Текст книги "Гриф"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Как же это делается?

– Арендуют соседнюю квартиру и начинают опробовать разные электромагнитные поля. А потом новые, незнакомые нам врачи в поликлинике проверяют, как подействовало. У нас в райполиклинике сменились почти все специалисты…

– Может, потому, что платят мало.

– Потому, что платят мало, ушли одни. А почему пришли другие? Потому что вторую зарплату им платят в другом месте.

Глущенко попытался разубедить старушку, приводя все новые и новые аргументы в пользу случайности такого рода воздействий электромагнитных полей на человеческий мозг.

К ним подошел высокий старик в поношенном ратиновом пальто и старой пыжиковой шапке.

– Есть и более варварское применение полей против нас, – вступил он в разговор, – через мощные радиопередатчики. Через радио, телевидение воздействуют на мозг. Миллионы людей подвергаются внушению. Власть тайно зомбирует нас на послушание. А сама грабит, грабит, грабит…

В уголках глаз людей, измученных многолетней нищетой, стояли слезы. И как-то не хотелось больше Василию Андреевичу, регулярно получающему приличную зарплату – по сравнению, конечно, со стариковскими пенсиями, разубеждать этих людей.

АЛЕША. ОПЕРАЦИЯ «ФАЛЬШАКИ». АНТВЕРПЕН-ПЕТЕРБУРГ

Алексей поправил на плече тяжелую кинокамеру, широко улыбнулся пограничнику в аэропорту и так, не снимая с лица улыбку, прошел в зал, который был уже территорией Бельгии. Его ждали. Увидев огромную фигуру Алеши, к нему навстречу шагнул парень почти таких же габаритов.

– Ян Гун, – представился парень.

– Алексей Кораблев.

У здания аэропорта их уже ждала машина.

Окраины Антверпена показались ему странными для крупного современного европейского города. Они были пустынны. Огромные пустыри. Высоченные фабричные трубы. Вдали – элегантные билдинги, гигантские алюминиевые газгольдеры. И множество чаек. Хотя морской залив и устье Шельды достаточно далеко. Чайки залетали на довольно большое расстояние, чтобы выглядеть странными на фоне совсем не морского пейзажа.

Машина прошла по длинному и широкому тоннелю под Шельдой и двинулась в сторону ратуши. Старый город был невелик, – он весь умещался на правом берегу между рекой и кольцом бульваров. Миновав город, машина направилась на север, в деревушку Анверсхелен.

Их там ждали. Ворота большой фермы гостеприимно раскрылись, «фольксваген» вошел во двор и остановился у дверей дома с островерхими крышами.

– Ну, рассказывай, как там, в Москве, – набросился на него с расспросами Дмитрий Викентьевич Борисов-Давыдов, потомок русского офицера, волнами эмиграции заброшенного на берега Шельды. Хозяин уже много лет сотрудничал со структурой, от имени которой прибыл в Бельгию Алексей. Дважды за последние шесть лет побывал на родине предков в Москве и был рад любому земляку.

Алексей коротко рассказал последние политические и культурные новости.

Каждой новой информации хозяин радовался как ребенок.

– Как с оружием? – вдруг спросил он Алексея.

– На всякий случай один выстрел у меня есть. В кинокамеру вмонтировано стреляющее устройство. Тут лазерное наведение, так что выстрел будет точным. Другой вопрос, что потом будет нечем отстреливаться.

– Это не проблема.

– "Робар" его устроит? – спросил Дмитрия Викентьевича сын Ян, сидевший в углу.

– Что такое "Робар"? – спросил Алеша.

– Название фирмы. Нашей, бельгийской. Я бы тебе рекомендовал новую модель «мельо» – «Меркурий». Автоматический пистолет с отдачей свободного затвора, под патрон 22 ЛР, магазин на восемь патронов.

– Но мне может понадобиться снаряжение и оружие для подводного боя.

