Текст книги "Шах-наме"

Автор книги: Хаким Фирдоуси

Сиявуш встречается с Афрасиабом

 
Узнал Афрасиаб, глава державы,
Что Сиявуш приехал величавый.
 
 
На площадь пешим выбежал, спеша
К тому, кого ждала его душа.
 
 
Царевич спешился, когда нежданно
Увидел пешего царя Турана.
 
 
В глаза один другого целовал,
И обнимал, и снова целовал.
 
 
Сказал Афрасиаб: «Мы видим оба,
Что погрузилась в сон земная злоба.
 
 
Не будет войн, и общею тропой
Олень и барс придут на водопой.
 
 
Мы пребывали в страхе постоянном:
Война грозила двум соседним странам,
 
 
Покоя не было в душе людской,
Но ты пришел и дал земле покой.
 
 
Еще такого не было событья!
Мы отдохнем от войн, кровопролитья.
 
 
Туран – твой друг. Спокойно в нем живи,
К тебе сердца исполнены любви.
 
 
Пребуду я тебе отцом отныне,
В тебе я счастье обрету, как в сыне».
 
 
Вознес его царевич в похвале:
«О царь, будь вечно счастлив на земле!
 
 
От господа произошло творенье,
Война и мир, вражда и примиренье».
 
 
Рука в руке, Афрасиаб повел
Царевича; воссел он на престол,
 
 
Сказал, окинув Сиявуша взглядом:
«Кого могу с тобой поставить рядом?
 
 
Среди великих не могу сыскать
Лицо такое и такую стать».
 
 
И выбрал он чертог – приют желанный,
Что устлан был парчою златотканой.
 
 
Просил он гостя горести забыть,
В чертог, ему назначенный, вступить,
 
 
Чтоб он располагался там свободно
И занимался чем душе угодно.
 
 
Увидел Сиявуш: дворец велик,
Сатурна куполом своим достиг!
 
 
На трон взошел он, устланный парчою,
Предался думам трезвою душою.
 
 
Когда накрыли у владыки стол,
Посланец за изгнанником пришел.
 
 
И царь и гость за трапезу воссели,
Пошли у них беседа и веселье.
 
 
Вино хмельное пили дотемна,
Их головы вскружились от вина.
 
 
Ушел царевич в радостном тумане,
В вине исчезла память об Иране...
 
 
Афрасиаб, царевичем пленен,
В беседах долгих забывал про сон.
 
 
Грустил ли он, душой ли веселился,
Он к Сиявушу одному стремился.
 
 
Забыты были Джахн и Гарсиваз,
С кем тайнами делился он не раз.
 
 
Без юноши и дня не проводил он,
Отраду в Сиявуше находил он.
 
 
Так провели два друга целый год,
Деля и счастья дни, и дни невзгод.
 

Пиран отдает Сиявушу в жены свою дочь

 
Однажды Сиявуш с Пираном знатным
Вели беседу вечером приятным.
 
 
Сказал Пиран: «Со странником ты схож:
Сегодня – здесь, а завтра ты уйдешь.
 
 
Не вижу близкого тебе по крови,
Не помышляешь о семейном крове.
 
 
Нет брата у тебя, сестры, жены,
Ты – куст, растущий где-то у стены.
 
 
Грусть об Иране приведет к недугу:
Найди себе достойную супругу.
 
 
Умрет Кавус: Иран великий – твой,
Твоя – корона, трон владыки – твой!
 
 
В покоях туран-шаха, посмотри ты,
Красой блистая, три луны сокрыты.
 
 
У Гарсиваза – тоже три луны;
Он знатен; древен род его жены.
 
 
А у меня на женской половине —
Четыре девочки, твои рабыни.
 
 
Всех старше Джарира, во цвете лет,
Красавиц, равных ей, не знает свет.
 
 
Лишь согласись, и юная тюрчанка —
Твоя рабыня и твоя служанка».
 
 
Ответил Сиявуш: «Благодарю.
Теперь, как сын, с тобою говорю.
 
