Текст книги "Таинство любви"
Автор книги: Ханна Хауэлл
Соавторы: Джеки Кесслер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Но когда наши губы снова встретились, Пол осторожно прервал поцелуй. Назвал меня по имени, и в его устах оно прозвучало неожиданно нежно. Моя страсть затихла, смягчившись до слабых покалываний в груди и внизу живота. Жар опал, но не исчез совсем. Его ладони обняли мое лицо, погладили щеки, убрали волосы с глаз.
В этот миг, когда мы улыбались и с любовью смотрели друг на друга, мир остановился. Здесь, в лесу, Пол и я, а еще звуковое сопровождение в виде шелеста ветра в листве, журчания воды. Под толщей земли двигались живые существа, прокладывали ходы, зарывались; я вслушивалась в биение своего пульса, пронзавшее нас обоих, а наши сердца танцевали в ритме всего живого на этой планете. Это ощущение накатывало на меня как прибой, захлестывало с головой. Я чувствовала себя одурманенной, восторженной и – бессмертной. Это чувство было сильнее, чем похоть, сильнее, чем исступление страсти.
О, сладкий грех. Я так люблю Пола.
Мягкое прикосновение руки Пола к моей щеке.
– Все в порядке? Похоже, ты сейчас расплачешься.
– От счастья. Ты сделал меня счастливой, любимый.
Он собирался что-то сказать, но вдруг повернул голову вправо, скосив глаза и прислушиваясь. Его плечи напряглись, и, хотя я знала, прекрасно знала, что все в порядке, мне показалось, что вдоль моего позвоночника пополз холодный, как лед, усик. Упавшим голосом я спросила:
– Опять?
– Точно.
Я прислушивалась, да так, что от напряжения чуть не лопнул кровеносный сосуд. Но не услышала ровным счетом ничего.
Пол посмотрел на меня, пытаясь улыбнуться, чтобы я не заметила, как тревога исказила его лицо.
– Вот что я скажу – вернемся в дом. Джакузи, постель, стол на кухне. Где захочешь.
– Заманчиво. Удовольствие на природе сильно преувеличивают.
Я улыбнулась, весело и наигранно, гадая, что же такое слышит Пол, чего не слышу я. Впрочем, не важно. Пора возвращаться. Я вскочила на ноги и протянула Полу руку, и он ее принял.
Поднявшись на ноги, он сказал:
– Кажется, это твое.
На указательном пальце его правой руки болтался мой лифчик, как злая насмешка.
– Спасибо.
Я взяла у него злосчастную деталь туалета и спрятала груди. Пусть пока поспят, малышки. Я их разбужу, когда придет время поиграть. Еще лучше, если их разбудит Пол.
Мы шли назад по тропе. Нельзя сказать, чтобы мы очень спешили, но мы не делали остановок, чтобы любоваться пейзажем. Мы молча шли от дерева к дереву, от куста к кусту. Пол шел впереди. На этот раз он не сообщал мне названия цветов. Вот и хорошо. Я не из тех девиц, что обожают нюхать розы. Для меня хорошая роза – мертвая роза. В крайнем случае роза в виде ювелирного украшения.
Ни одной птичьей трели. Жуть.
Вот и отлично.
Тревожное предчувствие меня взбодрило, я даже начала напевать тему из фильма «Хеллоуин», но, поскольку начисто была лишена слуха, мне пришлось ограничиться бормотанием под нос. Кстати, в лесу это было самое то. Впрочем, не важно; Пол все равно ничего не заметил. Вероятно, потому, что принялся насвистывать какую-то песню «Роллингов».
Внезапно нас накрыло волной запаха – дуб и мох, оглушающий, головокружительный аромат. Я налетела на Пола, который встал как вкопанный. Потирая ушибленное плечо, я собиралась было сказать ему, чтобы установил тормозные фонари, но разворот его плеч заставил меня насторожиться.
Он пробормотал:
– Этого здесь не было.
– Чего не было?
– Вот этого.
Очень доходчиво. Я вышла из-за его спины и увидела – тропу перегородил огромный дуб. Нет, какое там огромный. Это, черт возьми, называется по-другому. Гигантский. Двадцать с лишним футов в обхвате, главный ствол возносится на добрых пятнадцать футов, где дробится на десять боковых ответвлений, каждое из которых сгибается под гнетом отходящих во все стороны ветвей, как атлант, пытающийся удержать на плечах небо. Чаща ветвей, густой покров из алых листьев почти не пропускали солнечный свет. Кора поросла зеленым плющом, и когда я на него смотрела, мне вспомнился ползучий побег на подоконнике в нашей спальне.
