Текст книги "Конан и алтарь победы"

Автор книги: Грегори Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Вино? Яд?! – с трудом сквозь смех переспросил чародей.– Ой, не могу… Яд! Вино!

– Он спятил. От счастья,– констатировал Омигус.

Варвар не стал дожидаться конца припадка. И, подойдя, влепил Ловару пощечину. Помогло: тот сразу успокоился.

– Говори давай.

Чародей отдышался и уже спокойным голосом произнес:

– Прости меня за этот срыв, варвар… Просто я думал, что цель уже столь близка… В общем, так. Я читал в древних свитках, слышал, что такое возможно. Но подобное могущество встречалось лишь в давно прошедшие, великие времена. Вот уж не думал, что на свете по-прежнему существует сила, способная сотворить такое. Какая энергия! Какая мощь! Она может подарить ее повелителю мировое господство, власть над всем сущим…

– Что ты мелешь? – Конан с беспокойством заглянул в зажегшиеся сумасшедшим блеском глаза чародея.– Ты в себе? Ты можешь сказать, яд это или вино?

– Яд? Вино? Это ничего, варвар, ничего. Не знаю, поймешь ли ты и поймете ли вы все… Это пустота, воздух, мираж. Ясно? Этого ничего нет. Ни воды, ни беседки, ни города.

– Ну точно спятил! – воскликнул Омигус.

– Ты, жалкий актеришка, клоун! – В циркового мага впился полный презрения взгляд.– Занимайся своими фокусами, твое понимание дальше них не идет!

– А обо мне что скажешь? – без улыбки поинтересовался киммериец.

– Мы, варвар, связались с силой, против которой людям не устоять,– столь же гневно ответствовал чародей.– Человек против нее как сухой лист против ветра. Сила, которая по одной своей прихоти создает целый город из ничего, город, ничем не являющийся. Все, что вы вокруг видите, внушается вам извне. Этого бокала нет – вам кажется, что он есть. Этого вина тоже нет – вам внушают, что оно есть. Вы не пьете – вам кажется, что пьете. Не утоляете жажду и голод – вам кажется, что утоляете. И все должно кончиться тем, что вы умрете – в счастливом заблуждении. Уснете – и не хватит сил проснуться… Что ж, не самая плохая смерть! Так люди, выпив отвар черного лотоса, погружаются в мир прекрасных грез и не возвращаются оттуда, умирая со счастливой улыбкой на лице.

Повисла гнетущая тишина; все молчали, потрясенные словами чародея.

– Неправда,– наконец тихо сказала Луара.– Мы же не спим.

– Не спите. Но ничего вокруг на самом деле нет. На самом деле мы все еще в пустыне, среди барханов.

– Но мы же пьем, отдыхаем в тени, трогаем предметы, сидим на мягких подушках… Как так получается?

– Женщина, я не могу объяснить тебе как. Поверь, человек в руках этой Силы – игрушка, с которой она может сделать все, что хочет.

– Нам верить тебе на слово, колдун? – Конан стал зол и угрюм.

«Не доверяй тому, чего нет…»

– Я знаю, варвар, ты мне не веришь, хоть я и неоднократно… Ладно, не будем мелочиться. Я подумаю, как убедить вас. Как доказать. Подождите, посидите минутку тихо.– Ловар закрыл глаза и погрузился в раздумья.

Остальным ничего не оставалось, как только выжидать. Тем более что каждому было над чем поразмыслить.

Действительно, несмотря на то что без помощи Ловара они вряд ли добрались бы до этих мест, Конан по-прежнему не мог довериться ему полностью…

– Варвар,– чародей открыл глаза,– в тебе живет сильный дух. Ты сумеешь сделать то, что я скажу. Подойди, скажем, к колонне. Рукой или мечом ударь по ней со всей силы. Но прежде убеди себя, что ее нет. Поверь в это хотя бы на миг. Поверь, что твоя рука или меч не встретят сопротивления, пальцы не почувствуют боль от удара. Уверуй хотя бы на мгновение, что я сказал правду и вокруг один воздух. И, как вспыхнет в тебе эта вера, наноси удар. Но только тогда. И так убедишься…

– А ты сам? Не можешь?

