Текст книги "Джэксон остается в России"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

1

Продлив контракт, Сидней Джэксон тем самым еще на пять лет связал свою судьбу c Норисоном. Сначала он тяжело переживал это. Из-за какой-то случайности он становится рабом хитрого и ловкого спор тивного дельца! Не случись несчастья с Иллаем, разве он закабалил бы себя!

Шли дни. Чем больше Сидней думал о своей жизни, о жизни других профессиональных спортсменов, тем явственнее видел, что другого выхода у него нет и не было. Без антрепренера боксер становится таким же беспомощным, как слепой без поводыря. Успех на ринге зависел в первую очередь не от таланта и умения боксера, а от пронырливости и изворотливости менажера.

– Что такое титул чемпиона? – спрашивал Норисон в минуту откровенности и тут же пояснял: – Красивая вывеска? Нет. Дорогое украшение? Нет. Это бизнес! Титул чемпиона, так же как, скажем, титул сенатора или губернатора, много стоит, но еще больше дает. Деньги делают деньги. Вот в чем заключена вся мудрость жизни!

Джэксон возражал, спорил. Он горячо доказывал, что чемпионом может стать далеко не каждый. Чтобы стать чемпионом, нужны определенные личные качества, спортивный талант.

– А губернатором может стать каждый? – спрашивал Норисон и насмешливо щурил глаза. – Титулы достаются не каждому, а лишь избранным. Согласен?

Джэксон утвердительно кивал.

– А кто их делает избранными? Мы! – Норисон тыкал себя пальцем в грудь. – Мы! Бизнесмены! Без нас давно жизнь бы превратилась в хаос. Мы определяем ценность, мы ставим задачи, мы управляем бессмысленным скопищем людей. Бизнес – главная пружина человечества!

Что мог ответить Джэксон! Он соглашался с Норисоном во многом. И только в одном вопросе не хотел уступать.

– Тех, кто превращает бокс в спектакль, рано или поздно разоблачают. Об этом сколько в газетах написано. Я не хочу быть в их числе! Я вышел на ринг с чистой совестью и хочу сойти честным бойцом.

– Глупыш! Зрителям наплевать на то, честно или нечестно проходит поединок. Им важно знать, кто победил и в каком раунде. Они ставят на него в тотализаторе. Бокс для них игра! Азартная игра! Ты же видишь это. Многие на твоем имени уже состояние заработали!

2

После таких бесед Джэксону становилось не по себе. Сомнения одолевали его. Он плохо спал ночами, думал. Не утешал и Максуэлл, к которому он часто заходил.

Старый тренер, выйдя из больницы, немного отдохнул в санатории. Санаторий оплатил Джэксон. А потом Максуэлл снова поселился в тесной комнатушке Риджен-клаба и стал воспитывать подростков. За эти два года он осунулся, постарел, стал раздражительным и пристрастился к вину. В его холостяцкой конуре было неуютно, тоскливо. Под столом и под кроватью валялись пустые бутылки.

– Я пью не с горя, нет! От обиды! – говорил тренер, обнимая Сиднея. – Мне обидно за людей, за весь человеческий род. До каких пор люди будут терпеливыми? Кучка наглецов, подобных уважаемому Норисону, села на шею человечества и повелевает им. Смешно! И обидно!..

Он пил залпом. И не закусывал.

– Сидди, я верю, что не всегда так будет, не всегда! Настанет время, когда спорт снова станет источником радости и здоровья! – Он стучал кулаком. – Без денег и без норисонов! Вот! Как в Древней Греции. Когда устраивали олимпийские игры, там даже войны прекращались!

Максуэлл доставал из-под подушки затрепанную книжку и читал вслух. Сидней знал эту повесть. «Город Солнца» – мечта о будущем. А жизнь, она совсем другая. Грубее, жесточе.

3

Норисон заключил договор на месячное турне по Англии.

