Текст книги "Джэксон остается в России"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

В день национального праздника Рита долго не отходила от зеркала, сменила несколько платьев, пока ее выбор не остановился на серебристо-сером модном костюме. Миссис Джэксон не отходила от дочки, помогая ей собраться.

– Ма, сейчас должен приехать Блайд, – сказала Рита, взглянув на часы. – А я еще туфли не зашнуровала!

Миссис Джэксон открыла нижний ящик гардероба.

– Какие достать? Коричневые?

– Что ты, ма! Только черные.

Через несколько минут Рита была готова к выезду. Но Блайд не являлся. Он где-то задерживался. Рита устроилась у окна.

– Ма, понимаешь, нас пригласил его друг. У него в Нью-Джерси шикарная вилла. Правда, прелестно провести праздник за городом?

Раздался звонок. Рита бросилась открывать дверь. Но это был не Блайд, а молодой негр. Робко улыбаясь, он вежливо спросил:

– Прошу прощения, здесь живет мистер Сидней Джэксон.

– Да. Я его сестра.

– Мэм, я вас сразу узнал, вы стали такой красивой, – негр улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. – А вы меня не помните, мэм. Конечно, нет! Меня зовут Роб. Роб Гриберст. Вы со своим братом приезжали к нам, в Гарлем. Помните, мэм? Привезли тогда пять, долларов. Как они нам пригодились! Моя мама столько раз молилась за вас, мэм, за вашу семью.

Подошла миссис Джэксон. Она пригласила Роба в квартиру.

Негр робко вошел. Он держался застенчиво и постоянно оглядывался, видимо боясь переступить ту незримую заветную черту, которая отделяла белых от чернокожих.

– Мы сейчас все работаем, мэм. Даже младший братишка, он устроился чистильщиком в порту. – Гриберст с нескрываемой радостью рассказывал о своей семье. – Мы с мамой и решили в День национального праздника вернуть вам пять долларов, которые вы так любезно тогда дали. Большое вам спасибо! Мама передает вам еще этот подарок. Она сама его вышила, мэм.

Роб протянул небольшой сверток. Рита развернула его и не смогла удержаться от восхищения:

– Ах! Какая красивая скатерка!

С улицы послышались продолжительные автомобильные гудки. Настойчивые, требовательные. Миссис Джэксон выглянула в окно.

– Рита, это, кажется, за тобой.

Рита подлетела к зеркалу, поправила прическу, еще раз осмотрела себя и стремительно побежала к выходу.

– Я пошла, мама!

Блайд сидел за рулем в роскошном двухместном «бюике» последней марки. Он небрежно открыл дверцу:

– Ты заставляешь себя ждать. Я полчаса сигналю.

Рита стала оправдываться и рассказала о негре.

– А где этот черномазый? – Лицо Блайда стало жестким.

– Сейчас выйдет. Ты хочешь на него посмотреть?

– Даже больше. Хочу узнать, где он живет.

– Стоит ли тратить праздничное время на такие пустяки?

Когда негр вышел из подъезда, «бюик» медленно двинулся за ним.

2

Снова отель «Пенсильвания», хорошо знакомый Джэксону. На сей раз Норисон снял фешенебельный номер в пять комнат. На этом восемнадцатом этаже обычно останавливалась богатая публика: крупные коммерсанты, конгрессмены, приезжие банкиры, кинозвезды и прочие знаменитости. Сиднею, уже привыкшему к комфорту, было приятно видеть цветы в дорогих китайских вазах, ходить по толстым мягким коврам, делать на них гимнастику, спать на широкой дорогой кровати.

Утром, в день матча, он проснулся рано. Долго ворочался, пытаясь снова уснуть, но напрасно. Да разве можно уснуть, когда часы с каждой отсчитанной секундой приближают минуту, которой он посвятил свою жизнь?

Джэксон встал, поднял шторы, распахнул форточки, долго и старательно делал гимнастику. Посмотрел на часы и вздохнул: все еще рано, только восемь утра. Подошел к окну. Долго любовался городом. Высокие небоскребы в 28–30 этажей обступают переулки, маленькие площади. Дома громоздятся тесно друг к другу и, кажется, стремятся подняться к небу. Рядом с грубо практичными кирпичными коробками, которые похожи на колоссальные ульи с бесконечным числом сот, поднимаются ослепительно белые здания, украшенные грациозными башнями или тремя-четырьмя красивыми повторяющимися выступами. А в глубине, там и сям, в утренней дымке высятся каменные Эвересты: башенное здание страхового общества «Метрополитен», величественная пирамида компании Банковского треста, многоэтажный Вульворст-бильдинг и другие небоскребы, принадлежащие различным компаниям, трестам и синдикатам. Вдали, за зубцами домов, в просветах между ними, синеет голубая лента залива, который опоясывает город.