– Я…– Ловар печально усмехнулся. Конан задал самый правильный вопрос, и он не мог ему соврать.– Моя воля в параличе. Поэтому я долго не мог проснуться. И не проснулся бы. Спасибо Ки-шон, знакомой с целительным искусством своей далекой родины, которое поистине сродни колдовству. Действующие на нас чары убийственнее всего для меня, чародея. Если сейчас я что-либо противопоставлю Силе, то сразу погружусь в забытье. Возможно, навечно.

– Опять это колдовское дерьмо! Когда умрет последний колдун, это будет самый счастливый день в моей жизни!..– взорвался Конан.– Ладно. Сделаю, как говоришь.

– Только не наноси удара без веры. Только когда увидишь перед собой – повторяю, хоть на полмига! – пустоту. Только тогда…

Киммериец поднялся с подушек, вытащил меч. Провел по лезвию пальцем. Подошел к колонне. Отвел меч назад. Замер. Спутники наблюдали за ним, боясь даже вздохнуть. Конан зажмурился. Открыл глаза. Черты лица его будто заострились. Затуманились небесного цвета глаза. Что он сейчас видел перед собой?

Конан был неподвижен, как изваяние. Изваяние полубога, готовящегося нанести удар.

Но вот в воздухе сверкнул металл. И меч оказался по ту сторону оставшейся невредимой колонны.

– Уф-ф…– Ловар обмяк и устало откинулся назад.– Ты все-таки сумел…

Варвар удивленно осматривал меч и колонну.

– Силы небесные! Кром! Обман!

Меч Конана снова взлетел вверх и обрушился на стол, но прошел сквозь него так же, как сквозь колонну, затем просвистел совсем низко над столом, но блюда и кувшины даже не звякнули. Луара заплакала в голос. Омигус подавленно молчал, Ки-шон сидела, прижавшись к нему, устремив незрячий взгляд в никуда.

– Придется уходить отсюда,– спокойно, будто ничего не случилось, продолжал Ловар.– Хоть и тяжело. Но ты знаешь, варвар, я бы посоветовал тебе попить этой водички. Да и сам напьюсь. Пусть лучше обманное утоление жажды, чем никакого. На какое-то время это принесет успокоение. Хоть и фальшивое….

– Что ж, тогда я охотнее выпью фальшивого вина, колдун… Скажи, кто создал все это, кто управляет, как ты говоришь, Силой?

– Не знаю, варвар. Если б знал…

* * *

Когда они, пройдя по пустым улицам, мимо домов, дворцов и храмов, мимо садов и фонтанов, вышли за открытые настежь ворота и, удалившись шагов на сто, оглянулись, то увидели, как, дрожа, тают в воздухе очертания городских стен, пропадают башни, делаются прозрачными и растворяются в колеблющемся мареве шпили и крыши. И скоро города-призрака не стало.

Глава пятнадцатая

Они все шли и шли. Конан нес Луару на руках. Пройдя шагов пятьсот, он бессильно опускался на песок. Ждал, пока их догонят Омигус и Ки-шон, помогающие друг другу, и то и дело падающий, но снова поднимающийся на ноги Ловар. Время перестало существовать.

Оставалось лишь ощущение последних выбираемых остатков жизни. Перед слепнущими глазами плыли желтые и красные круги. Рот и горло раздирала такая сухость, что даже было больно дышать. А главное, убывало желание сопротивляться, бороться за жизнь…

Темно-зеленая полоса вошла в их желто-красный кошмар, и они не сразу поняли, что она означает. А когда поняли, то не сразу поверили, что это не новое наваждение, подстерегающее их. А когда добрались, уже почти ползком, и припали, тогда только и осознали: ужасы пустыни остались позади.

* * *

Ибо пустыня обрывалась болотом, тянущимся в обе стороны насколько хватало глаз. За ним, лигах в двух, за грядой невысоких холмов угадывалась морская синева.

Пресная болотная жижа, несмотря на запах гнили и зеленоватый цвет, была для них вкуснее всех вин на свете. Омовение ею казалось несравненно блаженнее купания в мраморных бассейнах или горных реках. Жизнь возвращалась в их тела, а вера и надежда – в их души.

Захотелось есть. Выпотрошив сумки, путешественники обнаружили засохшие остатки мяса. Собрались в кружок, ели, размачивая пищу в воде. Еды едва хватило, чтобы притупить проснувшийся голод.