Мой желудок ухнул в пятки, дыхание застряло в горле. Я пропищала:
– Ты уверен, что его тут не было?
Пол кивнул, не сводя глаз с дерева.
Рассматривая зеленые листочки лианы, обвивающей могучий ствол, я решила, что в дурных предчувствиях, которые раньше приятно разогревали мне кровь, на самом деле нет ничего веселого. Более того, я начинала их ненавидеть. На лбу я ощутила холодный пот, а руки покрылись гусиной кожей, в горле пересохло. Я с усилием произнесла:
– Ты, случайно, не захватил топорик, тот, что был возле камина?
– Извини, забыл в кармане других джинсов.
– Ладно. Думаю, можно его обойти.
И мы двинули в обход; у дерева был такой вид, словно оно имело обыкновение питаться младенцами.
Сойдя с тропы, мы, держась за руки, медленно обошли гигантский дуб. Я задержала дыхание, готовая к тому, что сейчас случится самое худшее. Но ничего из ряда вон выходящего не произошло. Я была даже немного разочарована, когда мы благополучно вышли на тропу, зайдя дубу в тыл, и на нас не набросились гигантские пауки.
Стоя на тропинке, мы с Полом обменялись взглядами, а потом расхохотались.
– Массовый психоз, – сказала я, давясь от смеха. – У моего Белого Рыцаря был такой вид, точно он наделал в штаны.
– Я? Это ты была напутана. Так цеплялась за мою руку, что мне казалось – ты ее оторвешь.
– Ха-ха. Я большой, злой бывший демон. Такими деревьями я раньше ковыряла в клыках.
– Клыкочистки?
– Да. Ведь у меня были клыки.
Все еще смеясь, мы пошли по тропе. А потом и я услышала: в воздухе поплыл женский крик, полный ужаса и боли.
Не успела я открыть рот, как Пол стремглав бросился вниз по тропе, спеша на крик.
Глава 10
– Пол, – закричала я, – меня подожди!
Бесполезно. Он уже исчез.
Убейте меня в День спасения, это было крайне необдуманно с его стороны! Броситься спасать какую-то глупую дамочку, оставив меня здесь. Одну.
«Прекрати. Помнишь, ты обещала себе не быть такой эгоисткой? Нужно думать о других людях тоже». Так сказал Пол не далее как вчера, по дороге сюда. И он прав. Он всегда ставит интересы других людей выше собственных, особенно если люди в беде.
Я тяжело вздохнула, подумав о его альтруизме. Но чему тут удивляться? Можно оторвать копа от работы, но работа сама найдет его. Полу приходилось спасать очередную жертву не реже раза в день, а чаще всего – дважды, еще до ленча. Он считал это своим предназначением. Я скривила в улыбке губы, представляя, как Пол сейчас спешит сделать доброе дело. Пол Мэтью Хэмилтон – герой! Неплохо бы смотрелось на визитной карточке. Может быть, купить ему костюм? Что-нибудь в порочных красных тонах, с большой буквой «X». «Хэмилтон», ха-ха.
Но моя улыбка увяла, когда до меня дошло, что Пол действительно слышал чей-то крик, в то время как мы миловались в грязи на берегу ручья. Он слышал, а я нет. Может быть, у него слух лучше моего?
Или мне не полагалось его слышать.
Мой живот скрутило при мысли о том, сколько опасностей таит лес, а Пол безрассудно бросился им навстречу. Музыкальная тема из фильма ужасов.
С ним будет все в порядке, сказала я себе, чувствуя, что поднимается ветер. Абсолютно все в порядке. Поеживаясь, я обхватила себя руками. Прошлым вечером я видела его ауру, и она дала мне понять – Пол в безопасности. Защищен.
В отличие от меня.
Я оглянулась по сторонам. Кажется, деревья стоят чаще, чем до того. Столпились. Наблюдают за мной. Ждут.
Ох! Наверняка.
