Текст книги "Чкалов"

Автор книги: Георгий Байдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Поздравляю, Валериан, со званием «полковник»!

– Да что ты, Ягорушка! – взволнованно окал мой друг и спрашивал: – А тебе и Саше что?

– Мне – «майора», а профессору – «бриг-инженера».

– Ну рад за тебя и Сашу. Только обождите моего возвращения – отпразднуем вместе.

На следующий день в 18 часов Чкалов на пароходе «Глеб Успенский» прибыл в Ярославль, где через час выступил с докладом о перелете на митинге, организованном областными и городскими партийными и советскими организациями. Более 80 тысяч человек собралось на самой большой площади города – Советской.

Блестящую речь Валерия часто прерывали овации и крики «ура!».

В этот вечер мы с Сашей Беляковым выступали в Краснопресненском парке культуры и отдыха в Москве, где собралась многотысячная аудитория.

Пока Чкалов плыл от Ярославля вниз по Волге, старший лейтенант К. Ф. Кайтанов установил мировой рекорд высотного прыжка с кислородным прибором – он прыгнул с высоты 9800 метров. А дружок Валерия – летчик-испытатель Юлиан Пионтковский – за один летний день на самолете А. С. Яковлева «УТ-1» при испытаниях совершил 500 полетов – неслыханное число! Полет, включая взлет и посадку, длился 1 минуту 10 секунд. Каждый раз, оторвавшись от земли, самолет описывал круг на высоте 75—100 метров, затем приземлялся на три точки и после этого снова взлетал. Испытания продолжались с 10 до 20 часов с тремя десятиминутными перерывами для дозаправки самолета горючим.

Утром 9 августа Валерий Павлович прибыл на пристань Горького. Невзирая на рань, встречать земляка-героя вышли десятки тысяч во главе с секретарем обкома ВКП(б). В яркой и живой форме командир «АНТ-25» отчитался перед горьковчанами, рассказав много интересного из небывалого путешествия.

В то время как Чкалов вел беседы со своими земляками, в Кремле подписывалось следующее постановление:

«За осуществление героического впервые выполненного беспосадочного перелета Москва – Северный полюс – Соединенные Штаты Америки Центральный Исполнительный Комитет СССР постановляет:

1. Наградить орденом Красное Знамя Героев Советского Союза:

Чкалова В. П. – командира экипажа «АНТ-25»,

Байдукова Г. Ф. – второго пилота,

Белякова А. В. – штурмана.

2. Выдать единовременную денежную награду участникам перелета: Чкалову В. П., Байдукову Г. Ф., Белякову А. В. – по 30 тысяч рублей.

Председатель Центрального Исполнительного Комитета СССР М. Калинин

Секретарь Центрального Исполнительного

Комитета СССР – А. Горкин. Москва. Кремль. 9 августа 1937 года».

Мы с Беляковым тут же отправили Валерию поздравительную телеграмму.

Чкалов за 9 и 10 августа выступил перед десятитысячным коллективом завода «Красное Сормово», затем отправился на автомобильный завод, чтобы и там отчитаться перед трудящимися.

11 августа Чкалов отплыл из Горького на скоростном катере «Дзержинец» вверх по Волге и днем прибыл в родное село Василево.

На Василевской пристани и на высоком волжском откосе тысячи односельчан ждали своего героя – Валерия Чкалова.

Почти все василевские дома были украшены флагами, как в государственный праздник. Над головами встречающих – лозунги привета и портреты земляка.

Обнявши старушку мать, Чкалов с женой и сыном

прошли на приволжскую площадь, где состоялся митинг.

– Дорогие земляки, – сказал знаменитый василевец, – разрешите рапортовать вам, что экипаж «АНТ-25» честно выполнил задание партии и правительства.

Затем Валерий подробно рассказал о перелете, о самолете, о людях, создавших машину, о своих друзьях и, конечно, об Америке.

Гордые за своего земляка василевцы горячо приветствовали Чкалова. Его просили почаще и подольше гостить в родном Василеве.

13 августа «Правда» поместила письмо Чкалова Сталину. Валерий Павлович благодарил руководство партии и страны за награждение членов экипажа «АНТ-25» орденами Красного Знамени. В конце он писал:

«…Думаю, что выражу мнение своих товарищей Байдукова и Белякова, если в ответ на новую награду дам Вам обещание – любое Ваше задание, любое задание партии и правительства будет выполнено. Я же лично буду летать до тех пор, пока правая рука способна держать штурвал управления самолета, а глаза – видеть землю.

