Текст книги "ЭДЕМ-2160"

Автор книги: Григорий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

Евгений посмотрел на часы над входом в зал ожидания. Они показывали семь вечера. Шухарт никогда не опаздывал, но сегодня он задержался уже на пятнадцать минут. Такое случилось впервые и Евгений уже начинал беспокоиться.

Совсем недавно он простился с Москаленко и теперь ждал Рема: сегодня должен был состояться решающий разговор.

– Заждался? – Шухарт подошел совершенно незаметно.

Евгений слегка вздрогнул.

– Ты где пропал? Что случилось?

– Не волнуйся, пневмоэкспресс отстал от расписания. Я ведь в Новый Киев еду аж из Белграда.

Евгений взял ноутбук.

– Идем в ресторан, там и поговорим.

Когда официант подал блюда и оставил их одних, Евгений заметил:

– У меня для тебя хорошая новость. По твоему вопросу уже все решено, – он поддел вилкой лист салата и отправил в рот. – Ты неплохо поработал на нас, так что заслужил гражданство.

Шухарт молча продолжал есть.

– Благодаря тебе удалось вогнать Израиль в кризис.

– Не стоит благодарности, – сказал Шухарт и продолжил сосредоточенно жевать.

– Самое главное, что ты дал нам возможность накрыть проект "Адам". За одно это у нас дают Героя России.

– А мне дадут? – заинтересованно спросил Шухарт.

– Постараюсь, Рем, – Евгений налил себе томатного сока. Несколько капель попало на манжету и он досадливо стряхнул их.

– Уж постарайся, – в голосе негра все сильнее проступала веселость.

– Что с тобой, Рем? – Данилов удивленно посмотрел на товарища.

– Ничего, Женя. Я в полном порядке.

– Готовь чемоданы, скоро в Россию поедешь. Я уже и место работы тебе присмотрел, – Евгений отпил из стакана.

– Спасибо, Женя. Не стоит утруждать себя, – Шухарт наполнил стакан водкой до половины и осторожно долил томатным соком.

– Ты не хочешь работать по специальности? – Данилов попытался поймать взгляд Шухарта. – Ведь ты же сам жаловался на то, что специалистам вроде тебя нет места в Африке.

– Почему ты решил, что мне так уж нравится евгеника? – Рем развалился на стуле и следил за Евгением сквозь стекло стакана.

– Тебе же нравилось учиться, разве не так?

– То было раньше.

– А что изменилось теперь?

Шухарт долго молчал, прежде чем ответил:

– Тебе наверное не понять меня. Со стороны всегда виднее, Женя, – сейчас он говорил тихо и все веселье слетело с него напрочь. – Ты веришь, что евгеника это путь в будущее, что она спасет мир. А я вижу смерть. Нет, не смерь евгеники, а смерть мира.

– Что за бред! – взорвался Евгений, но Шухарт не дал ему продолжить:

– Я же говорю, что тебе не разглядеть следов начавшегося разложения.

– Какое к чертям разложение? – Евгений зло прервал объяснения Шухарта. – Ты в своем уме? Без евгеники мир задохнется! Это тебе не Африка, где население еще может расти бесконтрольно. Мир исчерпал ресурс площади и питания.

– Я не о том. Самое сильное государство разрушалось, если его точил червь разложения морали. Не к тому ли ведет евгеника? Во что превращается человек, ратующий за убийство? – Шухарт сделал паузу. – В Третьем Рейхе тоже было евгеническое учение. И оно было обязательным для всех.

– Чушь! – Евгений стукнул ребром ладони по крышке стола. – Ладно, что это мы сцепились с тобой. Так ты готов перебраться в Россию?

– Нет, Женя. Я передумал, – Шухарт смотрел на него улыбаясь. – Ты удивлен. Хорошо, я объясню тебе: ты поверил. Что мне страсть как хочется попасть сюда, в твою страну. Это вовсе не так. Я неплохо заработал на твоей устаревшей информации. Ничего, что технические новинки были десятилетней давности – нам и такие будут впору, – Шухарт оперся о край стола. – А вот то, что нес своему начальству ты, полнейшая липа. Проект "Адам" вовсе не связан с лазерной пушкой. Это генетическая программа создания бойца будущего – направленная мутация. Я думаю, ты вспомнишь гипотезу Вартанова? Так вот, она оказалась верна.

