Текст книги "Захватчики под парусами"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Где же эти бумаги? – с живостью перебил граф.

– Я отдам их вам, капитан.

– Благодарю тебя, Мигель! Теперь продолжай.

– Я уже кончил. Я связал его и вложил ему в рот кляп, чтобы он не смог кричать, бросил его там и убежал.

– Как! Ты убежал, Мигель, бросив связанного человека на пустынном острове?!

– А что же я должен был делать, капитан?

– О! Может быть, лучше было бы его убить, чем оставлять в таком ужасном положении?

– А он-то уж как нежно поступил с вами, капитан! Полноте, жалость к такому хищному зверю была бы глупостью с вашей стороны. Кроме того, черт всегда помогает своим помощникам. Не беспокойтесь, я уверен, что он уже спасся.

– Как же это?

– Ведь не вплавь же он добрался до Сент-Онората. Верно, его люди спрятались где-нибудь поблизости; решив, что он слишком долго не возвращается, они, верно, отправились на его поиски и подняли его, так что ему пришлось проваляться всего часа два или, может быть, три.

– Это возможно, Мигель, даже весьма вероятно. Но куда ты нас везешь?

– Вы здесь распоряжаетесь, капитан; мы отправимся, куда вы захотите.

– Я тебе скажу, но прежде высадим на берег майора; кажется, он так же желает освободиться от нашего общества, как мы – от его.

В эту минуту послышался голос Тихого Ветерка.

– Эй, Мигель, – сказал он, – нам навстречу идет большое судно.

– Черт побери! – сказал Мигель. – А флаг поднят?

– Поднят. Это норвежское судно.

– Вот прекрасный случай для вас, майор, – сказал граф.

– Эй, матрос! – закричал Мигель, не дожидаясь ответа майора. – Правь на норвежца!

Майор счел бесполезным протестовать. Через два часа оба судна подошли друг к другу. Норвежское судно шло в Хельсингборг, и капитан согласился взять еще одного пассажира. Майора перевезли туда со всеми принадлежавшими ему вещами.

– Теперь, капитан, – сказал Мигель, когда шлюпка возвратилась, – куда пойдем мы?

– Пойдем к островам, – печально ответил граф, – только там мы найдем убежище. – И бросив последний взгляд на берега Франции, очертания которых начинали теряться в синеватой дымке на горизонте, он прошептал, с горестным вздохом закрыв лицо руками: – Прощай, Франция!

В этих двух словах вылились все последние человеческие чувства, оставшиеся в глубине сердца этого человека, столь истерзанного злополучной судьбой, который, побежденный отчаянием, отправлялся требовать от Нового Света мщения, в котором так упорно отказывал ему Старый Свет.

Глава XII. Начало приключений

Семнадцатое столетие было переходной эпохой между средними веками, которые испускали последний вздох, и современной эрой, которую великие мыслители восемнадцатого столетия должны были так великолепно утвердить. Под ударами неумолимого кардинала де Ришелье в умах произошла огромная эволюция, эволюция скрытая, которая подтачивала в самом принципе дело министра, хотя ни о причинах этой эволюции, ни о силе ее он вовсе не подозревал. Мир претерпел огромные изменения, вылившиеся на поверхность во второй половине семнадцатого столетия.

В это время испанцы, обладая по праву сильного большей частью Америки, где они построили множество колоний, были властелинами морей, которые еще не очистила знаменитая Голландская Метла. Английский флот пока пребывал в стадии формирования, и, несмотря на постоянные усилия Ришелье, французский флот еще не существовал. Вдруг неизвестно откуда явились искатели приключений, люди всех сословий, от самого высокого до самого ничтожного, всех наций, особенно французской, и, словно хищные птицы, поселившись на неприметном островке Атлантического океана, решили бороться против кастильского могущества и сами от себя объявили ему беспощадную войну, нападая на испанский флот с неслыханной дерзостью, и, как слепень, вонзившийся в бок льва, теснили испанского колосса, своими мужеством и непреклонной волей вынуждая его считаться с ними.

Через несколько лет их невероятные подвиги, их смелые действия внушили такой страх испанцам и доставили им такую справедливо заслуженную славу, что люди, преследуемые судьбой, искатели приключений стали стекаться со всех уголков света на остров, служивший им убежищем, и число их так быстро увеличивалось, что им едва не удалось стать многочисленной и грозной нацией.

