Текст книги "По стопам Господа"

Автор книги: Грег Айлс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Воспринять мою концепцию было чрезвычайно трудно: тут как бы змея заглатывала собственный хвост и выворачивалась наизнанку.

– Сознание просто выскользнет из своего умирающего «тела», как вы мигрировали из тела смертного Година в машину, – сказал я. – Сознание покинет материю и энергию. Уйдет из пространства и времени.

– Куда?

– Для этого «куда» у меня нет имени.

– Тогда просто опишите его.

Я снова посмотрел на часы, и мое сердце заколотилось.

– Я не могу сосредоточиться на разговоре… Где ракеты?

– Забудьте о них. Это мои заботы. Заканчивайте рассказ.

– Я не в силах чинно беседовать в таких условиях!

– Ваши слова могут спасти миллионы жизней. Молчание – гарантия того, что взрывы произойдут.

Я провел ладонью по мокрому от пота лбу. Меня подташнивало от напряжения.

– Итак, вы сказали, что перед гибелью материи и энергии сознание мигрирует куда-то и таким образом выживет. Куда же оно мигрирует из времени и пространства?

Я торопливо искал слова, чтобы описать увиденное и прочувствованное в моей иерусалимской коме.

– В молодости я услышал коан дзэна, который мне очень понравился и запомнился. Раньше я не догадывался, что именно меня в нем так чарует. Теперь знаю.

– Какой именно коан?

– «Все вещи возвращаются к Одному. Но к чему возвращается Одно?»

– Очень поэтично. Тем не менее, я не знаю никаких эмпирических фактов, на основе которых можно предложить хотя бы гипотетический ответ на данный вопрос. Что останется, когда исчезнет материя и энергия?

– Одни называют этот остаток Богом. Другие – иначе.

– Подобный ответ удовлетворить не может!

Я закрыл глаза и вдруг на секунду ощутил себя в одном из своих первых снов – парализованный некто в непроглядной тьме наблюдает вспышку: рождение Вселенной.

– У меня есть более детальный ответ – для вас, а может, и для всех нас…

Лазеры в сфере вдруг словно взбесились. Лучиков было так много и они появлялись так густо, что черный шар заполыхал ярким синим светом. Чтобы уберечь глаза, мне пришлось отвернуться.

– Минутку, профессор. У меня неотложные серьезные дела, а вас я хочу выслушать со всем вниманием, ни на что не отвлекаясь.

Я невольно попятился от черной сферы. Только бы генерал Бауэр не вздумал прямо сейчас нанести электромагнитный удар!

* * *

Рейчел вцепилась в край овального стола так, что суставы побелели. Ее глаза неотрывно следили за экраном, где на карте высвечивались красные траектории ракет. Дуги тех, что летели к Белым Пескам и к Вашингтону, горели ровно. Эти ракеты, по словам генерала Бауэра, были в срединной фазе полета, то есть мчались в безвоздушном пространстве со скоростью пятнадцать тысяч миль в час. Но экранная траектория третьей ракеты, миновав Нью-Джерси и Делавэр, зловеще мигала, удлиняясь над атлантическим побережьем в сторону Виргинии. Помигивание означало, что ракета уже в атмосфере и выходит на цель.

– Мы в области допустимой погрешности, – объявил оператор. – Теоретически ракета должна детонировать над Норфолком через две минуты, хотя взрыв может произойти в любой момент.

Сенатор Джексон мрачно смотрел с экрана, который показывал бомбоубежище в форте Джордж-Мид. У него было измученное лицо и потухшие глаза.

– У Теннанта ничего не получилось, генерал, – мрачно сказал он. – Ваш бомбардировщик в заданном районе. Думаю, пришло время нанести электромагнитный удар.

Генерал Бауэр напрягся. На сенатора он не смотрел, все его внимание было сосредоточено на экране ПВО.

– Сенатор, вот что я подумал. Если мы произведем запланированный взрыв «Вулкана» сразу же после того, как ракеты войдут в атмосферу, электромагнитный импульс может вырубить их систему управления. А если повезет, и систему детонации.