Повсюду, где только возможно, на стенах зданий, крышах, куполах, укреплены рекламные щиты, буквы, цифры, плакаты, сверкают объявления концертных залов, ресторанов, кинематографов, торговых домов.

Пришел Максуэлл и принес ворох утренних газет.

– Видел главный приз, который получит победитель?

– Нет, – ответил Сидней.

– Смотри! – Максуэлл развернул газету.

– Что-то не похоже на приз, – сказал Сидней, разглядывая снимок продолговатой бумажки.

– Не похоже? – изумился Максуэлл. – Прочти подпись.

Джэксон прочел вслух:

– Этот чек, достоинством в пятьдесят тысяч долларов, будет сегодня торжественно вручен лучшему боксеру Соединенных Штатов, победителю матча, – последние слова он произнес шепотом.

– Нy как? – спросил тренер.

Сидней не ответил. Он знал, что со званием чемпиона приходит и слава и богатство, но не предполагал, что сразу получит такую уйму денег. Сумма была сказочно огромна. Что он станет делать? Мысли проносились с лихорадочной быстротой и так явственно, словно этот чек был не на снимке в газете, а у него в кармане. Поборов волнение, Джэксон постарался сказать как можно безразличнее:

– Это же реклама.

– На сей раз не реклама. Ты знаешь, сколько огребет Норисон и другие устроители матча? Тут, малыш, пахнет цифрами с шестью нолями. Вот послушай, что пишут. – Максуэлл взял другую газету: – «Все билеты давно проданы, а желающих попасть на самый грандиозный поединок этого года с каждым днем становится все больше. Цена билетов возросла в два-три раза, и их расхватывают у перекупщиков». А еще тотализатор. Ты разве забыл о нем?

Максуэлл листал газеты и в каждой находил статью, репортаж, снимок, посвященные предстоящему поединку. Многие газеты публиковали портреты Сиднея и негра Харвея Таунсенда. Джексон рассматривал свои изображения. Вот она, известность! Его имя уже повторяют миллионы читателей.

– Прошу прощения, сэр, – в номер, кланяясь, вошел бой в форменном синем костюме. – Прошу прощения, сэр, вам телеграммы и письма.

Он выложил на стол пачку бумажек и конвертов

Максуэлл стал читать письма вслух. Незнакомые люди с разных концов страны поздравляли с национальным праздником боксера Сиднея Джэксона и желали ему победить Харлея Таунсенда. Письма из южных штатов были написаны в темпераментных выражениях, пестрели оскорблениями в адрес «паршивого негра».

– Ого, сам император ку-клукс-клана тебя приветствует! – воскликнул Максуэлл, распечатывая конверт и вынимая красочно оформленную картинку.

– Какой император?

– Великий Дракон, Маг Невидимой Империи, как они называют свою организацию.

– Выброси в корзину.

– Бросить всегда успеем. Ты вот послушай, что он пишет. – Максуэлл стал читать. – «Здесь, Вчера. Сегодня и Навсегда! Мчится ку-клукс-клан! Господь посылает нам людей! От имени всех подданных Невидимой Империи приветствую и желаю тебе, белый человек, защитник чистоты расы, успеха и победы над паршивым черным отродьем. Огненный крест и наши сердца с тобой. Помни, твоими руками господь бог творит праведный суд. Да не обманешь нас в этом!» И подпись: «Его Величество Маг Невидимой Империи».

Сидней вспомнил ночь в городе Джэксоне, огненный крест – и выругался.

– Хотел бы я сейчас встретиться с этим, как его, Великим Драконом на ринге.

– Не советую связываться, – сказал Максуэлл.

3

За час до начала матча они были уже готовы к выходу. Сидней нарядился в новый черный костюм, который ему сшила фирма «Харт, Шеффнер энд Маркос», надел лакированные черные туфли, изготовленные для него «Американ шу компани», надушился новым одеколоном: компания «Проктер энд Грембл» любезно прислала боксеру огромный парфюмерный набор.

