Текст книги "Дети Великой Реки"

Автор книги: Грегори Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Перкар нахмурился, услышав скрытую угрозу, но промолчал. Эти люди не имеют представления ни о Пираку, ни о достойном поведении, хоть и называют его варваром. Ему следует попросту молчать и слушать, пока не станет понятно, как держать себя с ними.

– Мне нужен ночлег, – пробормотал Перкар. – Я весь день провел в пути.

– Плати четыре солдатских – прямо тут, у порога, – буркнул детина.

Перкару хоть это по крайней мере было ясно: он прежде никогда не имел дело с металлическими деньгами, но участвовал в обмене, где все приравнивалось к количеству бычьих голов.

– Один солдатский – это все, что я могу уплатить.

– Тогда убирайся отсюда, – отрезал детина. – Хотя для альбиносов мы делаем скидку. Три солдатских.

Они сошлись на двух, как и подсказывал стражник. Перкар вошел во внутренний дворик, он показался ему довольно уютным, потому что напоминал большой зал дамакуты – здесь также стояли столы, а вдоль них – скамьи. Тут сидело много мужчин и женщин, они ели и пили из больших глиняных кубков.

– Можешь занять вон ту комнату в углу, – сказал детина. – Пинта пива или вина стоит один солдатский. Скажи разносчику, чего тебе принести.

– Куда мне следует пойти, чтобы отыскать работу? – чуть поколебавшись, спросил Перкар.

– Знаю-знаю. – Детина тяжело вздохнул. – Оставайся тут и держи эти ножны на виду. Если придет вербовщик, он сразу тебя заметит.

– Спасибо, – сказал Перкар.

Уставший от вида города, от его звуков и запахов, он пробрался сквозь толпу к двери, на которую указал ему детина. Она вела в комнату, что была чуть шире амбарного отсека, но там было ложе и небольшая лампа. Перкар затворил дверь, повозившись, нашел задвижку и заперся. Он плюхнулся на замызганный соломенный тюфяк, пахнущий пивом и потом. Раздумывая о том, почему город столь огромен, а комнаты в нем так малы, Перкар, несмотря на вонь и шум снаружи, погрузился в глубокий, благодатный сон.

VIII
НА ДВОРЦОВОЙ КРЫШЕ

Гана на следующее утро Хизи в библиотеке не застала, и ей было понятно, что это значит: он ушел в город, где затевает ее побег. Она еще не вполне освоилась с этой мыслью; поздно ночью она бродила по внутреннему дворику, крепко сжимая статуэтку женщины из племени менгов. Каким-то образом эта странная полуженщина-полулошадь помогала Хизи понять, что покинуть Нол, уйти из дворца – затея вполне возможная. Но сомнения все еще не рассеялись вполне. Куда она пойдет, чем займется? Она уже не будет принцессой, за которой ухаживают слуги. Она только это и знала, да еще книги в библиотеке переписывала. Где понадобится ее умение обращаться с книгами? Может быть, в Болотном Королевстве, там могут быть библиотеки… Но Болотное Королевство слишком близко к Реке, оно входит во владения Реки. Имеют ли менги библиотеки? Вряд ли…

Всю ночь Хизи провела в страхе и надеждах и под конец поняла, что, если не убежит, будет жить в подземелье и превратится в демона наподобие того, что она разбудила. Там ее не ждет ничего хорошего, в том затопленном, ужасном месте тоже нет книг.

Надежда шептала ей, что Ган обязательно что-нибудь придумает, надежду вселяла статуэтка, изображавшая существо свободное, ничем не связанное.

Хуже всего было то, что пока ее друзья действовали, сама Хизи была совершенно беспомощна. Годы она провела, разузнавая, как избежать уготованную ей судьбу, и вот теперь вновь оказалась во власти обстоятельств. Утро она провела, лениво перелистывая книги, глаза ее лишь скользили по строчкам. На месте Гана сидел упитанный молодой человек из Двора Бабочек; там, в коллекторе, работали наемные библиотекари, которые посылали им книги. Он был любезен и рассеян и ничем не мог помочь Йэну, который явился в библиотеку около полудня. Разумеется, Йэн поспешил обратиться за помощью к Хизи.