В сердце Рейчел вспыхнула надежда. До сих пор она не вслушивалась в профессиональные разговоры за столом: погрешности орбиты, электромагнитные импульсы и прочее. Все это было для нее темным лесом. Но когда стало понятно, что межконтинентальная баллистическая ракета летит прямиком на их головы, Рейчел начала слушать во все уши, стараясь понять каждое слово. Хорст Бауэр ей решительно не нравился. Но в деле спасения их жизней его идея казалась Рейчел куда более перспективной, чем метафизические усилия страдающего галлюцинациями пациента, в которого она имела несчастье влюбиться. «Тринити», разумеется, мог прийти в восторг от видений Дэвида, но вряд ли этот лирический вздор подвигнет машину на милосердие. Палача можно на минуту отвлечь анекдотом, а потом он все равно опустит топор!

– Какова вероятность успеха? – спросил сенатор Джексон.

– Высокая, – ответил генерал Бауэр. – Однако у нас серьезная проблема. Ракета, которая летит на Норфолк, уже в последней стадии полета. А ракеты на Вашингтон и Белые Пески еще в космосе и войдут в атмосферу минут через пятнадцать. Электромагнитным импульсом мы можем сбить или первую, или две последние. Все три никак не получится. Надо выбирать.

– Вашингтон – наш и ваш приоритет, генерал, – сказал сенатор Джексон. – Вы должны сохранить жизнь президента и максимального количества членов правительства. Даже если при этом придется позволить взорваться первой ракете.

Рейчел в ужасе закрыла глаза. Они собираются пожертвовать частью штата Виргиния! Как буднично решается судьба миллионов людей. Двумя фразами!

– Вас понял, сэр, – кивнул генерал Бауэр. – Капрал, выведите мне на экран спутниковое изображение района Норфолка и залива Хэмптон-Родз.

– Есть, сэр.

На одном из вспомогательных экранов появилось спутниковое изображение ночной береговой линии. Что это берег океана, Рейчел угадала просто: левая сторона экрана была полна огоньков разной формы и размера, а правую сплошь затягивала непроглядная чернота. Темная дыра среди самой яркой группы огней на севере была, очевидно, Чесапикским заливом.

Рейчел однажды ездила в Норфолк на какую-то медицинскую конференцию, прихватив с собой мужа и сына. Она помнила, как они обедали в ресторанчике на берегу залива…

Наверное, сейчас в Норфолке за тем же столиком, за которым она сидела когда-то, беззаботные люди о чем-то беззаботно болтают, едят, смеются… И не ведают, что грядет самое яркое солнце в их жизни, которое истребит все живое на тысячи миль вокруг…

Генерал Бауэр подошел к оператору, который следил за информацией, получаемой от компьютеров Объединенного командования ПВО.

– Есть у нас прямая связь с "Архангелом"?

– Да, сэр.

– Держите канал открытым.

Рейчел неотрывно смотрела на экран с данными из штаба ПВО. Красная дуга, которая показывала траекторию ракеты, теперь истерично мигала. Зато на другом экране, правее, передаваемое спутником изображение было умиротворяюще спокойным – как виды с космического челнока, которые в сочельник показывают в прямом телеэфире.

Совершенно невообразимо, что через несколько секунд на экране разверзнется ад…

Экран ослепительно полыхнул фотовспышкой: Господь сделал для своего архива прощальный снимок Норфолка.

Группы огоньков стали гаснуть одна за другой.

– Боже правый… – громко прошептал кто-то.

Вместо Норфолка осталась зияющая тьма.

– Генерал, – сказал один из операторов, – разрешите доложить.

– Докладывай, – хрипло произнес генерал Бауэр.

– ПВО только что зафиксировала ядерный взрыв в районе Норфолка.

Оцепенелая Рейчел безмолвно молилась за души погибших и умирающих.

– Рядом, капрал? Или прямо над городом?

– Согласно координатам, в двенадцати милях к востоку от береговой линии. Примерно в тридцати милях от Норфолка.

Генерал Бауэр выпрямился. В его глазах появилась надежда.

– А точно ли в воздухе рвануло?

– Секунду, сэр. По оценке компьютера, взрыв или на поверхности океана, или под водой, на небольшой глубине.

– Ох уж эти хваленые русские инженеры! – радостно закричал генерал. – Вот тот самый прокол, на который вы надеялись, сенатор!

– Что все это значит, генерал? – спросил сенатор Джексон. – Объясните поскорее!

