Текст книги "Остров Эскадо"

Автор книги: Григорий Остер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
За что ногами пинают? Где собираются с мыслями? Почему осьминоги хохотали, а денежки плакали?

– Плакали наши денежки, – вздыхали пиратские матросы, оглядываясь на остров.

Попугай Полиглот тоже вздыхал, всхлипывал, сморкался в крыло. Ему было ужасно жалко денежки, которые, как он думал, лежат теперь сиротливо в чьих-то чужих карманах, горько плачут.

Капитан Плинтус ездил по палубе на своей походной самоходной кровати, пинал пиратов левой, искусственной ногой, приговаривал:

– Вот вам! И вот! И вот еще!

– За что? – увертывались от левой ноги пираты.

– За то, что меня, капитана своего, не защищали! За то, что хорошо спрятались! Я вас целый час найти не мог!

Увернувшихся от левой, искусственной ноги капитан пинал правой, естественной. Он был жутко печален, тосковал по утонувшей сабле, до самого вечера заставлял пиратов нырять, искать утопленницу на дне. На ощупь. Пираты обшарили дно, до полусмерти защекотали трех осьминогов, натаскали полкорабля ракушек и раковин. Саблю так и не нащупали. Она как сквозь воду провалилась. Куда-то канула.

Вечером круглое, красное солнце плюхнулось в теплые морские волны, тоже кануло. Установилась ночь. Йираты захрапели. Не спали только Плинтус и Полиглот, думали, как вернуть подаренные денежки.

– Давай украдем эту девчонку-Президента, – предложил попугай. – Украдем, но поменяемся. Они нам наши денежки, мы им их Президента.

– Надо пораскинуть мозгами! – сказал Плинтус, подошел к мачте, изо всех сил треснулся головой.

– А? Что? – повскакивали пираты.

– Ничего! – успокоил их капитан. – Это я думаю!

– Нельзя ли потише? – спросили пираты.

– Нельзя! Спите так, – сказал капитан и еще два раза треснулся. Мозги капитана скрипнули, и в его голову крадучись вошли сразу три мысли. Плинтус кинулся в свою капитанскую каюту, собрался там с мыслями, внимательно их выслушал.

– Нет, – шептала первая. – Президента воровать не надо. Сам видел, какой у нее телохранитель. Драчун и грубиян. Ты лучше воруй того, у кого телохранителя нету.

– Например, – подсказывала вторая, – тех двух чистеньких близняшек на стульчиках. Прямо со стульчиками и укради.

– А если, – подучивала третья мысль, – жители денежки не отдадут, мы этих близняшек чистеньких утопим. В грязной воде. Вместе со стульчиками.

Утром, в тот самый час, когда на острове Эскадо вовсю шла уборка, капитан растолкал обеими ногами своих сонных пиратов, стал подговаривать их прыгать с корабля, красться на остров, воровать близняшек.

– По воде красться? Мы плавать крадучись не умеем, – отнекивались пираты.

– А вы не плавайте. Идите пешком.

– По волнам? – удивлялись пираты.

– По дну.

– А дышать чем?

– Нечего вам дышать! Идите затаив дыхание! Чтоб не поймали.

Пираты набрали в рот побольше воздуха, пошли на дно и быстренько на цыпочках добежали до острова Эскадо. Там они выскочили из воды и, оставляя за собой лужи, незаметно подкрались к дому близняшек – двойняшек.

Обе сестрички, старшая и младшая (Тяпа была старше Тепы на семь минут), в пока еще чистеньких платьицах, уже сидели на своих стульчиках. Закрыв глаза, старательно грызли веревки. Их несчастная мать домывала пол на кухне, с ужасом думала о той минуте, когда веревки не выдержат, перегрызутся.

Пираты протопали по коридору, наследили, схватили стульчики и унесли. Вместе с близняшками.

Поджидая своих матросов с добычей, капитан Плинтус, хоть ему и было это противно, решил немножко убрать на корабле.

– Эти близняшки, – сказал капитан попугаю, – чистюли. Очень, наверно, к чистоте привыкли. Увидят наш грязный корабль – испугаются до смерти.

– Ну и пусть, – кровожадно усмехнулся Полиглот. – Пусть пугаются. До смерти. Так им и надо. Я, может, тоже чистюля в душе, а терплю.

– Ты другое дело, ты крылатый морской волк, а они девчонки. Все-таки мы не звери, не будем девчонок в чистеньких платьицах с утра грязными кораблями пугать. Лучше мы их, чистеньких, потом, вечером, утопим.