Йэн значительно продвинулся в своих изысканиях и задавал довольно непростые вопросы. Хизи обрадовалась ему, потому что Йэн отвлек ее от раздумий, где сейчас находятся Ган и Тзэм и чем занимаются. Но едва только она отыскала для него нужный текст – описание сети сточных канав, проложенных во времена Второй Династии, – как вновь ее охватили раздумья о том, куда же она должна бежать из Нола. Она все еще не могла представить, что может бежать из Нола и что будет вольна выйти замуж за кого угодно, даже за купеческого сына.

Но ей также пришло в голову, что, если она перестанет быть принцессой, никто не захочет взять ее в жены, даже купеческий сын. И уж конечно, не Йэн, который всю жизнь собирается проработать во дворце как инженер. И все-таки мысль о свободном выборе мужа показалась ей приятной.

Йэн поднял глаза от книги, собираясь задать ей какой-то вопрос, и встретил ее задумчивый взгляд. Хизи вспыхнула: вдруг он сумел отгадать ее мысли?

– Прости, – с сожалением сказал Йэн, – я, кажется, отвлек тебя?

– Нет-нет, – слишком поспешно заявила Хизи, – я сегодня слишком рассеянна. Мне нужно многое обдумать.

– Тогда я пойду. – Йэн собрался встать и уйти.

– Пожалуйста, останься, – попросила Хизи. – Мне нужно кое о чем спросить тебя.

– Меня? – Йэн казался удивленным. – Я могу только высказать свое мнение о чем-то, так как не обладаю основательными познаниями.

– Я спрошу о том, что хорошо тебе известно, – успокоила его Хизи.

Йэн взглянул на нее ожидающе.

– Я никогда не выходила за дворцовую ограду, – сказала Хизи. – Город – загадка для меня, хоть я и могу смотреть на него. Тзэм – мой слуга – рассказывает мне о городе, но ведь он, по правде говоря, никогда не жил там. Я хочу, чтобы ты рассказал мне хоть что-нибудь.

– Ты уже как-то упоминала об этом, – сказал Йэн, – но я тебе ничего не рассказывал. Ведь это странно: я много раз встречал в городе аристократов. Да, это было не однажды. Почему ты никогда не была в городе?

– Я еще недостаточно взрослая, – постаралась сказать Хизи как можно спокойнее.

– В самом деле… Но ведь ты уже скоро вырастешь?

– Да. Вот потому я и спрашиваю.

– Не знаю, с чего и начать. Мне все там привычно и потому кажется понятным. Видишь ли, многие люди всю жизнь проводят, гадая, как тут у вас, во дворце… Можно ли получить представление о скорпионах или торговцах рыбой, пока не увидишь их?

– О скорпионах?

– Да, скорпионах. О ворах, головорезах… Иные городские кварталы очень опасны.

– И торговый квартал, где ты вырос?

– Нет, не слишком. У нас есть ночные грабители, которые проникают в дома ночью и воруют, но они не очень опасны. Они не убивают богатых, опасаясь мести. Они ловки, изворотливы – но не опасны. А скорпионы обитают в гавани, где располагаются склады, это близ Южного города.

– Ты не мог бы пойти со мной? – вдруг спросила Хизи.

– Куда?

– Совсем ненадолго…

– Да, я понимаю. Но куда мы пойдем?

– Я знаю место, откуда виден город, ты будешь мне не только рассказывать, но и показывать.

– А можно ли так? Без охраны?

Хизи вспомнила, что Тзэм ушел с Ганом.

– Да ведь совсем ненадолго. Никто не заметит нас, обещаю.

– Что ж, если ты обещаешь, я обязан верить твоему слову, – торжественно сказал Йэн.

– Вот это дом моего отца, – рукой указал Йэн. – Вон тот, видишь, с красным навесом?

Хизи перевела взгляд от дворцового сада туда, куда указывал Йэн.

– Да. Это самый большой дом в квартале!

– Отец мой постарался… И все же в сравнении с самым маленьким двориком во дворце он покажется жалкой лачугой.

Хизи нахмурилась.

– А что за дома вон там? – указала она на приземистые, крохотные хижины Южного города.

– Да, это настоящие лачуги. Каморки, крытые ветхой крышей.

– Что за люди там живут?

Йэн пожал плечами.

– Я знаю только тех, кого приходилось видеть. Жители других кварталов редко осмеливаются посещать Южный город. Там живут грабители, нищие, уличные воры, проститутки. То есть люди, которые не желают изменить свою жизнь к лучшему.

