Текст книги "Синее безмолвие"

Автор книги: Григорий Карев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

ЛЕНЬКИН СЕКРЕТ

А у Леньки действительно был секрет.

В тот вечер, когда Прохор и Людмила любовались звездами на берегу моря, Ленька нимало не огорчился, не застав их дома.

– Эх, и подначу же я Арсена, вот посмеюсь над рыжим. Он-то не пропустит субботы, придет.

Заметив прошмыгнувшего в калитку Качура, Ленька притаился за дверью, чтобы понаблюдать, как у того вытянется физиономия, когда увидит пустую комнату и прочитает Людину записку на столе. «Ленюшка. Мы ушли к к морю. Ешь картофельные оладьи и не скучай. Люда». Ешь оладьи! Три «ха-ха»! Ленька обязательно предложит Качуру полакомиться холодными оладьями, зная, что тот их терпеть не может.

В коридоре послышались осторожные кошачьи шаги водолаза. Но Качур не открыл двери, прошел мимо и также осторожно начал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж.

– Вот те на! – удивился Ленька и, тихонько приоткрыв дверь, выглянул в коридор.

Качур поднялся на площадку, без стука, словно его там ожидали, быстро открыл дверь Масютиной квартиры и скрылся за нею.

– Фить-ю-ю! – присвистнул Ленька, в несколько прыжков выскочил на второй этаж и припал ухом к Масютиной двери: интересно, что же там нужно рыжему водолазу?

Но за дверью было тихо. «Тут прихожая, – вспомнил Ленька расположение Масютиной квартиры. – Слева – кухня, прямо – большая комната, спальня, а справа – маленькая, горница». Ну, конечно же, Масюта не поведет гостя ни в кухню, ни в спальню. Ах, как хотелось Леньке побывать сейчас в Масютиной горнице, посмотреть, что делают Арсен с этой старой жадюгой Масютой. Наверное, выпивают. Так вот откуда он приходит к ним выпивши!

Ленька постоял несколько секунд у двери с озадаченным видом, потом вдруг хлопнул себя ладонью по большому загорелому лбу и ринулся с лестницы вниз, во двор, забыв даже запереть свою комнату.

Месяцев пять тому назад он с главным дворовым озорником Юркой Сыропятовым лазили на чердак собирать голубиные яйца. Из щелей и дыр в старой крыше торчали столбики света, в которых клубилась пыль. Было жарко, как в бане, в горле першило от паутины, прелой соломы и голубиного помета. Ленька боялся летучих мышей, которых, как говорил Юрка, на чердаке было видимо-невидимо, и когда взлетали, свистя и хлопая крыльями вспугнутые голуби, Ленька втягивал голову в плечи и боязливо прижимался к шершавым стропилам. Он хотел уже уговорить Юрку уйти с чердака – пропади они пропадом те яйца! Но Юрка тихонько свистнул и прошептал откуда-то из темноты:

– Лень, ходы сюды! Я чудо знайшов.

Можно было, конечно, послать Юрку ко всем чертям с его чудом, но нельзя же показать себя трусом. Ленька, осторожно ступая и спотыкаясь о балки, пошел вперед. Сквозь столбик света к Леньке протянулась Юркина рука.

– Ш-ша! Тыхо, – прошипел Юрка и, усадив Леньку рядом с собой у дымохода, добавил: – Слухай…

Присмотревшись в полутьме, Ленька увидел: из старого, заброшенного дымохода вывалились кирпичи, и в дыре слышались голоса: ругались два знакомых, мужской и женский, голоса.

– Что это?

– Чудо, – хихикнул Юрка. – Когда паровое отопление в дом провели, Масюта наотрез отказался печку выкидывать. Она стародавней работы, говорит. Жалко, говорит, ломать, лучше б в музей перенести. – А слухай, як через цю пичку все-все чуты, що в хати робыться… Хочешь, я кирпичину туды шпурну – от смиху будет.

– Что ты, Юрка, не надо. Ну их к лешему.

Сейчас Ленька вспомнил о старом дымоходе.

Ключ от чердака хранился у жены Масюты, но Ленька знал другой ход на чердак, через слуховое окно на крыше.

Дырка в дымоходе оказалась заложенной и сверху замазанной глиной. Ленька вынул складной ножик, выковырял глину и, обдирая ногти на пальцах, вытащил сперва один, затем второй кирпич.