Наивный пират совершенно не знал суровой жизненной правды. Думал, что маленькие девочки, которых с утра умыли и одели в свежие платьица, остаются такими же чистыми до самого вечера.

Плинтус нехотя взялся за швабру, с отвращением навел на корабле чистоту и порядок.

– Ну, как? – спросил он, недовольный своей работой.

– Потрясающе! – восхитился Полиглот. – Хорошо, что я привык сморкаться только в крыло. Сморкаться на такую чистую палубу было бы непростительно.

– Я бы тебя простил! – вздохнул Плинтус. – Ну, ничего, потерпим до вечера, потом вернем наш родной беспорядок на место.

Вернувшиеся пираты шагнули на палубу, остолбенели. Не смогли узнать своего корабля.

– А ну, вытирайте ноги! – накинулся на них попугай Полиглот, ругаясь сразу на всех трех с половиной известных ему языках.

– Обо что? – испуганно спросили пираты, прижимая к груди стульчики с двойняшками.

– Об флаг.

Пираты старательно вытерли ноги, аккуратно поставили на чистую палубу оба стульчика.

Попугай взвился в небо, помчался к острову Эскадо вести переговоры. Он летел с грязным предложением разменять двух чистых девочек на кучу денег.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Куда заходят переговоры? Как действовать хитростью? Кого слон не упустит?

На острове Президент Синдирелла уже все узнала. Два раза. Сначала новости про похищенных близняшек ей рассказали телевизионные дикторы, а потом прибежала близняшкина мама и еще раз рассказала то же самое.

Полиглот через окно влетел в кабинет Президента, где вокруг стола заседало все Правительство мам острова Эскадо, нагло уселся на самой середине круглого стола, сделал свое грязное предложение.

Младшая помощница Президента – худенькая кошка тут же стала к нему подкрадываться.

– Уберите кошку! – потребовал попугай. – А то наши переговоры зайдут в тупик. И отдавайте подарочек.

– Хорошо! – согласилась Президент, изо всех сил удерживая за хвост свою младшую помощницу. – Мы согласны. Мы хотим получить обратно наших двойняшек, поэтому вернем ваш подарочек.

Все мамы ахнули. Кошка тоже. От удивления кошка чуть не забыла человеческий язык, но вовремя его вспомнила, перестала вырывать хвост, обернулась к Президенту, шепнула ей на ухо:

– Ты зачем согласилась? Что мы будем возвращать? Какой подарочек? Они же нам ничего не дарили!

– Наверно, дарили, – шепнула кошке Президент. – Только мы не заметили. Ты моя помощница, вот и помоги разузнать, что это был за подарок.

Мамы и Президент вышли из кабинета, оставили попугая с кошкой наедине.

– Только, чур, не подкрадываться! – сразу же сказал попугай.

– Ладно, – согласилась кошка и села на краю стола.

– Значит, отдаете подарочек? – хихикнул попугай. – Небось жалко расставаться?

– Очень жалко! – сказала кошка. – Легко ли расстаться с такой ценной вещью!

– Ох, не легко! – кивнул попугай, с нежностью вспоминая грязные деньги. – Маленькие, серенькие и шуршат так приятно!

– Минуточку, – сказала кошка, выскочила из кабинета.

За дверью ее ждали Президент Синдирелла и все Правительство мам.

– Поняла! – крикнула кошка. – Маленькие, серенькие, шуршат. Пираты подарили нам мышей.

– Глупости! – покачала головой Синдирелла. – У нас своих мышей хватает. Прибавятся новые – сразу заметим. Нет, мышей они не дарили.

Кошка вернулась в кабинет, спросила:

– Вам как подарочек возвращать? В коробочке или без?

– Можно без, – разрешил попугай, представив себе огромную кучу денег. – Все равно она ни в какую коробочку не поместится. Очень уж большая.

– Сейчас! – сказала кошка, выскакивая из кабинета. – В коробочку не поместится. Очень большая, – зашептала она мамам и Синдирелле. – Кажется, это была слониха.

– Чепуха, – не согласилась Синдирелла. – Никакой слонихи на острове нет. Только один слон в зоопарке. Была бы слониха – уж наш-то слон ее бы не упустил. Познакомился бы.

– Надеюсь, вы их постирали, – сказал попугай, когда кошка вернулась. – Не будете грязные отдавать?

– Это были носки, – снова выскочила из кабинета кошка. – Или майки. Или наволочки.

– Кто наволочки на день рождения дарит? – удивилась Синдирелла. – Нет, так ничего не выйдет. Надо действовать хитростью. Надо прямо спросить, как называется то, что они нам подарили.

Кошка решила действовать хитростью. Вернулась в кабинет и сказала:

– Скоро мы вам отдадим… это… ну, это… как его? Ой, забыла, как называется!