В Старый Свет они ехали не одни. Туда отплывала целая делегация. В ее составе, кроме Сиднея Джэксона, находились профессиональный боксер тяжелого веса Стенли Уордер со своим антрепренером, хмурым мистером Вирдом, и сильнейший легковес Соединенных Штатов Эрнс Флайн, сын грозного Флайна, чикагского «короля консервов». Бокс для Эрнста был просто увлечением молодости, способом прославиться. Он был тщеславен и самонадеян, как многие богатые люди.

Файн тайно завидовал блестящему и шумному успеху Джэксона и после первого же знакомства старался расположить его к себе, установить с ним дружбу. У Эрнста была мечта: проникнуть в тайны тренировок Джэксона, познать секрет его успехов.

Заключив договор, Норисон развил бурную деятельность. Принимал представителей различных компаний, сам посещал управляющих и владельцев фирм, торговался, подписывал контракты, соглашения, получал авансы.

За неделю до отплытия Сидней Джэксон весь с головы до ног превратился в ходячую рекламу. Конкурирующие предприятия не жалели средств и закупали буквально все, начиная от чемодана и верхнего пальто, до нательного белья и зубной щетки. Что же касается подошв боксерских ботинок, то из-за них вспыхнул спор. Воспользовавшись этим, Норисон устроил своеобразный конкурс: «Кто больше даст?»

Верх одержала балтиморская фирма жевательных резинок. И на следующий день Сиднею вручили две нары новеньких боксерских ботинок, к подошвам которых был приклеен тонкий пласт каучука, а на нем оттиснуто: «Балтиморская жевательная резинка – лучшая в мире».

Сидней должен был составить и заучить расписание: когда что надевать, говорить, показывать.

4

Сиднею не особенно хотелось покидать Америку. Он понимал, что дома его присутствие необходимо. На ферме столько работы! Но контракт есть контракт.

Миссис Джэксон с трудом управлялась с новыми обязанностями, которые легли на ее плечи. Вести хозяйство оказалось не так легко, однако это не страшило ее. Она с утра до позднего вечера возилась на огороде, в птичнике. Да еще ухаживала за Иллаем.

Рита, побыв несколько недель на ферме, категорически отказалась, как она говорила, «губить молодость в куриных клетках». Она вернулась в Нью-Йорк, сняла меблированную комнату и устроилась на какие-то курсы. Рита отчаянно цеплялась за остатки молодых лет, спешила воспользоваться ими. Равняясь на девушек состоятельных семейств, она сделала модную прическу, носила широкую юбку и цветной свитер с круглым голландским воротником. Она самоучкой постигла тонкое искусство быть изящной. У нее были тайные мечты, и она верила, что все надежды сбудутся – разумеется, при содействии брата-чемпиона.

Иллай чувствовал себя лучше. Он радовался переезду на ферму. Больница ему ужасно надоела. Она угнетала и давила своей стерильной чистотой и пунктуальностью режима. А здесь, на ферме, он буквально расцветал, быстро набирался сил. Иллай целыми днями находился на открытой веранде. Миссис Джэксон расставила вокруг его койки цветы, около веранды разбила клумбы. «Наконец-то, – думала она, – у старшего сына появилась возможность заняться любимым делом. Дай бог ему только скорее встать на ноги».

Иллай любовался цветами, восторгался фруктовыми деревьями и кустарниками, однако думал совсем о другом. Его душа находилась далеко отсюда – на заводе, в гуще борьбы.

Щурясь от солнечного света, Иллай читал письма, которые шли к нему со всех концов страны, писал ответы, запоем читал газеты. Его часто навещали друзья. Он был в курсе всех дел и по мере сил старался хотя бы заочно участвовать в происходящих событиях. И это лучше всяких лекарств способствовало дальнейшему выздоровлению. Он снова чувствовал себя в строю борцов.

Узнав, что Сидней отправляется в Англию, он дружески улыбнулся и тепло пожал ему руку.

– Желаю удачи, братишка!

Миссис Джэксон долго напутствовала сына:

– Береги себя, мой мальчик.

Во время прощания с родными Сиднею было как-то необычно грустно, подавляло предчувствие, будто он прощается с ними навсегда, будто больше никогда не увидит их. Но если бы кто-нибудь и осмелился сказать ему подобное, он наверняка бы рассмеялся.

