Текст книги "Бесстрашный горец"

Автор книги: Ханна Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

– Что ж, похоже, ты и в самом деле не такая уж хрупкая, – проговорил Эван, отдышавшись.

– Конечно, нет, – подтвердила Фиона, рассеянно гладя его по груди и размышляя, когда к ней вернутся силы на то, чтобы пошевелиться, и вернутся ли вообще.

– По-моему, мне еще никогда не было так приятно осознавать, что я вел себя как осел, – признался Эван и, когда Фиона хихикнула, улыбнулся и чмокнул ее в макушку. – Я подумал, что потерял тебя, – добавил он шепотом.

Фиона почувствовала, как сердце ее забилось от радости и надежды. За словами Эвана явно скрывалось глубокое чувство, и ей ужасно захотелось заставить его сказать ей об этом, однако она подавила это желание, инстинктивно чувствуя, что если станет настаивать, то тем самым только оттолкнет Эвана.

– Нет, – прошептала она в ответ, – ты никогда меня не потеряешь. Меня просто от тебя забрали на какое-то время, но я бы наверняка нашла способ вернуться. Я всегда буду к тебе возвращаться.

Почувствовав, что Эван еще крепче обнял ее, Фиона незаметно улыбнулась. Пока достаточно и этих слов.

– Они снова здесь.

Оторвавшись от гроссбуха, над которым работал, Эван поднял голову и хмуро взглянул на Грегора:

– Кто – они?

– Камероны.

– О Господи! А отец их видел?

– Трудно не заметить дюжину мощных рыжих парней.

Чертыхнувшись себе под нос, Эван выскочил из маленькой комнаты, где обычно работал с бумагами, в холл. Грегор не отставал от него ни на шаг. Они как раз быстро спускались по лестнице, когда заметили в большом зале Фиону и Мэб, но уже в следующую секунду женщины выбежали из замка. Двери на мгновение распахнулись, и до Эвана донеслись вопли отца. Он досадливо поморщился. «Пора прекратить эту глупость», – решил он, следуя за женщинами. Отец упрям как старый осел. Один раз вбил себе в голову, что он не станет встречаться с Камеронами, и с тех пор упорно стоит на своем. Однако когда он вышел во двор, то увидел, что Фиона уже дает отцу нагоняй за его упрямство, Эван замешкался. Говоря по правде, ему очень хотелось, чтобы Фиона за него разобралась с отцом.

– Похоже, Фингел пребывает в меньшей ярости, чем обычно, – заметил Грегор, подходя к Эвану.

Послушав крики отца, Эван вынужден был согласиться:

– Может быть, он наконец-то начинает прислушиваться к здравому смыслу. Открой ворота и пригласи наших кузенов.

– А как же отец?

– Ему придется смириться, если же он не пожелает этого сделать, я отправлю его в спальню. Наши кузены, женившись, породнились с Макенроями, и прошла уже почти неделя с тех пор, как Брайан к ним отправился. Иди и впусти их. Я хочу удовлетворить свое любопытство, – сказал Эван и направился к отцу и жене.

– Ты слепой упрямец, – распекала Фиона сэра Фингела, пытаясь вразумить его.

– Не смей разговаривать со старшими в таком тоне! – вскричал оскорбленный сэр Фингел.

– Нет, буду, потому что это правда! – Я…

– Я слепой упрямец, – докончил за него Эван и, подойдя к Фионе, взглянул на отца. – Если бы те, кто стоят сейчас у ворот, причинили тебе зло, отец, я бы предложил уничтожить их на месте. Но они ни в чем не виноваты. Я, конечно, понимаю, как тебе нелегко принимать сына человека, который, по твоему мнению, предал тебя, однако нужды клана заставляют меня это делать. Мы не можем больше жить сами по себе, отец. Нам нужны союзники. Если они у нас появятся, то я смогу вести мирные переговоры с нашими противниками, занимая прочную позицию, поскольку они будут знать, что я не одинок. Сейчас же единственное, в чем я могу их убедить, это не убивать каждого Макфингела, который встретится им на пути.

