Текст книги "Лавкрафт"

Автор книги: Глеб Елисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

При этом сам Лавкрафт еще в декабре 1917 г. был отнесен местной призывной комиссией к «классу 5, подразделению G», то есть признан целиком и полностью не годным к военной службе. Позднее писатель говорил, что тяжко было получить очередное напоминание о собственной никчемности.

Интерес Лавкрафта к политике выразился и в политических статьях. Например, в эссе «Лига», вышедшем в «Консервативе» в июле 1919 г., он с большим скепсисом отозвался о создании Лиги Наций. Лавкрафт писал о том, что Лига не сможет предотвращать войны, что невозможно достичь ее главной цели – полного разоружения и что ее будут разрывать десятки подпольных союзов, преследующих свои корыстные цели. Одновременно он мрачно замечал: «Войны, уменьшение числа которых было открыто признано целью предполагаемой Лиги, являются тем, что невозможно искоренить полностью. Как естественное выражение таких неотъемлемых человеческих инстинктов, как ненависть, жадность и воинственность, их всегда необходимо учитывать»[62]62
  62. Цит. по: Спрэг де Камп А. Указ. соч. С. 138.


[Закрыть]. Пророчества Лавкрафта оказались совершенно справедливыми и были подтверждены бесславным крахом мертворожденной Лиги.

Писатель крайне отрицательно отнесся к большевистской революции в России. Во всяком случае, в 1919 г. в эссе «Большевизм» он утверждал, что пагубный пример «недочеловеческой русской черни» окажется притягательным и для американских низов и в этом заключается откровенная опасность ближайшего времени.

Политические симпатии и антипатии Аавкрафта в эти и последующие годы определяла идея, согласно которой главной ценностью в мире является «цивилизация», обеспечивающая существование высокоразвитых и высокочувствительных людей. С этой позиции он рассматривал все происходящее в мире и в Штатах. Лавкрафт утверждал, что современные люди не слишком далеко ушли от примитивных существ, что цивилизация – лишь тонкий слой, защищающий нас от «зверя-властелина», готового в любой момент пробудиться. И войну, и большевизм, и даже спиртное он относил к явлениям, пробуждающим это чудовище, жаждущее крови.

В сентябре 1918 г. Лавкрафт иронически поиздевался над своими друзьями в пародийной трагедии «Альфредо». Действие этой драмы, написанной в подражание произведениям елизаветинской эпохи, разворачивается в Испании, а главными героями выступают Ринарто, король Кастилии и Арагона, и его наследник Альфредо. Под видом первого действующего лица был выведен Р. Кляйнер, в это время – президент ОАЛП, а под вторым – А. Гальпин, его вице-президент. Себя Лавкрафт изобразил под именем первого министра Теобальдо, вполне узнаваемы и остальные его друзья из мира любительской журналистики. Иронизируя над любовными несчастьями Гальпина, автор пьесы сделал его объектом страсти сразу трех женщин, что в конце концов привело к кровавой развязке. Практически все персонажи в финале погибают, почти как в «Гамлете».

Понятно, что Лавкрафт воспринимал эту драматургическую поделку исключительно как шутку, никогда не стремился ее издать, и опубликована она была только в 1966 г.

Хорошо известно о насмешках Аавкрафта над любовными переживаниями Гальпина, но нет никакой достоверной информации о его собственных «сердечных неурядицах». В этой области он был скрытен и осторожен, явно не доверяя «противоположному полу». Когда в 1916 г. одна из участниц «Любительского пресс-клуба Провиденса» пыталась пригласить его на свидание, он напугал ее, сообщив, что должен попросить на это разрешения у матери. А в письмах Лавкрафт саркастично и с самоиронией замечал, что женщины, видимо, не в состоянии оценить его «колоссальный интеллект».

В переписке этого времени Лавкрафт однажды втянулся в долгий заочный спор с Кляйнером по поводу любви. Фантаст в этом вопросе был категоричен и заявлял, что любые эротические побуждения только замутняют мысль человека и приближают его к животным. Интерес к прекрасному полу он демонстративно ставил гораздо ниже интереса к тайнам космоса и Вселенной.