Ваш Валерий Чкалов г. Горький».

Трагический полет Леваневского

12 августа 1937 года с аэродрома «Щелково» стартовал четырехмоторный самолет «Н-209» конструкции инженера В. Ф. Болховитинова.

В сообщении правительственной комиссии говорилось, что «правительство удовлетворило ходатайство Героя Советского Союза С. А. Леваневского, летчика Н. Г. Кастанаева, штурмана В. И. Левченко о разрешении им беспосадочного перелета по маршруту Москва – Северный полюс – Северная Америка».

В состав экипажа входили также бортмеханики Г. Т. Побежимов и Н. Н. Годовиков, воентехник 1-го ранга Н. Я. Галковский – радист.

Вернувшись из Щелкова после проводов «Н-209» домой, я позвонил в штаб перелета и просил систематически информировать о полете экипажа Леваневского.

В день вылета от радиста Галковского было получено 10 радиограмм. Последняя была дана в 23 часа 53 минуты за подписью радиста и штурмана.

«B 23 часа 39 минут прошли остров Моржовец. Высота полета 2600 метров. Три часа идем ночью. Леваневский и Кастанаев ведут самолет по приборам. В самолете горят все кабинные огни. Все в порядке. Галковский, Левченко».

Утром Пантелеймон Степанович Анищенков сообщил, что у Леваневского все идет прекрасно.

Достав газеты за 13 августа, я пробежал сообщения о вчерашнем старте самолета «Н-209», статьи о членах экипажа, о самолете и моторах.

Вскоре из штаба дальних перелетов мне позвонил Беляков. Он сказал:

– Довернув самолет над полюсом на меридиан Фербенкса, Леваневский летел на высоте 6 тысяч метров над густой сплошной облачностью, как вдруг у него выбыл из строя крайний правый мотор.

– И что же дальше? – спросил я. – Ведь после 22 часов полета их самолет стал намного легче…

– Не знаю почему, – сказал Саша, – но самолет просел вниз до 4600 метров и оказался в сплошной облачности, а потом шел как будто бы без дальнейшего снижения.

Беляков умолк, явно что-то не досказав.

– Ну а что дальше?

– В 15.38 Якутская радиостанция приняла вроде: «Все в порядке». Слышимость «Р-1», то есть почти никакой… Ходят слухи, будто они передавали, что из-за обледенения или из-за тряски произошла какая-то неприятность в носовом отсеке и потому штурман Левченко и радист Галковский вынуждены были перейти в задний отсек самолета, где имеется запасная радиостанция небольшой мощности.

– А почему ты говоришь – слухи? Почему не донесения?

– Сейчас, – ответил Беляков, – разбираются в сотнях принятых радиограмм, которые записали не только профессионалы, но многие радиолюбители.

Александр Васильевич просил меня приехать на аэродром, предупредив, что Чкалов уже летит из Горького.

Валерий Павлович «притер» свой «И-16» точно у посадочного знака и, увидев нас издали, подрулил прямо к нам. Выключив мотор и освободившись от привязных ремней, Валерий вылез с парашютом на крыло, снял его с себя, положил на сиденье, закрыл пилотскую кабину сдвижным фонарем и только после этого упруго спрыгнул на землю. Словно продолжая телефонный разговор, он, здороваясь с нами, спросил:

– Что нового?

Беляков сказал, что срочно созывается заседание правительственной комиссии, которая даст оценку положения и доложит ЦК и Совнаркому варианты действий.

– Ну а что вы придумали для нашего экипажа? – спрашивал Чкалов. – Вы же провожали их?

– Кроме самолетов экспедиции на Северный полюс, сейчас, Валерий, ничего под руками нет, – ответил я ДРУГУ – Что касается «АНТ-25» или «АНТ-25-1», они могут здесь быть в лучшем случае через месяц.

– А что с собой они взяли? – снова спросил Чкалов.

– Продовольствием обеспечены на полтора месяца, есть палатки, спальные мешки, теплая одежда и оружие… – перечислил Беляков.

– А мне кажется, что сейчас было бы уместнее нам попроситься махнуть в Америку и, купив у них лучший самолет, поискать команду Сигизмунда Александровича со стороны Аляски.

Предложение Чкалова мне показалось неожиданным, но весьма логичным.