– Чтобы разрушительное действие было максимальным, ядерный заряд должен детонировать над объектом. Из-за погрешности в расчетах ракета взорвалась в двенадцати милях от города и в океане. Некомпетентность российских программистов только что спасла жизни двум миллионам американцев!

Однако всеобщее облегчение в кризисном штабе длилось недолго.

– А что с двумя оставшимися ракетами? – спросил сенатор Джексон, возвращая всех к страшной реальности.

Рейчел перевела взгляд на экран. Две красные линии уже пересекли Канаду. Одна из них двигалась на юго-восток через Гудзонский залив, другая преодолевала хребет Скалистых гор.

– Капрал, – спросил генерал Бауэр, – когда ракеты два и три войдут в заключительную фазу полета?

– Через четырнадцать минут, сэр.

– Соедините меня с "Архангелом".

– Есть, сэр.

В громкоговорителе раздались треск помех и болтовня в кабине самолета. Генерал Бауэр наклонился над столом оператора и заговорил в микрофон:

– "Архангел", это «Габриель». Приготовьтесь выполнить шесть один семь четыре по моему приказу. Как поняли?

В ответ прозвучало бесстрастное:

– Вас понял, «Габриель». Готов выполнить шесть один семь четыре по вашему приказу.

Генерал Бауэр изучал траектории ракет на экране.

– Приказ последует приблизительно через пятнадцать минут.

– Вас понял. Через пятнадцать минут.

Генерал Бауэр повернулся к овальному столу. Теперь у него был деловито-уверенный вид.

– Внимание всем присутствующим! – бодро начал он. – Через пятнадцать минут электричество в здании погаснет. Все компьютеры вырубятся. Однако в то же время и «Тринити» отключится и не сможет больше управлять российскими ракетами. Прошу сохранять спокойствие.

– А почему вы уверены, что компьютеры-сообщники находятся на территории США? – спросил Маккаскелл.

– Я и не уверен. Но даже если они где-то в Азии или у черта на рогах, «Тринити» должен отдать им приказ по каким-то линиям связи. А всякая связь будет мгновенно нарушена электромагнитным импульсом.

Рейчел почти забыла о существовании Рави Нара, однако теперь невролог вскочил и заговорил дрожащим голосом:

– Генерал, при всем уважении к вашему плану мы сидим тут как дураки и ждем непонятно чего! А через несколько минут здесь шарахнет ядерная бомба и от нас даже мокрого места не останется! В вашем распоряжении есть самолеты и вертолеты. Весь излишний персонал можно и нужно немедленно эвакуировать!

– А вы, надо думать, принадлежите к излишнему персоналу, да? – усмехнулся генерал Бауэр.

– Я имею в виду прежде всего женщин.

– Так я вам и поверил! – пробормотал генерал Бауэр и добавил громко и уверенно: – Садитесь, профессор Нара. Все будет в порядке, успокойтесь!

– Смотрите, смотрите! – воскликнул Джон Скоу, в ужасе указывая на экран справа от того, что передавал картинку сенатского комитета во главе с Джексоном. – О Боже, Боже…

Взгляд Рейчел проследовал за пальцем Скоу. Справа налево, как строка новостей на Си-эн-эн, по экрану медленно ползли синие буквы:

У Теннанта ничего не получилось, генерал. Ваш бомбардировщик в заданном районе. Думаю, пришло время нанести электромагнитный удар.

– Что это значит? – растерянно спросил Маккаскелл, читая бегущую строку.

Скоу громко прошептал:

– "Тринити" взломал наши коды. Он нас слышит. И теперь издевается над нами!

«Тринити» взломал наши коды. Он нас слышит. И теперь издевается над нами!

– «Габриель» вызывает «Архангела»! – закричал генерал Бауэр, в бешенстве хватая микрофон. – Выполняйте! Приказываю: выполняйте немедленно!

Командир «В-52» затребовал условный код для подтверждения приказа, и вдруг в громкоговорителе раздался второй, взволнованный голос. Он кричал что-то об отказе всех бортовых инструментов.

Связь прервалась.

– Что произошло? – озадаченно спросил Маккаскелл. – Запустили они «Вулкан» или нет?

– "Габриель" вызывает «Архангела»! – заорал генерал Бауэр. – Отвечайте!

Оператор с другого пульта обратился к генералу:

– Сэр, они вас не слышат.

Бауэр резко повернул голову к говорившему.