Подбоченившись, сэр Фингел яростно взглянул на своего сына, потом на Фиону, после чего, повернувшись, перевел взгляд на всадников, въезжающих в открытые ворота. Эван внимательно следил за отцом, когда мужчина, называвший себя Сигимором, спешился и направился к ним. Видя, что он и вблизи так же красив, как издали, Эван собственнически обнял Фиону рукой за плечи, не обращая внимания на насмешливое фырканье отца.

– Ты ужасно похож на отца, – буркнул сэр Фингел, после того как все они обменялись сдержанными приветствиями.

– Очень надеюсь, – протянул Сигимор. – Неприятно было бы думать, что моя мать ему изменила.

– Она изменила мне!

– Вот как? И когда это произошло? До того, как ее кузина забеременела от тебя, или после того?

Эван и Фиона уставились на сэра Фингела, который сверлил улыбающегося Сигимора хмурым взглядом. Однако на щеках отца появился слабый румянец, и Эван выругался. Хотя ему очень не хотелось верить тому, что сказал Сигимор, по виноватому лицу отца он понял: парень сказал правду. Мэб нарушила напряженное молчание.

– Господи, каким же ты был в молодости дураком! – в сердцах воскликнула она и покачала головой. – Я-то думала, что ты стал таким, какой ты есть, потому что тебя предали. А оказывается, ты в очередной раз продемонстрировал свой необузданный темперамент, старый ты осел!

– Меня и в самом деле предали, – возразил Фингел. – Я и не думал нарушать клятву верности девушке, на которой пообещал жениться. Но мой брат узнал, что его невеста любит меня и почти убедила своего отца расторгнуть с ним помолвку и разрешить выйти за меня замуж. Он отослал ее ко мне. Она пробралась ко мне в спальню, где я спал как сурок, и совратила меня, я и проснуться не успел, а потом принялась кричать на каждом углу, что я ее соблазнил. Когда я попытался рассказать, как было дело, никто меня и слушать не стал. Я бросился к девушке, на которой хотел жениться. Она единственная мне поверила, но проклятая женщина, что меня совратила, заявила, что беременна от меня, и все сказали, что я должен жениться на ней. Терпению моему пришел конец, я проклял их всех и ушел. Так что видишь, Мэб, меня и в самом деле предали, – тихо прибавил он, и лицо его показалось всем усталым и измученным.

– Да, Фингел, похоже, это и в самом деле так, – проговорила Мэб и, взяв его под руку, повела к замку.

Пройдя несколько шагов, Фингел остановился и оглянулся на Сигимора.

– Я пытался забрать своего ребенка. Но та женщина сказала, что из-за меня ее выгнали из замка, а ребенок не смог вынести жизненных невзгод и погиб.

– Она солгала, – сказал Сигимор. – Ее родственники любили мальчика. Он получил в наследство их земли, а шесть лет назад женился. Его мать погибла пятнадцать лет назад от рук ревнивой жены.

Фингел кивнул и покорно зашагал рядом с Мэб. Фионе показалось, что у него такой вид, словно он заново пережил боль, которую ему пришлось когда-то испытать. Широко раскрытыми глазами она оглядела собравшихся во дворе Макфингелов, всех незаконнорожденных детей сэра Фингел а, которые воспитывались точно так же, как его родные дети, потом перевела взгляд на Эвана, который был потрясен не меньше ее.

– Эван… – начала было она и запнулась. Он кивнул и ласково сжал ее плечи.

– Остается только догадываться, что причинило ему большую боль, – прошептал он. – Мне кажется, все эти годы он винил себя в смерти своего сына. – Эван перевел взгляд на Сигимора: – Почему ему никогда не говорили правду?

– Когда я сам ее узнал, твой отец не стал бы со мной общаться. Остальные же так долго цеплялись за эту ложь, потому что дедушка мальчика боялся его потерять. Когда до нас дошли слухи о том, как ловко твой отец делает детей и сколько их у него уже народилось, все наши старейшины решили, что этот мальчик ему ни к чему, А им он был очень нужен.

