Текст книги "Под удельною властью"
Автор книги: Георгий Северцев-Полилов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
XLIII
В тот день, когда союзные князья готовились к последнему приступу, из Владимира прискакал гонец. Князь Андрей сообщал, что он сам скоро прибудет к Вышгороду, чтобы собственноручно руководить осадой.
Раздраженные долгим сопротивлением врагов, союзники не захотели его ждать.
– Кое время стоим здесь, да еще дожидаться! – говорил князь Всеволод.
– Должно быть, Андрей не знает, что к Вышгороду сильная подмога пришла! – заметил Святослав.
– Что тут говорить! Решили – и пойдем!
И на гонца, которым была Марина, никто не обратил внимания.
«Где бы мне отыскать Фоку и Василько?» – думала девушка.
Ее сердце трепетно сжималось от неизвестности об их судьбе. Отыскать обоих дружинников в громадном стане союзной рати не представлялось возможным.
– А ты, молодец, ступай-ка обратно к своему князю-то! – сказал ей Святослав. – Скажи ему, что и без него здесь справимся!
– Дозволь, князь, слово молвить!
– Говори!..
– Все равно я до князя не скоро доеду. Позволь мне остаться с вами!
– Коли такая охота припала… Что ж, оставайся! Неволить тебя не буду!
Обрадованная разрешением девушка осталась.
После теплого, но короткого вечера спустилась темная ночь. Луны не было, только одни звезды блистали на небе. По знаку князей медленно двинулись полки на прикуп, тихо окликая друг друга. Но неудача, как было сказано выше, преследовала их: они были разбиты Мстиславом.
Бежавшие полки рассеялись далеко по степи, преследуемые вышгородцами. Много потонуло их в Днепре.
Фоке удалось благополучно перебраться через реку, но Василько не посчастливилось: он был ранен стрелою. Едва выбравшись на берег, от потери крови он лишился чувств и, не замеченный своими, остался лежать на берегу.
Случай помог ему.
Марина, все время думавшая о судьбе брата, с первым лучом рассвета отправилась отыскивать его на поле битвы.
Вышгородцы, овладев станом и обозом союзной рати, перестали преследовать врагов.
Одиноко бродила девушка по полю, усеянному павшими в бою. Раненых почти не было, лежали одни трупы. С сильно бьющимся сердцем, пристально вглядываясь в лица убитых, отыскивала она дорогих сердцу. Не находя их нигде, она тихо шла дальше. Вдруг слабый стон на берегу заставил ее направиться к лежащему в богатом боевом уборе дружиннику. Подойдя к нему, она вскрикнула от изумления. Перед ней лежал бледный, недвижимый Василько.
Молодая девушка раздумывала не долго, она быстро спустилась к реке, принесла в шеломе воды и обмыла рану. Привести в чувство раненого ей долго не удавалось. Наконец, тяжело вздохнув, он открыл глаза и с изумлением посмотрел на склонившегося к нему отрока.
– Что со мной? Где я? – слабо проговорил раненый.
Девушка чувствовала себя не в силах скрываться больше.
– Узнаешь ли ты меня, Василько? – трепещущим голосом спросила она молодого дружинника.
– Узнаю… Ты княжий отрок Максим… Спасибо тебе!
– Значит, не узнал! – прошептала девушка и, наклонившись к самому лицу раненого, пристально посмотрела ему в глаза.
Давно забытое чувство всколыхнулось в душе Василько. Он смотрел и не верил.
– Марина, ты ли это? – изумленно-радостно скорее прошептал, чем проговорил он.
– Узнал… Узнал меня, милый! – не выдержала девушка. Она залилась слезами и припала к раненому.
Встало солнце, разгорался день. Золото разлилось по всему востоку, заставляя гаснуть трепетную, розоватую дымку зари.
XLIV
Рана оказалась не опасной.
Марина поймала двух коней, на одного из них помогла взобраться Василько, на другого села сама и отправилась в путь. Первый привал они сделали не скоро, опасаясь преследования. Путь предстоял не близкий.
По дороге они встречали много беглецов и раненых, все спешили поскорее выбраться из Киевской земли. На помощь Андрея теперь уже никто не надеялся, влияние его ослабело, Юг окончательно ушел из-под его власти.