Вначале слышен было только невнятный гул приглушенных голосов. Потом Ленька разобрал рассерженный голос Качура:

– Жилишься, батько. За хорошую работу хорошо платить надо.

Масюта что-то пробубнил в ответ, и это еще больше рассердило рыжего водолаза:

– Деньги платят за мою работу.

Снова что-то бубнил Масюта, что-то вполголоса доказывал ему Качур.

– Короче, батько, короче, – снова повысил голос Качур. – Когда будет Третий?.. В это время?.. Ну, до пятнадцатого все будет кончено… Значит, передашь Третьему: «Рыба найдена и выпотрошена». До пятнадцатого все будет кончено.

Голоса стали тише, слова неразборчивей. Качур упомянул Людино имя и засмеялся. Потом вмешался женский голос, наверное, в комнату вошла Масютиха. Застучала посуда, зазвенели рюмки.

Ленька осторожно вложил на прежнее место вынутые кирпичи, тихонько пошел к слуховому окну. Вот удивится Прохор, когда узнает, что Качур ходит в гости к Масюте! А Люда? И зачем она пускает в комнату рыжего? «Мы должны ему, Ленюшка», – передразнил он сестру. Должны! Вот займу денег у Прохора и швырну этому гаду в морду, пусть он ими подавится. А кто такой Третий и зачем ему выпотрошенная рыба? Неужели Качур спекулирует? А, леший с ним! Надо проследить, кто такой Третий?.. Пятнадцатого, в это время… Нет, Ленька сейчас ничего не скажет ни Прохору, ни Людмиле. Все равно не поверят, пусть это будет пока секретом, Ленька сам узнает и о Третьем и откуда они берут рыбу, все-все. А потом скажет Прохору, пойдет с ним в о-бе-хе-эс.

Сперва Ленька боялся, что его до пятнадцатого не выпишут из больницы и он не узнает, кто такой Третий. Зря, зря не рассказал Прохору! Тот бы довел дело до конца. Разве что, Людке рассказать? Так много ли они, девчонки, в этих делах смыслят! Потом боялся, что пятнадцатого Людмила рано придет с работы и помешает ему отправиться на чердак.

Но все прошло благополучно. Пятнадцатого утром, собираясь на работу, Людмила сказала:

– Сегодня у меня комсомольское собрание, Ленюшка. Вернусь поздно. Врачи сказали, чтобы ты по солнцу не бегал, так что сиди дома, готовь уроки и читай, вон я тебе Беляева принесла.

– А Прохор не придет?

– Нет. У Прохора Андреевича очень срочная работа, его нет в городе.

– И «Руслана» нет?

– И «Руслана» нет.

– А не знаешь, когда «Руслан» вернется?

– Иван Трофимович говорит, что не скоро. Наверное, и в субботу не придет к причалу.

– Какой Иван Трофимович?

– Да этот черный, на костылях, Прохора Андреевича приятель.

Ленька обрадовался:

– Грач? А где ты его видела?

– Вчера вечером шла с работы и встретила у нашей больницы. Он там какие-то электропроцедуры принимает… Кстати, он обещал сегодня вечером заглянуть к нам.

– Правда?

– Завтра он собирается идти на судоподъем, хочу записку передать, – покраснела и отвернулась Людмила.

Ленька пораньше забрался на чердак, не спеша вынул кирпичи, приготовился. Из дымохода тянуло прохладой и запахом плесени, но ничего слышно не было. Видно, Третий еще не пришел. Минул час, второй, но, кроме шагов мерно расхаживающего по комнате человека, ничего слышно не было. Леньку одолевала дрема. «Может, и не придет этот Третий, – сонно подумал он. – На кой черт ему потрошеная рыба, что он с нею будет делать?» Но в это время внизу лязгнула железная дверца камина, из дымохода сильно подуло, что-то тихо зашуршало, захрипело, послышались какие-то обрывки музыки, потом: пи-пи-и, пи, пи-и – запищало. Вначале Ленька подумал, что это пищат потревоженные в гнезде голубята. Но писк был размеренный и быстрый, будто неровную строчку метала чья-то торопливая рука.

«Радио! Передатчик!» – чуть не крикнул Ленька. «Передашь Третьему: рыба найдена и выпотрошена», – вспомнил он слова Качура.