Я заставила себя рассмеяться. Не надо так сжимать локти, это не подлокотники в машине Пола. Bay, мои руки, кажется, трясутся. Как глупо: Пол просто ушел помочь какой-то безрассудной душе, которая вывихнула лодыжку. Или свалилась в медвежью яму.
Или на нее напали гигантские пауки.
За моей спиной хрустнула веточка.
Я развернулась, сжимая кулак, готовая драться, кусаться и вопить. Сердце ушло в пятки. Я осмотрелась по сторонам – нет ли чего необычного.
Ничего – ни бегущего зверя, ни крадущегося серийного убийцы. Только отец всех дубов раскорячился на тропе, и его кривые ветви похожи на змей, распухших от проглоченной добычи. В ветвях шелестел ветер, и они мне махали. Шуршали алые листья, развеваясь, как плащ матадора.
Я перевела дух. Даже не заметила, что у меня была задержка дыхания. Покачала головой. Смешно. Если подумать, я решительно предпочитала внушать страх сама, чем испытывать его действие на себе. Мерзкое это дело – испытывать страх.
Проклиная собственную глупость, я повернулась, готовая бежать вслед за Полом. И ахнула. Со всех сторон меня окружали деревья – десятки деревьев, прямо передо мной, сзади, сбоку, они загораживали тропу, не давая пройти. Загнали в ловушку. Будьте вы прокляты, прокляты, прокляты!!!
Я хотела крикнуть, но голос не повиновался мне. В горле перехватило, я даже дышать толком не могла. Вероятно, от ужаса мои легкие отказались работать, а сердцу хотелось вырваться на свободу из плена ребер.
Ладно. Будем паниковать после того, как сбежим. Шаг первый: бежать. Может быть, мне удастся протиснуться между стволами.
Трескучий, хрустящий звук, словно разломили свежевыпеченный хлеб. Лоб покрылся крупными каплями пота, когда я увидела, что деревья машут ветвями, закрывая путь, загоняя меня в клетку, точно бешеного зверя. И мой мозг закричал: «Перегрузка!» Боковым зрением я видела окружающий мир расплывчато – как на рисунке, выполненном водяной краской.
Значит, вот как сходят с ума. Рада была узнать.
Я словно парила в воздухе, наблюдая, как вылезают из земли жирные корни и хватают меня за ноги. Ощущение чего-то шершавого и холодного, прижимающегося к спине, пробилось сквозь окружающий меня туман, как во сне, но двинуться с места я так и не смогла. Щекочущее объятие вокруг талии, точно растительная ласка, а потом меня сжало так, что последние остатки воздуха покинули легкие. Мне выкрутили руки – плечи разрывало от боли.
Плохо дело. Джесс, пора выбираться из этого дерьма.
Но мое тело велело разуму заткнуться – оно было слишком занято тем, что цепенело от ужаса. Куда ему было обдумывать план побега!
Я задрожала – как будто муравьи поползли вверх по рукам, потом что-то скользнуло под кожу запястий, легчайшее прикосновение, как поцелуй комара. Именно это причмокивание и прогнало прочь остатки дурманящего страха, взорвав, во мне адреналиновую бомбу. Это, а также покалывающее онемение, расползающееся вверх по рукам.
Я рванулась к свободе изо всех сил, но что-то схватило меня сзади за волосы, и я ударилась затылком. Глухой стук эхом отозвался во всем теле прежде, чем я услышала звук. Потом мир слегка сдвинулся, и все вокруг заволокло приятной сероватой дымкой. Как во сне.
Время от времени я слышала удары своего сердца, сменявшиеся промежутками тишины. Онемение захватило руки и предплечья, подбираясь к плечам.
Череп раскалывала тупая боль, разрывая окружающую меня коконом серую оболочку. Я открыла глаза. И плотно зажмурила веки, когда в голове в очередной раз бухнул взрыв.
Зло!
Мои глаза раскрылись сами собой. Беспомощная, одурманенная, я смотрела, как одно из деревьев ринулось мне навстречу. Его контуры пошли рябью, расплылись, и я вдруг утонула в душистом облаке – смеси ароматов дубовой коры, винограда и роз. Глаза защипало, потекли слезы. Морщась, я попыталась отвернуться, но то, что запуталось в моих волосах, не ослабило хватку. Я хотела позвать на помощь, но страх сковал язык. Онемение, начав с кистей рук, теперь поднялось по плечам до самой шеи.
Разрази меня, но я была так напугана, что лишилась дара речи.