 
Жена из дома твоего нужна мне,
И Джарира твоя – теперь жена мне».
 
 
Такую речь вели наедине.
Пошел Пиран к Гульшахр, своей жене.
 
 
Сказал ей: «Счастью Джариры послужим,
Царевич Сиявуш ей будет мужем.
 
 
Мы разве можем не торжествовать,
Когда Кубада внук – теперь наш зять?»
 
 
Гульшахр пришла с невестою смущенной,
Красавицу украсила короной.
 
 
На Джариру царевич бросил взгляд —
И рассмеялся, радостью объят.
 
 
Он днем и ночью счастлив был с женою,
Забыл Кавуса, не болел душою.
 
 
Он жил, не зная никаких забот...
Так время шло, кружился небосвод.
 
 
Честь витязя и слава непрестанно
Приумножались пред царем Турана.
 

Пиран говорит Сиявушу о царевне Фарангис

 
Сказал однажды сдержанный Пиран:
«Ты, Сиявуш, рожден владыкой стран!
 
 
Хотя твоя жена – мне дочь родная,
Тревожусь о тебе я, сна не зная.
 
 
Хотя твоя опора – Джарира,
Хотя она красива и добра —
 
 
Жемчужину, твоей достойно доле,
Ищи ты в государевом подоле.
 
 
Затмила всех красавиц Фарангис,
Она стройней, чем стройный кипарис.
 
 
Прекрасен лик и мускусные косы,
Венец на голове темноволосый.
 
 
Проси царя, чтоб стал твоим кумир:
Таких не знал Кабул, не знал Кашмир.
 
 
В родство вступив с властителем державы,
Свой блеск ты увеличишь величавый.
 
 
Прикажешь мне – с царем поговорю,
Взыску я чести, я пойду к царю».
 
 
А Сиявуш: «Трудна моя дорога,
Но кто противостанет воле бога?
 
 
В Иран, быть может, не вернусь я вновь,
И не увижу я Кавуса вновь.
 
 
Быть может, Заля снова не увижу,
Рустама, мне родного, не увижу.
 
 
Быть может, не вернусь к богатырям,
К таким, как Гив, Шапур, Занга, Бахрам.
 
 
От сладких отрешусь воспоминаний,
Обосноваться надо мне в Туране.
 
 
А если так, начни ты сватовство,
Не посвящая в тайну никого».
 
 
Так говорил он и вздыхал в печали,
А на ресницах капли слез блистали.
 
 
Сказал Пиран: «Доволен тот судьбой,
Кто шествует разумною тропой.
 
 
Уйдешь ли от кружащихся созвездий?^{30}
От них война, и милость и возмездье».
 

Пиран говорит с Афрасиабом

 
Пиран, узнав о помыслах его,
Встал, и пошел, и начал сватовство.
 
 
Пошел к царю с веселым нетерпеньем,
К владыке он поднялся по ступеням,
 
 
Немного постоял перед царем.
Сказал Афрасиаб, влеком добром:
 
 
«Чего желаешь ты, водитель рати:
Меча, короны, трона иль печати?»
 
 
Царю ответил мудрый человек:
«Да будешь миру нужен ты вовек!
 
 
Хочу поговорить о Сиявуше,
Пусть лишь твои меня услышат уши.
 
 
Он мне сказал: «Поведай ты царю,
Что путь к величью ныне я торю.
 
 
Есть у тебя такая дочь, которой
Хочу я стать достойною опорой.
 
 
Красавицу нашел я наконец,
Что трон украсит мой и мой венец.
 
 
Ей имя Фарангис дала царица,
С тобой сочту за счастье породниться».
 
 
Тогда, с глазами, влажными от слез,
Афрасиаб, подумав, произнес:
 
 
«Предсказывал мне сведущий в науке.
Чудес немало говорил о внуке:
 
 
Казна, войска, венец есть у меня,
Страна, престол, дворец есть у меня,
 
 
Но внук мое величье уничтожит,
Ничто меня тогда спасти не сможет.
 