Марина совершенно успокоилась, ее не тяготила больше судьба брата. Она знала со слов Василько, что последнему удалось бежать. На остановках, которые им приходилось делать из-за слабости раненого, она рассказала Василько о своем пребывании в Новгороде.
– Что ты стал таким задумчивым, Василько? – спросила девушка, когда они, отдохнув, отправились дальше.
– Странно мне как-то! – раздумчиво проговорил он. – Как это я не мог узнать тебя раньше?.. Ведь все время мы были вместе у князя…
Девушка усмехнулась.
– Уж коли братец родимый меня не признал, так где же тебе было узнать!..
– Ну, вот скоро матушку увидим! – сказал Василько. – То-то я рад буду!
Благодаря заботливому уходу Марины, раненый чувствовал себя хорошо, рана заживала, он мог сам уже влезать на коня.
– А все ж жалко, – говорил он не раз, – что не удалось нам разбить вышгородцев и киевлян… Ну, да за нашим князем не пропадет, с лихвой отплатит! Еще поборемся!..
Марине неприятно было слышать эти речи: они напоминали ей возможность новой разлуки с дорогим для ее сердца.
– Ну, теперь, поди, не будешь больше княжим отроком служить? – шутливо спросил Василько.
– Неужели ты думаешь, что я осталась бы у него служить, если бы он даже только догадывался?!
Девушка задумалась.
– Теперь тебе не придется больше ратным делом заниматься, – продолжал Василько, – вместе жить будем… Пойдешь, чай, за меня?
Девушка покраснела и прошептала чуть слышно:
– Пойду…
– Желанная ты моя! – проговорил он и горячо обнял Марину.
С этой минуты они стали считать себя женихом и невестой.
Все ближе и ближе подвигались они к Суздальской земле, нагоняя опередивших их беглецов.
Вероятно, Девушка покраснела и прошептала чуть слышно: князь был предупрежден кем-нибудь заранее о погроме союзной рати, так как не выехал из Владимира.
– Поедем мы, голубка, с тобой в Новгород… Там я у князя Юрия служить стану!
– Что ж, я очень рада… По крайней мере, вместе с Фокой жить буду! Беда только: позволят ли мне изограф-ным искусством заниматься?
– Дедушка Мирон добрый, да и любит он тебя… Все сделает.
– Как бы князь Андрей не разгневался, когда узнает, что я девушка?
Почти около самого города беглецам попался навстречу нищий Михей.
– Э, вот голубки и вместе! – приветствовал он их. – Свел Господь Бог… Живите да радуйтесь! Не мало горя пришлось вам испытать.
Молодые люди сошли с коней и приблизились к Михею.
– Благослови нас, дедушка! – и они низко склонились перед стариком.
Старый нищий благоговейно поднял глаза к небу и, положив руки на их головы, благословил.
– Будьте счастливы, дети! Теперь худое все для вас отошло, осталось одно хорошее…
Василько и Марина внимательно слушали его слова.
– Творец Небесный!.. Тужит Русская земля, плачут ее посады и города, раздор между князьями идет… Эх, грехи, грехи!.. Нашелся было собиратель земли Русской, да и тому не удастся… Закат его будет кровавый!..
Василько вздрогнул.
– Про кого это ты говоришь, дедушка? – испуганно спросил он.
Нищий глубоко вздохнул.
– До чего язык не договорится! Языче, супостате, губителю мой! – проговорил он.
С этими словами он, не прощаясь с молодыми людьми, быстро зашагал по дороге.
– Недоброе сулит он, но кому – невдомек мне! – прошептала Марина.
– Только не нам, дорогая: ведь нам он предсказал счастье! – весело отозвался Василько.
Они въехали в город.
XLV
Известие о победе Мстислава принес князю Андрею Фока, явившийся одним из первых.
Распалился гневом суздальский князь: не ожидал он, чтобы такая громадная дружина была разбита, и сильно досадовал на себя, что не принял начальства над полками.
Фока подробно рассказал ему о раздорах князей и о последнем приступе.
– То-то и беда, что между князьями нашими нет согласия! – задумчиво выговорил Андрей. – Ну, да ничего! – продолжал он. – Придет и мой черед: в мире жить между собою не будут, ко мне же придут мириться. А где же князь Юрий? – снова спросил он дружинника.