– Что дальше? – спросил Ловар у Конана.

– Непроходимых болот нет,– ответил киммериец.– Но сперва вволю отдохнем.

* * *

Они шли вдоль болота, растянувшись цепочкой, в поисках подходящего для перехода места, где полоса, разделяющая море и пустыню, была бы поуже.

День клонился к вечеру.

– Подождите! – вдруг призвал путников Ловар.

Те выжидающе повернули головы.

– Мне кажется,– сказал чародей,– в этом месте действие Силы немного слабее. Силу я чувствую постоянно. Сейчас вроде бы давление стало меньше.

– Вроде бы? – недоверчиво переспросил Конан.

– Мне надо сосредоточиться. Если все действительно так, как я говорю, то переходить болото надо здесь.

– Ну, сосредоточивайся. Ки-шон, Луара, Омигус, отдыхайте.

Ловар отошел в сторонку, сел на колени, обратившись лицом к морю. Ки-шон бродила по краю болота, отыскивая какую-то траву. Луара легла рядом с Конаном, положив голову ему на плечо. Омигус сидел, положив подбородок на скрещенные руки.

– Ты веришь, что мы все же найдем Гиль-Дорад? – спросила Луара.

– Обязательно найдем…

Подошла кхитаянка, выложила перед Луарой, Конаном и Омигусом собранную траву. Взяла в руку одно растение с длинным толстым стеблем и дланевидными листьями. Зубами оторвав лист, принялась жевать его. Перевязанная чистой материей культя беспомощно висела.

– Еда,– произнесла она.

– Ей знакома эта трава,– понял Омигус.– Наверное, у нее на родине растет такая – они ее едят. Конан, ты не боишься отравиться?

– Боюсь, циркач…

– Но уж больно есть хочется, да?

– Именно.

Конан протянул руку к траве. Листья оказались горькими и едкими, но голод перебили.

– Болото мы должны переходить здесь.– Над ними возвышалась мрачная фигура чародея.– Я вышел в магический астрал… Впрочем, вам не понять. В этом месте влияние противодействующей нам Силы несколько ослаблено. Она почти пропадает, образуя нечто вроде коридора. А по сторонам снова возрастает. Пересекать болото надо здесь.

– Завтра я приму решение,– помолчав, сообщил Конан.– А пока заночуем здесь.

Страх перед этой темной, поросшей травой жижей был велик: в болотных глубинах могло затаиться невесть что. Да и сами глубины, насколько они велики? Но как бы то ни было, надо идти в проклятые болота…

* * *

Очевидно, давным-давно море отступило вглубь, и оголившаяся, пропитанная влагой почва превратилась в зеленовато-коричневую кашу.

Болото оказалось неглубоким, как и полагал Конан – ведь до моря было рукой подать,– однако каждый шаг Давался путникам с превеликим трудом. Проваливаясь по пояс в зловонную жижу, они медленно, но упорно продвигались к ослепительно синей и такой манящей полоске моря. Полужидкая чавкающая масса упорно пыталась не пустить их, держала за ноги, стаскивала сапоги. Тучи мелких, отвратительно жужжащих насекомых кружили над ними, норовили залезть в глаза, в ноздри, в рот… и не было от них спасения, сколько люди ни размахивали руками, тщетно отгоняя назойливую мелкоту.

– Тут, должно быть, пиявок полно,– брезгливо проговорил цирковой маг, заметив, как, потревоженная людским вторжением, в чахлую траву, покрывающую редкие кочки стремительно уползает змейка.

– Спасибо, Омигус,– с отвращением откликнулась Луара.– Ты всегда найдешь, как поддержать друзей!

– Ничего-ничего,– попытался успокоить ее Конан.– Осталось совсем немного. Через часик будем у моря… искупаемся…

И, словно разбуженная неосторожными словами циркача, появилась пиявка – но вовсе не такая, какую они предполагали увидеть.

В пятидесяти шагах от них болотная жижа вдруг всколыхнулась – так закипает вода в гигантском котле, затем разошлась в стороны, словно раздвигаемая руками великана, и из образовавшейся бреши с оглушительным чмоканьем вылетело оно – исполинских размеров, серо-зеленое лоснящееся создание, шагов двадцать длиной, толщиной в два обхвата.