– А какого ты сам мнения о сэре Фингеле, Сигимор? – спросила Фиона.

– Я прекрасно знаю, что он не пропустит ни одной юбки, – не спеша проговорил Сигимор, – но знаю также и то, что он бы никогда не бросил своего сына. Женшнну – да, но не мальчика. И его сын тоже это знает. Он ждет лишь, чтобы я сказал ему, когда ворота наконец-то откроются, и откроются ли они для него.

– Непременно откроются, – заверил его Эван. – А теперь пошли в лом, посидим за столом, поедим, выпьем. Знакомство может затянуться.

– Сначала я должен каждому из вас отдать послание от Коннора.

– Так я и думал, что ты появился у нас не случайно.

– Конечно. Ваши посланцы благополучно добрались до нас и вернутся через несколько дней, – сообщил он Эвану и улыбнулся Фионе: – А теперь позволь передать тебе то, что просил передать твой брат, детка.

И, внезапно заключив Фиону в объятия, Сигимор крепко ее поцеловал. А уже в следующую секунду Фиона услышала звон металла и, поспешно высвободившись из объятии Сигимора, круто обернулась. Вокруг них стояли Камероны со шпагами наголо. Макфингелы образовывали второй круг. В руке каждого тоже была шпага, острие которой было нацелено на Камерона.

– О Господи, Сигимор, – послышался мужской голос. – Ты что, хочешь, чтобы пас всех перебили?

Встав на цыпочки, Фиона заглянула Снгимору за спину. Там стоял ее кузен Лайам.

– Привет, Лайам, – поздоровалась она.

– Привет, детка.

В этот момент чья-то сильная рука обхватила ее за талию, и в следующее мгновение Фиона вновь оказалась рядом с Эваном.

– Не думаю, Сигимор, что мой брат просил меня целовать, – проговорила Фиона, надеясь разговором снять напряжение.

– Верно, – отозвался Сигимор. – Он просил меня удостовериться в том, что тебя любят и хорошо защищают. – Он спокойно оглядел Макфингелов, готовых порубить его на мелкие кусочки за то, что он осмелился дотронуться до жены их лэрда. – И теперь я могу это подтвердить.

Встав перед Сигимором, Лайам сердито взглянул на него:

– Неужели ты сделал это, только чтобы посмотреть на их реакцию?

– Поступки бывают красноречивее слов.

– Ты с ума сошел! – воскликнул Эван. – Тебя ведь запросто могли убить.

Его собственная реакция на то, что кто-то осмелился поцеловать Фиону, была ему понятна, но вот то, что мужчины его клана отреагировали на это точно так же, его немного удивило.

– Но я получил ответ на свой вопрос, верно? – Сигимор пристально взглянул на Эвана, сверлившего Лайама хмурым взглядом. – Не обращай внимания на Лайама. Он ведь приходится тебе кузеном.

– Вот как? – машинально промолвил Эван, размышляя о том, не поселить ли своего чересчур красивого кузена в деревне.

– Ты только взгляни, Лайам, как он на тебя смотрит. Точно так же, как Дайермот и Коннор, когда ты попадаешься им на глаза.

– Таким взглядом, который говорит, что я бы больше понравился им с переломанным носом и шрамами на лице? – спросил Лайам. – И что они были бы рады мне, помочь их приобрести?

– Да. – Сигимор повернулся к Эвану: – Ты что-то говорил насчет еды и питья?

Грегор повел Камеронов в замок, а Эван шепнул Фионе:

– Ты мне не говорила, что он сумасшедший. Рассмеявшись, Фиона потянула Эвана к замку.

– Иногда бывает. Мой брат Дайермот говорит, что Сигимор на все смотрит не так, как большинство людей, и что к его шуткам нужно привыкнуть.

– Понятно. Именно потому, что он на все смотрит не так, как большинство людей, он решил, что самый лучший способ проверить, любим ли мы тебя и защищаем ли, это поцеловать тебя перед вооруженным мужем и его до зубов вооруженными людьми?