Передашь… передашь… не скажешь, а передашь. Нет, здесь не потрошеной скумбрией пахнет. Надо бежать. Бежать в милицию. Ленька торопливо вставил кирпич в дырку дымохода, кусок глины, прилепившийся к кирпичу, откололся и зашуршал вниз. Писк мгновенно прекратился. Сперва было тихо. Потом в дымоходе зашуршало и кто-то грязно выругался.

Ленька опрометью кинулся к слуховому окну. Сердце у него стучало, как движок на баркасе…

– Ничего не пойму. Какое радио? Какая рыба? – перебил Иван Трофимович несвязный рассказ запыхавшегося, облепленного грязью и паутиной Леньки.

Леньке пришлось начать сначала свой рассказ о рыжем водолазе и Масюте.

– Как ты говоришь, фамилия водолаза?

– Качур, дядя Грач… Арсен Качур.

– Подожди, подожди. Дай пошевелить извилинами… Тебе Демич рассказывал о подъеме затонувших лодок?

Ленька насторожился.

– Нет… не рассказывал. Хотите, землю съем, что не рассказывал.

– А про своего отца? О письме, найденном на «Катюше»?

Ленька молча кивнул.

– Так вот, того, кто ушел к немцам, когда сержант Астахов и Андрей Демич спали… Помнишь?

– Ну, помню. Который затворы из автоматов повынимал…

– У него тоже фамилия была Качур.

– Дядя Грач!

Но Иван Трофимович уже не слушал Леньку. Он выбежал на середину улицы и широко расставил костыли, перегородив ими почти всю проезжую часть.

– Браток, – кинулся он к шоферу, затормозившему машину. – Домчи нас, пожалуйста, до отделения милиции. Очень спешное дело, а на моем деревянном ходу только раков догонять можно.

ТОВАРИЩ ЗА ТОВАРИЩА

Ветер дул так натужно, будто его накачивали огромными мехами. Расходившиеся волны то поднимали спасательное судно высоко на гребень, то опускали его во впадины с такой силой, что, казалось, оно так и пойдет до самого дна. Все суда ушли с Чертова ковша и укрылись в порту. Осталось только судно, на мачте которого были подняты два четырехугольных флага, состоящих из четырех разноцветных треугольников – черного, желтого, синего и красного. Флаги оповещали всех: «Произвожу водолазные работы» и обязывали корабли и суда идти возможно дальше от места работы и обязательно малым ходом. Но в Чертов ковш и в добрую пору редко кто заглядывал, а в такой бешеный шторм и подавно.

Надвигалась ночь.

Одно-одинешенькое судно болталось среди рассвирепевших волн, подвергаясь опасности быть сорванным с якоря и выброшенным на берег или на скалистый барьер, над которым вода пенилась, как в котле. Но моряки так не переживали и не беспокоились ни о судне, ни о собственной судьбе, как о двух водолазах, находившихся в кипящей пучине моря. Сведения о ходе спасания Демича передавались из уст в уста на самые отдаленные посты, и люди, занятые нелегкой борьбой со стихией, ежеминутно спрашивали товарищей:

– Ну, как там? Что передал Демич? Удалось ли Качуру распутать зацеп?

Когда Олефиренко громче обычного объявил, что связь с водолазом потеряна, а Качур докладывает, что шланг так захлестнулся за якорь-цепи, что распутать его нет никакой возможности, все невольно притихли и замерли, а потом с еще большей яростью накинулись на работу, будто от этого зависела жизнь водолаза.

– Демич, Демич, вы слышите меня? – продолжал кричать в телефон Олефиренко. И его голос слышен был сквозь рев шторма по всей верхней палубе.

Заныривая между крутыми волнами, с моря подошел небольшой юркий катер. При свете прожекторов на борт спасателя поднялся офицер государственной безопасности и бледный от болезни или морской качки Иван Трофимович.

– Нам срочно нужен водолаз Качур, Арсен Васильевич, – вполголоса обратился офицер к подошедшему руководителю судоподъема.

– Вот этот самый, – вынул из грудного кармана фотокарточку Иван Трофимович.

– Откуда у вас его фотография? – удивился руководитель судоподъема.

– В том-то и дело, что это фотография не его, а фашистского прихвостня из села Бабанки, – начал было объяснять Грач.

– Качур чувствует себя плохо, просится на срочный подъем, – громко доложил в это время водолаз, стоявший на телефонной связи с Качуром.

Олефиренко тотчас потребовал сменить его с вахты на связи с Демичем и разрешить экстренный спуск под воду.