Скажем в нескольких словах, кто были эти люди и как началась их странная карьера. Для этого нам надо вернуться к испанцам.

После своих впечатляющих открытий в Новом Свете испанцы выпросили у папы Александра VI буллу, отдававшую им в исключительную собственность обе Америки. Опираясь на эту буллу и считая себя единственными властителями Нового Света, испанцы захотели удалить оттуда всех соперников и начали обращаться как с корсарами со всеми судами, которые встречали под обоими тропиками. Их могущество на море и важная роль, которую они играли тогда на американском континенте, не давали возможности правительствам протестовать, как они хотели бы, против этой чудовищной тирании. Тогда французские и английские арматоры, подстрекаемые приманкой наживы и не обращая никакого внимания на испанские притязания, вооружили суда и послали их к этим богатейшим местам, чтобы захватывать испанские караваны судов, грабить американские берега и сжигать города. Когда с ними стали обращаться как с пиратами, смелые моряки прямо приняли то положение, в которое их поставили, совершая гнусные поступки повсюду, где высаживались на землю; они захватывали богатую добычу и, презирая международное право, не заботясь, в войне находятся испанцы или нет с той страной, гражданами которой они являлись, нападали на них повсюду, где встречались с ними.

Испанцы, занятые своими богатыми владениями в Мексике, в Перу и вообще всеми своими сухопутными владениями, которые служили для них источником неисчерпаемого богатства, допустили непростительную оплошность – пренебрегли Антильскими островами, простирающимися от залива Мексиканского до залива Маракайбо 99
  Речь идет о Венесуэльском заливе.


[Закрыть], и устроили колонии только на четырех больших островах этого архипелага. Скрываясь в небольших бухтах, пользуясь изрезанностью береговой линии, авантюристы внезапно наскакивали на испанские суда, брали их на абордаж, после чего возвращались на землю делить добычу. Испанцы, несмотря на большое число своих судов, на усиленные конвои, не могли больше плавать по Антильскому морю 1010
  Ныне – Карибское море.


[Закрыть], которое авантюристы избрали сценой своих подвигов, не рискуя вступить в ожесточенную битву против людей, которые сделались почти неуловимыми благодаря небольшим размерам и легкости своих судов.

Странствующая жизнь имела столько очарования для этих искателей приключений, что они сами дали себе меткое прозвище флибустьеров,то есть вольных грабителей, и долго не приходила к ним мысль основать постоянное поселение среди этих островов, служивших им временным приютом. Дела находились в таком положении, когда в 1623 году младший сын одного нормандского дворянина, носивший имя д'Эснамбюк, которому право старшинства не давало никакой надежды составить себе состояние за исключением того, которое он мог приобрести своим трудолюбием или мужеством, снарядил в Дьеппе бригантину водоизмещением в семьдесят тонн, на которую поставил четыре пушки, собрал сорок решительных матросов и отправился гоняться за испанцами, стремясь встретить какое-нибудь богатое судно. Добравшись до Кайманов, островков, находящихся между Кубой и Ямайкой, он внезапно наткнулся на большой испанский корабль с тридцатью пятью пушками и с экипажем в триста пятьдесят человек. Положение корсаров было отчаянное. Д'Эснамбюк, не давая испанцам время опомниться, атаковал их. Битва продолжалась три часа с неслыханным ожесточением. Дьеппцы дрались с такой яростью, что испанцы отчаялись их победить и, лишившись половины экипажа, первыми прекратили битву и позорно бежали от маленькой бригантины. Однако сама она сильно пострадала и едва могла держаться на воде; десять человек из экипажа были убиты, другие, покрытые ранами, тоже вышли из строя.

Поблизости находился остров Сент-Кристофер; д'Эснамбюк с превеликим трудом добрался до него и укрылся там, чтобы починить свое судно и вылечить раненых. Потом, посчитав, что для успеха его будущих набегов ему нужно надежное убежище, он решил поселиться на этом острове.

