Текст книги "Дети Горного Клана (СИ)"

Автор книги: Григорий Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Существо не выходило на свет факела – кажется, ему был не очень-то приятен яркий свет. Но почему-то у Врана не оставалось сомнений, что, если понадобится, тварь наплюёт на неудобства, растопчет факел и бросится на них – это тебе не лесной хищник из какой-нибудь чащи, где любят поохотиться деревенские, или побаловаться лазаньем на деревьях ребятня, это выходец Чародейского Леса – тот, кто выжил в нём и удобно устроился, а это, надо сказать, уже вызывало трепет и страх.

Существо не было огромных размеров. И вряд ли было тем, кто построил этот проклятый тоннель. Тот, кто сотворил подобное, скорее всего, был похож на гигантского червя, что пёр и пёр вперёд, жуя податливую землю, и спокойно умер где-нибудь в глубинах построенного им самим же лабиринта – там, куда вряд ли кто-нибудь когда-нибудь доберётся. Эта же тварь нашла укромное место, облюбовала его и, если учесть, что никого более они здесь и не встретили, прогнала посягавших на тёплое местечко. И становилось ясным, как – стоило только бросить на существо беглый взгляд.

Оно не могло стоять в тоннеле, выпрямившись во весь рост, но и шибко пригибаться существу тоже не приходилось, так что вряд ли оно испытывало дискомфорт от чуть согбенной чешуйчатой шеи. Морда твари отдалённо напоминала крысиную, но больше человеческой раза в три, и с настолько огромной пастью, увенчанной несколькими рядами острых, как клинки, зубов, что от крысы у неё остались разве что маленькие глазки-бусинки, да дёргающиеся уши. Мускулистые, увенчанные кривыми, как серпы, когтями, лапы, нетерпеливо гребли землю – кажется, монстр думал, как ему теперь поступить и с кого начать свою трапезу. Длинное гибкое тело было сплошь покрыто мелкие чешуйками, вряд ли имеющими хоть какое-то сходство с рыбьими – скорее уж у них было больше общего с кольчугой.

Но больше всего Врана заинтересовало другое – то, что мелькало у твари за спиной, но то и дело пряталось обратно, словно монстр стыдливо скрывал нечто, что не стоит видеть другим. До поры до времени...

Юноша почувствовал, как на спине выступил пот. Он не герой из сказаний или песен, которые вступали в бой с монстрами, "сокрушая тьму". Он всего лишь мальчик. Мальчик, которому пришлось слишком быстро стать взрослым, испытать вкус крови, увидеть такое, что мало кто увидит и за всю жизнь, а всё ж-таки мальчик.

– Вран... – услышал горец шёпот слева от себя и покосился в ту сторону.

Кот, успевший вернуть над собой прежнее самообладание, недвусмысленно тыкал пальцем на лежавший у начавшего чадить факела меч. Видимо, выронил, когда получил неслабый толчок от горца – всё-таки он ещё не успел научиться сдерживать себя и порой даже обычный хлопок от Врана мог привести к травме.

Мальчик сглотнул и вновь устремил взгляд на нерешительного монстра. Впервые попадаются такие прыткие жертвы? Или до этого он только на себе подобных и охотился? Хотя, быть может, он просто ждёт каких-то действий от них самих – откуда он знает, что могут учудить непрошенные гости, которых он видит, верно, впервые в жизни?

Вран сделал осторожный шаг в сторону меча. Настолько аккуратный и медленный, что со стороны могло показаться, будто он вообще не двигался. Но монстр нахмурился и ещё более нервно заёрзал лапами, поднимая комья пыли, так что горец застыл, стараясь не обращать внимания на прилипшие от пота к лицу волосы. Кажется, он вообще больше ни на что не обращал внимания, не сводя взгляда с монстра, а в воздухе между ним и крысом-переростком витало такое напряжение, что при желании его можно было нарезать ножом на вполне себе осязаемые ломти.

– Вран!