 
Захватит внук мою страну и трон,
И буду я с лица земли сметен».
 
 
Сказал Пиран: «О государь Турана,
Пускай тебя не мучит эта рана.
 
 
Кто Сиявуша назовет отцом,
Тот будет мирным, честным мудрецом.
 
 
Ты звездочета, государь, не слушай,
Устрой разумно дело Сиявуша,—
 
 
К счастливому концу тогда придешь,
Что от судьбы ты просишь – обретешь».
 
 
Афрасиаб сказал слуге седому:
«Твой разум нас не приведет к худому.
 
 
Твою дорогу ныне изберу:
Надеюсь, что с тобой приду к добру».
 
 
Пиран перед царем склонился вдвое,
Его решенье восхвалил благое,
 
 
К царевичу отправился тотчас
И радостный принес ему рассказ.
 
 
Сидели оба допоздна с весельем
И горечь жизни обмывали хмелем.
 

Свадьба Фарангис и Сиявуша

 
Едва лишь солнце в блеске золотом
На небе обозначилось щитом,
 
 
Пиран перепоясал стан могучий,
Помчался на коне быстрее тучи,
 
 
Явился к Сиявушу и воздал
Его величью тысячу похвал,
 
 
Сказал ему: «Устрой дела по дому,
Придет царевна, будь готов к приему».
 
 
Тут покраснел царевич от стыда,
Смутился пред Пираном он тогда:
 
 
Он был Пирану самым близким другом,
Он дочери Пирана был супругом!
 
 
Сказал: «Ступай и дело доверши,—
Все тайны знаешь ты моей души».
 
 
Тотчас Пиран занялся этим делом,
Ему предавшись и душой и телом.
 
 
Он выбрал лучшие из жемчугов,
Парчи китайской тысячу кусков,
 
 
Сережки, два венца и ожерелье,
Запястья два, что как огни горели,
 
 
Ковры, обилье тканей дорогих,
Три пары одеяний дорогих;
 
 
Держали двести слуг златые чаши,
Как взглянешь – ничего нет в мире краше!
 
 
В златых нарядах было триста слуг,
Сто близких родичей – семейный круг.
 
 
Вот Фарангис, царевна молодая,
Явилась к жениху, луной блистая.
 
 
Светла их радость, свадьба весела,
И с каждым мигом их любовь росла.
 

Афрасиаб дает Сиявушу во владение часть страны

 
Вот время на неделю удлинилось,—
От тестя Сиявуш увидел милость.
 
 
Однажды к Сиявушу как посол
Доброжелатель от царя пришел.
 
 
«Тебя,– сказал он,– кличет царь державный
И говорит: «Великий, добронравный!
 
 
Отселе до Китая царства часть
Даю тебе, возьми над нею власть,
 
 
Поезди, посмотри на край обширный,
Для счастья избери ты город мирный.
 
 
Останься в нем, с отрадою живи,
Довольством сердце радуя, живи!»
 
 
Те речи были Сиявушу любы.
Он приказал, чтоб заиграли трубы,
 
 
Он приказал сокровища собрать,
Венец и перстень взял и двинул рать.
 
 
Вот Фарангис уселась в паланкине,
Пошло с обозом войско по долине,
 
 
С весельем именитые пошли,
Xотанская земля была вдали.
 
 
Достигли места, что цветущим было,
Основой счастья, раем сущим было!
 
 
Вон там – река, а здесь – гора видна,
Охотникам – раздолье, тишина,
 
 
Журчанье родников, дерев цветенье,—
Старик второе здесь найдет рожденье!
 
 
Пирану Сиявуш сказал: «Страна,
Что видишь ты, для счастья создана.
 
 
На этом месте город я воздвигну,
Блаженство мира сердцем я постигну.
 
 
Создам я город, приложив труды,
А в нем – дворцы, чертоги и сады.
 
 
Такой построю город несказанный,
Что удивятся племена и страны».
 

Сиявуш возводит Гангдиж

 
Теперь слова я повести начну,
Которые звучали в старину.
 