Однако, несмотря на столь громогласную и слегка инфантильную позицию, Лавкрафт, судя по некоторым слухам, оживившимся уже после его смерти, не оказался твердокаменно-равнодушен к женским чарам. К тому же романтический интерес совпал с общими профессиональными делами, поскольку возможный роман завязался у Лавкрафта с его соавтором – поэтессой Уинифред Вирджинией Джексон. Она была на четырнадцать лет старше своего коллеги, но при этом оставалась настоящей красавицей. И вполне может быть, что чисто интеллектуальное сотрудничество, переросло у нее и Лавкрафта в нечто более глубокое. Ходили слухи даже об их скорой женитьбе.

Точнее об этом эпизоде из жизни Лавкрафта сказать ничего нельзя, ибо в данном случае он оставался привычно скрытен и осторожен. Если любовные отношения и развились в нечто большее, чем платоническая привязанность, об этом он никогда не рассказывал. И только после его смерти, в 60-х гг. XX в., его бывшая жена Соня Грин в одном из разговоров заявила, будто бы она сумела отбить Лавкрафта у Джексон.

Альфред Гальпин также стал невольным вдохновителем и одного из прозаических текстов Лавкрафта – рассказа «Старый Сумасброд». Летом 1919 г. Гальпин до того, как в США начал действовать пресловутый «сухой закон», решил в первый раз попробовать спиртное. Он купил бутылку виски и бутылку портвейна, забрался в лесок недалеко от дома и хлебнул из обоих. Эксперимент, который не рекомендуется повторять никому, для Гальпина закончился в целом благополучно – он сумел почти ползком добраться до дома. Его рассказ о случившемся и вдохновил Лавкрафта на написание «обличительного» рассказа о вреде пьянства.

Действие «Старого Сумасброда» разворачивается в 1950 г., в Чикаго. Здесь, в бильярдной, служащей одновременно и подпольным «питейным заведением», уборщиком работает спившийся и почти потерявший человеческий облик старик. При себе он постоянно носит портрет молодой женщины. Однажды в бильярдную забредает молодой человек, которого зовут Альфред Тревер. Он – сын преуспевающего адвоката и женщины-поэтессы Элинор Уинг. Некогда она была замужем за Альфредом Гальпином, но вынуждена была бросить супруга из-за его дурных привычек, возникших после первой выпивки в «уединенном леске». Все это Альфред Тревер рассказывает, собираясь пригубить первую порцию выпивки. Услышав это, опустившийся старик резко вскакивает и выбивает у него из рук стакан. Подобное усилие оказывается для него чрезмерным, и он умирает. На его теле находят фотографию Элинор Уинг. Впечатленный случившимся Альфред Тревер навсегда теряет интерес к выпивке.

Разумеется, Лавкрафт и не думал стяжать подобным рассказом лавры писателя-моралиста. К тексту стоит относиться как к шутке, вроде стихов и пьес, осуждавших влюбчивость Гальпина. Ирония здесь пронизывает все – и обстановку якобы будущего, где разворачивается действие рассказа, и высокопарные словеса, которые автор использует на протяжении всего рассказа.

Продолжая сочинять стихи ь прозу для развлечения, Лавкрафт начал задумываться и о том, чтобы начать как-то зарабатывать литературным трудом. Наиболее простой стезей ему показалась обработка текстов других авторов за деньги, однако это решение было прискорбной ошибкой. Привыкший всерьез относиться к писательству, Лавкрафт вкладывал слишком много усилий в приведение в порядок чужой галиматьи. Пытаясь преобразить сочинения заказчиков во что-либо удобочитаемое, он уставал так, что не мог браться за сочинение собственных рассказов или стихов.

И все же летом 1919 г. Лавкрафт и Морис Мо решили создать литературное объединение, члены которого попытаются заработать на жизнь литературной обработкой. Лавкрафт даже предложил его участникам коллективный псевдоним, вновь составленный из частей их имен: Горас Филтер Мокрафт. И в начале 1920 г. начинающий «писатель-призрак» из Провиденса уже работал над приведением в порядок книги преподобного Дэвида ван Буша, проповедника и популярного психолога.

Все 10-е гг. XX в. Лавкрафт продолжал проживать с матерью в дом номер 598 по Энджел-стрит, где их часто навещала тетка писателя – Лилиан Кларк. Здоровье Сары Сюзен продолжало ухудшаться, и новый удар был нанесен ему в ноябре 1918 г. – скончался ее брат Эдвин. Это событие сильно повлияло на психическое состояние матери Лавкрафта, и так уже долгое время бывшее неустойчивым.