Остров Сент-Кристофер, названный карибами Лиамнига,находится в двадцати трех милях от Антигуа и в тридцати милях от Гваделупы и входит в состав Малых Антильских островов. Общий вид этого острова замечательно красив; на нем возвышается гора Мизери, потухший вулкан высотой в три тысячи пятьсот футов, занимающий всю северо-западную часть острова и постоянно спускающийся уступами до тех пор, пока не теряется на юге в долинах, расположенных недалеко от небольшого селения, носящего название Нижняя Земля. Бесплодие гор составляет разительный контраст с плодородием равнин. Долины покрыты необыкновенно богатой растительностью, между тем как горы представляют глазу только смутный хаос разбитых скал, все пространство между которыми сплошь заполнено глиной, останавливающей всякую растительность. Воды мало, и она совершенно не годится для питья, так как сильно пропитана солями, к которым приезжие привыкают с большим трудом. Но для флибустьеров было важно то, что на острове Сент-Кристофер имеются две великолепные гавани, хорошо укрытые и легко защищаемые, а его берега иззубрены глубокими заливами, где в случае опасности легкие суда флибустьеров легко могли находить убежище.

Д'Эснамбюк встретил, высадившись на берег, нескольких французов, живших в согласии с коренным населением – карибами. Эти французы не только приняли его с распростертыми объятиями, но даже присоединились к нему и выбрали его своим командиром. По странной случайности, в тот самый день, когда дьеппцы пристали к острову Сент-Кристофер, английские флибустьеры под командой капитана Уорнера, также пострадавшие в битве с испанцами, укрылись на острове с другой стороны. Корсары обеих наций, которых не разделяли никакие мысли о завоевании, земледелии или торговле и которые стремились к одной цели – сражаться с испанцами и найти себе убежище против общего врага, легко сговорились; потом, разделив остров, поселились друг возле друга и жили в добром согласии, которого ничто не нарушало. Они даже объединили свои силы против карибов, которые, испугавшись таких быстрых темпов роста их нового поселения, пытались их прогнать. Флибустьеры разбили индейцев и заставили их просить пощады.

Через несколько месяцев Уорнер и д'Эснамбюк отправились первый в Лондон, второй в Париж, чтобы просить покровительства своих правительств для новой колонии. Как всегда случается, эти люди, которые сначала искали временного убежища, чувствовали теперь желание видеть развитие поселения, основанного ими, которое за короткое время приобрело столь важное значение.

Кардинал Ришелье, всегда расположенный покровительствовать планам, ведущим к усилению могущества Франции, принял флибустьера с большим почетом, согласился на его просьбу и основал компанию, названную Компанией Островов, для разработки земель в колонии. Капитал общества состоял из сорока пяти тысяч ливров, а Ришелье со своей стороны подписался на десять тысяч. Д'Эснамбюк был назначен главой колонистов.

Среди перечня обязанностей, связанных с его должностью, мы должны упомянуть об одном пункте по причине его странности. Согласно этому пункту белые в Америке подвергались временному рабству, еще более жестокому, чем рабство негров. Вот этот пункт, гибельные последствия которого обнаружатся в продолжение этой истории:

«Никакой работник не может быть принят в колонию, если не обяжется остаться на срок в три года на службе у Компании, которая будет иметь право использовать его на всех работах, какие ей покажутся необходимыми, и он не будет иметь права жаловаться или нарушать условия договора, заключенного им».

Этих работников назвали обязанными– приличное название для рабов.

Обратное путешествие нового губернатора окончилось плачевно. Непрерывно терзаемый бурями, он высадился на остров только с несколькими умирающими людьми – болезни истребили почти весь его экипаж.

Капитану Уорнеру посчастливилось больше: он возвратился с множеством колонистов. Некоторое время между двумя колониями царило доброе согласие, но англичане, которых было больше, воспользовались тем, что французы по своей малочисленности не могли им воспротивиться, и основали новое поселение на острове Невис, соседнем с Сент-Кристофером. Однако д'Эснамбюк не отчаивался в участи колонии и снова отправился во Францию просить у кардинала помощи людьми и деньгами, чтобы разгромить своих беспокойных соседей. Ришелье согласился на его просьбу. По приказанию кардинала командир эскадры де Кюссак прибыл к острову Сент-Кристофер с шестью большими, хорошо вооруженными кораблями. Он застал на рейде десять английских судов, три захватил, три потопил, а остальные обратил в бегство. Испуганные англичане не старались больше выходить из своих границ, и мир восстановился. Де Кюссак, снабдив колонию людьми и съестными припасами, отправился основывать поселение на острове Сант-Эстатиус, в четырех милях от Сент-Кристофера.

