Текст книги "Мой друг Бобби"

Автор книги: Гита Баннерджи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

4

Было ещё совсем темно, когда меня начали будить. Сильно хотелось спать, и я повернулась на другой бок. Тогда чья-то рука пощекотала меня.

– Спать хочу! – буркнула я и спрятала голову под подушку.

Вдруг я услышала голос Джамаи-бабу:

– Не трогай её, Бина. Пусть остаётся. Урми?ла посмотрит за ней.

Я пробкой вылетела из постели и бросилась одеваться под дружный смех Джамаи и Бины.

У меня не было времени на их глупые шутки. Надо одеться и сбегать попрощаться с Ки?ни и Ри?ни, щенятами. Их родители Джек и Джилл уезжают на охоту, да и никого из нас не будет. Я дала Урмиле четыре аны[2]2
  А?на – мелкая разменная монета.


[Закрыть] из денег, которые выпросила у Бины на орешки, чтоб Урмила купила щенятам печенья. Наспех попрощалась с Миа и предстала перед Джамаи.

– Я готова, командир! – и отсалютовала по-военному.

Тем временем рассвело. Джамаи-бабу давал последние указания. Урмила бурчала себе под нос:

– Хотела бы я знать, что будет делать на охоте маленькая девочка!

На самом деле Урмила просто боялась оставаться одна в большом пустом доме.

Бина её успокаивала:

– Привязывай на ночь Багху на лестничной площадке и ничего не бойся. Такой пёс в одиночку справится с сотней бандитов. Работники будут приходить и кормить животных.

Мы грузили вещи в машины и переворачивали весь дом вверх дном.

– Не будешь скучать, Урмила, – весело заверил её Джамаи. – Пока ты всё приведёшь в порядок, мы успеем вернуться и устроить новый беспорядок!

Урмила утёрла слёзы и стала просить бога, чтоб он присматривал за нами в пути. При слове «бог» попугай Пиа поджал ногу и заверещал с закрытыми глазами:

– Птичка-скажи-бог-поможет-молись-богу!

Попугай Лиа не мог допустить, чтоб его перещеголяли, и добавил:

– Господи-благослови-господи-благослови!

Мы рассаживались по машинам под неумолкаемую дробь попугайских благословений.

Отец сказал:

– Поехали, Пратул, а то как бы баллон не спустил, если твои верующие попугаи начнут молитвы петь!

Отец сел в машину мистера Джефферсона вместе с самим Джефферсоном, его слугой Абду?лом и бирманцем У Ба Со, который работал у Джамаи-бабу.

Джамаи-бабу сел за руль второй машины, рядом с ним расположилась Бина, а я прекрасно устроилась на заднем сиденье с Джеком и Джилл.

Списки самого необходимого составлялись так долго и так старательно, что обе машины были буквально забиты самыми разными вещами.

Из того, что я успела рассказать про Джамаи-бабу, должно быть ясно, какой он человек: уж если за что взялся, то сделает это достойнейшим образом. И всё-таки я поразилась: он захватил ружьё для Бины! Для Бины – отлично зная, что доведись Бине встретиться с тигром, она сперва уронит ружьё, а потом упадёт в обморок. Не имеет значения: раз Бина едет на охоту, у Бины должно быть ружьё.

А для меня что он приготовил? Ведь помнит, что я прыгаю с ветки на ветку не хуже Тарзана, что я на велосипеде хоть до самого Дели доеду, что я однажды подралась со здоровенной обезьяной, которая воровала бананы, а взял для меня паршивое, никому не нужное воздушное ружьё! Детскую воздушку! Да из неё только птиц пугать!

Всем известно, что я никогда не стреляю в беззащитных птиц. Я еду охотиться на тигров или на медведей. Хищного зверя я убить могу, но разве застрелишь хищника из воздушного ружья? Обидно!

И я решила держаться поближе к Бине: когда она упадёт в обморок, я схвачу её ружьё и застрелю несколько тигров прямо на глазах у отца, мистера Джефферсона и Джамаи-бабу. Честно говоря, я никак не ожидала, что отец встанет на их сторону, против меня. А Бина и Джамаи?! Дома без конца ссорятся, но тут сразу столковались – тоже против меня. Хорошо же, я себя покажу!