Кто мог знать, что это турне круто изменит его судьбу! Норисон упрямо утверждал, что если в Старом Свете он отлично выступит на рингах, то перед ним откроются блестящие перспективы.

– Мы сможем требовать поединка с чемпионом мира!

Ехать надо было непременно. За победы на английском ринге предусматривались довольно высокие ставки. А Джэксону нужны были деньги, много денег. Чтобы рассчитаться за ферму, чтобы обеспечить свое будущее.

Часть третья
Великая честь

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

1

Океанский лайнер «Олимпик» за десять дней пересек Атлантический океан. Почти всю дорогу было тепло, солнечно, и Сидней большую часть дня проводил на открытой палубе. Пароход напоминал огромный дворец. Роскошно убранные каюты, почта, ресторан, бассейн и огромный гимнастический зал.

У пассажиров второго класса обстановка была беднее. А в третьем классе было грязно и душно, занят буквально каждый квадратный метр.

Среди пассажиров первого класса преобладали североамериканцы и англичане. Особенно много богатых ньюйоркцев, многие с семьями.

Столица Великобритании встретила пассажиров мелким дождем и густым туманом. Лондонская сырость негостеприимно приняла их в свои влажные объятия. Джэксон внимательно всматривался, пытаясь разглядеть улицы, дома, но безуспешно.

– Лишь бы на ринге тумана не было, – пошутил Эрнст Флайн. – Не то мы вместо противника судью бить станем.

Англичане встретили американцев сдержанно. В их холодной внимательности чувствовалась спесивая надменность: что могут показать эти парни из Нового Света здесь, на родине бокса?

Состязания состоялись на второй день. Лондонский спортивный клуб почти ничем не отличался от американских. Тот же тесный зал, набитый любителями острых ощущений, так же шумят, разговаривают и курят. Курят даже больше. Синий табачный дым повис облаком.

– Нас выкуривают, – Флайн подмигнул Сиднею.

– Не привыкать.

Первому выступать на ринге пришлось Флайну. Английский боксер легкого веса быстро раскусил тактику Флайна и в шестом раунде добился победы.

Первые бои принесли американцам огорчения. Норисон и другие антрепренеры всполошились. Если так пойдет и дальше, то турне может из доходной комбинации превратиться в убыточную. Оставалась одна надежда – Джэксон. Он должен был показать этим спесивым лондонцам, что американские боксеры – опасные конкуренты.

– Сид, бей их на сто долларов! – напутствовали его товарищи.

У противника – Грофильда, худощавого, высокого блондина, были длинные руки; он легко скользил на жилистых ногах, осыпая Джэксона градом прямых ударов, и работал, как автомат, без передышки, не избегая сближений. Наоборот, он сам атаковал, но, атакуя, всячески уклонялся от боя на короткой дистанции, не давая возможности Джэксону развернуться. Используя преимущество в росте и длине рук, Грофильд уверенно набирал очки, и первые раунды был хозяином ринга. Казалось, что Джэксону на этот раз придется испытать горечь поражения.

Норисон стал нервничать. Пассивность Джэксона его раздражала. А Сидней и не думал о поражении. Не за тем же, черт возьми, он пересек Атлантический океан, чтобы в этом мокром Лондоне признать себя побежденным! Джэксон искал ключ к победе. Отдав инициативу, он следил за противником, изучал характер лондонца и его манеру боя. Раунд за раундом он анализировал, сопоставлял, испытывал, присматривался и, наконец, к седьмому раунду обнаружил, что Грофильд не любит двигаться в правую сторону. При движении вправо у него получается невыгодная позиция: он может наносить прямые удары только левой рукой, а правая остается без применения. Теперь оставалось воспользоваться этим открытием. Уловив удобный момент, Джэксон неожиданно сделал большой шаг вправо-вперед и таким образом оказался у левого плеча Грофильда. Тот не успел отразить атаку. Коричневая перчатка Джэксона, прочертиз дугу в воздухе, попала в крутой подбородок.

Англичанин упал.