 
О городе преданье изложу я,
О Ганге Сиявуша расскажу я.
 
 
Весь мир пройдешь, на землю поглядишь
Все царства и края затмил Гангдиж!
 
 
Тот город Сиявуша был твореньем,
Над каждым потрудился он строеньем.
 
 
Пройдешь ты степь, увидишь за рекой
Пустынный прах, бесплодный и сухой.
 
 
Высокая гора предстанет взору,—
Нет меры, чтоб измерить эту гору,
 
 
Гангдиж – в горах. Об этом знай: вреда
От знаний не получишь никогда.
 
 
Он окружен кирпичною стеною
Фарсангов свыше тридцати длиною.
 
 
Обширный город за стеной возник.
Куда ни глянь – дворец, чертог, цветник,
 
 
Горячие купальни, водопады,
Везде веселье, яркие наряды;
 
 
В ущельях – серны, дичью полон дол,
Взглянул бы – ни за что бы не ушел!
 
 
Не зноен зной, не холоден там холод,
То – счастья город, изобилья город.
 
 
Там ни больных не встретишь, ни калек,
Там райский сад, там счастлив человек!
 

Сиявуш говорит Пирану о будущем

 
Однажды, объезжая край счастливый,
Скакал царевич – скорбный, молчаливый.
 
 
Сказал Пиран: «Ты с грустью смотришь вдаль.
Откуда, государь, твоя печаль?»
 
 
А тот: «О добродетелью богатый,
Стремишься к добродетели всегда ты!
 
 
Ты, богатырь, отважен и умен,—
Узнай, каким я горем удручен:
 
 
Я времени провижу ход поспешный,—
Убит я буду, слабый и безгрешный,
 
 
Афрасиаба грозною рукой,—
Мой трон и мой венец возьмет другой.
 
 
Злосчастье, клевета тому причина,
Что я погибну, пострадав невинно,
 
 
И на Иран и на Туран тогда
Обрушит беды мрачная вражда.
 
 
Земля наполнится тоской и смутой,
Мир обнажит оружье мести лютой.
 
 
Тогда настанет грабежей пора,
И гибель и хищение добра.
 
 
Затопчут кони многие державы,
Вода в ручьях исполнится отравы.
 
 
Иран, Туран от горя возопят,
Умру – и мир вскипит, огнем объят».
 
 
Пиран внимал богатырю и горе
Почувствовал при этом разговоре.
 
 
Такую речь вели они в пути,
Не зная, где спасение найти,
 
 
Сошли с коней, чтобы в тенистой сени
Забыться от тревожных опасений.
 
 
Накрыли скатерть, в песнях и вине
Топя заботу о грядущем дне.
 

Афрасиаб отправляет Пирана с войском

 
Семь дней весельем сердце услаждали,
О древних миродержцах рассуждали.
 
 
Пирану-полководцу в день восьмой
Прислал письмо владеющий страной:
 
 
«Из войска самых сильных возглавляя,
Ступай отсюда к берегам Китая,
 
 
Затем до Хиндустана ты пройди,
На берег Синда войско приведи.
 
 
Получишь дань в Китае, в Хиндустане,
Затем иди к хазарам, требуй дани».
 
 
Пиран возглавил и направил рать,
Как царь ему изволил приказать.
 

Сиявуш сооружает Сиявушгирд

 
Огня быстрее прибыл утром рано
Гонец от повелителя Турана.
 
 
Царь Сиявушу написал письмо,—
Сама любовь и счастье в нем само:
 
 
«С тех пор как ты ушел, познал я муки,
Тоскую постоянно от разлуки.
 
 
Узнай же ныне радостную весть:
Тебя достойный край в Туране есть.
 
 
Дарю тебе его: он благодатен,
Быть может, будет он тебе приятен,—
 
 
Отправься и взгляни на этот край,
И царствуй славно, и врагов карай!»
 
 
Афрасиаба подчинясь приказу,
В дорогу Сиявуш пустился сразу.
 