– Разве у них есть выбор? – спросила Хизи. – Возможность изменить жизнь к лучшему?

Йэн кивнул не задумываясь.

– Я мог бы, как отец, стать торговцем, но избрал другую дорогу.

Но Хизи, казалось, не вполне ему верила.

– Там, наверное, очень тяжело жить. Не думаю, что бы обитатель тех кварталов мог бы стать королевским инженером, даже если бы захотел. Мне даже страшно вообразить жизнь без рабов, слуг, воинов, которые меня защищают…

Йэн усмехнулся:

– Зачем тебе это даже представлять? Тебе никогда не выпадет подобный жребий.

Его ирония кольнула Хизи, но она не могла объяснить ему, чем действительно обеспокоена.

– Я много что пытаюсь вообразить, – настаивала она.

– Я тоже, – ответил Йэн и на миг взглянул ей в глаза так, что у Хизи закружилась голова и в груди потеплело.

– Расскажи еще что-нибудь, – попросила она, указывая на город.

– Хорошо… Пристани. Я любил сидеть там, когда делать было нечего, и наблюдать за чужеземцами. Некоторые из них такие странные, даже не разговаривают как будто, а другие довольно бойко болтают между собой на своем варварском языке.

– Расскажи мне о них, – попросила Хизи, упираясь подбородком в край стены, которой был обнесен дворик, и любуясь дорожками света на поверхности Реки, извивающимися, как тысячи змеек. Огромный трехмачтовый корабль только что вошел в канал и направился к пристани. Паруса на нем опустили, кроме треугольного, ближнего к корме.

– Погляди-ка туда. Что это за корабль?

Йэн глубокомысленно кивнул.

– Присмотрись к этому судну, госпожа. Оно построено для плавания по океану: все паруса на нем прямоугольные, кроме одного на корме, – он треугольной формы. Это позволяет кораблю плыть против ветра.

– Но ведь это невозможно, – заметила Хизи, вглядываясь в корабль. Он шел к гавани не напрямик, а как бы пританцовывая и уклоняясь то в одну, то в другую сторону, подобно застенчивому любовнику, который медлит подойти к возлюбленной.

– Смотри-смотри! Именно это они теперь и делают. Ты видишь флаг на верхушке мачты? Он показывает направление ветра.

Так оно и было, а корабль – огромный корабль – каким-то образом, и не без труда, двигался навстречу бризу, хотя никто не сидел на веслах и не тянул за трос.

– Хитро придумано! – воскликнула Хизи, начиная понимать, почему так происходит. Они заставляют ветер работать против него же самого, не борясь с ним впрямую, но исподволь похищая его силу. – Откуда этот корабль?

– Точно не могу сказать. Наверное, с юга. Я не могу различить, что изображено на флаге.

Хизи вгляделась.

– Змея, обвившая поделенный на четыре части круг.

Йэн взглянул на девочку с уважением.

– У тебя превосходное зрение, госпожа, – признал он. – Тогда это корабль из Дангуна. Дангун – одна из обширнейших стран Болотных Королевств, она лежит на океанском побережье. Корабль, наверное, везет товары из Ле.

– Из Ле? Город южнее залива? Я видела его на карте.

– Древний народ, очень древняя цивилизация. Кожа у них черная, будто уголь, или как твои глаза и волосы. Мне нравится смотреть на них.

Йэн не смотрел на Хизи, говоря это, и она так и не поняла, нравится ли ему смотреть на чернокожих моряков или на ее глаза и волосы.

– А кто живет вверх по Реке?

– Племена менгов, конечно, а за пустыней – дэшэ, которые похожи на менгов. Но они рубят лес и выплавляют олово, и потому они цивилизованнее племен, обитающих на равнинах. Корабельщики их очень спокойны – в отличие от менгов.

– А встречались ли тебе белокожие люди со светлыми волосами и серыми глазами? – спросила Хизи.

– Видеть не видел, но слышать приходилось, – ответил Йэн. – Говорят, что они живут среди льдов и снегов на самом краю света, оттого они так бледны. Менги отзываются о них как о врагах.

– Они живут на севере?

– На севере и северо-западе, у истока Реки.

– А Река выходит из горы? Значит, они живут у Ше Лента?

