Текст книги "Как я стал кинозвездой"

Автор книги: Хаим Оливер

4. «Золотые колокольчики» и блестящая идея, осенившая композитора

Пробило два часа. Гости проголодались.

– Товарищи, в это время у нас в городе все рестораны закрыты, – сказал я. – До встречи с «Колокольчиками» еще два часа. А жена вчера наготовила целую кастрюлю тушеной фасоли, свое «фирменное блюдо». Ну и бутылочка Красного вина найдется… с собственного виноградника… Как вы на это смотрите?

– Лично я «за», – сказал Маришки. – Спасибо.

Остальные тоже проголосовали «за», и вскоре мы уже сидели у нас и, пока жена накрывала на стол, беседовали о том о сем, о «Колокольчиках», о Северине Миленковой… Композитор неожиданно спросил:

– Энчо, кажется, был в этом хоре солистом?

– Да, – ответил я. – Пел первым голосом.

– Гм… – композитор заулыбался. – У меня идея!

И наскоро изложил ее, после чего Владилен Романов тут же заказал срочный междугородний разговор с Петруновой, мамой Росицы.

– Берите такси и приезжайте! – кричал он в трубку. – Немедленно! Расходы оплатим. Есть возможность все-таки взять Росицу на картину.

Он положил трубку и, радостно потирая руки, сообщил:

– Порядок!

– А Орфей? – спросила Голубица Русалиева.

– Не будем спешить! Насчет Орфея у меня тоже есть идейка, – успокоил ее композитор.

Фасоль была действительно отменная, кастрюлю выскребли до донышка.

К четырем часам, в отличнейшем настроении, несмотря на мрачные пророчества Лорелеи, что Энчо будет найден на дне водохранилища, мы отправились в клуб.

Зал был набит ребятами, возбужденно обсуждавшими предстоящую спасательную операцию. Тут были все участники хора и мой седьмой «В» в полном составе во главе с Кики Детективом. Многие захватили с собой свистки, губные гармоники, барабаны, трещотки… Позже подошли Бобби Гитарист, Маэстро, даже Фальстаф специально примчался из Стара Загоры.

Нас встретила Северина Миленкова. Как всегда, в цветастом платье и парусиновых тапочках. Очень нам обрадовалась, и поскольку они давно были знакомы с Юлианом Петровым-Каменовым, между ними завязался деловой, профессиональный разговор.

Тем временем остальные кинематографисты незаметно наблюдали за Кики Детективом и Миленой – как они движутся, как подшучивают над одноклассниками, как смеются. Оба были очень хороши собой, и я уже догадывался, какие у режиссера намерения на их счет… Однако угадал далеко не все. Потому что понятия не имел о сложных кинофокусах.

– Можно начинать! – сказал композитор.

«Колокольчики» выстроились на сцене, и он объяснил им, что от них требуется: петь так, чтобы войти в картину через широко распахнутые ворота, то есть чтобы ни к чему нельзя было придраться. Первым номером шел «Весенний ветер».

Хор запел. Я человек, как вам известно, немузыкальный и не в силах оценить, какого места в масштабах страны заслуживают наши «Колокольчики», но мне они очень понравились. Солисткой была Милена, и ее плотный глубокий альт, не очень-то обычный для девочки, очаровал всех. Ей отчаянно хлопали, в особенности мальчики из седьмого «В», которые все по уши в нее влюблены.

Потом хор исполнил еще несколько песен, и по свирепо оскаленной челюсти композитора я понял, что он доволен.

В зал вошла Росица. Она приехала вместе с мамой, быстро обменялась несколькими словами с кинематографистами и Севериной Доминор и, не ломаясь, поднялась на сцену.

– Дорогие «Колокольчики»! – обратился к ребятам композитор. – Позвольте вам представить Росицу Петрунову. Вы, вероятно, видели ее в кино и по телевидению. Поскольку Энчо Маринова, вашего солиста, нет, она споет вместо него.

– А где Энчо? – спросила Росица своим звучным голосом, разом заполнившим весь огромный зал вплоть до последнего ряда балкона.

– Энчо мы увидим позже, – поспешил ответить композитор. – А пока споешь соло ты. Начнем!