Мы добрались до Мимуна только к вечеру. Остановились у озера на привал. Я ела-ела, но могла бы ещё столько же съесть.

Мы собирались заночевать в охотничьем домике неподалёку, а весь следующий день охотиться на тигров, медведей, зайцев, птиц – кто попадётся.

После ужина я пошла прогулять собак и всё раздумывала, на кого же мне завтра поохотиться, а когда спохватилась, увидела, что забрела в какую-то глухомань. Мне стало не по себе. Я вспомнила, что моё воздушное ружьё осталось в машине. Тут в кустах тявкнуло, и я рванулась бежать.

Что-то рыжее мелькнуло в подлеске.

Оглянувшись, я увидела только хвост – это улепётывала в другую сторону лиса. Джек и Джилл громко лаяли и рвались в погоню, натягивая поводки. Я еле удержалась на ногах.

Когда мы с собаками вернулись к костру, Абдул и У Ба Со уходили на разведку местности, в чём оба были большие мастера. Отец ещё не кончил ужинать, и Бина подавала еду.

Отец не знал, что Джек и Джилл никогда не подбирают куски, и бросил Джеку горбушку. Голодный Джек заскулил и подошёл к Джамаи-бабу. Хорошо обученная собака не ест что попало и где попало.

– Смотри какой принц! – удивился отец. – Просто сын раджи!

– Пора бы накормить собак! – сказала я Джамаи-бабу.

Он даже не слышал! Джамаи-бабу и мистер Джефферсон уткнулись носами в карту и что-то вымеряли на ней.

Бина вздохнула:

– Придётся мне подавать и собакам.

Тем временем Абдул и У Ба Со возвратились в сопровождении незнакомого бенгальца, лысого, широкоплечего коротышки, который умудрялся одновременно жевать бетель и приветливо улыбаться.

Оказалось, что бенгалец занимает комнату в охотничьем домике, в котором должны заночевать и мы. Абдул рассказал ему про нас, коротышка обрадовался и явился знакомиться.

Джати?н-бабу, так его звали, приехал с большой компанией охотников. За день до нашего появления охотники застрелили огромную медведицу. Был и медвежонок, месяцев пяти от роду, который убежал в лес. Все понимали, что медвежонку далеко не уйти. Джатин-бабу уговаривал охотников изловить медвежонка – не ради денег, деньги его не интересовали: он хотел подарить живого медвежонка своим внукам. Пусть знают, что их дед великий охотник! Но охотники, довольные добычей, не желали бродить по лесу в поисках медвежонка и сегодня утром уехали в город. Джатин-бабу остался и целый день строил планы, как бы поймать медвежонка. Но что можно сделать в одиночку!

Болтал Джатин-бабу, как заведённый.

Когда он смолк, чтобы перевести дух, отец, уже давно дожидавшийся этой возможности, быстро сунул ему в руки тарелку.

– Прежде всего надо закусить. Попробуйте, моя дочь готовила.

Джатин-бабу замолчал, как граммофон, у которого кончился завод. Он сразу забыл, о чём говорил, и с явным удовольствием принялся за еду. Откусив кусок сандвича, он сделал блаженное лицо.

– Вкусно! С чем он?

– С курятиной, – ответила Бина.

Джатин-бабу выплюнул кусок. Мистер Джефферсон изумлённо посмотрел сначала на Джатина-бабу, потом перевёл взгляд на собственный сандвич. Взглянул на Джамаи. Пожал плечами и уткнулся в карту.

– Это действительно курятина? – спросил Джатин-бабу. – Я человек верующий. Я дал обет не есть никакой птицы, за исключением дикой. Обет я, конечно, нарушил, но раз я не знал, что ем, полагаю, бог меня должен простить.

Джатин-бабу сложил ладони вместе и поднёс их ко лбу.

Поведение Джатина-бабу как-то смутило нас. Отец, пряча улыбку, сказал Абдулу:

– Ты теперь стреляй только дичь, понял?

Сбитый с толку, Абдул потребовал, чтоб ему растолковали, какая тут птица дичь, а какая нет.

Отец отвёл его в сторону.

