Текст книги "О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды"
Автор книги: Гильда Премудрый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Как весьма положительный вклад в изучение Гильды хотелось бы отметить работу С. Малбергера «Хронисты пятого века»[409]409
Muhlberger S. The fifth-century chroniclers: Prosper, Hydatius, and the Gallic Chronicler of 452. Leeds, 1990.
[Закрыть]. Хотя сам Гильда упоминается в книге всего несколько раз, автор тем не менее проводит весьма интересные параллели между «О погибели Британии» и «Хроникой» Идация. Его исследование мировоззрения автора «Галльской хроники 452 года» и Идация позволяет по-новому взглянуть на духовный мир и идеалы Гильды.
В последнее время к работам Гильды неоднократно обращался Н. Д. Хайем[410]410
Higham N. J. Cildas, Roman walls and British dykes // CMCS. Vol. 22.1991. P. 1-14; Higham N. J. Rome, Britain and the Anglo-Saxons. London, 1992; Higham N. J. The English conquest. Gildas and Britain in the fifth century. Manchester, 1994.
[Закрыть]. Работая над своей книгой, посвященной англосаксонскому завоеванию Британии, автор пришел к выводу о необходимости посвятить Гильде отдельную монографию: «Английское завоевание. Гильда и Британия в пятом столетии»[411]411
Ibid.
[Закрыть]. Нам представляется целесообразным остановиться на этой работе более подробно, поскольку автор предлагает радикальный пересмотр не только хронологии сочинения Гильды, но и традиционной картины событий того времени.
Страницы, посвященные исторической концепции Гильды, у Хайема написаны под влиянием разработок Р. В. Хэннинга: автор рассматривает предложенную Гильдой концепцию взаимоотношений между людьми и Богом в контексте истории спасения человечества, усиливая, однако, политическую составляющую. Гильда, полагает Н. Хайем, пытался «убедить лидеров британского общества, что их аморальность и непослушание Богу и обусловили те неблагоприятные взаимоотношения, которые сложились на тот момент между бриттами и саксами»[412]412
Ibid. P. 11.
[Закрыть]. Основной целью Гильды, таким образом, было добиться свержения господства англосаксов.
Поскольку в сочинении Гильды такая тенденция явно не просматривается, автор приходит к выводу, что Гильда был вынужден постоянно маскировать свои намерения: везде, где у Гильды речь идет о «собаках», «львах», «аде» и «чертях», на деле якобы имеются в виду англосаксы[413]413
Higham N. J. The English conquest... P. 53.
[Закрыть]. Непосредственно увязывая покорность Богу с политическим процветанием, Хайем полагает, что если, как указывает Гильда, его современники глубоко морально развращены, то и политическое положение бриттов должно быть соответствующим. Иными словами, Хайем предположил, что битва при Бадоне была действительно последней победой бриттов, за которой последовало их полное поражение в борьбе с англосаксами[414]414
Ibid. P. 51-53.
[Закрыть]. За этим поражением последовал весьма невыгодный для бриттов договор (foedus), на который, по мнению автора, в «О погибели Британии» содержатся завуалированные намеки. К их числу автор относит упомянутый в первой главе договор с гаваонитянами и взятие Иерусалима вавилонянами (цитаты из «Плача Иеремии»)[415]415
Ibid. P. 72-79.
[Закрыть].
Говоря о хронологии «О погибели Британии», Н. Хайем заявляет о своем полном и решительном отказе от какого-либо обращения к другим традициям о Гильде помимо того, что говорит об авторе само «О погибели Британии», причем этот отказ представляется малообоснованным[416]416
«Традиционная датировка жизни и труда Гильды основывается на мыслях – или догадках – наиболее ранних поколений... особенно ирландских и валлийских хронистов, живших много столетий спустя, логику рассуждений которых мы не можем проверить, и поэтому эти сведения лучше отбросить» (Higham N. J. The English conquest... P. 119). При этом автор ссылается только на «Анналы Камбрии».
[Закрыть]. Приходя к выводу, что призыв к Аэцию заимствован из устной традиции, автор заключает, что, вероятнее всего, «Галльская хроника 452 года» фиксирует около 441 года окончание «мятежа саксонских федератов», который, как автор уже установил, закончился после битвы при Бадоне неблагоприятно для бриттов. Таким образом, рождение Гильды оказывается отнесено к 441 году и написание им «О погибели Британии» – к 479-484 годам[417]417
Higham N. J. The English conquest... P. 118-141.