От неожиданного крика юноша дёрнулся: Агнесс, видно, более болезненно, нежели рангун, пережившая такое грубое с ней обращение и на секунды потерявшая способность ориентироваться, неуклюже пошатываясь, дёрнулась к нему. Зачем?! Потому что совсем мозги отшибло?! Или потому что он казался ей защитником лучшим, чем Кот?! Последний, кстати, не потерял остатки разума и собрался было схватить идиотку за тряпьё, что некогда было её платьем.

Поздно.

Монстр взревел, одновременно возмущаясь и ликуя: наконец он сумел определиться с первой жертвой. А затем явил на свет то, что прежде "стыдливо" прятал за своей спиной: длинный могучий хвост, как и тело, испещрённый надёжной защитой из ладно прилаженных друг к другу чешуек, и с длинным изогнутым жалом на конце. Жалом, способным разить не хуже, а то и лучше, чем копьё.

Так, наверное, подумалось Врану, эта тварь и охотится: разит из засады, из тьмы, и убивает, не навязывая боя, одним точно отработанным ударом хвоста. Вряд ли жертва, пронзённая этим скорпионьим жалом, может что-либо ответить...

Но эти мысли пришли к нему уже потом. Сначала подействовало тело. Горец бросился вперёд, совершив прыжок прямо так, с места – не было времени на лишние движения. И всё-таки он не успевал. Блеснувшее в свете догорающего огня жало опускалось на застывшую и в ужасе глядящую на приближающуюся смерть дуру слишком быстро – тут и опытный боец не успел бы что-либо сделать. А Вран был не опытен, далеко не опытен!

И всё-таки он изо всех сил попытался – не потому, что в нём неожиданно проявилась какая-то симпатия к той, кто принесла ему страдания и кого он возненавидел, а потому, что так должно – помочь! Спасти! Если можешь! А он – горец, значит – должен хотя бы попытаться!

Мальчик не надеялся отразить удар, который неминуемо достигнет жертву – лишь сделать так, чтобы он её не убил – вот на что он рассчитывал. А жало было уже так близко...

Агнесс ахнула, когда тело горца стало заваливать её назад. И закричала, как только острое жало полоснуло её от плеча до груди, окончательно разорвав скрывавшее тело тряпьё. Они вместе – Вран и Агнесс – повалились на землю и покатились, скрываясь от тут же попытавшегося достать обидно ушедшую от возмездия жертву хвоста.

– Сбереги! – хрипло выдохнул Вран, не церемонясь и бросая Коту обмякшее тело женщины.

Тот попытался подхватить её как можно бережнее, пребывая в некой прострации: до него не сразу дошло что он только что увидел, потому как с момента, как Агнесс окликнула горца и оказалась еле живой тут, у него на руках, прошло не больше пары секунд. Но прострация улетучилась так же быстро, как и овладела рангуном, и Кот, подхватив тяжело дышащую Агнесс, отступил прочь, в темноту, которая уже полностью овладела подземельем. До того доживавший последние минуты факел окончательно умер, уступив место хозяйке-тьме... И вернув глазам Врана вертикальные зрачки ночного зверя.

Юноша не в первый раз замечал, как изменяется мышление во время смертельной опасности. Ты начинаешь мыслить так быстро, как, возможно, у тебя никогда и не получалось, а тело порой срабатывает прежде, чем ты успеваешь подумать. Время, так то вообще веселится как хочет: то останавливается на единое мгновение, то растягивает секунды в минуты, а то и вовсе исчезает как таковое.

Сейчас для Врана время замедлило свой бег. Он успел увидеть, как тварь, раскрывая пасть чтобы издать зловещий рык, или просто обдать его зловонным дыханием, бросилась к нему, выставив вперёд когтистые лапы и одновременно с этим замахиваясь хвостом. Затем его взгляд скользнул чуть ниже и зацепился за лежавший на земле меч. И прежде, чем он успел решить про себя, тело уже знало, что делать.

Монстр недоумённо рыкнул, когда, казалось бы, стоявшая прямо тут и готовая принять его смертельные объятия жертва вдруг исчезла из поля зрения, просто-напросто кувыркнувшись по земле, пропуская его мимо. А затем, как только уже собравшийся было пустить кровь хвост полоснул воздух, позади раздалось копошение, и, обернувшись, с залитыми от ненависти кровью глазами, монстр увидел жертву, державшую в руках острую железку.