– Всё, что живёт в лесу, ясное дело – дичь. Понимаешь, индусам их вера запрещает есть мясо домашних животных, а питаться травкой я лично не намерен, поэтому нам требуется дичь. Ты настрелял дичи – отлично. Просто курице свернул голову – тоже сойдёт, только болтать не надо. А еда без мяса не еда. Ясно?

Я тоже внимательно слушала.

– Папа, а если вдруг ты дашь богу обет, ты тоже будешь как Джатин-бабу?

– Ещё чего! Я жить не могу без курятины! Бина! – повысил он голос. – Сегодня курицу жарю я! Дикую курицу, конечно!

Абдул, даже не улыбнувшись, продолжал чистить ружьё.

Правда, я никогда не видела, чтоб он улыбался.

Бина встретила сообщение без энтузиазма.

– Зачем тебе возиться, папа, – осторожно сказала она. – Что я, курицу зажарить не могу?

Отец стоял на своём.

– Нет уж! Люди до сих пор вспоминают обеды, которые я готовил. Попробуешь моей стряпни – век не забудешь. Когда я был студентом и жил в общежитии, со мной никто сравниться не мог…

Мы сто раз слышали истории о кулинарных талантах отца, но не имели возможности оценить их на деле.

Пока мы занимались ерундой, Джамаи-бабу и мистер Джефферсон трудились вовсю: они изрисовали карту множеством карандашных пометок, разработали план охоты. Целью плана был захват живого медвежонка. Нам всем очень понравилась такая затея. Мысль о медвежонке не покидала нас, о чём бы мы ни говорили.

Я вскочила на ноги, схватила воздушное ружьё и решительно заявила:

– В путь!

Но Джамаи-бабу сказал:

– Я думаю, мы сделаем вот как. Сейчас мы с мистером Джефферсоном и со слугами побродим, чтобы получше познакомиться с местностью. Джек и Джилл пойдут, естественно, с нами. Остальные могут присоединиться и завтра.

Он встал и подмигнул отцу:

– Сегодня уже поздновато, а завтра настреляем дичи.

Джамаи-бабу ещё раз подмигнул отцу, давая ему понять, что курицу сейчас не достанешь.

В охотничьем домике я долго лежала в постели, пытаясь сосчитать светлячков за окнами. Сквозь противомоскитную сетку я хорошо видела, как они мелькали в темноте. Это что карабкается на пальму? По виду точно как медведь! А что же Джатин-бабу уверял, что огромную медведицу застрелили ещё вчера?

Вдруг это призрак убитой медведицы ищет медвежонка? Медвежья туша с удивительной лёгкостью скользнула через прутья оконной решётки и закружилась по комнате, заглядывая всюду, где может спрятаться медвежонок. Но в комнате такая темнотища, что мне не разглядеть медведицу. Может быть, ей меня тоже не видно? Как хорошо!

Ой, что это? Медведица поднимает лапу, а в лапе маленький фонарик, она светит по углам, чтобы найти меня! Но я твоего медвежонка и в глаза не видела! Его Джатин-бабу видел. Он в соседней комнате, почему медведица не идёт к нему?

Нет, она и не собирается уходить. Зажгла несколько фонариков и приближается ко мне. Мне трудно дышать. Может, это медведица меня придавила? Уселась мне на грудь?

Я закричала страшным голосом. Проснулись Бина и отец. Я слышала сквозь сон, как отец встал и подошёл ко мне, как Бина трясла меня за плечо, пытаясь разбудить.

– Что случилось? Что с тобой? – спрашивала Бина.

– Что с ней? – спрашивал отец.

А я даже не могла открыть глаза и только постанывала.

– Не беспокойся, папа, – говорила Бина. – Ничего не произошло. Она объелась, и теперь у неё, наверное, болит живот. Ложись спать.

Бина наклонилась совсем близко ко мне и тихонько спросила:

– Тебе страшно?

– Нисколько!

Бина засмеялась.

– Что же ты заблеяла, как овца?

– А что мне делать, если ко мне лезет здоровенная медведица?

– Какая медведица? Тебе приснилось, дурочка!

Но произнося эти слова, Бина пугливо озиралась по сторонам. Потом она нырнула в постель и с головой накрылась одеялом. Из-под одеяла глухо донеслось:

– Не болтай глупости и засыпай поскорее!

А сама испугалась больше меня.

