Текст книги "Конан и алтарь победы"

Автор книги: Грегори Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцатая

Конан проснулся. В открытое окно вливались лунный свет и звуки дремлющей природы. Тревожное чувство, разрушившее его сон, не проходило. Рядом слышалось ровное дыхание Луары.

Конан прошелся взглядом по комнате, затем встал, выглянул в окно. Ничего необычного, подозрительного он не увидел и не услышал. Но чувство тревоги усилилось. Киммериец присел на смятую постель.

Причина беспокойства лежала, похоже, внутри, а не вне его. В чем же дело? Ему вдруг вспомнилось, какое удивление он испытал, когда, разговаривая с Джезаром, узнал об отсутствии должной охраны такого богатства, как талисман Глаз Бога. Он еще подумал, что стоит, пожалуй, умыкнуть их драгоценность – пусть это послужит уроком легкомысленным обитателям Гиль-Дорад. Ведь миновать стражу сумеет любой более или менее толковый воришка, а перебить ее – любой мало-мальски обученный воин. Или колдун со своими волшебными штучками. Колдун…

Ну конечно! Ловар!

Все помыслы гнусного чародея направлены только на этот магический предмет, обращены лишь на господство, которого он собирается достигнуть с его помощью. Возможно, уже вчера ночью он проник в Храм и завладел Талисманом… Нет. Иначе поднялись бы тревога и паника на весь остров… Значит, что? Значит, он попытается прокрасться туда сегодня. Сейчас. Пока на него не устроили облаву.

Конан, в отличие от Джезара, на стражу не надеялся, а на способность Талисмана защитить самого себя? Но вдруг у Ловара есть какое-нибудь заклинание, могущественный оберег или что-нибудь в этом роде? Вдруг волшебный камень не настолько силен, как полагает владыка?..

Конан понял, что ни заснуть, ни вообще остаться в доме сейчас не сможет. Будто что-то звало его, тянуло к Храму, призывало к действию.

Бесшумно ступая, он оделся, взял свой верный меч, осторожно открыл и притворил за собой хорошо смазанную дверь. Луара не проснулась.

Теперь – вниз.

И – к Храму.

* * *

Черная птица беспомощно забила крыльями, но тут же затихла, когда сильные пальцы, сломав тонкие ребра, стремительно проникли в грудь и вырвали еще трепещущее сердце. Человек поднес этот комочек горячей окровавленной плоти ко рту, и маленькая девочка, лежащая связанной у его ног, тихонько заплакала.

– Не реви,– беззлобно сказал человек.– Не то я сделаю так, что твой мозг провернется внутри твоего черепа.

Заходясь в плаче, девочка прошептала что-то на незнакомом колдуну языке.

Человек наклонился над ней и измазанной в крови рукой провел по ее волосам.

– Никто тебя не тронет, глупышка.– Губы его тоже были в крови.– Потерпи немного, и все кончится.

Да, вот-вот все кончится. Дело всей его жизни близко к завершению. Позади годы, ушедшие на то, чтобы помочь учителю Даргорду в кропотливых поисках нужных заклинаний, позади долгий, полный смертельных опасностей путь… Он все сделал правильно: Конан, как путеводная звезда, сам не подозревая того, привел его сюда, в заветную страну, на свою погибель и погибель всего мира. С каким наслаждением он убил бы этого тупого варвара, с ослиным упрямством рвущегося в свою дурацкую Гиль-Дорад! Но – нет, приходилось вытаскивать киммерийца из пропасти, помогать в драке с «живым морозом», спасать среди болот и вообще опекать его и его друзей, как малых детей, ежечасно подвергая опасности и свою жизнь, тщательно скрывая сверхъестественные способности Черного чародея, дабы обмануть бдительный Талисман! И все только из-за того, что один лишь Конан знал дорогу!

Но теперь все кончилось. Друзья киммерийца – шарлатан Омигус, желтопузая Ки-шон и жирный боров – один за другим погибли, погибли по собственной глупости. Остались лишь Конан (шлюшка Луара не в счет) и он, великий маг… будущий хозяин мира.

