Текст книги "Заложники страха"

Автор книги: Грег Айлс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Между нами все кончено, – сказала Лорел. – Она твоя жена. Я просто предположила…

Дэнни покачал головой:

– Нет. А ты?

– Нет, – солгала Лорел, ненавидя себя за вранье. Она боялась, что правда даст ему предлог вернуться в постель к Старлетт. К тому же стоит признаться в том, что она спала с Уорреном хотя бы дважды (как, собственно, оно и было), – и ее беременность станет для Дэнни кошмаром сомнений.

Дэнни окинул ее пристальным взглядом. Затем, будто прочитав ее мысли, – Уоррену это почти никогда не удавалось, – сделал именно то, о чем она мечтала: подошел к ней и крепко обнял. Вдыхая знакомый запах, Лорел, как всегда, поразилась силе рук Дэнни. Он приподнял ее, и Лорел почувствовала, что оттаивает в его объятиях и тепло проникает внутрь. Она сжимала в кулаке листок из блокнота, понимая, что сунуть его в карман Дэнни не удастся. Вот он ее отпустит, и тогда она погладит его по заду, как часто делала раньше, а потом незаметно положит смятый бумажный квадратик ему в задний карман. Позже она пошлет Дэнни сообщение и попросит, чтобы он туда заглянул.

– Я скучаю… Господи, как же я без тебя скучаю! – сбивчиво шептал ей на ухо Дэнни, но она ощущала только жаркое колыхание воздуха, от которого по всему телу пробежала волна возбуждения. Когда Дэнни опускал Лорел на пол, то крепко прижался бедром к ее лобку, и она затрепетала. Теперь стоит Дэнни засунуть руку ей за пояс – и она потечет. Лорел уже хотела направить ладонь Дэнни к себе в брюки, как вдруг увидела тень, мелькнувшую за дверным окном, словно кто-то заглянул в класс и отпрянул. Лорел схватила руку Дэнни и отвела от своего живота.

– Продолжай обнимать меня. – сказала она ему. – Ты – родитель в расстроенных чувствах.

– Что? – простонал он.

– Кто-то стоит под дверью. Думаю, нас заметили.

Тело Дэнни обмякло, и Лорел похлопала его по спине, как будто утешая. Затем она отодвинулась, заверив Дэнни, что со временем все получится и Майкл достигнет значительных успехов до конца учебного года. Дэнни смотрел на нее, как влюбленный подросток, совершенно не слыша слов, а только впитывая взглядом каждую частичку ее существа.

– Я люблю тебя, – тихо проговорил он. – Все время думаю только о тебе. Каждый день пролетаю над вашим домом, только бы тебя увидеть.

– Знаю.

За прошедшие пять недель она несколько раз видела, как самолетик «сессна», на котором он давал летные уроки, кружил над Авалоном. И не могла сдержать радости, несмотря на все свои клятвы позабыть Дэнни.

– Прошу тебя, замолчи.

– Хочу, чтобы ты знала. У нас со Старлетт нет ничего общего, кроме детей.

Лорел ответила с жестокой прямолинейностью:

– А какой в этом смысл? Если ты не вразумишь свою жену, можешь снова спать с ней. Больше мы с тобой обниматься не будем, и это мое последнее слово.

Он угрюмо кивнул.

– Дэнни! – окликнула его Лорел, вспомнив, что не отдала ему записку.

– Что?

Она двинулась к нему, но чье-то лицо заглянуло в окошко, в этот раз уже не прячась. Оно принадлежало Энн Майер, матери Карла Майера, ребенка с серьезными проявлениями синдрома нарушения внимания. Энн с нескрываемым любопытством уставилась на Дэнни.

– К черту ее, – прошептал Дэнни, становясь между Лорел и дверью. – Что ты хотела сказать?

– Ничего. Не беспокойся.

– Что-то важное. Я чувствую.

Лорел махнула рукой миссис Майер, и дверь незамедлительно отворилась.

– С Майклом все будет в порядке, майор Макдэвит, – сказала Лорел, обратившись к Дэнни по званию, чтобы отдалиться от него.

– Спасибо, миссис Шилдс, – ответил тот с ноткой покорности в голосе. – Извините, что я так расклеился.