– А может быть, и нет… – задумчиво проговорил хозяин.

– То есть? – спросил Алеша.

– Мы тут с сыном прикинули. Конечно, заманчиво подойти к СРТ 3200 с грузом на борту на достаточное расстояние и ударить по кораблю. Ракета класса "земля – воздух" есть…

– Почему "земля – воздух"? Мы ж будем стрелять не по "Летучему Голландцу"…

– Совершенно верно, а по плывущему бельгийцу, но эти ракеты компактны, легко переносят качку и уж если вдарят, то корабль с гарантией идет на дно. Ты спускаешься с катера и берешь груз.

– Так какие сложности?

– Маленькие. Во-первых, в районе, который мы выбрали для акции, – это на пересечении прямых линий, идущих перпендикулярно от Клайпеды на север и от Хельсинки на юг, – выступающее со дна плато. Корабли обходят эту Банку Банкеро севернее или южнее. Я имею в виду океанские, морские суда с глубокой посадкой. Катер легко пройдет. И СРТ – тоже. Но надо еще загнать СРТ на банку. К тому же шторм не управляем. В Шторм найти сумку с грузом даже на плоской и мало покрытой водорослями банке будет непросто. Так что ракета не понадобится.

– А что понадобится?

– Я уже сказал: обычный пистолет, и то на всякий случай, и пистолет для подводного плавания. Принеси, сынок, его сюда.

Ян направился к деревянной двери то ли огромного шкафа, то ли так называемой "темной комнаты". Через минуту он вернулся, держа в руках пистолет для подводного плавания, – обтекаемая удобная рукоятка, сравнительно длинный для пистолета ствол, как у французского пистолета марки «Байонн». Пластиковая кобура позволяла превратить пистолет в считанные секунды в ружье. Стрелы, или, точнее, иглы, величиной со средний палец руки и примерно такой же толщины дополняли экипировку. В обойме было шесть таких стрел, в специальном патронташе на боку пловца, на ремне, крепились еще два десятка.

– С таким вооружением можно столетнюю войну выдержать под водой, сказал Алексей. – Где можно его опробовать?

– У нас в хозяйственной постройке есть подвал, мы устроили в нем тир. И хотя выстрел практически неслышен, береженого, как говорится, Бог бережет. Так на Руси еще говорят?

– Говорят. Пошли, Ян, покажешь…

Пистолет оказался очень удобен в обращении, и Алеша не отказал себе в удовольствии расстрелять всю обойму.

За обедом обсудили вечернюю акцию.

Люди Яна взойдут на палубу СРТ вскоре после того, как разведка донесет: груз на борту. Под видом рыбинспекции или с какими-то похожими документами группа Яна проведет тщательный осмотр судна. Алеша заранее спустится под воду и будет следить за дном корабля. Напуганные неожиданным визитом, курьеры, или курьер, наверняка сбросят груз за борт, – либо с линем и дополнительным грузом, либо только с дополнительным грузом – для большей безопасности. Зная место сброски груза, они всегда смогут поднять посылку на борт, когда опасность минует.

– Зачем тогда пистолет для подводного плавания? – спросил Алексей.

– Они могут спустить за борт человека с аквалангом и посылкой.

– А что после операции – вы закутываете меня в одеяла и везете домой?

– Нет, мы сажаем вас на корабль, который тут же и отправляется: мы так время подгадаем, чтобы пауза была минимальной. Все документы будут готовы, груз на корабле проверен. Так что новая проверка вас ждет уже в Петербурге. Но это забота других людей.

С аквалангом Алексей, как и все спецназовцы, был знаком достаточно хорошо. А вот бельгийский «меркурий» он все же опробовал в тире. И хорошо сделал, и рукоятка, и кучность стрельбы были непривычны. Он понял, что из «меркурия» лучше стрелять в ближнем бою. Для стрельбы же по движущейся на приличном расстоянии мишени попросил «беретту».

