Текст книги "Отверженные мертвецы"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– Расскажи мне еще раз о солнце, – потребовал Григора. – Выражайся яснее. Как оно выглядело? Что ты ощущал, глядя на него? Какое сравнение пришло тебе в голову? Какие возникли метафоры и впечатления? Расскажи все, но не приукрашивай. Опиши точно, что ты видел.

Кай мысленно вернулся к моменту, предшествующему появлению незнакомца.

– Я помню струящиеся потоки раскаленного воздуха пустыни, солоноватый привкус воздуха и дрожащую линию горизонта. Солнце было отчетливо красное, и казалось, что оно смотрит на мир, как будто это огромный глаз.

– Красное око, – прошептал Григора. – Великий Трон, он уже почти здесь.

– Кто? – спросила Афина. – Кто почти здесь?

– Алый Король, – ответил Григора, глядя мимо Кая на сложную схему, начертанную на стене за его спиной. – Сарашина, нет! Это уже началось. Это происходит прямо сейчас.

В недрах планеты, уроженцы которой странствовали по Галактике на правах будущих хозяев, в огромном зале кипела бурная деятельность. Пространство в сотню метров высотой и в несколько сотен метров шириной было заполнено разнообразными машинами и резким запахом озона. Когда-то давно здесь располагалась главная тюрьма Империума, но с тех пор назначение помещения сильно изменилось.

Теперь здесь стояли огромные машины невероятной сложности и мощности, длинные ряды уникальных приспособлений и механизмов, чье назначение могло поставить в тупик даже самых одаренных адептов Механикум.

Это помещение было похоже на лабораторию величайшего ученого мира. Оно наводило на мысли о колоссальных свершениях, о еще не раскрытых потенциалах и мечтах, готовых вот-вот воплотиться в реальность. В одном конце зала виднелись массивные золотые двери, похожие на врата неприступной крепости. Снабженные запорным механизмом створки украшала искусная резьба, изображающая обнявшихся близнецов, грозного лучника, ревущего льва, весы правосудия и многие другие фигуры.

По бесчисленным проходам зала, словно кровяные клетки по живому организму, сновали тысячи адептов, сервиторов и логиков, служащих сердцу, которым являлся огромный золотой трон, возвышающийся над полом на десять метров. Связки извивающихся кабелей соединяли это сооружение с вратами.

Только одному существу было известно, что происходило за их створами. Существу непревзойденного интеллекта, чье воображение и талант изобретателя не знали себе равных. Этот человек, одетый в золотые доспехи, сидел на высоком троне и наблюдал за очередной стадией создания удивительного артефакта, вызванного к жизни его интеллектом.

Это был Император, и, хотя многие из находящихся в зале людей знали его на протяжении очень долгих лет, никто не знал его под другим именем. Никакой другой титул или звание не могли точнее передать достоинства этой личности. Окруженный самыми высокопоставленными преторианцами и наиболее доверенными сподвижниками, Император сидел и ждал.

Несчастье налетело в одно мгновение.

Золотая дверь вспыхнула внутренним светом, словно с другой стороны на нее обрушился неимоверный жар, плавящий металл. Установленные по периметру зала орудия повернулись и подняли стволы, готовые к стрельбе. Между машинами стали вспыхивать молнии, возникшие в результате перегрузки тончайших, уникальных цепей. Адепты, совершенно не понимая, что происходит, стали разбегаться от загадочного портала, спасая свои жизни.

С оплавленных створок начали с треском срываться энергетические разряды, испепелявшие всех, кто оказался слишком близко. Высеченные в камне символы взорвались с оглушительным грохотом. Все источники света, рассыпая фонтаны искр, одновременно сгорели, и труд нескольких столетий был безвозвратно загублен в одно мгновение.

Воины Легио Кустодес обнажили оружие при первых же признаках тревоги, но к тому, что произошло дальше, их не могла подготовить никакая тренировка.

В проеме двери стал проявляться массивный алый силуэт, еще объятый пламенем после полета. В зале материализовывалось существо, окутанное сверхъестественным огнем, сотканное из преломленного света и звездной материи. Его сияние было непереносимо ярким, и ни один человек не мог взглянуть в множество глаз, не сознавая своего смертного ничтожества.

Никто и никогда еще не созерцал истинный облик этого существа, настолько могущественного, что оно не могло жить только в оболочке из плоти, даже самой исключительной.

Лишь один Император узнал этого таинственного ангела, и его сердце разбилось.

– Магнус, – произнес он.

– Отец, – откликнулся Магнус.