– Ничего страшного. Детей, нуждающихся в специальном обучении, растить очень тяжело. Особенно для отцов.

Миссис Майер ободряюще кивнула Дэнни; по крайней мере, теперь ей стала понятна сцена, невольной свидетельницей которой она оказалась.

– До свидания, – произнесла Лорел, а затем повернулась к миссис Майер и повела ее к круглому столу, даже не глядя в сторону Дэнни, когда тот выходил из класса.

– У него все в порядке? – поинтересовалась миссис Майер, глаза ее горели от желания услышать подробности.

– Будет.

– Господи, да он же сам не свой! Похоже, что-то его здорово подкосило.

Лорел нахмурилась:

– Полагаю, ему бы не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал об этом.

– Что вы, конечно, нет! Не волнуйтесь, я никому не скажу. Просто я очень удивилась, только и всего.

– Почему?

– Ну, муж говорил мне, что майор Макдэвит уничтожил десятки террористов из «Аль-Каиды», когда воевал в Афганистане. Он летал с отрядом коммандос или вроде того. И в газете об этом писали.

Лорел знала – кое в чем местная легенда не обманывала, но, в общем, была сильно преувеличена.

– Я все-таки думаю, что он спас больше людей, чем убил, миссис Майер.

Взгляд женщины оживился.

– Неужели? Он вам сам рассказывал?

Лорел вытащила из стопки личное дело Карла Майера.

– Нет. Прошлым летом майор Макдэвит учил моего мужа пилотировать самолет. Он не любит рассказывать о своем военном прошлом, но Уоррен кое-что у него выпытал.

– Понятно, – сказала миссис Майер. Слово «муж» ее успокоило, а может, разочаровало. Было ясно как божий день: ей кажется вполне естественным, что Лорел и Дэнни проводят время наедине.

Лорел чувствовала то же самое.

Глава 4

Лорел проводила уже седьмую встречу, как вдруг у нее потемнело в глазах. Сосредоточенное лицо сидящей напротив родительницы поплыло, словно их разделял не стол, а несколько метров дымящегося асфальта. Очертания предметов стали нечеткими, а в центре поля зрения появилось слепое пятно, похожее на туннель сквозь окружающий мир.

– О Господи, – пробормотала она, не веря себе самой. – Нет, только не это!

Лорел солгала Диане Риверз, сказав, что у нее начинается мигрень, и точно накаркала. Кровяные сосуды уже расширяются, сдавливая черепные нервы, мешая видеть. Совсем скоро окончания нейронов выделят биологически активные вещества, и она скорчится от невыносимой боли.

– Что случилось? – испугалась Ребекка Линтон, женщина лет пятидесяти, мать девочки с легкой умственной отсталостью. – Лорел, вам плохо?

«Может, это из-за беременности?» – подумала Лорел. Она читала, что у некоторых беременных мигрень усиливается во время первого триместра, зато у других наступает улучшение. «Наверное, я чересчур разнервничалась, узнав, что в довершение всего забеременела». Впрочем, какая разница? Не важно, что именно вызвало мигрень – просто ее предвестники появились сразу же после положительного результата теста на беременность, и теперь Лорел казалось, будто бы ее преследуют адские фурии, дабы покарать за прегрешения. К горлу подкатила тошнота. Очередной предвестник приступа – или ее вызвал страх перед мучительной болью, которая вот-вот скрутит Лорел? Вдруг рядом с правым ухом миссис Линтон вспыхнул фейерверк разноцветных искр.

– Боже! – выдохнула Лорел, прижимая к глазнице кулак.

– Вы же вся мокрая! – воскликнула миссис Линтон. – Приливы, да? Вы, конечно, еще слишком молоды, но когда меня в жар бросает, я так же себя чувствую!

Лорел стиснула край стола, пытаясь осмыслить ситуацию. В лучшем случае до начала приступа у нее есть сорок пять минут. В худшем – пятнадцать. Вполне достаточно, чтобы пристроить детей и вернуться домой, в темную тишину спальни.

– Боюсь, на этом нам придется закончить.

– Ничего страшного. Может, вам помочь?

– Вы не могли бы подождать здесь следующего родителя и передать, что мне пришлось уйти? У меня вот-вот начнется мигрень.