В 19.00 группа Яна направилась по пирсу к СРТ 3200, в это же время по крутому бетонному спуску Алеша погрузился в мутную воду устья Шельды. Чтобы лучше ориентироваться, за час до того посланец Яна под видом санитарного врача побывал на борту и оставил радиомаяк. Ориентируясь на позывные маяка, Алексей легко нашел дно судна и стал ждать.

Расчет сработал. Противник решил действовать по одному из предусмотренных старым эмигрантом вариантов. За борт легко соскользнул аквалангист с огромной сумкой, которая сразу потянула его на дно. Алексей завис в воде на глубине двух метров. Дождавшись, когда аквалангист окажется в нескольких метрах под ним и таким образом будет лишен возможности быстро среагировать на выстрел, который мог бы ведь оказаться и неточным, Алексей снял пистолет с предохранителя и прицелился. В положении, когда один аквалангист погружается головой вниз, энергично работая ластами, а второй находится в воде выше его и стреляет с расстояния 2–3 метров, вероятность промаха невелика. Алексей выстрелил. Стальное жало вошло в анальное отверстие аквалангиста.

Смерть его была мучительной, но недолгой. Выпустив ручки сумки, аквалангист стал медленно погружаться на дно.

Алексей быстро принайтовил пистолет к бедру, сделал несколько сильных движений мощными ногами в ластах, несколько активных взмахов руками и догнал сумку с миллионом, стремительно уходящую следом за телом.

Опускаться в воду с такой тяжелой сумкой было непросто, но еще труднее было преодолеть сопротивление воды и поднять ее наверх. Но уже через несколько минут Алексей поднимался по стальной лестнице на пирс.

Его уже ждали.

Правда, судя по наведенным на него «Узи», ждали его не люди из группы Яна, но и не представители местной криминальной полиции. Направленные в грудь стволы, приказ поднять руки и медленно выйти на пирс – все говорило о том, что если и не было утечки информации, то была хорошо поставленная двойная система зашиты у группы, вывозившей фальшаки из Бельгии в Литву. Они перестраховались и перекрыли порт на время отплытия СРТ 3200. Ситуацию на судне профессионалы быстро «прочитали» и выставили на пирсе группу захвата.

Алеша медленно начал опускать сумку на бетонное покрытие. Он знал, что сумка имеет не только водоотталкивающее покрытие, но и кевларовое, позволяющее быть уверенным, что ни пуля, ни нож не прорвут ее днище и стенки. Тяжелая «беретта» была совсем рядом, нужно было лишь на время отвлечь внимание вражеских пехотинцев, чтобы поймать рукой рукоятку пистолета и произвести на бегу несколько прицельных выстрелов.

"Клиентов" было три. Все стояли на расстоянии двух-трех метров так, что прием рукопашного боя, проведенный даже успешно против одного, не страховал тебя от пули, выпущенной из «Узи» другого. Тот редкий случай, когда огромная физическая сила Алеши не могла ему помочь. Но как и все спеназовцы, он был отлично натренирован на "стрельбу по-македонски" – на бегу или в движении.

Вот почему, приподняв левой рукой тяжелую сумку на уровень груди и головы и застраховав себя от пуль в жизненно важные и наиболее уязвимые при стрельбе с такого расстояния части тела, он одновременно вытащил правой «беретту», вскинул и, на бегу прикрываясь большой сумкой, пробежал несколько метров по пирсу в сторону порта, стреляя по ходу. «Беретта» была с глушителем, так что даже чайки не всполошились.

Он помнил расположение на пирсе троих «клиентов», прикинул рост каждого, расстояние между ними. Мозг работал как компьютер. И когда Алексей стрелял вслепую на бегу, был почему-то абсолютно уверен, что поразил все три мишени.

Пробежав несколько метров, он упал на бок, сумкой прикрывшись так, чтобы в лежачем положении она надежно закрывала его от выстрелов тех противников, кто мог остаться жив. Секунду-другую он лежал, тяжело дыша, ожидая очереди в упор.