 
Как только витязь прибыл в ту страну,
Он в два фарсанга в ширину, в длину
 
 
Построил дивный город с площадями,
Дворцами, цветниками и садами.
 
 
Дворец украсил, вызвав мастеров,
Изображеньем битв, царей, пиров,
 
 
Он купола возвел, что возвышались
Над городом и облаков касались.
 
 
Сиявушгирдом город нарекли,
И люди в нем довольство обрели.
 

Пиран прибывает в Сиявушгирд

 
Когда Пиран вернулся с войском вместе,
О городе везде гремели вести.
 
 
Отправился военачальник в путь,
Чтобы на город радостный взглянуть.
 
 
Пиран подъехал к городским воротам,
И встретил Сиявуш его с почетом.
 
 
Неделю пировали допоздна,
И веселы, и пьяны от вина.
 
 
На день восьмой, утешенный пирами,
Пришел Пиран с достойными дарами:
 
 
Здесь были яхонт, жемчуг и алмаз,
Венцы блистаньем радовали глаз,
 
 
Здесь было много седел тополевых,
Коней с попонами из шкур тигровых,
 
 
И серьги и венец для Фарангис,
А на браслетах жемчуга зажглись!
 
 
Вручив дары, пуститься в путь решил он.
К царю Афрасиабу поспешил он.
 
 
Пришел, предстал, поведал обо всем;
О дани, собранной за рубежом,
 
 
О Сиявуше рассказал правдиво,
О городе, построенном на диво.
 
 
И царь от мысли той повеселел,
Что Сиявуш рожден для славных дел.
 

Афрасиаб посылает к Сиявушу Гарсиваза

 
Властитель поделился с Гарсивазом
Из тайника исторгнутым рассказом:
 
 
«В Сиявушгирд с отрадою ступай,
Внимательно исследуй этот край;
 
 
Когда хозяин весел – две недели
Ты оставайся в городе веселий».
 
 
Взглянул на войско храбрый Гарсиваз,
Избрал отборных всадников тотчас.
 
 
В Сиявушгирд, чтобы вкусить отраду,
Велел скакать он своему отряду.
 
 
Когда о нем услышал Сиявуш,
Навстречу с войском вышел Сиявуш.
 
 
В объятья заключил один другого;
Спросив о шахе гостя дорогого,
 
 
Хозяин в город с ним вступил и тут
Отвел ему для отдыха приют.
 
 
Явился Гарсиваз к нему с рассветом,
Пришел с дарами от царя, с приветом.
 

Рождение Фаруда, сына Сиявуша

 
Внезапно к Сиявушу во дворец
Примчался с вестью радостный гонец:
 
 
«От Джариры, от дочери вельможи,
Родился мальчик, на луну похожий,—
 
 
Фарудом светлым нарекли дитя!
Пиран, такую радость обретя,
 
 
Немедленно меня к тебе отправил,
Чтоб весть о сыне я тебе доставил.
 
 
А мать младенца, полного добра,—
Прислужницам велела Джарира,
 
 
Чтоб окунули руку мальчугана,
Когда он крепко спал, в раствор шафрана,
 
 
И, приложив ладонь его к письму,
Письмо послала мужу своему».
 
 
А Сиявуш: «Рожден для высшей доли,
Пусть мальчик вечно будет на престоле!»
 
 
Воскликнул именитый Гарсиваз,
Когда услышал радостный рассказ:
 
 
«Поскольку внук родился у Пирана,
Он равным государю стал нежданно!»
 
 
Пошли с отрадной вестью к Фарангис,
В чертогах клики счастья раздались.
 
 
Все на престолах золотых воссели,
Не знали радости такой доселе.
 

О победе Сиявуша на ристалище

 
Как только солнце яркое взошло,
Явило всей земле свое чело,
 
 
Примчался Сиявуш на луг зеленый —
Потешиться мячом, забавой конной.
 
 
Чоуганом он ударил – мяч исчез,
Скажи: сокрылся в тайниках небес!
 
 
Тут молвил Гарсиваз: «Скажу заране,—
Ты всех затмил в Иране и Туране.
 