Между тем испанцы, после появления флибустьеров в американских морях так страдавшие от их набегов, с чрезвычайным беспокойством смотрели на их окончательное воцарение на Антильских островах. Они поняли, как важно для них не позволять флибустьерам основывать долговременные хорошо укрепленные поселения в этих местах, если они не хотят, чтобы их колонии были уничтожены, а торговля замерла. Поэтому они задумали принять решительные меры против тех, кого они считали пиратами, и навсегда уничтожить их разбойничьи гнезда, которые уже стали грозной силой. Вследствие этого адмирал дон Фердинанд Толедо, которого мадридский двор назначил командующим сильной флотилией, отправленной в 1630 году в Бразилию сражаться с голландцами, получил приказ уничтожить по пути гнезда ехидн,основанные флибустьерами на острове Сент-Кристофер.

Внезапное появление этого мощного соединения перед островом привело его обитателей в испуг. Объединенных сил французских и английских авантюристов, их отчаянного мужества было недостаточно для того, чтобы предотвратить опасность, угрожающую им, и отразить такое грозное нападение. После ожесточенной битвы, где множество флибустьеров, особенно французских, было убито, остальные сели в легкие пироги и укрылись на соседних островах. К сожалению, мы вынуждены сказать, что англичане постыдно бежали в самом начале сражения и в конце концов решили капитулировать. Половину сдавшихся отослали в Англию на испанских кораблях, остальные обязались очистить остров как можно скорее. Это обещание, естественно, было забыто тотчас после отъезда испанского флота. Впрочем, эта экспедиция была единственной серьезной мерой, предпринятой испанцами против флибустьеров.

Французы оставили острова, на которых укрылись, и возвратились на Сент-Кристофер, где вновь поселились, подравшись прежде с англичанами, которые воспользовались случаем захватить их земли, но которых они заставили вернуться в прежние границы.

Замечание странное и доказывающее, что флибустьеры были не разбойниками, как их старались представить: жители острова Сент-Кристофер выделялись среди всех колонистов кротостью нравов и вежливостью обращения; предания о вежливости, оставленные первыми французами, поселившимися там, сохранились даже до нынешних времен. В восемнадцатом столетии Сент-Кристофер называли Кротким островом,а на Антильских островах есть пословица, которая гласит: «На Сент-Кристофере живут дворяне, на Гваделупе мещане, на Мартинике солдаты, на Гренаде – чернь».

Довольно долго дела оставались в том положении, которое мы описали. Флибустьеры, делаясь все смелее и смелее перед испанской трусостью, расширили арену своих подвигов, еще больше возненавидев испанцев, которые заклеймили их, прозвав ворами. На своих легких пирогах, составлявших весь их флот, подстерегали они богатые корабли, плывшие из Мексики, решительно нападали на них и возвращались на Сент-Кристофер с добычей.

Колония преуспевала, земли обрабатывались с усердием. Эти люди, в сердцах которых не оставалось никакой надежды возвратиться на родину, совершали свои подвиги с лихорадочной горячностью людей, укрепляющих могущество своей новой родины, так что через несколько лет после истребления колонии испанцами остров Сент-Кристофер снова сделался цветущей колонией – по милости своего плодородия, энергии и смышлености его жителей, но в особенности благодаря непрерывному труду обязанных работников Компании.

Теперь настала пора рассказать, какой участи подвергались эти несчастные люди у колонистов. Мы сказали выше, что Компания посылала на острова людей, нанимаемых ею на три года. Все годились для нее: крестьяне, ремесленники, даже врачи, которые в убеждении, что их призывали заниматься их профессией в колониях, прельщались обещаниями, которые Компания им расточала. Но как только они давали, то есть подписывали свое согласие, Компания смотрела на них как на людей, принадлежавших ей телом и душой; а когда они приезжали в колонию, агенты ее продавали их плантаторам по тридцать и сорок экю за душу – и это днем, в присутствии губернатора! Таким образом они становились настоящими рабами колонистов, осужденными на самые трудные работы. Эти бедные, несчастные люди, так недостойно обманутые, подвергаясь побоям, изнемогая от усталости в убийственном климате, умирали по большей части прежде, чем наступал третий год, который должен был возвратить им свободу. Притеснение зашло так далеко, что многие господа вздумали продлить трехлетнее рабство. В конце 1632 года колония на острове Сент-Кристофер подвергалась крайней опасности, потому что обязанные работники, срок которых кончился и которым хозяева отказывались возвратить свободу, взялись за оружие и приготовились атаковать колонистов с той энергией отчаяния, которой не сможет противостоять никакая сила. Д'Эснамбюк сумел уговорить их сложить оружие и избегнуть кровопролития только обещаниями выполнить их справедливые требования. Когда впоследствии во Франции узнали о печальном положении работников, нанимаемых агентами Компании, стало почти невозможно найти желающих наниматься на работу, так что агенты были вынуждены ходить по площадям и перекресткам и набирать бродяг. Напоив, они заставляли их подписывать обязательство, которое те уже не могли нарушить.