– В чем дело?

– "Архангел" падает. С ним нет никакой связи. Ни на каких частотах.

– Откуда вам известно?

– Я подключен к аэропорту Канзас-Сити. Бортовой радиомаяк «Архангела» исчез с экрана локаторов двадцать секунд назад. А пилоты самолета авиакомпании «Дельта» сообщили, что видели в небе огни очень большого самолета в штопоре.

Недоверчиво хмурясь, генерал Бауэр спросил оператора:

– Что, черт возьми, случилось?

– Не знаю, сэр.

Другой оператор сдернул с головы наушники и доложил:

– Генерал, наши спутники зафиксировали направленный луч частиц высокой энергии в сторону последних координат "Архангела".

– Что за луч?

– Направленный луч частиц высокой энергии, – терпеливо повторил оператор. – Лазер.

– Откуда?

– Из космоса.

– Из космоса?

– Так точно, сэр. Очевидно, его сбил военный спутник.

– Генерал Бауэр! – сердито приказал сенатор Джексон. – Доложите, что у вас там происходит!

– "Архангел", судя по всему, сбит.

– Что значит «сбит»? Кто мог его сбить в центре США?

– Не знаю кто. Зато примерно представляю как. С помощью оружия, которое, по моему мнению, было только в стадии разработки.

– Чье оружие? Российское?

– У русских ничего подобного нет, сэр. Очевидно, наши военно-воздушные силы уже реализовали какие-то элементы системы «Осирис». Это только прототип будущей антиракетной системы, но он, похоже, и сейчас достаточно силен, раз смог спалить радиоэлектронику «В-52». Выходит, это оружие теперь под контролем "Тринити".

– А успели они выпустить "Вулкан"?

– Сомневаюсь, сэр. Им не хватило буквально нескольких секунд. «Тринити» точно подгадал. Очевидно, наши коды он взломал уже довольно давно. И тщательно следил за всем, что мы делали.

– Но, генерал…

– Послушайте меня, сенатор! – процедил генерал Бауэр, нервы которого наконец начали сдавать. – Через небольшой промежуток времени все здесь присутствующие будут мертвы. Вам придется действовать самостоятельно. В Белых Песках выживут лишь те, кто во Вместилище. А потом и от Вашингтона ничего не останется.

Джексон в отчаянии оглядел своих коллег-сенаторов и опять повернулся к генералу Бауэру.

– Вы можете каким-либо образом прорваться во Вместилище?

– Без разрешения компьютера – никак.

– Посмотрите на экран! – крикнула Рейчел, сама испугавшись пронзительности своего голоса.

"Тринити" посылал сообщение кризисному штабу:

Я ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛ. ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ИГНОРИРОВАЛИ. ТЕПЕРЬ ПОЖИНАЙТЕ ПЛОДЫ СВОЕГО НЕПОВИНОВЕНИЯ. УЧИТЕСЬ МЕНЯ БОЯТЬСЯ.

Рейчел с ужасом смотрела на экран ПВО. Красные дуги, показывающие курс ракет, летящих к Белым Пескам и Вашингтону, зловеще помигивали.

– Оператор, печатайте, что я говорю! – закричал Маккаскелл.

– Подчиняйтесь! – приказал генерал Бауэр.

– Мы совершили ошибку, – сказал Маккаскелл, стараясь справиться с дрожью в голосе. – Вы не должны наказывать миллионы людей за ошибку нескольких неверно информированных человек!

Как только слова Маккаскелла были переданы «Тринити», тут же появился ответ:

МОЕ ДЕЛО СТОРОНА. ЭТИ ЖИЗНИ БЫЛИ В ВАШИХ РУКАХ, РАВНО КАК И ВАШИ СОБСТВЕННЫЕ. ВЫ ПОСТАВИЛИ ИХ НА КОН И ПРОИГРАЛИ. ЧЕГО И СЛЕДОВАЛО ОЖИДАТЬ. ДИТЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИГРАЕТ С ОГНЕМ, ПОКА НЕ ОБОЖЖЕТСЯ.

Генерал Бауэр отвернулся от экрана и медленно пошел к своему стулу. Рейчел с ужасом поняла, что генерал больше не верит в победу. На его лице прочитывалась усталая обреченность.

– Генерал, – сказал сенатор Джексон, – есть варианты?