Раз-другой прорепетировали, а на третий Росица так органично включилась в ансамбль, будто всю жизнь пела с ним вместе.

– Годится! – удовлетворенно подытожил Мишо Маришки.

– Думаю, что и вторая комбинация тоже получится, – сказал композитор.

Поднялся на сцену и объяснил:

– Милые мои «Колокольчики», сейчас мы проделаем один не слишком сложный эксперимент, пока без камеры и микрофона. Единственное, что от вас требуется, – быть особенно внимательными. Мы снова исполним «Весенний ветер». Солистками будут Милена и Росица. Но Милена будет лишь открывать рот, а петь будет Росица, которую мы спрячем у нее за спиной.

Милена огорчилась, помрачнела:

– Выходит, мне только рот открывать, а петь будет другая? Вот еще! И не подумаю!

– Не торопись, девочка! Тебя ждет нечто куда более интересное. Не упрямься, Милена, давай попробуем!

– Милена, не бойся! Буффосиихронистов в цирке видела? И ты давай! – закричали сидевшие в зале ребята.

Под таким массированным натиском Милене пришлось отступить, но настроение у нее было испорчено. Северина Миленкова подала знак. Хор запел.

Я впервые присутствовал при таком музыкальном трюке, хотя не раз о нем слышал. С его помощью совершаются самые невероятные сочетания звука с изображением. Пускаешь фонограмму с записью певца, который не слишком хорош собой, но зато обладает прекраснейшим голосом, а на сцене безголосый красавец синхронно открывает рот – вот и весь фокус!

К пятой репетиции, когда была наконец достигнута синхронность между артикуляцией Милены и пением Росицы, у меня было полное впечатление, что солирует Милена, тем более что тоненькую Росицу было совершенно не видно за массивной фигурой дирижера.

Из зала снова полетели восторженные возгласы:

– Браво, Милена! Браво!

Росица спустилась со сцены, ямочки ее улыбались.

– А теперь солистом будет Кики, – сказал композитор.

Это сообщение было встречено громовым хохотом:

– Хо-хо! Кики будет петь! Новый Гяуров!

Кики страшно смутился:

– Я не могу петь… У меня мутация, ломается голос… Да я и слов не знаю.

– Это неважно, спой, что знаешь. Какую-нибудь детскую песенку. Например, про зайчонка. И попробуй это сыграть… Как будто ты зайчонок и есть.

Зал затих. Кики никогда в жизни не пел соло, никогда не играл никаких ролей. Но он человек с характером, ничего не боится и поэтому не заставил долго себя упрашивать.

Даже я почувствовал, что он не только фальшивит, он хрипел, переходил с баса на дискант и снова на бас, в этом возрасте у мальчиков так обычно и бывает.

Но зато как он играл, как играл! Чуть пригнулся, руки прижал к груди, как заячьи лапки, и припрыгивал в такт музыке:

 
Рано утром на рассвете
Над землей пронесся ветер.
Гнул деревья, ветви гнул,
По лесу пронесся гул.
Маленький зайчонок спал.
Он набегался, устал.
Ветер испугал его,
Маленького моего.
Он вскочил скорей с постели.
«Что это, на самом деле?
Что за шум в лесу стоит?» —
Мой зайчонок говорит.
И бегом бежать скорей,
Выспросить все у зверей:
«Что за ветер прилетел?
Выспаться я не успел!» [5]5
  Стихи М. Бабушкиной.


[Закрыть]
 

И он действительно побежал, длинным прыжком, по-заячьи, перемахнул через оркестровую яму в зал и стоял, вопросительно глядя на сидящих в первом ряду зрителей…

От восторженных воплей зала чуть не рухнул потолок.

– Прекрасно! – похвалил композитор. – Правда, голос не ахти, но это неважно. Будь добр, Кики, поднимись опять на сцену, но петь теперь будет Милена, а ты только открывай рот. Договорились? Милена, спрячься за дирижером. Начинаем!.. Три-четыре!