– Он тоже спасся, но только ранен… На глазах князя показались слезы.
– Жаль мне сына… – задумчиво продолжал Андрей. – Как бы новгородцы теперь над ним власть не забрали?! Они ведь почитают только того, кого боятся… Разбитый Юрий им не страшен.
– Они его любят, княже! – решился промолвить Фока.
Усмешка пробежала по угрюмому лицу Андрея.
– Ой, так ли?! А впрочем, тебе лучше знать: ты сам с ним в Новгороде жил, кажись, и поженился там?.. Поди, ждешь не дождешься вернуться к жене молодой?!
Дружинник покраснел.
– Задерживать не стану! Как только Юрий приедет, ступай с ним в Новгород!
Фока низко поклонился князю.
– А где ж твой брат названый?
– На поле ратном остался, княже, – печально ответил Фока.
– Дружинник был знатный… Не мало их там полегло… Не вернулся ко мне и отрок мой любимый, Максим, должно быть, тоже сложил голову!
Долго беседовал князь с возвращающимися беглецами. Старик Михно, не успевший отрастить бороду и волосы, не ходил в поход, он тоже с любопытством слушал рассказы беглецов. Они передали все подробности осады.
Оставшись один, князь Андрей стал обдумывать, что ему предпринять. Поражение союзной рати под Вышгородом тяжело подействовало на самолюбивую натуру князя. Он привык по своему произволу перемещать князей с места на место, ссорить и мирить их, никто из них не смел прекословить ему, когда он посылал их дружины. Волей-неволей приходилось им признавать его старейшим, первенствующим над собою. Много ему помогала в этом случае родовая неприязнь Ольговичей и Мономаховичей, а точно так же беспокойный характер Ростиславичей.
«Оставить так нельзя! – думал он. – Коль не накажу я их, то Новгород на меня подымется да и другие князья не станут меня слушать! Как быть?»
Сон бежал от него, князь старался найти новый случай, посредством которого можно было бы собрать под свой стяг союзных князей и отомстить беспокойному Мстиславу.
«Посоветоваться нужно будет со свояками да со стариком Михно. Давно я их совета не спрашивал, поди, серчают!»
За последнее время Андрей действительно перестал советоваться с Кучковичами, он делал все самостоятельно, его проницательный ум не желал над собою ничьей опеки.
В Суздаль князь заглядывал редко, а все больше находился во Владимире и в своем любимом селе Боголюбове.
Во время отсутствия Максима ближним отроком князя был Прокопий, он все время находился с ним, даже спал на пороге княжеской опочивальни.
Бессонница продолжала мучить князя, он позвал Прокопия, велел ему зажечь щепец и начал с ним говорить: одиночество томило князя.
– Откуда ты родом, отрок?
– Из Вышгорода, княже!..
Андрей невольно вздрогнул. В то время как он более всего хотел забыть о поражении своих союзников, судьба невольно напоминала ему о том месте, которое он тайно от отца покинул. Князь нервно оборвал отрока:
– Довольно, я хочу спать!..
XLVI
Рано утром вышел Фока за городской тын. Суздальские беглецы все прибывали и прибывали. Печально посматривал на них дружинник, стараясь отыскать среди суровых загорелых лиц знакомые ему черты названого брата. Все было напрасно: тот не находился.
– Не видали ли вы, други, Василько? – обратился Фока к своим товарищам-дружинникам, подъехавшим к нему.
– Где тут было в темноте разобраться…
– Должно быть, при переправе утонул…
– Не мало наших полегло…
– Эх, был бы сам князь с нами, никогда этого не случилось бы!
Сожаления об отсутствии Андрея при осаде Вышгорода слышались со всех сторон.
Под вечер прибыл и князь Юрий. Левое плечо у него было разрублено, но рана уже подживала и не представляла опасности для жизни. Он обрадовался, увидев Фоку в живых.
– Поедем вместе в Новгород! Мне отдыхать придется… Не скоро в ратный строй вступлю! – печально проговорил князь, указывая на висящую плетью руку.
– Поезжай скорей к батюшке, князь! Он о тебе печалится.