Еще вчерашней ночью он собирался совершить ритуал, но для этого ему нужна была невинная девочка не старше двенадцати лет. Полдня пришлось добираться до обжитых мест, потом, скрываясь в тени садов и в нелюдимых закоулках, выискивать среди беззаботно играющих детей ту, что годилась для предстоящего действа. Однако теперь все готово.

Еще один, последний шаг – и он у цели. Осталось совсем немного. Осталось главное.

– Осталось главное,– улыбнулся он.

И сорвал с девочки одежду.

Та пронзительно закричала.

* * *

Ночь выдалась ясной и безветренной. Огромный диск луны висел над шпилями дворца Джезара, заливая мир холодным голубоватым светом. Огромные звезды сияли на бархатном покрывале неба. Вдалеке тихо и таинственно шумели кипарисы.

Возле темнеющего портала Храма северянин в неуверенности остановился.

Вокруг – никого, и таким покоем и умиротворенностью напоена ночь, что Конан начал сомневаться в своих подозрениях. Немногим меньше двух месяцев назад (а кажется – минула с тех пор целая вечность) он так же нерешительно стоял перед воротами замка черного волшебника Даргорда, в то время даже не в состоянии представить себе, что стоит он в самом начале долгого, полного смертельных опасностей и удивительных приключений пути Что ж, наверное, конец этого пути близок. Пришел час написать последнюю главу в этой истории…

Конан поднялся по ступеням и, не особо удивившись обнаружил около распахнутых дверей два распростертых тела. Судя по форме, это были Охранники Талисмана. На лице одного застыло спокойствие, на лице другого – выражение крайнего изумления. По-видимому, они так и не успели понять, что происходит: затаившийся враг нанес удар неожиданно, быстро и хладнокровно.

Бесшумно высвободив меч из плена ножен, киммериец вошел в Храм…

…И оказался в Зале Ста Светильников.

Зал был громаден. Потолок и противоположная стена совершенно терялись в желтоватом туманном сиянии – струящемся, мерцающем, льющемся, завораживающем. Окутанные этим сиянием, в воздухе медленно проплывали призрачные фигуры всевозможных цветов и оттенков – кольца, звезды, конусы, спирали. В их мерном танце присутствовал некий трудно уловимый ритм; они кружились, подгоняемые невидимыми волнами, исходящими из неподвижного центра – установленного в середине зала ступенчатого пьедестала, на котором ровным изумрудно-желтым светом сиял полупрозрачный кристалл размером с голову взрослого человека. У подножия пьедестала, благоговейно воздев руки к небу, застыл на коленях силуэт человека, кажущийся иссиня-черным в отблесках яркого волшебного света. В правой руке его сверкал короткий кривой кинжал, на голове сияла серебряная корона с четырьмя уродливыми рогами. Зловещий гул, напоминающий гудение потревоженного улья или рокот далекого морского прибоя, наполнял помещение, свербил в ушах, вызывал тупую, ноющую боль в зубах. На вершине каждой из ста высоких мраморных колонн, расположенных в строгом порядке, горел неяркий колеблющийся огонь.

Конан сделал несколько шагов вперед и негромко позвал:

– Ловар.

Черная фигура медленно опустила руки, медленно повернулась и невидяще посмотрела на вошедшего – человек словно пребывал в трансе и не понимал, что происходит. Но постепенно взгляд его прояснился, на исхудавшем лице появилась улыбка.

– Конан, Конан, мой старый добрый враг,– ласково проговорил колдун, покачав головой, но не вставая с колен.– Я почему-то был уверен, что ты окажешь мне честь своим присутствием на церемонии… Только не называй меня Ловаром. Меня зовут Блармиц, я – ученик великого мага Даргорда, погибшего от твоей руки. Но не бойся, я далек от того, чтобы мстить тебе. Ты помог мне найти Талисман. С твоей помощью я добился всего, к чему стремился, и сердце мое полно благодарности. Будь же моим гостем, варвар. Стань свидетелем того, как рушится старый мир и рождается мир новый. Мир Блармица, Властелина Вселенной.