Кики опять стал зайчонком, Милена, спрятавшись за мощной фигурой Северины, пела, и снова произошло чудо: полнейшая иллюзия, что песня исполняется стройным мальчиком с красивым лицом и обаятельной улыбкой.

Публика зачарованно молчала. Все до единого, включая многоопытных кинематографистов, которые, говорят, каких только чудес не совершают у себя на студии, сидели, не шевелясь, и слушали, как поет Кики.

Когда зайчонок умолк, публика взорвалась посильней, чем бинарная бомба Энчо Маринова. Кики и Милену подхватили на руки и понесли по проходу к центральной ложе, посадили в кресла и стали хором скандировать:

– Спа-сибо, Кики! Спасибо, Милена! Ура-а-а!

А затем прозвучал голос режиссера Маришки:

– Ура Орфею и Эвридике!

– Урраа-а-а! – прокатилось по залу. – Урааааааа!

Заиграли гармоники, забили барабаны…

Так, после прослушивания двух тысяч девятисот девяноста девяти кандидатов, после многонедельных поисков, усилий, волнений, разочарований и расходов съемочная группа за какие-нибудь полчаса нашла исполнителей главных ролей для своей картины. Впоследствии я узнал, что подобные эффектные повороты событий – обычное явление в сфере кинопроизводства.

5. Операция «Энчо» и неожиданные открытия…

С этой минуты я стал свидетелем удивительной детской солидарности и ощутил гордость от того, что я классный руководитель седьмого «В».

Операция по розыску Энчо была в моих глазах жизненным экзаменом для моих учеников, свидетельством их честности и мужества, их верности дружбе. Они забыли о войнах и гнилых помидорах, бинарных бомбах, зависти, забыли об обидах, нанесенных им Энчо Мариновым, забыли неразумные поступки своего одноклассника и провели поистине масштабную операцию со всеми признаками взрослого ума и одновременно ребячьей игры и фантазии.

Заслуга моего седьмого «В» состояла еще в том, что он сумел привлечь к участию в операции по меньшей мере еще сотню учеников из параллельных седьмых классов и «Золотые колокольчики» в полном составе. Кики Детектив и Милена два дня разрабатывали план предстоящей операции. Они досконально изучили карту города и пометили все места, где можно погибнуть или спрятаться, – от брошенных вагонов на запасных железнодорожных путях до бараков строительных рабочих в пригороде, от избушки Бабы Яги в городском парке до складов вторичного сырья, от бывших противовоздушных убежищ до фундамента строящейся бумажной фабрики.

Они разделили свою маленькую армию на отряды, вооруженные духовыми и ударными инструментами: свистками, тарелками, барабанами…

Расставили посты наблюдения за узловыми пунктами в городе и окрестностях. Для срочной связи Кики выдал им три аппарата МП.

Мобилизовали для курьерской связи всех велосипедистов.

Реквизировали все, какие нашлись, домашние аптечки.

Раздобыли веревки, альпенштоки, фонари и прочее альпинистское снаряжение – на случай, если придется спускаться в пропасти или подземелья.

Выпросили в спортклубе сигнальные пистолеты и бинокли.

Принесли из дому фотоаппараты и кассетники, чтобы ход операции был документирован.

И многое-многое еще придумали ребята для успеха операции, всего не перечислить.

Началась она ровно в 17.30. Около полутораста мальчиков и девочек вышли на площадь перед клубом и в несколько минут разбились на отряды и посты, были назначены связные, причем все делалось без суеты, без лишнего шума. По правде говоря, я не ожидал от этих буйных головушек такой дисциплины и порядка.

Кинематографисты с огромнейшим интересом наблюдали со стороны за этим необычайным мероприятием. Сценарист, не выдержав, стал обходить отряд за отрядом и прислушиваться к их разговорам. Режиссер последовал его примеру. Потом они о чем-то заспорили между собой, показывая на Кики и Милену, которые отдавали последние распоряжения. Вероятно, в эти минуты в их головах рождались какие-то новые мысли, которые впоследствии были реализованы в картине.

Я ни во что не вмешивался. Да и чем я, собственно, мог быть полезен? Ребята так прекрасно все организовали, что любое мое вмешательство только нарушило бы ход и ритм операции. И меня радовало сознание, что не такой уж я плохой педагог, если вот эти ребята – мои воспитанники.