Одна из соседок и приятельниц Сюзен вспоминала: «Помню, как миссис Лавкрафт рассказывала мне о таинственных и фантастических созданиях, которые выскакивали во тьме из-за домов и углов, и как она дрожала и со страхом оглядывалась по сторонам, рассказывая мне об этом»[63]63
  63. Там же. С. 88.


[Закрыть]. Мать писателя часто сотрясала судорожная дрожь, она впадала в истерику и не могла понять, где находится. Прогрессирующее душевное расстройство могло завершиться только неизбежным и печальным исходом – 13 марта 1919 г. Сюзен пометили в больницу Батлера, где в состоянии окончательного безумия скончался в 1898 г. ее супруг. Здесь она пробудет до самой смерти.

Сумасшествие матери больно ударило по Лавкрафту. С огромным трудом он пытался продолжать обычную деятельность, силком заставляя себя есть и просто выходить на улицу. Он опять не мог работать, общаться, с трудом вставал с постели больше чем на три часа. Его мучали частые приступы головной боли и головокружения, он с трудом концентрировался на каком-нибудь одном деле. О его состоянии хорошо свидетельствует написанное тогда же стихотворение «Отчаяние», полное ужаса и безысходности.

Лавкрафт во всех своих бедах винил плохую наследственность. И видимо, был не так уж далек от истины. Во всяком случае, медики, наблюдавшие Сару Сюзен в больнице Батлера, отмечали у нее сходные признаки тяжелейшего физического и психического истощения. Она была в высшей степени эмоционально неустойчива, часто впадала в истерику, начинала рыдать по поводу и без повода. Лавкрафт навещал заболевшую мать, но при этом старался не заходить в больницу. Они встречались снаружи и подолгу гуляли у реки по лесу. И лишь почти суеверный страх Лавкрафта перед медицинскими учреждениями привел к тому, что он, видимо, перестал посещать Сюзен, когда она оказалась прикована к постели.

И все же, как ни цинично это прозвучит, болезнь матери стала катализатором освобождения Лавкрафта. Он постепенно пришел в себя, окончательно отбросил образ «эксцентричного отшельника», начал все больше и больше лично общаться с друзьями и даже покидать Провиденс. В октябре 1919 г. Лавкрафт выехал в Бостон, чтобы увидеть лорда Дансени во время его встречи с читателями. Это короткое странствие оказалось прологом к большему путешествию, состоявшемуся летом 1920 г. 4 июля Лавкрафт вместе с Р. Кляйнером прибыл в бостонский пригород Оллстон, где и остались ночевать в гостях на Гринбайер-стрит. Лавкрафт впервые оказался в чужом доме после почти девятнадцатилетнего перерыва. До этого он надолго покидал родной кров аж в 1901 г., когда съездил вместе с матерью на курорт. Впрочем, уже к вечеру 5 июля 1920 г. Лавкрафт поспешил вернуться назад, в Провиденс.

Расширился в это время и круг знакомств Лавкрафта. Одним из его новых друзей стала Эдит Минитер, уже вполне солидная дама, родившаяся в 1869 г., и успешная писательница, издавшая целый роман и постоянно публиковавшая рассказы в периодике. Активно занималась Минитер и любительской журналистикой. Она, правда, состояла в конкурирующей НАЛП, а не в ОАЛП, но это не помешало ей тесно общаться с Лавкрафтом и его друзьями. В истории лавкрафтианы Минитер осталась в первую очередь благодаря добродушной пародии «Фалько Оссифракус», опубликованной ею в собственном журнале. В этом тексте, несомненно намекающем на лавкрафтовский рассказ «Показания Рэндольфа Картера», Минитер поиронизировала и над его нарочито пугающей атмосферой, и над выспренним и местами тяжелым стилем. Сам Лавкрафт на пародию не обиделся и даже посчитал ее вполне забавной. Впрочем, дальше мимолетной симпатии отношения между молодым писателем и зрелой «покровительницей» так и не развились.

Более важным оказалось знакомство Лавкрафта с человеком, ставшим впоследствии не только его близким другом, но и заметным мастером «литературы ужасов» середины XX в. Им был Фрэнк Белнап Лонг.