Колдун стоял внутри неровного, кровью начертанного на мозаичном полу круга, центром которого являлся Алтарь Победы с Талисманом на вершине. У его ног лежала обнаженная девочка. Было ей лет восемь, не больше. Из ее распоротого живота толчками вытекала темная кровь… но девочка была еще жива, хотя и находилась в полубессознательном состоянии – судорожными, неосознанными движениями она пыталась заправить вываливающиеся внутренности. При каждом выдохе из ее рта доносился слабый стон.

– Вижу, ты не удивлен,– продолжал Блармиц, и в голосе его звучало плохо скрываемое торжество.– Да, единственной моей целью был этот камушек – талисман Глаз Бога, как его тут называют. Думаю, местный царек уже посвятил тебя в тайну острова. Но он не сказал тебе главного. Он умолчал о том, что тот, кто сумеет завладеть этим кристаллом, станет единственным и полновластным хозяином мира. Не зря алтарь, на котором он лежит, называется Алтарем Победы. Мощь Талисмана столь велика, что обладающий им обретет силу, равную богам. Ничто не устоит перед тем, кто знает, как обуздать его… А я знаю.

– Я остановлю тебя,– сказал Конан, поднимая меч. – Еще посмотрим, за кем останется победа.

– Поздно. Слишком поздно,– С этими словами колдун медленно поднял над головой руки и, сжав рукоять кинжала обеими ладонями, так же медленно опустил их.

Клинок вошел точно в сердце маленькой девочки, распростертой у ног Блармица. Девочка громко вскрикнула но крик тут же оборвался. Тельце ее затрепетало и замерло.

Откуда-то с потолка сорвалась ветвистая молния и с оглушительным шипением вонзилась в макушку колдуна. На миг все вокруг осветилось полуреальным голубым светом; когда же вспышка угасла, Блармиц, невредимый, неторопливо встал с колен. Теперь он казался – казался ли? – выше ростом и шире в плечах.

– Вырванное в полнолуние сердце черного петуха и хрустальный шар в серебряной оправе, которой никогда не касалась рука смертного, обезопасили меня.– Десятикратно усиленный голос его гремел под сводами зала, и жуткий гул вторил его словам.– Изнасилованием и убийством невинной девочки я оборвал связь Талисмана с силами, что поддерживают Равновесие Мироздания. Корона, изготовленная из добытого в самом центре Карпатских гор серебра, наделяет меня властью над ним. Мощные заклинания, составленные моим учителем, магом Даргордом, принуждают его служить мне. Таким образом, теперь кристалл принадлежит мне, и только мне. Ты опоздал, варвар.

В первое мгновение киммериец ощутил леденящее кровь бессилие. Юный воин против всесильного колдуна, старый меч против непобедимой Черной магии – как, каким образом он может остановить врага? И неоткуда ждать помощи… Но потом нерешительность его захлестнуло мутной волной ярости, и на этот раз Конан не стал сдерживать ее. Не для того он замерзал в горах, погибал от жажды в пустыне, задыхался в ядовитых испарениях болот и тонул в морской пучине, чтобы в самом конце путешествия какой-то колдун, возомнивший себя Владыкой Мира, разрушил все его планы, все, к чему он стремился!

В два прыжка оказавшись около Блармица, Конан поднял меч… И неожиданно был отброшен назад невидимой стеной, выросшей из круга крови. Блармиц поставил вокруг себя магическую защиту!

Изо всех сил Конан опустил свой меч на невидимый барьер. С треском посыпались искры, по стене побежали радужные разводы, но она выдержала удар. Раз за разом киммериец обрушивал оружие на преграду, и вот наконец она начала поддаваться… Там, где острое, как бритва, лезвие оставляло свой след, появлялось багровое свечение; разрывов в защите становилось все больше. Почувствовав это, Блармиц резко повернулся к Конану. Лицо его было искажено, и не только гневом: северянин с ужасом заметил, что подбородок колдуна вытянулся вниз, до самой груди, на месте носа образовались две неровные дыры, а выпученные фосфоресцирующие глаза переместились на виски. Глаз Бога изменял внешность противника!

– Ты мешаешь мне,– вырвался зловещий хрип из бочкообразной груди колдуна. Он поднял тощую руку с неимоверно удлинившимися пальцами; крайние фаланги ярко вспыхнули, и в сторону Конана понесся комок фиолетового тумана.