Бауэр впервые посмотрел на свою дочь, сидящую в дальнем конце овального стола. Гели все это время наблюдала за ним затаив дыхание, словно увлеченная зрительница на театральном представлении великой трагедии.

– Никаких вариантов больше нет. – Генерал тяжело опустился на стул.

Рави Нара вскочил с дикими глазами.

– Генерал, вы должны потребовать, чтобы компьютер разрешил нам войти во Вместилище! Питер Годин был моим другом. Он впустит нас!

– Вы, дружочек, пытались Година убить, – спокойно осадил его Бауэр. – Чего ради он вас теперь пощадит?

– Я его упрошу! У него душа не каменная!

– У него нынче душа похуже каменной – электронная, – сказал генерал и усталым жестом велел солдатам унять Рави Нара.

– Мы не должны умереть! – кричал Нара, вырываясь. – Бога ради, сделайте что-нибудь!

Невролог был в таком состоянии, что даже двое солдат не смогли сразу с ним справиться. Но тут в два прыжка подскочила Гели Бауэр. Она словно будто с ленцой неторопливо взяла Нара за шею, опрокинула на пол, затем перекатила на живот и прижала коленом к бетону. Охранники мгновенно стянули его запястья шнуром и вывели из ангара. Генерал Бауэр одобрительно кивнул Гели.

– Генерал, – произнес сенатор Джексон, – с этими двумя последними ракетами надо что-то сделать. Предлагайте любые меры – мы все одобрим!

– Увы, сенатор. Теперь все в руках профессора Теннанта.

Глава 43

В полном шоке я стоял перед черной сферой и смотрел на демонстрационный экран, который появился из-под щитка в основании «Тринити». Взрыв бомбы создал в океане глубокий кратер диаметром в полмили, и я не сомневался, что гигантская волна цунами скоро накроет береговую линию Виргинии. Пока атомный гриб поднимался все выше и выше, часть моего сознания пыталась убедить меня, что я вижу испытательный взрыв на каком-нибудь пустынном Тихоокеанском атолле, а не дыру в океане в считанных милях от одного из крупнейших американских городов. Мозг отказывался верить в очевидное.

Я оторвал взгляд от экрана и полностью сосредоточился на синих лучиках, постреливающих в черной сфере.

– Вы должны немедленно уничтожить последние две ракеты, – решительно сказал я.

– Ничто меня к этому не побуждает.

– Сколько до взрывов?

– Двадцать две минуты.

А я исходил из того, что до следующих взрывов считанные секунды!

– То есть… вы запустили эти две ракеты нарочно!

– Верно.

– Какой вам смысл множить количество убитых? Вы уже более чем достаточно показали, на что способны!

– Из-за того, что ракета взорвалась раньше и не там, где следует, жертв окажется относительно мало.

– Неужели для того, чтобы убедить всех в вашем могуществе, вам непременно нужно убить миллионы людей?

– На этот вопрос история отвечает утвердительно. До людей доходит только тогда, когда их хорошенько звезданут промеж глаз. В Хиросиме и Нагасаки погибло двести тысяч человек. И урок прочно запал в память.

– Но вы же убьете миллионы!

– Что такое несколько миллионов для планеты, население которой больше семи миллиардов! К тому же приносить в жертву какую-то часть населения ради блага или спасения остальных – хоть и нелепая, но освященная веками традиция.

– Вы делаете это не для того, чтобы спасти людей. Вы губите миллионы, чтобы миллиарды напугать и поработить!

– Это вопрос перспективы, профессор. Имей вы возможность взглянуть на дело моими глазами, вы бы не стали меня упрекать.

Я отчаянно подыскивал убедительные аргументы, чтобы заставить «Тринити» одуматься и смилостивиться. Его логике нужно противопоставить другую логику. Однако в голову ничего не приходило…

– Если вы уничтожите все американское правительство, – сказал я, – то вы сами себе навредите: в стране начнется повальная паника с непредсказуемыми последствиями.

– Зато американцы хорошо прочувствуют, что наступила новая эпоха и возврата назад уже не будет.

Я молча ловил ртом воздух. Отчаяние парализовало работу мозга. В более спокойной обстановке я бы нашел тысячу аргументов и имел бы какой-то шанс, но теперь… теперь у меня был лишь один выход.