[Закрыть].
С нашей точки зрения, столь радикальный пересмотр датировки памятника (на 85 лет назад, если иметь в виду самую позднюю из принятых в литературе датировок – около 560 года)[418]418
Мы имеем в виду те датировки, которые подразумевают, что «О погибели Британии» – целостное произведение, созданное бриттом до 600 года, а не позднейшая подделка.
[Закрыть] должен был бы потребовать рассмотрения (и при необходимости – отбрасывания) датировок ирландских анналов – как дат смерти Гильды, так и обоих святых Финнианов, а также традиционной датировки смерти Маэлгуна[419]419
Ср.: Dumville D. N. Gildas and Maelgwn: problems ofdating // GNA. P. 51-59.
[Закрыть], чего автор не сделал.
Путем сложных рассуждений и ассоциаций автор приходит к выводу, что в рассматриваемое Гильдой время бритты вообще, и бриттские церковники в частности, платили дань саксам[420]420
Higham N. J. The English conquest... P. 76. Золото, пишет автор, ассоциируется у Гильды (глава 8) с Цезарем, а в римское время налоги, как правило, взимались золотом, и, поскольку в главе 1 говорится, что во время Гильды «потускнело золото наилучшее», это значит, что Церковь рассталась с золотом, а поскольку она с ним рассталась, то это значит, что золото выплачивалось в качестве налога, а если оно выплачивалось в качестве налога, то значит, налог платился саксам, поскольку вавилоняне, которые завоевали Иерусалим и из-за которых иудеям пришлось расстаться с золотом, – это метафора, употребляемая Гильдой по отношению к саксам. «Наиболее отчетливая жалоба, касающаяся угнетения этого времени, касается уплаты дани», – пишет Хайем (Higham N. J. The English conquest... P. 159).
[Закрыть]. Сам Гильда, по мнению Н. Хайема, обитал в подобной платившей дань варварам общине[421]421
Higham N. J. The English conquest... P. 167.
[Закрыть], чем, возможно, и объясняется его желание скрыть свою личность. Поскольку бриттские тираны эпохи Гильды были подчинены саксам, то, говоря о «тиранах и отце их диаволе», Гильда, несомненно, имеет в виду человеческое существо – саксонского короля, которому эти тираны служили[422]422
Ibid. P. 161.
[Закрыть]. Обличая бриттских королей, Гильда анализирует возможность для каждого из них (прежде всего моральную) стать лидером сопротивления бриттов англосаксам[423]423
Ibid. P. 174-190.
[Закрыть]. Автор приходит к выводу, что основной целью Гильды было призвать бриттов сбросить англосаксонское господство. Для этой цели бриттам нужно было достичь морального совершенства, однако реформаторская попытка Гильды была заведомо обречена на провал[424]424
Ibid. P. 209-211.
[Закрыть].
Намерение находить везде какие-то намеки и метафоры иногда приводит Н. Хайема к абсурду: говоря о «зловещем рубеже варваров» (divortio barbarorum), он находит в слове divortio, которое можно переводить и как «развод», аналогию супружеских взаимоотношений Британии, представленной у Гильды как существо женского пола (что естественно)[425]425
Заметим, что в римское время Британия традиционно представлялась в женском облике, как и другие провинции, хотя известно, например, посвящение «гению британской земли» с северной границы Римской Британии. См. R1B 2175: GENIO TERRAE BRITANNICAE M. COCCEI(US) FIRMUS CENTURIO LEG(IONIS) II AUG(USTAE).
[Закрыть] и Рима, который определяется, как «доминирующая фигура мужского пола». Гильда, которому автор не отказывает в знании латыни и латинской литературы, должен был хорошо себе представлять, что Рим (Roma), да и «легион» (legio), который выступает у Гильды как его представитель, – слова женского рода[426]426
Higham N. J. The English conquest... P. 103-104. Заметим, что и по-английски Британия и Рим также выступают как существа женского рода (Britain – her politics: Rome – her provinces).