Киммериец едва успел пригнуться. С грохотом на тысячи осколков разлетелась колонна, в которую угодил сгусток. Жуткий гул усилился до невыносимого воя. Излучаемое Талисманом сияние резало глаза, скрадывало очертания предметов, изменяло перспективу. Но в стене, воздвигнутой Блармицом, уже зияла очерченная пурпурной границей брешь. В нее и устремился варвар, единственным желанием которого было остановить врага. Когда он миновал границу из крови, в лицо ему ударил зловонный ветер, мириадами отравленных стрел пронзив его плоть и душу: Талисман, подчиняясь чужой воле, с трудом обрывал нити, в течение двухсот пятидесяти лет связывавшие его с этим местом и с этим временем. Конан заметил, что и колдун покачнулся от удара волшебного урагана; одежды его, уже расползающиеся под напором трансформирующейся плоти, затрепетали, подобно крыльям ворона. Блармиц взмахнул руками, и тут же рядом с ним появился его двойник – прежнего, человеческого облика. Чудовище же вновь повернулось к Талисману Глаз Бога и двинулось к нему сквозь завывающий ветер, которому вторил гул потревоженной реальности.

– Ты настырен, варвар,– холодно улыбнулся двойник.– Это хорошо. Так игра становится интересней. Правильно, что я не убил тебя там, на перевале. Давай же, попробуй совладать со мной! – И он угрожающе поднял руки, в которых неизвестно откуда появился сверкающий меч.

Сделав обманное движение клинком, Конан выбросил вперед руку, и холодная сталь на целый локоть погрузилась в плоть колдуна. Однако тот даже не пытался защищаться – он с удивлением смотрел, как из раны в груди толчками хлынула черная кровь.

– Ловко! – похвалил он, словно ничего и не произошло, словно не бушевали вокруг магические силы, ежесекундно грозя смести противников с лица земли.– Но ведь ты понимаешь, что с этим ножичком тебе меня не победить. Тут требуется кое-что посерьезнее…

«Пустота, воздух, мираж»,– вдруг вспомнил киммериец слова чародея, когда они чуть было не попались на приманку призрачного города в пустыне.

– Тебя нет! – крикнул Конан, обращаясь скорее к самому себе.

Тело Блармица вдруг пошло волнами, как озеро в ветреный день, но презрительная улыбка с лица не исчезла.

– Ты призрак, видение! – громче повторил варвар, изо всех сил пытаясь уверить себя в этом.

Двойник колдуна заколебался, стал прозрачным, вспыхнул… и пропал.

Тяжело дыша, Конан повернулся к пьедесталу. Ветер, несущий смрад, которому нет места в подлунном мире, крепчал.

Настоящий Блармиц уже навис над Талисманом, и зеленовато-желтое сияние втекало в его пасть, наполняя обезображенную плоть силой и мощью. Ничего человеческого не оставалось в колдуне: тело его выросло втрое; уродливая, шишковатая лысая голова росла прямо из широченных плеч, и корона держалась на ней каким-то чудом; руки превратились в восемь суставчатых, беспрестанно извивающихся щупалец, а ноги – в две бесформенные тумбы, снабженные кривыми грязными когтями; сзади змеился чешуйчатый хвост. Чудовище повернулось к надоедливому северянину, и мутная перепонка на мгновение прикрыла глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками. Держа меч наперевес, Конан осторожно приближался к нему.

– Ты утомил меня, киммериец,– с трудом, нечленораздельно прорычал монстр, разинув слюнявую пасть, в которой сверкало три ряда кривых зубов.– Но у тебя уже не осталось времени, чтобы остановить меня. Теперь я – хозяин времени. Поэтому я изгоняю тебя из нынешнего сейчас. Отправляйся в Прошлое и до конца дней мучайся тем, что опоздал!

Еще один сгусток фиолетового тумана сорвался со щупалец монстра, когда-то бывшего колдуном Блармицом, и рванулся к Конану. На этот раз северянин стоял слишком близко и не успел увернуться. Удар швырнул его назад, опрокинул навзничь, окутал матовой пеленой. Киммериец закричал и услышал, как крик его стремительно удаляется прочь, в бесконечность…

* * *

Раскаленные иглы впивались в ступни Конана. Чьи-то колючие руки, словно на них были надеты перчатки из шкурки ежа, неустанно терли его икры и лодыжки.