Но его расчет оказался верен. Он поднял голову. Все трое лежали неподвижно.

– Маленькая накладочка, – с огорчением констатировал Ян, подходя из темноты пакгауза с двумя товарищами. Один из них принял у Яна из рук сумку, двое других сбросили тела погибших в воду.

– Надо спешить. Ваш корабль уходит через пятнадцать минут.

Почти на ходу Алеша стащил с себя костюм аквалангиста, передал Яну оружие и снаряжение, оставив себе «беретту».

– На всякий случай. Как у вас говорят, на всякий пожарный, – протянул Ян разрешение на оружие на имя Алексея и все остальные документы – паспорт моряка, сопроводительные бумаги на груз, который он везет, с пометками для тех, кто, возможно, будет еще проверять судно в море. – Как папа говорит, береженого Бог бережет.

Судно действительно отошло от пирса Антверпена ровно через пятнадцать минут…

ПРОФЕССОР МОРОВ. ОПЕРАЦИЯ «ФАЛЬШАКИ». «ББ» И ТЕМА «ОБЩАКА»

Профессор Моров следил за новинками науки и техники, и именно в его институте появились первые подслушивающие устройства, вживляемые непосредственно в тело объекта прослушки.

Делалось это во время ежемесячного медицинского осмотра. После практически безболезненной процедуры во время снятия кардиограммы или томографии сотруднику вживлялся крошечный микрофон, настроенный на особую подстанцию, находившуюся в комнате с надписью "Посторонним вход воспрещен" (рядом с кабинетом самого Морова).

Профессору было достаточно, сидя в своем рабочем кресле, раскрыть дверцы правой тумбы, набором кода настроиться на нужного абонента и слушать все, что тот говорит. При наборе другого кода «выступление» записывалось и могло быть предъявлено объекту в целях запугивания, оказания давления и для шантажа.

Профессору Морову, особенно в последние годы, все время мерещились подслушивающие и подсматривающие устройства. Ему казалось, что за ним следят. И надо признать, не без оснований.

За профессором Моровым внимательно следили, записывая его перемещения и фиксируя все его разговоры, как воры в законе конкурирующих, так сказать, кланов, держатели катранов, общаков, руководители систем безопасности других авторитетов, так и сотрудники правоохранительных органов. Единственно, на что надеялся Моров, так это на нескоординированность их действий.

Воры в законе никогда не кооперировались в борьбе за власть. Каждый был за себя. И потому, даже если один из них обладал компрометирующей Грифа информацией, не стал бы делиться с кентами, а попытался использовать эту информацию в личных интересах, прежде всего для шантажа.

Несколько иначе, как полагал профессор Моров, обстояли дела у руководителей правоохранительных органов. Каждый мечтал раскрыть крупную, хорошо организованную преступную группу с гигантским общаком, способным конкурировать с бюджетом страны, с международными связями и, главное, со способными взорвать общество сведениями о коррупции в высших эшелонах власти.

Х-хе, усмехнулся профессор Моров своему отражению в стекле портрета академика Бехтерева, – если бы общественность узнала, кто из членов правительства, руководителей министерств и ведомств, правоохранительных органов, лидеров партий и думских фракций находится на иждивении Грифа, сколько выдающихся мастеров нашей литературы, искусства, знаменитых писателей и журналистов работают "на полставки" в Институте проблем мозга, страну лихорадило бы почище Америки, потрясенной банальным фактом: их президенту стажерка Белого дома в рабочее время делала минет. Ну и что? Тут недавно по «Вестям» показали такой минет… У такого человека… И ничего… А жаль. Он-то, Моров, надеялся, что этой простенькой фальшивкой он сметет всю эту прокурорскую рать, вышедшую на след его швейцарских денег. А тут еще бабенка швейцарская влезла со своей страстью к разоблачениям. И тоже, как и наши прокуроры, отказалась от элегантно преподнесенного подарка. Причем какого! Яйца Фаберже с бриллиантами! Не помогло даже то, что наш выдающийся деятель искусства, обязанный многим, очень многим созданному Грифом Фонду поддержки русского национального искусства, сам привез это яйцо к ней в поместье и выдал за семейную реликвию… Все равно, сволочь швейцарская, передала российской прокуратуре номера счетов, на которые… Кто ж теперь в Кремле будет с ним, Грифом, сотрудничать? Все затаятся…