Ни конечностей, ни головы, ни глаз, ни носа у него было – просто уродливая, изломанная в трех суставах колбаса, увенчанная круглой розовой склизкой пастью с тремя частоколами мелких, но очень острых зубов. И пасть эта жадно открывалась и закрывалась.

Бьется ли в чудище жизнь, стало ясно, когда оно сделало глубокий, явственно слышимый вдох и из его прожорливой пасти вырвалась мощная струя смрадного воздуха.

Бестия покачивалась над ними и, казалось, выбирала, с кого начать завтрак. Над болотом поднялся доселе невидимый хрящеватый хвост с шипом на конце. Блестели на солнце зубы-иглы.

– Бежим! – крикнул киммериец.– Обратно к пустыне! Разбегайтесь в стороны!..

Но было поздно.

Вытянув себя из болота на всю свою длину, тварь метнулась вперед и с шумом, подняв тучу брызг, шлепнулась в грязь. Людей спасло только чудо – она промахнулась на несколько локтей. На убегающих путников обрушился дождь грязи. Однако чудовище тут же поднялось и вновь бросилось в атаку. Предательская жижа сковывала движение, каждый шаг давался ценой неимоверных усилий.

– Давай, колдуй! Где же твоя магия?! – крикнул на ходу Конан.

– Это опять… та сила… варвар… Огромная мощь…– ответил уже вконец запыхавшийся чародей.

– Быстрее! Шевелитесь! В пустыню! Там она нас не достанет! – Киммериец остановился, вытаскивая из ножен меч. «Жаль, наточить не успел»,– подумал он и двинулся навстречу скользкой уродине.

Конан прикинул длину прыжка этой дряни и, когда та оказалась от него в одном броске, резко отпрыгнул.

Тварь пролетела мимо, но – этого Конан не предвидел – выбросила в его сторону хрящеватый шипастый хвост.

Северянин стоял не очень удачно, и единственное, что смог сделать, это отбить летящий в грудь, похожий на коготь хищной птицы шип, но избежать удара хвоста он все же не сумел.

Варвара отбросило в отвратительную жижу. До крови ободрало кожу. Он попытался вскочить на ноги… однако твердой почвы под собой не обнаружил. Он угодил в яму, до краев наполненную грязью, и его неудержимо тянуло вниз, ко дну. Конан бессильно застонал, положил меч поперек краев ямы и попытался вытянуть себя из ловушки. Ничего не получилось: болото не намеревалось выпускать человека из своих объятий. Вот зеленая жижа уже скрыла его по грудь, вот достигла горла, подобралась к носу…

Болотная тварь не напала на него, а продолжила преследование оставленных Конаном людей.

Почти никто из них не заметил, что их предводитель попал в западню.

* * *

Никто не заметил, что отстал и Омигус. Вернее, он остановился. Повернулся лицом к надвигающейся твари. Рванул с плеча сумку.

Во все стороны полетели всевозможные вещи, ее наполнявшие. Наконец фальшивый маг нашел, что искал – небольшой поцарапанный пузырек, заткнутый деревянной пробкой, и выцветший мешочек. Он боялся, что пробка глубоко засела в горлышке и он провозится с ней непозволительно долго, или же что пробка окажется с изъяном, а внутрь мешка попала влага… Но боги, которым он когда-то поклонялся, в этот день и час, как видно, снизошли к своему запутавшемуся чаду. Затычка без труда выскочила из пузырька, а порошок в мешочке сохранил свой резкий сладковатый запах, что говорило о его полной пригодности. Теперь достаточно лишь насыпать его в пузырек, добавить немного воды, любой, пусть даже грязной, и – дело сделано.

До этого момента Омигус не отрывал глаз от флакончика – боялся испугаться жуткой твари. Но не выдержал, поднял голову. Огромная, заслоняющая полнеба громада была шагах в пятнадцати от него.

«Эх, сейчас бы глоточек холодного осветленного»,– подумал он. Руки его предательски дрожали, перехватило дыхание… Пронзительный крик кхитаянки «Оми! Оми!» остановил Луару и Ки-шон. Оглянувшись, они увидели мага и налетающую на него пиявку. Циркача поглотила гигантская пасть.

– А-а-а! – вырвалось из груди Ки-шон, и, доселе почти невозмутимая, кхитаянка без чувств упала в грязь.