– Да. И я подозреваю, он получил ответ еще на кое-какие вопросы, которые его интересовали.

– Приятно ли с тобой целоваться?

– Нет. Он понял, что ты не станешь нападать на него в порыве слепой ярости. И твои люди тоже. Они сначала дождутся твоего сигнала, а уж потом ринутся в бой.

– Чтобы это попять, он сильно рисковал собственной жизнью и жизнями своих людей.

– Не думаю. По правде говоря, я бы не удивилась, если бы узнала, что Сигимору известно обо всех вас очень многое. И если он не вызовет у тебя желания вцепиться ему в горло или вообще убить его, он станет тебе хорошим союзником.

Очень скоро Эван понял, что Фиона имела в виду. Во время праздничного ужина ему не раз довелось убедиться в том, что Сигимор несколько странный. Наверное, все-таки нельзя его считать абсолютно нормальным. И тем не менее как хорошо иметь союзников, даже если они не в себе! Оглядев многочисленных представителей клана Макфингелов, Эван вынужден был признаться самому себе, что, похоже, нужно быть немного странным, чтобы принять их всех за своих родственников.

Внезапно взгляд его упал на Фиону и Лайама. Они сидели на скамейке в самом дальнем углу большого зала, голова к голове, и о чем-то тихо разговаривали. Решив, что прекрасно обойдется без одного родственника, Эван начал было вставать, но тут чья-то рука крепко сжала его плечо и заставила снова сесть. Эван поднял голову. Рядом с ним стоял Сигимор и ухмылялся. Интересно, что произойдет, если он сейчас даст ему по носу, чтобы он перестал над ним насмехаться, подумал Эван.

– Лайам не пытается соблазнить твою жену, – сказал Сигимор. – А твоя жена не позволит, чтобы ее соблазняли, Я мог бы тебе сказать, что ты оскорбляешь свою жену подозрениями, но я знаю, что любой мужчина, будь его жена сама святая, всегда недоволен, когда Лайам оказывается с ней рядом. Бедный мальчик!

– Этому бедному мальчику наверняка приходится отбиваться от девиц палкой, – заметил Эван.

– Верно, но он очень редко использует эту палку по прямому назначению. Однако он практически никогда не переходит границ дозволенного. Было несколько случаев за те три года, когда он вышел из монастыря, но чужая жена для него – табу, а узы брака святы. И, конечно, если бы он пытался ухаживать за Фионой, ты наверняка свернул бы парню нос на сторону, к всеобщей нашей радости. – Сигимор слабо улыбнулся, когда Эван расхохотался, после чего оглядел всех людей, собравшихся в большом зале. – А твой отец умеет собирать людей.

Эван, не ожидая, что он так внезапно сменит тему разговора, удивленно захлопал глазами и, поразмыслив несколько секунд над словами Сигимора, проговорил:

– Ты прав, именно это он и делает. Некоторые из тех мужчин и женщин, что постарше, были здесь еще до того, как мой отец унаследовал этот замок. Здесь живут все мои братья, сводные братья и племянники. Кроме того, отец приютил в замке тех людей, которых, как, например, Мэб, выгнали соплеменники, однако нельзя сказать, что он забирает к себе всех без разбору. Раньше, когда он выезжал за границы наших земель, он почти всегда привозил кого-то с собой. Тех, кто потерялся, кто остался один, кого выгнали родственники.

– Как вынудили уйти из родного дома и его самого. И, как он считал, выгнали его ребенка. Именно эта ложь больше всего беспокоила моего отца, заставила его перед смертью во всем мне признаться. Мой отец был уверен в том, что эта ложь принесла твоему отцу самую большую боль.

– По-моему, так оно и случилось, хотя сам я узнал правду только сегодня. Огец никогда не рассказывал мне о том, что произошло. – Бросив взгляд в ту сторону, где отец сидел с Мэб, Грегором, Натаном и несколькими Камеронами, Эван облегченно вздохнул: старик снова яростно с ними спорил и ругал всех на чем свет стоит. – И теперь я понимаю почему: ему тяжело было даже говорить о том, что произошло в те далекие годы. Хотя мне кажется, если бы он излил душу, снял с души камень, ему стало бы легче.