Судья взмахнул рукой и открыл счет:

– Раз… два…

При счете «восемь» лондонец быстро вскочил и бросился на Джэксона. Но это уже не спасло его.

Джэксон с радостью шагнул навстречу граду ударов и вошел в ближний бой. В девятом раунде секундант Грофильда поспешно выбросил на ринг белое полотенце.

2

Успех ждал Сида и в Старом Свете – в Лондоне, Манчестере, Бирмингеме, Глазго. После каждого выступления на ринге в газетах появлялись пространные репортажи и отчеты. Статьи пестрели заголовками: «Снова победил Джэксон», «Атакует таран», «Удары американского чемпиона».

Газеты писали обо всем: во что он одет и какой фирмой сшит его костюм, какое мыло и зубную пасту употребляет, что ест на завтрак и когда ложится спать. И, конечно, сообщали читателям о тех больших гонорарах, которые он получает за победы. Но догадывались ли читатели, что львиная доля этих денег попадает отнюдь не в карманы чемпиона?

В последнем поединке Сиднею Джэксону не повезло. Он опять вывихнул большой палец левой руки! Он очень хорошо помнил, что произошло в восьмом раунде. Чемпион Шотландии длинным и хлестким свингом пытался бросить американца на брезент. Удар был уже у самого подбородка! Сидней отклонился назад, шотландец промахнулся, и Джэксон тут же снова атаковал. Прямым справа он хотел отвлечь внимание, чтобы провести боковой крюк левой в голову. Но шотландец, видимо поняв замысел, присел, или, как говорят боксеры, «нырнул», под удар. Однако шотландец не успел провести защитный прием до конца. Удар Сиднея пришелся в верхнюю часть головы. В ту же секунду острая боль обожгла руку Джэксона.

Стиснув зубы, он бросился в атаку, вошел в ближний бой и с большим трудом ударами по корпусу заставил крепкого шотландца дважды опуститься на помост ринга. Но тот падал и снова вставал! Вставал и вел бой…

Этот поединок английские специалисты и спортивные журналисты признали самым лучшим и самым впечатляющим. Знали бы они, что победа принесла Джэксону не столько радость, сколько огорчение…

Палец распух. Даже легкое прикосновение вызывало острую боль. Норисон встревожился. Они срочно вернулись в Лондон. Не заезжая в гостиницу, Норисон прямо с вокзала повез Джэксона к лучшему хирургу. Сухощавый старичок с копной седых волос на маленькой голове долго и внимательно исследовал вспухший палец и кисть. Потом сказал:

– Будем лечить.

Пока Джэксона усаживали в кресло под каким-то громоздким электрическим аппаратом, профессор взял Норисона под руку и, отведя в глубь кабинета, сообщил вполголоса:

– У пациента очень сложный вывих. После лечения года полтора-два вашему боксеру придется забыть о перчатках. Пока не укрепится кисть.

– А потом? – тревожным шепотом спросил Норисон, не скрывая волненин.

– Трудно сказать что-либо определенное. Однако молодой организм иногда способен совершать чудеса! Но кто знает! Я не ручаюсь.

3

По настоянию Норисона Джэксон остался в клинике профессора:

– Я хочу видеть твою руку здоровой.

О своем разговоре с профессором Норисон умолчал. Но Сидней и сам догадывался, что травма пальца далеко не «типичная», как утверждает хирург. Тут дело сложное.

Норисон отплывал с первым пароходом. Перед отъездом он зашел в клинику. Принес Джэксону коробку конфет и выписал чек на незначительную сумму.

– За лечение я уплатил. Вернешься в Нью-Йорк, тогда подведем итог.

У Джэксона сжалось сердце. Неужели Норисон спешит от него избавиться? Предчувствуя недоброе, Сидней стал упрашивать антрепренера, чтобы тот взял его с собой.

– Мистер Норисон, я буду лечиться дома. В Нью-Йорке врачи не хуже лондонских…

– Глупости! Тебе хотят лучшего, – Норисон тщательно скрывал раздражение, которое пробивалось в голосе. – Профессор настаивает на госпитализации. Тебе не только ехать, первую неделю даже ходить нельзя!