– Вам запрещены спуски, – возразил было инженер. – Вы знаете, чем грозит вам спуск?

– Ничем.

– Вы погибнете от баротравмы легких.

Олефиренко настаивал на своем:

– Одной минуты мне достаточно для того, чтобы обрезать воздушный шланг Демича и взять его к себе на плечи. Даже по рабочим водолазным таблицам разрешается после такого кратковременного пребывания под водой выходить на поверхность без выдержек, и времени для этого требуется всего девять минут. Ну смотрите сами, пожалуйста, – тыкал под самый нос инженеру зеленоватую обложку «Правил водолазной службы» Олефиренко, – за четверть часа Демич будет на палубе. И никакой баротравмы, никакого залома. Разрешите мне экстренный спуск, больше ведь некому.

С Качура еще не успели снять шлем, а Олефиренко уже уходил под воду.

Очень длинными показались всем эти четверть часа. Но когда скафандры Демича и Олефиренко показались из воды, десятки сильных матросских рук протянулись к ним и вынесли на палубу. А на палубе уже ждали их с острыми водолазными ножами в руках инженер и врач Рапопорт. Раздевать да разувать водолазов некогда было. Секунда дорога! Вот-вот заломает кессонная болезнь. В два удара ножами были вспороты водолазные рубахи, Прохор и Виктор вывалились из скафандров. В несколько прыжков матросы доставили водолазов на носовую палубу к открытым люкам рекомпрессионных камер.

Через полтора часа спасательное судно ошвартовалось у причала Южноморского порта. А минутой раньше в рекомпрессионной камере на руках у доктора Рапопорта скончался Виктор Олефиренко.

«ВИКТОР ОЛЕФИРЕНКО» ВЫХОДИТ В МОРЕ

Весна была холодная, затяжная. С наступлением теплых солнечных дней деревья дружно покрылись зеленью, выкинули розовые султанчики нежных листьев платаны, абрикосовые деревья покрылись розовой дымкой цветения, воздух пахнул липкими тополиными почками и звенел птичьим гомоном.

В саду Южноморского санатория, опираясь одной рукой о деревянные перила над обрывом к морю, а другой о палку, высокий черноволосый мужчина разговаривал с девушкой. Даже не слыша слов, только по сияющим глазам – темно-коричневым у мужчины и голубым у девушки – не трудно было угадать, что их связывает не простое знакомство.

– Красивая девушка! – не удержался от замечания недавно приехавший в санаторий молодой человек, кивнув своему товарищу на беседующую пару.

– Кто, Людмила? – спросил его приятель. – Ты не ошибся, самая красивая в Южноморске.

– Ну, это ты уже, положим, загнул, – рассмеялся молодой. – Вздернутый носик и веснушки…

– Носик, веснушки, коса, брови вразлет – это, конечно, можно сразу заметить, – раздумчиво сказал старший, обнимая молодого приятеля за плечи. – Но ведь не это определяет красоту человека. Когда я говорю «самая красивая», я имею в виду ее сердце, душу… Ты, наверное, слышал в прошлом году историю водолаза с «Руслана»?

– Ну как же? Даже в какой-то газете читал.

– Так вот, это и есть Прохор Демич.

Молодой оглянулся и долго смотрел на беседовавшую пару у деревянного барьера.

– Демич, значит, жив?

– Как видишь. И заслуга в этом, главным образом, ее, невесты. Дни и ночи проводила она у постели парализованного Прохора, пять месяцев боролась за его жизнь. И только когда Прохор начал учиться ходить, снова вернулась на фабрику.

Двое, продолжая разговор, повернули в аллею, ведущую к главному корпусу санатория, и скрылись за кустами еще не распустившейся сирени. А к беседующей у деревянного барьера паре бежал круглолицый, обсыпанный крупными веснушками паренек в синем ученическом костюме и кричал:

– Прохор! Людка! Смотрите туда, туда смотрите! – и показывал сверкающим на солнце черным портфелем с книжками в сторону порта.

– Что ты кричишь, Ленюшка, – обернулась к нему Людмила. – Ты хотя бы поздоровался сперва.

– Смотрите туда, – не унимался Ленька. – Сейчас будет выходить в море «Виктор Олефиренко»!