– Деньги! – подсказал попугай. – Кучу наших грязных денег.

Наконец-то все выяснилось! Но легче от этого не стало.

Правительство мам с трудом вспомнило, что среди прочего мусора недавно попадалась одна большая куча бумажек. И сверху действительно лежала какая-то записка. Но записка была написана кошмарным почерком, ничего не разобрать, а бумажки ужасно грязные, руками трогать противно. Мамы решили, что это просто мусор, надели резиновые перчатки, не долго думая, сунули всю кучу в иннокентьевскую Превращалку.

– Надо, – сказали мамы, – пойти посмотреть, что из этой кучи получилось. Что выскочило, то и отдадим. Пожалуйста, нам не жалко.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Как вернуть беспорядок? Что бывает в клеточку? Где девочки не валяются? Чего лишены возмущенные и на что они друг другу жалуются?

На пиратском корабле все это время пираты с капитаном стояли, разглядывали притихших на стульчиках чистеньких девочек. Близняшки сидели с закрытыми глазами, еще не догадывались, что их пираты украли. Спокойно грызли веревки.

– Напрасно, – упрекнул Плинтус пиратов, – вы этих девочек к стульчикам привязали. Никуда не денутся. От нас не убежишь.

– Мы не привязывали. Они так и были. Это у них, наверно, с детства.

– С детства? – шепотом удивился Плинтус. – Зачем же они тогда веревки грызут?

– Подождем, – успокоили капитана пираты. – Догрызут – узнаем зачем.

Ждать пришлось не долго. Тяпа и Тепа догрызли веревки, открыли глаза, увидели вокруг себя наведенные Плинтусом на корабле чистоту и порядок, напали на них с двух сторон.

Пугливая чистота, как крыса, тут же бежала с пиратского корабля. Порядок некоторое время пытался держать оборону. Цепляясь за каждую доску палубы, он отступил на корму и там укрепился. Но не выдержал стремительного натиска двойняшек. Был сброшен в море.

Капитан Плинтус с восторгом следил за этой битвой. Уж в чем в чем, а в морских сражениях старый пират толк знал.

Когда, приветствуемый радостными криками матросов, родной беспорядок со всеми пожитками вернулся на пиратский корабль, Плинтус с уважением сказал:

– Да! Такие девочки на морских дорогах не валяются. Их же хоть сейчас в пираты бери! Помощниками капитана.

– Мы согласны, – залихватски плюнула на палубу Tetia и вытерла грязные ладошки о фартучек с мелкими зайчиками. – Я буду младшим помощником, а Тяпа старшим.

– Не спеши, – сказала рассудительная Тяпа сестре. Она старательно прицелилась, метнула в черные паруса горсть вытащенных из пиратского камбуза белых макаронин по-флотски. С красным кетчупом. Попала и добавила: – Мы еще стрелять и пиратничать не умеем. Сперва научиться надо.

Капитан Плинтус хотел быстренько обучить близняшек грабежу и насилию, но не успел оказать на них пагубное влияние. Времени не хватило. К кораблю уже подходили лодки жителей острова Эскадо. Везли пиратам их подарок. Обратно. Чтобы поменяться на девочек.

На носу самой первой лодки, изящно скрестив лапки, стоял попугай Полиглот, переговаривался с присевшей рядышком худенькой кошкой, которая почти не облизывалась. Кошка и попугай нашли общий язык. И это не удивительно. Вместе, на двоих, они свободно владели девятью с половиной языками. Из-за кошки выглядывала несчастная мама двойняшек, ехала за своими дочками.

– Эй! На борту! – гордо крикнул попугай. – Спускайте трап! Наш подарочек обратно приехал! Он теперь чистенький, в пачки упакованный, даже веревочками перевязанный!

Жители острова подняли на борт пиратского корабля аккуратно упакованные, перевязанные веревочками пачки.

Пиратские матросы кинулись к пачкам, развязали веревочки, развернули упаковочки…

И зарыдали.

– Что же вы плачете? – спросил своих матросов капитан.

– От счастья, – сказали матросы. – Наконец-то мы их снова увидели. Кажется, тысячу лет в руки не брали. Здравствуйте, наши родные, забытые незабвенные друзья! И зачем только мы вас когда-то покидали? Ах, какие же вы красивые! Одни в линейку, другие в клеточку.

– Вы чего? – удивился попугай Полиглот. – Где вы деньги в клеточку видели? В клеточку только небо бывает.

– Еще тетрадки, – не вытирая слез, всхлипывали пираты. – Ученические. В линейку и в клеточку.