Всё затихло, и темнота опять начала сгущаться до плотности медвежьей туши, а светлячки стали превращаться в фонарики. Потом медведица снова пошла бродить, что-то вынюхивая по углам.

Это очень неприятно – особенно, когда ты так стараешься заснуть!

– Бина! – позвала я. – Она опять здесь!

– Зови на выручку своего дорогого Джамаи-бабу, – проворчала Бина, стараясь понадёжней завернуться в одеяло.

Я была не против того, чтобы позвать кого-нибудь, но быстро поняла, что не стоит поднимать шум, а то вполне могут оставить завтра дома. Поэтому я ограничилась тем, что подоткнула со всех сторон одеяло. В крохотную щёлочку я видела, как медвежья тень ищет меня с фонариком. Но так меня никто и не нашёл.

5

Мы шли гуськом с оружием наизготовку. Впереди Абдул, за ним У Ба Со. Они вели Джека и Джилл.

Мы старались держаться поближе к озеру. Джеку и Джилл не терпелось, они рвались с поводков. Абдул и У Ба Со с трудом удерживали собак. Кто поразил меня, так это Бина. Бина подобрала волосы в тугой узел, изо всех сил стиснула ружьё побелевшими пальцами, готовая в любую минуту открыть пальбу. Ну кто бы мог подумать, глядя на её решительный вид, что она всю ночь глаз не сомкнула от страха перед темнотой, в которой ей мерещились медведи.

Джамаи-бабу был в хорошем настроении и всё время чему-то посмеивался.

Я тоже не подавала виду, что провела ночь, скорчившись под одеялом, в ужасе неизвестно от чего. Я шла за отцом с воздушным ружьём на плече.

Последними шли Джатин-бабу и мистер Джефферсон. Никто не разговаривал.

Озёрная поверхность посверкивала под солнцем. Время от времени наши ноги вспугивали стайки диких уток. Они взлетали, звучно хлопая крыльями. Мы не обращали на них внимания, потому что мы шли ловить убежавшего медвежонка совсем дикого, но наверняка симпатичного.

Что-то стремительно прошуршало мимо нас в кустах. Раздался странный звук.

– Боже мой! – ахнула Бина, хватаясь за Джамаи-бабу.

– Разве я не говорил, что священные книги запрещают женщине сопровождать мужчину на охоте?

В голосе Джамаи-бабу слышалось раздражение, чуточку смягчённое усмешкой.

Бина спохватилась, сделала оскорблённое лицо и сказала:

– Мне ничуть не страшно. Я просто споткнулась. Не понимаю, почему нужно поднимать вокруг этого шум?!

Я дипломатично промолчала. Кому хочется, чтоб отправили домой, когда начинается самое интересное?

Лес становился всё гуще, тропинка делалась всё уже, а то и вовсе исчезала в траве и кустарнике. Нас сопровождали стайки бабочек и кузнечиков. Мне так всё это нравилось, что я засвистела от удовольствия. И тут же была обругана отцом, потому что мы уже вошли в зону охоты, где совершенно незачем свистеть.

Бах! Ба бах! – это стрелял Абдул.

– Дичь попалась! – сказал отец, и все заулыбались.

Вдруг начали стрелять и другие.

Джамаи-бабу стрелял по птицам, Джека и Джилл спустили с поводков, и они помчались искать и подбирать добычу.

Джек принёс в зубах птицу, которую подстрелил Джамаи-бабу, положил её у наших ног и опять рванулся в лес. За ним с громким лаем понеслась Джилл.

У самых моих ног лежал маленький мягкий соловей. Из клюва вытекала кровь, глаза застывали в неподвижности.

Мне стало так тоскливо, что слёзы сами закапали из глаз. Я совсем было расплакалась, но отец сказал:

– Как не стыдно! Разве охотники плачут?

– Зачем же взрослому человеку убивать соловья? – не выдержала я и всё-таки разрыдалась.

Судя по лицу Джамаи-бабу, ему было стыдно. Он приготовился что-то сказать, но в этот самый миг в лесу поднялся невообразимый шум. Джек и Джилл захлёбывались оглушительным лаем, а голос Джефферсона звал:

– Сюда, скорей сюда, Ча?удари! Медведь!