Все отдыхающие посмотрели в сторону порта. Там, уже за брекватером, навстречу широкой волне шел казавшийся отсюда совсем маленьким, игрушечным водолазный бот. Волны, разбиваясь о форштевень, обдавали его белой пеной. Бот вздрагивал под ударами волн, но бесстрашно лез напролом.

– Жаль, не видно отсюда надписи, – сказала Людмила, приставив ладони козырьком к глазам и всматриваясь вдаль.

– Как не видно, – возразил Прохор. – А я вижу, как на борту горят бронзовые буквы: Виктор Олефиренко.

– Да нет же, Прохор, – засмеялся Ленька, – они краской написаны.

– Краской? Жаль… А я бы их сделал из бронзы, как на военных кораблях, чтобы имя было видно далеко-далеко и сияло, как солнце.

Людмила взяла Прохора под руку и прижалась к его плечу головой:

– Оно будет сиять, Проша. Будет!

ИЗ ЗАЛА СУДА

Недавно в одной из газет была опубликована небольшая заметка «Из зала суда». Агента иностранной разведки Арсена Качура суд приговорил к смертной казни. Его отец Спиридон Масюта бежал из Южноморска в день смерти Виктора Олефиренко. Какова его судьба, где он бродит и под какой чужой фамилией скрывается, автору неизвестно. Но, как говорит Грач, сколько по морю не ходи, а к берегу приставать надо. Масюта предал землю, на которой родился и вырос, предал людей, которые дышали с ним одним воздухом и делили с ним кусок хлеба в военные и в мирные годы. Берега для него нет и приставать ему некуда. Рано или поздно он будет изловлен и уничтожен. И все, что будет написано о нем, поместится в газетной заметке «Из зала суда». А может быть, и ее не будет.

СЛОВАРИК МОРСКИХ ТЕРМИНОВ

Адмиралтейство– высший орган управления и командования военно-морскими силами в Англии.

Акваланг– индивидуальный водолазный аппарат. При спуске под воду с аквалангом водолаз дышит воздухом, находящимся в баллонах. Предназначается для спасательных и спортивных целей и также для легких водолазных работ на глубине до 40 метров. Подача воздуха из баллонов в необходимом для дыхания количестве обеспечивается автоматом. Наиболее распространенный акваланг в СССР типа «Подводник». Время пребывания в нем пловца под водой зависит от глубины погружения, характера выполняемой работы и может составлять: на глубине до 5  м– 70 мин; до 10  м– 30 мин; до 20  м– 15 мин; до 30  м– 10 мин; до 40  м– 5—6 мин.

Атлантида– по преданию древних, некогда существовавшая и скрывшаяся под волнами Атлантического океана плодородная густонаселенная страна. Попытки решить вопрос, существовала ли Атлантида в действительности, неоднократно предпринимались и предпринимаются до сих пор рядом ученых.

Банка– 1) доска, укрепленная для сидения. В судовых лазаретах банкой также называют кровать, койку. 2) песчаная отмель.

Барокамера, рекомпрессионная камера– специальное, герметически закрываемое сооружение, в котором может быть искусственно создано пониженное или повышенное барометрическое давление.

Белат– сильный материковый ветер, дующий у южного берега Аравийского полуострова с декабря по март.

Берстер– сильный шквальный южный или юго-восточный ветер, дующий в Индийском океане от берегов Австралии.

Беседка(водолазная) – устройство для сидения водолаза во время подъема на поверхность (с выдержками на определенных глубинах), а также во время выполнения работ у подводной части корпуса корабля.

Брейд-вымпел– должностной флаг командира дивизиона кораблей.

Брекватер– волнолом. Сооружение из бетона, камня, служащее для ограждения порта от разрушительного действия волн.

Вахтенный журнал– основной официальный документ, в котором в хронологической последовательности записываются все события в жизни корабля.

Веха рейдовая– плавучий предостерегающий знак, представляющий собой длинный шест, плавающий вертикально по воде и установленный на якоре. На верхнем конце помещаются отличительные фигуры, а ночью на некоторых рейдовых вехах устанавливаются электрические фонари.

Гак– стальной кованый крюк. По назначению, месту применения и конструкции гаки бывают: простые, повернутые, вертлюжные, грузовые, складные, глаголь-гаки и пентер-гаки.

Гарматан– очень сухой северный или северо-восточный ветер, несущий с собой тучи песка, наблюдаемый на берегах Верхней Гвинеи, дующий из Сахары к Атлантическому океану особенно сильно с декабря по февраль.