* * *

Конан тоже увидел, как чудовище догнало Омигуса, но ничего не мог поделать. Выругавшись вполголоса, он яростно завозился в оковах трясины, но стало только хуже: густая, с отвратительным запахом гуща накрыла его с головой.

* * *

Порошок просыпался мимо, но и внутрь какая-то его часть все же попала. «Хватит, должно быть»,– как заклинание пробормотал Омигус. Он зачерпнул пригоршню мутной водицы и вдруг почувствовал, как все вокруг потемнело. Его подхватило с земли, он обо что-то ударился, над головой пронеслись какие-то желтоватые зубья. Рука с водой сама по себе накрыла горлышко пузырька. «Успел,– мелькнуло у него в голове, когда он услышал знакомое шипение: во флакончике пробуждалась адская смесь. Теперь он мог умереть спокойно.– Жаль, что я так не добрался до тамошних кабачков… Пропустите, ребята, по стаканчику за мое здоровье в Гиль…» И тьма поглотила его.

* * *

Почувствовав, как некая могущественная сила ухватила его за ворот и резко рванула вверх, Конан решил было, что это Кром пришел за ним, дабы отвести в свою Долину Теней – в царство мертвых. Таинственная сила тянула и тянула его, и вот наконец Конан, жадно хватая ртом воздух, вылетел на поверхность и навзничь рухнул в жухлую траву.

С ног до головы перепачканный зеленой болотной жижей, со всклокоченными волосами, но довольно улыбающийся, над ним стоял чародей Ловар.

– Смотри-ка, варвар,– радостно сообщил он.– Я во второй раз буквально за волосы вытаскиваю тебя из лап смерти!

* * *

То, что произошло, заставило людей содрогнуться от омерзения. Заглотившая Омигуса тварь разинула пасть, изготовившись к очередному прыжку, но так и застыла. Из отверстия, утыканного сверкающими кинжалообразными зубами, повалил дым. Звук, похожий на писк щенка, Которому сжали пальцами горло, но усиленный тысячекратно, вынудил всех заткнуть уши. Чудовище задрожало, его телу пошли волдыри. Потом они лопнули, и в спине бестии образовалась огромная дыра, из которой ударил столб огня.

Пламя пожирало тварь теперь не только изнутри, но и снаружи. Тошнотворный запах, перекрывающий даже зловоние болот, ударил в ноздри. Луару вырвало, а пришедшая в себя Ки-шон чуть было вновь не потеряла сознание.

Вскоре все было кончено. Болотного монстра не стало. Он сгорел.

Конан и Ловар добрались до девушек.

Никем не замеченная ухмылка исказила на секунду лицо чародея.

– Циркачу и впрямь удавались фокусы с огнем,– пробурчал он себе под нос.

Но северянин услышал. Резко развернулся, сгреб Ловара за грудки, притянул к себе:

– А почему тебе, колдунишка, ничего не удается? Может, ты в сговоре с кем-то, кто насылает на нас всякую дрянь? Отвечай, сын шлюхи, или я удавлю тебя!..

Северянина охватил гнев. Чтобы вышибить дух из чародея, хватит всего одного удара, и Конан с трудом сдерживался, чтобы не стукнуть его. Однако волшебник без испуга и волнения, даже чуть насмешливо смотрел киммерийцу в глаза.

– Конечно, варвар. Конечно, я в сговоре с теми силами, что препятствуют нам. И конечно, не я вытаскивал тебя и девушку из пропасти, не я бок о бок с вами дрался с «живым морозом», не я только что в очередной раз спас тебе жизнь. Поэтому можешь смело удавить меня, а потом со спокойной душой отправляться дальше. Давай же, варвар, будь мужественным! Убей злого чародея!..

Конан, подумав, нехотя разжал ладонь. Ловар оправил на себе одежду и столь же невозмутимо продолжал:

– И все же я отвечу тебе. Я – маг. Я могу многое, но не все. Например, я не могу противостоять силе, в сотни раз превышающей мою. И чем ближе мы к источнику этой силы, тем беспомощнее я перед ней. Хуже того. Если я попытаюсь противодействовать Силе и ее порождениям на магическом уровне, то мои чары, я знаю, обернутся против меня же самого. И против вас.

