Текст книги "Гипнотический роман"

Автор книги: Густав Эмар

Соавторы: Верналь Фонтениль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

6. Драма

Минут через пять вся плантация поднялась на ноги: негры, белые и мулаты, вооружившись впопыхах, чем попало: ружьями, топорами, саблями, револьверами, выбегали из своих хижин и устремлялись на поиски убийц, так как предполагали, что их было несколько. (Один человек не мог бы так свободно проникнуть в дом, который охраняло десятка два смелых, хорошо вооруженных людей.)

Прибежал на общий шум и француз-путешественник.

– Что здесь произошло? – вскричал он, подбегая к молодой девушке, лежавшей все еще без чувств на руках господин де-Бирага, – бедное дитя, она умерла?

– Надеюсь, что нет, – печально отвечал молодой человек, – но, во всяком случае, она тяжело ранена, Помогите, пожалуйста, перенести ее в спальню!

Француз молча поклонился и помог господин де-Бирагу перенести его драгоценную ношу в спальню, где служанки ломали себе руки в отчаянии, при виде безнадежного (как им казалось) состояния своей обожаемой госпожи.

Вдруг извне раздались неистовые крики: двое мужчин взглянули друг на друга с изумлением, смешанным с ужасом. В это мгновение дверь распахнулась, – и в спальню ворвалась молодая женщина, бледная, растрепанная, полуодетая. Это была Марта, старшая сестра Анжелы и Жозефа Колета, супруга господин Дювошель. Ее лицо было искажено невыразимым отчаянием, глаза горели, как в лихорадке, руки судорожно сжимали кусок голубоватой ткани. С виска и с руки струилась кровь: казалось, она помешалась.

– Дочь моя, дочь моя! – кричала она хриплым голосом. – Отдайте мне мою дочь! Мария! Мария! Где она?. Вы видели ее! – быстро обратилась она к господину де-Бирагу, с силой хватая его за руку, – отдайте мне ее! Слышите – ли вы? Где она? Да говорите же! – Потом, не дожидаясь ответа от молодого человека, она забегала по комнатам, как разъяренная львица, опрокидывая все, на что натыкалась, встречное и беспрестанно повторяя: – «Дочь моя, Мария! О, я найду ее». Вдруг она остановилась, бросила вокруг себя дикий взгляд, схватилась обеими руками за пылавшую грудь и испустила мучительный протяжный стон. Лицо ее исказилось еще более, смертельная бледность покрыла его и, как подкошенная, она стала падать навзничь. Не подбеги к ней вовремя присутствовавшие при этой тяжелой сцене, она непременно разбила бы себе череп о паркет.

– Займитесь своей невестой, – тихо проговорил француз молодому человеку, – а я попытаюсь спасти эту несчастную молодую женщину.

– Боже мой, – вскричал господин де-Бираг, – какая ужасная ночь! Разве Марию похитили?

– Да, – отвечали несколько испуганных слуг, – мы везде искали ее, бедный ребенок исчез.

Это известие произвело ужасное впечатление на всех присутствующих. Господин де-Бираг побледнел.

– Неужели мы возвращаемся к мрачным дням восстания негров? – пробормотал он, как бы разговаривая сам с собой. Между тем, по указаниям француза, имевшего кое-какие сведения по медицине, обеим дамам была сделана перевязка. Мало-помалу в доме стали успокаиваться. Испуганные дрожащие слуги стали приходить в себя, как вдруг снаружи послышался новый шум, – и в дом внезапно вошло человек двенадцать черных служителей. Предчувствуя новое несчастье, оба француза бросились к ним навстречу. В это время четверо из новоприбывших внесли на ковре человека, по-видимому, без признаков жизни.

– Колет? – вскричал француз.

– Умер! – с ужасом проговорил господин де-Бираг,

– Нет, господин, – обратился к нему негр с добрым лицом, по имени Люсьен Дорнес, который был секретарем плантатора. – Благодаря Богу, он еще жив!

Господин де Бираг, знавший, что этот человек был предан плантатору, вздохнул спокойнее.

– Что же, он ранен? – спросил он.

– Не знаю. Думаю, что он лишился чувств, Он разбился при падении.