– Мне тоже так кажется.

— А твой отец никогда не раскаивался в том, что сделал?

– Иногда раскаивался, иногда нет. Он любил мою мать, но она никогда его не любила, во всяком случае, так, как любила твоего отца. Как он признался перед смертью, он потерял брата, но любящей жены так и не приобрел. Это все, конечно, грустно, но я обо всем этом не горюю. Ведь если бы всего этого ни случилось, нас с тобой не было бы на свете:

– Совершенно верно. А теперь расскажи мне, как поживают мои родственники Макенрои?

Эван внимательно выслушал все, что рассказал ему Сигимор о жизни родственников его жены. И хотя он предполагал, что при встрече с братьями Фионы его ждет немало неприятных моментов, все, что поведал ему Сигимор, указывало на то, что они станут его сильными союзниками. И теперь он сможет вести переговоры с противником с позиции силы. Он насторожился, когда к ним за стол подсел Фингел, однако отец лишь тихонько сидел, прислушиваясь к разговору о Макенроях. Эван прекрасно знал, насколько переменчиво бывает у отца настроение, и не слишком обольщался, понимая, что тот в любую минуту может вспылить, однако не мог не отмстить в нем перемен к лучшему.

– А тебе не кажется, что братья Фионы захотят задать моему парню хорошую взбучку? – спросил сэр Фингел.

– Может быть, и захотят, но не станут этого делать, – ответил Сигимор. – Разве что Фиона их об этом попросит. – Он подмигнул Эвану; – Так что когда увидишь, как они подъезжают, не зли ее понапрасну, а если будешь в этот момент находиться с ней в ссоре, быстрее мирись.

– А кстати, где твоя жена? – осведомился Фингел и, увидев, что Фиона разговаривает с Лайамом, изумленно воззрился на них. – Ты оставил ее с этим красавчиком? – Он с ужасом уставился на Эвана. – Иди и приведи ее сюда!

– Не пойду, – сказал Эван. – Она не делает ничего плохого. Просто разговаривает с парнем. Какой от этого вред? – Эван едва сдержал усмешку, когда отец взглянул на него как на умалишенного.

– Какой вред? И чему я тебя только учил! – Сэр Фингел вскочил. – Ты слишком доверчив, сын мой, но у меня нет сейчас времени объяснять тебе, как ты ошибаешься. Я должен вызволить девочку из рук этого мальчишки, пока не произошло беды. Не могу поверить, что мой сын настолько глуп, что не понимает, что нельзя оставлять свою жену один на один с таким смазливым малым, – пробормотал он и решительно направился к Фионе.

– А ты молодец, – Прошептал Сигимор, наблюдая за тем, как сэр Фингел, растолкав Лайама и Фиону, уселся между ними.

Не видя причины, почему он должен оправдываться, что не стал удерживать отца, Эван смущенно промолвил:

– Спасибо.

– Если бы Фиона стояла с нами рядом и слушала весь наш разговор, она бы даже не поняла, что ты нарочно подослал своего отца к ней с Лайамом. – Сигимор поднял свою кружку в молчаливом приветствии. – Знаешь, Лайам – хороший парень.

– Не сомневаюсь в этом. Только было бы лучше, если бы он был и хорошим, и уродливым, – заметил Эван и улыбнулся, когда Сигимор расхохотался.

Фиона хмуро взглянула на сэра Фингела, когда Лайам встал и, ухмыляясь, пошел прочь.

– Я ничего плохого не делала, только разговаривала с ним!

– Ты замужняя женщина, – заявил сэр Фингел, скрестив руки на груди, – и не должна разговаривать с холостыми парнями, да еще такими красавчиками. Почему ты не сидишь рядом со своим мужем и не разговариваешь с ним?