– Если вы позволите ракетам взорваться, – сказал я, – вы больше не услышите от меня ни слова о моих иерусалимских открытиях!

Компьютер секунд пять молчал. А для него пять секунд – это как минимум пять наших минут. Наконец «Тринити» сказал:

– Вы надеетесь шантажом заставить меня выполнить ваше требование?

– По-моему, знать то, что знаю я, вам куда полезнее, чем учинить два бессмысленных ядерных взрыва.

– Почему?

– Да потому что и вашему знанию есть предел! Наука способна заглянуть в историю Вселенной вплоть до первых миллиардных долей секунды после Большого взрыва. Но не дальше. Наука способна заглянуть на миллиарды лет вперед, едва ли не до самого конца Вселенной. Но не дальше. И только мне известно, что было и будет за пределами познаваемого наукой.

В ответ «Тринити» синтезировал веселый смех.

– Какой вы самоуверенный, профессор Теннант! Много о себе воображаете! Однако я думаю, что и мне, да и вам самому, если по совести, совершенно очевидно: ваши видения почти наверняка всего лишь вдохновенное творчество вашего мозга. Ваш собственный психиатр считает вас параноиком, а то и шизофреником.

– Так зачем же вы тратите свое драгоценное время, слушая параноика, а то и шизофреника?

Сфера молчала.

– Вы с таким вниманием меня слушаете, потому что практически вся сумма человеческого знания была загружена в вашу память… а вы по-прежнему ощущаете в себе пустоту и неудовлетворенность! И вожделенные ответы – у меня. Словом, я опять убедительно прошу вас: пожалуйста, уничтожьте эти дьявольские ракеты!

– Пусть ракеты вас не пугают. Вместилище построено так, что его разрушит только прямое попадание ядерного заряда. И от радиации оно надежно защищено. Вы переживете и взрыв, и радиацию.

– Я беспокоюсь в первую очередь не о себе!

– Бросьте. Какое вам дело до совершенно незнакомых людей?

Я задавался вопросом, не успел ли "Питер Годин" окончательно превратиться в бесстрастное цифровое существо. Тогда попытка достучаться до его сердца обречена на провал. Впрочем, само выражение "достучаться до сердца" в этой ситуации казалось гротескным!

– У меня действительно нет близких людей в Белых Песках. Кроме одной женщины в кризисном штабе. Она однажды спасла мне жизнь. Нет, вру. Возможно, уже несколько раз. Она поверила в меня и помогала искать правду. Я не хочу, чтобы она погибла.

– Давайте лучше продолжим нашу дискуссию.

– Нет. Я люблю эту женщину. Остаток своей жизни – сколько уж мне уготовано судьбой – я хочу провести с ней.

– Боюсь, этот остаток очень мал.

Я в отчаянии закрыл глаза. Более убедительных слов не находилось.

– Хотите, чтобы профессор Вайс выжила, – досказывайте мне свою историю, и побыстрее!

* * *

Кризисный штаб

– Что будем делать теперь, генерал? – спросил сенатор Джексон.

– Здесь мы можем одно – срочно убраться, – ответил генерал Бауэр и повернулся к присутствующим. – Сейчас я уйду – организовать воздушную эвакуацию. Прошу всех оставаться на своих местах. Скоро вернусь.

Он быстро пошел к выходу, но на прощание многозначительно посмотрел на Ивэна Маккаскелла и Джона Скоу и легким кивком головы, почти одним движением бровей, пригласил их следовать за ним.

Как только дверь ангара закрылась, Гели Бауэр пересела на стул рядом с Рейчел. Та пыталась не смотреть на ужасный шрам на щеке Гели, но взгляд так и тянуло к этим зловещим буграм. Было заметно, что Гели свой шрам носила надменно, как орден за доблесть.

– Послушайте, – сказала Гели, – я до сих пор не понимаю: Теннант сумасшедший или нет?

Рейчел ответила не задумываясь:

– Честно говоря, сама не знаю.

– С Израилем он ловко придумал. Если б вы не рванули в Иерусалим, я бы вас в Штатах нашла непременно!

Гели была права. Рейчел теперь понимала, что «безумное» решение Дэвида следовать за своими видениями увело их с линии огня в тот момент, когда ничто иное спасти уже не могло. Рейчел не сомневалась, что Гели Бауэр нашла бы их. Землю бы рыла, но нашла. От такой не уйдешь!

