Текст книги "Таинство любви"
Автор книги: Ханна Хауэлл
Соавторы: Джеки Кесслер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 6
Я честно намеревалась просто дремать под боком у Пола. И вот я очутилась в постели, лежа рядом с ним – кожа к коже, его дыхание щекочет мне ухо. И этого оказалось более чем достаточно, чтобы мои соски отвердели, а плоть глухо завибрировала. Когда Пол пошевелился за моей спиной, его эрекция была очевидна. Я заерзала, и он привлек меня к себе, положив руку на грудь.
– Любимый, – прошептала я в темноте, – знаешь, что мне сейчас нужно?
– Что?
– Тебя. Хочу почувствовать тебя во мне. Хочу тебя съесть.
Пауза заполнилась его тяжелым дыханием. Потом он сказал:
– Ты не обязана.
Какой хриплый у него голос! Как давно сдерживал он страсть, не давая ей выхода?
Нужно его освободить.
Перекатившись на другой бок, я взглянула Полу в лицо. Погладила щеку, подбородок, подъем шеи.
– Разумеется, милый, не обязана. Просто хочу, и все.
Его пальцы погладили мои соски.
– Джесс…
– Меньше слов и больше дела.
Я опрокинула его на спину, на гору подушек, и оседлала его бедра. Его грудь все еще была влажной после ванны. Не торопясь я оглядела его обнаженное тело – широкие плечи, сильные руки, скульптурно вылепленный торс, узкую талию. Наконец, его эрегированный член во всем своем великолепии.
На сей раз нам ничто не помешало. Мне не приспичило дышать под водой, а ему натянуть презерватив. Только я и он; его плоть принадлежала мне, мои губы и язык сводили его с ума.
С чего он решил, что я обойдусь без этой радости? Неужели он не знает, как я люблю доводить его до финала? Какое наслаждение для меня смотреть, как он забывается в исступленном восторге?
Его пальцы запутались в моих волосах, когда я опустила голову вниз. Каждая моя ласка исторгала у Пола то ли вздох, то ли стон – восхитительный звук, от которого моя плоть звенела, а соски болезненно ныли. Да, на сей раз удовольствие предназначалось Полу, но и я была счастлива.
Секс – дар, который не устаешь приносить.
Я лизнула его ствол, куснула чувствительную кожу на внутренней поверхности бедра…
– Джесс… О Боже, Джесс!
Пол стонал. Его тело напряглось, вздыбились бугры мышц.
Да, любимый. Затеряйся во мне. Растворись.
И он взорвался внутри меня, закричав так, что задрожала крыша дома.
– Пол, я так тебя люблю.
Он обнял меня и благодарно зашептал на ухо. Я шептала в ответ – благодарю за прошлое, за настоящее, за будущее. Мы лежали в темноте, сплетясь телами, и я улыбалась, чувствуя, как радость наполняет меня до краев.
Чувствуя, что я в безопасности.
Глава 7
Демоны не видят сны. Просто пребывают в состоянии покоя. Некоторые умеют спать. Но им нет нужды освобождать мозг от всего, что терзало их целый день. Привилегия тех, кто лишен свободы воли.
Но люди… Что ж, люди должны видеть сны, иначе не миновать им безумия. Начнутся слуховые расстройства – вроде роз, потешающихся над ними в саду. Или видения – демоны в закусочной, монстр-плющ в душе.
Странно, моя повседневная жизнь изобиловала всякой злобной мерзостью, а сны выходили нормальные, что было даже досадно. Там не было ни маньяков с ножами, жаждущих разрезать меня на конфетти. Не было и неуязвимого ментального порождения в маске, пытающегося расплавить мою кожу в джакузи. С такой чепухой я бы справилась. Более того, такой сон был бы даже приятным развлечением.
Сидя на постели, я яростно терла глаза, стараясь не разбудить Пола. Мне бы следовало сбежать в ванную или в гостиную, но я не могла заставить себя покинуть общество Пола. После того, что мне пришлось пережить накануне, да еще кошмарного сна, сейчас, в самые мрачные предрассветные часы, я решительно не желала оставаться одна. Может быть, из неуверенности или страха. Или из чистого эгоизма. Я понятия не имела; мои знания о человеческих эмоциях вряд ли простирались так далеко. Но что бы я ни переживала в данный момент, ангельские крылышки тут не мелькали. И я не знала, как положить этому конец.