Мы бросились в заросли. Я мчалась, роняя слёзы, хотя плакать уже расхотелось.

Я никак не могла разобраться в происходившем. Все столпились у колючих кустов, толкались и кричали. Джилл, оскалив клыки, с грозным рычанием носилась кругами. Абдул и У Ба Со быстро разворачивали сеть, захваченную предусмотрительным мистером Джефферсоном.

– Заходи с той стороны!

– Вот он! Я его вижу!

– Давайте собак на него!

– Джек, бери его! Джилл!

Я замерла на месте и только вертела головой в попытке понять, что происходит. Рядом со мной стояли Бина и отец. Остальные быстро и ловко набросили сеть на медвежонка.

Это был ком чёрной шерсти, не очень большой, даже, скорее, комок. Но комок верещал и вырывался с невероятной энергией. Медвежонок огрызался, рычал, выл и колотился так, что его с трудом удерживала четвёрка взрослых мужчин.

Мистер Джефферсон заглянул мне в глаза, ещё не просохшие от слёз, и торжественно заявил:

– Вот у тебя и медвежонок появился!

Я старалась рассмотреть медвежонка через сетку. Чёрная шерсть, красные глазки, которыми он устрашающе ворочал, а на груди под самой шеей красивый белый треугольник.

– Этот красивый медвежонок мой?!

Я не могла поверить своему счастью.

– А вы не застрелите его?

– Да что ты! Твой медвежонок.

Я осторожно протянула медвежонку руку и позвала:

– Бобби!

Медвежонок не обратил внимания, он изо всех сил старался разодрать сеть. Абдул споро завязывал петлю на толстенной верёвке.

– Сеть не годится, – объяснил Абдул. – Его нужно связать.

На Бобби накинули петлю, и я, расхрабрившись, сделала шаг вперёд и легонько дотронулась до медвежонка.

Бобби молниеносным движением выбросил лапу, и его когти проехались по моей руке.

Я отскочила и в страхе уцепилась за отца. Все так и набросились на меня: Бина, отец, Джамаи-бабу. Когда я увидела, как сильно течёт кровь, я испугалась ещё больше. В другой обстановке я бы, конечно, заорала. Но тут я стиснула зубы и решила, что перетерплю любую боль. Мне было очень страшно.

У Ба Со извлёк из-за пояса походную аптечку, и Бина стала смазывать рану йодом. Отец удивился, что я молчу, но начал меня отчитывать:

– Не смей больше подходить к медведю, слышишь? Учти, Мини, медведь так же опасен, как тигр. Медведь ударом лапы может сломать человеку шею. Медвежата бывают очень свирепыми.

Джатин-бабу решил, что он долго терпел, а теперь пора и ему вставить словечко:

– Бедная Мини, наверное, очень больно?

– Пустяки, простая царапина, – ответила я, бодрясь из последних сил.

– Простая царапина! Подожди, ещё нарывать начнёт. Бина, перевяжите её получше!

Один только мистер Джефферсон не стал меня ругать и даже других утихомирил. Мистер Джефферсон всегда за меня. Бина говорит, что он меня любит, оттого что у него нет своих детей.

У Ба Со почувствовал, что настал момент напомнить о себе:

– Всё равно у нас удачная охота: медвежонок-то наш! Как насчёт вознаграждения, са?хиб[3]3
  Са?хиб – господин, хозяин.


[Закрыть]?

Отец, Джатин-бабу, мистер Джефферсон и Джамаи-бабу переглянулись с довольным видом.

У Ба Со и Абдул получили щедрую награду.

На обратном пути мистер Джефферсон даже запел своим хриплым голосом английскую песню про медведя.

Остаток дня мы только и говорили, что о медведях, рассказывали случаи из жизни или истории, услышанные от других.

Отличился, конечно, Джатин-бабу. Он рассказал такой случай:

– Вы все, без сомнения, слышали про бурых медведей? Самая свирепая порода! – Он даже поёжился при мысли о медвежьей свирепости. – Если бурому медведю попадётся человек, медведь сначала перегрызёт ему горло и высосет горячую кровь, потом сожрёт мясо, потом кости, потом кожу. От человека просто следа не остаётся. Мне раз пришлось собственными глазами видеть, как бурый медведь целиком сожрал большую птицу, просто огромную.