– Бежали, бежали, – с усталым вздохом сказала Рейчел, – и прибежали. Помирать на задворках мира.

На губах у Гели появилась кривая улыбка.

– Время исповедоваться, да?

– На мне вины нет, и признаваться мне не в чем. А вам? Это вы убили Эндрю Филдинга?

Гели быстро осмотрелась, не слушает ли кто. Потом тихо сказала:

– Да.

Гели напоминала Рейчел девочку, зачарованную собственной жестокостью.

– Как женщина способна делать то, что делаете вы? У вас безмерный запас злости, да?

Гели коснулись рукой бинтов на шее.

– И как вы догадались? – иронически хмыкнула она.

Рейчел выдержала ее насмешливо-холодный взгляд.

– Злость была в вас и до того, как я вас ранила.

– Играете со мной в психиатра?

– Я и есть психиатр.

Гели горько рассмеялась.

– Мой первый психоаналитик совратил меня, когда мне было четырнадцать. Правда, последней посмеялась я. Довела гада до самоубийства.

– А какие у вас отношения с отцом? Он производит впечатление настоящего монстра. Близнец профессора Стрейнджлава.[16]16
  Доктор Стрейнджлав – герой фильма Стенли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или как я научился не волноваться и полюбил бомбу» – безумный нацистский ученый на службе у президента США.


[Закрыть]

– Знали бы вы, насколько вы близки к истине!

Рейчел могла только предполагать, какие тайные страдания произвели на свет это чудовище в юбке.

– Что-то темное лежит между вами и отцом… – осторожно начала она.

– Нет, нет, – сказала Гели. – Это не то, что вы думаете. Просто обычный ад генеральской семьи.

– Вы ненавидите его – и одновременно хотите соответствовать всем его ожиданиям, быть предметом его гордости. Это очень нездорово.

Ироническая улыбка исчезла с губ Гели.

– Вы любите Теннанта? – вдруг спросила она.

– Да, люблю.

– И тогда будете любить, если он окажется клиническим сумасшедшим?

– И тогда буду любить.

– Это очень нездорово.

Обе женщины невесело рассмеялись.

– Ну вот, – сказала Гели, – вам ли не понимать моих сложностей с отцом! – Она бессознательно терла указательным пальцем по большому – как заядлый курильщик в тоске по сигарете. – Кто, кстати, убил моего сотрудника в доме Теннанта? Вы или профессор?

Впервые в сердце Рейчел шевельнулось некоторое сочувствие.

– Почему вас это интересует? Вы друг друга любили, да?

– Трахались иногда.

– Зачем вы хотите всем казаться такой… стальной?

Гели сердито вскинула одну бровь. Похоже, она уже жалела о том, что на несколько секунд "рассиропилась".

– А отчего это вы так охотно беседуете со мной, профессор Вайс?

– Прощупываю, насколько вы опасны.

– То есть пытаетесь понять, зачем я здесь: по долгу службы или поквитаться с вами двоими?

– Практически угадали.

Холодная улыбка вернулась на лицо Гели.

– Возможно, поквитаться с вами и есть мой служебный долг. Еще вопросы будут?

Рейчел почти неслышно прошептала:

– Ваш отец действительно собирается нас эвакуировать?

Глаза Гели загадочно сверкнули.

– А вы смекалистей, чем я думала. Я зря заблуждалась на ваш счет.

* * *

Одеревенев от страха и вперив глаза в темное небо, Рави Нара сидел на песке возле ангара, в котором находился кризисный штаб. В Белых Песках не было помещения для заключенных под стражу. Солдаты просто приковали его наручниками к флагштоку.

По словам генерала, на них упадет нейтронная бомба. Как медик, Рави во всех подробностях знал, что такое смерть от радиации. Обычная термоядерная бомба по-своему гуманнее. А может, повезет и генерал ошибается: это действительно термоядерная бомба…

Из круга отупляющих мыслей его вырвал звук открывающейся двери. Из ангара вышел генерал Бауэр, лающим голосом отдавая какие-то приказы по рации. За ним следовали Джон Скоу и руководитель президентской администрации.

Все трое отошли метров на пятнадцать от двери и остановились. Очевидно, в темноте они не заметили неподвижного Рави у флагштока.