В этот момент около нас остановились две автомашины; из одной вышел нарком оборонной промышленности Рухимович, а из другой – начальник ВВС Алкснис. Чкалов решил воспользоваться случаем и обратился с просьбой разрешить и нам включиться в поиски экипажа Леваневского.

Алкснис решительно отверг наши предложения, сказав:

– Ваши самолеты разобраны, и сейчас они черт знает в каком состоянии и неизвестно где. А вот американский летчик Кроссон, как докладывают Вартаньян и Михаил Беляков, готов вылететь из Фербенкса на поиски. Мы уже дали команду заключить договор на фрахтовку самолета «Локхид Электра».

Рухимович в более мягкой форме заметил:

– Насколько я понимаю, вас и товарища Байдукова ждут конструкторы и их новые самолеты. Кстати сказать, Валерий Павлович, я прочел очень внимательно ваше письмо товарищу Сталину из Горького. Вы полностью отвергаете возможность перехода на наземную работу.

– И речи быть о том не может! – твердо ответил Чкалов наркому, но добавил: – Мы ведь о том, чтобы друзей попробовать выручить, да как следует…

Нарком нас успокоил:

– Решили привлечь опытных полярников: Водопьянова, Алексеева, Молокова, Головина, Мазурука и других с их многомоторными самолетами, имея для маневра базы на островах Земли Франца-Иосифа и ледяные поля папанинцев. Принимаем все возможные меры!

Уже близилась зима, полярная ночь вступила в свои права, но ничто не открывало тайны трагедии, разыгравшейся 13 августа 1937 года с экипажем «Н-209». Даже героические дальние воздушные рейды Вилкинса и Кениона, достигавших 86-й параллели северной широты, и отважные, рискованные полеты советских летчиков группы Шевелева – Водопьянова и других не дали никаких надежд на освещение очередной тайны Арктики, пленившей экипаж самолета «Н-209» во главе с Сигизмундом Александровичем Леваневским.

О гибели Амундсена в Арктике можно было как-то судить по разбитому поплавку гидросамолета «Латам», выброшенному через 70 дней на побережье Норвегии. О катастрофе воздушного шара «Орел» люди узнали через тридцать три года с момента вылета его с острова Шпицберген на Северный полюс. Но о судьбе экипажа «Н-209» нет никаких сведений до сих пор.

Часть IV
Последняя

Глава 1
После перелета

Депутат Верховного Совета

Пока продолжались поиски экипажа «Н-209», а Чкалов каждый день совершал все новые испытательные полеты, наступило время первых выборов депутатов народа в Верховный Совет Союза ССР. Естественно, что такого самоотверженного летчика-испытателя и горячего патриота, каким был В. П. Чкалов, многие советские люди с большой любовью называли в числе кандидатов в депутаты. На многочисленные предложения дать согласие избираться в том или ином округе Валерий Павлович отвечал так: «Любовь и доверие народа – дело огромное. Нужно оправдать эту любовь народа новыми подвигами» А баллотироваться буду там, где укажет ЦК партии. Я большевик… Признаться, хотел бы избираться у земляков».

И вот 23 октября 1937 года в городе Горьком открылся многотысячный митинг: выдвигали кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР. Первый же оратор, рабочий завода имени Орджоникидзе, предлагает в Совет Национальностей от Горьковского избирательного округа выдвинуть кандидатуру любимого земляка – Героя Советского Союза Валерия Павловича Чкалова. Это предложение мгновенно облетело всю Горьковскую область и Чувашскую республику. Сормовичи, выксунские металлурги, муромские железнодорожники, колхозники Пыщуга и работники многих других предприятий и организаций дружно поддержали орджоникидзевцев.

10 ноября 1937 года Валерий Павлович направил Горьковской окружной комиссии по выборам в Совет Национальностей Верховного Совета Союза ССР телеграмму: «Приношу глубокую благодарность за доверие всем товарищам избирателям, выдвинувшим мою кандидатуру в Совет Национальностей Верховного Совета СССР. ЦК ВКП(б) дал мне указание снять мою кандидатуру в других округах и баллотироваться по Горьковскому избирательному округу, на что я и даю свое согласие.

Чкалов В. П.».

В ответ Валерию посыпались сотни телеграмм из городов и деревень Горьковской области и Чувашии с просьбой встретиться с избирателями. Многие писали: «Избиратели хотят не только читать о вас, но лично видеть вас, дорогой друг и земляк». Ясно, что такой чуткий человек, такой патриот, каким был Чкалов, незамедлительно откликнулся на приглашения.