– Потому что он ничего не знает о детях моего брата Дайермота, а Лайам знает. Он некоторое время жил в Клахтроме, до того как уехал с Сигимором в Дейлкладач. В монастыре он много чему научился, а когда покинул его, приехал к Дайермоту и стал учить его детей.

– Если в Клахтроме он был таким желанным и полезным гостем, почему они его отпустили, а? Ха! – злорадно воскликнул сэр Фингел, заметив, что Фиона покраснела. – Я тебе скажу почему, но думаю, ты и сама догадываешься. Твоему брату надоело смотреть на смазливого юнца и захотелось отослать его подальше от своей жены.

– Какая глупость! Илза и Джиллиан никогда бы не стали изменять своим мужьям и я тоже. Эван по крайней мере это понимает. Он не возражал против того, чтобы я разговаривала с Лайамом. – Однако в глубине души Фиону несколько задело то, что Эван не выказал в отношении нее никакой ревности в отличие от обоих ее братьев, которые ужасно ревновали своих жен, хотя и знали, что те их обожают. – Но хватит о Лайаме. Ты поговорил с Сигимором? – Сэр Фингел хмыкнул, оттого что она так внезапно сменила тему разговора, и Фиона с трудом сдержала улыбку.

– Немного, – буркнул он. – Хороший парень, только немного странный.

Слова сэра Фиигела о том, что кто-то может быть странным, позабавили Фиону, однако она лишь кивнула:

– Это верно. К нему нужно привыкнуть. И тем не менее он будет хорошим союзником.

– Да. Эван прав, союзники нам нужны. И теперь он сможет встретиться лицом к лицу с врагом, зная, что за его спиной стоят два клана. Теперь они станут к нему прислушиваться. Может быть, в следующий раз, когда кому-то из моих сыновей понадобится куда-то ехать, он сделает это спокойно, а не будет красться от куста к кусту либо брать с собой полдюжины хорошо вооруженных людей.

И Фиона вдруг поняла: сэр Фингел наконец-то осознал, что его клан уже давно находится в полной изоляции, и это стало его беспокоить. Должно быть, наблюдая за тем, с какой тщательностью люди его клана готовятся к поездкам, когда в таковых возникает нужда, сколько оружия они с собой берут, он в конце концов пришел к выводу, что все это происходит из-за его необдуманных слов и действий. Одни люди с возрастом становятся жестче, а другие – мудрее. И ей очень хотелось надеяться, что сэр Фингел относится к числу последних.

Час спустя Фиона почувствовала, что устала слоняться по большому залу. Спокойно сказав Эвану, что идет отдыхать, она поцеловала его в щеку, а когда Сигимор шутливо заявил ей, что она им пренебрегает, смеясь, поцеловала и его. Она направилась к двери, ощущая на себе пристальный взгляд Эвана. Похоже, скоро ей придется признаваться в том, что она беременна. И не потому, что Эвану не понравилось, что она поцеловала Сигимора, просто она заметила, что несвойственная ей усталость не укрылась от него.

Войдя в спою комнату, Фиона, тихонько чертыхаясь себе под нос, начала стелить постель. Была еще одна причини, по которой ей не хотелось говорить Эвапу, что он скоро станет отцом. Если он так трясся над ней, когда спас из рук Мензиса, то страшно подумать, как он станет себя вести, когда узнает, что она носит его ребенка. Он будет ходить за ней по пятам, не давая ни минуты покоя.

– Ты бы лучше прекратил целовать мою женуг – бросил Эван Сигимору, налипая эля.

Сигимор хмыкнул:

– Да она меня просто клюнула в щеку, а не поцеловала. И потом, девушка должна время от времени чувствовать, что мужчина обращает на нее внимание.

– Не думаю, чтобы Фиона когда-нибудь страдала от отсутствия мужского внимании.