[Закрыть]. Заметим, кстати, что хотя XX век вообще не блистал знанием латыни, рассуждения Н. Хайема, основанные на интерпретации латинских терминов у Гильды, особенно неудачны. Непонятно, например, почему автор пришел к выводу, что слово vir – «муж» было недостаточно вежливым термином по отношению к Аэцию[427]427
Ibid. P. 125.
[Закрыть]. Рассуждения автора о том, что обращение к Аэцию со стороны бриттов как к «трижды консулу» было неадекватным, учитывая то, что они взывали к нему как к военачальнику, и поэтому следует считать, что цитата из письма с обращением «Аэцию трижды консулу» была выдумана Гильдой[428]428
Автор даже утверждает, что Гильда выдумал это обращение па основании того, что слово ter – «трижды» – часто встречается у Вергилия (!), откуда Гильда сто якобы и заимствовал (Higham N. J. The English conquest... P. 126).
[Закрыть], также, по меньшей мере, странно[429]429
Higham N. J. The English conquest... P. 126. Достаточно почитать письма Сидония, чтобы убедиться в том, какую важную роль в общественном положении играл титул консула еще в третьей четверти V века.
[Закрыть].
Пожалуй, истинным героем книги является анонимный сверхмогучий англосаксонский король, чей образ был «реконструирован» автором на основании вычитанных им у Гильды намеков. По мнению Н. Хайема, этот властитель добился сокрушительных результатов в покорении бриттов: так, вспоминая о легендарном намерении короля визиготов Атаульфа превратить «Романию» в «Готию», он пишет: «Планы Атаульфа не удались, но может быть, именно этого и достиг саксонский вождь в сравнительной изоляции островного диоцеза Британия»[430]430
Higham N. J. The English conquest... P. 209.
[Закрыть]. Отождествление «диавола» и «волка» с англосаксонским королем приводит автора к странным смысловым аберрациям. Например, говоря о том, как Маэлгун покинул монастырь, автор говорит: «Может быть, сами саксы играли какую-то роль в том, что Маэлгун отверг монашеское призвание?»[431]431
Ibid. P. 186.
[Закрыть]. Напомним, что автор отсылает нас к следующему пассажу: «коварный волк тебя, ставшего из волка – агнцем... похитил (не очень-то отбивавшегося), из овчарни Божией, желая сделать из агнца себе подобного волка» (34). Хайем, по сути, рисует нам картину похищения Маэлгуна из монастыря англосаксонским королем, делая, таким образом, из Гильды предшественника Лайамона, который в начале XIII века красочно описал, как Вортигерн похитил из монастыря цезаря Константа по просьбе Константина III[432]432
См.: Layamon's Brut. Chronicle of Britain; a poetical semi-Saxon paraphrase of the Brut of Wace / Ed. by E. Madden. London. Vols. I-III. 1847. Vol. II. P. 130 (11.13265-13268) и выше.
[Закрыть].
В российской исторической литературе труд Гильды изучался редко. Одним из первых к нему как к историческому источнику обратился И. Ф. Морошкин, но его исследование в основном касалось истории бриттской церкви[433]433
Морошкин И. Ф. Древняя британская церковь // ЖМНП. Ч. CLXIII. 1872. № 10 (октябрь). С. 261-285.
[Закрыть]. К тому же зачастую упоминания Гильды в нашей литературе сопровождались рядом ошибок и неточностей. Повредило репутации Гильды в нашей стране и то, что у нас почему-то прочно утвердилась характеристика Гильды как «монаха», что в советской историографии, конечно, вызывало определенные отрицательные ассоциации. Само слово «монах» (следуя просветительским традициям, и, прежде всего, в данном контексте, Э. Гиббону), предполагало предвзятость и малообразованность автора.