21 ноября 1937 года он прибыл в Горький, где вечером выступил по радио. Он рассказал о себе, особо подробно говорил о полетах через Ледовитый океан на Камчатку и в США, о могуществе нашей Родины. Закончил выступление по радио он следующими словами: «Товарищи избиратели! Ни своей работой, ни своим поведением я не позволю оскорбить вашего доверия. Всю свою жизнь до последнего вздоха я отдаю делу социализма. Да здравствует наша страна!»

С 22 ноября Валерий Павлович в течение двадцати дней провел более 70 встреч с избирателями в различных районах избирательного округа. Более полумиллиона человек непосредственно видели и слышали своего героя – кандидата в депутаты.

Известный журналист и писатель Леонид Александрович Кудреватых тогда писал: «…Чкалов проявил еще одну недюжинную способность: он оказался прекрасным агитатором. На собраниях и митингах он не только рассказывал о своих перелетах – а рассказывать приходилось везде, ибо на этом настаивали избиратели, – он непременно говорил о делах, имевших прямое отношение к аудитории. Говорил ли он со студентами или учителями, с рабочими или колхозниками, он всегда находил нужные именно для них слова. Он передавал слушателям свои глубокие чувства любви к партии, к Родине и сам впитывал эти же чувства народа. Он не раз говаривал:

– Народ-то какой! Силища-то русская! Да разве такой народ кто-нибудь сможет победить?!

Появление Валерия Павловича везде встречалось восторженно, ему подносили цветы, подарки. Он улучал массу записок. Это не всегда были вопросы. В этих записках выражалась горячая любовь народа к ленинской партии, к героям-летчикам, к Чкалову».

Можно лишь подтвердить, что Кудреватых точно подметил любовь Чкалова к людям труда, его искренний интерес к их жизни, его изумительную находчивость, способность найти нужное слово в каждой конкретной ситуации.

Выступая на тридцатитысячном митинге в городе Дзержинске, Чкалов увидел близ трибуны седоусого старика в форме речника. Сбежав с трибуны, Валерий с неподдельным восхищением и радостью обнял старика и крикнул окружающим:

– Вот товарищ Бармин, мой бывший капитан парохода «Баян», на котором я кочегарил, плавая по Волге.

Чкалов объехал северную часть Горьковской области. Побывал в Чувашии. Непрерывные поездки и выступления на морозном воздухе вымотали его: он занемог, стал хрипеть. Поэтому было решено впредь выступать Чкалову только в закрытых помещениях. Но что делать, если, приехав в Канаши, Валерий увидел на площади 12 тысяч избирателей, ожидавших его, несмотря на 30-градусный мороз!

Не слушая возражения сопровождавших его руководителей Чувашской республики, он вышел на площадь, отказавшись надеть тулуп. «Вот еще придумали! – отрезал Валерий. – Какой же я летчик, если перед народом в пальто постоять не могу!»

Целый час длился митинг, в конце которого Чкалов произнес горячую речь. И так всюду.

В декабре состоялись первые выборы депутатов в Верховный Совет СССР. Чкалов был единогласно избран в Горьковском избирательном округе, в который входили Горьковская область и Чувашская республика. 14 декабря 1937 года Валерий выехал в Москву. За подписью Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. Калинина и секретаря Президиума А. Горкина Валерий Павлович получил депутатский билет № 17, в котором было написано: «Предъявитель тов. Чкалов В. П. избран депутатом Совета Национальностей от Горьковского избирательного округа РСФСР».

Два с половиной миллиона избирателей голосовали за Валерия Чкалова, и он почувствовал, что оказанное ему доверие нужно оправдывать постоянно, упорно и ответственно, невзирая на перегруженность летной работой и большой общественной деятельностью.

Ольга Эразмовна исполняла секретарские обязанности депутата. С 12 января 1938 года она зарегистрировала 288 заявлений, жалоб и просьб, адресованных Валерию Павловичу как депутату Верховного Совета СССР. Ни одно обращение, ни одна просьба не остались без ответа.

О том, как добросовестно исполнял Чкалов депутатские обязанности, о его неразрывной связи с избирателями, о том, как помогал он отдельным лицам и организациям, как беспокоился о родном своем Василеве, переименованном еще при жизни Валерия в город Чкаловск, можно судить по множеству сохранившихся писем, адресованных депутату, и по его статьям, опубликованным в газетах.