– Правда? – ужаснулась Бина. – И где же это было?

Джатин-бабу замялся и негромко сказал:

– Ну, в общем, в зоопарке…

Все так и прыснули.

Явились Абдул и У Ба Со с грудой дичи. У Ба Со улыбнулся отцу:

– Куры, сахиб.

– Дикие куры, разумеется, – строго поправил его отец.

– Дикие, дикие куры, чуть не забыл! – Узкие глазки У Ба Со почти совсем закрылись от смеха.

Отец, верный своему слову, потребовал, чтобы Бина не занималась ужином – он сам всё сделает.

Бина удалилась, мрачно ворча:

– Ну и прекрасно! Хоть раз отдохну!

Едва успели разложить ужин по тарелкам, как отец начал спрашивать, вкусно ли. Бина попробовала, и лицо её перекосилось. Я тоже попробовала и почувствовала только соль и перец. Это было ужасно!

– Очень вкусно! – промямлила Бина, пересилив себя.

К ней присоединились и другие, бормоча: очень вкусно, прекрасно, отлично. Сам отец объявил, что жареная дичь удалась на славу.

– Жалко только, что дичь бывает такая солёная и перчёная, – вдруг брякнула я, хотя твёрдо намеревалась промолчать.

Отец страшно рассердился.

– К твоему сведению, пряности являются одним из важнейших компонентов кулинарии. Врачи рекомендуют употреблять перец. Без перца в жарких странах невозможно жить. Кстати, я использую перец в умеренных количествах.

На протяжении всей речи отца, мистер Джефферсон тщательно отмывал свою порцию в воде, всем видом показывая, что его, как европейца, нужно извинить, он такую острую еду не переносит.

Один только Джатин-бабу ел с большим аппетитом. Косточки так и похрустывали на его крупных неровных зубах.

– Кто выдумал, что много перцу? По-моему, очень вкусно, – объявил Джатин-бабу.

И в эту самую секунду в комнату ворвался Бобби, увешанный клочьями сети, с обрывком верёвки на шее.

И – началось! С грохотом разбилась чья-то тарелка – скорей всего Джатин-бабу выронил свою, – кто-то поскользнулся на пролитой подливке, со звоном покатилась кружка. Всё произошло с такой быстротой, что растерялись даже Джек и Джилл. Абдул спустил их с поводков, как только увидел медвежонка. Собачий лай и рёв Бобби, крики всех сбежавшихся в комнату – всё смешалось.

Я изловчилась и прыгнула на Бобби сзади, подражая прыжку вратаря на футбольный мяч.

– Мини! – завизжала Бина. – Мини, отпусти медведя, он тебя загрызёт!

Отец бросился ко мне:

– Мини! Брось его!

«Ещё чего, – подумала я, – не отпущу, и всё!»

Бобби сильно царапнул меня за левую руку, но я ухватилась правой за обрывок верёвки на его шее.

– Абдул! Скорее! – завопила я.

Абдул рывком навалился на Бобби и завёл верёвку ему в пасть. Я поднялась на ноги, прикрикнула на Джека и Джилл, чтоб они немедленно прекратили безобразный лай. Потом я погладила Бобби по голове.

К моему удивлению, Бобби спокойно принял ласку. Он только косился на мою окровавленную руку и ворчал. Через минуту он смолк, обвёл взглядом разгромленную комнату и громко засопел. Я ещё раз погладила Бобби, он не противился.

Бину это почему-то так рассердило, что она силой оттащила меня от медвежонка.

Бина вылила чуть не весь йод на мою руку.

– Посмотри, что ты натворила, – почти кричала она. – А крови сколько! Всё показать себя хочешь? Как будто больше некому связать медведя!

Я бы расхохоталась, если бы йод так не щипал. Конечно, некому, кроме меня. Что я, не видела, как все остальные растерялись? Джатин-бабу до сих пор стоял в остолбенении, а в зубах – куриная ножка! Ох и вид у него был!

– Дикая курица! – Я показала пальцем на него, и все засмеялись.

Наутро Джатин-бабу долго прощался с нами. Он взял слово, что мы обязательно приедем к нему погостить и расскажем его внукам, какой отважный охотник их дед.