Евгений почувствовал, как пол уходит из-под его ног. В голове шумело как после хорошего удара.

– И все попытки сближения России и Черного Альянса так и останутся на бумаге. На днях у нас произойдет переворот, и моя роль в нем будет не последней. Так что самое время готовиться к грядущей войне, – Шухарт стал собирать вещи.

– Ты куда направляешься? – Евгений все еще не мог поверить, что его так долго водили за нос.

– У меня скоро самолет на Преторию. Нельзя опаздывать, – Шухарт поднялся.

– Почему ты так легко мне все открыл? Неужели ты не боишься, что все станет известно моему шефу?

Шухарт посмотрел на Евгения с сожалением:

– Вряд ли. В твоем стакане был синтетический яд, который начнет распадаться сразу после твоей смерти. Диагноз – сердечный приступ. Да и по возрасту тебе уже пора. Давай попрощаемся.

Евгений попытался встать, но в глазах поплыли цветные круги, ноги стали непослушными. Он начал валиться на стол.

Шухарт, не дожидаясь, когда набегут официанты и полиция, направился на посадку.

В полном молчании чернокожая девушка в белоснежной блузке и светло-серой юбке обнесла кофе и бутербродами всех присутствующих и направилась к выходу из конференц-зала.

– Кенди, будь добра, проследи, чтобы нас в ближайшие полтора часа никто не побеспокоил, – премьер-министр Джеймс Крюгер осторожно пригубил из фарфоровой чашки.

Девушка на секунду задержалась и, кивнув, исчезла за ореховой дверью.

Зал молча ждал, что скажет премьер-министр.

– Господа, мы сегодня собрались здесь для того, чтобы обсудить ряд важных и приоритетных проблем, ставших на пути развития Альянса Зулу в целом и Зулуленда в частности. Ни для кого не секрет, что сейчас не лучшие времена для Южной Африки: мы в меньшинстве, причем в самом прямом смысле слова, – на этих словах губы говорившего скривила скорбная усмешка. – Черного населения Земли осталось не более семи процентов. Полтора миллиарда! И из них на территории Черного Альянса проживает не более девятисот миллионов. Наши ресурсы велики, но мы почти не ведем официальной торговли, что сказывается на нашем экономическом положении. Впрочем, – здесь Крюгер взял себя в руки, и его речь снова зазвучала спокойно. – Министр иностранных дел и секретарь экономического совета сами обрисуют вам ситуацию.

Премьер кивнул, уступая роль спикера министру Мкабайя. Тот поправил галстук и откашлялся:

– В современном мире сложилась ситуация, прямо скажем, критическая, – он потеребил салфетку. – Две крупнейшие империи азиатского региона решили заключить альянс против третьей. Я говорю о Японии и России. Причем к альянсу против Китая присоединились уже Израиль и Австралийский Союз. Стоит ли говорить о том, что при бескомпромиссности поведения Китая это чревато большой войной.

– Простите, а какова позиция Европы и Америки? – перебил министр энергетики.

– Это не столь важно: Европа уже давно идет на поводу у России, – Мкабайя заметно нервничал, – а у Америки свои внутренние проблемы. Ее уже давно не интересуют внешние события.

– И зря, – добавил глава внешней разведки. – По последним данным Япония намеревалась вторгнуться в Панамериканский Союз в ближайшие месяцы. Недавние землетрясения и неразбериха на побережье – скорее всего и есть завуалированное нашествие.

– Я даже и не знал, – удивился Мкабайя.

– Разумеется, – улыбка разведчика была холодной. – Иначе, зачем мы были бы нужны.

– Так вот, – продолжил министр иностранных дел, – мир стоит на грани войны. И наша задача – использовать эту нестабильность в своих интересах.

– Но позвольте спросить, как? – на этот раз вопрос задал советник по средствам массовой информации.

– Вот об этом мы и поговорим с вами сегодня, – неожиданно взял вновь слово Крюгер. – Вы уже ознакомлены с материалами по проекту "Адам"?

