Текст книги "ЭДЕМ-2160"

Автор книги: Григорий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

Получив последнюю документацию контракта с компанией «Авиакосмическое конструкторское бюро Туполева», Эйнджил купил билет на поезд до Варшавы, где должен был совершить пересадку на аэростат до Новосибирска.

В России еще продолжалась зима, и он спешил насладиться первыми теплыми днями Брюсселя, где уже распустились и готовились цвести каштаны в парке. Только что нырнув из уличного тепла во влажный полумрак подземки, он чувствовал себя превосходно: новая должность, новые успехи, новые возможности окрыляли его. Оставшись единственным живым из авторов проекта "Звездный мост", он по праву примерил лавровый венок победителя на свою голову.

Вся слава первооткрывателя принципа межзвездного перелета досталась ему. Теперь предстояло только воспроизвести с небольшими поправками уже проделанное ранее. Конечно, не все – его заслуга, но и у него есть голова на плечах. Его доля в проекте не так уж и мала.

Нет, посмеивался про себя Эйнджил, он будет куда осторожней. Полная мощность сразу не нужна. Новосибирск слишком красивый город, чтобы сровнять его с землей.

Радуясь всему, что его окружало, Эйнджил разглядывал людей, даже и не подозревавших, что он несет им будущее. И какое будущее! А люди отрешенно листали деловые журналы и газеты, кто-то смотрел новости или решал мелкие бытовые проблемы по телефону. На сиденье перед ним молодежь тихо млела и обнималась. Человек напротив бесцельно смотрел в окно.

Это был Саймон.

Улыбка застыла и медленно сползла с лица Эйнджила.

– Здравствуй, – сказал Саймон, не оборачиваясь.

Эйнджил промолчал. Тогда Саймон встал и пересел к нему.

– Мы уже очень давно не виделись.

Эйнджил снова не ответил.

– В чем дело? – Саймон вопросительно посмотрел на Эйнджила. – Неужели нам с тобой не о чем поговорить?

– Думаю, нет, – резко ответил Эйнджил.

– Ты знаешь, я рад, что тебя не задело взрывом.

– Каким? – удивился Эйнджил. – Ах, ты о лаборатории. Знаешь, я тоже рад, – саркастически заметил он.

– И где ты теперь работаешь?

Эйнджил помимо воли почувствовал желание похвалиться:

– Можешь поздравить с повышением. Еду сегодня в Новосибирск, – он похлопал по кожаному портфелю с металлической монограммой на замке.

– Дали новую лабораторию? Поздравляю!

В воздухе снова повисло молчание. Эйнджил картинно принялся изучать рекламу на стекле.

– Ты знаешь – Марта погибла.

– Как? – бесцветным голосом спросил Эйнджил.

– Ее застрелили во время евгенического бунта.

Эйнджил издал неопределенный звук, но так и не обернулся.

– Ты навестишь ее могилу?

– Зачем? Между нами все было кончено еще при жизни.

Эйнджил посмотрел на Саймона, и тот не увидел и тени сожаления на лице собеседника.

– Значит, мой отец был все-таки прав.

– О чем это ты? – насторожился Эйнджил.

– Он сказал, что вы были чужими всегда.

– Не тебе об этом судить! – Саймону показалось, что Эйнджил его сейчас ударит. – Ты и так за свою жизнь решил слишком много. Не устал ли ты расписываться за других?

Неожиданно Саймон опять почувствовал себя на ледяном исландском побережье и поёжился от несуществующего, промозглого ветра. Эйнджил заметил это движение.

– И так, будьте совершенны, как совершенен Отец Ваш Небесный. Евангелие от Матфея, – Поднявшись, Эйнджил стремительно шагнул к открывшимся дверям вагона.

– Ты меня обвиняешь? – громко спросил Саймон, отчего люди на соседних сиденьях обернулись.

Эйнджил коротко махнул рукой и влился в толпу на перроне. На том месте, где он сидел, остался лежать "Новый завет" с Сикстинской Мадонной на обложке.

Эйнджил проснулся. Над ним белел в полутьме потолок. Углы тонули в сумраке утра, которое не торопилось наступить. Долгие два месяца отделяли разговор с Саймоном от сегодняшнего дня, но почему-то именно в этот день – день старта первой межзвездной экспедиции – память вдруг услужливо подкинула ему сцену их последней встречи. Нет, он все сделал правильно и ни о чем не сожалеет. Это его жизнь и он волен решать за себя сам. Он, Эйнджил, даст сегодня истории новое дыхание. И он заслужил право быть счастливым.