Гребной винт– судовой движитель, имеющий винтовые рабочие поверхности.

Дистанция– расстояние в глубину между самолетами или кораблями.

Залом, заломай(жаргон) – кессонная болезнь.

Иллюминатор– круглое или прямоугольное окно на корабле, судне.

Кадет– воспитанник младших классов Морского корпуса в дореволюционном русском флоте и в некоторых иностранных флотах.

Кнехт, кнехты– парные литые чугунные или стальные клепаные тумбы, укрепленные на палубе судна, служащие для закрепления швартовых или буксирных концов.

Комингс– вертикальные металлические листы, окаймляющие люк над палубой (порог).

Корма– задняя оконечность корабля, судна.

Кубрик– жилое помещение для команды корабля, судна.

Кунашир– один из южных островов Курильской гряды.

Леер– туго натянутый и закрепленный обоими концами трос, служащий для ограждения борта или люка.

Линь– тонкий пеньковый трос.

Люк– вырез, отверстие в палубах корабля или судна для сообщения верхней палубы с внутренними помещениями и погрузки в трюмы или выгрузки из них грузов. Люками называются также все конструкции закрытия отверстия.

Мыс– часть суши, выступающая в море более или менее острым углом.

Обрез– большой железный таз, устанавливаемый в местах, отведенных для курения.

Огни святого Эльма– светящиеся электрические разряды на острых концах различных предметов, возвышающихся над землей, морем (балки, мачты). Наблюдаются при особенно большой напряженности электрического поля атмосферы (напр., во время грозы).

Отнайтовить– открепить.

Отсеки– внутренние помещения на корабле, разделенные между собой водонепроницаемыми переборками.

Палуба– сплошное горизонтальное перекрытие на корабле, судне. Пол.

Перископ– оптический прибор, применяемый на подводной лодке при нахождении ее под водой для наблюдения за горизонтом, за поверхностью моря и воздуха.

Пластырь– приспособление для временной заделки небольших пробоин в бортовой части корабля, судна.

Подволок– внутренняя сторона палубной обшивки, потолок.

Понтон– деревянное или металлическое плавучее сооружение, предназначенное для поддержания на воде различных устройств за счет собственного запаса плавучести.

Посейдон– бог моря, а также всех вод у древних греков.

Роба– рабочее парусиновое платье матросов.

Рым– металлическое кольцо, закрепленное на корпусе и служащее для крепления тросов, соединительных скоб и т. п.

Рыбины– сквозные щиты из деревянных реек, предохраняющие днищевую обшивку от повреждения ногами и грузами.

Салажонок, салага(жаргон) – молодой, неопытный моряк.

Сивуч– морское животное семейства ушастых тюленей.

Скафандр– газоводонепроницаемая защита, окружающая водолаза, изолирующая его от воды и обеспечивающая ему возможность дышать и работать под водой. В зависимости от материала защиты водолазные скафандры подразделяются на жесткие – целиком из металла; мягкие – защита головы из металла (шлем), защита туловища из прорезиненной ткани (рубаха) и легкие – защита головы из резины (шлем-маска), защита туловища из тонкой прорезиненной ткани (гидрокомбинезон).

Строп– приспособление в виде замкнутого кольца или петли, употребляемое для подъема грузов и других надобностей.

Субмарина– то же, что подводная лодка.

Судовой журнал– см. вахтенный журнал.

Сухогруз– грузовое судно, предназначенное для перевозки сухих грузов, а также жидких грузов в таре.

Трап– лестница.

Трос– общее название изделий, свитых из стальных проволок или скрученных из растительных и искусственных волокон (канаты).

Трюм– отсеки междудонного пространства. Помещения, предназначенные для перевозки грузов и специально оборудованные для этой цели в зависимости от характера груза.

Фарватер– безопасный путь плавания судов среди различного рода препятствий (между островами, подводными опасностями, в минных полях и т. д.), отмеченный на карте и обозначенный на местности средствами навигационного оборудования.

Флагман– корабль или судно, на котором находится командир отряда кораблей или главный руководитель судоподъемных работ.

Флотский экипаж– береговая воинская часть, служащая для пополнения корабельных команд.

Форштевень– передняя часть набора, образующая носовую оконечность корабля.

Фургельм– остров в южной части архипелага Римского-Корсакова в Японском море.

Экипаж– личный состав корабля, команда судна.

Эпрон– экспедиция подводных работ особого назначения