– Да будьте вы прокляты, мерзкие колдовские отродья! – с горечью прокричал киммериец.– Сила, мощь, энергия – только и умеете, что долдонить про эту дрянь! Омигус оказался лучшим магом, чем ты…

Ловар только пожал плечами.

А Конан склонился над рыдающей кхитаянкой, возле которой сидела, обняв ее за плечи, заплаканная Луара.

– Ки-шон,– тихо проговорил он, нимало не заботясь, поймет ли его девушка,– нам надо идти. Омигус был славным малым… но его уже не вернуть. Нужно идти дальше. Море совсем рядом. Там мы отдохнем…

Глава шестнадцатая

От моря болото отделяла узкая цепь холмов. Скалистый берег покрывал отторгнутый морем хлам: рыбьи кости, тростник и водоросли, плывун и белые от соли какие-то обломки. Со стороны болота росли странные деревья – со стелющимися меж камнями, стремящимися к вершине гряды стволами.

Путники смотрели сверху на раскинувшийся перед ними величественный простор. Волны рассыпались на мириады бирюзовых брызг, ударяясь о протянувшуюся насколько хватает глаз преграду, взбивали у подножий скал и валунов желтую пену. Соленый ветер играл и спутанными волосами путников.

– Море…– произнесла шепотом Луара.– Я о нем раньше только слышала… Вот оно какое!

– Нам ничего не остается,– задумчиво проговорил Ловар,– как обойти его слева или справа. Если верить составителям карт мира, то, скорее всего, мы видим перед собой море Вилайет. Значит, нужно идти налево, ибо, двигаясь берегом направо, мы будем приближаться к цивилизованным землям. Где страны Гиль-Дорад быть не может. А по левую руку лежат нехоженые земли. Вот там…

– Мы идем направо,– твердо сказал Конан.

– Почему? – удивился колдун.

– Нюх варвара мне подсказывает. Кто против – пускай идет налево, вперед, назад… куда хочет.– И, пресекая дальнейшие разговоры, киммериец двинулся в путь.– Луара, Ки-шон, после отдохнем. Не отставайте!

Ловар пожал плечами и последовал за остальными.

В памяти Конана, когда они только взобрались на вершину каменистой гряды и попали под свежий ветер и чарующее великолепие открывшейся панорамы моря, сами собой всплыли слова принцессы Ливии: «И у кораблей бывают кладбища». Корабли… Значит, она говорила о море, размышлял Конан, о том, что надо плыть через него, а не огибать по берегу. А прежде – отыскать корабль. Что разумнее делать ближе к обитаемым землям, ближе к водам, где ходят мореплаватели. То есть надо идти направо.

* * *

Они еще не успели устать от лавирования между камнями, от их острых граней, причиняющих боль ступням, и от ходьбы без привала, когда перед ними внезапно открылась укромно спрятавшаяся за надежными скалистыми стенами небольшая бухта. Широкая песчаная отмель между морем и грядой, в этом месте отступившей, как бы изогнувшись в сторону от воды, была усеяна обломками кораблей, выброшенных стихией на этот пустынный берег… Выброшенных на бесславное гниение…

– И у кораблей бывают кладбища…

– Что? – переспросил Ловар.

– Я спускаюсь вниз, колдун, вот что. Поищем, где это легче сделать.

Спуск по отвесной каменистой стене не представлял большого труда для Конана, чье детство прошло в горах Киммерии. Пальцы рук и ног сами отыскивали упоры, тело прилипало к скале, будто срастаясь с ней. И вот он уже спрыгнул на песок и машет рукой оставшимся наверху.

* * *

Киммериец задумчиво бродил среди уже истлевших и еще не тронутых гниением остовов кораблей, среди совсем разбитых и имеющих всего одну-две пробоины морских судов. Он разглядывал обломки мачт и весел, порванные паруса, останки корабельной утвари и товаров, что перевозили в трюмах.

Он нашел несколько обрывков канатов, связал их и захватив с собой, полез вверх по тому же склону.

Наблюдение за спуском, потом за подъемом Конана стоило Луаре искусанных до крови губ, исцарапанных в волнении ладоней и истерзанного сердца, переставшего бешено колотиться только тогда, когда ее возлюбленный вновь оказался рядом.