Словно в подтверждение мой ум снова начал проигрывать картинки сна. Начиналось все очень хорошо – мы с Полом были в постели, но не спали. Это было исступленное соитие, как у беглых монахов в женском общежитии. Я скакала верхом на Поле, точно он был моим белым жеребцом и одновременно Белым Рыцарем; секс-кентавром, чьи пропорции внушали благоговение.
Наши пальцы сплелись, мое тело возбужденно отзывалось на каждое его движение внутри меня, заполняя меня… Никаких барьеров – ни слов, ни презервативов. Только он и я, вместе. Когда мы оба дошли до конца, я закричала, забилась в экстазе.
Когда затихло эхо наших криков, мы лежали рядом, сплетясь телами, и пот начинал высыхать. Я улыбалась, устраиваясь рядом с Полом. Мне было хорошо. Я была в безопасности.
А потом он спросил меня, что произошло тогда в саду.
– Ничего, – ответила я, начиная нервничать.
Я не хотела об этом говорить, не хотела ему напоминать – в который раз, – что быть со мной означает иметь дело со сверхъестественным. С ненормальным. А ведь мы и устроили этот уик-энд, чтобы сбежать от вещей такого сорта.
Обнимающая меня рука напряглась.
– Когда ты наконец начнешь мне доверять?
– Я тебе доверяю.
– Как бы не так.
– Доверяю, – сказала, то есть закричала, я.
Кем, черт возьми, он себя возомнил? Вырвавшись из объятия его руки, я приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.
– Я рассказала тебе мою историю, всю, без утайки, рассказала правду о моей роли в преисподней. Сказала тебе, что стала человеком. Чего еще ты от меня требуешь?
– Доверие не единовременный акт, Иезавель, – сказал он, и мое инфернальное имя слетело с его языка как ругательство. – Это долгосрочное обязательство.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Не понимаешь? – Он пристально смотрел на меня, и его взгляд задевал меня за живое. – Что-то произошло там, в саду. С чего бы ты вдруг решила, что ненавидишь цветы?
Я прикусила губу, чтобы остановить готовый сорваться с языка поток слов. Не могла я ему признаться! Я не должна поднимать волну в этот уикэнд. Ничто не должно напоминать ему о моем прошлом. Я заключила договор сама с собой. Ведь как ведут себя люди: они клянутся себе, что сделают то-то и то-то или перестанут делать то-то и то-то. Клянутся изменить дурные привычки. Люди лгут самим себе.
Отсюда еще одно различие между демонами и смертными – демоны лгут другим, но никогда не лгут себе. Это не предусмотрено их природой.
– Ничего там не случилось, – сказала я.
– Врешь.
– Проехали.
– Почему ты мне не доверяешь?
«Просто возьми и скажи ему. Он поймет».
А если нет? Если оттолкнет меня и побежит прочь, чтобы найти нормальную женщину, не отягощенную узами ада? Сама не зная почему, я разозлилась, чувствуя, что меня предали. Я сказала:
– Пол, у меня просто случился нервный срыв там, в саду. Неужели мы не можем наслаждаться выходными без того, чтобы ты изображал психоаналитика?
– Почему не разрешишь мне попытаться тебя спасти?
– От чего? Фанатика проповедника?
Он отвернулся, ничего не ответив. Надменно расправил широкие плечи – красноречивый жест. Через некоторое время он вздохнул – тихий, скорбный вздох, от которого у меня перехватило дыхание, а глаза вдруг налились слезами.
– Иезавель, – сказал он, и я вздрогнула от звука собственного имени. – Я люблю тебя всем сердцем. Но не заставляй меня выбирать между моими идеалами и тобой.
– Я не понимаю, – сказала я. Слова застревали в горле. – Выбирать? Разве я заставляю тебя делать выбор?
– Все бесполезно, если ты не разрешаешь мне помочь тебе. – С этими словами он повернулся ко мне спиной и заснул.
А мой сон закончился тем, что я проснулась и увидела, что лежу обнаженная в темноте и гадаю – неужели мы действительно ссорились? Нет, между нами не легла неосязаемая стена; царила мирная тишина, никаких обид.
Но семена уже брошены в почву.
«Почему ты мне не доверяешь?»
Я доверяю тебе, любимый. Клянусь.
Но ты ведь не говорил мне этого? Это мое собственное чувство вины приняло твой облик во сне, так?