Джэксон подошел к зеркалу, критически оглядел себя. Он знал, что, едва покажется в спортзале, сразу попадет под обстрел фотокорреспондентов.

Максуэлл поглядывал на часы. Пора! Снизу позвонили:

– Мистер Джэксон, машина ждет у подъезда.

Через несколько минут шофер Норисона открыл им дверцу роскошного «линкольна»:

– Прошу.

Машина сразу рванула вперед. Развивая скорость, шофер умело лавировал в потоке машин. Но на углу сорок пятой стрит он не рассчитал. Едва успел развернуться, как в «линкольн» врезался спортивный гоночный автомобиль. Все произошло мгновенно.

Оглушительный треск, скрежет… Подброшенный невероятной силой, Джэксон ударился о спинку переднего сиденья…

Он тут же пришел в себя:

– Максуэлл!

Лицо тренера залито кровью. В глазах боль и страх. Он выдавливает из себя:

– Сид… ты цел?

– Кажется…

Шофер безжизненными руками обнимал руль.

К месту аварии уже спешили полицейские. Толпа любопытных окружила машины, на улице образовалась пробка.

Максуэлл вытер ладонью лицо.

– Сид, скорее… а то опоздаешь!..

– Сначала отвезу тебя в больницу. Ты весь в крови.

– Глупости!.. Скорее на матч!

4

Мистер Норисон прибыл в Мэдиссонклаб за полчаса до состязания. К своему удивлению, он узнал, что Сидней все еще не приехал. Норисон позвонил в отель, но к телефону никто не подошел. «Странно, – подумал антрепренер. – Сидней всегда был аккуратен. Видимо, это опять Максуэлл выкинул какой-нибудь трюк. Он вечно лезет со своими советами, не выполняя то, что положено». В последнее время Норисон все чаще и чаще был недоволен работой тренера.

Норисон поднялся наверх и хотел было пройти в ложу, как к нему подошел служащий клуба.

– Прошу прощения, мистер Норисон, на ваше имя поступила телеграмма.

– Давай!

– Она в кабинете управляющего, сэр, – ответил служащий с поклоном. – Извольте пожаловать туда.

В кабинете никого не было. Подойдя к столу, антрепренер распечатал телеграмму. В ней было всего три слова: «Твой козырь бит». Ничего не понимая, но уже предчувствуя что-то неприятное, Норисон проверил адрес. Телеграмма адресована именно ему. Скомкав почтовый бланк, он двинулся к выходу. Дверь оказалась запертой. Он подергал ручку.

– Откройте!

Из-за двери никто не отозвался.

– Что за шутки! – Норисон выругался.

Ответом было молчание. Антрепренер вернулся к столу и нажал кнопку звонка, вызывая секретаря. В ожидании его прихода он уселся на кресло. Закурил. Прошло минуты две, никто не появился. Он еще несколько раз нажимал на кнопку звонка, но безрезультатно. Тогда антрепренер решил позвонить по телефону. Подняв трубку, он убедился, что телефон отключен. У него тревожно екнуло сердце. Заманили! Вытерев белоснежным платком крупные капли холодного пота, выступившие на лбу и подбородке, Норисон задумался. Потом стал отчаянно барабанить в дверь.

Как все хорошо складывалось! В последних числах апреля у губернатора штата Нью-Йорк состоялось заседание руководителей различных спортивных и молодежных организаций. Обсуждали один вопрос: организация массовых мероприятий в день национального праздника.

Губернатор сказал:

– Неплохо бы еще что-нибудь. Сенсационное и не парадное.

Вот тогда-то и взял слово подготовленный Норисоном верховный глава Христианского союза молодежи. Он предложил устроить матч на звание чемпиона Америки.

– Кстати, тут присутствуют два крупнейших менеджера, мистер Норисон и почтенный Сэмюэль Эсбери.

Норисон и Эсбери, польщенные вниманием, встали и поклонились.

– Прекрасно! – Губернатор радостно хлопнул в ладоши. – Прекрасно! Полагаю, что у джентльменов достаточно высок дух патриотизма, и они понимают значение национального американского праздника.