Джэксон стиснул зубы. Он знал, что настаивать бесполезно. Норисон еще ни разу не изменил своих решений.

– Хорошо, мистер Норисон, пусть будет по-вашему, – Сидней старался говорить спокойнее. – Я прошу вас об одном. Вы должны из причитающихся мне денег уплатить очередной взнос за ферму.

Норисон поспешил уверить Сиднея, что он сделает все необходимое и, конечно, внесет часть денег, чтобы покрыть проценты, однако полный расчет должен произвести сам Джэксон. Ибо денежные отношения – это такая область человеческих отношений, где люди не доверяют даже самим близким.

4

Клиника профессора Хольюктэнгинса жила своей обычной размеренной жизнью. После ухода Норисона в палату явилась мисс Кольгерутт. Худая, долговязая, она все еще пыталась выглядеть моложавой и тщательно скрывала свой истинный возраст с помощью новинок косметики.

– Добрый день, мистер Сидней! Как вы себя чувствуете? Не правда ли, сегодня отличная погода? Прошу вас. В процедурном кабинете все готово.

Джэксон шел в процедурный кабинет, ходил в столовую, ел, ложился отдыхать, глотал пилюли, слушал, отвечал – и все это делал как во сне. Его мысли были там, на пароходе, на котором отплывал Норисон. Пассажирский лайнер увозил не только антрепренера, но и последние надежды Джэксона. Неужели Норисон бросил его? «Нет, нет, – он гнал от себя назойливую мысль, – еще не все потеряно. Надо выдержать. Пройдет несколько месяцев, и я снова надену боевые перчатки. Я еще покажу себя на ринге…»

Он стыдил себя за недоверие к человеку, который, собственно, и сделал его знаменитым боксером. Чемпионом. Да ведь и все хорошее в его жизни так или иначе связана с именем антрепренера. Норисон всегда находился рядом, в любом затруднительном положении. А сколько сделал для Иллая! Ведь он мог и не выручать его тогда, после первомайской демонстрации… Нет, надо отбросить всякую подозрительность.

Джэксон прошелся по палате. Вечерний закат окрасил блеклые комнаты в розовые тона. Боксер распахнул окно. Долго глядел на закат. Солнце только недавно зашло, и небо было ярко-розовым, теплым, чистым. От него веяло спокойствием и величием. Но за темными силуэтами остроконечных крыш одиноко торчала фабричная труба. Из нее валил густой черный дым и грязным пятном ложился на чистые краски заката.

Джэксон, если бы у него была такая возможность, заткнул бы эту трубу, чтобы она не портила красоту заката. Но у него не было такой возможности, как не было возможности и заглушить неотступные сомнения, которые чернили все хорошие воспоминания о Норисоне.

Он смотрел на свою тяжелую, закованную в гипс кисть и видел не травмированный палец, а покалеченную свою судьбу.

Неужели Норисон его бросил?!

5

Через две недели в Лондон возвратились остальные боксеры. Турне было успешным. Эрнст Флайн, довольный своими успехами – он одержал три победы, – начал разбирать почту. Писем и телеграмм было много. Любители бокса из Америки горячо приветствовали успешные выступления земляков.

Письмо отца Эрнст прочел дважды. Оно было деловым. Чикагский предприниматель поручал сыну съездить в Россию и разведать возможности сбыта мясных консервов. «Партии образцов нашей продукции я выслал, деньги на твое имя переведены в Лондонский банк, – писал отец. – Советую нанять секретаря – так удобнее и солиднее. Пусть это будет твой первый самостоятельный международный бизнес».

Флайн самодовольно усмехнулся. Особенно его радовала та часть письма, где отец указывал, что всю прибыль от первых контрактов он может считать своей и расходовать по личному усмотрению.

В тот же день он побывал в банке и получил деньги, а заодно нанес несколько официальных визитов. Он узнал, что через два дня в Архангельск отправляется торговое судно «Баркаролла», встретился с капитаном, толстощеким лысым ирландцем, и договорился относительно каюты на двоих.