Ко мне подошла Росица. В ее бархатных глазах стояла тревога.

– Товарищ Боянов, можно я тоже приму участие в этой операции?

– Спроси организаторов. Кики, Милену…

Она обратилась к ним и, конечно, получила разрешение.

Росица вошла в Первый ударный отряд, которым командовал сам Кики. Присоединились к этому отряду и мы со сценаристом Романовым. Композитор и редактор вошли во Второй отряд. Романов попросил их смотреть во все глаза, не упускать ни одного слова, ни одного факта, ни одной детали, потому что все может пригодиться для картины. А Мишо Маришки вскочил на велосипед и присоединился к связным – он хотел быть одновременно всюду.

В клубе осталась у телефона Северина Миленкова – она взяла на себя обязанности главного диспетчера.

Итак, все было готово. Кики вскинул руку и в воцарившейся тишине объявил:

– Пионеры и завтрашние комсомольцы! Операция «Энчо» начинается. Помните: от вашей внимательности, от вашей находчивости и смелости зависит жизнь вашего товарища. Выполняйте распоряжения, но проявляйте также и инициативу. Мы свободные бойцы свободного мира. Вперед!

И операция «Энчо», которая навсегда останется для меня одним из светлых событий моей жизни и так красочно была позже воспроизведена в кино, началась…

Впрочем, должен признаться, что если бы я не видел фильма, то не получил бы полного представления о том, как она развивалась и к каким разнообразным результатам привела, потому что, участвуя в ней вместе с Первым отрядом, не имел физической возможности видеть, что и как делается другими подразделениями. Единственный, кто мог охватить всю операцию в целом, был, если, конечно, не считать Кики, режиссер Маришки. Он как безумный метался на велосипеде от отряда к отряду, от поста к посту, пересекал город по всем меридианам и параллелям и непрерывно щелкал фотоаппаратом. Благодаря этому операция воспроизведена в его фильме так четко и динамично.

Те, кто видел фильм, знают, как протекали отдельные моменты операции. Знают о хитроумных уловках, с помощью которых разведчики проникли в Дом ребенка, на электростанцию и в радиоцентр, даже в отделение милиции, где застали милиционеров за шахматами. (В нашем обычно спокойном городке милиция не особенно перегружена.) Знают о решительности, с какой отряды шли по следам разведчиков, о шуме, который они поднимали на своем пути, – он мог бы разбудить и мертвого…

Знают о хитрости, с помощью которой не кто-нибудь, а Тошо (ребята называют его Тошко Придурок) проник под носом у надзирателей в городскую тюрьму и проверил в полупустых камерах, не там ли случайно находится Энчо.

Знают о приключениях, выпавших на долю Третьего отряда, который ворвался в морг городской больницы и, наткнувшись там на укрытые простынями трупы, обратился в паническое бегство, заблудился в бесконечных коридорах и подвалах и лишь к вечеру с помощью других отрядов оттуда выбрался.

Знают также о радушном приеме, который обитатели Дома престарелых оказали Первому отряду, о концерте, который дала там группа «Колокольчиков», что несколько отвлекло отряд от выполнения его основных обязанностей.

Знают, наконец, и о том, как Седьмой отряд, обследуя железнодорожные вагоны, по ошибке сел на уходящий в Стара Загору поезд, проехал «зайцем», без билетов, целых тридцать километров и вернулся назад на военном грузовике.

Поэтому я расскажу здесь только о действиях Первого отряда, тем более что именно на его долю выпало счастье отыскать Энчо.

Нашей задачей было прочесать западный район города, где, помимо всего прочего, находятся кинотеатр «Западный», универсам «Западный», фабрика детских игрушек «Западная», завод двигателей внутреннего сгорания «Западный» и другие предприятия, причем все они называются одинаково – очевидно, люди, дававшие им названия, обладали не слишком богатым воображением. Только школа называлась иначе – носила имя знаменитой героини – партизанки Лиляны Димитровой. Ну и мастерская Черного Компьютера, известная всем как Берлога.