Йэн развел руками.

– Я не силен в вопросах религии. Это постоянно раздражает жрецов.

Йэн шагнул к ней поближе – на миг поколебался и взял ее за подбородок. Глаза его мерцали – темные, как опал, с золотистыми искорками.

– Нам пора идти, – пробормотала Хизи.

– Да, – согласился Йэн. – Скоро пойдем.

Он наклонился и коснулся губами ее губ. Он не прижимал их, как Вез, да они и не напоминали сырую печенку. Они были нежными, теплыми, добрыми… и чуть-чуть голодными.

Хизи замерла, не в силах говорить, когда Йэн оторвался от нее.

– Прости, если это тебя расстроило, – сипло проговорил Йэн. – Ведь я не могу за тобой ухаживать, ты знаешь. Но я хотел хотя бы раз поцеловать тебя.

– Хотя бы раз?

Он кивнул.

– У меня теперь не скоро возникнет повод, чтобы прийти в библиотеку: в течение нескольких месяцев нужно изучать конструкции. Когда мы увидимся в следующий раз, ты уже, наверное, будешь замужем.

Йэн грустно улыбнулся.

– Да, – прошептала Хизи. – Тебе не следовало это делать. Если бы кто-то увидел…

– Но ведь ты сказала, что никто не увидит.

Хизи покраснела.

– Я ведь не это имела в виду, – возразила она и вновь принялась рассматривать город, сердце трепетало у нее в груди, будто пойманное. – Но, если хочешь, поцелуй меня опять. Еще раз…

Уголком глаза она заметила, как Йэн снова наклонился, и повернулась к нему, закрыв глаза.

Поцелуй этот она вспоминала весь остаток дня, пока сидела в библиотеке – попеременно то холодея, то пылая жаром. Она вспоминала его, когда, уже вечером, возвращалась домой. Это было странное чувство – воспоминание о сладостном и запретном, еще одном подарке судьбы, кроме статуэтки, еще одном безумии в жизни. Широкие коридоры дворца казались узким парапетом в сравнении с Длинным Залом – как едва заметная, узкая тропка, которую она могла легко потерять и соскользнуть во тьму. Йэн. похоже, был прав, имея в виду, что способности ее безграничны, – хотя он прямо и не высказал этого. Ей хотелось мечтать и мечтать о том, что могло бы быть, но одновременно надо было успокаивать себя и готовиться к грядущему.

Но сколько бы раз Хизи ни говорила это себе, она шла легко, будто на крыльях летела.

Свернув в проход, где находилось ее жилище, Хизи уловила щекочущий запах благовоний. Жрецы только что совершили каждение, и дым толстым слоем висел в воздухе. У Хизи глаза расширились от удивления: дверь в ее комнате была распахнута настежь, и фимиам клубами выплывал оттуда. Через дверной проем был виден край юбки Квэй. Хизи смотрела и смотрела с бьющимся сердцем. Все мечты ее развеялись, и только теперь, она осознала, насколько хрупкой была ее надежда на спасение. Трепеща, Хизи сунула руку в карман – и нащупала статуэтку. Она была неживой, как и всякий металл. Холодная статуэтка, посулы которой растаяли при первой же волне острого аромата.

Хизи стояла как вкопанная, пока Квэй не обернулась. Хизи успела поймать ее взгляд, в котором читалась мука. Взгляд этот ослепил Хизи, словно она прямо взглянула на солнце: девочка поняла, что никогда больше не увидит свою нянюшку. С болью ей захотелось вновь броситься в объятия Квэй, пойти с ней на кухню, съесть приготовленный ею завтрак… Только сейчас Хизи поняла, как она любит Квэй.

Сейчас она видит ее последний раз в жизни – и, конечно, она уже никогда не увидит Тзэма.

Сжав в руке статуэтку, Хизи пустилась бежать что есть мочи, жрец что-то кричал ей вслед звонким, мальчишеским голосом.

Эхо гулко повторяло ее шаги, как будто она находилась в одной из гробниц в подземелье, о которых некогда читала. Это было еще, когда она была маленькой девочкой и бродила с Дьеном, единственным своим товарищем, по пустым залам дворца. Но сейчас эти залы были заполнены эхом шагов.

«Дьен, – скорбно подумала Хизи. – Я никогда не увижу тебя вновь».