 
Давай-ка на ристалище пойдем,
Поскачем перед воинством вдвоем,
 
 
Как два бойца, на середине круга,
Давай возьмем за пояса друг друга.
 
 
Ты знаешь: всех туранцев я сильней,
А мой скакун – сильнее всех коней.
 
 
Ты, витязь, всех иранцев превосходишь.
Соперников и равных не находишь.
 
 
Когда я подниму тебя с седла,
На землю сброшу,– значит, мне хвала,
 
 
Тогда ты знай, что я тебя храбрее,
Богаче силой, ловкостью быстрее.
 
 
А если ты с коня сорвешь меня,—
Я больше в битву не пущу коня».
 
 
А Сиявуш: «К чему такие речи?
Известно, что, как лев, ты грозен в сече,
 
 
Ты – брат царя, ты выше всех похвал,
Копытами луну ты растоптал.
 
 
Богатыря, кого-нибудь из свиты,
На скакуна для битвы посади ты:
 
 
Хочу перед тобой на этот раз
Не осрамиться, славный Гарсиваз!»
 
 
Тут рассмеялся Гарсиваз беспечно,—
Ответ ему понравился, конечно.
 
 
Сказал туранцам: «Гордецы мои.
Хотите славы, храбрецы мои?
 
 
Хотите с Сиявушем побороться,
Надменного унизить полководца?»
 
 
Молчали тюрки, на устах – запрет.
Гуруй бесстрашный выступил в ответ.
 
 
«Я,– молвил,– состязаться с ним достоин,
Когда другой не хочет выйти воин».
 
 
Услышав, что сказал туранский муж,
Чело свое нахмурил Сиявуш.
 
 
Воскликнул Гарсиваз: «Скажу царю я,—
Никто не может одолеть Гуруя».
 
 
А Сиявуш: «С любым вступлю я в бой,—
Мне не пристало биться лишь с тобой.
 
 
Готов я и с двумя вступить в сраженье,
Вели,– пусть выйдут в полном снаряженье».
 
 
Тогда Дамур, другой из гордецов,
Сильнейший из туранских удальцов,—
 
 
Помчался на коне быстрее дыма,
Он поединка ждал неукротимо.
 
 
С Гуруем вместе двинулся Дамур,
Навстречу – Сиявуш, суров и хмур.
 
 
Рукой за пояс он схватил Гуруя,
Потом за пояс дернул, торжествуя,
 
 
И сбросил, вырвав из седла сперва,—
К чему ему аркан и булава?
 
 
Затем рукою мощною своею
Дамура взял за грудь, схватил за шею.
 
 
С позором поднял, вырвал из седла,—
Толпа кругом в смятение пришла.
 
 
Был Гарсиваз повергнут в стыд глубокий,
Вскипело сердце, пожелтели щеки.
 
 
Богатыри отправились домой,
Сказал бы ты: сошли во мрак ночной.
 
 
Семь дней с вином и музыкой сидели,
Так веселились до конца недели.
 
 
Но вот гостям в обратный путь пора.
И Сиявуш, исполненный добра,
 
 
Афрасиабу написал посланье, —
В нем были дружба, кротость, почитанье.
 
 
Он Гарсивазу много дал даров.
Отряд покинул мирный, светлый кров.
 
 
Промолвил Гарсиваз, желая мести:
«Иран унизил нас на этом месте.
 
 
Дамур с Гуруем, два свирепых льва,
Чью силу всюду славила молва,
 
 
Обижены иранским черноверцем,^{31}
Унижены борцом с нечистым сердцем».
 

Гарсиваз клевещет Афрасиабу на Сиявуша

 
Так, в раздраженье, завершил он путь,
Не мог он успокоиться, уснуть.
 
 
К Афрасиабу поспешил воитель.
Спросил о путешествии властитель.
 
 
Вручил письмо, поведал о делах.
Прочтя письмо, возрадовался шах.
 
 
Воскликнул Гарсиваз: «Письму не верь ты,
Владыка, зятю своему не верь ты!
 