Итак, до сих пор Гильда и все, что с ним связано, – время и место его жизни, время и место написания его труда, его личность и происхождение, его социальный статус и религиозные взгляды – остается предметом оживленной дискуссии. Несмотря на нерешенность этих ключевых для изучения «О погибели Британии» вопросов, можно отметить некоторые общие тенденции в историографии. Прежде всего, это все большее признание скорее позднеантичного (хотя и христианского), нежели средневекового, характера мировоззрения Гильды (М. Лэпидж, Ф. Керлуэган). Во-вторых, это перемещение акцента в изучении Гильды с данных валлийской и ирландской традиции – поздних и недостоверных, с одной стороны, на ту информацию, которая содержится в самом его сочинении, и, с другой стороны – на параллели, которые представляют труды позднеантичных и раннесредневековых историков Галлии, Испании и Италии. В особенности отмечается влияние на Гильду трудов Орозия, в меньшей мере – Евсевия Кесарийского. Интересные параллели проведены между трудами Гильды и таких авторов, как Сальвиан (Р. Хэннинг, Н. Хайем) и Идаций (С. Малбергер).
Мы видели, что суждениям о Гильде в течение столетий была свойственна необыкновенная противоречивость. В значительной степени, как справедливо заметила М. Миллер, «точное значение слов Гильды определить трудно по двум причинам: отсутствие информации об истории и культуре того времени в целом (background knowledge), которое необходимо, учитывая в высшей степени афористический стиль автора, и структура самого произведения, в котором сообщения о событиях перемежаются описаниями социологического или морального характера»[434]434
Miller M. Bcde's use of Gildas // EHR. Vol. 90. 1975. № 355. P. 248.
[Закрыть].
Действительно, внутренний облик культуры Римской и послеримской Британии так плохо известен нам, что Гильда порой и вправду кажется человеком из иного мира. Исследователи XVIII-XIX веков считали, что Гильда – невежественный монах, живший в полуварварской среде британских кельтов. Кеннет Дарк в своей вышедшей в 1994 году увлекательной работе, напротив, рисует образ своего рода северной Византии, своеобразного позднеантичного общества, выросшего на руинах римской провинции[435]435
Dark K. R. Civitas to kingdom: British political continuity 300-800. Leicester, 1994 (Studies in the Early History of Britain).
[Закрыть]. Какова была действительность? Гильда – единственный, кто может приблизить нас к ее пониманию. Ясно лишь, что с обликом Гильды-невежды, у которого, по мнению Ф. Лота, просто не хватило ума, чтобы написать приличную историческую работу, придется расстаться.
Таким образом, указания генеалогий на наличие у Гильды семьи и детей вполне стоит принимать всерьез.
Глава 5
ГДЕ ЖИЛ ГИЛЬДА?
Говоря о географической локализации событий, изложенных в произведении Гильды, и, следовательно, о географической локализации самого Гильды, исследователи часто смешивают два, на наш взгляд, разных вопроса:
1) в какой области Британии родился и жил Гильда и соответственно информацией и традициями о событиях V века в каком именно регионе он располагал: это в значительной степени должно определять наше восприятие его рассказа о приходе в Британию англосаксов и их расселении;
2) в какой области Британии (или же вообще не в Британии, а за ее пределами, в общине бриттских эмигрантов) было написано само «О погибели Британии» (что также должно было влиять на информированность автора, особенно о современных событиях).
Теория о том, что сочинение Гильды было написано в Бретани, основывалась в основном на Первом житии Гильды и его культе в этой области, а также на трактовке термина transmarina relatio («заморский рассказ») как «рассказ жителей Британии». В настоящее время эта теория практически не имеет приверженцев даже среди бретонских специалистов[436]436
Например, в предисловии к французскому переводу Гильды бретонский историк Г. Ле Дюк пишет: «Трудно допустить, что он [Гильда. – Н. Ч.] – первый бретонский писатель, не отметив сначала, что островная латинская литература – это и литература бретонская (даже, может быть, в современном смысле бретонская), не только потому, что он якобы закончил свою жизнь в армориканской Бретани, по и прежде всего потому, что еще в течение нескольких столетий две стороны Ла-Манша имели один язык, одну культуру – культуру одного народа, и этот труд может рассматриваться, как принадлежащий к наследию армориканских бриттов [бретонцев. – Н. Ч.].Если это кого-то удивит, вспомним, что Вийон и Ронсар – это и часть культурного наследия франкоговорящих канадцев, чего никто не оспаривает» (Saint Gildas de Excidio Britanniae. Decadence de la Bretagne / Trad, par С M. J. Kerboul-Vilhon. Pref. par Gw. Le Due. Sautron, 1996. P. 14). Таким образом, допуская, что Гильда умер в Бретани и его труд стал составной частью бретонской культуры, Г. Ле Дюк признает что Гильда родился в островной Британии и что его произведение написано там.