«Не надо, прекратите»,– хотелось сказать ему, но из горла вырвался лишь жалкий хрип.

Ему хотелось поднять веки, но ничего не получалось; Конан с ужасом понял, что ослеп.

– Хвала Митре, он жив! – вдруг донесся до него взволнованный голос Луары.

– Конан, открой глаза,– настойчиво попросил его другой голос, до боли знакомый, но который никак не мог принадлежать тому, кто сейчас обращался к киммерийцу, ибо говорящий был давно мертв.– Постарайся открыть глаза!

Конан напрягся и медленно разомкнул веки. Возникло чувство, будто в глаза ему бросили горсть песка. Однако постепенно зрение возвращалось, и сквозь застилающий взор туман он рассмотрел склонившихся над ним Луару и Омигуса. Ки-шон прекратила наконец растирать ему ноги и с тревогой вглядывалась в лицо варвара.

– Где… я? – с трудом выдавил из себя киммериец.

– Все в порядке,– успокоил его Омигус.– Ты с нами, буря закончилась…

Опираясь о плечо Луары, Конан поднялся на ноги.

Он находился на ледяной площадке перед расселиной. Позади белел перевал Топор Палача, и со всех сторон, холодные и неприступные, возвышались горные пики.

– Мы сидели тут, закусывали,– продолжал между тем Омигус.– А ты вдруг захрипел, глаза закатил, повалился набок… Думали, что помер… Ну, ты как? В порядке? Это все мороз проклятый. Я сам чуть концы не отдал.

Конан ухватил его за руку, сжал. Циркач был живым – никакой иллюзии. На расстеленном прямо на снегу одеяле валялись остатки пищи, пустая бутыль из-под браги бродячих торговцев. Сидящая рядом Ки-шон беспокойно смотрела на киммерийца. Безымянный пленник вяло жевал мясо и изредка с испугом озирался на чернеющий вход в пещеру. Все было именно так, как помнил Конан. Все было настоящим… Кроме одного: с ними не было Блармица.

– А где колдун? – быстро спросил Конан.– Вы видели колдуна? Он пришел ночью… во время бури… вытащил меня из пропасти… Или он… привиделся мне?

– Нет-нет, все так и было. Он спас тебя и Луару, помог нам с Ки-шон.

– Где он?

– Сказал, что пойдет осмотрится. Поищет место, где нам лучше спуститься в расселину… Да что с тобой, Конан?

– Считай, что у меня было предвидение,– сквозь зубы процедил киммериец и беспомощно оглядел скалы. Конечно, никого. С помощью какого-то проявления Черной магии Блармиц отправил его в прошлое, а сам вернулся в Зал Светильников – чтобы завершить начатое, чтобы Конан не смог помешать ему… Но как объяснить это спутникам? Как рассказать, что они уже добрались до Гиль-Дорад, что Толстяк, Омигус и Ки-шон погибли по дороге, что чародей мечтает захватить власть над миром?

– Ты думаешь, Блармиц плохой? – спросила Луара.– Мне он тоже не понравился… взгляд какой-то недобрый…

– Ну, когда он вернется, мы все выясним,– сказал Омигус.

– Он не вернется,– тихо возразил Конан.

– Не вернется? – удивился циркач.– Почему? Откуда ты знаешь?

– Нам надо торопиться,– не слушая его, сообщил киммериец.– Возможно, еще есть время…

В бессильной ярости он заскрежетал зубами. Пустыня, болото, море – неужели опять придется преодолевать все это? Джезар говорил, будто тот, кто один раз добрался до Гиль-Дорад, сможет вернуться туда беспрепятственно, Глаз Бога не помешает ему… Но даже если дорога к чудесному острову будет выложена розами, они доберутся до него не раньше чем через месяц. А за это время Блармиц не торопясь закончит церемонию, и Талисман будет принадлежать самому опасному человеку в мире…

– Собирайтесь,– приказал северянин.– Ради Крома, если вы хотите жить, если хотите, чтобы мир не погиб, поспешите!