 
Иранский шах Кавус, тайком от нас,
К нему посланца присылал не раз.
 
 
Он ждет вестей из Рума, из Китая,
Он пьет вино, Кавуса поминая».
 
 
Тогда, тоскою горькою томим,
Стал государь печальным и больным.
 
 
Сказал: «Мой брат, со мной ты связан кровью,
Пришел ко мне, руководим любовью.
 
 
Подумай глубже о моей судьбе,
Вглядись в нее: что вспомнится тебе?
 
 
Ужасный сон – моей тоски основа,
Мой разум потемнел от сна дурного.
 
 
На Сиявуша не пошел войной,
Он тоже мира пожелал со мной.
 
 
Покинув родину, ко мне пришел он,
И честности и верности мне полон.
 
 
Он чтил меня, я стал ему царем,
Дарил его лишь благом и добром.
 
 
Я дал ему страну, сокровищ груду,
Решил: печаль и ненависть забуду.
 
 
Я перестал с Ираном враждовать,
Отныне Сиявуш – мой друг, мой зять.
 
 
И после всех дарений, всех усилий,
Когда мы трон, венец ему вручили,
 
 
Могу ли на него низвергнуть зло,
Чтоб столько толков по земле пошло?
 
 
Что скажет бог, когда мы гнев обрушим,
Расправимся с безгрешным Сиявушем?
 
 
Не лучше ль Сиявуша с глаз долой
Отправить поскорей к отцу домой?»
 
 
Пылая местью, Гарсиваз ответил:
«Правдолюбивый царь, что сердцем светел!
 
 
С таким мечом и с булавой такой,
С благословенной господом рукой,
 
 
Без войска Сиявуш не возвратится,
Твои померкнут месяц и денница,
 
 
И рать твоя к иранцу перейдет,—
Пастух, лишенный стада, пропадет».
 
 
Афрасиаб на мир взглянул угрюмо.
Он мучился, в нем зрела злая дума.
 
 
К нему и в ранний час, и в поздний час
Входил в покои злобный Гарсиваз.
 
 
Хулитель вероломный и лукавый,
Он сердце шаха наполнял отравой.
 
 
Так время над властителем прошло.
Проникли в сердце шаха боль и зло...
 
 
Однажды повелел он Гарсивазу!
«Скачи,– пусть внемлет Сиявуш приказу,
 
 
Ко мне пусть быстро соберется в путь,
При нем ты неусыпным стражем будь».
 

Возвращение Гарсиваза к Сиявушу

 
У Гарсиваза, хитрого и злого,
Готовы были сети зверолова.
 
 
Приехав, сразу в город не вошел,—
Красноречивый послан был посол.
 
 
Пред Сиявушем прах облобызал он,
Царю о Гарсивазе рассказал он.
 
 
Услышал царь, что прибыл Гарсиваз,
В тревоге свет в его глазах погас.
 
 
Он думал, поражен необычайно:
«Здесь кроется неведомая тайна.
 
 
Что говорил с царем наедине
Вельможа добронравный обо мне?»
 
 
Но вот подъехал Гарсиваз, и сразу
Царевич пешим вышел к Гарсивазу,
 
 
Спросил: «Хорош ли путь? Здоров ли шах?»
Спросил о государственных делах.
 
 
Тот передал приказ царя Турана.
Был осчастливлен витязь несказанно,
 
 
Воскликнул: «С мыслью о царе, клянусь.
Я даже от меча не отвернусь!
 
 
Смотри, мы в путь готовы, мы уходим,
Поводья привязав к твоим поводьям».
 
 
Злокозненный смутился клеветник,
От мудрой речи головой поник.
 
 
Подумал: «Если с Сиявушем вместе
Мы выступим —я не исполню мести:
 
 
Не попадет иранец в мой капкан,
Увидит шах, что речь моя – обман.
 
 
Теперь нужны мне хитрость и сноровка,
Чтоб Сиявуша сбил с пути я ловко».
 