«Чкалова интересовали все мелочи жизни района, – писал секретарь Чкаловского райкома партии. – При каждом приезде он стремился узнать все, что делается на предприятиях и в колхозах. Он сам шел в райком партии или в райисполком, узнавал ход выполнения планов по хозяйственно-политическим кампаниям. Он бывал в магазинах, парикмахерских, в строчевых и столярных артелях, на рынках, в колхозе, в цехах, в больнице, в школе, в избе-читальне и клубе, в библиотеке и радиоузле. И все затем, чтобы лучше узнать, как живут его земляки, как они работают и творят.

Торфопредпрпятию «Чистое» угрожал пожар. Огненное страшилище шириной 15 километров наступало на «Чистое». Все торфяники были брошены на борьбу с огнем, но своих сил не хватало. Чкалов был в Горьком. Узнав об опасности, он приехал в Чкаловск, выехал на место пожара, чтобы помочь организовать колхозников на помощь «Чистому». Тысячи колхозников вышли на борьбу с огнем и скоро ликвидировали его.

Чкалов помог нам закончить строительство двух клубов: на торфопредприятии «Чистов» и у катунских кустарей. При его активном участии проходило благоустройство родного поселка. Он мечтал проложить асфальтовые тротуары и провести водопровод.

В Катунках открывается клуб, построенный при участии Валерия Павловича. Катунцы пригласили его на открытие клуба. И он едет. Погода холодная, скверная, дождь и грязь, на машине проехать в Катунки нельзя. Чкалов предлагает восемь километров идти пешком. Я достаю катер. Но так как в это время плыть опасно, штурвальный не решается… Чкалов берет ответственность на себя и, действительно, на обратном пути ночью сам встает за руль управления на место штурвального…»

Чтобы получить хотя бы малое представление о чутком, внимательном отношении депутата Чкалова к избирателям, достаточно прочесть его статью, опубликованную в газете «Горьковская коммуна» за три дня до гибели Валерия Павловича.

«Недавно я получил письмо от одного своего избирателя – тов. Арефьева. Он работает в советском учреждении, находится в хороших условиях, но ему хочется быть еще более полезным стране. Тов. Арефьев просит помочь ему поехать на зимовку в Арктику либо на работу на Дальний Восток, где нужда в людях у нас огромная. Я помог Арефьеву в осуществлении его мечты.

Избиратель Воробьев жаловался мне: он сильно болен и не получает необходимой медицинской помощи. По моему письму Воробьеву, живущему в отдаленном районе Горьковской области, был послан самолет с врачом-невропатологом, был поставлен диагноз болезни и приняты меры к отправлению Воробьева на лечение в физиотерапевтический институт.

Из колхозов, с заводов мне шлют письма молодые избиратели. Они воодушевлены патриотическими чувствами, желают помочь стране в ее оборонных мероприятиях, ждут того времени, когда их призовут в ряды Красной Армии. Молодые люди просят своего депутата помочь им устроиться в летную школу. Пишут о школах, больницах, сообщают о культурном росте своих селений, обращаются за советом, сообщают о самородках-талантах и т. д. Из деревни Беседа Василевского района я получил письмо от своих избирателей-колхозников. Они пишут, что вблизи деревни обнаружена нефть. Народ любит свою Родину и кровно заинтересован в развитии ее производительных сил. В разрешении всех этих вопросов я, как депутат, принимаю посильное участие».

При той летно-испытательной нагрузке, которую нес Чкалов до последней секунды своей жизни, требовавшей бескомпромиссной отдачи всех духовных и физических сил и профессионального таланта, его дополнительные депутатские обязанности, его связи с миром писателей и артистов, его бесчисленные блестящие ораторские выступления, поездки на волжскую рыбалку, на охоту, походы в театр и непрерываемое общение со все умножающимся кругом друзей, признаюсь, удивляют меня до сих пор. Не однажды я говорил Чкалову, что так напряженно, без передышки, жадно и азартно жить летчику-испытателю нельзя, опасно. На что он всегда отвечал убийственно просто:

– А зачем тогда жить? Летать? Что-то создавать?.. Нет, Ягор, жизнь я понимаю прежде всего через сердца и души людей. Ведь я человек все же…

Я смотрел на его заразительную улыбку, слушал громыхающий хохот, кряхтел в его медвежьих объятиях и думал: «Эх ты и человечище!..»