Он положил руку на кассету, лежавшую на крышке стола. Все едва заметно кивнули, вспоминая кадры битвы генетических уродов в джунглях Конго.

– Думаю, нет смысла объяснять, что в наших руках совершенное оружие будущего, – премьер обвел взглядом присутствующих. – Мы должны использовать его в предстоящей войне.

– Позвольте, но президент с недавнего времени проводит курс на сближение с Азией и мирную внешнюю политику. Прекращены даже военные действия на Мадагаскаре, – советник по средствам массовой информации Шпехт выглядел обескуражено.

Крюгер нахмурился:

– Вряд ли его можно рассматривать как серьезную помеху. Полковник Шухарт обещал устранить эту проблему в ближайшие три дня. Кроме того, наша задача не только состряпать целую армию подобных солдат. Мы создадим целое поколение измененных людей. Черная раса должна получит еще один шанс. Реванш зреет в умах, его надо лишь разбудить. Генетическая программа – ключ к мировому господству.

Вдруг Крюгер резко выбросил руку в сторону Шпехта, и тот медленно и беззвучно сполз со стула. В его горле тонко дрожал стабилизатор иглы. Премьер не спеша убрал игломет и развеял повисшую тишину:

– Майор Гюйнс, уберите, пожалуйста, тело. Господин Манн, вы назначаетесь советником по делам средств массовой информации. А теперь приступим к распределению задач...

Глава 23

Когда шум аэропорта Нового Киева остался позади, Николай позволил себе расслабиться. Последнее время он чувствовал слежку, но сейчас его пропустили беспрепятственно. Может быть, за ним не следили, а, может, хотели найти того, к кому он ехал. Ну что ж, пусть поищут.

В стратоплане было темно и уютно. Это особенно чувствовалось после холодного воздуха Альп. Хотя в долинах древней Швейцарии уже цвело лето, ближе к вершинам утра были все еще полны ледяным дыханием. Николай перед отлетом купил в дорогом магазине керамический горшок с ростками эдельвейса: недавно он узнал, что человек, к которому он сейчас направлялся, очень любит редкие цветы и коллекционирует их.

До Старой Руссы было не больше часу лета, однако Николай не завтракал дома, и поэтому с жадностью набросился на предложенный ему стюардессой дежурный завтрак. Чуть позже, поев, он вспомнил, что совсем не подумал о погоде – у него не было даже зонта.

Пощелкав клавишами терминала на спинке переднего сиденья, Николай выяснил, что в Старой Руссе его ждала изнуряющая жара, середина июля была не самым прохладным временем в России. Однако, предстояло прибыть по всей форме, и он не рискнул спрятать пиджак в кейс. Остаток пути заняло подведение итогов работы за пол года и составление набросков речи. Стюардесса еще раз принесла кофе и попросила приготовиться к посадке.

Стратоплан мягко коснулся взлетной полосы, и вскоре Николай смешался с толпой. Его никто не встречал.

Старая Русса! Николай чувствовал себя ребенком, слушающим рассказы бабушки. Как давно это было...

Его бабушка, Анна Власовна, родилась в Старой Руссе. Она лишь на половину была украинкой, потому-то после знаменитого Исхода две тысячи семьдесят восьмого года она с родителями осталась в разрушенной столице России, когда большая часть украинской нации, движимая слепым следованием националистической идее, под давлением большого соседа переселилась в опустошенные войной австрийские и швейцарские земли. Эти народы исчезли, но и те, кто пришел им на смену, долго не задержались.

Город тогда был почти стерт с лица Земли. Единственное, что уцелело после ракетных бомбардировок, это старый кремль, да пара церквей. Столицу отстроили с нуля и очень быстро. Многое в ней поменялось, но дух старины остался неизменным.

Недаром сам император, тогда еще Константин II, приезжая с первым визитом в новую резиденцию, обнажил голову, отдавая дань уважения защитникам, сохранившим память о городе, и архитекторам, восстановившим его.