– Конечно, передам, голубушка. Кто следующий?

Лорел заглянула в расписание. Слепое пятно, круглое, словно яблочко мишени, закрывало середину листка.

– Миссис Бремер.

– Идите домой, милая. Я позвоню Мэри-Лу. Мы, мамочки, теперь как одна семья.

– Огромное спасибо! – поблагодарила Лорел, радуясь отзывчивости женщин-южанок. – Приступы у меня нечастые, но очень тяжелые.

– Не надо лишних слов. Бегите же, бегите!

Лорел подхватила сумку, ноутбук и поспешила через двор к зданию начальной школы. Предупредила секретаря, что ей необходимо уйти, затем подошла к кабинету Дианы Риверз и заглянула в открытую дверь. Двадцать девять третьеклассников как по команде повернулись. Диана, которая сидела за столом, поняла, что Лорел плохо, едва бросив на нее взгляд. Она встала и, озабоченно хмурясь, вышла в коридор.

– Тебе хуже?

– Намного. Ты не завезешь моих ребятишек домой после школы?

– Конечно. Мне как раз по пути.

Лорел благодарно стиснула ладонь Дианы и направилась к двери в конце коридора. Она шла по подъездной аллее к машине, когда с площадки позади школы – там играли дети, с родителями которых Лорел беседовала сегодня – ее окликнула помощница. Эрин Сазерленд, местная девушка чуть старше двадцати, училась на педагогическом факультете Университета Южного Миссисипи. Лорел не хотела останавливаться – если ученики ее заметят, то наверняка побегут к ней, – но Эрин бросилась к забору, размахивая руками, и потому Лорел подошла ближе и выдавила улыбку.

– Здравствуй, Эрин. Что-то случилось?

– Хочу вам кое-что рассказать. Сегодня утром приходил майор Макдэвит и сидел здесь со своим сыном. Я ему разрешила – ведь вы друзья, к тому же он столько сделал для детишек.

Лорел устало кивнула и почти сразу же согнулась от накатившей тошноты.

– Дело в том, – продолжила девушка, – что он был очень расстроен. Мне показалось, он даже плакал. И Майкл тоже.

Лорел знала – Дэнни сильно переживает, но слезы совершенно не вязались с его характером. Она окинула взглядом площадку, разыскивая Майкла. Маленький темноволосый мальчуган сидел один на неподвижных качелях, вытянув руки и раскачиваясь всем телом – вправо-влево, вправо-влево.

– Майор Макдэвит что-нибудь сказа!?

– Нет, я подошла и спросила, что с ним, а он только махнул рукой, чтобы я уходила. Ну, знаете, вроде как «не лезь не в свое дело».

– А потом он ушел?

Эрин кивнула, словно опасаясь, что Лорел ее отругает. Лорел хотела успокоить девушку, но в этот миг в левом кармане завибрировал сотовый. Поначалу она не обратила на него внимания, ведь Дэнни так давно не присылал ей сообщений. Вдруг до нее дошло: в левом кармане – телефон-двойник, а легальную «Моторолу» она положила в правый. Второй сотовый был зарегистрирован на имя друга Дэнни, и Дэнни оплачивал счета наличными. Дэнни тоже носил с собой два мобильника, чтобы Старлетт не узнала о его разговорах с Лорел. Сообщение могло быть только от Дэнни.

Лорел похлопала Эрин по руке, затем развернулась и зашагала к «акуре», на ходу откидывая крышку «Моторолы». Эсэмэска гласила: «Извини за сегодняшнее. Прошу, позвони. Стар уехала в Батон-Руж на целый день».

Лорел закрыла телефон, ничего не ответив, села в машину и выехала на шоссе. Перед ее мысленным взором стояла картина – неподвижные качели, а на них Майкл, раскачивающийся из стороны в сторону. Лорел ощутила острое чувство материнской вины, когда отгоняла этот образ прочь. Нужно было заехать к Уоррену в клинику, за инъекцией имитрекса, но меньше всего Лорел хотелось видеть мужа. Он почти никогда не замечал, злится ли она или расстроена, но нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, что сегодня Лорел практически на грани нервного срыва. Кроме того, она была уверена, что коробочка со всем необходимым для укола все еще хранится дома, в недрах Уорреновского шкафчика с лекарствами.