Лонг родился в 1901 г. в семье преуспевающего дантиста из Нью-Йорка. Он достаточно много писал с юношеского возраста, публикуясь в любительских журналах, и в 1919 г. стал членом ОАЛП. В 1920 г. Лонг поступил в Нью-Йоркский университет, намереваясь стать профессиональным журналистом. Лавкрафт обратил внимание на будущего товарища, еще когда вышел первый рассказ начинающего фантаста «Цена доктора Уитлока». Впрочем, эту историю о безумном ученом Лавкрафт совершенно справедливо оценил как «примитивную». Значительно больший интерес вызвал у него «Глаз над обшивкой», изданный в «Юнай-тед Аматер» в марте 1921 г. Эта история, в которой Лонг живописал конец человеческой расы и явление сверхлюдей, идущих ей на смену, не могла не заинтересовать скептика и пессимиста Лавкрафта. Позднее, в 1922 и 1923 гг., Лонг издал два стихотворения в прозе, причем поэму «Фелис», посвященную кошкам, Лавкрафт поместил на страницах «Консерватива».

Лонг привлек внимание Лавкрафта в первую очередь благодаря близким литературным интересам. Его также занимало описание сверхъестественного, и ранние новеллы Лонга, на которых лежит явный отпечаток влияния По, мало чем отличаются от подобных текстов Лавкрафта. Зато в политических, идейных и эстетических пристрастиях Лонг был куда свободнее и независимее старшего товарища. Впоследствии он переживет периоды увлечения авангардистской литературой, католицизмом и даже коммунистическими идеями. Впрочем, у Лавкрафта подобные причудливые пристрастия вызывали лишь насмешки и недоумения, отразившиеся в его переписке с другом.

В конце 10-х гг. XX в. фантаст сформировал основы своего мрачного материалистического мировоззрения, на редкость пессимистичного и безотрадного. Любопытно то, что насколько Лавкрафт был оригинальным и ярким писателем, настолько же он был примитивным, банальным и вторичным мыслителем. Даже в качестве примеров для подражания он выбирал слабых и вторичных философов. Например, исследователи отмечают, что Лавкрафт находился под явным влиянием книг Э. Геккеля «Мировые загадки» и X. Эллиота «Современная наука и материализм». Первый из этих «авторитетов» был известным дарвинистом, лжеученым, не гнушавшимся подделок для доказательства истинности теории эволюции. Второй же – просто тривиальным популяризатором распространенных научных идей.

Эти авторы привлекли Лавкрафта исключительно пропагандой ярого, просто какого-то оголтелого материализма, отрицавшего наличие любых высших сил во Вселенной. При этом оба автора пренебрежительно относились к претензиям человечества на какую-то особую роль в окружающем мире. Так, у Эллиота Лавкрафт позаимствовал идею принципиальной неразвитости человеческих чувств, их недостаточности для полноценного восприятия окружающего космоса.

Отрицая религию, Лавкрафт был склонен апеллировать к науке и якобы неопровержимым фактам, добытым ею (например, в области происхождения жизни и человека). Увы, здесь слишком заметно его собственное положение талантливого недоучки, не знающего, как реально функционирует научное сообщество, и не понимающего всей условности научных знаний, особенно в таких зыбких областях, как космология и антропология. Лавкрафт чрезмерно идеализировал ученых, видел в них бескорыстных добывателей объективной истины, тем более что эта истина вроде бы столь хорошо подтверждала его собственные атеистические взгляды.

Стоик – в этической сфере, тупой материалист – в остальных областях философии, он даже в отдаленной степени не приблизился к яркости и неординарности уже упоминавшегося Ч.Х. Форта, в 1919 г. выпустившего свою «Книгу проклятых». Свободный мыслитель и критик науки, человек, порождавший целые фейерверки оригинальных концепций, писатель, свободный от любых форм догматизма, в глазах Лавкрафта он всегда оставался лишь странным фантазером.