Еще один лестничный пролет, и еще один. Хизи не знала, догоняют ли ее жрецы; звон крови и свист ветра в ушах заглушали погоню. Но она была уверена, что сумеет первой достичь крыши.

Задыхаясь, с глазами, полными жгучих слез, Хизи вылетела на залитую солнечным светом площадку. Оттуда она начала подъем к самому верхнему дворику, где они с Йэном целовались. Ветер шелестел листвой тополей.

Тут еще недостаточно высоко, подумала Хизи и стала подниматься на покрытую красной черепицей крышу, которая скатами спускалась к саду.

Хизи уже достигла гребня крыши, как вдруг услышала позади себя голоса. Обернувшись, она увидела, как на площадке появился один, а потом другой жрец. Не обращая на них внимания, Хизи вскарабкалась на самую верхнюю балку и побежала по ней.

Вот он, ее путь, – прямой и узкий, иллюзия стала реальностью. По крыше пустого крыла дворца Хизи бежала не куда-нибудь, а к Длинному Залу. Тут она вновь вскарабкалась наверх: теперь ее отделяли от мостовой пять полов и шесть потолков. Это было достаточно высоко.

Черепичный скат плавно опускался налево и направо, переходя в плоские крыши нижних этажей. Хизи, пока бежала, могла наблюдать картинки привычной жизни во внутренних двориках: служанка развешивала белье, садовник поливал растения в горшках, мужчина и женщина целовались. Совсем незначительные мелочи вдруг стали бесценны. Бесценны и хрупки, как ее разбитые мечты. Единственный осколок былых надежд – уйти от жрецов и избежать участи Дьена. Едва Хизи поняла это, сердце сжалось от жгучей горечи.

Вскарабкавшись на крышу Длинного Зала, Хизи оглянулась. Жрецы здорово отстали, ведь они не проводили многие часы, разгуливая по дворцовым крышам, залитым солнечным сиянием. Хизи знала, что теперь они ее не догонят.

Она несколько раз оскальзывалась, поднимаясь на крутую, куполообразную крышу, но она знала, где поручни, знала, как взобраться на конек, который держится на прочной опоре. На миг она вспомнила Тзэма – как ему, должно быть, станет грустно, и порадовалась, что он сейчас в городе. Он убил бы их, а потом конечно же погиб и сам. Теперь же этого не случится, да и Гану не придется рисковать из-за нее жизнью. Она сама разрешит свои трудности, возьмет на себя бремя ответственности за свое рождение.

Судорожно вздохнув, Хизи достигла самой вершины крыши – и на миг остановилась. Верх купола был открытым; подобный огромному немигающему оку, он освещал Ленг Корт. Заглянув в отверстие, Хизи увидела ирисы, фонтан – далеко в глубине, и внизу манящие ее камни.

Только бы не упасть в фонтан, подумала Хизи, я не должна отдавать Реке свою живую кровь.

Она все еще плакала, но слезы уже приносили утешение. Жрецы все еще неуклюже преследовали ее. Оглядевшись, Хизи залюбовалась великолепным видом – пустыни исчезали в дымке, нежно зеленели поля, вокруг простирался многолюдный Нол. Солнце уже наполовину опустилось в Реку и напоминало теперь плывущий по воде апельсин.

Шагнув к самому краю, Хизи вновь с восхищением взглянула на статуэтку. Озаряющая ее улыбка была как хохот, как выражение радости, тайну которой знали лишь они двое. Налетел порыв ветра – и словно омыл ей сердце, словно наполнил его светлым, высоким, бесконечным небом.

Хизи раскинула руки, будто крылья, ее узкая длинная тень простерлась по крутой, залитой светом крыше на восток.