Норисон, словно подброшенный пружиной, вскочил с места и сделал театральный жест в сторону Эсбери:

– От имени моего боксера Сиднея Джэксона, стопроцентного американца, я вызываю на поединок нынешнего чемпиона Америки негра Харвея Таунсенда.

Сэмюэль почувствовал, что попал в волчий капкан. Ему ничего другого не оставалось сделать, как принять вызов и скрепя сердце под общие аплодисменты пожать руку Норисону.

В перерыве Эсбери увлек Норисона в буфет. Ему не терпелось поставить свои условия. Он стал покровительственно диктовать пункты будущего контракта.

– Вы понимаете, что уступать вам титул чемпиона я не собираюсь. Мы проведем два матча! И мой Харвей позволит один раз победить себя. Для вашего мальчика это будет большая честь.

Норисон выражал смирение и покорность. Он соглашался на все. Однако когда через неделю они встретились вновь для подписания контракта, Эсбери побледнел. В контракте говорилось только об одном поединке. На его недоуменный вопрос Норисон ответил:

– Неужели вы не понимаете? Все ясно, как день. Если победит ваш чернокожий, то второй матч не нужен, на него никто не пойдет. Ну, а если победителем станет стопроцентный американец, у вас есть возможность потребовать реванш.

Сэмюэль вспыхнул. Он изрыгал ругательства. Еще бы, в течение семи лет он держал в своих руках чемпиона и извлекал из него колоссальные барыши! Сколько охотников из числа белых стремились сбить корону чемпиона с чернокожего боксера! Спекулируя на этом ажиотаже и разжигая его, Сэмюэль выбирал своему подопечному слабых противников или заранее обусловливал итоги матча.

– Как, вы уверены, что этот сопляк победит моего тигра? – ревел он.

– Ринг покажет, – ответил Норисон.

Эсбери отказался подписать документ. Он упирался несколько дней, но все же, в конце концов, вынужден был поставить свою подпись. Ведь он дал слово самому губернатору!

Что касается печати, то, конечно не без содействия Норисона, все газеты начали трубить о предстоящем поединке. Подписывая контракт, Сэмюэль злорадно усмехнулся. Норисон не придал тогда этому особого значения. Только теперь он понял, что ошибся. Эсбери и не думал сдаваться. В то время, как Норисон отчаянно метался по кабинету, Сэмюэль Эсбери спокойно выслушивал сообщение подкупленных гангстеров:

– «Линкольн» вдребезги!.. Нас тоже помяло. Мы еле унесли ноги от полиции.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Норисон был отрезан от внешнего мира. Он не знал, что происходит за стеной, в огромном зале, заполненном любителями спорта. О чем он думал? Только об одном. Об убытках. Норисон затратил массу денег на то, чтобы устроить матч с чемпионом. Джэксон должен был стать чемпионом Америки и победить нескольких сильнейших боксеров других стран Американского континента и Западной Европы. Еще вчера Норисон подсчитывал огромные доходы от будущих сенсационных матчей, а сегодня – все рухнуло…

Вереницу этих горьких размышлений прервал голос, вдруг раздавшийся из репродуктора, стоявшего рядом с телефоном:

– Внимание, внимание! Леди и джентльмены! Наш микрофон установлен в Мэдиссонклабе, куда собрались тысячи любителей бокса и стянуты значительные силы полиции. Мы начинаем транслировать боксерский поединок между знаменитым стопроцентным американцем Сиднеем Джэксоном и нынешним чемпионом Соединенных Штатов Америки негром Харвеем Таунсендом… Передача организована крупнейшими студиями Манхаттена и Бронкса и транслируется многими радиостанциями Америки.

Уважаемые слушательницы и слушатели! В наш век стремительного роста техники вы уже имеете комфортабельную возможность, сидя дома, знать все величайшие новости. Радио вполне может заменить нудное чтение газет и более подробно рассказать о всех событиях. Не отставайте от своей эпохи, приобретайте радиоприемники «Радио корпорейшен оф Америка».

Итак, мы начинаем! Слушайте наш репортаж крупнейшего спортивного поединка этого года. Репортаж ведет известный спортивный деятель, в недавнем прошлом чемпион по боксу, а ныне почетный член сорока восьми спортивных ассоциаций различных штатов и постоянный председатель Всеамериканской коллегии спортивных судей, мистер Альберт Шуртанг. Пожалуйста, мистер Шуртанг.