– Уволю, к чертовой матери, всех юрисконсультов, – прорычал Гриф, оскалив прокуренные зубы. Он давно бросил курить, а зубы все еще желтые. Надо будет почистить у хорошего дантиста.

Эти мысли отвлекли профессора Морова от плана мести. Но глаза снова уперлись в заголовки газетных статьей: "Лозанна открывает свои тайны", "В Цюрихе хранились счета российской мафии", "Кто стоит за гигантскими суммами, хранящимися в Швейцарии", "Кому это выгодно", и глаза его снова налились кровью.

– Всех замочу, суки позорные, – зашипел он, вытягивая вперед и вверх тощую морщинистую шею.

Ну почему не предупредили, что по швейцарским законам не считается преступлением элементарная взятка?! Достаточно, чтобы быть чистым перед законом, сообщить в прокуратуру номера счетов, по которым сделаны переводы. Он через ряд швейцарских банков уже несколько лет переводил крупные суммы в валюте неким государственным чинам, столь высокопоставленным, что иначе они денег бы и не взяли… Все были уверены, что деньги, не засветившись нигде, плавно улягутся, выйдя из одного банка в сейфы другого, поменяют владельца, и только. А нет, след остался. И когда генпрокурор копнул чуть глубже и заглянул чуть дальше, он, Гриф, попробовал дать «дезу». А в ответ швейцарская прокурорша, защищая честь мундира коллеги, дала утечку информации. И теперь дело времени, чтобы выяснить, кто переводил деньги на счета самых высокопоставленных российских чиновников. Выйдут на него, профессора Морова. Это еще не конец. Но это уже начало, – дальше раскручивать веревочку будет легче.

Он почувствовал боль в желудке. Насыпал из пакетика какой-то выписанной ему гастроэнтерологом дряни, развел минеральной водой, с отвращением выпил. Боль отступила.

Самое страшное, если органы выйдут на общак российской «Системы», хранящийся в Швейцарии. Еще страшнее, если общак захотят проверить члены «толковища» и убедятся, что там не хватает 60 миллионов долларов, вложенных профессором Моровым в надежные предприятия, им же контролируемые.

Надо срочно переправить с таким трудом собранные баксы в Швейцарию и вложить «налом» на счет «Системы». Швейцарцы страсть как не любят класть на счета крупные суммы налом. Ну, да за хороший процент согласятся. Но как переправить такую массу денег? Мелкие суммы он легко переправлял с диппочтой. Значит, весь вопрос в том, что сумма велика и соответственно велика денежная масса. Переправлять ее надо не в кейсах (в один кейс влезает миллион долларов купюрами по 100), не в кофрах, а, скажем, в трейлере? В контейнере? А? Точно – в контейнере. Надо «уговорить» кого-то из крупных дипломатических чиновников, хоть того же Некрасулина, купить в России мебель и отправить контейнер в Лозанну. Слава Богу, жена Некрасулина, Ольга, давно на крючке у «Системы». Значит, дело техники. Той техники, в частности, благодаря которой были записаны весьма интересные разговоры жены дипломата с подругой в Москве. После этого переправка мелких грузов в Швейцарию, минуя таможню и досмотр органов, перестала быть проблемой.

Профессор Моров был абсолютно спокоен только за два места – свой институт и особняк «ББ». В том, что все разговоры «ББ» фиксируются, он не сомневался. Но он был уверен в другом – там ведут запись только люди «ББ». Органам этот особняк недоступен.