Я смотрела, как он спит и мирно улыбается. По крайней мере хоть ему снилось что-то хорошее. Наверное, его сон закончился, когда закончился наш восхитительный любовный акт. Никаких посткоитальных дискуссий, отравляющих все удовольствие.
Что меньшее из двух зол? Сказать ли правду Полу, потому что он хотел знать и заслуживал доверия, или скрыть правду, потому что я не хотела напоминать ему о своем адском прошлом?
Уф!..
Вздохнув в изнеможении, я бросилась на подушки. От этой штуковины, что зовется свободой воли, хочется выть белугой.
Сквозь похрапывание Пола и гудение невысказанных слов в моем мозгу что-то царапалось и шуршало, словно ползущий по стене побег плюща, прокладывающий дорогу к солнцу.
Глава 8
Быстрый поцелуй в нос, и до отвращения бодрый голос Пола:
– Утро, скаут!
Ох! Я перекатилась на бок и закрыла подушкой голову.
– Ой-ой, – сказал Пол. – Восстань и воссияй!
– Ты еще попроси меня восславить Господа, и я выцарапаю тебе глаза.
– Оставь.
– Нет.
И тогда негодяй отнял у меня подушку и начал щекотать. Я извивалась, как насаживаемый на вертел поросенок, и пыталась защищаться. Но он был слишком быстр, и я расхохоталась, хотя в душе была готова проклясть его имя. Хотела даже позвонить Кэтлин – пусть наложит проклятие; ведьмы обожают проделывать такие штуки. Между приступами безумного смеха я сумела крикнуть:
– Прекрати!
– Что прекратить? Это?
Он снова начал щекотать мой бок, подмышку, бедро.
– Да!
– И ты встанешь?
Слезы потекли из-под моих сомкнутых ресниц, и я согласилась.
– Отлично. Скорее, детка. Кофе стынет.
Я почувствовала, как спружинил матрас, когда Пол встал. Услышала скрип половиц – он вышел из спальни.
Это… просто безбожно с его стороны. От меня, что ли, набрался?
– Есть способ получше, чтобы заставить меня подняться с постели! – крикнула я вдогонку Полу.
Никакого ответа, кроме веселого смеха. Уф!..
Сделав над собой неимоверное усилие, я кое-как уселась, скрестила руки и попыталась убедить собственное тело, что ему действительно пора вставать. Но тело не желало ничего слышать. Назад, спать, взывало оно. Я взглянула на постель и вздохнула. Какая удобная! Уютная! Но нет, Пол снова меня разбудит. И я была уверена – на сей раз он не станет особенно церемониться.
Голова раскалывалась от боли; в глаза как будто насыпали песку. Ах, черт, во рту как будто кто сдох и труп начал разлагаться. Скорее за зубную щетку. Я спустила ноги на пол и встала.
И колени задрожали, когда я увидела распластанный на подоконнике побег плюща.
Я застыла на месте, не в силах пошевелиться. Разумеется, не в силах сказать ни слова. Проглотила стоящий в горле ком, сделала широкий шаг, другой – прочь. Теперь я стояла в изножье кровати. Зеленая лоза не реагировала.
Конечно, нет. Ведь это всего-навсего растение.
Я посмотрела на собственные руки. Розовая, здоровая кожа. Ни следа от острых шипов, которые терзали их накануне. Свежий маникюр на ногтях. Руки и ноги в полном порядке: ни синяков, ни содранной кожи. Что касается ног, даже свежевыбритые.
Неужели мне все померещилось?
Головная боль сделалась невыносимой. Я упала на постель и обхватила голову руками. Я схожу с ума. Не было никаких растений-людоедов – отдающих предпочтение женщинам? – с острыми, как иглы, зубами. Не было роз-насмешниц. Или таинственного возвращения моих магических способностей.
Правильно?
Набравшись храбрости, я мысленно потянулась внутрь себя, нащупав место, бывшее когда-то средоточием моих инфернальных способностей. Ничего. Или я просто делала это неправильно. Мне же не нужно было читать учебник, чтобы научиться владеть магией, – умение было врожденным. Я интуитивно знала, что делать. Демоны сами воплощение нечестивых сил, поэтому использование магии для них… что ж, как дыхание для человека.
Я вздохнула. Было бы славно, сумей я наколдовать себе рост повыше. И возможно, правильный прикус.
Из другой комнаты донеслось:
– Джесс? Ты там не заснула?
– Кто, я?