– Как же это случилось?

– Не знаю, господин. Я выбежал вместе с товарищами на звук выстрела, как вдруг в конце тамариндовой аллеи увидел всадника, удаляющегося галопом. Я бросился в погоню за всадником, но вдруг споткнулся обо что-то и упал. Поднявшись на ноги, я заметил около себя неподвижное распростертое тело. На мой зов поспешило несколько товарищей, некоторые из них также споткнулись и упали. Оказалось, что через аллею была протянута веревка, на высоте в пол-аршина от земли, а за нею были набросаны камни.

– Какой дьявольский умысел!

– Да, только чудом мы не разбились об эти камни.

– Их, кажется вчера не было?

– Ловушка была поставлена где-то в два часа утра, – с живостью ответил молодой секретарь, – так как я ровно в полночь возвращался домой по этой дороге из Леогана, куда меня посылал господин Жозеф Колет, и проехал по ней свободно.

– Да, я помню, Жозеф Колет и несколько слуг, мы также возвращались около часа ночи, и не наткнулись ни на какое препятствие. Продолжайте, однако! – заметил господин де-Бираг обращаясь к секретарю.

– Я сначала пытался разобраться в причине своего падения, – проговорил тот, – потом обратил внимание на тело. Оказалось, что это был мой господин. Голова его лежала на камне. К счастью, он упал так, что шляпа значительно ослабила удар: но, все-таки, последний был так силен, что лишил его сознания. Господин Жозеф Колет держал в своих руках разряженные пистолеты и лужа крови, которую я обнаружил в кустах в нескольких метрах, доказала, что пули его достигли цели, и что один из убийц убит.

– Один из убийц! Стало быть, вы предполагаете, что их было несколько?

– Уверен в этом!

Приложив палец, он прибавил, понизив голос до шепота:

– Будем благоразумны, кто знает, не подслушивает ли кто-нибудь нас?

– Понимаю, – проговорил господин де-Бираг, пожимая ему руку, – Вам известно что-нибудь?

– Нет но я многое подозреваю!

– Преданы ли вы своему господину?

– На жизнь и на смерть!

– Могу ли я рассчитывать на вас?

– Вполне!

После этого господин де-Бираг покинул секретаря и подошел к французу, исполняющему обязанности хирурга около двух дам.

– Скажите пожалуйста, – проговорил он. – Можно ли возвратить моего друга к жизни?

– Я думаю. Стоит только разжать ему зубы и влить несколько капель какого-нибудь вина, растереть его – и он очнется,

– Хорошо! Это сейчас будет исполнено! – и, повернувшись к секретарю, господин де-Бираг попросил.

– Дорогой Дорнес, прикажите немедленно оседлать двух хороших лошадей,

– Слушаюсь, господин!

– А вас, дорогой друг, – обратился господин де-Бираг к французу, – я попросил бы позволить мне принять управление над этим опустевшим домом.

– Сделайте одолжение, – ответил тот, улыбаясь, – я первый буду повиноваться вам!

– Благодарю вас! Впрочем, другого я и не ожидал. Теперь попрошу вас об одной услуге.

– Говорите.

– Вы немедленно сядите на лошадь и поедете в Порт-о-Пренс. Нужно предупредить полицию об этих событиях. А на обратном пути вы захватите с собой врача. Хорошо?

– Идет.

– Да не забудьте захватить с собой оружие!

– Не беспокойтесь! Я – стреляный волк и не дам подстрелить себя как зайца! Я прекрасно понимаю, что мы находимся в дикой стране, что бы там не говорили о культуре негров европейские негрофилы.

– Прекрасно! Так поезжайте с Богом!

– Лошади готовы! – объявил, входя секретарь.

– Доброго пути!

– Счастливо оставаться!

Мужчины пожали друг другу руки и француз вышел.

Господин де-Бираг вынул листок бумаги из портфеля и, написав несколько строк карандашом, сказал, подавая записку Дорнесу:

– Дорогой Люсьен, отправляйтесь немедленно в Хереми. Нужно предупредить господина Дювошеля о его несчастье. Только сделайте это с надлежащей осторожностью.

– Будьте спокойны, господин.