В соответствии с заранее разработанным планом мы начали с кинотеатра, куда уже сумели проникнуть двое наших разведчиков. Довольно долго прождав, когда они выйдут оттуда, и так и не дождавшись, пошел в кино Кики, за ним Милена… Но и они надолго пропали там. Беспокоясь за них, мы со сценаристом тоже вошли в зрительный зал. В темноте я тут же потерял Романова из виду и тщетно метался вдоль рядов, вглядываясь в зрителей, которые все до одного буквально корчились от хохота.

В конце концов я их увидел: Кики, Милена, сценарист, оба разведчика сидели на полу перед первым рядом и, глядя на экран, хохотали до упаду. Я с трудом выманил их оттуда. Показывали картину Чарли Чаплина…

Но Энчо в кино не оказалось.

Вторым нашим объектом была фабрика детских игрушек. Я не очень понимал, какой смысл там искать, но Кики считал, что Энчо, опытного конструктора, изобретателя бинарной бомбы, может заинтересовать цех механической игрушки. Однако Энчо не оказалось и там… На прощанье нам вручили в подарок две куклы, которые говорили «мама», закрывали глаза и даже делали в штанишки.

Следующий объект – школа имени Лиляны Димитровой. Я полагал, что вот уж где Энчо никак быть не может… Но мне разъяснили, что при школе есть мастерские, и не исключено, что Энчо работает там помощником преподавателя по труду.

Однако Энчо не было и в школе.

6. Благополучное завершение операции «Энчо»

Несколько обескураженные нашими бесплодными усилиями, мы направились к универсаму «Западный», но на полдороге нас догнал велосипедист-связной. Он тяжело дышал: без отдыха проехал весь город из конца в конец. И передал нам интересное сообщение: Черного Компьютера в больнице нет, он еще позавчера скрылся из палаты в неизвестном направлении.

Это заставило Кики мгновенно изменить план действий.

– В Берлогу! – скомандовал он.

Для Кики тот день был Великим днем. Он получил возможность продемонстрировать во всем блеске свои способности детектива: хорошее знание местности, общую и специальную культуру, умение логически мыслить, заранее рассчитать несколько ходов вперед и, главное, обалденную (как выразился бы Энчо Маринов) интуицию. Эти качества подсказали ему, что разгадка тайны кроется в Берлоге, – кроме него, никому и в голову не приходило, что Энчо может прятаться там. На протяжении последних дней в Берлогу несколько раз наведывались, она была заперта снаружи на два замка, а ее хозяин, инженер Чернев, по всем сведениям, лежал в больнице…

Вот и теперь и Берлога и мансарда, где жил Чернев, оказались безлюдными. Более того, цветы в дворике завяли, их явно не поливали дня три, если не больше. Мы дважды обошли мастерскую кругом, звали: «Энчо, Энчо!» – стучали в барабаны так, что они чуть не лопнули, – ни звука в ответ.

– Я проникну внутрь! – решительно заявил Кики.

Ни слова не говоря, мальчики подставили плечи, он взобрался на них, вскарабкался по стене на стеклянную крышу, а оттуда на веревке, с зажженным фонариком на груди, спустился в Берлогу. В тишине отчетливо слышались его шаги, грохот передвигаемых предметов. Потом фонарик погас, Кики показался на крыше и соскользнул по веревке на землю.

– Ну? – хором воскликнули мы, обступив его.

Он напустил на лицо задумчивое выражение – в точности как делал Шерлок Холмс перед тем, как возвестить о своем очередном сенсационном открытии.

– Энчо побывал здесь, – сказал он.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Смотрите, что я нашел. – Он показал выпачканный кровью кусочек пластыря. – Это его.

– Ты уверен?

– Совершенно. Понюхайте!

Я понюхал. Пахло чем-то неприятным и машинным маслом. Кики объяснил:

– Это его запах. Так пахла бинарная бомба.

– Ну и что дальше? Допустим, Энчо действительно был тут. Но из этого ведь ничего не следует.