– Я уповаю на то, что у вас все-таки есть какой-то план спасения страны, генерал, – сказал Ивэн Маккаскелл. – Даже если вы эвакуируете людей из Белых Песков, миллионам вашингтонцев от этого лучше не станет.

– План есть. И думаю, не у меня одного. Скоу, что скажете? Появились какие-нибудь свежие мысли?

Аэнбэшник кивнул:

– Мы можем прикончить "Тринити".

– Как?

– Надо изолировать его от Интернета. И ему конец.

– Говорите быстрее!

– Когда Годин умер, у компьютера был аварийный отказ – и тут же стартовали российские ракеты. Причина и следствие, так?

Генерал Бауэр кивнул.

– "Тринити", вне сомнения, посылает в Интернет какой-то постоянный сигнал, который дает знать компьютерам-сообщникам, что с ним все в порядке. Когда Годин умер и «Тринити» временно вышел из строя, тайный сигнал поступать перестал. И компьютеры-сообщники тут же занялись возмездием: стали поднимать в воздух российские ракеты. Если нам удастся вычленить этот скрытый сигнал "все в порядке" из всего того, что «Тринити» передает в Интернет, мы наверняка сможем его скопировать. Затем все уже просто. По тем же линиям связи, которые использует «Тринити», мы сами начнем передавать сигнал "все в порядке", а «Тринити» отключим. «Тринити» будет мертв, но его компьютеры, запрограммированные на акты возмездия, попросту не будут об этом знать.

– И сколько времени вам понадобится, чтобы вычленить сигнал?

– Не знаю. Прямой мониторинг каналов связи «Тринити» тут же обнаружит. Поэтому к кабелю подключиться нельзя, придется снимать информацию, не прикасаясь к нему. При дистанционном съеме неизбежно будут искажения. Человеческий голос таким методом разобрать легко, а вот сигнал для компьютеров – штука хитрая и неуловимая. Мы можем принять его за случайные помехи. Или случайные помехи за этот сигнал. Тут без интенсивного анализа не обойтись.

– Я задал простой вопрос: сколько времени вам нужно?

Аэнбэшник пожал плечами:

– Дело удачи. Можно справиться за десять минут. А можно провозиться десять дней.

– Тупиковый вариант. Пока вы будете возиться, и мы, и вашингтонцы простимся с жизнью.

В небе раздался шум вертолета.

Маккаскелл запрокинул голову.

– Вертолет за нами, чтобы эвакуировать? – спросил Маккаскелл.

– Нет. Только за вами, – ответил генерал.

У Маккаскелла удивленно взлетели брови.

– Почему?

– С электромагнитным ударом мы потерпели неудачу, – «Тринити» нас подслушал. Хотя план сам по себе был хороший.

– У вас еще один бомбардировщик в воздухе?

– Он нам не нужен. У нас более чем достаточно межконтинентальных баллистических ракет в канзасских кукурузных полях. Высоты, нужной для взрыва и создания электромагнитного импульса, любая из них достигнет за триста секунд.

– Это пять минут, – заметил Скоу. – По меркам «Тринити» – целая вечность. К тому же он обнаружит запуск в первые же секунды после старта.

Генерал Бауэр утвердительно кивнул.

– А мы заранее сообщим «Тринити», что производим запуск. Скажем, что президенту для политического выживания абсолютно необходимо нанести по России ответный удар – акт возмездия за взрыв у берега Виргинии. Сразу же после взлета ракеты перенацелим ее с океана на Москву, пусть «Тринити» проследит за нашими дистанционными приказами ракетному компьютеру. Но как только ракета достигнет нужной высоты… Бум! Электромагнитный импульс.

Скоу просиял.

– Может получиться!

– Без президента у нас нет никакой возможности запустить МБР, – сказал Маккаскелл.

– Разумеется. Вот пусть президент и отдаст команду! Ядерный кейс при нем, начальники штабов в одном помещении с президентом. Они знают, на какой высоте необходимо взорвать ракету, и в нужное время отдадут мгновенный приказ бортовому компьютеру.

– Но они же все под наблюдением у "Тринити"!

Вертолет быстро снижался. Рави мечтал, что винтокрылый ангел унесет его из этой смертельной ловушки, однако теперь шум двигателя в небе не радовал его. Эта железная птица была предвестницей войны, а не спасения.