– Ну, иди сюда, – сказала странным, лишённым эмоций, но в то же время ласково-приглашающим голосом жертва. – Побеседуем...

– Позволь быть твоим хранителем.

Голос Раста, что впервые заговорил за три дня пути, был настолько сильным, что пробился даже в полусонное сознание Лиды. Только что дремавшая на его плече девочка приподняла голову, разлепив не хотевшие открываться глаза, и удивлённо уставилась на твёрдо глядящего на неё крестьянина.

– Ты чего... – стушевалась она.

Раст приподнялся, что в чуть покачивающейся на ходу небольшой карете для него – здоровенного широкоплечего увальня – было довольно сложно, и встал перед Лидой на колени, окончательно вогнав девочку в ступор.

– Не обижай, возьми себе в хранители, – пробубнил тот, и если бы Лида не успела его узнать, то подумала бы, что голос крестьянина был... просящий? – Мне пути обратно, в свои края, нет. Засмеют, а то и выгонят с позором – мол, что ж ты, увалень, семью подвёл, сбежал? А в маги – уж тем более!

– В тебе камень искру увидел... – слабым тихим голоском попыталась переубедить Раста девочка.

Тот упрямо мотнул головой:

– Не моё это, госпожа! Не моё! Я с детства другую жизнь знал. А такой новой жизни мне подавно не нужно. Успел ею там, в проклятом доме, насытиться – не тот путь мне уготован, госпожа! Я другой вижу...

– Какой? – совсем упавшим голосом проговорила Лида. Смотри-ка – ещё согласия не дала, а он её уже госпожой называет.

Раст посмотрел Лиде прямо в глаза. И во взгляде этом девочка увидала нечто знакомое. Нечто, возможно, даже родное.

– Тебе помочь по твоему пути пройти. – уверенно произнёс крестьянин. – А если надо, то и умереть за тебя. Там, в том доме, я с жизнью распрощаться успел. Ты мне эту жизнь вернула, спасла. А, значит, теперь в твоих она руках. Мне так Праотцы завещали. А я Их волю чту. Так не обидь и не опозорь, госпожа! – он склонил голову, и его светлые кудри смешно, и в то же время величаво дёрнулись. – Возьми в хранители!

– А если возьму, – выдохнула изумлённая и не знавшая куда себя деть Лида. – Тогда встанешь с колен? – получив еле заметный кивок всё ещё склонённой головы, девочка махнула рукой. – Хорошо. Возьму.

Крестьянин поднял на госпожу взгляд своих больших, успевших многое повидать, но всё ещё по-простому наивных глаз, и в них угадывались величайшее облегчение и... благодарность.

– Ну, отлично, – язвительно откликнулась лежавшая в другой части кареты, спиной к Расту и Лиде, Аррона. – А теперь разденьтесь, возьмитесь за руки и станцуйте вокруг костра, чтобы укрепить свою клятву!

– Зачем? – нахмурил лоб крестьянин. – В моих землях нет такого обряда. Достаточно лишь словесного согласия...

Аррона рассмеялась, а Лида напомнила Расту, что тот обещал встать с колен.

В тот день, выбравшись из дома, о котором каждый из них теперь предпочитал не вспоминать, они наткнулись на несколько дожидавшихся их прибытия карет. Их ждали. И среди ожидавших был и не мало поражённый Мирмидон:

– Именем Пожирателей, девочка моя, да вы перестарались! Но, право, я просто в шоке как вы всё провернули! Никто и не ожидал, что вас будет трое. Рассчитывали максимум, разве что, на двоих, а то и вовсе на одного, и, по правде говоря, думали, что это будете вы и леди Аррона!