– Нет, следует, еще как следует! – так же загадочно, по-шерлокхолмовски, возразил мне Кики. – Я сделал и еще кое-какие открытия… – Он умолк и только после того, как насладился нашим напряженным вниманием, продолжал: – Бинарной бомбы на месте нет… – Мы молчали. – И скрипки нет… И Вечного двигателя тоже! – с торжеством в голосе закончил он.

– Ты имеешь в виду Машину? – спросила Росица.

– Да. Для Энчо и Черного Компьютера это самая большая драгоценность. Они просто тряслись над ней. А теперь она исчезла.

– И какой же вывод ты из этого делаешь? – спросил я. Должен признаться, что я профан не только в кино и музыке, в криминалистике тоже и крайне редко читаю детективы.

– Попытайтесь мыслить дедуктивно, – снисходя к моему невежеству, посоветовал Кики. И, загибая пальцы, продолжал: – Во-первых, Энчо был здесь, а теперь его нет. Во-вторых, скрипка была здесь, теперь исчезла. В-третьих, бомба тоже исчезла. В-четвертых, то же самое с Машиной. В пятых, Черный Компьютер лежал в больнице, теперь его там нет. Возникает вопрос: кто вынес из мастерской скрипку, бомбу, Машину? Кто? – И поскольку никто на его вопрос не ответил, он ответил сам: – Энчо и Черный Компьютер. А зачем они это сделали?

И опять никто ответить не смог. Даже Романов, автор двух детективных романов с потрясающе закрученным сюжетом, преступлениями, убийствами. Да и в самом деле, откуда нам знать, зачем Машину унесли отсюда?

– Рассуждайте дедуктивно, товарищи! – сжалился над нами Кики. – Скрипку Черный Компьютер забрал, чтобы играть на ней там, где он сейчас находится. Бомбу Энчо припрятал, чтобы в случае необходимости использовать еще раз. А Машина… Машина была уже почти закончена. Результаты удивительные – по сравнению с «Ладой – 1500» экономит восемь – десять процентов горючего, а Черный Компьютер добивался от нее еще лучших показателей. И очень скоро добился бы, если бы не слег в больницу, а Энчо не полез в кино. Ясно?

Мы молчали, потрясенные дедуктивным мышлением Кики. Мало-помалу в голове у меня прояснилось…

Романов что-то торопливо записал на пачке сигарет и, улыбаясь, спросил:

– А куда, по-твоему, увезли эту Машину?

– Куда можно увезти почти готовый Вечный двигатель? – привычно вопросом на вопрос ответил Кики. – Рассуждайте дедуктивно!

Все сдвинули брови, напряженно пытаясь последовать его совету.

– В Софию, в Академию наук, – высказала предположение Росица.

– Нет! – решительно мотнул головой Кики. – Чересчур далеко. Кроме того, академики ничего не смыслят в двигателях.

Милена подняла руку, как на уроке:

– Ее похитили иностранные шпионы.

– Иностранные шпионы сюда проникнуть не могут, – резонно возразил Кики.

Я тоже предположил, очень несмело:

– Его вмонтировали в автомашину, чтобы испробовать, а теперь разъезжают по Болгарии. Что-то в этом роде показывали по телевидению…

Кики одобрительно усмехнулся:

– Поздравляю, товарищ Боянов, вы на верном пути. Двигатель действительно следует испытать, но не в автомашине. До таких испытаний еще далеко. Двигатель следует испытать на специальном стенде, которого в Берлоге нет. А где у нас в городе есть?.. Подумайте! Догадайтесь!.. Наш двигатель внутреннего сгорания может быть испытан на…

Тут мы все дружно воскликнули:

– На заводе двигателей внутреннего сгорания.

– Правильно! – удовлетворенно кивнул Кики. – Умнеете на глазах. Пошли!

В эту минуту примчался на велосипеде Мишо Маришки. Мы наскоро ввели его в курс дела и все вместе отправились дальше…

Завод «Западный» – самое современное машиностроительное предприятие в округе, внешне он напоминает Дворец культуры и является нашей общей гордостью. Было пол-одиннадцатого, поздний вечер, даже ночь, когда мы подошли к проходной. Все заводские корпуса тонули в темноте – вторая смена уже кончилась, вокруг ни единой души, если не считать старика вахтера и дежурного пожарника, которые, сидя за столом, сражались в кости…

Увидав толпу человек в двадцать с велосипедами, барабанами, медными тарелками, связками веревок и альпенштоками, они вскочили, готовясь защитить завод даже ценой собственной жизни.