Только… только еще нужно разобраться с эсэмэской от Дэнни. Гордость советовала не отвечать на послание, но Лорел мечтала о нем больше месяца. Наконец-то оно пришло. Дэнни хочет, чтобы она ответила прямо сейчас, ждет в своем уютном старом кипарисовом доме, который находится на участке в пятьдесят акров в самом конце Дирфилд-роуд – меньше чем в пяти милях отсюда. Именно там они проводили вдвоем большую часть времени, если не считать парочки поездок на всю ночь прошлым летом. Старлетт часто уезжала из городка, обычно она отправлялась на автомобиле в Батон-Руж – походить по шикарным магазинам или сделать прическу и маникюр в «настоящем» салоне. Благодаря ее дорогим привычкам у Дэнни и Лорел в прошлом году было множество часов, чтобы лучше узнать друг друга: они наслаждались длинными послеобеденными прогулками, вместе купались, ездили на лошадях и даже летали, а не встречались урывками для торопливого секса где-нибудь в тесном и неудобном месте.

Соблазн свернуть на Двадцать четвертое шоссе был велик. Нужно только ответить на сообщение – и Дэнни будет ждать на полянке, которую расчистил в лесу специально для нее. Полянка, якобы для «кормежки оленей», представляла собой круглую просеку среди деревьев, заросшую высоким клевером. В этом душистом зеленом озере Лорел часто лежала в объятиях Дэнни и смотрела, как по небу плывут облака. На полянку вели небольшие ворота в изгороди из колючей проволоки, окаймляющей Дирфилд-роуд. Дэнни дал ей ключ, который она прятала во внутреннем кармане сумки, но Дэнни всегда открывал замок перед ее приездом, так что Лорел могла проехать через ворота без остановки. Полминуты – и она рядом с Дэнни, который ждал ее на квадроцикле, чтобы отвезти в дом.

Иногда Лорел, сидя сзади Дэнни, расстегивала ему ширинку и засовывала туда руку, пока квадроцикл катил по тропинке. В непогоду Дэнни разрешал ей сесть за руль и ладонями поддерживал ее груди, когда четырехколесник подпрыгивал на глубоких выбоинах, словно трактор на рядках хлопкового поля. Если она была в настроении, Дэнни всю дорогу нежно обводил ее соски пальцами, и к тому времени, когда машина останавливалась у дома, Лорел изнемогала от желания.

Лорел остановилась у светофора и поерзала на сиденье. После пяти недель без Дэнни внизу живота ныло и тянуло, секс с Уорреном не помогал. Сейчас, на перекрестке, она чувствовала себя как герой стихотворения Роберта Фроста,[3]3
  Роберт Фрост (1874–1964) – американский поэт, четырежды лауреат Пулитцеровской премии. В стихотворении «Другая дорога» автор аллегорически говорит о выборе, определяющем жизненный путь.


[Закрыть] которому предстояло выбрать одну тропинку из двух: за левым поворотом ее ждал дом, правая же дорога привела бы ее к владениям Дэнни. Перед глазами Лорел плыли круги, но ей безумно хотелось повернуть направо. Может, два или три мощных оргазма спасут ее от мигрени. Но что ждет ее после? Она снова завязнет в отношениях с человеком, который никогда не бросит жену, или, скорее, сына. В любом случае результат один – Лорел останется второсортным представителем женской половины рода человеческого.

Лорел повернула налево и дала полный газ, думая только об инъекции имитрекса. Она приближалась к недавно застроенному величественному Авалону – кварталу, где жили сливки общества Атенс-Пойнт, – и ее поразила идиллическая похожесть владений: ухоженные газоны, океан розовых азалий, магнолии, растущие в нужных местах, кирпичные изгороди, ворота из кованого железа и особняки в колониальном стиле, словно вырезанные формочкой для печенья. В каждом доме были антикварные шкафы, высококлассные охотничьи винтовки с оптическим прицелом и телевизоры с плоским экраном – в общем, все, что только могли приобрести в кредит обитатели района. Многие покупки совершались для того, чтобы отвлечь владельцев от неудачных браков на разных стадиях разложения – так по крайней мере казалось Лорел, которая из разговоров в учительской знала подноготную каждого семейства.