[Закрыть].
Венди Дэвис позволяет возможным предположить, что Гильда писал «где-то в пределах обширной области "Британии"... в центре, который служил своего рода агентством по сбору политических, общественных и церковных новостей, а также имел какую-то библиотеку»[437]437
Davies W. H. The Church in Wales // Christianity in Britain 300-700 / Ed. M. W. Bareley, R. P. С Hanson. Leicester, 1968. P. 139.
[Закрыть].
Однако большинству исследователей (самой Дэвис с том числе) оказалось недостаточно такой простой констатации фактов. Хотя гипотезы о месте Гильды в пространстве не столь занятны, как те, что касаются времени его жизни и взаимоотношений с королем Артуром, они тем не менее бывают достаточно замысловаты.
5.1. ДВА ГИЛЬДЫ?В начальный период изучения Гильды и его трудов делались попытки получить сведения о жизни Гильды из его житий. Однако как отсутствие надежных исследований самих житий, так и содержавшиеся в житиях противоречия вплоть до начала XX века запутывали исследователей и не позволяли прийти к каким-либо определенным выводам относительно реальных дат жизни Гильды и написания его произведения.
В английских публикациях XVI—XVII веков преобладающей стала точка зрения о существовании двух Гильд – «северного» и «южного». Вслед за епископом Джоном Бэйлем этих двух святых стали именовать «Шотландским» (Albanicus) и «Бадонским» (Badonicus). Согласно этой точке зрения, персонаж Второго жития – Гильда Бадонский, прозванный также «Премудрым», жил примерно в 493-583 гг. По утверждению Д. Питса, Гильда Шотландский был учеником святого Патрика, жил в Галлии, «пророческим духом предсказал множество битв, что случились потом».
Д. Ашер стоял на той же точке зрения: существовало двое святых по имени Гильда. Основываясь на данных Первого жития, где говорится, что Гильда прибыл в Бретань во время Хильдерика, сына Меровея (глава 16), Ашер пришел к выводу, что Гильда, родившийся в области Стратклайда, жил в V веке, и также называет его Гильдой Шотландским (Gildas Albanicus)[438]438
Usserius [Ussher] J. Britannicarum ecclcsiarum antiquitates... P. 238.
[Закрыть]. Этот Гильда не имел ничего общего с автором «О погибели Британии». Относя битву при Бадоне приблизительно к 520 году (в соответствии с данными валлийских анналов), Ашер сделал естественный вывод, что автор «О погибели Британии» не мог жить и действовать в середине V века. Второй Гильда, писатель – Гильда Бадонский (Gildas Badonicus) – жил в VI веке, и написал свое послание около 564 года[439]439
Ibid. P. 278-289.
[Закрыть].
Теорию «двух Гильд» в несколько другом аспекте выдвинул в 1946 году П. К. Джонстоун, в значительной степени вернувшись к аргументации Ашера[440]440
Johnstone P. K. Dual personality of Saint Gildas // Antiquity. Vol. 20.1946. №80. P. 211-213.
[Закрыть]. По мнению Джонстоуна, данные, сообщаемые о Гильде в житиях, во многом подтверждаются косвенными данными генеалогий и анналов. Гильда – герой житий – был сыном бритткого короля, родившимся около 500 года на севере Британии, вероятно, пиктом по происхождению, о чем говорит, например, имя его сестры Петиен (Peithien<*Pectigena, то есть «Пикторожденная»), он был женат, дал своим сыновьям пиктские (как считает Джонстоун) имена[441]441
Ibid. P.212.
[Закрыть], основал монастырь в Рюи, в 569 году побывал в Ирландии и скончался около 572 года.
Джонстон видит следующие различия между автором «О погибели Британии» (Гильда-А) и пиктским Гильдой (Гильда-Б):
1) Гильда-А имеет ложное представление о римских стенах в Северной Британии. Он ничего не сообщает о королях к северу от Гвинеда. Регион, который был родиной Гильды-Б, его совершенно не интересует.
2) Гильда-А отзывается о пиктах и ирландцах с отвращением. Гильда-Б, скорее всего, сам был пиктом и общался с ирландскими клириками.