Под боком тихонько шевельнулась Патрисия и Эйнджил поправил на ней сбившееся одеяло. Жена доверчиво прижалась к нему. На часах высветилось шесть утра и они заиграли гимн России.

Эйнджил осторожно освободился из объятий Патрисии, отчего та немного нахмурилась, но не проснулась, и пошел в ванну. Кафельный пол холодил ноги и он, поджимая пальцы, поплелся искать тапки.

Через час с небольшим, когда Пат уже готовила завтрак, Эйнджил надел заранее приготовленный и отглаженный костюм и вошел в кухню:

– Дорогая, как ты думаешь, я смотрюсь в этом наряде? – немного кокетливо спросил он.

Патрисия полуобернувшись посмотрела на него и, подыгрывая в тон мужу, ответила:

– Пожалуй лучше будет выглядеть только сам император Константин. Ну да ему и положено по штату.

Эйнджил рассмеялся и подхватил жену. Патрисия, отбиваясь скорее для виду, прошептала ему на ухо:

– Если мы с тобой задержимся, то роль благодетеля человечества достанется кому-нибудь еще.

Эйнджил со вздохом сожаления отпустил ее и пригладил костюм. За окном просигналила машина.

Наскоро позавтракав, Блексмиты выскочили за дверь. Серый полноприводный "Викинг" ожидал за воротами и как только они сели на заднее сиденье, машина рванула в направлении Центра управления полетами. За время дороги Эйнджил раз пять повторил вступительное слово. Он не волновался, просто подобный момент случается раз в жизни и ударить в грязь лицом было бы равноценно самоубийству.

В главном зале было шумно, люди в халатах, форме и парадных мундирах мелькали тут и там: поначалу Эйнджила как будто никто не замечал, но постепенно он приковал к себе внимание всех присутствовавших в зале. Настал его звездный час:

– Сегодня все мы станем свидетелями начала новой эпохи в истории человечества. Многовековая мечта о звездах воплотилась в реальность. Я благодарен всем вам за помощь и сотрудничество. Именно вместе мы достигли потрясающих результатов, и теперь наше детище готово к старту. Запомните этот момент, ибо теперь вы все – частица истории.

Первым зааплодировал император Константин V. Эйнджил благодарно поклонился ему. Аплодисменты подхватила, поднимаясь со своих мест, свита, и вскоре овации десятков сотрудников центра управления полетов обрушились на него.

– Приготовиться к предстартовому отсчету. Получасовая готовность, – голос Эйнджила приобрел строгость.

Замелькали белые халаты сотрудников и голубая форма секьюрити.

– Начать проверку систем жизнеобеспечения. Четвертый сектор – контроль систем навигации. Восьмой сектор – маршевый двигатель. Главная – контроль перфоратора...

...Над кирпично-красным шаром планеты медленно плыл трехсотметровый тороид, нанизанный на шишковатую ступицу, по которой пробегали сполохи огней. Неожиданно широкий раструб ее замерцал тонким голубоватым сиянием. От странной конструкции отчалил кажущийся пигмеем челнок "Буран-7М" и, набрав скорость, поспешил укрыться за пухлым горбом планеты...

...– Пожалуйста, оповестите министра евгенических и генетических исследований Черышева о возможной скорейшей подготовке изменений в доктрине. На сегодня все, – говоривший отключил связь и нажал кнопку на селекторе.

– Ксения, будьте добры, сообщите Вартанову, что его материалы необходимы уже послезавтра, – младший брат царя, великий князь Алексей Константинович задумчиво побарабанил пальцами по полированной крышке стола и набрал номер премьер-министра...

... – Начинаю обратный отсчет. Шестьсот секунд. Капитан, доложите готовность систем, – Эйнджил приник к монитору.

– Пятьсот девяносто восемь.

– Системы жизнеобеспечения – полная готовность. Маршевый двигатель – первая проверка.

Эйнджил пристально вгляделся в бегущие столбцы цифр.

– Перфоратор – полная готовность. Вторая проверка маршевого двигателя.

– Пятьсот семьдесят шесть.

Пальцы Эйнджила летали над клавиатурой. В зале стоял нестройный гул голосов.