Их мысли встретились, и в этот остановившийся миг единения Галактика изменилась навеки.

Глава 8
«…МЫ ОСЛАБИМ СТРУНЫ…»[24]24
  «Забыв почтенье, мы ослабим струны, И сразу дисгармония возникнет» (У. Шекспир, «Троил и Крессида», акт I, сцена 3, в переводе Т. Гнедич).


[Закрыть]
БАРЬЕР ПРОРВАН
СНЫ В КРАСНОМ ТЕРЕМЕ[25]25
  «Сон в красном тереме» – эпическое произведение китайского автора Цао Сюэциня.


[Закрыть]

День для Аник Сарашины начался неудачно. На рассвете она проснулась от сна, которого не могла вспомнить, но который сводил ее внутренности пульсирующей тошнотворной болью. Похожее состояние она испытывала на корабле, перед самым варп-переходом, только тогда ощущения были сильнее. Тот факт, что она не в состоянии вспомнить сон, тоже беспокоил Сарашину. Старшему оракулу надлежит в точности помнить свои видения, кто знает, какие в них заключены подсказки на будущее?

Утро прошло словно в густом тумане. Ее слепозрение притупилось, словно накануне они с Немо хлебнули лишнего или переусердствовали с ментально-раскрепощающими наркотиками. Но уже много дней в ее организм не поступало ничего крепче кофеина, так что подобное состояние было незаслуженным. Впервые с тех пор, как она вступила в ряды Телепатика, Аник Сарашина ощутила дискомфорт, связанный с отсутствием физического зрения.

Она занялась просмотром последних срочных сообщений, прошедших через Город Зрения, и ощутила гнетущую клаустрофобию. После «резни на площадке высадки», как многие стали называть события на Исстваане-V, вооруженные силы Империума продолжали отступать, держа оборону, поскольку и легионы, и армейские флотилии были заняты помимо сражений еще и реорганизацией собственных рядов в стремлении отделить друзей от врагов.

О тех, кто угодил в предательскую ловушку на Исстваане-V, еще ничего не было известно.

Никаких вестей не поступало от Гвардии Ворона, и это только усиливало разлетающиеся слухи от гадателей по кристаллам, утверждавших о полном уничтожении легиона вместе с примархом Кораксом. Существовало мнение, что нескольким отрядам Саламандр удалось бежать с Исстваана-V, но известия об их спасении доходили лишь через третьи руки. И судьба примарха Вулкана по-прежнему оставалась неизвестной, хотя многие опасались, что он тоже погиб.

Железные Руки после гибели примарха были истреблены практически полностью. Несмотря на очевидность предательства, Сарашина все еще не могла до конца поверить в смерть примархов. Но вслед за шокирующим известием о мятеже Хоруса Луперкаля поступали сведения о таких невероятных событиях, что она уже не знала, чему верить.

Эмиссары Рогала Дорна постоянно требовали ответов от обитателей Башни Шепотов, но у хормейстера было слишком мало конкретной информации. Флотилия бунтовщиков перекрыла все подступы к пятой планете, и система фактически погрузилась в темноту, словно мертвая луна. Из системы Исстваан не поступало никакой информации. И лояльные войска оттуда тоже не возвращались.

Что еще хуже, после поражения на Исстваане трусливые правители некоторых планет и систем открыто перешли на сторону Воителя. Сам факт предательства и ужасающего непонимания парализовал силы Империума как раз в тот момент, когда больше всего требовались слаженные, решительные действия.

И вот блеснул луч надежды. С окраин системы Исстваан поступило сообщение.

Искаженное помехами и неполное, но имеющее все опознавательные коды Восемнадцатого легиона.

Саламандры.

Сарашина немедленно направилась в самый большой зал мысли Башни Шепотов.

Абир Ибн Халдан, окруженный хором «Прим», уже был на месте. В приглушенном свете люмосфер едва проглядывали обитые железом стены, глухие и невосприимчивые к белому психическому шуму, наполнявшему помещение.

Две тысячи астропатов, полулежа на специальных кушетках, пытались выделить сообщение, присланное с окраины системы Исстваан. Абир Ибн Халдан сидел в центре зала, напряженно разбираясь с направляемыми ему сбивчивыми аллегорическими концепциями и загадочными символами.

Сарашина на мгновение подсоединилась к его сознанию, но не поняла смысла увиденных образов. Горный дракон, пьющий из золотого озера; орхидея, произрастающая из трещины в обсидиановом плато, которое протянулось на тысячи километров во всех направлениях; пылающий меч, неподвижно замерший над миром, лишенным жизни и географии. Близнецы, объединенные одной душой, но тянущие в противоположные стороны.