– Насколько я понимаю,– сказал варвар, присаживаясь на скинутую с плеча бухту каната,– до этих мест еще никто и никогда не доплывал, и до вод, по которым ходят хоть какие-нибудь суда, весьма не близко. Из какого же далека нагнало сюда эту рухлядь?

– Какая разница? – пробормотал Ловар.

– Да, в общем, никакой. Похоже, с тех пор как люди научились плавать по воде, все разбитые корабли приносит только сюда. Кстати, есть почти целые посудины. Одна-две пробоины, не больше. Заделал – и у тебя целый корабль. Хотите, у каждого из нас будет по собственной галере?

– Неужели ты собираешься починить корабль, варвар?

– Можно. Но у нас не хватит сил спихнуть его в воду. Мы сделаем по-другому. Я приметил большую лодку. Почти целую. Так, одна ерундовая дыра. Вот на ней мы и поплывем.

– В море? На лодке? – изумился Ловар.– Как? Куда? Это же мальчишество!

– Повторяю: можешь оставаться. Я знаю, нам надо поступать именно так. Луара, ты мне веришь?

– Да, Конан, я тебе верю. И больше меня об этом не спрашивай. И Ки-шон не спрашивай – она, как и я, пойдет с тобой до конца. Куда скажешь.

– Тогда спускаемся.

Киммериец легко вскочил на ноги, поднял бухту. Спустившись по пологому склону, ведущему к болоту, выбрал одно из стелющихся меж камней деревьев, наиболее близко подобравшееся к вершине, привязал к нему конец каната.

Другой конец сбросил со стороны склона, смотрящего на море. По длине хватило как раз – упавший вниз канат не доставал до берегового песка лишь на половину человеческого роста.

Варвар спустился первым, упираясь ногами в скалу, одной рукой скользя по обжигающей ладонь толстой корабельной веревке, другой крепко прижимая к себе покалеченную кхитаянку. Следом за ними самостоятельно спустились Луара и Ловар.

Выбранная киммерийцем для морского путешествия лодка была шагов пятнадцать в длину и два в ширину, с высокими бортами, с небольшой мачтой и двумя деревянными уключинами (хотя весел поблизости не наблюдалось); в днище ее зияла дыра размером с ладонь.

Но сначала они выкупались и очистили одежду от засохшей, но по-прежнему вонючей грязи. Луара осторожно сняла повязку с изуродованной руки Ки-шон. Присев около девушек, Конан внимательно осмотрел шрам, с внутренним содроганием ожидая увидеть отвратительные черные пятна, означающие, что болотная грязь попала на незажившую рану и началось заражение крови. Однако рана уже затянулось розовой здоровой кожей; варвар осторожно коснулся ее пальцами и вопросительно взглянул на кхитаянку.

– Больно?

– Очень чесаться.

Он вздохнул, поднялся с колен и сообщил:

– Ну, будем считать, обошлось. Хотя я и не понимаю… Ладно. Пора превращаться в моряков.

* * *

Они взялись за дело: Конан приступил к починке лодки, Луара и Ки-шон отправились на розыски или целого паруса, если таковой найдется, или обрывков парусов, которые можно будет сшить в большое полотнище, смастерив иглы из острых рыбьих костей и надергав нитей из неистлевшей материи; Ловар был отряжен собирать яйца гнездившихся в корабельных останках птиц, встревожено круживших над головами людей. Волшебнику также поручили наполнить фляги пресной водой, которая сочилась по скалам, собираясь в иных местах в тонкие струи.

Близился вечер. Конан заделал пробоину. Походив по корабельному кладбищу, подобрал два одинаковых весла и отнес их к месту предстоящего отплытия. Еще он отыскал в нагромождениях мертвого дерева длинное, толстое, упру, гое бревно, верно служившее некогда мачтой большого корабля. И, действуя им как рычагом, попробовал сдвинуть лодку к воде. Мышцы рук, ног и живота вздувались в неимоверном напряжении, бревно-рычаг угрожающе трещало, но тяжелая и такая неподатливая на суше морская посудина сдавалась и, скрипя днищем по песку, медленно продвигалась к набегающим на берег волнам.

Конан устал от поединка с лодкой, но выиграл его: их небольшой корабль лежал наполовину в воде; утренний прилив поможет оторвать его от суши.