Омигус и Луара переглянулись; цирковой фокусник, стараясь сделать это незаметно для Конана, пожал плечами и покрутил пальцем у виска – дескать, сбрендил наш варвар от холода. Краем глаза киммериец уловил этот жест, но не стал ничего говорить: все равно он не сумел бы объяснить, что Блармиц повернул поток времени, изменил ход событий и вот-вот ввергнет мир в Преисподнюю…

Они быстро свернули лагерь. Конан в последний раз с ненавистью оглядел застывшие на века в молчаливом величии горы и направился к расселине – туда, где, как он помнил, был наиболее удобный путь для спуска. О предстоящих трудностях, которые придется преодолевать во второй раз, он старался не думать. «Блармиц, Блармиц»,– Как проклятие, пульсировало у него в мозгу.

И тут вдруг в голове киммерийца все прояснилось; на секунду он замер, потом медленно повернулся к Луаре.

– Блармиц,– произнес он.

– Где? – резко обернулся к покинутой стоянке Омигус.

Луара смотрела на возлюбленного с недоумением.

– Ты назвала чародея по имени,– продолжал Конан. – «Блармиц»,– сказала ты. А ведь всю дорогу он называл себя Ловаром. Настоящее его имя стало мне известно только в Храме Талисмана. Так откуда ты знаешь, как его зовут на самом деле?

На одно короткое мгновение, словно в кошмарном сне, ее глаза разъехались в стороны и в них вспыхнули змеиные, вертикальные зрачки. Но уже в следующую секунду перед киммерийцем вновь стояла хрупкая белокурая девушка.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.– Луара беспомощно посмотрела на Ки-шон.

Вместо ответа Конан подошел к потрескавшейся скале и вытащил меч. Закрыл глаза, сосредоточился… и нанес по скале сокрушительный удар.

Лезвие прошло сквозь мерзлый камень, как сквозь утренний туман. Конан повернулся к спутникам. Застывшие, как статуи, Луара, Омигус, Ки-шон и Толстяк смотрели на него без всякого выражения.

– Спасибо, Блармиц,– сказал северянин, обращаясь ко всем одновременно.– Ты чуть было не обманул меня. Но там, в пустыне, в призрачном городе ты хорошо научил меня отличать явь от миража.

Путешественники не шелохнулись, все так же бессмысленно таращась на Конана, точно куклы, играть с которыми ребенку наскучило. Стих даже ветер, и гнетущая тишина давила на уши.

– Вас всех не существует! – закричал он, изо всех сил внутренне напрягаясь, чтобы самому поверить в собственные слова.– Я нахожусь в Храме Талисмана! Сгиньте!

Фиолетовый туман вновь заволок все вокруг, застлал глаза, проник в мозг… и Конан вернулся из страны забвения.

Он вновь оказался в Зале Ста Светильников. Со времени его «отсутствия», казалось, прошли считанные секунды – чудовище по-прежнему нависало над Талисманом Глаз Бога, и магическое сияние втекало в его разверстую пасть. Оно не видело киммерийца, будучи уверено, что тому не выбраться из иллюзорного мира, в котором можно прожить всю жизнь, но так и не понять, что в мире реальном минуло лишь несколько мгновений… Меч все еще был в руках Конана. Покрепче сжав его рукоять, он прыгнул вперед и замахнулся.

Краем желто-зеленого выпученного глаза монстр уловил движение позади себя и с невероятным для столь огромной туши проворством отскочил в сторону. Лезвие просвистело совсем рядом с его головой. Издав яростный рев, чудовище развернулось. Его щупальца щелкнули как бич, и, если б Конан не пригнулся, не сносить бы ему головы. Киммериец упал, перекатился влево и вновь вскочил на ноги, выставив перед собой клинок. И вовремя: на то место, где он только что стоял, обрушился могучий удар хвостом.

На мгновение человек и монстр замерли, буравя друг друга взглядами. Из пасти того, кто когда-то был Блармицем, вырывалось хриплое дыхание. Конан сосредоточенно молчал. Он понимал, что если проиграет эту битву, то мир уже ничто не спасет.