3) Гильда-А воспринимает нарушение обета монашеского целомудрия с ужасом (о чем, по мнению Джонстона, говорят главы 32 и 34 «О погибели Британии»). Гильда-Б был женат.
4) Гильда-А по своим симпатиям является римлянином и о кельтских властителях отзывается отрицательно (о чем говорят главы 21,26,27). Гильда-Б сам происходил из такой семьи, из самых отдаленных северных областей, населенных бриттами, а возможно, и пиктами.
«Все это подводит нас к тому, – заключает П. К. Джонстон, – что Гильда-А пишет с точки зрения культурного и более-менее антикельтски настроенного романобритта пятого века, который еще не был вынужден признать факт существования ирландского и пиктского христианства, а также англосаксонских королевств, появившихся в восточной Британии. Для всекельтского (pan-Celtic) святого середины VI века, такого, каким, несомненно, был Гильда-Б, подобное отношение было бы анахронично и не соответствовало бы его характеру»[442]442
Johnstone P. К. Dual personality of Saint Gildas... P. 212.
[Закрыть]. В настоящее время эта теория не пользуется популярностью хотя бы потому, что имеются большие сомнения в том, что Гильда, как это утверждает автор Первого жития, вообще когда-либо бывал в Бретани.
После того как теория «двух Гильд» в науке была окончательно сдана в архив (хотя порой она продолжает всплывать в популярных биографических справочниках), у исследователей не стало удобного объяснения многочисленных противоречий в биографических сведениях о Гильде и его собственных писаниях. Перед историками встал тяжелый выбор: необходимо было выбрать для себя одного Гильду и считать автора «О погибели Британии» либо уроженцем севера страны (Гильдой Шотландским), либо южанином (Гильдой Бадонским).
5.2. ГИЛЬДА ШОТЛАНДСКИЙ-ОТВАЖНЫЙ ПИКТСКИЙ КНЯЖИЧТеория о северном происхождении святого Гильды, основанная на данных Первого и Второго жития (Гильда = сын пиктского правителя Кау) пользовалась популярностью начиная с Д. Ашера, если не раньше. Тем не менее сторонники этой точки зрения, как правило, были против того, чтобы считать пиктского княжича автором «О погибели Британии». Однако во второй половине XX века появился ряд работ, авторы которых считали север Британии вероятным местом написания произведения Гильды, подкрепляя свое мнение не только данными житий, но и другими логическими построениями. Особенно часто эта теория встречается в работах 1960-1970-х годов, в частности, у М. Миллер и Э. Томпсона.
Смелую гипотезу о географической увязке труда Гильды высказала в своей статье «Использование Гильды у Беды» М. Миллер. Слово interea, с которого начинается глава 22 произведения Гильды, которое М. Миллер поняла как «между тем», дало ей возможность предположить, что главы 14-21 и главы 22-26 описывают приблизительно одновременные события, причем первый блок, где речь идет в основном о нападениях пиктов, относится к событиям на севере Британии, а главы 22-26 – к событиям на юге (приглашение англосаксов)[443]443
Miller M. Bede's use of Gildas // EHR, 90 (1975), № 355. P. 244.
[Закрыть]. По мнению М. Миллер, это объясняет некоторые пропуски в рассказе Гильды: так, его умолчание об узурпации Константина III (о которой он «должен» был знать из Орозия) объясняется тем, что после рассказа о Максиме Гильда переходит к повествованию о событиях на севере, а «эти события происходили на юге»[444]444
Ibid. P. 256; 260. Непонятно, из чего М. Миллер заключает, что Константин пришел к власти именно на юге Британии. Если уж говорить на эту тему, то имеющиеся у нас данные, скорее, заставляют полагать обратное. Константин III был приведен к власти воинами, и, скорее всего, это случилось в одном из мест, где были размещены крупные воинские подразделения: в одном из фортов Саксонского берега, либо на территории современного Уэльса, либо на севере страны. Орозий и другие авторы неоднократно подчеркивают, что венцом Константин был обязан не в последнюю очередь своему имени. Естественно было бы предположить, что и пришел он к власти в том же городе, что и Константин Великий – военной столице Британии, Эбораке (Йорке), особенно если учесть другое совпадение: провозглашение Константина III произошло ровно через сто лет после провозглашения Константина I Великого.