Город плавился в полуденном солнце. Даже тень не давала той призрачной прохлады. Николай снял пиджак и нес его, перекинув через руку. До назначенной встречи оставалось еще два часа, и он совсем не думал о будущем разговоре и лишь наслаждался видами столицы. Главный храм города – собор Георгия Победоносца – стоял на высоком холме и был виден из любой точки города: в Старой Руссе не было домов выше девяти этажей. Его девятиглавая белая громада нестерпимо сверкала золотом. Сейчас шла служба, и сквозь натруженный гул улиц прорывался басовитый перезвон его литых колоколов. Воздух мелко дрожал маревом.

Николай зашел в небольшое кафе, где его приятно охватила пахнущая кофе и гвоздикой прохлада полутемного зала. Заказав обед, он обратил взгляд на экран телевизора над стойкой бара. Там показывали очень старую постановку "Богдана Хмельницкого".

Посетителей было мало – середина рабочего дня – и Николай спокойно пообедал, увлеченно глядя на экран. Однако скоро начался перерыв и людей стало гораздо больше. Вновь вошедшие переключили фильм на спортивные новости.

Бросив взгляд на часы, Николай понял, что прозевал намеченное время выхода, но у него оставалось еще двадцать минут. Заплатив по счету и вызвав такси, он вышел в раскаленный полдень.

В здание МИДа, одной из немногих высоток Старой Руссы, Николая пропустили беспрепятственно, ограничившись лишь формальным досмотром. Допуск, выданный ему во время последнего визита в Новосибирск, был универсальным ключом к любому кабинету в этом здании. Николай мысленно поблагодарил губернатора Новосибирска.

Тяжелые, резного дуба двери распахнулись перед ним, и он увидел просторную с небольшой зал размером приемную с двумя десятками обитых красным плюшем стульев и массивным столом, за которым сидела немолодая уже секретарша. На вошедшего Николая она даже не взглянула, и поэтому, вежливо кашлянув, тот приблизился к ее рабочему месту и сел на стул напротив. Бросив в сторону посетителя недовольный взгляд, женщина отодвинула монитор и спросила:

– По какому вопросу вы пришли?

– У меня назначена встреча на два тридцать с господином Воронцовым, – сдержанно ответил Николай.

Секретарша порылась в бумагах и, наконец, найдя нужную, нажала кнопку селектора:

– Георгий Максимович, пришел господин Москаленко. У него назначено на пол третьего.

– Пригласите, пожалуйста, – голос в микрофоне был немного усталым, но доброжелательным.

Секретарша кивнула Николаю и показала на обитую кожей дверь.

Хозяин кабинета был мужчиной плотного телосложения, с кустистыми бровями. Очки в старомодной роговой оправе украшали прямой нос. Неброский, но стильный и дорогой пиджак был дополнен схожим по тону галстуком с простой золотой булавкой.

– Проходите, садитесь, – он пригласил Николая и тот прошел через кабинет к большому столу и сел в предложенное кресло напротив хозяина кабинета.

– Я уже знаком с вами заочно, а наши общие товарищи ввели меня в курс дела, поэтому не будем останавливаться на предыстории. Спешу вас обрадовать: наши начинания нашли отклик в самых верхах. Вы и сами в этом сейчас убедитесь.

Собеседник Николая включил коммуникатор и на большом экране в дальнем углу стола появилась заставка вызова: российский триколор, развеваемый ветром. Монитор был повернут так, что его видели и Николай и Воронцов одновременно. Заставка, мигнув, исчезла и на экране появилось лицо человека, которого знали все, если не в мире, то в России точно – это был император.

– Добрый день, ваше величество, – приветствовал монарха Воронцов.

Тот благосклонно кивнул и поздоровался в ответ, и Николай почувствовал на себе пронзительный взгляд стального цвета глаз.

– Это господин Москаленко, тот самый, о котором мы с вами говорили, – поспешил представить гостя Георгий Максимович.

– Рад встрече, – голос императора прозвучал сильно и властно.

– Большое спасибо, Ваше величество, взаимно, – Николай чувствовал себя неуютно.

– Николай Васильевич, – обратился к нему Константин, – мы хотели бы услышать от вас о положении дел на сегодня. Я думаю, Георгий Максимович присоединится к моему пожеланию.

Воронцов утвердительно кивнул. Николай поспешил раскрыть кейс и вытащил стопку минидисков и папку подшитых бумаг.