Глупо умирать подобным образом.
Если мне придется целую человеческую жизнь дожидаться Пола на небесах, развлекаясь исключительно кроссвордами да пением гимнов, я лишусь рассудка.
Я не могу умереть. Да еще вот так. Должен же быть выход!
Сквозь слезы я видела, что шагающее в моем направлении дерево постепенно трансформируется в некое порождение дуба и плюща, создание с роскошными, обольстительными женскими формами. Зеленые, как весенняя травка, глаза. Рот точно спелая земляника. И бурое облако, полыхнувшее ореолом вокруг ее головы, которое сначала льнуло к хозяйке, точно гриб, а потом стало разрастаться, поверх ее головы, поверх меня, за моей спиной.
Потом все исчезло, и передо мной встала женщина, во всем сиянии невыразимой красоты, которой ее наделила сама природа.
Наблюдая за ее появлением, а потом увидев ее ауру, я решила, что это дриада. Нет, не просто дриада. Я вспомнила чудовищный дуб, перегородивший тропу. Передо мной была не обычная древесная нимфа, которая всего-то и умела, что скакать и резвиться в горной долине в перерыве между беспорядочными спариваниями со всеми сатирами подряд. Нет, это была гамадриада, лесная нимфа, душа дерева. Судя по тому, как жестко было моей спине, она пригвоздила меня к собственному дубу, я влипла в него, как попавшая в паутину муха. Огромную паутину в форме совершенного круга, обиталище паука-чудовища. И судя по тому, как она облизывала свои красные, как кровь, губы, моя аналогия могла быть недалека от правды. Скажешь, это выдумки, чепуха? Вряд ли.
Ну, Джесс, думай!
Я смотрела, как она раскачивается в такт ветерку, ее губы лоснятся, кора волос развевается на ветру, а мой мозг лихорадочно работал. Все лесные нимфы являются слугами ада, подобно большинству тех, кто был создан не на небе. Конкретно она подчинялась повелителю бездны.
Веселенькая новость – для бывшего суккуба, впавшего у повелителя в немилость.
Она протянула руки, из пальцев выросли щупальцеподобные корни и двинулись к моему лицу. Мой мозг грозил впасть в кому, когда я увидела на концах корней подушечки-присоски.
– Почему? – отчаянно закричала я.
Сосущие окончания замерли, паря в дюйме от моих губ. В моем уме словно заскрипели ветви:
– Что – почему?
– Почему ты это делаешь?
Долгое молчание, и я в любой момент ждала, что мое сердце скажет: «Ладно, повеселились, с меня хватит» – и перестанет биться. Потом древесные щупальца пали вниз, оставив меня лицом к лицу с гамадриадой. Будь я коброй…
– Исчадие зла!
Она постучала себя в грудь деревянистым пальцем, и хлюпающие звуки прекратились. Онемение рук и шеи, однако, сохранилось, но по крайней мере не распространялось дальше. Отсрочка казни.
– Это моя земля. Ты нарушила границы.
Я вспомнила, как венерина мухоловка шипела мне в душе что-то насчет зла в ее доме, и жалобно пропищала:
– Мы не знали.
– «Мы»? – Гамадриада вскинула бровь. – Не «мы». Твой мужчина здесь желанный гость. Он воплощает Добро. Природа всегда на стороне Добра.
Кажется, в ее интонации мне послышалось воркование? О, пощади меня, сатана. Этому растению приглянулся мой мужчина. Пол, держись отсюда подальше.
– Я не зло.
– Ты лжешь.
– Нет, это правда. Я не лгу. – «Попробуй еще раз, Джесс», – сказала я себе. – Я больше не демон. Я человек.
Благословение и боль – быть человеком.
– От тебя несет злом.
– Я сбежала из ада. Меня превратили в человека. У меня теперь есть душа! Я больше не служу аду, – настаивала я. – Сам повелитель так сказал.
– Я не признаю твоего повелителя.
Опля.
– Много тысяч лет назад твой повелитель вынудил меня покинуть Землю. Заставил моих сестер присягнуть аду, как будто мы безмозглые порождения угля или проклятые дети глины. – Ее губы сложились в брезгливую гримасу, а глаза засверкали ненавистью. – Я отказалась подчиниться, маленький демон! Я не подчинюсь ни божеству, ни человеку.