 
Он пролил слезы жаркие из глаз,—
И обманул иранца Гарсиваз.
 
 
И возмущенье и негодованье
Услышал Сиявуш в его рыданье.
 
 
Спросил он мягко: «Что случилось, брат?
Какою тайной скорбью ты объят?
 
 
Когда туранский царь тому виною,
Что плачешь ты сейчас передо мною,
 
 
То выйду я с тобою в путь, начну
С Афрасиабом грозную войну.
 
 
Откройся мне, доверься мне вначале,
Чтоб я тебя избавил от печали».
 
 
Ответил Гарсиваз: «Я речь веду
Не про свою обиду и беду.
 
 
О споре меж Ираном и Тураном,
О горе, что грозит соседним странам,
 
 
О сущности вражды я полон дум,
Мне мудрые слова пришли на ум:
 
 
«С тех пор как Тура бог покинул правый,
Настало зло, воюют две державы».^{32}
 
 
Не Тур – Афрасиаб царит теперь,
Но он такой же бык, такой же зверь.
 
 
Пройдет немного времени,– владыки
Узнаешь нрав коварный, злобный, дикий.
 
 
К тебе пылает злобой туран-шах,—
Судьба людей сокрыта в небесах.
 
 
Ты знаешь – я твой друг во всем и всюду,
Всегда тебе товарищем я буду.
 
 
О шахе я сказал, добро любя,—
Грешно таить мне правду от тебя».
 
 
Ответил Сиявуш: «Гони тревогу,
Затем, что я иду, внимая богу.
 
 
Афрасиаб,– о нем я думал так,—
Стал светом для меня, развеял мрак.
 
 
Когда б решил он, что ищу я брани,
Меня бы не возвысил он в Туране,
 
 
Не дал бы мне страну, венец, престол,
Свое дитя ко мне бы не привел.
 
 
К его дворцу пойду с тобой теперь я,
Рассею мрак, добьюсь его доверья.
 
 
Где правда проступает сквозь туман,
Там терпит поражение обман».
 
 
Ответил Гарсиваз: «Он зверя хуже,
Он не таков внутри, каков снаружи
 
 
Тебя он предал, обманул, злодей,
Зашил он очи мудрости твоей.
 
 
Покинул ты отца, незрел и молод,
Пришел в Туран, воздвиг огромный город.
 
 
Так обольстил тебя Афрасиаб,
Что служишь ты ему, как верный раб».
 
 
Он говорил, а в голосе – рыданье,
В душе – коварство, на устах – страданье.
 
 
Тут Сиявуш в него вперил глаза,—
Из них катились за слезой слеза.
 
 
У Сиявуша пожелтели щеки,
Издал он вздох, тяжелый и глубокий,
 
 
Сказал: «Не вижу, в глубь вещей смотря,
Чтоб заслужил я ненависть царя.
 
 
Пусть я познаю муку и обиду —
Из подчинения царю не выйду.
 
 
Без войска я пойду с тобой к нему,
Причину гнева царского пойму».
 
 
А Гарсиваз: «Не вижу в этом смысла,
Чтоб ты пошел, когда беда нависла.
 
 
Заступник твой, спасу я жизнь твою,
Огонь, быть может, я водой залью.
 
 
Афрасиабу изложи в посланье
Все доводы, все речи в оправданье.
 
 
Когда увижу: царь не хочет зла,
Настал хороший день, заря взошла,
 
 
Немедленно гонца к тебе отправлю,
От мрака и тоски тебя избавлю.
 
 
А если царь коварен, гневен, зол,
То и тогда примчится мой посол.
 
 
Ты действуй быстро, чтоб достигнуть цели,
Ты долго не раздумывай; отселе
 
 
В ста двадцати фарсангах есть Китай.
А в триста сорока – иранский край.
 
 
Там у тебя и войско и держава,
Там у тебя отец, закон и право.
 
 
Во все концы отправь своих послов,
Не медли, будь к сражению готов».
 
 
И Сиявуш совету внял дурному,
Душой беспечной погруженный в дрему.