– Потому что у меня ведро ледяной воды, и я знаю, что с ней делать.
– Устроить мне душ? Тогда я уже иду.
Бросив последний долгий взгляд на лозу на подоконнике, я молнией бросилась в ванную. Открыв кран, заметила, что шторка душа аккуратно задернута. Наверное, это Пол навел порядок, прежде чем отойти ко сну.
Я покраснела. Вымыла лицо. Почистила зубы. Все это, не сводя взгляда со шторки душа.
То ли она, в свою очередь, наблюдала за мной, то ли просто висела, как положено неодушевленным предметам. Как любая нормальная шторка.
Я сплюнула воду в раковину. Прислушалась к шуму воды в сливном отверстии. Прикусила губу – мне почудилось движение за шторкой.
Надо с этим кончать.
Набравшись храбрости, я рванула шторку в сторону, с победным криком на губах…
…который выродился во вздох облегчения, жалкое «уфф». Ничего! Просто фарфоровая ванна и над ней головка душа. Сливное отверстие даже заткнуто крышечкой с прорезями, чтобы в трубу не попадал всякий мусор.
Никаких магических сил. Никаких растений с самого дна преисподней. Я схожу с ума. Руки покрылись гусиной кожей. Я обхватана себя руками, чтобы согреться.
«Ну нет. Горю будешь предаваться позже. Тебя ждет Пол».
В нормальных обстоятельствах я бы вплыла на кухню, одетая исключительно в собственные дурные намерения. Но сегодня мое дрожащее, покрытое гусиной кожей тело погубило бы весь эффект. Я торопливо оделась, прежде чем осмелилась выйти из ванной в белье белого цвета – лифчике и трусиках, а ведь раньше белое белье вызывало у меня хохот. Решила – никакой косметики. Дрожащие руки плюс карандаш для век, и в итоге – одноглазая исполнительница экзотических танцев.
Холл и даже гостиная пропахли запахами приготовленной еды. Это были яйца, отнюдь не тухлые, к каким я привыкла в прошлой жизни. Кроме того, грудинка. Здорово. Пол был на кухне, трудился у плиты и напевал мелодию «Роллингов». «Удовлетворение». Увидев меня, отставил скворчащую сковороду и, схватив меня за руки, увлек в танце вокруг маленького стола.
– Хей, хей, хей! – напевал он.
Привет, сэр Мик. Я привлекла Пола к себе и постаралась превратить импровизированный фокстрот во что-нибудь более чувственное. Ухмыляясь, я запела в ответ – «Вот что я говорю».
Мы поцеловались, желая друг другу доброго утра. Да, это было намного лучше, чем щекотка. Совершенно разные вещи – шлепок и щекотка. Немного поработали языками, потом пошли быстрые, сладкие поцелуи.
– Кофе в кофейнике, – сказал Пол и начал атаковать поцелуями мою шею.
Мое тело решило, что пора в конце концов проснуться.
Пол куснул мочку уха.
– Садись.
Потом вернулся к плите, оставив меня томиться жаждой продолжения. Основательного продолжения.
– Ты настроен игриво, – заметила я.
– Отлично отдохнул. Готов встретить новый день.
– А шоколад в яичнице будет?
– Даже ты не захотела бы это есть.
– Испытай меня.
– Позже.
Подмигнув, он начал раскладывать еду по тарелкам.
Мы поели – Пол с аппетитом, а я просто ковыряла содержимое тарелки. Пол готовил отлично, но еда показалась мне странной на вкус. Даже кофе был каким-то выдохшимся. Может быть, оттого, что я была совсем без сил. Вряд ли смогла бы поднести к губам чашку и ничего не пролить. Пол спросил:
– Ты плохо спала?
– Неужели так заметно?
– Я проницательный детектив.
– Заметил, что я зеваю?
– И еще круги под глазами.
Черт – нужно было все-таки воспользоваться косметикой.
Его внимательный взгляд обежал мое лицо, и я постаралась не покраснеть. Он сказал:
– Было неудобно?
Я пожала плечами, ковыряя в тарелке:
– Плохие сны. Очень реальные.
– Ненавижу такие.
– Точно. – Бросив на него взгляд, я схватила чашку с кофе. – Мы ссорились. То есть в моем сне. Я здорово тебя разочаровала.
– Чем же?