Державший на руках в полубессознательном состоянии, и потому не шибко вразумляющую что ей говорят, девочку Раст, от слов Мирмидона скривился и хотел даже было высказать ему всё, что думает об этой проклятой магии и её проклятых последователях, но, то ли хлеставший дождь, то ли неожиданно навалившаяся усталость моментально отбили у него это желание. И Мирмидон понял это сразу же – потому приказал слугам сопроводить "достопочтенных господ, ныне учеников Столичной Академии Магии!" в карету.

И, вот, они ехали уже третий день. А, стало быть, шёл уже третий день, как Лида даже парой фраз не перекинулась со своим покровителем, сиром Мирмидоном.

Вообще, дорога была на редкость скучной. Ни Раст, ни Аррона не обладали никакой словоохотливостью, и потому три дня проходили почти в абсолютной тишине – лишь периодически Аррона сердито бурчала что-то или просила остановить карету – леди нужно было в кусты. Раст тоже был молчуном, каких поискать, да и после своей пламенной речи, которую, видно, продумывал всё время пути, вновь замолк, предоставив своё плечо не выспавшейся Лиде.

Но Лида, как и все дни до этого, всё равно толком не спала. Так – пребывала в лёгкой дрёме, полусне, когда и не ясно, бодрствуешь ты, или спишь. И размышляла. Голова ещё совсем юной девушки была занята всем. Она думала о том, что же её ждёт там, в Столице. О том, почему вообще согласилась на всё это и почему не плюнула на всё и, развернувшись, не ушла в другую сторону, подальше от этих магов и их Академий! А затем сжала кулаки: родители, братья – вот почему. Кто она сейчас? Никто, по сути. Так – девчонка, в виду обстоятельств и удачи оказавшаяся в богатой карете, что везла её – подумать только! – в Столицу. И никто больше. Никто! Но получив медальон, встав на одну ступеньку выше обычного человека, разве будут для неё существовать границы?

И, как обычно бывало, если подобные мысли заползали в её разум, Лида трясла головой: нет, нет, нет! Уже начинаю думать, как маг! Прагматично, надменно... Из-за этой надменности, презрения к "ничтожному" человеческому существу, трупы Патрика, Грамба и Флорет кормят в земле червей... Нет, не может быть, чтобы я стала такой. Или иначе стать магом невозможно?

Подобные мысли мучили её день ото дня, и прекратились они лишь когда карета резко остановилась, так что спавшая Аррона чуть было не слетела с облюбованного местечка, а Лида больно ударилась темечком о каменное плечо Раста. Двери распахнулись. И в них все трое увидели сияющее лицо Мирмидона и нескольких слуг за его спиной.

– Прибыли! – кажется, его счастью не было предела, но Лида уже успела научиться различать, когда её покровитель натягивал на себя притворную маску. И сейчас на его лице была именно маска. – Выходите, дорогие мои, я сейчас вам всё покажу!

Раст пропустил мимо дам, хотя ему по этикету полагалось выйти первым и подать им руку – эта обязанность перекочевала к Мирмидону, который, скривившись, подумал о том, что не стоит обижаться на этого крестьянина. Откуда деревенскому увальню знать хоть какие-то правила высшего общества?

Все трое, лишь только покинули карету, стали озираться кругом, и невольно раскрыли рты. Наверное, так чувствуют себя дети воина, который решил показать своим чадам воинское искусство. Дух захватывает, и в то же время кровь остывает в жилах, и не можешь оторвать взгляда...

Такой была Столичная Академия Магии.

Карета остановилась во дворе Академии, и потому первым, на что упал взгляд новоиспечённых учеников, стал невероятный сад, раскинувшийся от самых ворот во двор и до входа в само здание. Кто бы ни создавал этот шедевр, без магии здесь точно дело не обошлось – ибо как объяснить огромные вихрящиеся растения с тяжёлыми распустившимися цветами, нависающими над дорожкой, и при этом держащихся на одних лишь тонких стебельках? Или исполинские кусты, что изображали разинувших пасти зверей, которые, казалось, подойди к ним – съедят, как пить дать! И всё – включая каждую травинку, каждый кустик или цветок – мерцало слабым, и оттого затягивающим магическим свечением, не заставляющим жмуриться, а, наоборот, словно приглашающим рассмотреть его поближе. И, если приглядеться, то можно было заметить, что это и не свечение вовсе. Точнее, не просто свечение: над садом кружились вихрем мириады крохотных светлячков, что мерцали даже при свете дня.