– Третья проверка двигателя. Двадцать процентов тяги. Разогрев перфоратора.

– Пятьсот сорок четыре.

Огромный тор вздрогнул и начал проваливаться в бездонную черноту пространства. Мерцание голубого выхлопа стало ярче.

– Четыреста девяносто три.

– Маршевый двигатель – восемьдесят пять процентов мощности. Тяга стабильная. Готовность перфоратора – пятьдесят процентов.

Эйнджил слился с компьютером в одно целое.

– Четыреста шестьдесят шесть.

– Сто процентов тяги. Десинхронизация полей в норме.

Сверкающий плазменный след растянулся уже на несколько тысяч километров. Тороид, окутанный слабым мерцанием поля, двигался все быстрее, оставив позади красную планету.

– Триста.

– Тяга сто процентов. Абсолютная скорость – девять сотых. Готовность перфоратора – восемьдесят процентов.

Ось полета все сильнее склонялась к Толиману, большим алмазом горевшему в южной части небесной сферы. Редкие вспышки перед кораблем отмечали сгоравшие в силовом поле метеориты.

– Девяносто девять.

– Полутора минутная готовность. Все системы функционируют в пределах нормы.

Суета белых халатов усилилась. От Эйнджила теперь ничего не зависело, и он лишь машинально поглядывал на монитор.

– Шестьдесят.

– Минутная готовность, – громко, перекрыв гомон, сказал ассистент Эйнджила.

– Докладывает командир экипажа крейсера "Ермак" генерал-майор Тарасов. К выполнению задачи готов. Полная готовность к прыжку. Перфоратор активирован на сто процентов.

– Три...

– Два...

– Спокойной плазмы, – тихо прошептал Эйнджил вычитанное когда-то в забытой книжке напутствие астронавтов.

– Один.

Кривые на экранах дернулись и заструились ровными линиями. Изображение командной рубки звездолета исчезло. Эйнджил вытер выступивший на лбу пот и огляделся: император с улыбкой смотрел на него. Румянцев поднял большой палец.

Где-то между орбитами Марса и Юпитера таяли остатки огромного плазменного облака, оставшегося после прыгнувшего в никуда корабля.

– Уважаемые телезрители. Сейчас наша съемочная группа находится на Байконуре-3, где принимают первую межзвездную экспедицию. Не более четверти часа назад многоразовый челнок «Буран-12М» совершил посадку с двенадцатью членами экипажа на борту. Героев поздравляли лично император Константин V и руководитель проекта «Звездный мост» Эйнджил Блексмит. Я надеюсь, нам удастся взять у него интервью, – в голосе щеголеватого диктора послышалось радостное предвкушение, и он направился сквозь клубы пыли по такыру к небольшой группе оживленно беседующих людей.

Мрачноватый телохранитель глыбой надвинулся на него, но привлеченный шумом Эйнджил отстранил охранника со словами:

– Не волнуйтесь, нам как раз необходима пресса. Вы очень вовремя. Я вас слушаю. Можете задавать вопросы, – в российской военной форме на фоне пустыни Эйнджил смотрелся несколько неуместно – гораздо больше ему шли костюм и офис, но выбирать не приходилось.

– Расскажите вкратце нашим телезрителям о результатах экспедиции, подготовка к которой так долго замалчивалась, – воодушевленный новым поворотом дел, диктор пошел в наступление.

Порыв ветра швырнул горсть пыли в лицо, погнав перекати-поле в сторону стартовых ферм, но Эйнджил словно не заметил и стоял так же прямо. Сейчас он был воодушевлен успехом, ему хотелось рассказать всем о переполнявшем его чувстве радости.

– Не распространяясь много, могу сказать – мы достигли огромных успехов, – Эйнджил широко улыбнулся в объектив камеры и поправил солнцезащитные очки. – Поподробнее мы сообщим на специальной конференции, а пока могу сказать только, что мы нашли новые пригодные для жизни миры. Много места для людей.

– Скажите, а как же контакт с другими цивилизациями? Вряд ли они уступят нам добровольно свои территории. Мы будем готовиться к войне? – неоригинально встрял репортер.

Эйнджил негодующе фыркнул, но тут же милостиво пояснил:

– Похоже, вы думаете, что на всех планетах кровожадные монстры-инопланетяне только и ждут, чтобы развязать с нами войну! Комиксы не самый лучший учебник по ксенологии, – Эйнджил хмыкнул. – Ни на одной из планет не обнаружено ничего разумнее лягушки. А я думаю, никому и в голову не придет интересоваться у лягушки, не занято ли ее болото, – натянуто пошутил он.