– Тем, что я тебе кое-чего не рассказала. – Он выгнул дугой бровь, и я, натянуто улыбнувшись, продолжала: – Я ведь тоже разозлилась. Сказала тебе, что с меня хватит психоанализа. А ты сказал – смысла нет, если ты не можешь меня спасти.
– Кажется, я был порядочным занудой. А от чего я хотел тебя спасать?
От представителей местной флоры, обожающей закусить суккубом. Я снова пожала плечами и уклончиво ответила:
– Это был всего лишь сон.
Протянув руку, он накрыл мою ладонь своей:
– Знаешь, учитывая, что мы приехали сюда, чтобы стряхнуть стресс, тут творится что-то из ряда вон.
– Стресс никак не влияет на мои способности и таланты.
Он поднес мою руку к губам:
– Вот что я тебе скажу. Когда закончишь завтракать, мы пойдем гулять. Экскурсия в лес поднимет тебе настроение.
– Как ты себе это представляешь?
– Ну, мало ли чем мы могли бы заняться на свежем воздухе. – Он поиграл бровью, и я не удержалась от смеха. – Да, и этим тоже.
– Сначала джакузи, потом секс на лесной лужайке. Ну и ну, Пол Хэмилтон. Ты становишься эксгибиционистом.
Фыркнув, он взял чашку с кофе.
– Мне нравится, когда у тебя веселое настроение.
Глава 9
Два часа спустя мы топали по лесной тропе, послушно следуя ее подъемам и поворотам. Блуждали среди кленов, буков и берез. Странное дело – деревья были покрыты желто-зеленой листвой. В который уже раз я напомнила себе, что сейчас декабрь и деревьям положено стоять голыми и продрогшими, выставив мертвые ветви, как гнилые зубы. Жаре, даже продержавшись неделю, не под силу вернуть май в Кэтскиллские горы.
Но может быть, я слишком предвзято отношусь к представителям флоры.
А вот Пол решительно не замечал путаницы времен года в ландшафте. Напротив, радовался фальшивой весне, приходя в восторг от любого овражка, согретого яркими цветами. Когда мы наткнулись на лесной ручей, он засмеялся, как ребенок, тыча в него пальцем и едва не пускаясь в пляс. Сохрани меня, сатана! Я улыбалась радости Пола, едва удерживаясь, чтобы в притворном отчаянии не закатить глаза. В итоге с гримасой на лице я уставилась в бегущую воду. Да, природа, черт ее дери.
«Нет, прекрати. Изобрази счастье. Не забудь, это называется романтикой».
Ха. Я рисовала себе романтику куда более… хм, романтической.
Но вы только посмотрите на Пола! Какой пружинистый шаг, как ловки движения длинных ног. Взгляните на его широкую улыбку, когда он оборачивается проверить, не отстала ли я, да заодно полюбоваться видом – но, так как он шел впереди меня, я-то уж точно любовалась видом. Разрази меня, как он натягивает эти джинсы… Тяжело вздохнув, я тихо рассмеялась. Пол наслаждался от души. Именно это было важно.
Но надеюсь, он не шутил, когда намекал на возможность акта соития в лесу.
Мы шли по течению ручья. Пол шел как отважный исследователь, отмечая по пути всякие растения и деревья, а я шла за ним по пятам, и мне было совершенно наплевать на лилии да фиалки.
– Для городского парня, – крикнула я, – ты хорошо ориентируешься в лесу!
Обернувшись, Пол усмехнулся:
– Я большая загадка. Ха.
– Головоломка?
– Разве бывают другие?
Пройдя мимо огромного дерева с расщепленным надвое стволом, мы обнаружили упавшую березу в нескольких футах от ручья. Мы уселись на мертвый ствол, лицом к воде. Кругом росли яркие цветы, которые, казалось, смеются над поверженным деревом. Или я наделяю невинные фиалки собственными представлениями о мире. Жизнь и смерть; цвет и пепел. Строчка из скаутской песни, и все такое.
Пол обнял меня, и я, положив голову ему на плечо, слушала шум его дыхания и стук сердца вперемежку с тихим журчанием ручья. В кронах деревьев шумел ветер, донося до нас древесные запахи леса.
– Чудесно, – сказала я.
– Рад, что тебе нравится. – Не видя лица Пола, я тем не менее слышала улыбку в его голосе. – Я целую вечность не ходил по лесу.
– Джунгли Нью-Йорка не в счет?
Он поцеловал мою макушку.
– Разве что когда был новобранцем. Но тогда я жил в Бостоне.