– Прекрасно! Идите же с Богом, только возвращайтесь скорее: вы здесь необходимы.

– Слушаюсь! Через три часа я вернусь! – проговорил секретарь, выходя из комнаты.

После этого господин де-Бираг отдал несколько распоряжений слугам, в частности, чтобы они еще тщательнее охраняли дом, и повернулся к плантатору.

Последний в этот момент открыл глаза, как человек, который только что пробудился от глубокого сна. Он бросил вокруг себя блуждающий взор, как бы отыскивая что-то. Потом вдруг выпрямился и грозно вскричал:

– Флореаль-Аполлон!

– Никто не видал его в эту ночь, – заметил господин де-Бираг.

С трудом Жозеф Колет поднялся с кушетки, опираясь на плечо своего друга.

– О, теперь я убежден, что Флореаль-Аполлон – презренный убийца! – сказал он.

– Кто меня зовет? – раздался мрачный голос.

На пороге дверей появился негр.

Молодые люди, невольно вздрогнув, как бы при виде ужасного зрелища, отпрянули назад.

7. Уличенный злодей

Прошло несколько минут тяжелого молчания. Бессознательно, не спуская глаз с негра, господин де-Бираг подошел к столу, где лежало оружие.

Флореаль-Аполлон не тронулся со своего места. Скрестив руки на груди, с высоко поднятой головой, с глазами, метавшими молнии, скривив губы в презрительную усмешку, он стоял неподвижно на пороге комнаты.

Он же первый нарушил молчание.

– Вы обвиняете меня в моем же отсутствии, – сказал он угрожающим голосом. – Я готов отвечать вам! Но сначала скажите, в чем заключается мое преступление?

– И вы еще смеете спрашивать об этом? – с негодованием спросил молодой человек

– Господин де-Бираг, – холодно отвечал негр, обращаясь к молодому человеку и бросая на него суровый взгляд. – Вас дело не касается. Я не признаю право за вами повышать голос, чтобы обвинять или даже спрашивать меня о чем-либо. Предоставьте это, – язвительно прибавил он, – моему молочному брату, с которым я рос, который любит меня и который с радостью разделяет мое мнение. Пусть он, забыв на время о всех узах, скрепляющих нас друг с другом, публично обвинит меня в убийстве, грабеже, воровстве и не знаю еще, в каких преступлениях! Говорите же, Жозеф Колет, я готов отвечать вам!

Жозеф Колет, прилагал много усилий, чтобы преодолеть охватившее его волнение. Дрожащим голосом, тоном легкого упрека он сказал

– Если я несправедливо обвинял вас, то простите меня, Флореаль-Аполлон. Но, посудите сами, когда произошли печальные события этой ночи, все мои друзья и мои слуги собрались вокруг меня. Вас не было здесь, чтобы защищать меня или, по крайней мере, помочь мне настигнуть бандитов, наполнивших этот мирный дом слезами и кровью. Ваше место должно было быть около меня!

– Право, я не пришел. И мое отсутствие было истолковано против меня! Так вот в чем обвиняют меня!

Негр опустил голову на грудь и некоторое время хранил молчание.

– Я прощаю вам, – снова заговорил он надменным голосом, – у вас в жилах течет кровь белых. Оттого вы легко поддаетесь подозрениям. А между тем, пока вы здесь стонали и плакали, подобно слабым женщинам, я не думал ни о чем другом, как заботиться только о вас, и стремился преследовать убийц.

– И это правда? – с видом сомнения спросил Жозеф Колет

– Ложь! – гневно выкрикнул молодой человек. – Убийца – вы!

– Я? – презрительным тоном вскричал негр. – Будьте осторожны в своих выражениях, господин де-Бираг, Вы сейчас получите доказательство правдивости моих слов.

Он исчез, но через минуту появился вновь, неся в руках завернутое в ковер тело негра с маской на лице.

– Вот убийца! – закричал он торжествующим тоном. – Я убил его!

С этими словами он швырнул тело, которое с глухим стуком покатилось по полу

Ошеломленные молодые люди смотрели на пол не зная, что и думать об этом.

Между тем, Флореаль-Аполлон нагнулся и, срывая маску с трупа, воскликнул голосом, полным злорадства:

– Взгляните, узнаете ли вы этого человека?