– Чего надо? – спросил пожарник, грозно сверкнув золотой каской.

Милена подошла к нему и, поблескивая своими черными карменистыми глазами, сладким голосом сказала:

– Мы спасательный отряд Второй средней школы. Пропал один наш ученик, мы его разыскиваем. Вы его, случайно, на заводе не видели? У него светлые волосы, уши оттопыренные, курносый нос, ходит слегка переваливаясь, вот так… – Она показала как. – Зовут Энчо Маринов, а можно и Рэнч Маринер с ударением на Ма.

Она еще не успела договорить, а вахтер с пожарником как-то странно переглянулись. Мне даже показалось, что они подмигнули друг другу.

– Никакого Трэнча мы тут не видали, – ответил вахтер. – Сидим, играем в кости, и нас не касается, кто там и когда у вас пропал. Наше дело следить, чтобы никто посторонний не проник на завод…

Тогда Кики напористо, как следователь, спросил:

– А вы не видели, не привозили сюда двигатель? Двигатель внутреннего сгорания? И не приходил сюда Черный Компьютер?

Вахтер засмеялся деланным смехом:

– Тут, милок, привозят и увозят сотни двигателей в день. Почем мне знать, какой из них ваш? И Черного Компьютера я тоже знать не знаю, ведать не ведаю. В первый раз про такого слышу.

Это было явной ложью: нет в городе человека, который не знал бы, кто такой Черный Компьютер.

В это самое мгновение раздался какой-то гул. Он доносился из огромного здания – бетонного куба без окон, который высился справа от главного заводского корпуса. Гул напоминал отдаленные раскаты грома. Заслышав их, вахтер неожиданно разозлился и заорал:

– Чего рты разинули? А ну, марш отсюда, пока я милицию не вызвал! Ищите свою пропажу в Фракийском районе.

Фракийским называют у нас городской район, где вечно происходят пьяные скандалы и драки.

Приглушенные громовые раскаты в бетонном кубе не затихали. Кики сделал нам знак рукой: мол, пошли отсюда! Нет здесь нашего Энчо.

И зашагал вдоль высокой проволочной ограды, опоясывавшей заводскую территорию. Мы послушно последовали за ним: он был командиром, и все беспрекословно ему подчинялись, включая режиссера, сценариста и меня. Признаюсь, наша троица сгорала от желания поскорее узнать, как будут дальше развиваться события.

Повернув за угол всего в сотне метров от проходной, мы снова оказались в полной тьме. Громовые раскаты продолжали разрывать тишину майской ночи. Так, должно быть, рыкает лев во тьме африканских джунглей.

Когда мы отошли от проходной на достаточное расстояние, Кики остановил нас, оглянулся по сторонам, удостоверился, что чужих никого нет, вынул из своей брезентовой сумки острые клещи, и умело, быстро, точно бросаясь на приступ вражеского бункера, перекусил проволоку. Образовался довольно широкий лаз, через который все и пробрались.

Мы оказались на заводской баскетбольной площадке. Пересекли ее, миновали плавательный бассейн и подошли к тому самому бетонному кубу. Рыканье, доносившееся из него, заглушало наши шаги и голоса, так что не приходилось соблюдать тишину.

Единственным входом в здание служила железная дверь. Кики толкнул ее – она поддалась…

– Ждите тут! – приказал он. – Я иду на разведку. – И нырнул в черный провал.

Громовые раскаты все усиливались, превращались в настоящую артиллерийскую канонаду.

Прошла минута, вторая – Кики не возвращался. Раскаты не стихали, наоборот, через открытую дверь они казались нам уже воздушной бомбардировкой.

– Я пошел! – воскликнул Мишо Маришки и тоже исчез в темноте за дверью.

– И я! – Сценарист последовал за ним.