Мы не станем больше распространяться об этом, так как в продолжение этого рассказа нам придется говорить об этих работниках; мы прибавим еще только одно слово о несчастных, которых Англия отправляла на острова с теми же самыми условиями. Если участь французских работников была ужасна, то участь английских работников была просто отвратительна. С ними обращались с гнусным варварством, брали в рабство на семь лет, потом, когда наступала пора возвратить им свободу, поили допьяна и, пользуясь их невменяемым состоянием, заставляли подписывать новое обязательство на такой же срок. Кромвель после разграбления Дрогеды 1111
  Во время войны с Ирландией в 1640 г. английские войска под командой Кромвеля после ожесточенного штурма взяли ирландскую крепость Дрогеду иустроили в городе жесточайшую резню.


[Закрыть]продал более тридцати тысяч ирландцев на Ямайку и Барбадос.

Однажды около двух тысяч этих несчастных успели спастись на корабле, который по своей неискушенности в мореплавании они пустили по воле ветра и волн, и течение прибило их к Эспаньоле. Эти бедные люди, не зная, где они находятся, будучи без провизии и без средств, все умерли с голоду. Их кости, побелевшие от времени, долго оставались на мысе Тибурон, в месте, которое было названо по причине этой ужасной катастрофы бухтой Ибернийцев 1212
  Иберния – античное и средневековое название Ирландии.


[Закрыть]; название это сохранилось до сих пор.

Читатель простит нам эти подробности о поселении флибустьеров на острове Сент-Кристофер, но так как ужасное общество этих авантюристов основалось в этом уголке земли и так как мы взялись рассказать их историю, нам необходимо было объяснить читателю эти события, чтобы впоследствии к ним не возвращаться. Теперь мы продолжим наш рассказ, которому предшествующие главы служат, так сказать, прологом, и, перескочив одним прыжком пространство между островом Сент-Маргерит и Антильским архипелагом, мы перенесемся на остров Сент-Кристофер через несколько месяцев после побега – мы не смеем сказать «освобождения» – графа Луи де Бармон-Сенектера.

Глава XIII. Совет флибустьеров

Прошло несколько лет, не принеся значительных перемен в колонии. Флибустьеры продолжали все с тем же ожесточением совершать набеги против испанцев, но так как экспедиции их были единичными вследствие отсутствия в их среде какой-либо организации, то потери испанцев, хотя и весьма ощутимые, были, однако, не столь значительны, как можно было бы ожидать.

В один прекрасный день люгер с четырьмя пушками и с экипажем из сорока человек бросил якорь у острова Сент-Кристофер, гордо подняв французский флаг. Это судно привезло колонистам новый контингент храбрых авантюристов. Они высадились, познакомились с обитателями острова и изъявили желание поселиться здесь. Их предводитель, которого товарищи называли Монбаром и которому они, по-видимому, были бесконечно преданны, объявил колонистам, что он так же, как и они, питает глубокую ненависть к испанцам, что за ним идут два испанских корабля, захваченных им, и что капитанам этих кораблей он приказал бросить якорь у берегов Сент-Кристофера. Эти приятные известия были встречены местными жителями с радостными восклицаниями, и Монбара едва не отнесли на берег на руках, с триумфом.

Как он и объявил, через четыре дня два испанских корабля бросили якорь у острова Сент-Кристофер; над кастильским флагом, перевернутым в знак унижения, гордо развевался флаг французский. К ужасу, охватившему даже самых мужественных, на бушприте, на блинда-гафелях, на реях этих кораблей висели трупы – по приказанию Монбара экипаж этих кораблей был повешен; не пощадили ни одного юнги.

Предводитель французских авантюристов великодушно передал груз с обоих кораблей колонистам, потребовав взамен только землю, на которой он мог бы построить себе жилище. Это требование тотчас было встречено согласием. Вновь прибывшие разгрузили свой люгер, сошли на берег и принялись обустраиваться.