– Здесь, – он показал лазерный диск, – находится копия того, что в этих бумагах. Я оставляю три копии вам. Бумаги мне придется уничтожить. Назад на Украину я их уже не провезу, – Николай подвинул стопку дисков к Воронцову, и тот поспешно убрал их в сейф. – Сейчас я могу с уверенностью сказать, что мы полностью готовы к намеченному плану переворота. Я не буду повторяться, что без всесторонней поддержки России он был бы обречен, поэтому выражаю благодарность от имени всего Фронта Национального Спасения за помощь. В этой папке записаны траты на оружие, пропаганду и вербовку.

Император Константин кивнул, а Николай продолжил:

– На данный момент наша организация насчитывает более двух тысяч человек во всех эшелонах власти. По команде из центра мы можем поднять не менее семисот тысяч военных, поскольку в армии к нашей организации примыкают полторы тысячи кадровых офицеров. Среди рядового населения наши идеи пользуются безоговорочной симпатией у двух-трех миллионов человек, что составляет около полупроцента жителей. Нам на руку играет то, что большая часть азиатского контингента, семьдесят девять процентов, сосредоточена в крупных городах, а село целиком на нашей стороне.

– А что предусмотрено на случай вмешательства украинских спецслужб? – неожиданно спросил Воронцов.

Николай непроизвольно вздрогнул:

– У нас есть несколько планов, и все они представлены на копиях дисков. Вкратце скажу только, что дату наступления не знает никто кроме меня, а спецслужбы не рискнут устранить меня прямо сейчас из боязни упустить всю организацию. О времени выступления я сообщу своим ровно за сутки. Тем более, что армия готова начать хоть сейчас. Даже в случае моей смерти, – Николай сделал небольшую паузу, – изменить ничего будет нельзя. У нас слишком большая сеть и огромная поддержка в армии.

– На какое число намечено выступление?

Воронцов похоже хотел знать все детали и Николай решил рискнуть, как он уже не раз делал:

– Через две недели. Третьего августа. Ну вот, пожалуй, и все.

– Георгий Максимович, как глава МИДа сообщите наши обязательства, – попросил император.

Воронцов пригладил волосы и официальным тоном начал:

– Третьего августа, на Украине начнется восстание с целью совершения политического переворота. Российские войска численностью два миллиона человек передислоцируются к границам Украины, при поддержке авиации и техники. В вашу задачу входит захватить средства массовой информации и, объявив о создании Временного Правительства, попросить силовой поддержки нашего государства. Введение армии произойдет в течение часа после заявления, даже если вы утеряете контроль за ситуацией. Аннексия территории будет произведена позже, в месячный срок. Желательно, по итогам референдума. Мы оставляем за вами, как за руководителем движения будущий пост наместника императора в административной единице империи и статус почетного гражданина с наследуемым титулом. В силу секретности подписанное вами соглашение останется пока у нас, – глава МИДа протянул Николаю лист с текстом соглашения, под которым уже стояла подпись императора и самого Воронцова.

Воронцов и император терпеливо ждали, пока Николай перечитывал текст. Наконец он поставил аккуратную, твердую подпись и протянул лист обратно.

– Каким рейсом вы отбываете назад?

– Часа через полтора, – Николай закрыл свой кейс и передал его Воронцову. – Уничтожьте, пожалуйста, бумаги.

– Разумеется. Мы проследим за вами вплоть до аэропорта и, если что, подстрахуем. Данилов будет вашим сопровождающим. Всего доброго, Николай Васильевич. И удачи вам.

– Храни вас Бог, – напутствовал его император.

Вся дорога до аэропорта заняла час. За это время Данилов не сказал и двух десятков слов, но Николай и без того прекрасно его понял. Возможно они больше уже никогда не увидятся. И хотя друзьями их вряд ли можно было назвать, слишком уж редки были их встречи, но какое-то единение между ними было. Выходя из машины, Николай пожал руку Евгению и сказал:

– Теперь мы с вами увидимся либо как граждане одного государства или вообще не увидимся.

Он хотел пошутить, но Данилов серьезно посмотрел на него и ответил:

– Вы всегда сможете вернуться сюда и начать все сначала.

Николай покачал головой и улыбнулся.