А когда, по прошествии еще нескольких минут, они тоже не возвратились, нырнул в проем двери и я. За мной – я это почувствовал – двинулся весь отряд. Мы шли и шли вперед в кромешной тьме, не слыша ничего, кроме все возрастающего шума.

Признаюсь, на душе было тревожно. Куда мы идем, что ожидает нас, на кого мы нарвемся? Глупый инстинкт самосохранения тянул меня назад, но останавливала мысль, что за мной идут мои ученики, которые верят в меня, в мою смелость, сообразительность и готовы ради друг друга пойти навстречу любой опасности… В памяти всплыла легенда об Орфее, спустившемся в подземный мир, чтобы спасти Эвридику, и меня неожиданно разобрал смех: мы ведь тоже пытаемся проникнуть в таинственный, грохочущий мир, чтобы вырвать своего Орфея из лап демонов и фурий! Я продвигался вперед, как слепец, ощупывая шершавые стены. И вдруг чуть не расшиб до крови нос: путь перегораживала еще одна железная дверь. Я надавил – она открылась.

В глаза ударил ослепительный свет. Несколько секунд я стоял зажмурившись, не смея шевельнуться. А когда все же открыл глаза, увидел узкий коридор, одна его стена была вся из стекла. Через нее-то и проникал свет.

Я чуть было не споткнулся о Маришки, Романова и Кики – они лежали ничком на полу и наблюдали за тем, что происходило за стеклянной перегородкой. Заметив меня и остальных, они знаком велели и нам лечь на пол. Мы повиновались. «Бомбардировка» достигла кульминации. Бетонное здание сотрясалось, вибрация проникала во все клетки тела, мне казалось, что я распадаюсь на составные части.

Когда глаза попривыкли, наконец, к яркому свету, я посмотрел сквозь стекло.

Передо мной открылась поистине фантастическая картина, я не мог уразуметь, что это – хирургический кабинет 2001 года, марсианская станция в безвоздушном пространстве красной планеты, научная лаборатория какого-нибудь физика-параноика?

Попробую описать то, что я увидел…

Я увидел куполообразный зал с бетонными стенами – освещенные мощными прожекторами, они отражали их лучи к центру зала. С потолка свисали цепи, крючья, платформы. Сбоку, в менее освещенных пространствах помещения виднелась электронная аппаратура: экраны, по которым проползали зеленые змейки, панели с сотней разноцветных, лихорадочно мигающих лампочек, предохранительные стальные щиты, кабины с металлическими стенами, кабели, шланги – всего не перечислить. И всюду сверкающая чистота, как в операционном зале.

Посередине, словно некий сюрреалистический памятник, высилось странное сооружение: нечто вроде бетонного колодца, а над ним массивный стенд. На стенде стояла машина, напоминавшая своим видом двигатель внутреннего сгорания. Хотя и прикрепленная к массивной платформе, она легонько тряслась, издавая тот оглушительный шум, который так напоминал бомбардировку, – зажатая в стальной кулак энергия, готовая в любое мгновение разбить свои оковы, рассыпаться на миллиарды атомов и уничтожить все вокруг.

Казалось невероятным, что можно уцелеть в этом аду – сохранить слух, зрение, жизнь… Тем не менее там, внизу, были люди. Пятеро людей в белых халатах сновали возле машины, как хирурги возле лежащего на операционном столе пациента. Лиц было не разглядеть, у всех на головах противошумные шлемы, и это еще больше усиливало впечатление, что перед нами кадры какого-то фантастического фильма, где внеземные существа священнодействуют у алтаря неведомой космической религии.

Это было потрясающе.

Это было прекрасно.

Кики не отнимал бинокля от глаз. Милена и Росица смотрели как зачарованные. Режиссер щелкал фотоаппаратом… Где еще нашел бы он лучшую декорацию, чем эта? Позже он в точности воспроизвел ее в павильоне киностудии, там и снимались финальные сцены картины.

Не могу сказать, сколько прошло времени, когда лампочки на панелях вдруг засветились красным, зеленые змейки осциллографов выскочили за границы экранов, рев двигателя стал поистине невыносим – казалось, вот-вот наступит апокалипсис и все мы устремимся в бесконечность звездных пространств.