Что все это значит?

Хор «Прим» Башни Шепотов состоял из сильнейших астропатов второго уровня и в обычных условиях мог с легкостью извлечь суть сообщения, посланного с другого конца Галактики, но то, что они передавали сейчас Ибн Халдану, было лишено всякого смысла.

В ее голове раздался приятный уравновешенный голос.

Признаюсь, я в полном недоумении, госпожа Сарашина.

Как и я сама, Абир, призналась она.

Можно подумать, что их астропат сошел с ума.

Это вполне допустимо, кто знает, через что им пришлось пройти, прежде чем отправить нам послание.

Внезапно ей в голову пришла еще одна догадка.

А не было ли это послание перехвачено по пути к нам?

Возможно, но подобное вмешательство в большинстве случаев оставляет четкие следы. В данном сообщении нет ничего подобного. Мне кажется, что причина деформации находится здесь, на Терре, но я не имею о ней ни малейшего представления.

Продолжай попытки. Лорд Дорн ожидает результатов.

Сарашина разорвала контакт с Ибн Халданом. Для извлечения смысла из этого сообщения ему потребуется все внимание до последней капли. Опознавательный код свидетельствовал о том, что автором послания был астропат легиона Саламандр, но, кроме идентификации отправителя, в его содержании не было никакого смысла.

Она вздохнула, ощущая нарастающую боль в лобных пазухах. Головные боли не были редкостью для астропатов, тем более в периоды сильного напряжения, но сегодняшний приступ грозил оказаться особенно сильным. Кроме того, с самого утра в глубине ее сознания поднималось легкое раздражение, создававшее непрерывный гул, словно попавшая в стеклянный сосуд муха.

Неприятное ощущение возникло не только у Сарашины. На грани срыва были все обитатели башни, а не только страдающие от перегрузки астропаты. Черные Часовые стали чрезмерно раздражительными, словно постоянное напряжение измотанных псайкеров каким-то образом просачивалось сквозь пси-защиту их шлемов и раздувало агрессию. Ситуация напоминала затишье перед боем, когда напряженность нарастает до непереносимого уровня, а потом единственный выстрел дает сигнал к началу кровопролития.

Контакт с верным Императору легионом должен был бы порадовать Сарашину, но она никак не могла избавиться от ощущения, что это послание стало предвестником чего-то настолько ужасного, что ее разум не в состоянии это постичь. Она сознавала, что слишком поддается своим эмоциям. В конце концов, событие такого масштаба не могут не заметить оракулы. Предсказание будущего не слишком надежное дело, но неужели от их внимания ускользнет то, что внушает ей такой страх?

Однако она ничего не знала наверняка, и это пугало больше всего.

Что-то коснулось ее верхней губы. Сарашина потрогала кожу, и кончики пальцев стали липкими. Из носа непрекращающейся струйкой текла кровь, и ее вкус уже ощущался во рту. Сарашина негромко застонала.

– О нет, – прошептала она, когда головная боль превратилась в раскаленное копье, пронзающее мозг.

Ее слепозрение внезапно нарушилось, словно картинка пиктера, к которому поднесли мощный магнит. Сарашина покачнулась, на миг утратив равновесие. Но мир, словно обезумев, вдруг стал раскачиваться, и она упала на мозаичный пол зала мысли, сбитая с ног невероятно мощным и необъяснимым потоком психической энергии.

Катаклизм был вызван появлением Алого Короля и разрушением колоссальных защитных барьеров вокруг золотых ворот в подземелье. Зародившаяся в горах взрывная волна была подобна той, которая возникает после применения ядерного оружия. Цунами психической энергии из подземной лаборатории яростным потоком захлестнуло все уровни Дворца, и его воздействия не избежал ни один разум.

Ударная волна потрясла горы до самого основания, позолоченные башни Дворца качнулись, и бесценные статуи попадали со своих пьедесталов. Шквал безумия, страха и паники, зародившийся во Дворце, словно давно забытая эпидемия чумы, прокатился по всему миру.

Толпы безумцев, вооруженных палками и камнями, осаждали здания дворцового комплекса и в жестоких схватках сталкивались с другими такими же лунатиками, хотя ни один человек был не в состоянии объяснить причины подобной жестокости. На мраморные полы и золоченые стены залов хлынула кровь, сумасшествие распространялось по роскошным галереям, и Крышу Мира захлестнуло безумие.

Погромы закончились, не успев толком начаться, люди осознали свое безумие и разбрелись зализывать раны, оплакивать потери и удерживать друг друга от мщения. За считаные минуты психическая ударная волна скатилась с вершин Дворца и со скоростью лесного пожара распространилась по планете.