– Соратника моего нету…
– Ты про кого, князь, говоришь? – спросил Фока.
– Про боярина Жидиславича, он в полону у Мстислава.
Юрий отправился в княжеские хоромы, а Фока пошел к дружинникам в сборную избу. Из Андреевой дружины вернулись немногие. Старый Михно со слезами на глазах встретил своих товарищей, ему было тяжело видеть убыль между ними.
– Где Игорь, где Всеволод, где Ипат? – спрашивал он дружинников.
На все вопросы его слышалось:
– Убит… В полону…
Прошло два дня. Число беглецов значительно сократилось.
Продолжавший каждый день выходить к городским воротам Фока потерял надежду увидеть когда-нибудь своего названого брата в живых.
«Завтра день нужно ехать с князем Юрием в Новгород! Увижу я свою милую Евфимию, обойму ее!» – думал дружинник, стараясь заглушить предполагаемой встречей с любимою женой тяжелые думы о потере Василько.
Солнце освещало лежащую перед ним пустынную дорогу. Кругом никого не было видно. Внизу, в том месте, где дорога делала уклон, Фока заметил поднявшуюся пыль.
– Никак, кто-то едет! – сказал он вслух и стал пристально вглядываться в даль.
Среди пыли блеснули шеломы и доспехи скачущих, скоро из-за поворота показались два верховых дружинника. Сердце Фоки забилось предчувствием чего-то радостного.
Все ближе и ближе подвигались всадники. Фока стал пристально смотреть и вдруг закричал:
– Василько! Максим! – и, не помня себя от радости, побежал к ним навстречу.
Дружинники спешились. Василько бросился на шею к Фоке, его примеру последовала и Марина.
– Вы… спаслись… – прерывающимся голосом говорил дружинник.
Василько опустился на траву рядом со своим названым братом и произнес:
– А я тебе радостную весть привез, Фока!
– Какую? Говори!
– Сестра твоя, Марина, нашлась…
С нескрываемым изумлением взглянул на него Фока.
– Где, где она?
– Неужели ты не узнаешь ее? – проговорил Василько, указывая на Марину, продолжавшую оставаться в одежде княжего отрока.
– Сестра! – громко вскрикнул Фока и заключил девушку в свои объятия.
Молодые люди не могли наговориться; Фока удивлялся тому, как он долго не узнавал в отроке Максиме своей сестры.
XLVII
– Вижу, что не терпится тебе в Новгород поехать! Ступай: пока ты мне не нужен! – сказал князь Андрей Фоке.
Фока, обрадованный, низко поклонился. Не легко было Марине признаваться князю в своем невольном обмане.
– Ишь ты какая! – пораженный неожиданным открытием, говорил Андрей. – Пожалуй, придется тебя за это в женский монастырь на покаяние отправить!
По тону голоса князя Марина сейчас же заметила, что он шутит, но возразить ему побоялась.
– Так и быть уж, прощаю тебя! Поезжай с братом в Новгород!
Фока сообщил князю о предполагаемой свадьбе Василько и просил у него согласия. Андрей благосклонно на это согласился.
– Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…
– Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живет…
– Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…
Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришел старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.
– Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался! – проговорил, сверкая глазами, старый мечник.
Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал теплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.
Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.
Пришлось это сделать и сейчас. Густые лапы елей низко склонились над мягким мхом.
Марина, теперь уже переодетая в женское платье, ехала между братом и женихом. Последние устроили девушку под одной из елей на ночлег, а сами расположились невдалеке. Марина мирно заснула, братья продолжали тихо разговаривать.
– Эх, только бы в поход идти не скоро! – заметил Фока. – Пожить бы подольше с матушкой и женой!
– Теперь не скоро князь на войну подымется! – ответил Василько. – Не легко соберешь опять такую большую рать!
– Да и на Новгород он зорко поглядывает… Новгородцы народ беспокойный.
– Князя Юрия они любят… По ним пришелся… Не в батюшку. В спор с ними не вступает.
– Как бы только посадник новый не повздорил с князем?..
– Мирно проживут…
Долго беседовали молодые люди, пока не заснули крепким сном. Безмолвие леса, прохлада, царившая под его сводами, убаюкивали путников, они проспали долго. Солнце уже было высоко и пробивалось сквозь густую хвою леса, когда молодые люди двинулись дальше. Только на другой день показались вдалеке новгородские стены.