– Что это за дрянь? Откуда взялась? – орал возмущенный Плинтус, бегая по палубе, разрывая упаковки пачек. Одну за другой.

Из каждой пачки сыпались тетрадки. В линейку и в клеточку.

Пираты бежали за своим капитаном, собирали тетрадки, крепко прижимали их к груди. Последний раз они видели тетрадки много лет назад, когда бросали школу. Теперь увидали вновь, сразу поняли, что наделали в жизни много ошибок: зря ушли в пираты, так и не закончив первый класс. Пиратам жутко захотелось снова рисовать на тетрадках в линейку кружки и палочки, а на тетрадках в клеточку разные цифры.

– Раньше мы вас рвали, – шептали пираты, ласково прижимая к себе тетради, – а теперь лучше с преступной жизнью порвем.

Они твердо решили раз и навсегда порвать с пиратским прошлым, по-настоящему взяться за ум, немедленно вернуться в родную школу. Обратно в первый класс. Чтобы там прикончить – то есть закончить – образование.

– А чистые деньги где? – хором спросили Плинтус и Полиглот.

– Видите ли, – уклончиво сказала худенькая кошка. – Ваш подарочек побывал в Помойной Превращалке. И стал тетрадками. Чистыми.

От возмущения Плинтус и Полиглот на некоторое время онемели. Лишились языка. Капитан одного, а попугай трех с половиной. Наступила полная тишина. И в тишине раздались громкие всплески. Это, прижав тетрадки к сердцу, прыгнули в воду пираты. Побежали по дну в родную школу. Сушить тетрадку. Начинать новую жизнь. Без ошибок.

– Ну вот! – огорчился Полиглот. – Не попрощались со своим капитаном. Научил ты их на свою голову по дну бегать.

– Эх! – беспомощно заголосил Плинтус. – Остались мы с тобой, Полиглотик, без денег. И совсем одни!

– А мы?! – подъехали к пожилому пирату на его собственной походной самоходной кровати младший помощник капитана Тепа и старший помощник Тяпа. – Мы тоже остаемся. С тобой.

– Я вам останусь! Сию минуту домой! – вскричала их несчастная мать и, схватив дочек под мышки, спрыгнула в лодку.

Оставшись один на один, Плинтус и Полиглот долго жаловались друг другу на жизнь, ябедничали на несчастную судьбу, всячески поносили, обзывали, охаивали и крыли благим матом свой унылый жребий, стыдили, распекали, попрекали, песочили отворачивающуюся фортуну.

Когда Президент острова Эскадо Синдирелла узнала, что Плинтус остался наедине с попугаем, она вздохнула:

– Надеюсь, эта парочка больше не доставит нам хлопот, поскорей куда-нибудь денется.

Президентские надежды оказались напрасными.

Осыпав с ног до головы бранью и со всех сторон обложив ругательствами собственную горькую долю, охрипший Плинтус буркнул все еще кляузничающему на свой жалкий удел попугаю:

– Никуда не денешься, придется мстить.

– С кого начнем? – деловито поинтересовался попугай.

– Со всех! – прохрипел Плинтус, презрительно щуря естественный глаз и кровожадно почесывая искусственную ногу. – Со всех жителей острова Эскадо.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПЕРВАЯ ГЛАВА
Из чего забегают в горлышко? За чем обращаются к правительству? Что носят бабушки? С кем сплясать приятно?

По волнам плыла мокрая снаружи, сухая внутри бутылка. В бутылке тосковала букашка Наташка. Она только на минуточку из любопытства забежала в горлышко, но в эту минуту бутылку заткнули, кинули в море. Вместе с Наташкой в бутылке плыла сухая записка. От скуки Наташка уже сто раз прочитала эту несчастную записку, выучила наизусть и теперь, такая же несчастная, печально бродила по последней букве «Ц». Волны шлепались на бутылку, забрызгивали стекло. Наташка перепрыгнула на предпоследнюю букву «И», там тоже немножко погуляла. Потом шагнула на стоящую рядом «Р», оттуда – на «П». Гулять по буквам ей надоело. Букашка легла на «Ш» – это была первая буква последнего слова – и заснула. Ей приснились сабля и сопля. Саблей размахивал здоровенный пират, сопля висела на кончике носа другого пирата. Простуженного. Простуженный кашлял и чихал, а здоровенный обещал Наташке кучу неприятностей, если она выдаст их пиратскую тайну.

– Какую тайну? – причитала Наташка во сне. – Нет у меня ваших тайн. Нету.