До стратоплана оставалось десять минут.

– Скажите, а зачем вам это вообще нужно? – вопрос в спину заставил Николая замереть. Он прекрасно понял, что имел ввиду Данилов: прежде всего цену всей затеи – потерю Украиной независимости. Это было тяжелое решение.

– Я хочу будущего моим детям, – ответил Николай. – Евгеника поможет избавить мою страну от китайцев. Иначе, жизнь там не имеет смысла.

Он шагнул в арку металлодетектора, разом отгородившись ото всех провожавших. Потом его скрыл поворот ребристой кишки перехода в стратоплан.

Уже в Киеве, поминутно терзаясь возможностью провала, Николай назначил на следующую неделю время общего заседания. Надо было торопиться.

В назначенный день он проснулся с ощущением свободы в душе: груз, давивший на него все эти месяцы, исчез. Сегодня все решится. Сборы были недолгими, и вскоре поезд уже мчал его в цент города.

Когда Николай вошел в полутемный зал, его встретили, поднявшись со своих мест, почти полсотни человек – все те, кто состоял в верхнем эшелоне организации. Он вкратце пересказал пункты договоренности с Россией, после чего повторил обязанности каждого в грядущем перевороте. Чем дольше он говорил, тем больше верил в успех дела.

...– Запомните, у нас нет второго шанса! И рассчитывать мы можем только на себя, – Николай до боли в руках сжал край стола.

– Но как же обещанная помощь России? – удивился Пасько.

– Для того, чтобы ее получить, мы очень много должны сделать сами. Запоминайте, нам нужен телецентр. Любой. И пол часа эфирного времени по спутниковым каналам. Остап Панасович, ваши связисты готовы? Россия дает нам спутник, а вот антенны это уже наша забота.

– Разумеется, – Пасько был сердит.

– Я всецело полагаюсь на поддержку армии. Мы можем взять один центр, мы можем взять дом правительства, но продержаться пять часов до подхода российских войск, – здесь Николай сознательно увеличил срок, – без армии невозможно. Нас утопят в крови.

Генерал Сушко понимающе кивнул:

– Не извольте беспокоиться, Николай Васильевич.

– И потом Ганс Оттович, не распыляйте пожалуйста ваши силы и не пускайте без нужды под огонь. Наша цель – продержаться, все решают часы. Если дрогнет один, побегут и все остальные.

Ганс Гота попытался что-то сказать, но Николай его перебил:

– Я обращаюсь ко всем здесь присутствующим. Мы слишком много и долго говорили о спасении родины, но пришло время доказать это на деле. Мы не имеем права отступать. Наши дети этого не поймут и не простят. Или мы сегодня отвоюем наше и их будущее или завтра мы потеряем дом!

Дальнейшая речь Николая потонула в одобрительных возгласах.

Через два часа, когда последнее заседание руководства ФНС закончилось, Николай подхватил Готу под локоть и на ходу быстро и негромко сказал:

– К сожалению меня вычислили. Будьте готовы привести в действие план "С" с двухчасовой готовностью. Последние распоряжения я дам по телефону.

За окном вагона замелькали яркие белые плафоны и мраморные плиты пола, с той стороны перрона останавливался встречный поезд. Два потока людей схлестнулись в водоворотах и забурлили по эскалаторам.

Он влился в массу и потек в направлении восточного выхода из метро. Неброская серая куртка и темно-зеленые брюки с прорезными карманами делали его незаметным в толпе. Зеркальные очки беспристрастно отражали окружающий мир. Две женщины перед ним бурно обсуждали вчерашний фильм. Одна из них скользнула по нему безразличным взглядом и снова вернулась к разговору. Он переложил тяжелый кейс с одной руки на другую, нечаянно задев при этом соседа слева.

– Извините, – мужчина прижал кейс, изобразив голосом испуг.

Сосед недовольно буркнул что-то неразборчивое и отодвинулся. Эскалатор кончился и людская толпа вытекла на первый ярус холла огромного небоскреба. Горожане называли его "вертел". Человек в зеркальных очках пересек зал и подошел к двери грузового лифта, в кабине которого тут же был притиснут к дальнему углу, где спертый воздух и тусклый свет сделали его невидимым.