А все потому, что особняк на углу Крестовоздвиженской улицы и Колокольного переулка, некогда принадлежавший семье князей Патрикеевых, а после революции превращенный в дом приемов для иностранных гостей, был тщательно проверен специалистами перед тем, как «ББ» въехал в него, избрав в качестве одной из своих резиденций.

Дом ободрали, сняв не только обои, но и штукатурку, побелку, – до кирпича. Проверили всякими техническими новинками. И успокоились. А зря.

Ни профессор Моров, ни, естественно, «ББ» не знали, что дом был перепланирован еще в 1934 году и непосредственно в кирпичную старинную, начала XIX века (дом строился вскоре после страшного московского пожара 1812 года) стену были внедрены специальные мембраны, резонирующие каждое произнесенное в княжеских покоях слово в расположенные в соседнем доме записывающие устройства. Можно было сколько угодно искать «жучков» в самом особняке и так ничего и не найти.

А запись шла круглосуточно. И много интересного узнавали в соответствующих структурах государственной власти. Запись шла вплоть до 1992 года, когда из-за сокращения финансирования домик этот был продан руководству совместного предприятия «Анкор». Так владельцем дома стал всесильный «ББ». Но домик-то по-прежнему оставался на «прослушке».

Прокуратура, которая получила от бывшего КГБ после его расформирования несколько зданий и техническое оборудование, была приятно удивлена тем фактом, что все тайны организованного преступного сообщества теперь ей известны, не хуже главарей этого кодлана. Правда, даже наедине друг с другом воры в законе говорили не столько "по фене", сколько им одним понятными шифрами. Поэтому, даже представив все записи в суд, выиграть дело против них лишь на основании этих аудиозаписей представлялось маловероятным. А вот действовать, вносить коррективы в свои операции прокуроры и следователи вскоре научились в совершенстве, используя этот неожиданно подаренный им судьбой источник информации. У следователей, которым предстояло в ближайшем будущем вести следственные действия по делу о «Системе», было достаточно материала, чтобы оказывать – в рамках закона, естественно, – давление на подследственных. Скажем, А и Б говорили «такое» про Г, что Г рад будет дать "правдивые и чистосердечные показания" на обоих. И так далее.

Словом, полковник Егор Патрикеев, предкам которого по невероятному стечению обстоятельств когда-то принадлежал особняк, с большим интересом читал в эти минуты страницы, на которые был переведен разговор «ББ» с Грифом.

Так Патрикеев узнал, что и у воров в законе был свой "дом с сюрпризом". Некий коррумпированный высокий чин снял в центре города квартиру, куда приводил поразвлечься высоких гостей. Среди гостей были и крупные чины правоохранительных органов, и высокопоставленные правительственные чиновники, и думские партийные лидеры.

Четырехкомнатная квартира в доме «сталинской» застройки имела большую гостиную, две спальни и сауну с джакузи.

Там все и начиналось. Или заканчивалось. Впрочем, аппаратура после того, как открывалась дверь этой квартиры, работала в автоматическом режиме, и записывались как невинные тосты в гостиной, так и страстные и порой вульгарные высказывания и крики в спальнях, а также скабрезные шутки в сауне и в джакузи.

Но в силу того, что в квартирке на Садово-Кудринской записывались слова, сказанные пусть видными людьми, но на отдыхе, то и использовать записи можно было лишь для вульгарного шантажа.

Слова же, произнесенные в особняке на Крестовоздвиженской, бывали брошены в ходе деловой беседы в запальчивости и раздражении, потому они вооружали полезной информацией в гораздо большей степени, чем записи в доме свиданий.

Вот почему Патрикеев в тот вечер был так доволен.