– Луизон, один из моих самых старых и преданных слуг! – с печальным удивлением проговорил Жозеф Колет – Может ли это быть?

– Да, Луизон! – смеясь повторил негр. – Этот слуга, на которого вы так полагались, и который изменил вам, один из главных вождей страшной секты Воду!

– Боже мой! – пробормотал плантатор. – И этот человек смог изменить мне?

Господин де-Бираг молчал, но его испытывающие взгляды, которые он бросал на мрачного негра, казалось хотели проникнуть в глубину его души.

– Ну, – начал опять Флореаль-Аполлон с видом вызова, – и перед этим неопровержимым доказательством, в присутствии этого трупа, распростертого у ваших ног, вы все еще пытаетесь продолжать обвинять меня, все еще продолжаете утверждать, что я убийца?

– Да! Убийца, убийца! – вскричал чей-то пронзительный голос.

При этом неожиданном обвинении дрожь невольно пробежала по телу негра. С суеверным ужасом он обернулся на дверь.

Дверь, выходившая в комнату дам, была отворена настежь, и там, опираясь на косяк, с рукой, протянутой вперед как бы для проклятия, со сверкающими гневом глазами, стояла Марта.

Распущенные волосы и белая длинная окровавленная одежда придавали ей скорее вид призрака, чем живого существа.

– А, – вскричал Флореаль-Аполлон, с ужасом пятясь назад перед этим ужасным видением. – Неужели мертвые встают из гробниц?

– Убийца! – еще раз вскричала молодая женщина с лихорадочной силой. – Это твое дело! Ты убил Луизона, моего верного защитника! – и, бросившись вперед, подобно разъяренной тигрице, она схватила негра за его курчавые волосы, крича: – Куда ты девал моего ребенка, презренный? Отдай мне мое дитя!

Негр, оглушенный в первую минуту неожиданностью нападения, вскоре вернул свое обычное хладнокровие.

– А, ты еще жива! – закричал он, делая отчаянное усилие, чтобы освободиться от молодой женщины. – Хорошо! Я убью тебя во второй раз!

– Дитя мое, дитя мое! – повторяла несчастная мать без перерыва.

– Твое дитя, – вскричал негр с дьявольским смехом, – я посвятил в жертву Воду: умри и ты!

С этими словами негр выхватил кинжал. И тут завязалась ужасная борьба между убийцей и женщиной.

Марта, отчаяние которой удесятерило силы, действовала зубами и ногтями. Ошеломленные этой ужасной сценой, плантатор и молодой человек тщетно пытались придти на помощь молодой женщине: оба врага, сплетенные между собой словно две змеи, перебрасывались с одного конца комнаты в другой, не видя и не слыша ничего в своем ожесточении.

– Дитя мое, дитя мое! – все повторяла несчастная мать свистящим голосом, употребляя невероятные усилия, чтобы ослепить или задушить своего врага.

– Ты умрешь! – бормотал последний, тщетно пытаясь освободиться из ее рук.

Вдруг ноги негра наткнулись на тело Луизона, распростертого на полу: он споткнулся, потерял равновесие и упал, увлекая за собой молодую женщину, но тотчас же поднялся, освободившись от ее мертвой хватки, и, схватив короткий топор, скрытый под его одеждой, вскричал торжествующим голосом:

– Наконец-то!

Молодой женщине грозила неминуемая смерть. Вдруг господин де-Бираг бросился на Флореаля-Аполлона с револьвером в руке, а плантатор схватил убийцу сзади. Несмотря на свою атлетическую силу при этом двойном нападении, негр зашатался.

– Убери топор, презренный! – вскричал господин де Бираг, хватая негра за горло.

Но последний быстрым движением вырвался из его рук.

– Никогда! – прорычал негр.

– Ко мне, ко мне! – закричал плантатор зовя на помощь людей.

Раздался топот ног бегущих слуг спешащих на помощь своему господину. Флореаль-Аполлон, казалось, раздумывал. Подавшись вперед, со сверкающими глазами тигра, он размышлял, но вдруг, одним ударом, он отбросил плантатора на десять шагов от себя и, испуская торжествующий крик, с поднятым топором бросился на господина де-Бирага.