На двадцатом этаже лифт остановился и двери, тихо звякнув, разошлись в стороны. Протиснувшись через уже поредевшую толпу, он вышел в коридор, где по полу был раскатан толстый кроваво-красный ковер. Ворс глушил шаги, но движения человека стали четкими и литыми. Не глядя на номер, мужчина подошел к двери и открыл ее новым блестящим ключом. Дверь, не издав ни звука, распахнулась.

Он старательно закрыл ее за собой и три раза повернул ключ. Звонко щелкнув, опустилась "собачка" замка. Солнечный зайчик отразился в бронзовой выемке фигурной ручки. Осторожно обойдя стол и кресло, человек подошел к окну и выглянул: офис был расположен над самой площадью.

Фрамуга плавно ушла вверх и в застоявшийся воздух офиса ворвалась летняя жара, далекий шум улиц и яркий солнечный свет. Он поднес руку к глазам и улыбнулся краешком губ, времени было много. Странный постоялец положил кейс на стол и вытащил из кармана тонкие перчатки-паутинки. Надев их и аккуратно расправив ткань, он вынул из кармана небольшой кусочек замши и аккуратно протер кейс, глядя на его поверхность под углом к свету.

Затем, жестом фокусника, снимающего платок с шляпы, он набрал пятизначный код и открыл замки. В гнездах из серого пеноплена были утоплены матово поблескивающие металлические детали винтовки. Массивный рубчатый гаусс-ускоритель чернел в центре композиции.

Пробежав пальцами по деталями, человек замер над последней из них и стремительно, как пианист-виртуоз, начал сборку. Возможно, он делал ее с закрытыми глазами, за стеклами очков не было видно. Щелкнув обойма встала на место. Короткая тупорылая винтовка с откидным прикладом выглядела в руках ее обладателя хирургическим инструментом. Он снова подошел к окну и посмотрел на часы. Секундная стрелка равномерно шла к цели, чтобы слиться в одно целое с минутной, указывавшей на цифру двенадцать.

Время!

Из дверей здания на той стороне площади стали выходить люди. Он поднес к глазам бинокль. Нужный ему человек показался в дверном проеме. Подняв винтовку, он припал глазом к оптическому прицелу. Очки, аккуратно сложенные, лежали на подоконнике. В перекрестии прицела показалось лицо молодого, неулыбчивого мужчины, который шел к автостоянке.

Неожиданно жертва остановилась и посмотрела прямо в глаза убийце. Конечно, это был оптический обман фотоувеличителя – с такого расстояния окно было неотличимо от других, но убийце все равно стало неуютно. Он еще раз вгляделся в жертву: мужчина говорил по телефону. Сейчас тот человек убирал телефон во внутренний карман костюма.

Палец утопил курок и приклад слегка толкнул плечо.

Точными движениями, отняв приклад винтовки, стрелок подошел к столу и положил ее рядом с кейсом. Повернув трижды ключ, он тихо отворил дверь и вышел в пустой коридор. Здесь он убрал ключ в карман и пошел к лифту, на ходу бросив перчатки в мусорную корзину. В офисе на столе остались кейс, винтовка и кусок замши.

Через пять минут состав нес его прочь из города. Не снимая очков, человек вытащил трубку телефона и, прикрывая кнопки, набрал номер.

– Заказ прибыл. Блюдо готово.

В трубке зачастили гудки.

Николай отпустил Готу и тот исчез в толпе выходящих из зала. Людская масса гудела как водопад, изливаясь в узкие двери. Тускло горел одинокий плафон в коридоре. Николай вышел на улицу.

Ярко светило выгоревшее августовское солнце, в бездонной синеве неба кудрявились редкие облачка. Город шумел избытком полноценной будничной жизни. Неожиданно Николай ощутил оконченость, даже некоторую завершённость всего, что его окружало, как будто он стоял на сцене, и между ним и зрителями медленно опускался занавес.

Он вытащил телефон и не спеша набрал номер профессора Готы. На том конце ответили:

– Гота слушает.

– Профессор, отсчет пошел. С Богом.

Николай спрятал телефон в карман.

Солнце, вспыхнув нестерпимо ярко, брызнуло болью в лицо.