IX
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

Наутро Перкар проснулся в городе своих снов, каменный лес зданий белел в солнечном сиянии. Но лучезарное видение растаяло, и теперь Перкара окружала действительность: грубые, непонятные люди, грязные комнаты, запахи гавани и смрад, происхождение которого Перкару было неведомо. Утро принесло также чувство полной неопределенности, ибо Перкар не знал, что ему следует делать, как вести себя в этом чуждом ему месте. Река до сих пор указывала ему направление и цель. Но сейчас им никто не руководит. Интересно, подумал Перкар, что случилось бы, останься он в лодке. Доплыла ли она до цели? Или он в любом случае сидел сейчас здесь, на гнилом, грязном матрасе, возле стола, изрезанного ножом, и также раздумывал, как поступить? К полудню он отчасти решил, как ему следует вести себя. Он будет обедать здесь, надеясь, что его заметят и дадут работу, а в остальное время станет бродить по огромному городу, знакомясь с Нолом. В гостинице «Подруга Краба» еще несколько человек, казалось, также искали работу – трое грубых, с очень темной, иссеченной шрамами кожей мужчин, которые вполголоса совещались между собой на непонятном Перкару языке. Как и Перкар, каждый из них держал свой меч на виду. Четвертый, напоминающий хорька, сидел поодаль с отсутствующим видом и ковырял столешницу ножом. Никто из них не выражал желания завязать знакомство с Перкаром, и потому он сидел и наблюдал.

Около полудня сюда зашли еще четыре человека – трое в чистых юбках и четвертый, совсем еще юный, в измазанных смолой штанах. Мужчины в Ноле, по-видимому, редко носили штаны, этот был первый, кого увидел Перкар. Никто из этих четверых не был вооружен, или, во всяком случае, не держал свое оружие на виду; наверное, сюда заходили и просто пообедать, а не только искать работу.

Вошедшие заняли соседний стол и заказали пиво. Перкар поневоле прислушивался к их разговору: говорили о каком-то парне по прозвищу Ящерка, который был над ними старшим. Похоже, они его здорово не любили. Перкар не был знаком с Ящеркой, разговор утратил для него интерес, и он стал через дверной проем наблюдать за прохожими.

Но вдруг один из четырех упомянул его лодку, и это вновь привлекло внимание Перкара.

– Диковиннее я ничего не видал, – рассказывал юноша в штанах. – Там целая толпа собралась поглазеть.

– Течением принесло, – заметил парень постарше, с тощей бородкой. – Течением чего только не принесет.

– Она плыла против течения – без паруса и весел, и в ней никого.

– А потом что? – спросил бородатый.

– Вот и все. Вплыла себе прямо в канал Угря, и будьте спокойны.

– Проделки жрецов, – предположил один из слушателей, и другие забубнили, выражая согласие.

Для Перкара это было уже слишком. Он поднялся и подошел к их столу.

Ему кивнули не слишком приветливо, опасаясь, что он попросит что-нибудь.

– Простите, – сказал Перкар. – Я Перкар из рода Кар Барку. Я нечаянно услышал ваш разговор: вы говорили о лодке, которая плыла, хотя в ней никого не было.

– Да, – с некоторым вызовом ответил юноша, видевший лодку, – это правда.

– И то с ней потом случилось?

Юноша улыбнулся:

– Последнее, что я видел, – это как жрецы вышли из храма, возжигая благовония.

Для Перкара его слова не были вполне ясны.

– Где она может быть сейчас? – спросил Перкар.

– В море, далеко от нас, – хмыкнул бородатый. – Но вряд ли. Иди вон по той улице, придешь к каналу, где он сворачивает к дворцу.

– Мне бы хотелось взглянуть на нее, – сказал Перкар.

– Что ж, это мило, – проговорил бородатый, и все засмеялись.

– Спасибо, – стараясь не терять спокойствия, ответил Перкар и направился к дверям. Он надеялся, что на улице кто-нибудь объяснит ему дорогу.

– Как выйдешь, сверни налево и следуй по улице Призрачных Рыб, – крикнул ему вдогонку юноша. – Дойдешь до канала – все увидишь сам.

– Спасибо, – повторил Перкар и вышел из гостиницы. Взглянув на гавань, которая находилась через несколько улиц отсюда, он повернул налево. Оглянувшись, чтобы запомнить приметы, по которым он мог бы вернуться в «Подругу Краба», Перкар застыл в изумлении. В гостиницу на его глазах вошел огромный верзила – человека выше и крупнее ему не случалось видеть на своем веку. Ростом он был более семи футов – плотный, мускулистый, бородатый, на сравнительно коротких, кривых ногах. Но лицом он, несмотря на крупные черты, напоминал Нгангату. Тяжелые надбровья, покатый лоб. Покачав головой от удивления, Перкар отправился разыскивать лодку.