Но стоило поднять взгляд и посмотреть на само здание Академии, и рот раскрывался ещё шире, а челюсть норовила коснуться земли. Разве может человек создать нечто подобное лишь благодаря собственным рукам да голове? Оказывается – может, и доказательство тому, вот, стоит, красуется шпилями башен, возвышаясь над всем городом и своими размерами уступая, разве что, расположенной в самом центре Башне Совета Архимагов. До сих самых пор остаётся неизвестным, отчего маги так любят именно башни, и даже селятся исключительно в них, и все свои постройки в итоге в любом случае делают либо в виде башни, либо чего-то, к чему примыкали башни – уж в них то они разбирались! Ходили слухи, словно острые шпили башен помогают магам творить заклинания, потому как напрямую связывают их с магическим измерением, откуда маги и черпают свои колдовские умения. На что повелители над пространством и мирозданием лишь плевались: что за дураки говорят подобное?! Маг черпает силу для заклятий из медальона и самого себя, а умения разве можно откуда-то взять, кроме как не из многолетнего труда и опыта?! Так что все эти слухи были не более чем слухами, а то, что в постройках магах преобладали в основном остроконечные башни... Так махните на это рукой – маги, они есть маги, что с них взять?

Академия не стала исключением из правил и представляла из себя сплошь башни, не ясно каким образом держащиеся в пространстве. Огромные, разве что немного не достающие до неба, и совсем небольшие, высотой с одноэтажный домик, они налезали друг на друга, примыкали друг к другу, составляли единую безумную конструкцию из различных соединений, выступов и лестниц, обвивающих эти башни, словно гигантские змеи.

И эти змеи словно манили, притягивали неясной телепатической силой, как если бы настоящая змея впилась взглядом в кролика, под взором этого извивающегося скользкого хищника неспособного даже двинуться с места, а, наоборот, бредущего к нему в пасть, и вожделенно блеющего "спасибо", когда змея заглатывает его целиком. И все трое – Аррона, Раст и Лида, подобно тому же кролику, разом двинулись в сторону Академии, не помня себя от восторга.

В себя они пришли, лишь ударившись носками обуви о подножие ведущей к главным воротам здания лестницы. И, тряхнув головами, отгоняя наваждение, уставились на спускающегося к ним мужчину.

Он был одет не роскошно, но со вкусом, и было видно, что каждый стежок на его испещрённом узорами кожухе, настолько длинном, что полы его влачились по ступенькам вслед за хозяином, стоил чуть ли не в разы дороже той одежды, в которую были облачены пришедшие. Лицо его, спокойное и улыбчивое, было испещрено старческими морщинами, но при этом вряд ли ему можно было дать больше тридцати, да и не было у него ни единого седого волоска: чёрные кудри волос водопадом катились ему на плечи, и чёрная же борода, перехваченная в две косы, на добрый локоть ниспадала на одежду. Мужчина шёл ровно и уверенно, и Лида, отчего-то смутившаяся видом незнакомца, была уверена: он идёт не иначе как к ним.

– Склонитесь в поклоне, глупые! – шикнул на них позади Мирмидон. – Вас лично встречает сам Архимаг Марак, глава этой Академии!

В эти слова не было вложено ни единого магического заклинания, но они, как по волшебству, заставили новоиспечённых учеников разом встать на колени, опустив головы чуть ли не до самой земли. Перед ними был сам Архимаг! Один из Совета! Тот, кто за руку здоровается с Пожирателями!

– Брось, Мирмидон, – голос Архимага был глубокий и пробирал до костей, хоть говорил он безо всякой злобы. Таким голосом можно заказать у нерасторопной разносчицы выпить, и та выставит тебе заказ на стол спустя мгновение. – К чему весь этот пафос? А вы, дети, встаньте! Грязно тут.