– Врешь, врешь! – шипел во сне здоровенный пират, а на его лысине подпрыгивал, дрыгал кривыми лапками, хищно щелкал клювом попугай Полиглот, владеющий тремя с половиной языками.

Букашка Наташка больше не могла смотреть такой страшный сон, изо всех сил постаралась проснуться. И у нее получилось.

Проснулась Наташка голодная, на завтрак съела маленький кусочек записки – ничего другого в бутылке не нашла.

Шли дни. Бутылка плыла. Наташка ела записку. Каждый раз откусывала по кусочку на завтрак, обед, ужин и в один прекрасный день съела записку до конца. Этот день действительно оказался прекрасным: к вечеру бутылка стукнулась о берег острова Эскадо и разбилась. Пошатываясь, Наташка осторожно, стараясь не порезаться, выбралась из крупных осколков и впервые за долгие месяцы легла спать на твердой земле. Твердая земля Наташке не понравилась, оказалась слишком жесткой. Букашка никак не могла заснуть, крутилась, вертелась и среди ночи решила поискать что-нибудь помягче. Нашла и тут же заснула.

Ей приснился сон. К счастью, на этот раз во сне было очень темно. Букашка ничего не увидела.

Этой же ночью с другой стороны к острову Эскадо подкрался неопрятный корабль. На берег вылезли двое с лопатами. Один здоровенный, другой простуженный.

– А…пчхи! – сказал простуженный здоровенному, и оба, стукаясь лопатами, убежали в темноту.

А утром на главной улице острова Эскадо случился затор. Машины никуда не ехали. Посреди улицы двое с лопатами копали яму. Яма становилась все глубже, застрявших машин собиралось все больше, водители с пассажирами нервничали все сильней и сильней.

– Почему яма? – спрашивали друг друга вод ители и пассажиры. – Зачем яма? Да еще такая глубокая.

Милицейский в зеленой фуражке нагнулся над ямой, вежливо крикнул вниз:

– Людям ехать надо, а у вас яма. Все на работу опоздают.

– Ну и апчхи! – грубо ответили из ямы и выкинули оттуда две кучки земли.

Милицейский молниеносно присел, метнулся влево, ловко увернулся от первой кучки, потом стремительно прыгнул вправо, там хотел увильнуть от второй, но вторая кучка земли его настигла. Попала прямо в фуражку.

Милицейский спокойно стряхнул землю с фуражки, сказал все еще вежливо, но уже очень строго:

– За это придется ответить.

Водители, пассажиры выскочили из машин, сбежались к яме посмотреть, как будут отвечать копатели.

Но из ямы не ответили. Милицейский зорко посмотрел в глубину, никого не увидел. В яме было пусто. Оба копателя, простуженный и здоровенный, исчезли вместе с лопатами из ямы в неизвестном направлении.

В это же утро, рассказывая Президенту Синдирелле новости, теледикторы сообщили:

– На нашем острове посредине главной улицы выкопалась яма. Глубокая. Кто выкопал, зачем копал – неизвестно. Население волнуется, проехать не может, обращается к Правительству за разъяснениями, спрашивает, что делать.

– Взять лопату, – сказала Синдирелла, – и закопать. И не приставать к Правительству с пустяками.

Но это были не пустяки. Начинались странные события. Приближались серьезные неприятности.

Вдруг среди бела дня на центральной площади острова Эскадо заговорил огромный памятник Робинзону. Тому самому, который когда-то первый открыл остров. Медный Робинзон разговаривал сам с собой двумя голосами.

– Ну, теперь они у меня попрыгают! – сказал Робинзон сам себе.

– Ага! Попрыгают! И попляшут! – тут же согласился сам с собой памятник и звонко чихнул. Два раза.

– Будьте здоровы! Вы что-то сказали про танцы? – взволнованно спросила Робинзона белокурая бабушка, которая прогуливала вокруг памятника свою черную таксу. В далекой юности белокурая бабушка слыла отличной плясуньей. Она бы и сейчас была не прочь сплясать, но только с хорошим партнером.

– Уноси ноги, старая перечница! – невежливо гаркнул Робинзон, и обиженная бабушка кинулась прочь, унося ноги, а заодно унося с собой на поводке возмущенную таксу Ваксу – такса как раз собралась задрать лапку возле левого медного ботинка Робинзона.

Оскорбленная такса с бабушкой поражались: такой уважаемый памятник, сам Робинзон, оказался невежливым грубияном. Но Робинзон не оказывался грубияном. Бабушке нагрубил вовсе не памятник.

Огромный медный Робинзон был пуст внутри, и в этой темной пустоте скрывались от правосудия два заядлых пирата. Здоровенный капитан Плинтус и простуженный адмирал Шприц.