Она свернула на свою улицу, Лайонесс-драйв, как вдруг чувства возобладали над гордостью. Лорел вытащила телефон-двойник и, не отрывая взгляд от дороги, набрала сообщение. Целый год она столько раз отправляла Дэнни эсэмэски, что могла набирать их вслепую, ничуть не хуже любой школьницы.

Она написала: «Буду через полчаса».

Двигаясь со всей скоростью, которую позволяли «лежачие полицейские» на дороге, Лорел сунула «Моторолу» в карман. Ей срочно требовалась инъекция имитрекса, но так же сильно ей нужен был Дэнни. Лорел представила, как они занимаются любовью, но образ тут же рассыпался фонтаном разноцветных искр, и от ожидания первого приступа боли у нее свело плечи.

«Зачем я хочу поехать к Дэнни? – спросила она себя. – Излить ему свои печали?»

Что с того, что она беременна? Бросит ли Дэнни своего страдающего аутизмом сына, чтобы заботиться о ребенке, который только может быть его? А если он предложит ей сделать аборт? Тогда она пнет его по яйцам – чтобы он ощутил что-то хоть немного похожее на боль, которую ей придется испытать в кресле абортмахера. К несчастью, для мужчин не существует ничего даже отдаленно напоминающего ту эмоциональную утрату, которую ей предстоит пережить.

Внезапно Лорел вспомнила отца. Странно, ведь она не видела его больше трех лет. Господи, вот бы он поразглагольствовал, если бы узнал о ее положении! Слава Богу, хоть об этом можно не тревожиться. «Преподобный» Том Баллард отправился в «миссионерскую поездку» по странам Восточной Европы, и, судя по всему, навсегда. Он попытался объяснить дочери цель своего путешествия, но чем больше он рассказывал, тем больше это походило на вербовку в некую христианскую секту, и Лорел перестала слушать. Отец – проповедник без духовного сана – тратил больше времени и денег на чужих детей, чем на собственных отпрысков. Официально он считался баптистом, но его вера строилась на весьма нестандартных догматах, а службы напоминали выступления цирка-шапито. Том Баллард родился в местечке Ферридей, штат Луизиана, в сорока милях вверх по реке от Атенс-Пойнт. Телевизионный проповедник Джимми Сваггарт и известный рок-музыкант Джерри Ли Льюис тоже были уроженцами этого захудалого городка, и в Томе, казалось, соединились натуры обоих знаменитых земляков. Бродяга по природе, он неустанно странствовал, неся людям собственную версию Евангелия, всегда сопровождая процесс музыкой, а иногда – довольно интимным наложением рук.

У Лорел с детства сохранилось неприятное воспоминание – она сидит на корточках на обочине дороги, пока отец безуспешно пытается починить очередную развалину, которой ему пришлось управлять. Лорел помнила, как она ждала в безмолвной ярости и в зависимости от погоды обливалась потом или коченела от холода, пока мать не выпросит у отца разрешения остановить какого-нибудь проезжающего водителя (читай: человека, более приспособленного к жизни, чем тот, которому она вверила свою судьбу). Том не был плохим человеком, но вот отец из него вышел никудышный. Кочевой образ жизни принес Лорел пользу лишь в одном – она не испытывала недостатка ни в путешествиях, ни в книгах. В обшарпанном домишке Баллардов в Ферридее хранилось больше книг, чем в особняках некоторых богатых семейств Атенс-Пойнт. Лорел провела детские годы, перечитывая обветшалую «Кембриджскую историю Древнего мира» – все пятнадцать томов! – и мечтая выйти замуж за человека, который оказался бы полной противоположностью папочки.