Из раздраженного разговора «ББ» и Грифа, записанного в доме № 23, соседствующем с особняком № 25/1 на Крестовоздвиженской, полковник узнал, что готовится грандиозная провокация против крупного чиновника правоохранительных органов. Будет задействован и шантаж, ибо среди посетителей оказался человек, как две капли воды похожий на этого чиновника. А крупных родимых пятен или иных данных, отличавших этих двух индивидуумов, не имелось. Зная о том, какую подлянку готовит тебе противник, можно не только подготовиться, но и использовать эту попытку шантажа. Есть такой прием в борьбе – когда на тебя в движении идет противник, готовя болевой или захватывающий прием, – надо не вставать горой на его пути, а дать ему как бы пролететь мимо и, используя его кинетическую энергию, применить уже свой прием, повергнув врага на землю (или татами). Именно такой прием собирался применить полковник Патрикеев против Грифа и «ББ».

И второе. Патрикеев из разговоров «ББ» и Грифа понял, что у «Системы» возникли проблемы с общаком.

Картина вырисовывалась такая. Летом минувшего года рухнула система ГКО. Но особой паники в криминальных кругах Москвы не возникло. Спокойно реагировал и «ББ», отвечавший в «Системе» за связи с СНГ. Было впечатление, что информацию они получили загодя, хорошо подготовились и сумели перевести ГКО в другие ценные бумаги или, на худой конец, в доллары, на первый взгляд с убытком, но на второй – с большой прибылью, если учесть головную боль тех, кто этого вовремя не сделал и потерял в миллион раз больше.

Однако если держатели двух общаков вроде бы почти ничего не потеряли, то, не делясь купленной за большие же деньги информацией с остальными ворами, они сами создали критически ситуацию. Сотни воров, десятки держателей катранов, авторитеты как из приблатненных, так и из отморозков, как-то связанные с «Системой», заволновались.

Кому нужен хипежь? И «ББ» с Грифом назначили сходняк.

На сходке в особняке у «ББ» обсуждали сложившуюся ситуацию.

Прошел слух, что «ББ» большие бабки общака воров СНГ вложил в ГКО. Воры призвали «ББ» к ответу. Tот кивнул на Грифа – дескать все шло через него. Вопрос к Грифу – как он собирается возвращать братве ее кровные, в прямом и переносном смысле слова, денежки: речь-то шла о сумме в 10 миллионов долларов. Из них 6 были вложены якобы в ГКО, а 4 хранились на счету Грифа в банке в Андорре…

Чтобы сохранить жизнь, Гриф взял обязательство перед сходняком: ничего не объясняя, достать эти потерянные баксы и положить их на счет организации в Андорре.

На следующий сходняк в мае 1999 года он должен был представить ворам номера счетов и другие финансовые документы, подтверждающие, что он не украл у кентов эти деньги, а продолжает оставаться держателем общака.

– И тогда, – застучал зубами, осклабился в кривой улыбке "ББ", – мы сможем разрешить Грифу использовать часть этих денег, может быть, большую их часть, на то, чтобы к власти в России пришли наши люди.

– А сейчас что, чужие? – загоготал «Чмырь», вор в законе из Беларуси.

– И сейчас у всех нас есть механизмы воздействия на власть имущих. Речь идет о другом. О том, чтобы на первые позиции вышли не просто частично управляемые нами люди. А полные марионетки. Начнем в России. Получится у Грифа – сделаем то же на выборах в Беларуси. Потом на Украине, в Молдове, в Казахстане…

– В Казахстане только что переизбрали президента.

– Какие проблемы, Баралбай? Переизберем еще раз, если нужно будет сообществу… Итак, решено. Даем Грифу пару месяцев, чтобы вернуть бабки. И еще несколько месяцев, чтобы с их помощью привести к власти нашего человека на выборах 2000 года. Как это ему удастся – не знаю. Пусть думает. Он у нас владеет Институтом проблем мозга. Ему и карты в руки. А сейчас, дорогие гости, прошу к столу.

Полковник Патрикеев выключил магнитофонную запись. Картина предстоящей операции все более прояснялась…