Однако, ловким прыжком в сторону, молодому человеку удалось избежать направленного на него удара, В свою очередь, он выстрелил из револьвера. Негр же отвечал на выстрел револьвера взрывом сардонического хохота и, отступая, стремительно бросился в самую середину слуг которые невольно расступились перед ним.

Господин де-Бираг побежал по следам убийцы и наугад выпустил еще четыре заряда, но, очевидно, неудачно, как можно было судить по презрительному смеху и топоту лошадиных подков, донесшихся до его слуха.

Печальный и мрачный господин де-Бираг возвращался в дом: но здесь он невольно остановился, испустив крик ужаса, при виде представившегося страшного зрелища.

Марта, сидя на теле убитого Флореалем-Аполлоном негра, слуги плантатора, с улыбкой на устах и с глазами, полными слез, тихим, нежным голосом, заставляющим плакать навзрыд всех присутствующих, напевала одну из тех наивных креольских песенок, которыми кормилицы Сан-Доминго обычно убаюкивали маленьких детей.

Плантатор, с видом безграничного отчаяния, стоял на коленях около своей сестры, бросая вокруг тупые взоры: крупные слезы медленно катились из его глаз.

– Боже, Боже мой! – бормотал он дрожащими губами.

– Мужайтесь, друг мой, – проговорил молодой человек, кладя ему руку на плечо.

– Вы видите, несчастная помешалась!

– Увы!..

А Марта все пела.

Это было трогательное и вместе с тем ужасное зрелище: молодая женщина с бескровным лицом и с горящими глазами, улыбающаяся и тихая, сидела на трупе негра и распевала наивные песенки.

Вдруг песни смолкли. Глаза молодой женщины сверкнули и голосом, срывающимся от скорби, она вскричала:

– Дитя мое, дитя мое!

В этом крике слышалась такая мучительная тоска, что все присутствующие задрожали.

Между тем, она, сложив последним усилием руки, как бы для молитвы, подняла глаза к небу и упала навзничь. Все бросились к ней на помощь.

Но было уже поздно: скорбь убила ее. Она умерла.

– Марта, сестра моя! – закричал метис. – Умерла! О, Боже мой…

В это время снаружи послышался шум. Это возвращался французский гость плантатора в сопровождении врача. Позади их находился полицейский агент в сопровождении офицера и тридцати солдат.

Беспорядок в одежде и пыль, покрывавшая лица вновь прибывших, показывали, с какой быстротой они ехали из Порт-о-Пренса на плантацию Жозефа Колета.

8. Люсьен Дорнес

Было четыре с половиной часа утра. Наступал уже день. Показавшееся из-за горизонта солнце брызнуло во все стороны золотыми лучами, скрашивая и оживляя дикий ландшафт. Пробудившиеся в чаще птицы уже начинали свой гармоничный концерт. Вся эта природа, веселая и улыбающаяся составляла полный контраст с домом плантатора, бывшего в последнюю ночь театром мрачных и скорбных событий.

На утро, присланный из Порт-о-Пренса агент полиции, деятельно принялся за следствие.

Первой заботой Шовелена, – таково имя этого агента, – было подвергнуть продолжительному допросу всех слуг плантатора, черных и белых безразлично. К несчастью, все эти люди, в большинстве преданные своему хозяину, решительно ничего не знали, и их показания не могли пролить никакого света на это таинственное дело.

Из их показаний он вывел только одно: они были захвачены этими событиями врасплох и что они не знали ни одного врага у своего хозяина, который пользовался всеобщим уважением и любовью.

Тогда Шовелен обратился к Анжеле, младшей сестре плантатора, которая, несмотря на свою довольно тяжелую рану поспешила дать свои показания чтобы извести агента полиции на настоящий след.

Молодая девушка еще не знала о смерти своей сестры и о похищении своей племянницы Марии, она думала, что она одна стала жертвой убийц.

Ее брат и господин де-Бираг решили, по совету врача ничего не говорить ей об этих печальных событиях. Она же все без утайки сообщила Шовелену, начиная со своего посещения старой негритянки Розенды Сумеры.