Таким человеком оказался Уоррен Шилдс. В двадцать лет он вел тщательный учет пройденным за день километрам и делал записи о состоянии машины. Такая педантичность свидетельствовала об анальном типе характера, но для Лорел Баллард она означала лишь надежную гавань. Уоррен родился в небогатой семье, но уже на первом курсе медицинского факультета покупал акции и рассчитывал, в какой области медицины ему следует специализироваться, чтобы уйти на покой пораньше. Позже Лорел стала замечать оборотную сторону подобной бережливости: на ведение хозяйства выделялась такая скудная сумма, что денег едва хватало на приличную одежду. Уоррен посещал настоящую церковь с деревянными скамьями и витражами, а не тесную лачугу с алюминиевым шпилем, закрепленным на крыше толстой проволокой. В церкви Уоррена прихожане разговаривали тихими голосами и пели псалмы только по псалтырю. Священник вел жизнь строгую и благочестивую, и никто – никогда! – не танцевал в проходе между рядами и не падал в обморок.

Выйдя замуж за Уоррена, Лорел получила то, что хотела (во всяком случае, так ей казалось), и только потом начала осознавать, что финансовое благополучие может обойтись для души слишком дорого. Уоррен тоже обнаружил, что жизнь не всегда складывается в соответствии с тщательно продуманными планами. Когда он был на втором году ординатуры – в городе Болдер в Колорадо, который Лорел обожала, – у его матери обнаружили прогрессирующее заболевание нервной системы. Отец Уоррена, директор школы, всю жизнь ратовавший за стойкость в испытаниях, оказался неспособным взвалить на себя бремя заботы об умирающей жене. Мать Уоррена отказалась переехать для лечения в Колорадо – считая своим долгом ухаживать за мужем, пока позволяют силы, – и потому Уоррен решил на время оставить ординатуру, чтобы вернуться домой. Лорел понимала движущие им мотивы, но ей пришлось четыре года работать в школе для детей с ограниченными возможностями, пока Уоррен был на медицинском факультете, и только сейчас она смогла отучиться год на архитектора, как всегда мечтала. Она не хотела бросать учебу, пусть даже на год. Но Уоррен настаивал, ей пришлось уступить, и они вернулись в Атенс-Пойнт.

Миссис Шилдс прожила дольше, чем предрекали врачи, и «на время» превратилось в «навсегда», подобно тому, как лагерь рудокопов становится городом. Уоррен получил место семейного врача и стал зарабатывать неплохие деньги. Затем миссис Шилдс дала понять, что появление внука скрасит ее последние деньки. В этот раз Лорел упорствовала дольше, видя, как мечты о будущем исчезают в голубой дали. Но разве можно было отказать матери Уоррена в последней просьбе? После ужасных скандалов Лорел сдалась, и вскоре родился Грант. Миссис Шилдс прожила еще девять месяцев, и внук, несомненно, доставил ей немало радости. Через месяц после похорон, когда Лорел обещала мужу все, что тот захочет, в обмен на возвращение в Колорадо, у отца Уоррена случился тяжелый сердечный приступ. Через полминуты после звонка Лорел поняла, что в Болдер они не вернутся никогда.

Лорел смирилась с неизбежным. В Атенс-Пойнт не было четырехгодичного колледжа – не говоря уже об архитектурной школе! – и она вступила во все клубы, куда, как считалось, должна вступить жена врача, дабы посодействовать карьере супруга. Каждое воскресенье она ходила в церковь и даже преподавала в воскресной школе, что было, учитывая ее происхождение, настоящим самопожертвованием. Однако активная общественная жизнь не смогла заменить утраченную мечту, более того, возникшее эмоциональное напряжение требовало выхода. В течение нескольких лет Лорел испробовала все традиционные способы разрядки: степ-аэробику, тай-бо, общество любителей литературы (как правило, сентиментальных дамских романов, от которых Лорел хотелось перерезать себе вены – так ее раздражали действия или, наоборот, бездействие героинь). Она попытала счастья в нескольких туристических клубах, мечтая найти родственную душу, которая разделила бы с ней нелюбовь к мирку домохозяек. Но ни в клубах, ни в обществах не нашлось ни одного близкого ей по духу человека.

В конце концов Лорел вернулась в школу. Преподавание решило несколько проблем сразу. В ее жизни появилось занятие, благодаря которому она могла пренебречь скучными клубными обязанностями. Лорел искренне привязалась к ученикам, чувствуя, что без нее они не смогут получить в маленьком городке должную помощь. Кроме того, появились деньги, которые она могла тратить по своему усмотрению, без оглядки на Уоррена, – тот относился весьма неодобрительно даже к небольшим роскошествам. И самое главное – работа в школе подарила ей Дэнни Макдэвита, так долго разыскиваемую родственную душу. Вдобавок ко всему – неожиданный бонус! – родственная душа оказалась укомплектована прекрасно функционирующим членом. «И посмотрите, куда это меня привело! – с горечью подумала Лорел. – Хоть бы уж ребенок был его!»