Выполнив просьбу господина Марака, троица неуверенно подняла взгляд от земли. Всем троим почему-то было страшно глядеть на этого улыбчивого мужчину, который остановился на предпоследней ступеньке лестницы, и словно бы ненароком пробежался по всем троим умными карими глазами. Лида дёрнулась, когда его взгляд коснулся её, и ощутила, как в этот момент словно бы кто-то невидимый больно кольнул её в кожу ледяной иглой. Откуда вдруг взялось это ощущение? Девочка не могла себе этого объяснить. И от этого ей стало вдвойне неуютнее – захотелось прямо сейчас провалиться под землю, или сбежать.

"Нет!", – одёрнула она себя. – "Ты что, раскрасневшаяся девчонка, в чём-то провинившаяся перед учителем, или гордый горец, вознамерившийся посвятить себя магическим наукам?! Приди в себя, недоделка!". Это помогло. И Лида, расправив плечи, теперь смотрела на Архимага прямым и твёрдым взором.

– Значит, это и есть те, кто прошёл вступительное испытание? – после недолгого изучения взглядом новоприбывших, поинтересовался у Мирмидона Марак.

– Да, господин, – склонился тот в почтительном поклоне.

– И что, все трое?

– Да, господин.

– Удивительно...

– Да, господин, – вновь заискивающе повторил ищейка, и поспешил сменить разговор в другое русло: – Я как раз собирался сопроводить их в Академию, показать комнаты...

– Не нужно себя утруждать, – перебил его Архимаг, не отводя взгляда от троицы. – Я сам их сопровожу.

– Но...

– А у тебя есть другие дела, – всё тем же спокойным голосом, но с лёгким нажимом проговорим Марак. – Отправляйся.

– Слушаюсь, – немного растерянно кивнул Мирмидон и, обернувшись, исчез в свете цветущих растений сада.

И Лида испытала небывалое облегчение, лишь только перестала слышать его шаги. Почему? На то было множество причин, и в то же время причин не было вовсе. Девочка и сама себе не могла объяснить, как это. Одной частью себя она ненавидела этого человека, а другой недоумевала – как так, ведь он сделал для неё всё, чтобы она его боготворила...

Но всякие иные мысли отступили на второй план, как только она услышала голос Марака:

– Идём, ученики.

Внутри оказалось, на странность, намного проще, нежели снаружи. Покажи тебе нутро Академии прежде, чем ты увидишь его фасад, и не подумаешь, что это здание хоть каким-то образом относится к магическим наукам.

Простые коридоры, простые двери и лестницы, врезанные в каменную кладку стен. В самих стенах горели обычные факелы, но... присмотревшись, зоркая Аррона, в отличие от двух своих спутников менее всего поражённая увиденным, разглядела что огонь, освещающий коридоры, был по-настоящему магический – туши его, ни туши, а не погаснет, и будет гореть столько, сколько пожелает создавший его. Ну, или насколько у создавшего хватит сил. Это не то что неумелая пародия, созданная ей ещё там, в доме с нечистью. Да, она пользовалась магией, поджигая тамошние факелы, но разве приблизилась она хоть на дюйм к величественным магическим познаниям? Её огонь можно было потушить хоть дуновением ветерка, хоть водой – как угодно! Да и Лида, безропотно сунувшая руку в созданное Арроной пламя – обожглась так, как не жжёт магический огонь. Тот, в отличие от ничтожного природного сгустка пламени, пожирает всё, чего коснётся, или, если такова воля хозяина, и вовсе не тронет неосторожно прикоснувшегося к нему: расступится, испуганно шарахнется в стороны... Сравнивать её создание и то, что она увидела в стенах Академии – то же самое как сравнивать детский рисунок и творение великого мастера: ребёнок всегда будет уверен, намалевав нечто на листе, что его творение – суть красота и величие! И что ничего не может быть лучше этого! Но стоит ему хоть раз увидеть истинный шедевр – и вдруг доходит до него, что, видно, ещё есть чего достигать...

Эти горестные рассуждения прервала лёгшая на плечо немедленно застывшей девушки твёрдая, как сталь, и в то же время мягкая как пёрышко рука Архимага.