Лавкрафт надменно и слегка глуповато утверждал, что религия годится для толпы, для «быдла», чье поведение она позволяет упорядочивать и контролировать. Свои взгляды на религию и атеизм он изложил в тексте, который назвал «Исповедь неверующего». Там присутствует еще целый ряд забавных и нелепых в своей важности заявлений, вроде утверждения, что «единственная логичная цель для человечества» – это слегка уменьшить страдания большинства. А истинно разумный человек стремится лишь познавать истину и пытается стать на «космическую точку зрения». Понимание бессмысленности всех человеческих устремлений на фоне разверстой могилы – вот знание, доступное трезвому мыслителю. И опять-таки Лавкрафт удивительно не оригинален в своих мизантропических и пессимистических пассажах, несомненно восходящих к прочитанным им примерно в то же время «Упражнениям в пессимизме» А. Шопенгауэра.

Идея бессмертия, судя по всему, просто пугала Аавкрафта. В какого Бога или в каких богов он мог поверить, мы еще увидим, рассматривая его последующие произведения. И понятно, что провести вечность в компании таких существ, не понравилось бы никому, даже самому убежденному мазохисту. Поэтому Лавкрафт в своих эссе (например, в цикле из трех статей, позднее названных публикатором «В защиту Дагона») упорно демонстрирует собственные стоические взгляды и призывает оппонентов довольствоваться мимолетными радостями, которые дарует короткая земная жизнь.

Аристократическое высокомерие, свойственное писателю большую часть его жизни, заметно проявлялось в странной уверенности в том, что для «развитого ума» достаточно «рациональной концепции Вселенной». При этом любопытно, что в рассказах самого Аавкрафта эта Вселенная выглядела скорее царством абсурда и непознаваемого, перед которыми человек должен смириться, даже не пытаясь их постичь.

Видимо, больше всего в жизни Аавкрафта ужасала одна мысль – что кошмары, которые он породил своим воображением, могут оказаться хоть в малейшей доле, но правдоподобными. От этой ужасающей идеи он закрывался щитом примитивного материализма, за которым было не слышно хохота чудовищ из моря наступающего хаоса.

СОРАТНИКИ И ПРЕДШЕСТВЕННИКИ

Абрахам Меррит

Один из основателей современного американского фэнтези, хоррора и мистического детектива, конечно же, повлиял на творчество Аавкрафта. Специалисты обычно отмечают лишь воздействие романа «Лунная заводь» на его произведения, но существуют и другие, хотя и менее заметные параллели. Картины заброшенных цивилизаций, хранящих проклятые тайны, нечеловеческие расы, скрывающиеся от людей, – все это было типично для сочинений Меррита и породило массу подражаний. Впрочем, в отличие от своего друга Р. Говарда, Лавкрафт никогда не следовал непосредственно за образами из книг этого американского писателя, восприняв оттуда лишь отдельные детали.

Абрахам Меррит родился 20 января 1884 г. в штате Нью-Джерси. Его мать, Ида Бак, была внучатой племянницей Фенимора Купера, и фамильная склонность к сочинению авантюрных романов, видимо, передалась ее сыну. Меррит учился в юридическом колледже, когда внезапно умер его отец. Пришлось бросить учебу и заняться репортерской журналистикой. С 1903 г. Меррит также активно работал в археологических и этнографических экспедициях в Центральной Америке. В 1912 г. ему удалось стать помощником главного редактора еженедельника «Америкэн уикли», где он проработал до конца жизни (с 1937 г. – уже в качестве главного редактора).

Хотя Меррит был одним из наиболее успешных журналистов своего времени, он пробовал силы и в сочинении чисто художественной прозы. Первый его фантастический рассказ «Через Драконье Стекло» был издан в ноябре 1917 г. Однако успех к Мерриту-фантасту пришел после публикации в журнале «Олл Стори» рассказа «Лунная заволь», впоследствии ставшего первой частью романа «Покорение Лунной заводи», опубликованного весной 1919 г. История экспедиции, открывшей на островах Понапе проход в древний мир, откуда в нашу реальность является странный энергетический монстр, заворожила читателей. Меррит сумел создать захватывающую и правдоподобно выглядящую историю контакта с совершенно иной подземной цивилизацией.

Экспедиционный опыт позволил фантасту рисовать реалистические картины путешествий его героев в самые экзотические страны. Действие следующего романа «Металлическое чудовище», изданного в 1920 г., разворачивалось в Гималаях, где главные герои обнаружили металлические существа, обладающие единым разумом. К сожалению, контакт завершился жестким противостоянием с людьми и уничтожением негуманоидного монстра. Этот роман сразу же сделал А. Меррита одним из наиболее заметных авторов американской НФ того времени.