Монбар был молодым человеком двадцати восьми лет, с мужественными и резкими чертами лица, с пристальным и проницательным взором. Выражение его физиономии было печально, насмешливо и жестоко; матовая бледность, разлитая по лицу, придавала еще большую необычность его наружности. Высокого роста, крепкого сложения, но гибкий и грациозный, он отличался изяществом, благородными манерами, кроткой и изысканной речью; он производил странное очарование на окружающих и на тех, кого с ним сводил случай. Люди чувствовали одновременно и антипатию, и влечение к этому необычному человеку, который, кажется нимало не заботясь о том, подчинял всех своей воле, заставлял повиноваться себе одним мановением руки или просто нахмурив брови и, по-видимому, жил, только когда находился в гуще битвы, когда трупы валились около него, кровь текла под его ногами, вокруг раздавался свист пуль, смешиваясь с грохотом пушек, и когда он, опьянев от дыма пороха резни, бросался на палубу испанского корабля. Вот что говорили о нем его товарищи тем, кого поражала его необычная внешность и кто хотел побольше узнать о нем. Но кроме этих скудных сведений невозможно было узнать и малейшей подробности из его прошлой жизни. Когда колонисты поняли, что все их вопросы остаются без ответа, ни перестали задавать их, тем более что прошлая жизнь Монбара не только их не касалась, но и не очень-то их интересовала.

Авантюрист оставался на острове ровно столько времени, сколько было необходимо для того, чтобы вполне сносно обустроить свое жилище, после чего в один прекрасный день, не предупредив никого, перебрался на свой люгер с людьми, которых привез с собой, оставив шесть человек на острове, чтобы смотреть за его новыми владениями, и отплыл в неизвестном направлении.

Через месяц он вернулся, ведя на буксире испанский корабль с богатым грузом и со всей командой, повешенной на реях.

Так продолжалось целый год. Монбар никогда не оставался на острове больше трех дней, уходил в море и всегда возвращался с добычей и с командой, подвергнутой повешению.

Смелость отважного корсара увенчалась таким большим успехом, что слухи об этом достигли Франции. Тогда дьеппские авантюристы, понимая, какую пользу они могут извлечь из корсарства, снарядили суда и на острове присоединились к Монбару с намерением совершать усиленные набеги против испанцев.

Флибустьерство вступало в новую, организованную фазу. Монбар построил свое жилище на том самом месте, где впоследствии англичане воздвигли батарею. Эта позиция была выбрана очень удачно, и в случае нападения было легко не только обороняться, но и отразить натиск неприятеля со значительными для него потерями.

Жилище это, выстроенное из бревен и покрытое пальмовыми листьями, возвышалось почти на самом краю скалы, откуда можно было видеть большую часть острова и море на много миль вокруг. До этой скалы, возвышавшейся отвесно на сорок метров над морем, можно было добраться не иначе как по узкой и неровной тропинке, перегороженной через определенные расстояния крепкими палисадами и широкими и глубокими рвами, через которые необходимо было проходить по небрежно переброшенным доскам, кои легко было снять в случае тревоги; две пушки, поставленные на вершине тропинки, надежно защищали подходы.

Дом разделялся на пять комнат, довольно больших, меблированных с роскошью и комфортом, довольно странным на таком отдаленном острове, но это вполне оправдывалось ремеслом хозяина, который выбрал для себя эту мебель из добычи, доставленной ему грабежом. На длинном шесте, вбитом в землю перед дверью дома, развевался белый флаг корсаров, который Монбар менял иногда на черный, в середине которого были изображены белого цвета мертвая голова и две кости крест-накрест, – флаг зловещий, показывавший, что побежденные не должны ждать пощады.

В один жаркий день в конце мая, через полтора года после прибытия Монбара на остров, несколько человек свирепого вида и с грубыми ухватками, вооруженные с ног до головы, шли, разговаривая между собой, по тропинке, которая из долины вела на скалу, где возвышался дом Монбара. Было около десяти часов вечера. Ночь стояла тихая и ясная, мириады звезд сверкали на небе, луна щедро проливала свой белый свет, воздух был так прозрачен, что даже самые маленькие предметы виднелись на далеком расстоянии. В воздухе не замечалось ни малейшего дуновения ветра, в листьях деревьев – ни малейшего шелеста. Море, спокойное, как зеркало, с тихим и таинственным шепотом плескалось у песчаного берега. Бесшумно летали светлячки и иногда касались путников, которые небрежно отмахивались от них руками, не прерывая разговора, который, по-видимому, их очень интересовал.