– Дорогие сограждане, – раздался глухой голос. – Мне выпала великая честь быть свидетелем этого грандиозного состязания и рассказывать вам о нем. Вы, конечно, знаете, кто такой Харвей Таунсенд. Его противником выступает Сидней Джэксон. Это восходящая звезда и надежда Америки.

До начала матча остались считанные минуты. Вспыхнули прожекторы и осветили ринг. Пол ринга устлан дюймовым слоем резины и покрыт брезентом.

Диктор: – Резина подготовлена фирмой «Гудвир тайр энд риббер компани». Это чудесная резина. Калоши и дождевые плащи, выпускаемые фирмой «Гудвир тайр энд риббер компани», не имеют себе равных.

Шуртанг: – Белоснежные канаты ринга туго натянуты и образуют точный квадрат.

Диктор: – Канаты сделаны фирмой «Стенли энд Рикс». Это чудесные канаты! Они могут выдержать любые грузы. Приобретайте для вашего хозяйства канаты и веревки фирмы «Стэнли энд Рикс».

Шуртанг: – На помост поднимается судья на ринге. Заняли свои места судьи и главный арбитр поединка.

Рефери вызывает претендентов на титул чемпиона. Вы слышите шум в зале? Это приветствуют Харвея Таунсенда. Он проходит по диагонали через ринг и останавливается в своем углу. На нем белый мохнатый халат, белые трусы и белые боксерские ботинки.

Рядом с ним находится его тренер Боб Чинсей, в прошлом знаменитый боксер, и секунданты. Боб что-то говорит Харвею, видимо, напутствие, и тот кивает головой.

Рефери вызывает Сиднея Джэксона. Вы слышите, какая наступила тишина? Сейчас она взорвется аплодисментами. Одну минутку терпения. Вот прошли секунданты Джэксона. Среди них Оргард Джефрис. Вы, конечно, помните это имя. Да, да, это он, знаменитый Кувалда! Если Сидней Джэксон усвоил его боксерские приемы, мы от души будем это приветствовать. Джэксон что-то задерживается. Рефери вторично вызывает его. Молодой спортсмен уже, можно сказать, перехватил все навыки ветеранов. Когда-то и Оргард Джефрис заставлял ждать своего выхода. Потом стремительно появлялся на ринге и так же стремительно разделывался со своими соперниками. Так что задержка Джэксона вполне понятна. Рефери в третий раз вызывает Сиднея Джэксона. Вы слышите музыкальный звук? Это удар гонга. Нет, матч еще не начался. Это рефери велел засечь время. По правилам соревнования, судья на ринге дает указание засечь время. У Джэксона в запасе есть еще три минуты, т. е. один раунд. Если он за это время не появится на ринге, победителем объявят Харвея Таунсенда. Этому негру здорово везет! Как мне сейчас сообщили, Сиднея еще нет в клубе. Причина столь таинственной задержки нам неизвестна. Закон есть закон. Хотя Таунсенда уже давно можно поздравить с победой, этого мы не делаем. Давайте подождем еще полторы минуты. Всего девяносто секунд отделяют его от триумфа. Это будет его двести шестьдесят восьмая победа. Самый короткий бой в трудной и напряженной жизни чемпиона. Самая, я бы сказал, спокойная победа. Ведь после нее не ждите реванша! Я включил секундомер. Мы обещали вам вести репортаж всех пятнадцати раундов, рассказать о необычайном поединке двух сильнейших людей страны. Однако наши надежды не оправдались. Осталось пятьдесят секунд. Харвей улыбается репортерам и позирует фотографам. Да, теперь уже можно считать его победителем. У этого замечательного боксера много поклонников. Вот один из них, растолкав полицейских, устремляется к рингу. О! Это уже не положено. Вы слышите смех в зале. Это поклонник перепрыгнул через канаты ринга. Конечно, за такую дерзость ему придется расплачиваться. Блюститель порядка, под хохот зрителей, неуклюже перелез через канаты и, размахивая дубинкой, не спеша направляется к нарушителю. Что это? Извините меня, однако это против правил этики! Подумайте только, этот фанатик бокса сбросил пиджак, швырнул в полицейского свой цилиндр. Уж не думает ли он заменить Сиднея Джэксона? К нему бросился сам Оргард Джефрис. Сейчас он его проучит! Нет, совсем нет! Джефрис оттолкнул полицейского…

Дальнейшие слова радиокомментатора Норисон не разобрал. Его голос потонул в страшном грохоте, который разразился в зале. Словно там взорвалась бомба. Или налетел штормовой ураган. Его гул доносился не только из приемника, а и через стену.