Те, кто находился на темной стороне планеты, мучились ночными кошмарами, каких не знали с самого мрачного периода Древней Ночи. Генетическая память о тех ужасных временах вызвала у всех спящих сны, в которых залитые кровью города подвергались планетарной бомбардировке и целые народы порабощались жестокими завоевателями.

В городах Терры жители просыпались с воплями ужаса, и миллионы людей, чья психика не выдержала панической атаки, кончали жизнь самоубийством. Многие просыпались совершенно другими личностями, поскольку их мозг претерпевал кардинальные изменения. Ментальные связи стирались без следа, в результате чего отцы, матери и дети забывали друг друга, разрушая семьи.

В тех местах, где барьер между реальностью и варпом был тоньше обычного, воплощения кошмаров появлялись в природе. С гор спускались волки с черной шерстью, которые вырезали целые селения, и никакое оружие не могло их остановить. Местами катастрофические выбросы энергии варпа приводили к вообще ничем не объяснимому исчезновению обитателей, и после них оставались опустевшие города.

Самонадеянная выходка Магнуса затронула всех обитателей Терры без исключения, но нигде последствия его появления не проявились так катастрофично, как в Городе Зрения.

Колоссальный поток необузданной психической энергии вспучился, как перегретая плазма за мгновение до отказа системы охлаждения, и Сарашина закрыла свое сознание от посторонних воздействий, прибегнув к психической защите. Он чувствовала, как шквал энергии варпа, зародившийся в самом центре Дворца, перехлестывает через горные вершины и распространяется по склонам.

Но даже и без связи с внешним миром она ощутила, как волна психической энергии, запертая в зале мысли, нашла выход через астропатов хора «Прим». Пятьсот человек погибли в первое же мгновение, когда разряд накопившейся энергии превратил их мозг в горстку пепла.

Остальные астропаты одновременно разразились воплями, страдая от мучительной агонии медленной пси-смерти. Они еще сознавали, что мозг в их черепах закипает, и выли, как смертельно раненные животные. Затем высшие функции сознания отключились, а искаженные рефлексы вызвали сильнейшие судороги, от которых ломались кости и раскалывались черепа, и люди бились в судорогах до самой смерти.

Сарашина обладала едва ли не самой сильной ментальной защитой во всем Городе Зрения, но и она с трудом сдерживала натиск загадочной атаки, когда многослойные барьеры подверглись ударам ураганных волн. От мучительного спазма, пронзившего внутренности, она не удержалась и взвыла.

Каждый псайкер, даже находясь на расстоянии десяти световых лет, испытывает определенный дискомфорт, когда варп-двигатели космического корабля разрывают неплотную стену между реальностью и имматериумом.

Она чувствовала себя так, словно была прикована в самом сердце варп-двигателя.

Сарашина испытывала интенсивную боль перехода, но для этого не было никаких причин.

Казалось, словно сама Терра была готова погрузиться в бездну имматериума. Эта идея была абсурдной, но впилась в мозг, словно заноза в нежную кожу. Как только мысль сформировалась, Сарашина ощутила обжигающую боль в желудке. Она вскрикнула и схватилась за живот, а в следующее мгновение ее вырвало остатками вчерашнего проглоченного наспех ужина и желчью.

Нарастающий ураган психической энергии продолжал бушевать с неукротимой яростью, разрушая сознания и тела хористов. Он гасил огни жизни астропатов с той же легкостью, с какой человек задувает свечи в зале поминовения.

Хор астропатов не мог умереть тихо и быстро.

Как ни старалась Сарашина преградить путь их предсмертному крику, объединенный вопль оказался сильнее. В нем слилась агония гибнущих воспоминаний, безвременно оборванных жизней и ужас от разрушения. Ужас распадающегося мозга и осознание своего бессилия. Любая имеющаяся защита против этой атаки была тщетной, любая мантра, заученная для обороны от подобных вторжений, была бессмысленной.

Сарашина ощущала все – каждую эмоцию, каждый всплеск страха, каждую каплю отчаяния. Чувства текли сквозь нее, насыщая мучительной болью каждую клеточку тела. Но астропаты, даже умирая, старались выполнить свой долг. Бушующая убийственная яркость психического шторма на краткий момент подняла их силу на невероятную высоту, сделав хористов – на последнее яркое мгновение – величайшими астропатами в истории Галактики.