Она миновала подъездную дорожку к дому Эльфманов, обсаженную цветами. Чуть дальше, на пригорке, стоял ее дом, но его вид не радовал Лорел. Особняк в колониальном стиле, площадью в шесть тысяч квадратных футов, был раза в два больше строений, послуживших его прообразом. За год в архитектурной школе Лорел освоила высококлассные программы компьютерного дизайна и хотела сама спроектировать дом – конечно, в паре с архитектором-профессионалом, – но Уоррен воспротивился. Он нашел по меньшей мере полдюжины доводов в свою поддержку: из-за школы Лорел не сможет уделять должного времени проекту; работа с подрядчиками будет идти в ущерб семье, и все в таком же духе. Однако истинная причина крылась в другом: Уоррен знал, что если она спроектирует их жилище сама, оно не будет похоже на другие дома Авалона. Муж терпеть не мог выделяться, и мысль, что скажут соседи о чем-то, нарушившем заведенный порядок, приводила его в ужас. Лорел пришлось поселиться в доме, почти не отличающемся от соседних особняков. Ее мать полагала, что дом дочери – верх совершенства, но самой Лорел он представлялся еще одной ячейкой в пригородном улье, именуемом Авалон.

Лорел свернула на свою подъездную аллею и притормозила.

Уорреновский «вольво» все еще стоял в гараже.

Лорел сидела, не убирая ногу с тормозной педали и не зная, что делать. Внутренний голос говорил: разворачивайся и уезжай. Но почему? Рационального объяснения не было; к тому же Уоррен скорее всего заметил, как она подъехала. Окна кухни выходили на подъездную аллею.

«Почему он до сих пор дома? – недоумевала Лорел. – Может, приехал на обед пораньше? Вряд ли. Он и так припозднился сегодня, когда я уезжала. Если он сразу же пошел в офис, не заходя к больным, ему бы пришлось делать обход сейчас, перед обедом. Его бы здесь не было. Может, он никуда и не выходил? Нет, невозможно…»

Уоррен никогда не пропускал работу без серьезной причины: только тяжелая форма гриппа смогла удержать его дома.

От внезапно пришедшей в голову мысли Лорел едва не стало плохо: «А что, если он нашел коробочку? Увидел использованную тест-полоску?»

– Нет, быть такого не может, – произнесла Лорел вслух.

«Если, конечно, он не полез в кусты под окном ванной комнаты. А ради чего он бы туда сунулся? Там нет ни садового шланга, ни чего-нибудь еще. Только… миссис Эльфман».

Могла ли старая карга видеть, как Лорел выкидывала коробку из окна ванной? Вряд ли. Да если и видела, зачем ей отдавать картонку Уоррену? Даже Бонни Эльфман не такая дура, чтобы поздравить своего доктора с тем, чего он сам, возможно, не знает. «Да, но вполне могла бы, чтобы досадить мне», – подумала Лорел.

Как-то раз она и миссис Эльфман повздорили из-за границы, разделяющей их участки (спор разрешился, когда повторные замеры доказали правоту Лорел). Неужели соседка затаила злобу и хочет поквитаться с Лорел таким вот необычным способом?

«Нет, – решила Лорел. – Уоррен остался дома из-за аудиторской проверки».

Возможно, дела обстоят куда хуже, чем она предполагала. Уоррен никогда не обременял ее своими переживаниями по поводу работы, к тому же он знал, что Лорел не доверяла его старшему партнеру Кайлу Остеру даже в лучшие времена их сотрудничества. Тот слишком широко улыбался, любил прихвастнуть и чересчур много тратил. Первые несколько лет Уоррен защищал коллегу – тот был старше всего лет на десять, но Уоррен его боготворил. Правда, в последнее время сияющий образ Кайла несколько поблек. Уоррен много раз наблюдал за ним со стороны, и его мнение о старшем партнере изменилось. Лорел вспомнила, каким безумным взглядом муж утром обшаривал книжные полки. Обычно он редко выказывал свои чувства, и только серьезное потрясение могло вывести его из себя. Подумав о его сегодняшнем поведении, Лорел задалась вопросом: а не втянул ли их Кайл в серьезный конфликт с законом? «Точно, так оно и есть», – решила она. С одной стороны, она переживала за Уоррена, а с другой – испытывала облегчение, что сейчас, когда у нее все наперекосяк, мужу будет не до нее.