Людей было пятеро; все находились в расцвете сил, движения их были энергичны и резки, лица дышали смелостью и чрезвычайной решимостью, плечи были несколько сгорблены, а по походке и по характерному размахиванию рук с первого взгляда можно было узнать в них моряков, даже если бы их костюмы не свидетельствовали об этом со всей очевидностью. Они говорили по-английски.

– Ба! – говорил один из них в ту минуту, когда мы начинаем прислушиваться к их разговору. – Надо посмотреть – не все то золото, что блестит; притом я был бы рад ошибиться.

– Ты по своей похвальной привычке, – отвечал другой, – начинаешь высказывать сомнение.

– Нет, – с живостью отвечал первый, – только опасение.

– Наконец-то мы узнаем, в чем дело, – сказал третий, – мы уже прошли половину тропинки, слава Богу!

– Этот демон Монбар, – продолжал первый, – отлично выбрал место – какой вид! Его дом неприступен.

– Да, не думаю, чтобы испанцы отважились на приступ. Только бы, – прибавил этот человек, вдруг остановившись, – нам не пришлось идти понапрасну! Застанем ли мы Монбара дома?

– Ручаюсь вам, Красный Чулок, что Монбар дома, будьте спокойны.

– Откуда вам это известно? – осведомился тот, кто носил странное прозвище Красный Чулок.

– Разве вы не видите, что развевается его флаг?

– Это правда, я не обратил внимания.

– Но теперь-то вы видите, я полагаю?

– Если только я не ослеп!

– А! – сказал один из флибустьеров, который до сих пор молчал. – Мы все-таки не знаем, для чего нас созывают… Вы знаете, брат?

– Понятия не имею, – ответил Красный Чулок, – верно, Монбар придумал какой-нибудь смелый план и хочет пригласить нас принять участие.

– Вы знаете, что он созвал не только нас, но и вожаков французских флибустьеров.

– Я не понимаю цели этого собрания, – продолжал Красный Чулок, – впрочем, это все равно, скоро мы узнаем, в чем дело.

– Это правда… Ну вот, мы и пришли.

Действительно, в эту минуту они дошли до вершины тропинки и очутились на площадке прямо против дома, дверь которого была отворена, как бы приглашая их войти. Из Двери лился довольно яркий свет, и громкий говор голосов ясно показывал, что в доме собралось многолюдное общество. Англичане подошли и остановились у порога дома.

– Входите, братья, – послышался изнутри звучный голос Монбара, – входите, вас ждут.

Семь или восемь человек находились в комнате, в которую вошли англичане; эти люди были самыми знаменитыми предводителями флибустьеров. Здесь были: Красивая Голова, тот свирепый дьеппец, который убил более трехсот своих обязанных работников, сославшись впоследствии на то, что они умерли от лености; Пьер Высокий, бретонец, который шел на абордаж не иначе как переодевшись женщиной; Александр Железная Рука, молодой человек, слабый и деликатный с виду, с женственными чертами, но одаренный поистине геркулесовой силой и впоследствии сделавшийся одним из героев флибустьерства; Рок, прозванный Бразильцем, хотя родился в Гронингене, городе восточной Фрисландии, в Нидерландах; затем двое из наших бывших знакомых, Тихий Ветерок и Мигель Баск, которые прибыли на остров Сент-Кристофер в одно время с Монбаром и чья репутация среди флибустьеров была очень высока.

Пятерых пришедших англичан звали: Красный Чулок, имя которого уже было произнесено в предыдущем разговоре; Морган, молодой человек лет восемнадцати, с надменным лицом и с аристократическими манерами; Жан Давид, голландский моряк, поселившийся в английской колонии, и, наконец, Уильям Дрейк, давший клятву нападать на испанцев не иначе как в то время, когда их будет пятнадцать против одного, – так было велико презрение, которое он испытывал к этой чванливой нации.

Таким образом тут присутствовало избранное общество всех знаменитых флибустьеров того времени.

– Добро пожаловать, братья, – сказал Монбар, – я очень рад вас видеть. Я ждал вас с нетерпением… Вот трубки, табак и ром; курите и пейте, – прибавил он, указывая на стол, стоявший посредине залы, на котором лежали трубки, стояли стаканы, кружки с водой и горшок с табаком. Флибустьеры сели, закурили трубки и наполнили стаканы.