Репортер тут же подхватил его смех.

– Скажите, а будут ли выселять китайцев? И если да, то как скоро?

Однако Эйнджил куда-то заторопился и, бросив на ходу "все вопросы на конференции", исчез внутри спецавтобуса. Ему стало невообразимо скучно и противно от вопросов этого назойливого репортеришки.

Через минуту его автобус уже пылил по такыру, обгоняя шары перекати-поля. До конференции надо было побывать еще в карантинном центре, просмотреть кое-какие дополнения по материалу на конференцию, а заодно обсудить с Румянцевым вопросы цензуры и секретности. Политический аспект значимости полета рассматривался прежде всего.

Когда все формальности были улажены, а журналисты выдержаны в атмосфере ожидания достаточно долго, Эйнджил вошел в конференц-зал в сопровождении Патрисии, Румянцева и нескольких телохранителей. Оставив жену в ложе для высоких гостей, он поднялся на трибуну и поправил микрофон. Конференция началась.

– Здравствуйте, дамы и господа. Не останавливаясь на уже знакомых вам фактах, сразу перейду к результатам наших долгих и кропотливых предварительных исследований. Исходя из разработанного и испытанного мной принципа пространственной перфорации, нам удалось достаточно быстро достигнуть ближайших звезд, по земным меркам – практически мгновенно. Грубо говоря, до Альфы Центавра путь занял около четырех недель. Оттуда до Летящей Барнарда – порядка пяти с половиной недель. И обратный путь – семь недель, учитывая неполную мощность двигателя, – Эйнджил невольно сделал паузу. – К сожалению, некоторые блоки дали сбой.

– Извините, а можно поподробнее для наших читателей о принципе перфорации? Сэмюэл Крайчек, Журнал "Ньюсуик".

– Не вдаваясь в математические подробности, постараюсь пояснить максимально наглядно, – Эйнджил взял со стола заготовленный лист бумаги и длинную спицу.

Приложив ее к листу, он обратился к присутствующим:

– Обратите ваше внимание, что длина иглы в два раза меньше длины листа. То есть, для того, чтобы конец иглы коснулся другого края листа, мы должны подвинуть иглу. У нас остается еще один вариант – мы можем согнуть лист. В данном случае под листом мы подразумеваем пространство, а под иглой путь корабля. Опять же, не вдаваясь в подробности, поясню – подобное искривление пространства требует неимоверных затрат энергии и порождает эффект отталкивания. То есть пилоты в момент "изгиба" смогут увидеть конечную цель маршрута, но попытка перехода может так и не увенчаться успехом и расправившееся пространство оставит их в точке старта. Перфорация же, как ни странно, требует на порядок меньше энергии, – пока Эйнджил объяснял, он успел сложить лист гармошкой, и теперь ловко нанизал эту гармошку на спицу. – То есть мы, попросту пробиваем пространство в нескольких местах. Часть пути корабль проводит в нашем пространстве, часть вне него.

– Но где? – не унимался дотошный репортер.

Эйнджил неодобрительно посмотрел на него и нехотя пояснил:

– Существует десяток математических моделей этого "нечто", но данная экспедиция не дала пока однозначного ответа, и потом, – слегка раздраженно добавил он, – главное это принцип действия. Я не могу тратить время на многочасовые пояснения высшего порядка, которые будут непонятны большинству непосвященных.

Положение спас вопрос еженедельника "Русь":

– А не могли бы вы рассказать о других задачах экспедиции?

Эйнджил просветлел лицом и вдохновенно оседлал любимого конька:

– Когда экспедиция стартовала, в научной среде с одинаковой вероятностью отстаивались две точки зрения. Согласно одной из них, солнечная система и тем более Земля воспринимались как явление уникальное: до сих пор мы умели находить, не покидая солнечной системы, только планеты типа Юпитера. В соответствии с другой теорией, неоправданно высокими были надежды на обилие землеподобных миров. Здесь рассматривалась шкала распространенности элементов во вселенной. Скептики и так бывшие в меньшинстве отныне повержены, но и надежды оптимистов сбылись лишь наполовину. Но даже исходя из результатов состоявшейся экспедиции, мы можем сказать, что нам крупно повезло, – Эйнджил нажал кнопку, и над столом возникло голографическое изображение планеты, окутанной легкой дымкой атмосферы. – Это Ригель Кентаурус III. Первая из открытых землеподобных планет.