Чкалов был заядлым любителем мотоспорта, и его, как весьма авторитетного человека, часто приглашали на соревнования в качестве главного судьи.

После короткой «передышки» от общественных дел за рулем опытного истребителя осенью 1938 года Валерий готовится к поездке в Киев для организации всесоюзных мотоциклетных соревнований на первенство страны. Он обрушивается на руководителей Всесоюзного комитета физкультуры. «Посмотрю я на вас, братцы, и досадно мне становится. Народ вы храбрый, настойчивый, сил на рекорды много кладете, а гоняете все на чужих машинах – «харлеи» да «индианы» всякие… Вы бы с нас, летчиков, пример брали. Мы от заграничных машин давно отказались, и дела идут у нас неплохо. По-моему, и вам пора перейти на наши отечественные машины. Подумайте об этом хорошенько. Первенство нужно провести на советских машинах…»

Чкалов рассылает десятки писем заводам, имеющим прямое отношение к созданию новых марок мотоциклов. Вот одно из них, обращенное к директору завода автотракторного оборудования: «Прошу изготовить высококачественные свечи. Свечи нужны типа ЗМГ и 4МГ. Среди участников соревнований чемпионы и рекордсмены мотоциклетного спорта. Они пойдут на форсированных моторах отечественного производства».

Многие заводы откликнулись на призыв главного судьи соревнований.

На соревнования Валерий приехал заранее. Зная, с каким риском связано достижение больших скоростей, Валерий Павлович сам объезжал всю трассу гонок, заботливо заставлял отмечать каждый поворот, каждый мостик. Наконец наступил решающий день. Выстроились более двухсот лучших гонщиков Москвы, Ташкента, Тбилиси, Ферганы, Архангельска, Владивостока, Новосибирска, Ленинграда, Горького, Одессы, Баку.

Чкалов в форме комбрига, широкоплечий, улыбчивый, еще раз обходит ряды спортсменов.

– Помните, – повторяет главный судья гонщикам, – если случится с товарищем в пути несчастье, каждый обязан помочь ему в беде.

Чкалов на Житомирском шоссе Киева на трибуне. Рядом с ним члены украинского правительства, знатные люди, спортивные судьи, представители заводов, журналисты. Валерий говорит стоящему справа заместителю председателя Верховного Совета Украины писателю Корнейчуку:

– Городов-то, городов-то сколько, Александр Евдокимович! Душа радуется, когда видишь молодых гонщиков и много советских марок мотоциклов…

На организации массовых соревнований проявлялись организаторские способности Чкалова. На этих гонках ставилось много рекордов, но никогда их не омрачил ни один несчастный случай.

Несколько дней проходили гонки. Главный судья Чкалов так характеризовал итоги гонок в газете «Правда» за 27 сентября 1938 года:

«Закончились всесоюзные мотоциклетные соревнования в Киеве. Их спортивно-технические результаты можно признать достаточно высокими. Новые рекорды установлены в гонках на все дистанции, в обоих классах мотоциклов советских заводов, в мужском и женском разрядах. В большинстве случаев старые всесоюзные рекорды перекрывались несколькими спортсменами сразу.

Особенно приятно отметить успех молодежи. Она не только оказывала упорное сопротивление признанным мастерам, но в очень многих случаях вышла победительницей…

Запрещение участвовать в розыгрыше первенства на мотоциклах иностранных марок вызвало в свое время протесты. Нашлось довольно много маловеров, утверждавших, что отсутствие заграничных машин снизит спортивные достижения и интерес к всесоюзным гонкам. Итоги только что проведенных соревнований наголову разбили эти «импортные» теории. Острая борьба, высокий спортивный уровень – вот отличительные свойства прошедших соревнований».

Находясь в Киеве, Чкалов, естественно, много раз выступал у школьников и пионеров, перед студентами, рабочими и учеными столицы Украины.

Валерий не скрывал чувства гордости тем, что ему удается пробудить в тысячах детских сердец пылкую мечту о подвиге, уверенность в том, что для каждого из них наступит время, когда они смогут совершать героические дела.

Интересно, как он умел разговаривать с ребятами.

Узнав, что один мальчик, показывая свою храбрость, ухарски цеплялся на ходу за трамвай и однажды это кончилось плохо: мальчишке отрезало ноги, Валерий немедленно выступил со статьей.