Найти канал было нетрудно, и он прошел вдоль него до дворца – хотя идти пришлось довольно долго. И тут в двухстах шагах от крепостной стены он увидел лодку Вороньего Бога. Она держалась на плаву, пустая и безмятежная. Перкар удивился, куда же девались убитые, но тут же отбросил эту мысль. Лодка была покрыта чем-то вроде жгутов – или лент, и ее окуривали благовониями. Юноша угрюмо смотрел на лодку. Перкар замахал рукой, и юноша обернулся.

– Добрый день, – сказал Перкар, не зная, как выразить пожелание «Пираку» на здешнем языке. Юноша кивком приветствовал его. – Ты наблюдаешь за лодкой?

– Да, – уныло ответил юноша.

Перкар вздрогнул: сторож был гораздо моложе, чем ему показалось вначале, почти еще мальчик.

– Зачем?

– Она плыла сама по себе, – объяснил мальчик. – Либо это дар Реки жрецам, либо в нее вселился демон – это мы еще не выяснили.

– Может быть, в ней обитает некое божество? – предположил Перкар, прислоняясь к стене ближайшего дома. Он полагал, что не говорит ничего оскорбительного.

– Варвар! – с отвращением проговорил мальчик. – Река – единственное божество.

– Там, откуда я явился, существует много богов, – возразил Перкар.

– Демонов, ты хочешь сказать. Или призраков. Но не богов.

Перкар вспомнил Балати, Охотницу, Карака – и пожал плечами. Уж они-то точно не были призраками.

– Ты шаманишь? То есть колдуешь? – спросил Перкар, думая, что подобрал нужное слово.

– Разве я ведьма, чтобы колдовать? Ах ты варвар! Я жрец Реки.

– Жрец… – Перкар знал слово «гун», но не вполне понимал его смысл.

– А что делает жрец?

В ответ на Перкара взглянули с недетским презрением. Мальчик заговорил медленно, делая большие паузы между словами:

– Жрецы… служат… Ре-ке.

– Я хорошо понимаю ваш язык, – сказал Перкар, едва сдерживая раздражение. – Но не знаю ваших обычаев.

– А почему ты упоминаешь о них?

– Я любознателен.

Мальчик кивнул.

– Что ж, я расскажу тебе. Вслушайся в звук Бегущей Воды. Давным-давно наш народ жил в пустыне. Мы ничем не владели, и нас окружали чудовища. Дочь одного из наших вождей родила сына от Реки, и он освободил нас от демонов, привел сюда и основал город Нол.

Перкар кивнул.

– У меня на родине тоже рождаются дети от богов.

Мальчик вновь побагровел от возмущения.

– Если ты будешь кощунствовать, я не стану с тобой разговаривать.

– Я приношу свои извинения, – сказал Перкар. – На чем ты остановился?

– Шакунг – Сын Владыки Воды – был первым Рожденным Водой, первым нашим королем. В них Кровь Реки наиболее густа.

– А ваши жрецы? Они тоже из Рожденных Водой? Они родня Шакунгам?

– Нет, – ответил мальчик. – Это другая история. Рожденные Водой – это часть Реки, и они не могут поклоняться и служить Владыке Реки. Они сообщают нам его волю, поддерживают его власть. Но для тех, кто поклоняется ему, Река послала другого человека, он пришел из чужих земель. Его звали Гун Цвэнг, или Черный Жрец. Он научил нас, как поклоняться Владыке Воды, построил Великий Храм Воды и провел Воду во Дворец. Река дает нам свою Кровь и устанавливает законы, но Гун Цвэнг – основатель нашей цивилизации. От него – наши обряды, умение выкуривать духов, письменность.

Перкар кивнул:

– Понимаю. Жрецы служат Реке, а Рожденные Водой – это сама Река. Значит, ваши жрецы служат Рожденным Водой?

– Да, конечно, – ответил мальчик, но в голосе его Перкар уловил некоторое сомнение. – Хотя порой мы служим непосредственно Реке.

Перкар глядел на него с преувеличенным непониманием.

– Я подразумевал… – Жрец нахмурился и пристально взглянул на свои руки. – Не путай меня. Рожденные Водой – это дети Реки, и мы им поклоняемся, особенно Шакунгу, Королю – да продлится его жизнь тысячу лет. Но есть и другие, в ком Кровь Реки не так изобильна. Ими управляет их Старший – наполовину человек. Мы, как жрецы, понимаем его. Мы также ближе к людям, мы – между Рожденными Водой и народом, заполняющим эти улицы.