Выслушав ее с вниманием, Шовелен обратился к ней:

– Извините сударыня, что я предложу вам несколько вопросов, Скажите пожалуйста, нет ли у вас каких-либо врагов – мужчины, женщины или ребенка?

Ангельская улыбка озарила бледное личико молодой девушки.

– Разве это возможно? – проговорила она. – Я не помню, чтобы сделала кому-нибудь дурное.

– Вы слишком добры, сударыня. Негры справедливо называют вас «Девой утешения», любят вас и уважают.

– Ну? – краснея от этих похвал пробормотала девушка.

– Вот поэтому я и спрашиваю вас, не знаете ли вы своих врагов: ведь такая добрая, как вы, должна иметь их очень много.

При этих странных словах молодая девушка взглянула на Шовелена с видом крайнего изумления.

– Не понимаю вас!

– Боже мой! Я не сумею объяснить вам этого: мне придется коснуться самых заветных ваших тайн!

При этих словах Шовелен перевел свой вопросительный взгляд на молодых людей, стоявших у постели больной.

Господин де-Бираг понял его немую просьбу и, нежно пожимая руку Анжелы, проговорил:

– Я – жених госпожи Колет и, лучше чем кто-либо другой, могу объяснить ей ваши слова, сударь!

– Благодарю вас, сударь.

– Дорогая Анжела, – начал господин де-Бираг, – слова этого господина, очень темные и неясные для тебя, на самом деле очень просты. Человеческая природа, не облагороженная образованием, – этим божественным пламенем, которое может осветить мрак души человека и смягчить его сердце, показывая ему разницу между добром и злом, по существу своему злая. Таким образом, добро, которое оказывают порочным и невежественным существам, возбуждает у них вместо благодарности только ненависть. Эти низкие люди принимают благодеяния, оказываемые им, за обиды и считают долгом мстить за них.

– О, – пролепетала молодая девушка, – разве это возможно?

– К несчастью, это так, – продолжал господин де-Бираг, – исключения, правда, бывают, но очень редкие. Головы негров отуманены диким суеверием и невежеством Африки, не знают христианской любви, а питаются только ненавистью, завистью и мщением – тремя страстями диких рас. Вот почему, дорогая Анжела, я и спрашиваю вас, не можете ли вы указать на кого-нибудь из черных, кому бы вы часто помогали или вообще находились в частых сношениях.

Молодая девушка, до сих пор спокойно слушавшая своего жениха, при этих словах задрожала.

– Боже мой, – вскричал господин де-Бираг, изумленный этой внезапной переменой, – Что с вами, Анжела?

– Ничего, благодарю вас, но ваши слова, дорогой Луи, пролили сват на мою душу. Я не смею произнести те имена, которые просятся на мой язык.

– Не бойся, дорогая Анжела, – проговорил плантатор. – Я уже знаю эти имена. Первое имя моего молочного брата Флореаля-Аполлона?

– Да. Не знаю почему, но этот человек всегда мне внушал ужас.

– Да, да! – пробормотал метис. – О, это я знаю, а второй же кто?

– Второй, – пробормотала Анжела, – Один несчастный негр, которого я нашла у порога нашего дома совсем умирающим от голода.

– Конго Пеле?

– Да, потом… моя кормилица…

– Розенда Сумера?! Презренная! Она всем обязана нам, а между тем, в эту ночь я чуть было не попал в ее хижине в руки убийц!

– Да, она, брат!

– Простите, пожалуйста, – обратился к молодой девушке Шовелен. – Не признали ли вы кого-нибудь из тех людей, которых вы встретили в хижине негритянки?

– Никого.

– Благодарю вас, сударыня, – сказал агент и, откланявшись Анжеле, вышел в сопровождении ее брата и жениха,

– Ну. – спросил плантатор, когда они остались одни.

– Все это важно, – отвечал Шовелен и, подозвав офицера, спокойно курившего сигару, проговорил: – Пошлите сейчас же четверо солдат по дороге к Леогану: у самого города находится хижина известной Розенды Сумеры. Прикажите арестовать эту женщину и всех, кого найдут там.

Офицер, бросив свою сигару, молча поклонился и вышел.