О поражении союзной рати в Новгороде уже было известно. При осаде Вышгорода погибло не мало новгородцев, оставивших осиротелые семьи.
Призадумались старый Акинфий с внучкой и Елена о судьбе своих близких. Велика была их радость, когда старик увидел подъезжавших к дому дружинников с девушкой.
– С кем это они едут? – изумился старый гость.
Но бросившаяся навстречу приехавшим с криком «Моя дочь!» Елена разрешила его сомнения.
Радость поселилась в доме старого Акинфия. Он сам и вся семья его ухаживали за приезжими.
– Да уж как пристал к тебе наряд девичий! – восхищалась Евфимия, надев на невестку свои лучшие одежды.
Восхищался девушкой и Василько, не сводя с нее влюбленного взгляда.
– И впрямь пригожа ты стала, Марина! – заметил и старый хозяин дома. – Максимом был так себе парень, а Мариной сделалась – куда как хороша стала!..
XLVIII
В голове суздальского князя продолжали роиться думы, как бы снова получить влияние на Юге.
За последнее время он проживал больше всего в селе Боголюбове.
Подозрительность князя к приближенным усилилась. Только старый Михно мог беспрепятственно входить к нему во всякое время.
Князь по-прежнему был набожен, молился каждую ночь, подолгу простаивая на коленях. Заботился о благолепии храмов Божиих, любил сирых, убогих, щедро раздавая милостыню.
Братья первой жены его, Кучковичи, не пользовались преимуществом перед Ясинкиными, родственниками его второй жены, прибывшими вместе с нею. Дружина князя тоже переменилась. Старых дружинников осталось немного: некоторые погибли в бою, часть осела на земле, другие перешли к князю Юрию в Новгород.
Как-то раз утром с юга, от Ростиславичей, прискакал гонец.
– К тебе, князь, с посылом! – проговорил он. Пытливо взглянул на него старый князь.
– Сказывай, по какому делу!
– Прислали меня к тебе Рюрик, Давид и Мстислав… По губам Андрея пробежала усмешка.
– Что ж им от меня надо? – сурово спросил он. Гонец смутился.
– На киевском столе сидит князь Ярослав Изяславич… – начал говорить посланный.
Но князь перебил его:
– Знаю… Известно мне, что князь Святослав с ними в распре, не люба мне она…
– Просить велели они тебя помочь сесть на киевском столе брату их Роману!
– Додумались! – насмешливо проговорил Андрей. – А ране, так меня оттуда гнали?!
– Какой ответ прикажешь отвезти, княже?
– Скажи, чтоб пождали немного. Пошлю я к братии своей в Русь… А как придет от них весть, так тотчас дам ответ!..
Князь все еще колебался, в чью пользу решить дело.
– Как ты полагаешь, Михно, – обратился он к старому мечнику, оставшись с ним вдвоем, – уважить мне просьбу князей?
– И не моги, княже! – горячо возразил старик, все еще не забывший оскорбления, нанесенного ему Мстиславом, и надеявшийся отомстить ему. – Оставь их ссориться! Пусть Святослав ссорится с Ярославом…
– А про Ростиславичей ты забыл? – заметил князь, пытливо глядя на Михно.
– Нисколько… Пусть и они ввяжутся в эту кашу! А там придет время, ослабеют они все… Тогда ты их легко осилишь.
– Ин, правду говоришь, – согласился князь. – Пождем, коль так…
На другой день послам был дан Андреем уклончивый ответ. Он обещал, как вчера, послать к братьям, чтобы переговорить с ними.
– А ты и вправду послать не вздумай, княже! – продолжал советовать Михно.
– Не должное ты творишь, княже! – отозвался присутствующий здесь Кучкович.
– Не твоего ума дело, Семен! – прикрикнул строго ка него Андрей.
В душе Кучковичей давно росла злоба на бывшего свояка, переставшего пользоваться их советами.
Семен сдержал себя и чуть слышно промолвил:
– Твоя воля, княже! Где нам, людишкам, знать!
Но между тем он незаметно переглянулся со своим зятем, Петром Курковым, находившимся в милости у Андрея.