– Всякие мысли – это хорошо, особенно, когда они здравые, – улыбнулся он. – Но не окунайся в них с головой – сквозь толщу рассуждений иногда можно много чего не заметить...

– Не заметить? Чего? – удивилась смущённая неожиданной речью Марака девушка, ощущая себя только что проснувшейся и мало что соображающей.

– Например, того, что я уже во второй раз указываю тебе на твою комнату.

Аррона дёрнулась, будто от резкой боли. И действительно: они стояли рядом с небольшой резной дверью, и – какой стыд! – девушка припомнила, что до её слуха и в самом деле долетали какие-то слова Архимага, но разве она считала это важным?! И теперь, не успела она ещё стать настоящей ученицей, а приходится краснеть...

Она поклонилась, надеясь, что её манеры хоть как-то сумеют загладить то невежество, которое она посмела себе позволить, и Марак, удовлетворённо кивнув, обернулся и последовал дальше: Раст и Лида поспешили за ним.

А Аррона, посмотрев в спину удаляющейся Лиде, вдруг ни с того ни с сего вспомнила слова сира Мирмидона, обращённые к этой безродной выскочке: "Рассчитывали максимум, разве что, на двоих, а то и вовсе на одного, и, по правде говоря, думали, что это будете вы и леди Аррона!". И вспомнив об этом, девушка и сама не заметила, что провожает Лиду полным ненависти взглядом...

– А это – твоя комната, – остановившись у точно такой же двери, как и та, где они оставили Аррону, сказал Лиде Марак.

Девочке лишь оставалось пожать плечами, вспоминая, какой путь они проделали, пока дошли сюда. Комната Арроны осталась далеко позади, и ничего, похожего на разделение на общие коридоры, в которых бы жили ученики, не было. Всё было разбито на различные уровни, переходы и лестницы – по правде говоря, силясь вспомнить маршрут, по которому они добрались сюда, Лида терпела неудачу: и как она будет здесь жить, если так путается в пространстве?! Хотя, это и не мудрено, если вспомнить, кто построил Академию. Маги – что с них взять...

– Теперь вы, молодой человек, – обратился Архимаг к Расту. – За мной. Я покажу вашу комнату.

– Нет.

Лида с ужасом осознала, что последнее слово вылетело из её уст. Но не показала виду, и уж тем более не съёжилась под удивлённым взглядом Марака.

– Юная леди?

– Нет. – Ещё раз повторила Лида, скорее, чтобы удостовериться что это действительно её голос, а не кого-то наглого и много о себе думающего, скрывающегося где-то в тени. Но чуда не свершилось: этот голос действительно принадлежал ей самой, и девочке ничего не оставалось, как продолжить: – Раст – мой хранитель. И потому он будет жить подле меня.

Кажется, Архимаг был немного растерян, что случалось с ним совсем не часто. Но растерянность длилась лишь несколько мгновений, почти сразу же сменившись напряжённой хмуростью:

– Мне сказали, что он пришёл в ученики и прошёл испытание.

– Так и есть.

Раст, которому и слова не давали вставить, ощущал себя мягко говоря не в своей тарелке: невысокая – по крайней мере, ниже его на две головы – девчонка отстаивает его перед лицом сильнейшего мага Континента, а он, здоровый лоб, только и может, что слушать...

– Вы из знатного рода? – продолжил допытываться Марак, которого, кажется, это начало веселить. – Не каждый может позволить себе хранителя.

– Нет. Я из Горного Клана.

При этих словах пальцы Архимага дрогнули, но это осталось незамеченным.

– В таком случае не понимаю.

– Мы клятву дали. – удивлённая собственной невозмутимостью, ответила Лида. – Он – что отдаёт мне в право свою жизнь. Я – что принимаю её. Теперь я никуда без него, иначе зачем вообще нужен хранитель...

– Мы не будем кормить тех, кто просиживает в Академии штаны, – жёстко перебил её Марак, абсолютно отрешённый от Раста, являвшегося причиной спора, и вперивший взгляд лишь в маленькую девочку с невозмутимыми голубыми глазами. – Здесь учатся магии, а не машут кулаками.