Перкар подумал, что из этого запутанного ответа можно сделать вывод, что жрецы не всегда послушны воле Рожденных Водой, но он смутно понимал его рассуждения и потому не мог судить наверняка. Ясно было только, что жрецы служат Владыке Воды, Изменчивому, хотя вроде бы и не связаны с ним узами крови. А те, в ком течет кровь Изменчивого, правят городом.

А что же та девочка, которую он разыскивает? Она – часть Реки. Кто же тогда ее враги? Почему она звала его?

– У Рожденных Водой могут быть враги? – спросил Перкар.

Вопрос его насторожил жреца.

– Кого ты имеешь в виду? Варваров вроде тебя? Или чужеземных властителей, желающих завоевать наш город? Враги Рожденных Водой – враги всем нам.

– А в городе у них не может быть врагов? Я имею в виду преступников, воров…

Жрец покачал головой:

– Конечно, нет.

Перкар решил, что узнал достаточно на первый раз; мальчик хоть и разговорился, но не стал любезнее.

– Давно ли ты стал жрецом? – спросил Перкар.

– Меня посвятили три года назад, и я уже достиг третьей ступени, – хвастливо ответил мальчик.

Перкар кивнул:

– Ты на вид очень юн, чтобы нести такую ответственность. Поздравляю.

Мальчик – хоть и был темнокож, как любой житель Нола – сделался пурпурным.

– Мне двадцать два года, – буркнул он.

– Но… твой голос…

Жрец, казалось, поперхнулся собственным языком.

– Я прощаю тебе, потому что ты варвар, – наконец ответил он. – Жрецы Реки… отдалены от некоторых грубых физических областей.

Перкар, поняв, уставился на юношу с ужасом.

– Так ты… – и умолк, ограничившись вежливым: – А…

Юноша расправил складки туники.

– Ты не разрешил бы мне, – неуверенно попросил Перкар, – не разрешил бы ты мне… поглядеть на лодку?

– Зачем?

– Мне интересно, не поплывет ли она опять.

Жрец фыркнул:

– Гляди, если хочешь. Это не запрещено. Только не подходи к ней близко. Лодка – собственность жрецов.

– Я буду только смотреть, – уверил он жреца и уселся возле стены. Хотя сам не был уверен, лучше ему остаться или уйти. Перкар был убежден, что Река понесла бы его в лодке, туда, куда намеревалась нести. Но, может быть, он опоздал? Или лодка, когда он покинул ее, плыла без цели? Огромный дворец был почти уже рядом: канал вел к проему, перегороженному стальной решеткой, – очевидно было, что вода течет прямо во дворец. Наверное, Река и желала принести его сюда, чтобы он попал во дворец. Но Перкар понимал, что не смог бы перелезть через дворцовые стены или избежать расспросов многочисленной стражи. Значит, ему нужно не сидеть здесь, а вернуться в гостиницу «Подруга Краба» и ждать, пока его наймет кто-то из знатных. Это – единственно возможный способ проникнуть в неприступную твердыню. Но когда он проникнет туда и найдет эту девочку – что потом? Она – дитя Реки, или родня Рожденных Водой. Она живет здесь, в городе Владыки Воды. Что ей нужно от Перкара – варвара из далеких земель? И главное, когда он разыщет ее, должен ли он убить ее или спасти? На миг он усомнился, сумеет ли убить такую кроху, но гнев тут же вспыхнул в его груди. Да, подумал он, припомнив призрак Капаки и пустые глаза Эруки. Да, чтобы досадить Реке, он убьет кого угодно.

Перкар думал и думал, как вдруг громкий, грубый голос донесся до него.

– Он, точно он, – услышал Перкар. Он вздрогнул, увидев, что верзила, напоминавший Нгангату – тот самый, что входил в таверну, – идет прямо сюда. Спутник его был невысок, с морщинистым лицом, в темно-синей тунике. Перкар припомнил, что тот тоже входил в таверну, – наверное, они искали его. Перкар встал и сжал рукоять Харки.

Они подошли, и Перкар разглядел, что маленький человек лыс, хотя голова была обвязана куском ткани.