Мертвые и умирающие, подобно безумцам и пророкам, астропаты погрузились в бесконечное знание, содержащееся в варпе. К самой сути того, что уже произошло, и того, что предстояло в будущем. То, чем один из величайших адептов Марса пытался овладеть при помощи технологий, они получили от убивающей энергетической бури.

Это была опьяняющая, ошеломляющая, непреодолимая и смертельно опасная сила.

Послание Саламандр было уничтожено, а пение хора завершилось оглушительным взрывом психического разряда, жертвой которого пал Абир Ибн Халдан. Последнее дыхание астропатов хора «Прим» освободило колоссальный заряд энергии и преобразовало его в исключительный единичный выброс, который и прозвучал в предсмертном вопле Ибн Халдана, а потом вспыхнул подобно тысяче солнц в центре зала.

Словно застывшая пульсация нейтронной звезды, по залу разлился свет невиданных с сотворения Галактики оттенков и неограниченное знание. Если бы кто-то выжил после первоначального взрыва энергии варпа, он мог бы увидеть всю эту сверкающую красоту, даже не прибегая к псайкерскому дару.

Из черепов последних оставшихся в живых астропатов забили огненные гейзеры, и люди пронзительно завопили. Чудовищные существа, порожденные ночными кошмарами, воспользовались живыми проводниками и прорвались в материальный мир. Большая часть бесформенных порождений варпа рассеялась при виде враждебной реальности, но остальные принялись поглощать мерцающие останки своих собратьев и становились сильнее. Сарашина поднялась с пола, вытирая с подбородка капли желчи и слюны, и увидела, как они мечутся в потускневшем свете грязноватыми серыми лохмотьями.

По всему Городу Зрения завывали сирены, а где-то неподалеку загрохотали выстрелы. По всей видимости, разрывы в ткани реальности случились не только в этом зале мысли.

Порождения варпа собрались на краю сферы ослепительного света, словно уставшие путники вокруг костра. Сфера образовалась на том месте, где сидел Ибн Халдан. Ни одно из этих существ не представляло для Сарашины никакой угрозы, поскольку они были слишком слабыми и хрупкими, чтобы напасть, но их присутствие могло привлечь Черных Часовых. Дверь в запертый зал мысли уже содрогалась под ударами, но Сарашина, сосредоточившись на мерцающей и переливающейся светом сфере, не стала обращать внимание на усилия солдат.

Шар переливался расплавленными драгоценными камнями – голубыми, белыми, зелеными, красными и всеми прочими оттенками, которые только можно себе представить. Непостоянный и нереальный, он в одно и то же время казался плотным, как черная дыра, и неустойчивым, как сгусток тумана. Сладкозвучная песнь его блистательной мощи звала Сарашину, ее притягивало к нему, как разлагающаяся туша притягивает стаи стервятников. Странное сравнение покоробило астропата своей грубостью, но оно родилось не в ее сознании, а вышло из глубины этой сконцентрированной энергии.

Сарашине повезло ни разу не испытать боли пси-слабости, но, оказавшись лицом к лицу с подобным могуществом, ее разум испытывал невыносимые страдания, словно разум новичка, лишенный возможности воспользоваться своей силой. Всем своим существом она стремилась к этому свету и с каждым сделанным шагом все отчетливее понимала, что не в состоянии устоять перед невероятной возможностью.

Сфера покачивалась в воздухе перед ней, а порождения варпа расступились, словно занавес Театрика Империалис перед началом представления. Она ощутила ненасытный голод чудовищ и их бездумное стремление высосать всю ее сущность. Но вместе с тем они разбегались от нее, словно гончие под ударами хлыста. За спиной Сарашины прогремел взрыв, но она не замечала ничего вокруг, кроме удивительного света.

Этот переход в царство неограниченных возможностей таил в себе так много обещаний.

Истина, знание, власть.

Ее дар оракула говорил о возможности увидеть будущее. С таким знанием она могла заблаговременно предупреждать армии Императора и стать инструментом для подавления мятежа Хоруса Луперкаля. Она могла бы точно предсказать…

И для этого требуется лишь одно прикосновение.

Тем не менее Сарашина колебалась. На подсознательном уровне она знала, что доверять варпу ни в коем случае нельзя. Ее пси-слабость усиливалась, отвратительные обрывки существ из варпа закружились вокруг в потоках призрачного света. Но какие бы предупреждения ни выдавал ее мозг, Сарашина должна была прикоснуться к этой силе, чтобы хоть на одно мгновение ощутить жар в сердце творения.

Она протянула дрожащие пальцы и дотронулась до необузданной энергии варпа.

И закричала, увидев бесконечный ужас Красного Терема.