Был готов и парус, сшитый из разномастных кусков. Сверху и снизу к нему прикрепили брусья – они послужат реями.

Роясь в корабельном мусоре, девушки наткнулись на пустой бочонок и вместе с Ловаром наполнили его пресной водой. Чародей набрал птичьих яиц, наловил крабов и ближе к вечеру, разведя костер, взялся за приготовление пищи. Последним к ярко полыхающему костру подсел киммериец.

– На этом погосте встречается не только труха.– Варвар бросил на песок большие круглые монеты.– Там целый сундук этого добра.

Увидев деньги, Ки-шон лишь брезгливо передернула плечами, а Луара и Ловар взяли по одному кругляшку с отчеканенным на них профилем.

– Золото,– определил чародей.– Надпись на монете указывает, что они туранские.

И тут в Луаре проснулась дочь трактирщика.

– Слушайте, ведь если монет много, значит, это целое состояние! – с жаром произнесла она.– Кто знает, что нас ждет дальше? Может быть, потребуется опять что-нибудь покупать у дикарей… А может, мы попадем в цивилизованную страну, где нам опять-таки понадобятся деньги, чтобы заплатить за ночлег, за пищу… Давайте заберем этот сундучок с собой, а?

– Нет,– ответил Конан.– Нам неизвестна судьба этого золота. Оно могло послужить причиной гибели людей, перевозивших его. А погубив один раз, оно может погубить и во второй. На золоте часто лежит проклятие.

Ты прав, варвар.– Ловар кинул монету обратно на песок.– Если нам что и нужно, так это побольше воды, еды – хотя бы этих чертовых яиц и крабов – да снисхождение богов и сил, повелевающих ветрами и морскими волнами. Киммериец потянулся.

– Спать хочу, мочи нет. Видать, стар я уже для таких передряг. Поесть бы да сразу упасть…

– Так в чем же дело?

– Место хоть и кажется спокойным, но дежурить будем. Мало ли что…

– Ложись. Я первым подежурю.

Ки-шон метнула на Ловара полный недоверия взгляд; Конан заметил это и усмехнулся подозрительности кхитаянки.

– Хорошо,– сказал он.– Так и сделаем. Разбуди меня часика через четыре.

– Мне эта бухта кажется обителью тишины и безопасности.– Луара перебрасывала из ладошки в ладошку испекшееся яйцо.– По-моему, мы первые, кто вспугнул здешних птиц.

– Хотелось бы верить,– произнес киммериец.

Так и оказалось. Ночь прошла без происшествий.

С первыми лучами рассвета начался прилив. Дежурившая в этот час Ки-шон растолкала Конана, тот поднял остальных. В лодку, уже качавшуюся на волнах, путники перенесли пожитки, еду и бочонок с водой. Установили весла. Подняли парус.

– Что ж… Пора,– возвестил киммериец.

Он оттолкнул маленькое судно на более глубокое место, помог девушкам и Ловару перебраться через его высокие борта. Затем сам подтянулся на руках и перебросил могучее тело в лодку.

Большими, резкими гребками Конан погнал кораблик в открытое море.

И вот позади – узкие ворота бухты, образованные забравшимися в море скалами, и уже едва различимая кромка берега странной гавани. Впереди – неизвестность. А под ними – пучина, неведомо что таящая в своих глубинах…

Немного погодя Конан убрал весла, ибо ветер наполнил парус, и их судно самостоятельно заскользило по волнам.

– Пока северо-восточный, попутный,– заметил киммериец.– И море спокойное.

– И вообще,– кривая ухмылка исказила лицо колдуна,– что-то чересчур удачно начинается наше морское путешествие.

– Все в руках богов, колдун.

– Твоя правда, варвар.– Он открыл было рот, намереваясь спросить, надеется ли Конан с помощью одного лишь переменчивого ветра достичь другого берега, но промолчал. Ловар верно подметил – все складывалось наилучшим образом: дул желанный ветер, водную гладь нарушала лишь легкая рябь, солнце украшало чистое, не предвещающее штормовых бед небо. Путешественникам оставалось только наслаждаться морской прогулкой. Солнце прошло зенит, начало медленный, неуклонный путь к закату.

– Мне нравится плавать по морям,– веселился киммериец.– Вот брошу все и уйду в пираты…