– Он будет учиться. – не растерялась Лида. – А кулаками махать и я могу.

Коридор огласил громкий смех. Случилось невероятное: наверное, впервые за всю историю существования Академии её создатель, Член Совета Архимаг Марак, искренне смеялся.

– Как тебя зовут? – сквозь невольно выступившие на глазах слёзы, спросил, улыбаясь, Марак.

– Лида.

– Оставляй себе своего хранителя, Лида! И учись. Я буду отдельно следить за тобой, девочка.

И, больше не сказав ни слова, вознамерился уйти. Но вдруг в спину ему долетел всё тот же уверенный девичий голосок:

– Позвольте спросить.

– Слушаю? – Архимаг со вздохом обернулся, посмотрев на Лиду так, как смотрят родители на непослушных, но весёлых улыбчивых детей, которых грех ставить в угол – можно лишь улыбнуться их шалостям.

– В доме, где мы проходили... кхем... испытание, была нежить, трупы, восставшие из сна. Это ведь... некромантия, так? Разве она не запрещена по указу Совета?

Марак улыбнулся. Но Лида вздрогнула от этой улыбки. Потому что заметила, что взгляд Архимага как будто бы не принадлежал улыбчивому лицу и был направлен куда-то сквозь неё: девочка с тягостным чувством ощутила, как внутри словно заползали черви.

– Учись, – повторил Марак, оборачиваясь, на этот раз окончательно. – И многое узнаешь.

И исчез за ближайшим поворотом: Лида с удивлением отметила про себя, что не услышала удаляющегося топота ног.

– Спасибо, госпожа. – буркнул Раст, облегчённо выдохнув: пускай в словесном поединке он и не участвовал, но явственно почувствовал всё то напряжение, что испытала девочка. И это чувство ему ой как не понравилось... – Я честно буду служить тебе.

– Не называй меня госпожой, – скривилась Лида, стараясь отогнать от себя отвратительное ощущение ползающих внутри червей, которое не отступило даже тогда, когда Архимаг ушёл. – Чувствую себя графиней какой-то.

– А как же ещё хранителю называть охраняемого им? – искренне подивился крестьянин.

– "Лида" тебя уже не устраивает? – весело сморщила носик девочка, и Раст, поневоле улыбнувшись, кивнул:

– Устраивает, гос... Лида.

– Вот и ладно! А теперь давай посмотрим, какие хоромы ждут учеников Академии великого мага...

С этими словами она с натугой толкнула оказавшуюся тяжёлой, пускай и невысокой, дверь, и вошла в комнату, в которой ей предстояло жить всё последующее обучение в Академии. Огляделась. И прямо-таки физически ощутила, как покидает её то воодушевляющее чувство, которое она испытывала всякий раз, как представляла себе постижение магических наук. Ибо комната являла собой жалкое зрелище.

В узеньком пространстве три на четыре метра уместились простецкая, сколоченная из досок кровать, тумба и круглая дырка в дальней стенке: назвать это окном язык не поворачивался. Более ничего новоиспечённой ученице Академия предложить не могла. Или не хотела, что ещё хуже.

Лида вздохнула: ей доводилось слышать как живут ученики Академий иных Архимагов: большие, богато украшенные комнаты, которые и не комнатами казались вовсе, а опочивальнями графов, порой даже с личными комнатушками для омовений. А здесь... Здесь, видно, придётся попотеть даже в поисках отхожего места, не говоря уже об омовениях, по которым, кстати, девочка уже изрядно успела соскучиться: кажется, в последний раз она мылась в речке перед тем как отправиться в путь до Столицы. То бишь три дня назад... Об этом стоило озаботиться. Хотя она и предполагала, что и нормальной воды здесь не будет: скорее всего какая-нибудь ледяная, хотя, ей ли, родившейся в горах, привыкать?.. Но также Лиде пришло на ум, что почти все великие маги, хоть как-то отметившиеся в истории и о которых она успела узнать от сира Мирмидона, были выходцами именно из Академии Архимага Марака... Стоило задуматься.