– Еще как страдала, После того как на щеках ее появились шрамы. Джиллиан мне об этом рассказывала. Многие мужчины, которые ухаживали за Фионой до того, как лицо ее обезобразили шрамы, нашли себе другие объекты для обожания, настоящих красавиц, естественно. Нашлись и такие, которые смотрели на нее с ужасом, словно она прокаженная. Конечно, Фиона не настолько тщеславна или глупа, чтобы поверить, когда ей говорят, что она писаная красавица. Однако Джиллиан считает, что Фиона вбила себе а голову, что ее шрамы уродливее, чем они есть на самом деле.

– Какие же мужчины дураки, – пробормотал Эван, и Cигимор кивнул.

Эвану знакома была боль, которую испытываешь, видя, как люди отворачиваются, взглянув на твое обезображенное шрамами лицо. И молодой красивой женщине наверняка было в тысячу раз больнее. По правде говоря, он подозревал, что отсутствие тщеславия у Фионы лишь усложняло ее жизнь. Она была вынуждена признавать, что очень немногие люди замечали в ней не внешнюю, а внутреннюю красоту. А поскольку была умной женщиной, наверняка видела, что те немногочисленные комплименты, которыми ее награждали, говорились не от чистого сердца. «Перестанет ли она наконец испытывать эту боль, и хватит ли у меня умения и сил помочь ей?» – с грустью подумал Эван.

Когда он отправился в постель, то был уже довольно пьян. «Может быть, и к лучшему, что Фиона крепко спит», – мелькнула в голове у него мысль, когда он улегся с ней рядом, иначе он вполне мог бы опозориться, если бы решил заняться с ней любовью. Он притянул ее к себе, теплую, мягкую, и удовлетворенно вздохнул, когда она прошептала во сне его имя.

Все шло настолько хорошо, что Эван даже ощутил смутное беспокойство. Отец, похоже, наконец-то превращается из ребенка во взрослого человека. Может быть, злость и боль, которые он носил в себе долгие годы, начали постепенно покидать его, после того как он рассказал всю правду о своем прошлом, Эван был уверен, что когда отец узнал, что его ребенок не умер, с души его свалился тяжелый груз, о существовании которого Эван даже не подозревал. С тех пор как в замке появилась Фиона, отец очень изменился, причем изменился к лучшему, и Эван чувствовал, что после сегодняшнего разговора эти перемены еще более усилятся. Наконец-то отец сможет поставить на своем прошлом крест.

Воссоединение с Камеронами принесет их клану огромную пользу, хотя к Сигимору не так-то просто будет привыкнуть. Эвана мало радовало, что в Скарглас теперь то и дело будут приезжать крупные, сильные, красивые мужчины, однако он понимал, что прилетел с этим смириться. Ecли он хочет иметь союзников. А иметь их Эван очень хотел, если судить по тому, что рассказал ему Сигимор, встреча с Макенроями, которая ему еще предстоит, тоже будет непростой равно как и с их многочисленными родственниками. Но если Сигимор прав, как только Джиллиан признает его своим, ее поддержат все Мюрреи, а родни у них полным-полно. Конечно, с Макенроямии Камеронами из Дабхайдленла союз будет крепче, однако приятно сознавать, что в случае необходимости можно обратиться за помощью не к одному клану, а к очень многим.

Подобные перемены открывают большие перспективы и для его братьев. Конечно, жизнь в Скаргласе неплоха и станет еще лучше, когда враги поостерегутся на них нападать, зная, что у них столько надежных союзников. Теперь братья смогут без опаски выезжать из замка, а это открывает для них новые возможности. Может быть, некоторые из них даже найдут себе богатых невест, которые в качестве приданого принесут в семью земли и деньги либо укрепят союз Макфингелов с другими кланами.

Никогда еще жизнь не сулила таких благ. Даже не верится, что его ожидает столько перемен к лучшему. Он коснулся щекой мягких волос Фионы и приказал себе не будить лиха, пока спит тихо. У него красивая, страстная жена, отец становится мягче и терпимее, две половинки семьи Камеронов воссоединились, у него появились союзники, о которых он всегда мечтал. Жизнь прекрасна. Остается лишь наслаждаться ею. Эван закрыл глаза, притянул к себе Фиону еще ближе и, заставив себя не думать о плохом, попытался заснуть.