[Закрыть]. Глава 21 описывает социальные и экономические последствия пиктских войн, а упомянутые в этой главе сменявшие друг друга жестокие правители – это известные по родословным и другим данным северные князья. Слова sicut et nunc est (как и теперь), содержащиеся в этой главе, заставили М. Миллер предположить, что описанная Гильдой ситуация ко времени Гильды не изменилась и что, таким образом, чехарда «помазанников» в главе 21 и «гордый тиран» в главе 22 не связаны между собой ни географически, ни хронологически[445]445
Miller M. Beck's use of Gildas... P. 250-251.
[Закрыть].
Гипотеза М. Миллер сначала была принята с энтузиазмом, в том числе Д. Дамвиллем, который даже охарактеризовал вышеупомянутую статью как «наиболее важный вклад в исследование Гильды в двадцатом веке»[446]446
Dumville D. N. Sub-Roman Britain: History and legend // History. New. Ser. Vol. 62.1977. P. 180, n. 29.
[Закрыть]. Но вскоре этой теории были выдвинуты многочисленные возражения. Как писал Э. Томпсон, повествование Гильды не дает оснований полагать, что после главы 21 вводится новое место действия; глава 20 лишь содержит резюме по поводу морального упадка бриттов, a interea вводится для продолжения рассказа[447]447
Thompson E. A Gildas and the history of Britain // Britannia. Vol. 10.1979. P. 216, n. 66.
[Закрыть]. В другом месте Томпсон обратил внимание на то, что у Сидония Аполлинария и других позднеримских поэтов, а также у автора жития святого Германа – Констанция Лионского слово interea употребляется для введения рассказа о новом действии, которое является не одновременным, а происходит после только что описанных действий, и зачастую его лучше переводить как «вскоре»[448]448
Thompson E. A. Saint Germanus of Auxerre and the end of Roman Britain. Woodbridge, 1984. P. 68, n. 64.
[Закрыть].
Однако сам Томпсон (по другим соображениям) относился к сторонникам «северной» теории. Он, во-первых, исключил возможность проживания Гильды на территории одного из описанных им правителей[449]449
«Трудно поверить, что злобные и агрессивные личности, которых он описывает, стали бы терпеть его откровенную критику, если бы имели возможность его схватить» (Thompson Е. A. Gildas and the history of Britain // Britannia. Vol. 10. 1979. P. 225).
[Закрыть]. «Он знает традиции севера и только севера... Он не выказывает никакой осведомленности о каком-либо бриттском королевстве, которое могло бы существовать в Камберленде или еще севернее. Где же тогда он писал? Ни один ответ на этот вопрос не может быть чем-то большим, чем чистая догадка, но мы не войдем в противоречие с нашими данными, если поместим его где-то в район Честера»[450]450
Thompson E. A. Gildas and the history of Britain... P. 225.
[Закрыть]. Томпсон полагал, что фразу «захватили у туземцев всю северную и крайнюю часть земли до самой стены (muro tenus, 19)» следует понимать так, что скотты и пикты захватили Британию к югу от Адрианова вала. По его мнению, письмо к Аэцию было направлено с севера с просьбой о помощи против скоттов и пиктов, и поселение англосаксов, о котором идет речь у Гильды, произошло также на севере Британии, на территории будущей Нортумбрии[451]451
См. также: Higham N. J. The English conquest. Gildas and Britain in the fifth century. Manchester, 1994. P. 90-96. В данном случае с критикой Н. Хайема в адрес Э. Томпсона, хотя и чересчур резкой, можно согласиться. Мысль о том, что Гильда говорит о событиях на севере, высказывалась и ранее, в частности П. X. Блэром (см.: Kirby D. P. Vortigern // BBCS. Vol. XXIII. 1968. Pt. l. P.41, n. 1).
[Закрыть].
Сейчас, с прогрессом в исследованиях Гильды, его языка и стиля, стало казаться невероятным, что такой уровень образования и преподавания латинского языка мог существовать в V-VI веках на юге современной Шотландии (так, например, не зная биографии Пушкина, будущий филолог все-таки отверг бы предположение, что тот жил и работал в Иркутске 1830-х годов). Родину Гильды стали искать на романизированном культурном юге Британии.