– Джунгли Бостона не в счет?
– Нет. Даже нечего сравнивать их с тропами Беркшир-Хиллз.
Я представила себе, как Пол пробирается по горам в крепких ботинках и с огромным рюкзаком за спиной.
– На тебе были кожаные брюки?
– Принимаешь желаемое за действительное.
– Да ладно! У тебя красивые ноги.
Мы рассмеялись. Потом моя голова легла ему на грудь, а он обнял меня обеими руками.
– А как ты себя чувствуешь, детка? Тебе нравится гулять?
– Конечно.
– Сказано с энтузиазмом школьного учителя, которому предстоит замена на урок химии.
Я не знала, что это такое, но уловила смысл.
– Ну, тут красиво, и всякое такое. Но…
Я пожала плечами.
– Но что? – подсказал он.
– Но я всегда предпочитала чудеса архитектуры чудесам природы.
– Тебе больше по вкусу асфальт, чем ручей?
– Так просто смотреть на деревья, траву и пурпурные горы и тому подобное. Ясное дело, величие природы. Но здания? Их создали люди! Из ничего. – Я восхищенно покачала головой. – Вот это магия! Люди могут создавать вещи, от которых… просто дух захватывает.
– Здания. – Пол тихо рассмеялся, и я почувствовала, как смех вибрирует в его груди. – Я и понятия не имел, что ты интересуешься архитектурой.
– Не знаю насчет интереса, – возразила я. – Но что восхищаюсь – это точно.
– Поклонница Фрэнка Ллойда Райта?
Ну да, знаменитый архитектор. Но два развода, трагедия и убийство в его доме, скандал вокруг его трупа – кому это может понравиться?
– Абсолютно.
Он провел ладонью по моим волосам, а потом поцеловал макушку.
– Должно быть, в свое время ты насмотрелась на дома и их обитателей.
Я открыла рот, закрыла. Открыла снова и выпалила, не сумев сдержаться:
– Не знаю, как ответить.
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю, что ты хочешь услышать.
– Что я?..
Он замолчал, обнимающая меня рука напряглась.
– Вчера, – сказала я, – когда мы ехали, ты напомнил мне, что я больше не демон. Что я должна стать человеком.
– Джесс, я этого никогда не говорил. – Казалось, он испугался, но я не могла заставить себя взглянуть Полу в лицо, чтобы удостовериться. – Я бы никогда такого не сказал.
Смягчив голос, я ответила:
– Но ведь ты не хочешь, чтобы я оставалась демоном?
– Ты не демон.
– Но была им. Причем очень, очень долгое время. И я знаю, что тебе неприятно об этом думать. – Я глубоко вздохнула. – Поэтому я стараюсь… Правда, я очень стараюсь быть просто человеком. Но как могу я рассказать тебе о моем прошлом без… – я было замолчала, но усилием воли выдавила остальные слова, – без того, чтобы напомнить тебе, чем я была?
Долгую минуту Пол не отвечал. Потом наконец заговорил, и его слова были взвешены, точно рассчитаны.
– Хочешь знать, что действительно обескуражило меня вчера, когда мы сюда ехали? Вовсе не то, что ты болтала о своей демонской сущности.
Хмурясь, я выбралась из кольца его рук и уставилась ему в лицо:
– Но ты сказал…
– Я сказал, что ты должна подчиняться людским законам. Вот что меня тревожило, Джесс. Ты рассуждала так, словно ставила себя выше человеческих законов.
Черт. Я опустила глаза, разглядывая усыпанную листьями землю.
– Ничего подобного.
– Знаю. Детка, пожалуйста, посмотри на меня.
Закусив губу, я встретила его взгляд. Его глаза дарили мне тепло, любовь. Улыбка на его лице могла бы растопить айсберг. Пол сказал:
– Я никогда бы не потребовал, чтобы ты была тем, чем не являешься.
– И тебя не беспокоит бывший демон? Правда?
– Детка, меня больше беспокоит то, что я живу со стриптизершей.
Я сделала страшные глаза:
– Ты хочешь, чтобы я прекратила танцевать?
– Нет! – воскликнул он, кривя губы так, словно прятан улыбку. – Правда. Танцы делают тебя счастливой. Мне безразлично, что мужики пускают слюни, глядя на тебя. Мне ли жаловаться, ведь я тот мужчина, в чей дом ты приходишь после выступления.