Оставалось сделать последнее – найти секретаря. И тут Эрнсту пришла в голову прекрасная, как ему показалось, мысль: он вспомнил о Сиднее Джэксоне. Уговорить бы его! По всем статьям подходит: представительный, скромный, деловой, честный и – знаменитый!

Эрнст тут же навел справки о денежных делах Джэксона и отправился в клинику.

Сидней был рад встрече.

– Хэлло, Эрнст! Значит, вместе плывем на ту сторону большой лужи? Я чертовски стосковался по Нью-Йорку!

– Сид, я домой ехать не собираюсь.

– Думаешь еще кутнуть в Лондоне?

– Нет. Думаю совершить коммерческое путешествие.

– Тебе можно только позавидовать!

– Так же, как и тебе.

– Мне?

– Ну да! – Флайн делал паузу. – Мы поедем вдвоем! Старина! Тебе все равно некуда девать своего времени. А тут путешествие!

Предложение Флайна застало Джэксона врасплох, как замаскированный удар. Он горько усмехнулся. Путешествие! Хорошо путешествовать вот таким, как Флайн, папенькиным сынкам. С полными карманами долларов. А тут не знаешь, как домой добраться, на что жить дальше.

Флайн же, не давая опомниться боксеру, развертывал перед ним многообещающую картину роскошного путешествия, причем почти не связанного с расходами. Он рассказал, что отец прислал партию образцов чикагских консервов и поручил ему самостоятельно заключать договоры на поставку.

– Я оформлю тебя своим помощником, ну хотя бы личным секретарем, – и бесплатный проезд обеспечен! Надо же и тебе, в конце концов, посмотреть мир?

Джэксон задумался. Бесплатный проезд и полный пансион. Предложение действительно заманчивое. Время свободное есть. И потом надо избавиться от этого тревожного состояния. Отчего же, собственно, ему не принять предложение? О, кей! Кажется, судьба снова улыбнулась ему. Решив так, Сидней сразу повеселел. Хлопнув здоровой рукой Эрнста по плечу, он воскликнул:

– Я всегда говорил, что Флайн – чемодан с идеями!

Эрнст дернул плечом. Черт возьми, секретарь должен быть почтительным! Но сдержавшись – еще успею поставить его на место! – он тоже хлопнул Джэксона ладонью:

– Мы махнем всего на месяц. Не больше!

– А куда мы направимся?

Флайн широко улыбнулся. Вопрос Джэксона был согласием. И даже без претензий на заработную плату секретаря. Это с его стороны просто благородно. Он бы на его месте, возможно, тоже так поступил. Да и зачем ему деньги? И проезд и гостиницы – все будет обеспечено. Нужно поскорее закрепить это письменным соглашением.

Флайн остался весьма доволен своими предпринимательскими способностями. Бизнес есть бизнес!

– Мы едем в Россию, Сид. Завтра в русский город Архангельск отправляется одно судно. Капитан – любитель бокса, он с большой радостью согласился доставить нас туда. Представь, в этом диком Архангельске, как говорят моряки, белые медведи бродят по улицам!

– В Россию? – Джэксон много слышал о таинственной огромной стране. А теперь представляется возможность побывать в ней. – Что ж, неплохо придумано. Можно и в Россию.

– Мы еще сделаем бизнес, – торопливо говорил Флайн, боясь, как бы Джэксон не разочаровался. – В России меха дешевые. Просто дармовщина! Там все охотники. Даже купцы и те с ружьями ходят, как мексиканцы с пистолетами. А какие меха там! Ты слышал про голубых песцов? А про соболей? Прелесть! Лучший в мире каракуль! Всех оттенков, начиная с черного до серебристо-серых и огненно-золотых!

– Эрнст, но сейчас у меня нет свободных денег.

– Как ты наивен! – Флайн развел руками. – У меня тоже нет лишних денег. Но будем покупать в обмен на поставку консервов. Ведь это так просто!

Флайн обещал, что если удачно совершат сделки, то и Сидней заработает. Часть чистой прибыли будет его.

Речь Флайна звучала, как чарующая музыка. Ну как тут не согласиться! А потом, разве у Джэксона был выбор…