– А теперь, господа, – продолжал агент, – прикажите позвать ко мне этого Конго Пеле, Я желаю допросить его.

– Конго Пеле убежал вчера вечером с плантации на закате солнца, – отвечал Жозеф Колет. – Я подозреваю его в соучастии с Флореалем-Аполлоном.

– Гм! Это очень вероятно, – задумчиво проговорил агент. – Покажите мне труп убитого негра!

– Он остался в той комнате, куда его принес Флореаль-Аполлбн.

– Так пойдемте же туда!

Трое мужчин вошли в комнату, где лежал, брошенный негром труп. Возле него лежала, сорванная с его лица маска. При виде ее агент не смог удержать крика изумления.

– Что с вами? – с беспокойством спросил его плантатор.

– Но это же красная маска! – вскричал агент полиции. – Разве этот человек принадлежит к секте Воду?

– Напротив, это был честный, преданный нам негр. Я думаю, что Флореаль-Аполлон нарочно надел ему эту маску, чтобы выдать его за Воду.

Эти слова произвели странное впечатление на агента полиции: он, видимо, колебался, вся прежняя энергия покинула его. Черты его лица исказились страхом.

– Воду! – в замешательстве пробормотал он глухим голосом. – Боже мой, неужели мы здесь имеем дело с «поклонниками змеи»?

В этот момент снаружи послышались странные крики. Трое мужчин, предчувствуя новое несчастье, бросились туда.

По аллее тамариндов бешено мчалась, вся в мыле, какая-то лошадь. На ее спине сидел нагой человек, охваченный какими-то странными конвульсиями, как будто бы он занимался неизвестной гимнастикой. В нескольких шагах от дома лошадь сразу остановилась и всадник перелетел через ее голову на землю. Однако, падение, по-видимому, не причинило ему никакого вреда: он быстро поднялся и, к удивлению всех присутствующих, принялся крутиться на одном месте, произнося какие-то бессвязные слова, словно сумасшедший.

По знаку плантатора, слуги бросились было к несчастному, но сейчас же с ужасом отступили.

– Боже мой! – вскричал плантатор. – Люсьен Дорнес! Действительно, это был молодой человек, который несколько часов тому назад, уехал в Хереми. Но что же случилось? Что привело его в такое состояние?

– Он погиб, – прошептал на ухо плантатору Шовелен. – Это – священная змея Воду!

Между тем, молодой человек, по-прежнему испуская дикие крики, вдруг сорвал со своей головы змею и, отшвырнув ее далеко от себя, стремглав бросился, среди толпы пораженных ужасом слуг, прямо в озеро, находившееся недалеко от дома.

– Спасите его! – с отчаянием вскричал плантатор. – Несчастный погибнет!

Не долго думая, он сбросил с себя одежду и прыгнул в озеро, в водах которого исчез молодой человек.

Присутствующие вздрогнули от ужаса. Наконец, слуги, опомнившись, бросились к озеру, чтобы оказать помощь своему господину

Между тем, на поверхности воды ничего не было видно, кроме широких кругов над тем местом, куда погрузились оба человека.

Прошла минута – другая томительного молчания. Крики радости невольно вырвались из грудей зрителей: это был Колет с бесчувственным телом Люсьена в руках.

Господин де-Бираг с помощью нескольких слуг вытащил их обоих на берег.

Плантатор был почтя без чувств, но его скоро удалось привести в полное сознание, Что же касается Люсьена, то его уже ничто не могло вернуть к жизни. Бросив последний взгляд на тело своего бедного секретаря плантатор медленно побрел к дому опираясь на плечо своего друга.

– Извините, пожалуйста, – обратился к нему агент полиции. – Здесь произошли такие странные события, что я должен немедленно покинуть вас и дать отчет господину Президенту Республики.

– Идите, государь, – отвечал Колет с горькой улыбкой, – ведь в самом деле, какую помощь вы можете оказать нам здесь?

– Но через несколько часов я вернусь к вам, клянусь вам честью! – с жаром проговорил агент поняв упрек и внутренне стыдясь своего поведения.

Плантатор молчал и только кивнул головою, Агент стремительно вышел, а через десять минут уже мчался по направлению к Порт-о-Пренсу в сопровождении конвоя.