И вот чудовище, неуловимым движением скользнув вперед на кажущихся неуклюжими лапах, взмахнуло щупальцами и опутало лезвие меча, как арканом. Могучий рывок едва не вырвал оружие из рук киммерийца, но невероятным усилием он удержал его и резко дернул вниз. Острый, как бритва, клинок легко отсек склизкие щупальца – обрубки посыпались на пол. Монстр взвыл от боли и отшатнулся, но только на миг. Струи волшебного сияния тянулись к нему от Талисмана. Вновь просвистели щупальца, уцелевшие с другой стороны туловища, и стегнули киммерийца, точно плетьми. Удар отбросил его на колонну. Очередная волна фиолетового тумана накрыла его с головой.

Конан оказался на морском дне. В вечной тьме, среди колышущихся зеленоватых водорослей скользили светящиеся голубоватым холодным светом слепые рыбы. Непомерное давление сдавило грудь, соленый ледяной поток хлынул в легкие, вытесняя последний глоток воздуха, толща воды сковывала любое движение… Но он уже знал, что это всего лишь обман, и знал, как с ним бороться…

Когда он вновь открыл глаза, прогнав наваждение, чудовище, опутав его тело четырьмя оставшимися щупальцами и прижав к боку правую руку киммерийца – руку, в которой он держал меч,– уже нависло над ним, уже разинуло зловонную пасть, чтобы проглотить человека.

Извернувшись, Конан свободной рукой сшиб с головы твари серебряную корону, и та со звоном покатилась по полу. Сияние, словно освободившись от притягивающего его магнита, взметнулось к самому потолку, рванулось из стороны в сторону и втянулось внутрь Талисмана. Глаз Бога вспыхнул с новой силой.

Из зева монстра вырвался ужасающий оглушительный рев. Он выпустил киммерийца и, отвернувшись, потянулся к упавшей драгоценности. В то же мгновение Конан занес меч высоко над головой и по самую рукоять вонзил его в спину отвратительного чудовища. Бугристые мышцы вздулись под его потной кожей.

Чудовище взвыло еще оглушительнее и шумно рухнуло на выложенный мозаикой пол. Киммериец выдернул лезвие – из раны хлынула густая фосфоресцирующая жидкость – и вновь погрузил его в бившееся в конвульсиях тело.

Захрипев, монстр перевернулся на спину и уставился на человека помутневшими глазами.

«Как?..– прозвучал вдруг в мозгу Конана тихий голос Блармица.– Как тебе удалось?.. Ты, варвар, жалкий человечишка…»

– Так уж получается,– ответил северянин спокойно, хотя от усталости грудь его разрывалась и ныл каждый мускул,– что все чародеи, с которыми я встречался, рано или поздно оказываются мертвыми. Это судьба, так что не обессудь.

И он в третий, последний раз поднял меч.

«Нет, варвар, подожди! – взмолился голос.– Я знаю, ты благороден и справедлив! Будь же милостив к поверженному разве не я спас тебя и твою девочку в горах? Не я ли предупредил тебя о ловушках в призрачном городе? Не я вытащил тебя из трясины? Если б не я, ты бы вообще никогда не дошел до Гиль-Дорад! Ты бы погиб по дороге! нисхождения я прошу, Конан!..– Уловив, что киммериец колеблется, голос продолжил с большей убежденностью: – Помоги мне, не убивай меня! И вместе мы сможем править миром…»

Это была ошибка.

– Ты хороший ученик Даргорда,– усмехнулся Конан.– Говоришь его же словами. Ведь он предлагал мне то же самое!..

Он тряхнул гривой слипшихся от пота иссиня-черных волос, прогоняя магическое воздействие голоса, и опустил меч.

Лезвие со свистом рассекло плоть чудовища, некогда бывшего человеком. Тут же стих зловещий гул. Уродливая голова, разбрызгивая светящуюся жидкость, покатилась в сторону и замерла рядом с упавшей короной, у подножия пьедестала, на котором с прежней силой и яркостью сиял спасенный талисман Глаз Бога, торжествующим светом озаряя Алтарь Победы. Его победы!

Конан сел на пол и чуть слышно рассмеялся.