Я улыбнулась – с некоторой робостью и с огромным облегчением:
– Ты тот мужчина, с которым я сплю.
– Хвала Господу.
– А он-то тут при чем?
Смеясь, он привлек меня к себе. Я обняла его в ответ, чувствуя, как спадает напряжение плеч и шеи. Что бы я ни сделала, стараясь заслужить Пола Хэмилтона, я рада, что сделала это. Геенной клянусь, он заслуживает гораздо лучшей женщины, чем я. Но я буду последней, кто ему об этом скажет.
– Знаешь, – сказал он, – если ты помешана на архитектуре, в Нью-Йорке есть много мест, которые я мог бы тебе показать, когда мы вернемся в город. Думаю, ты не осматривала Нью-Йорк как турист.
– Ты прав.
Разумеется, я облазила весь Нью-Йорк. Точнее, сопровождала по Нью-Йорку своих клиентов. Но по правде говоря, у меня не было ни минуты времени, чтобы задержаться и оценить то, что предлагает этот город. Мне было не до того – надо было выполнять план.
– Решено, – сказал он, а потом разразился целой речью. – Мы увидим Эмпайр-стейт-билдинг, Крайслер-билдинг, Рокфеллеровский центр, «Утюг»…
Я рассмеялась, видя его энтузиазм:
– А что мы будем делать на следующий день?
– Легко: Библиотека, Плаза, Мет-Лайф-билдинг, Карнеги-холл…
– И «Мейси»?
– Только как шедевр архитектуры, а не ради покупок.
– Если бы я имела в виду шопинг, – сухо заметила я, – я бы сказала – «Блуминдейл».
Он крепко обнял меня:
– Детка, я хотел бы тебе столько всего показать.
Да, Пол, как никто другой, мог бы мне показать.
Некоторое время мы сидели так, просто обнимая друг друга. Но потом объятия перешли в поцелуи, поцелуи в ласки, и вскоре наши руки пустились в путешествие, на поиски спрятанных сокровищ. Его губы на моей коже, и каждый поцелуй зажигает меня огнем. Жаркие касания моего языка на его щеке, его шее.
Наши тела переплелись, и мы упали на мшистую землю. Пол принял удар на себя, с глухим рыком упав спиной на жухлые листья. Увлек меня следом – я повалилась на него сверху, как на подушку. Мой джентльмен, мой Белый Рыцарь. Его руки обняли мою талию, и я скользнула ниже, и вот мои бедра легли поверх его бедер. Я села, улыбаясь Полу сверху вниз, сжимая его ногами, опираясь руками о его грудь.
– Боже, как ты прекрасна! – Его голос хрипел, исполненный страстного желания, глаза потемнели. – Боже, Джесс, ты все для меня. Все. Только смотреть на тебя, когда солнце играет в твоих волосах… Боже.
Я тихо рассмеялась. Я коротышка, у меня слишком глубокий прикус. А уж без косметики… без слез не взглянешь.
– Глупый, одержимый сексом мужчина.
– Безумно влюбленный.
По моему лицу расползлась глуповато-блаженная улыбка. Сердцу внезапно стало тесно в груди.
– Я тоже влюблена по уши…
Нагнувшись, я его поцеловала – нежно, с любовью, лишь с намеком на страсть, которая владела моим телом. Его язык потерся о мой, прошелся по нёбу. Меня окатило волной тепла – руки, грудь; текучий жар пульсировал в животе, дразнил бедра. Теперь его ласки сделались грубее, губы – требовательней, терзая мой рот со страстью.
Он вдруг замер, лежа подо мной, и прислушался, склонив голову набок.
– Что такое, милый?
– Слышишь?
Я прислушалась, но слышала только звуки леса, журчание ручья и взволнованное дыхание Пола.
– Что я должна услышать?
Хмурясь, он покачал головой:
– Ничего. Птица, наверное.
Но сам продолжал прислушиваться.
Я вдруг осознала, что не слышу того, что положено слышать во время прогулки по лесу. Животные! Ни кроликов, ни лесных сурков, ни енотов, ни бурундуков, ни белок, или лисиц, или оленей. Ни бабочек, ни тетеревов, ни синиц. Вообще никаких птиц. А ведь Кэтскиллские горы должны кишеть живностью. Растительная жизнь изобиловала, но, кроме растительности, тут не было ничего живого.
Только цветы… и чудовищный плющ с зубастой пастью и аппетитом к бывшим демонам.