Матриархат, в стиле нимф. Облизнув губы, я сказала:
– Уважаю твой выбор.
Да, это было правдой. Клянусь геенной, я понимала ее нежелание подчиняться тому, кого она не принимала в качестве своего лорда… и представляла последствия подобного поступка.
– Ад не приветствует свободу выбора. Но я – да. Живи и дай жить другим.
Я даже сумела улыбнуться.
– Твой повелитель связал меня с моим деревом, и потому собственная гордость стала мне наказанием. Я осталась на Земле, но не могу отойти от дуба дальше чем на десять тысяч шагов. Я в ловушке, маленький демон. Навеки.
В ловушке – это я как раз могла понять. Потому-то и вынуждена была бежать, попытать счастья в облике смертной женщины. Но у гамадриады не было такого шанса. Она восстала против системы, заплатив высокую цену. Я мягко сказала:
– Мне очень жаль.
Ее глаза сузились, превратившись в прорези зеленовато-желтого цвета.
– Не жалей меня, маленький демон. Я получаю удовольствие, когда могу. Многие добрые люди приходят сюда. Я навещаю их, когда они забываются сном, и они поклоняются мне, потому что я создана для поклонения. – Улыбаясь, она провела рукой по роскошным изгибам своего тела; ладони царапали кожу-кору. – Они любят меня, и я люблю их. Люблю их всех.
– Кажется, ты не зря тут поселилась, – сказала я. – Твоя собственная территория полна любовников.
– Полна? Да. Но есть такие, кого мне не получить, даже если очень хочется. Тот, кто отдал сердце другой, неподвластен моим волшебным чарам. – Ее глаза ревниво сверкнули, и я почувствовала, как мой желудок болезненно сжался. – Видеть, как они любят других… это пытка. Вроде твоего мужчины, маленький демон. Он просто восхитителен. Пальчики оближешь. Но мне его даже не попробовать.
Я проглотила стоящий в горле ком, вознося безмолвную хвалу божеству, которое дало себе труд услышать, что Пол действительно меня любит. Не то деревянистая сука изнасиловала бы его во сне. Вот разница между суккубами и нимфами: суккубы имеют дело только с дурными людьми, которые и без того обречены попасть в ад, а нимфы спариваются со всеми двуногими; не отличающиеся особой разборчивостью – и с четвероногими тоже.
– Но бывает, что сюда приходит зло. Если дурные люди – я с ними играю. Если создания зла – я уничтожаю их. – Она усмехнулась, обнажив острые зубы-щепки. – Ненавижу все, что исходит из ада. Например, тебя, маленький демон.
– Я не принадлежу аду, – слабым голосом возразила я. – Уже нет.
– Какая разница? Ты пробралась на мою территорию, ты, выкормыш зла. Выставляешь напоказ любовь к доброму мужчине, приводишь его в мой дом, а ведь я так хочу его. Ты нанесла мне оскорбление!
– Я не хотела никого оскорбить.
– Мне будет очень приятно тебя уничтожить, выпить твою сущность, напитаться твоей плотью. – Она кивнула, вполне довольная собой. – Вот почему, маленький демон, я и делаю все это.
Мое сердце ушло в пятки, когда я поняла, что она закончила свою обличительную речь. «Взгляни на дело с другой стороны», – убеждала я себя, стараясь не поддаться панике. Творение матери-природы хочет меня убить, но по крайней мере оно любезно объяснило мне за что. Было бы не так весело, если бы меня съело растение-грубиян.
Не стоило вешать нос. Мне следовало продолжить разговор с древесной сущностью.
Гамадриада сделала паузу, и я увидела в этом благоприятный для себя знак. Только в кино напыщенные злодеи произносят достойные «Оскара» монологи, в жизни такого обычно не случается; как правило, они сначала убивают, а потом философствуют, особенно после обеда, с мятной жвачкой во рту, чтобы замаскировать тошнотворный запах крови изо рта.
Так почему она сделала паузу? Может быть, она обязана подчиняться каким-то запретам? Вроде гейса, ирландского табу. Или ошалела от одиночества? Влюбилась в звучание собственного голоса? Практикуется для сдачи экзамена в «Тоустмастерс», где готовят теоретиков ораторского искусства?