В сентябре 1923 г. в «Олл Стори уикли» вышла очередная повесть А. Меррита, посвященная «затерянномумиру». Герой «Лика в бездне» находит древнюю цивилизацию потомков обитателей Атлантиды в перуанских горах. В 1930 г. фантаст создал продолжение повести – роман «Мать-змея», и в настоящее время этот шедевр географической и приключенческой фантастики обычно публикуется как единое произведение под названием «Лик в бездне».

Осенью 1924 г. на свет появился роман А. Меррита, ставший одним из первых образцов эскапистского фэнтези. Опубликованный на страницах «Аргози Олл Стори» «Корабль Иштар» повествовал, как его герой случайно переходит в иной мир, где оказывается вовлечен в борьбу между вавилонскими богами. Позднее эта схема со случайным «попаданцем» в иную реальность станет избитым клише для современного фэнтези, но А. Меррит прибег к ней одним из первых. К тому же «Корабль Иштар» по сей день отличает удивительная яркость стиля и особая атмосфера.

Новаторским стал и роман «Семь шагов к Сатане», изданный в 1927 г. Здесь Меррит успешно сочетал традиции хоррора и детектива, выведя в качестве главного героя гениального злодея, принявшего имя самого Сатаны. Однако наибольшим достижением писателя в этом субжанре стал роман «Гори, ведьма, гори!», более известный отечественному читателю под нелепым заголовком «Дьявольские куклы мадам Мендилипп». Этот, пожалуй, один из лучших «романов ужасов» первой половины XX в. рассказывал о борьбе психиатра Лоуэлла с таинственной ведьмой, способной похищать человеческие души и заключать их в кукол, чтобы потом контролировать. Второй книгой в дилогии о докторе Лоуэлле стал роман «Тень, ползи», посвященный борьбе доктора и его друзей с возродившимся древним злом, пришедшим из затонувшего в Атлантике города Ис. Это произведение публиковалось в «Аргози Олл Стори» в сентябре – октябре 1934 г.

В том же 1932 г. А. Меррит издал последний прижизненный роман о «затерянном мире» – «Обитатели миража». На его страницах главному герою Лейфу Ленгдону пришлось проникнуть в закрытую от всего мира долину в горах Аляски, а затем одолеть осьминогоподобного Калкру – божество местных племен.

В последнее десятилетие жизни А. Меррит отошел от активной литературной деятельности, медленно работая над новыми романами и занимаясь преимущественно редакторской и журналистской деятельностью. (Причем весьма успешной – в это время его ежегодный доход достигает ста тысяч долларов.) В своем доме на Род-Айленде он собрал обширную коллекцию экзотического оружия и предметов примитивного искусства, приобретенных во время путешествий. Здесь же у Меррита находилась библиотека оккультной литературы, насчитывавшая более пяти тысяч томов. (Среди других странных увлечений писателя можно отметить любовь к выращиванию в оранжерее ядовитых и наркотических растений, вроде пейотля и марихуаны.)

А. Меррит умер 21 августа 1943 г. во Флориде от внезапного сердечного приступа. Некоторые из оставшихся его произведений, в том числе и роман «Черное колесо», были доработаны и изданы посмертно его другом, писателем X. Боком.

В письмах Лавкрафт не единожды отмечал, что активно читал Меррита и был знаком практически со всеми его произведениями. Он назвал писателя «настоящим гением мистики». Судя по всему, первым текстом Меррита, с которым столкнулся Лавкрафт, стала «Лунная заводь». Номер «Олл стори», где было опубликовано начало будущего романа, хранился в его библиотеке до самой смерти. Описание загадочных развалин, откуда в наш мир выбирался энергетический монстр, несомненно повлияло и на знаменитые лавкрафтианские пейзажи, в том числе на описание городе Рльеха, где заточен Великий Ктулху. А лягушкоподобные жители подземного мира из «Лунной заводи» – народ «Акка» – стали одним из прототипов Глубоководных и их океанической цивилизации.

Идея злокозненных и нечеловеческих существ, скрытно обитающих рядом с нами, которая так занимала Лавкрафта, развивалась им чуть ли не параллельно с Мерритом. Во всяком случае, его «Дагон», где изображена встреча героя с представителем расы подводных гигантов, был написан в 1917 г., а в 1918 г. появились мерритовские «Жители ада». (В других русских переводах использовано название «Обитатели бездны» и «Племя из бездны».)