– Нет ли вестей из Новгорода от Юрия? – снова обратился Андрей к Михно.
– Ничего не слыхать, княже! – ответил тот. – А должен на этих днях Василько побывать здесь…
Задумался Андрей.
– Сон мне привиделся сегодня… Странный таковой… Никак не объясню его.
– Какой такой? Расскажи мне, княже!
– Не стоит, старик!.. Не все ведь сны от Бога… Коль не пришлет на днях гонца Юрий, – продолжал он, – отсюда спосылать надо!..
– Аль тревожишься о Новгороде?
– Да, оставлять в неведении себя об новгородцах опасно… – С этими словами он отпустил мечника.
XLIX
Князь суздальский еще больше принялся украшать Владимир. Возводил новые храмы, монастыри и даже первый на Руси сделал попытку устроить богадельню для престарелых дружинников.
По утрам он чинил суд у себя на крыльце, при чем челобитчики излагали перед ним свою просьбу. Князь допрашивал истца и ответчика с их свидетелями (послухами), а затем, разобрав дело, он, стараясь быть справедливым, приказывал дьякам дать правой стороне грамоту.
В новом городе Владимире он учредил особое управление, которое было поручено тысяцкому, такой же распорядок был и в Боголюбове.
– Эх, горе какое, – говорил он, – кого бы мне тысяцким поставить? Просто и ума не приложу… Не знаешь ли ты? – обратился он к старому Михно.
– Из своих старых дружинников бери, княже: все вернее…
– А и впрямь ты говоришь! А только кого?!
– Взял бы ты Фоку аль Василько: испытанные люди будут…
– Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…
– Тогда Василько…
– Да, он к разу придется!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для нее не мало работы найдется.
– Так спосылать за ними?
– Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернется: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придется… А при нем и Марине работать сподручнее будет: он ведь ее и учил изографному искусству.
Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.
– Легок на помине, молодец! – приветливо встретил князь дружинника. – А мы тут за тобою посыл делать хотели…
Василько низко поклонился князю.
– Сказывай, какие вести привез?..
Юрий сообщил отцу о происках Ростиславичей в Новгороде, не имевших никакого успеха у новгородцев.
– Ишь, хитрые лисицы! – недовольно проговорил Андрей. – А сами сюда послов засылают, помощи просят… Пускай пождут ее!..
– Ты был прав, – продолжал он, обращаясь к Михно, – когда советовал уклониться от прямого ответа! А я чуть было не помог им…
Старый мечник уверенно посмотрел на князя.
– Ну, молодец, – продолжал князь, – довольно тебе в Новгороде сидеть! Задумал я взять тебя обратно.
– Как поволишь, княже! Из приказа твоего выходить не смею…
– Поди-ка, думаешь, – усмехнулся Андрей, – без жены здесь будешь?! Нет, пусть и она сюда приезжает, да и старого Мирона захватит! – и князь рассказал просиявшему от последних слов дружиннику о своем намерении сделать его тысяцким.
На другой день Василько отправился в Новгород, чтобы возвратиться сюда вместе с Мариной и Мироном.
Назначение дружинника тысяцким обидело многих приближенных князя, в особенности считал себя обиженным зять Кучковичей, Петр Курков: он ожидал, что будет назначен на это место.
– Кого назначил-то?! – злобно говорил он. – Без роду без племени…
– Любимый дружинник его! – отозвался Семен Кучкович.
– Негоже так поступать! Кажись, и я не меньше его служу?
– Должно быть, хуже служишь! – посмеялся над ним тесть.
Курков злобно повел глазами.
– Эх, кабы мог я все высказать князю!..
– А что? – пытливо спросил его Семен.
– Да, много есть чего пересказать…
Кучкович близко наклонился к зятю и шепотом сказал:
– Коль хочешь, приходи сегодня вечером ко мне! Мы что-нибудь и надумаем.
Изумленно взглянул на него Петр.
– Что ж? Ладно, я, приду…
– Но только помни! Никому ни полслова!
Неприязнь между приближенными князя все росла и росла, недовольных им было немало. В то время как Василько ехал в Новгород, Кучковичи и другие недовольные совещались, как убить нового тысяцкого. Ожидали только его возвращения.