Прикосновение деревянистой руки к моей щеке прервало поток моих рассуждений. Кожа-кора была и грубой, и гибкой одновременно. Ведь дерево клонится под ветром, но может противостоять буре. Под ее кожей билась могучая сила, как земляные черви, ворошащие почву.
– И можешь поблагодарить меня, творение зла, что я увела прочь твоего мужчину и ему не доведется видеть твою смерть.
Действительно. Я мысленно скрестила пальцы – вдруг все-таки гейс?
– Почему именно десять тысяч шагов? – спросила я.
Она нахохлилась, разглядывая меня с таким интересом, словно я была редкостным насекомым, которого нужно было раздавить.
– Что ты имеешь в виду?
Счет: одно очко гейсу, ноль – суккубоядному растению.
– Почему, скажем, не десять? Или не десять миллионов? Почему десять тысяч?
– Это ты спроси своего повелителя.
– Я давно с ним не разговариваю. Может, ты мне скажешь? Ну, между нами, девочками? Что думаешь?
Она тихо засмеялась, словно листья зашуршали.
– А ты забавная. Как правило, те, кто нарушал границу, не разговаривали, а кричали. Ты воевала со мной, а теперь заговариваешь зубы. – Улыбнувшись, она кивнула: – Да. Будет истинным удовольствием сожрать твое сердце.
Вот как.
– Знаешь, – продолжала я, и мой голос звучал невероятно, ненормально спокойно, – вместо того чтобы есть старушку вроде меня, не лучше ли обратить праведный гнев на лесорубов?
Побеги плюща, ее брови, поползли вверх. Кажется, она была удивлена.
– Или займись экотеррористами.
– Да, ты ужасно забавная. Но мне больше не смешно. Довольно вопросов, маленький демон.
Ее руки поплыли по воздуху, приближаясь к моему рту, и превратились в кляп. Я изо всех сил вгрызлась в них зубами, но добилась лишь того, что чуть не свернула челюсть. Деревяшка же и глазом не моргнула. Она приподняла мой подбородок, так что наши взгляды встретились. Чавканье возобновилось – на сей раз совсем неделикатно. Звуковое сопровождение голода. Щекочущее онемение поползло по щеке, вниз по шее, разлилось по лицу, макушке головы.
Нечестивый ад, она сосала мою кровь.
– Я напою дуб твоей жизнью, а из скелета сделаю гнездо для птиц.
Закричав сквозь деревянный кляп, я забилась в путах, затрясла головой, чтобы освободиться. Рот мне не открыть. Поэтому я закричала в уме: «Я не пища для растений!»
Гамадриада улыбнулась, терпеливо и умудрено, точно мать, втолковывающая ребенку:
– Именно пища, маленький демон.
Ее голос эхом звучал в моем мозгу, уже не грубый, не скрипящий. Нет, ее слова были как мягкие лепестки роз, ласкающие мою кожу.
Я закрыла глаза, пытаясь бороться с подступающим головокружением. Голова сделалась легкой – словно мир, вращаясь, мог бы унести меня прочь, не запутайся мои волосы в ветвях дерева. Плохой день для волос. Плохой день… Моя голова снова начала раскалываться от боли. Я и не заметила, когда она прекратила болеть. Какая теперь разница. Боль вернулась, стократ сильнее. В мозгу били барабаны, их бой разносился по всему телу. Громкий, размеренный бой в сердце, в ушах. Удар за ударом. И я не могла толком вздохнуть, словно функции моего тела постепенно отключались.
Она меня убивала.
Ты, каприз природы! Сохрани я свои магические способности, изрубила бы тебя на мелкие щепки.
Чавкающие звуки сменились сосущими, сильными, ритмичными. Я покачнулась. Засыпаю.
«Я бы сделала из тебя табуретку. Впрочем, дрянная бы вышла мебель. Дешевая поделка, сядешь – и завалишься на пол».
– Да, да, – покивала она, явно скучая. – Теперь угрозы. Так неоригинально. Я разочарована, маленький демон. До этой минуты ты была в высшей степени неординарна.
Я истощалась, слабела, веки налились тяжестью… «Нет, борись!»
«А еще… я бы тебя разрубила на куски. Как… поленья для камина. Как… дрова. Как…»
Что я несла? Что-то насчет дров. Как тяжело думать. Я очень смутно ощущала свое тело, как будто меня завернули в толстенное одеяло. Словно я уже заснула.