В этом рассказе А. Меррита присутствуют антуражные элементы, роднящие его с подобными лавкрафтовскими текстами, – загадочная долина, окутанная местными суевериями, ужасное открытие, совершенное в ней безымянным героем, и неописуемые, глубоко чуждые всему человеческому иные существа. Даже описание монстров в рассказе «Жители ада» напоминает такие же попытки Лавкрафта изобразить плохоизобразимое: «Большие призрачные слизняковые тела, с десятками извивающихся щупалец, с круглыми зияющими пастями под огненными шарами. Будто призраки невероятно чудовищных слизней!»[64]64
  64. Меррит А. Жители ада. Пер. Д. Арсеньева// Жители ада. Сборник. Екатеринбург; СПб., 1993. С. 303.


[Закрыть] В лавкрафтовской прозе можно обнаружить целую плеяду похожих монстров, появляющихся во многих его текстах, начиная с «Дагона» и «Безымянного города» и заканчивая «Хребтами Безумия» и «За гранью времен».

Несмотря на стилистические отличия, Меррит явно чувствовал духовную близость собственных сочинений и прозы младшего коллеги, которая ему откровенно нравилась. Своеобразной данью уважения творчеству Лавкрафта стал образ бога-демона Калкру из романа «Обитатели миража». Вот как выглядело его изображение: «Внутри было кольцо. Широкое и массивное, из чистого золота, с прозрачным желтым камнем, квадратным, в полтора дюйма, с изображением безобразного черного осьминога. Шупальца осьминога протянулись веером. Казалось, что они высовываются из желтого камня. Я даже разглядел на конце ближайшего щупальца присоску. Тело виднелось не так четко. Оно было туманным, казалось, уходило вдаль. Черный осьминог не был вырезан на камне. Он находился внутри»[65]65
  65. Меррит А. Жители миража. Пер. Д. Арсеньева// Меррит А. Собрание сочинений в трех томах. Пермь, 1993. Т. 1. С. 322.


[Закрыть]. А вот что говорили о чудовищном божестве его почитатели: «Он – Пустота без света и времени. Уничтожитель. Пожиратель жизни. Разрушитель. Растворяющий. Он не смерть – смерть лишь часть его. Он жив, очень активен, но его жизнь – это антитезис Жизни, как мы понимаем ее. Жизнь вторгается, тревожит бесконечное спокойствие Калкру. Боги и люди, животные и птицы, все существа, растения, вода и воздух, огонь, солнце, звезды, луна – все растворятся в Нем, живом Ничто, если он этого захочет. Но пока пусть они существуют. К чему беспокоиться, если в конце концов все придет к Калкру?»[66]66
  66. Там же. С. 329.


[Закрыть]. Влияние образа Ктулху и других Великих Древних на эти пассажи из романа А. Меррита отмечалось многими исследователями.

Впрочем, создатель «Лунной заводи» смог и сам выразить свое мнение о работах Лавкрафта. В 1933 г., во время визита уроженца Провиденса в Нью-Йорк, оба писатели встретились за обедом в «Плэйере Клабе» в Грэмерси-парке. Меррит активно и, судя по всему, искренне расхваливал произведения Лавкрафта и этим привел собеседника в полный восторг.

Однако совместная работа в 1935 г. с «мэтром», скорее, разочаровала Лавкрафта. Их участие в коллективном проекте «Вызов извне» сперва ознаменовалось капризной выходкой Меррита, потребовавшего, чтобы из общего текста исключили раздел, созданный Ф.Б. Лонгом. А после этого он сам написал совершенно тусклый и малопонятный кусок, худший во всем общем произведении, из которого Лавкрафт с трудом вытянул собственное, более занимательное продолжение истории.

Возможно, из-за этого разочарования, а может, и по каким-то иным причинам, но Лавкрафт не упомянул творчество А. Меррита в своем эссе «Сверхъестественный ужас в литературе». А это несправедливо. Несмотря на небольшое количество произведений, Меррит был и остается одним из наиболее заметных авторов фэнтези, научной фантастики и хоррора конца 10-х – начала 30-х гг. XX в. в США, во многом определившим их дальнейшее развитие.