Лорел отпустила педаль тормоза и медленно поехала к гаражу, размышляя, можно ли хоть чем-то помочь Уоррену. Она уже ставила машину на место, как вдруг вспомнила о лежащей в кармане записке, которую собиралась утром отдать Дэнни. Если Уоррен увидит листок бумаги с надписью «Я БЕРЕМЕННА», его наверняка хватит удар, даже если он и решит, что ребенок его. Лорел хотела было спрятать листок где-нибудь в машине, но решила не рисковать. Нажала большим пальцем на кнопку прикуривателя, открыла окно и включила на полную мощность кондиционер. Затем вытащила из кармана сложенный желтый листочек и поднесла к нему раскаленный докрасна прикуриватель. Первой занялась сторона, смазанная клеем, и мгновение спустя сквозняк уже раздул пламя. Пока записка догорала в пепельнице, Лорел высунула голову в окно, чтобы волосы не пропахли дымом. Увидев, что от бумажки не осталось ничего, кроме пепла, она взяла сумочку, ноутбук и как ни в чем не бывало вошла в дом.

Протискиваясь мимо Уорреновского «вольво», Лорел вспомнила, что у нее в брюках лежат оба мобильника. Привычка – вторая натура. Конечно, лучше было бы оставить телефон-двойник в машине, но Дэнни наверняка пришлет эсэмэску о предстоящей встрече, и потому Лорел нужно быть в курсе событий, чтобы успеть придумать правдоподобное объяснение для Уоррена и обрести на какое-то время желанную свободу. Она выключила звук у «Моторолы»-клона и сунула ее в задний карман, убедившись, что второй телефон лежит в переднем, но с другой стороны. По крайней мере Уоррен не заметит выпуклости от двух мобильных одновременно.

Она зашла в кладовую для продуктов и сразу же поняла – что-то не так. В кухне царил беспорядок – словно кто-то все сначала вытащил, а затем распихал по углам, не особо заботясь о том, чтобы вернуть вещи на место. Ничего не было слышно, но в воздухе, казалось, витал гнев, как будто растревожили само здание. Лорел уловила запах спиртного – едва различимый, идущий из недр дома, а еще, похоже, пахло горелым. Точно – в раковине валяется картонка из-под разогретой в микроволновке еды с чем-то черным внутри. Повар из Уоррена всегда был никудышный – еда его мало заботила.

Лорел вышла из кухни и спустилась в гостиную с огромными, в два этажа, окнами и гигантским камином. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что там есть еще кто-то, кроме нее. Уоррен сидел тихо-тихо, словно неживой. Глаза его были открыты, взгляд устремлен на Лорел. Уоррен устроился на оттоманке от дизайнерского кресла четы Имс,[4]4
  Чарльз и Рэй Имс – знаменитые американские дизайнеры прошлого века. Много экспериментировали с возможностями новейших технологий. Их кресло-шезлонг (модель «670» фирмы «Герман Миллер», 1955) стало одним из классических образцов мебели XX века.


[Закрыть] которую подтащил к журнальному столику со столешницей из толстого стекла. Со вчерашнего дня он так и не переоделся.

– Уоррен? – позвала Лорел. – Что с тобой?

Он медленно мигнул, но не ответил.

Лорел шагнула ближе и остановилась ярдах в пяти от него.

– Садись, – произнес муж, – мне нужно с тобой поговорить.

Он показал на диван рядом со столиком. Лорел двинулась к нему, но вдруг застыла на месте. Что-то в словах Уоррена вызвало у нее тревогу. Или, наоборот, что-то, чего там не было. Да, именно так. Из его голоса исчезла жизнь.

– Уоррен, что случилось? – осторожно спросила она. – Это из-за аудиторской проверки?