Но нет, это был не сон. Это была реальность.
«Сосредоточься».
– Мне пришло в голову, что ты еще не поблагодарила меня за то, что я отослала прочь твоего мужчину. – Она ошарашила меня улыбкой, и сосущие звуки прекратились. – Ты благодарна мне?
Я не могла даже поднять веки, чтобы испепелить ее взглядом. «Иди в задницу».
– Новая забава. Очень соблазнительная. Подумай вот о чем, маленький демон: после твоей смерти твой мужчина уже не будет твоим. И он будет принадлежать мне.
Нет. Не позволю ей даже пальцем до него дотронуться. Только не Пол!
Я хотела выкрикнуть свою декларацию аду и небу, но едва сумела шепнуть в уме: «Ты его не получишь!»
– Получу. Еще как получу. – Она потрепала меня по щеке, и мои веки затрепетали. – Спи, маленький демон. Ты меня позабавила. За это я дождусь, пока твое тело остынет, и лишь потом возьму его.
Сжав кулаки, я вонзила ногти в ладони. Боль, свежая и сладкая, встряхнула меня, возвращая к жизни.
«Я сказала – ты его не получишь».
И мысленно проникла туда, где когда-то гнездились мои силы. Обшарила каждый уголок – найти хотя бы крупицу жизни, которая заводила меня, питала мое сердце. Я действовала по наитию и как бы автоматически; я знала, что во мне не осталось настоящей магической силы с тех пор, как я обрела душу. Но не могла же я позволить ей меня убить и забрать Пола!
Только не Пола. Она и пальцем его не тронет.
Борясь с головокружением, я нащупала что-то глубоко внутри, слабо пульсирующее, как погасшая звезда. След былой магии. Я схватила его, стиснула, выжимая остатки, и завопила: «Не позволю тебе и пальцем до него дотронуться! Клянусь раем и адом, сначала я с тобой расправлюсь!»
– Ты… Охх! – Хмурясь, она посмотрела себе под ноги. Задрожав, пали ее руки, и древесный побег, закрывающий мне рот наподобие кляпа, соскользнул с моих губ. Корни, обвившиеся вокруг моих запястий, ослабили хватку, хотя все еще держали.
Хватая ртом воздух, я концентрировала силы, чтобы во все легкие завопить, позвать Пола. Бывший демон зовет на помощь, быстро! Но вместо полноценного вопля из моей груди вырвался хрип. Черт, где же «тревожная кнопка»? Клянусь геенной, это уже не тревога. Это начинается паника. Начинается? Омут паники уже накрыл меня с головой.
«Стоп, Джесс. Отдышись. Сосредоточься».
Тяжело дыша, дрожа от изнеможения и потери крови, я приказала сердцу замедлить сумасшедший ритм. Оно не послушалось, оно явно исполняло арию инфаркта миокарда. Глупое сердце. Действительно идиотизм, если я умру не от того, что меня убьет лесная нимфа, а от страха.
«Эй, я еще жива».
Я уставилась на гамадриаду. Странно – ее брови-побеги сошлись на переносице, взгляд казался недоумевающим. Я проследила направление ее взгляда. Что там такое, что помешало ей выпить из меня последние капли?
Там, на земле, поблескивая в скудных лучах солнца, мне подмигивал дровяной топорик из нашей хижины. Острое лезвие наполовину ушло в мягкую почву, прямо возле моих ног.
Мои силы! Я бы пустилась в пляс, если бы не была распята на стволе кровожадного дуба. Впрочем, плевать! Мои демонические силы вернулись!
«…Ни черта к тебе не вернулось». С таким же успехом топорик мог бы оставаться возле камина в хижине. Какой от него толк, если мои руки все еще связаны?
Я сделала умственное усилие, даже помахала рукой, как собаке, – «Ко мне!» Иди сюда, топор. Иди к Джесси. Давай порежем-порубим этот растительный переросток! Сделаем из него овощной салат к мясу.
Топор не шелохнулся.
Черт, черт, черт! Совсем нет чувства юмора.
– Умно, – сказала гамадриада. Она подняла руку, и я могла наблюдать, как из руки растет деревянный топор. Он выглядел неприлично острым! – Да, ты промазала мимо мишени. А теперь я покажу тебе, как это делается.
И вот в этот момент я и открыла рот, чтобы заорать:
– Убивают!