Полнейшая чушь, сказала я себе, делая глубокий вдох. Хватит воображаемых растительных ужасов. Тут нет никаких одержимых лиан, жаждущих меня сожрать, словно я гигантская котлета из удобрений. Розы в саду и не думали надо мной смеяться. Я все придумала. Прискорбный результат стресса и недосыпания.
И незачем ностальгировать о былых демонических талантах. Неужели мне так уж неуютно в обыденном человеческом облике?
Хватит, Джесс, хватит, черт тебя дери. Ничто не причинит нам зла. Не сожрет нас, ох, совсем не сексуальным образом.
Я не боюсь.
Чтобы доказать, что я нисколько, ни капли не боюсь, я поцеловала Пола, страстно, просунув язык меж его губ, вдыхая его запах так, словно мне хотелось вдохнуть в себя его душу. Он ответил не менее страстно, пытаясь завладеть моим ртом. Это вряд ли, милый. Мое сердце принадлежит тебе, но губы я никому не отдам.
Однако, вынуждена была я признать, этот мужчина сражался просто героически.
Я уже обдумывала план сладкой капитуляции, когда Пол внезапно оторвался от моих губ. Я поцеловала его подбородок, лизнула ухо в надежде, что он предпримет новую массированную атаку где-нибудь в районе моих сосков.
– Ты и вправду ничего не слышишь?
Как с тихим вздохом тают мои надежды? Отлично слышу.
Я приподнялась, опираясь на локти, и посмотрела ему в лицо. Улыбнулась, вспомнив, каким он был тогда в саду, с бело-золотым сиянием вокруг головы.
– Что там за звук?
Он прищурился, как будто это помогало ему лучше слышать.
– Не знаю… Может быть, кто-то кричит.
– Продолжим, – промурлыкала я, – и гарантирую, что ты услышишь крик. Громкий. Много раз.
Его тубы скривились, но в глазах не было и тени улыбки.
– He мы. Кто-то другой.
– Милый, вероятно, не нам одним пришла в голову чудесная мысль сбежать на уик-энд в горы.
Склонившись над ним, едва касаясь его губами, я прошептала:
– Ты отвлекся. Но бьюсь об заклад, я заставлю тебя сосредоточиться.
Его улыбка превратилась в коварную усмешку:
– Попробуй.
«Ох, как же я люблю, когда мне бросают вызов».
Высунув язык, я лизнула его губы. Описала линию его рта, провела дорожку по щеке, запинаясь об отросшую щетину. Одна рука на его плече, для упора; другая меж нами, на широкой груди Пола. Потом вниз, пока пальцы не легли на молнию его джинсов. Он что-то пробормотал низким, волнующим голосом. Очень возбуждающе.
Я села, сжимая ногами его бедра.
– Ну что, – . сказала я, медленно раскачиваясь, – ты все еще отвлекаешься?
Потом завела руку за спину, под блузку, и расстегнула лифчик.
Он не сводил с меня глаз, и желание заволокло зеленоватые, как море, глаза, и они потемнели, как океан во время шторма.
– Черт возьми, нет.
Я медленно облизнула губы, заворожено вслушиваясь в его ответно участившееся дыхание.
– Ты уверен? Хочешь, больше не буду, – предложила я, сбрасывая с плеча лямку лифчика.
– Даже не пытайся.
Сдержанно улыбнувшись, я сдернула лифчик через левую руку и помахала им над головой Пола.
– Белый, – сказал он хрипло. – Красиво.
– Рада, что тебе нравится. Если хочешь, могу снова его надеть.
– Без него лучше.
Он протянул руку, проник под блузку и обнял ладонями мои груди.
Лифчик упал на землю.
– Мне тоже так кажется.
Подушечки пальцев кружили вокруг сосков, дразня и забавляясь. Закрыв глаза, я отдалась на волю наслаждения, тихо застонав, когда Пол слегка меня ущипнул. Меня охватил жар, тело горело, как в огне. Оседлав его бедра, я медленно раскачивалась, изнывая от желания. Как же я его хотела!
С тихим рычанием я нагнулась, чтобы заняться его шеей. Мои губы ласкали кожу, она была на вкус как солоноватый мускус с примесью оружейного металла. В моем животе свернулась тугая спираль, побуждая меня к действию, быстрее, еще быстрее, назад к его губам. Войди в меня, любимый, – я так хочу, чтобы ты в меня вошел.