«Я прочитал в «Пионерской правде», – писал он, – письмо Толи Перелыгина, мальчика, с которым случилось несчастье. Толя Перелыгин пишет о геройстве. Он и его товарищи считали себя храбрецами, когда они прыгали на ходу в трамвай и висели на подножках. «Риск – благородное дело», – думали они. Но бессмысленный риск никогда не заслуживал и не заслуживает названия геройства. По-настоящему смелый человек никогда не будет рисковать без смысла, без цели, без необходимости.

Когда Михаил Водопьянов полетел спасать челюскинцев, – это была смелость. Разве не было тут риска? Конечно, был. Самолет мог заблудиться в тумане, мог обледенеть, мог в случае порчи мотора пойти на вынужденную посадку и разбиться о торосистые льды. Это был риск – смелый и благородный, но рассчитанный и обоснованный. Человек рисковал своей жизнью ради спасения жизни других. Он делал это не для того, чтобы поразить мир, а для того, чтобы выполнить свой долг.

А вот когда ребята прыгают с трамвая на трамвай, хватаясь за поручни, когда они тут рискуют жизнью, это не геройство, а просто глупость. Вы хотите воспитать в себе мужество, ловкость, находчивость – очень хорошо. Это вам пригодится, когда вы станете взрослыми гражданами Советской страны. Нашей Родине нужны храбрые люди. Но мужество воспитывается не на трамвайной подножке. Для этого есть способы получше. Занимайтесь спортом. Ходите на лыжах, бегайте на коньках, прыгайте, стреляйте, плавайте. А трамвайные подножки – это путь к тому, чтобы стать калекой, а не героем. Нигде нет такого беспорядочного движения, как у нас в Москве. Из-за этого страдает наш транспорт. Наши машины ездят медленнее, чем в других странах. Нельзя развить нормальную скорость, когда нет порядка в уличном движении. Кроме того, это страшно треплет нервы водителям машин и трамваев. Я, например, перестал ездить на автомобиле потому, что в воздухе, в самых трудных, самых опасных полетах я чувствую себя спокойней, чем на московских улицах, где люди виснут на подножках, цепляются за автобусы и троллейбусы, перебегают дорогу где взбредет в голову.

На улице ребята могут воспитывать в себе качество, которое всегда идет рука об руку со смелостью. Это дисциплинированность. Надо приучить себя, надо заставить себя правильно ходить по улицам, соблюдать правила уличного движения. Это совсем не трудное, но очень полезное упражнение для развития дисциплинированности, необходимого свойства каждого смелого человека.

В. Чкалов».

Итак, полеты на испытания, поездки к избирателям, публичные выступления в печати и с трибуны, бесконечные встречи с друзьями и знакомыми, встречи с учеными и писателями, с детьми и военными, с рабочими и композиторами, артистами и художниками. Бешеный темп и разнообразие жизни для Чкалова были нормой.

Без преувеличения можно сказать, что за гостеприимным столом в доме Валерия Павловича побывали тысячи людей. Писатели Панферов, Новиков-Прибой, Лебедев-Кумач, Шолохов, А. Толстой, Рахилло, Михалков, Пришвин, Бобров, Костылев, артисты Москвин, Козловский, Тарханов, Качалов, Ливанов, Михайлов, сотни горьковчан и василевцев, множество летчиков, механиков, мотористов, конструкторов и неперечисляемое количество людей, избравших Валерия своим депутатом.

Чем покорял людей Валерий? Прежде всего своей простотой и силой, которая видна была во всем его облике: в коренастой фигуре, властных руках, в орлином взгляде. Каждый, встречаясь с ним, веселел и полнее чувствовал биение жизни.

В стихотворении А. Твардовского «Богатырь» очень метко подмечено самое характерное в Чкалове.

 
Изо всех больших имен геройских,
Что известны нам наперечет,
Как-то по-особому,
По-свойски,
Это имя называл народ.
 
 
Попросту —
Мы так его любили,
И для всех он был Таким своим,
Будто все мы в личной дружбе были,
Пили, ели и летали с ним…
 

В дни заседаний XVIII съезда ВКП(б) в один из перерывов писатель А. Фадеев, беседуя с Водопьяновым, Шолоховым, Тихоновым и мной о героизме, сказал:

«Чкалов был народной гордостью Советской страны, одним из любимых образов, которые мы носим глубоко в сердце…»