Антрепренер еще больше втянул голову в плечи. Все! Он взглянул на часы и вспыхнул. Как? Еще целых десять секунд до конца раунда?! Это не по правилам! Они не имеют права присуждать победу!

Чем тише становился гул тысячной толпы, тем сильнее негодовал Норисон. Но что он мог предпринять! Даже заявить законный протест, оспорить победу он не имел возможности.

Когда шум стих, снова раздался глухой голос Шуртанга:

– Нет, дорогие слушательницы и слушатели, это не конец. Это начало! Да, да! Вы слышали взрыв аплодисментов, взрыв радости и ликования! Это зрители приветствовали Сиднея Джэксона. Да, да, это именно он. Репортаж только начинается. Сидней Джэксон вышел на ринг. Молодой спортсмен оказался весьма волевым и выдержанным человеком, с чисто американским юмором. Подумайте только, как он красиво разыграл эту комедию! У него, бесспорно, есть талант, и многие кинокомпании сегодня обратили на это внимание.

Норисон размахивал руками, приседал и подпрыгивал, задирал ноги и делал такие «па», что ему мог бы позавидовать любой балетмейстер. Антрепренер прыгал и повторял:

– Молодчина, Сидди! Гип-гип-ура!

– Начинается второй раунд, – раздался голос Шуртинга. – Вы слышали удар гонга? Прошел первый минутный перерыв. Минута – срок слишком малый для того, чтобы подготовиться к поединку. Но Джэксон все же успел раздеться и принять нужный вид.

Итак, второй раунд. Второй для Харвея и первый для Джэксона. Харвей Таунсенд уже имеет один раунд в своем активе. И все очки этого раунда. Не потому ли Сидней Джэксон так энергично пошел в атаку?

Однако Харвей Таунсенд не принял предложенный темп. Он, отстреливаясь одиночными прямыми ударами, отходит, стремительно отходит назад. Он уходит настолько, чтобы кулаки Сиднея не доставали до цели. Какое чувство дистанции! Не зря он считается мастером ринга. Таунсенду не раз приходилось встречать шквал юного задора и ураган молодого темперамента. И, конечно, усмирять их холодом разума и силой заключительных ударов.

Джэксон атакует. Очень бурно и, я бы сказал, нерасчетливо. Зачем столько пыла и даже злости? Молодость, как правило, не умеет смирять свой темперамент, подчинять чувства разуму. Это приходит с годами, когда накапливается опыт.

Бой обостряется! Таунсенд принял темп и вступил в обмен ударами. Оба противника осыпают друг друга сериями отработанных ударов. Черные перчатки мелькают как молнии. Но что это? Чемпион снова стал отступать? Неужели он отдал инициативу в руки Сиднею? Думаю, что нет. Он просто уступает его темпераменту, дает возможность почувствовать успех и обольститься этим. О, Таунсенд умеет усыпить бдительность! Так и сейчас, он дает своему молодому сопернику вымахаться, растратить пыл и энергию. Обычная тактика тех, кто умеет рассчитывать свои силы и не обманываться в своих возможностях!

Джэксон прекрасен! Он весь горит, увлечен и вдохновлен поединком. Но хватит ли у него энергии, чтобы выдержать до конца? Слишком нерасчетливая растрата. Ведь многие удары не доходят до цели, бьют воздух. Однако те, что доходят, бесспорно, приносят неприятности Харвею. Особенно удары по корпусу. Они подрывают боеспособность и сбивают дыхание.

Джэксон добился своего: он заставил Харвея принять ближний бой! Уклонившись от контратакующих ударов правой, Сидней сделал шаг и сблизился! Оба осыпают друг друга ударами. Руки Харвея работают энергичнее. Его перчатки чаще мелькают в воздухе и записывают очки в свою пользу. Джэксон бьет реже, но точнее. Его удары тяжелы, Харвей не вынес их и сделал отскок назад! Чемпион уступил инициативу!