Зал озарился вспышками и защелкал записывающими устройствами.

– В среднем эта планета чуть меньше и чуть теплее Земли, – на экране замелькали графики температурных и изобарных режимов. – Из-за минимального наклона оси вращения, восемь градусов, смена времен года почти не выражена. А поскольку вся суша расположена в пределах экваториальной зоны, там царит вечная весна. Животный мир планеты примитивен и не поднимался выше земноводных.

На экране появилось изображение существа, похожего на лягушку с голубовато серой кожей. Но по залу пронесся ропот, когда рядом с ним для сравнения возникла фигурка человека. Существо оказалось исполином размером с танк.

– Не волнуйтесь, – успокоил аудиторию Эйнджил. – Это почти слепое травоядное животное. Оно вполне мирное и позволяет себя гладить.

– А что насчет микрофлоры? Сейчас, наверное, весь экипаж проходит карантин?

– Разумеется. Карантин это неизбежная мера. Но в силу разницы клеточной структуры микроорганизмы Ригеля III не способны вызывать болезни у земной фауны и флоры. Со временем, конечно, произойдут мутации, но генная инженерия предупредит их значительно раньше. Это самая пригодная к колонизации планета. Единственным ее недостатком является скудность незаболоченных земель и природных ресурсов. Однако Ригель-I и Ригель-II, подобные нашему Меркурию, смогут стать промышленной базой для колонии. Толиман-II...

– Скажите, а у Ригеля не существует больше планет? Ирэн Адлер, журнал "Пари".

Эйнджил терпеливо подавил раздражение и объяснил:

– Это двойная звезда и поэтому гравитационные силы в ней не позволили возникнуть более крупным планетным системам. Зато там очень много "строительного мусора" – метеоритов... Так вот, Толиман II по размерам едва превышающий Марс, по климату также очень на него похож. Это холодные бескрайние пустыни с небольшой цепью пересоленых, высохших экваториальных морей. От некогда пышной флоры и фауны там остались многочисленные водоросли, мхи и лишайники, а так же примитивные членистоногие – что-то вроде наших ракообразных. Эта планета сурова по климату и вряд ли сможет прокормить себя сама. В этом ей поможет Ригель III. Толиман I чем-то похож на Луну и интереса для нас пока не представляет.

За это время на экране промелькнуло десятка полтора бедных ландшафтов, от которых просто веяло холодом.

– Гораздо менее удачным был полет к Проксиме Змееносца или Летящей Барнарда. Это очень тусклый красный карлик с обилием планет. Их аж двадцать четыре. Пригодной для жизни оказалась только одна. Еще на одной, Барнард-IV, мы обнаружили остатки возможной цивилизации. Сейчас это пустынный мир. Барнард-I – голый каменный шар, богатый редкоземельными металлами. А вот Барнард-II крупнее Земли в два раза и окутан очень плотной атмосферой, благодаря которой там вполне сносный климат. Из стодневного года одна треть приходится на сезон бурь, а остальное напоминает весну переходящую в осень. Десятинедельное лето есть только на экваториальных островах. Жизнь здесь зашла в своем развитии несколько дальше, породив гигантских нелетающих птиц и два типа амфибий – хрящевых и костных. К сожалению, – здесь голос Эйнджила дал слабину, и он как бы нехотя продолжил говорить, – микрофлора здесь гораздо агрессивней. Поэтому-то три члена экипажа и проходят сейчас карантин на орбите, трое умерло на планете. Еще двое погибли в столкновении с представителями местной фауны. Однако и эта планета со временем будет представлять интерес для колонизации.

– Скажите, если на этих планетах будет обнаружена разумная жизнь, будет ли предприниматься попытка обращения их в ту или иную религию? Арсений Витицкий, еженедельник "Святое слово Руси".

– На этот вопрос вам ответит епископ Новосибирский и Енисейский Павел, – Эйнджил вежливо кивнул в сторону сидевшего рядом с ним в президиуме священника.

Однако тот к его огорчению ограничился немногословным ответом:

– Патриарх Александр III будет проводить по этому поводу всесвятейший собор, и я от его лица приглашаю всех здесь присутствующих посетить пресс-конференцию Патриарха, которая состоится на следующей неделе Новгороде.