Сидней не отстает от него ни на шаг. Он беспрерывно атакует. Атакует сериями ударов. Харвей отступает. Непонятно отступает. Не похоже, что это чемпион, знаменитый тактик боя. Что с ним? Обычно он отступал так, что центр ринга всегда оставался за его спиной. Всегда в тылу он имел поле для тактического маневра.

Так отступать опасно! Харвей почти все время у канатов. Он скован, и его встречные удары не в силах остановить натиск Джэксона! Если у нашего молодого боксера хватит силы так выдержать до конца поединка, тогда – ура юному темпераменту!

Что, неприятно? Харвей, увернувшись, провел встречный прямой справа. Готов поклясться, что у Джэксона сейчас чертики прыгают в глазах! Но он и вида не подает! Как он бросился вперед!

Вы бы посмотрели на этот вихрь ударов! И все точные, быстрые, отработанные. Неповторимое зрелище! Два бойца, два виртуоза кулачных поединков, демонстрируют свое умение. Силу, ловкость и красоту!

Время второго раунда истекает. – Бесспорно, раунд принадлежит Сиднею Джэксону. Мы с вами будем вести счет. Приготовьте карандаш и листочки бумаги. Запишите каждому по раунду.

Простите, на ринге снова острое положение! Джэксон точными ударами заставил Харвея отступить, отступить в угол! Может быть, чемпион что-нибудь задумал? Приготовил тактический сюрприз? Хочет заманить молодого и сразу же сокрушить его?

Нет, что-то не похоже на это. Харвей, непобедимый Харвей, вынужден защищаться. Он в глухой защите!

Джэксон бьет. Бьет беспрерывно… Удар… Еще один! Судья разнимает их. Вы слышите? Это рефери дал команду «Брэк!» Бойцы отступили по шагу назад, вернее, шаг сделал только Джэксон, а Харвей откинулся назад и за счет силы спружинившего каната стремительно кинулся на Джэксона. Негр умеет атаковать!

О, как красиво! Это Джэксон нырнул, присел под летящий прямо ему в голову кулак Харвея. Публика справедливо наградила его аплодисментами. И в этом положении он нанес удар! Харвей падает! Чемпион на полу…

Как это произошло? Мгновенно. Джэксон, словно спущенная пружина, стремительно приподнялся и с поворотом корпуса ударил снизу вверх. Изумительный удар!

Рефери взмахнул рукой. Вы слышите его голос? Он сказал: «Раз!» Это начало счета… Сидней, не оглядываясь, направился в нейтральный угол. Рефери снова взмахнул рукой и сказал: «Два!» Харвей лежит на спине. Он даже не шевелится. Вы слышите, как стало тихо? Мой помощник поднес микрофон к рингу. Я его включаю. Слушайте ринг! Слушайте голос судьи!

– Пять… шесть… семь…

– Неужели нокаут? Такого еще не бывало на чемпионате за последние десять лет!

– Восемь… девять… аут!

Вы слышали слово «аут!» Это победа! Что творится в зале, я не могу рассказать! Судья на ринге подбежал к Джэксону и поднял его руку. Руку нового чемпиона!

Наконец, мы можем поздравить друг друга с замечательным подарком, который преподнес нам Сидней Джэксон! Корона чемпиона на светлой голове белокожего. Да здравствует наша нация, самая сильная и энергичная! Ура молодому чемпиону, нашей гордости и нашей славе!

Диктор: – Леди и джентльмены! Харвей Таунсенд на полу. Корреспонденты торопливо щелкают фотоаппаратами. Они фотографируют подошвы боксерских ботинок Харвея. Да, да! Подошвы. На них четкая надпись: «Употребляйте виски „Кэри Пэйн“!.. Публика в восторге! Но как можно считать восторг полным без полного стакана виски „Кэри Пэйн“? „Кэри Пэйн“ освежает, бодрит, вызывает благородные мысли и пробуждает высокие чувства! „Кэри Пэйн“ – король виски! Им гордится наша нация! Статистика говорит, что виски „Кэри Пэйн“ – самое популярное и самое ходовое. Его пьют во всем мире!

Норисон вскочил и кинулся к двери. Он должен находиться там, в зале! Антрепренер приготовился барабанить в дверь до тех пор, пока ее не откроют. Однако дверь оказалась открытой. Норисон, навалившись на нее, потерял равновесие и чуть не упал.

Выскочив в коридор, он устремился в зал. Но его поглотила бушующая толпа, которая плыла к выходу.