– Журнал "Общество защиты животных", – со своего места, не представившись, поднялась какая-то вызывающе раскрашенная престарелая дама. – Ответьте, можем ли мы рассчитывать на распространение конвенции нашего общества на вновь открытые планеты?

Эйнджил внутренне простонал и ринулся в бой.

Мир лихорадило. Евгенические бунты прокатились от Сиднея и Канберры до Рейкьявика и перекинулись в Америку, набирая все большую силу. Знаменитый Чикагский Эмпайр Стейт Билдинг был цинично взорван боевиками-экстримистами пронегритянской организации «Черное дерево», ставшей во главе антиевгенических и расистских бунтов за океаном.

Россия, единственное государство, избежавшее этой чумы, судорожно готовилась противостоять китайской агрессии, обретавшей все более выраженные черты. Конфликты в прибайкальском регионе уже не вызывали гневной реакции Мирового Совета, став обычным делом.

В воздухе собиралась гроза. О войне не говорил никто, но ни для кого она не была секретом. Поэтому два важнейших события этого месяца в мире прошли мимо широкой печати: убийство главы евгенической программы Гарольда Лемерика и рождение двадцати двухмиллиардного ребенка. Население Китая приблизилось к отметке восемь миллиардов, в связи с чем император и премьер-министр в два голоса возвестили о принятии новой доктрины территориально-демогорафической пропорциональности, означавшей, что Россия, Австралия и Израиль должны поступиться территориями. Мировой Совет тактично промолчал в ответ. Зато демаршем выступила Япония, предложив России и Австралии заключить Азиатский пакт о взаимопомощи. Конференция в Старой Руссе решила этот вопрос положительно, а в Константинополе Россия заключила военное соглашение с Израилем. Круг замкнулся.

Мировой Совет осторожно выразил недоумение. В ответ Константин V инициировал импичмент координатору совета, и правительственный кризис позволил России вытеснить из него китайцев и получить подавляющее большинство мест.

Патриарх Новой Православной Церкви Александр III провозгласил всесвятейшую поддержку Вселенского Собора России и ее союзникам в предстоящей войне. В отместку по Европе прокатилась серия погромов, организованных китайской диаспорой. Руководители Испании и Франции выразили ноты протеста российской политике, в очередной раз призвав к миру. Германские государства и Великобритания заняли нейтральную позицию.

Едва не стал той последней искрой переворот в Новой Украине – он почти перерос в гражданскую войну. Китай высказал озабоченность положением своих соотечественников в стране, но Россия заявила, что добровольное вхождение Новой Украины в ее состав позволить предотвратить насилие по расовому признаку. Китай отступился. В это время Совет переходного времени Новой Украины был вынужден под угрозой затяжного кризиса и гражданской войны просить Константина V принять страну в состав империи. Недовольных почти не нашлось, так как угроза со стороны Китая перестала быть фикцией.

Панамериканский союз на волне русофобии обвинил Константина V и премьера Мережковского в разжигании антиевгенических бунтов в мире и в Америке в частности. Япония, выдвинув встречный иск о расовой нетерпимости к сынам Ямато на американском континенте, увеличила военное присутствие в зоне Гавайских, Галапагосских островов и на Ванкувере.

Еще больше накалило обстановку требование Китая сделать принцип пространственного перфоратора достоянием широкой общественности. Россия резонно ответила, что для этого необходимо будет делиться и технологиями, требуемыми для изготовления перфораторов. А это российское ноу-хау и огласке не подлежит по праву собственности. Дело оставалось за малым – кто первым объявит войну. Наступило предгрозовое затишье.

И среди этого молчания особенно ясно прозвучал голос Эйнджила, возвестившего о начале космической межзвездной экспансии. За долгое время смуты авторитет и слава его медленно и неуклонно росли. Оставив за спиной пост начальника проекта "Звездный мост", он шагнул ступенькой выше. Специально для него был создан пост международного координатора космической колонизации при российском императоре. Успех экспедиции отпечатал его лицо на каждой обложке и газетном листе. Массы телеконференций и интервью раздули его значимость до мировых масштабов. Прилавки запестрели разномастными биографиями "эйнштейна двадцать второго века".

Слава обрушилась на Эйнджила подобно Ниагарскому водопаду, и мир лег у его ног покоренный.