Текст книги "Гриф"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Значит, они эти фальшивые баксы считали настоящими?

– У них, как и у нас, есть соответствующая аппаратура.

– Сейчас в Марокко делают такие баксы, что никакая аппаратура…

– И все же можно отличить. Нет. Думай, что еще?

– А если это та часть общака, которая и должна состоять из фальшивых баксов?

– Поясни.

– Ну, например, «Структура» задумала какую-то крупномасштабную игру, диверсию против государства. Представь себе, что у них не 8 миллионов, а 8 миллиардов фальшивых баксов… С этой суммой уже можно играть… И с долгами Международному валютному банку, и с игрой на аукционах…

– Это очень большие деньги, даже представить себе не могу такую массу высококвалифицированно сделанного фальшака…

– Знаешь, так вдруг столь большие суммы не появляются… Но если операцию заранее готовить… Ты говоришь, это были «московские» деньги… Первый человек в городе об этом мог знать?

– Даже по закрытому от прослушивания телефону такие сюжеты не обсуждаю.

– Ладно. Но в принципе согласимся, что если это «московская» операция, направленная на ослабление общероссийской и в целом криминальной структуры СНГ, то такие деньги «москвичи» могли накопить и могли рассматривать как общак.

– Да… Мне передали фразу, произнесенную, ну, скажем так, реальным руководителем структуры…

– С большой буквы и в кавычках?

– Да… Фраза такая "Общак спиз-… ли". Они эти 60 миллионов, взятых нами налом в банке «Логотип», действительно рассматривали как общак. Свой. Но есть еще общак воров СНГ. И тут может быть игра.

– Давай смоделируем ситуацию. Украдено 60 миллионов фальшивых долларов. Скорее всего их предполагали использовать в некоей игре против государства или группировки воров стран СНГ. Вот из этого и будем исходить. И тебе задание – сам разработай операцию, в которой были бы задействованы эти 60 миллионов. Доложи. Если что надо, – все добудем. Согласие старших гарантирую. Ты отвечаешь за все. Отбой.

…В кухню заглянула заспанная Машенька.

– Ты все с кем-то говоришь и говоришь… Честно говоря, думала, что твоя тайная любовница, даже пыталась подслушать по второму аппарату в спальне. А там какой-то вой, так – то вверх, то вниз… Я ждала, ждала и заснула опять. А что завтрак?

– Завтрак придется делать снова. Вернее, кое-кто обойдется без завтрака…

– Неужели…

– Нет-нет, я о себе. Мне срочно придется уехать. А ты свари себе пару яиц, не прогадаешь. Даже если они переварятся, их не придется выбрасывать, что не скажешь о картошке, которую я превратил в угли.

– Может, хоть кофе выпьешь чашку?

– Я дважды грел чайник, теперь уже не смогу дождаться, когда он закипит в третий раз. Голова работает, значит, аппетит пропал, мысль одна интересная появилась…

– У меня тоже…

– Поделись, пока я натяну на себя все свое снаряжение…

– Я, кажется, тебя люблю…

– Кажется?

– Люблю…

– Мне нравится твердость решений и ясность во взоре, что дает основание, глядя в твои честные глаза, ответить тебе взаимностью. Я тоже тебя очень, очень люблю, Машенька. Но дело для мужчины, как ты знаешь, прежде всего.

Машенька кое-что уже знала из биографии Бича, хотя, конечно, не все. Но скрыть профессию от женщины, с которой спишь, почти невозможно.

Он натянул защитно-камуфляжного цвета белье, поверх – кевларовый бронежилет модели «Президентъ» – с мягкой прокладкой со стороны тела, укрепил в кобуре на голени маленькую «беретту» 1931 года калибра 7,65 мм. На деревянных щечках рукоятки было нанесено овальное пятно с эмблемой ВМФ буквы R и М, разделенные якорем – то есть "Regia Marina".

За пояс он сунул массивную «беретту» модели 93-Р/Р/. Он любил ее и за большой магазин – на 20 патронов, и за то, что она могла стрелять короткими очередями по три выстрела, что в ближнем бою давало некоторое преимущество. Причем переводчик режима огня включался движением большого пальца, что не требовало дополнительных долей секунд…

За спину Бич сунул «беретту» модели 89, – более массивную, имитирующую боевой пистолет армейского образца и используемую чаще всего для армейских соревнований и тренировок; патрон 22 РЛ был достаточно мощным аргументом в пользу этого оружия при ближнем бое в условиях города.

Десантные ножи, закрепленные на лопатках, чтобы их можно было достать, закинув руки за спину, и на голенях, используемые чаще всего в лежачем положении, довершили его экипировку.

– Береги себя, – попросила Машенька, встала на цыпочки и поцеловала Бича в губы.

– Ты извини… Но я тут случайно разворошил большой муравейник, так что нравится тебе это или не нравится, но за тобой будут эти дни ходить мои люди…

– Я надеюсь, в ванную комнату они не проникнут? Я сейчас приму душ, пока варятся эти злополучные яйца, и, сев у окошка, начну ждать тебя.

– Лучше не надо: буду поздно сегодня или рано, но завтра. Пока.

– Пока-пока…

Бич обменялся взглядом с тощим бомжом, читавшим старую газету, сидя на старой автомобильной покрышке. Они поняли друг друга.

…Тем временем два господина, хорошо одетых, лет 50–60, прогуливались по залам импрессионистов Музея изобразительных искусств имени Пушкина.

– Ван-Гог, "Пейзаж в Оверне после дождя". Отсюда подпись не вижу, но, кажется, так она называется. Одна из моих любимых картин.

– Я ее тоже люблю. А еще – улочку на Монмартре работы Утрилло…

– Кстати, помнишь, в 1987 году мы с тобой встречались на этой улочке…

– Этой, или очень похожей…

– Мы тогда с тобой не были знакомы. Формальный контакт…

– Да… Все же лучше, когда между людьми неформальные контакты…

– Ты прав. Что же решим?

– Думаю, он зрелый профессионал. Пусть сам решает по обстановке…

– Но если он решит начать операцию «Фальшак», это может потребовать от нас очень большой денежной массы…

– У нас есть, так сказать, накопления. Недавно из Чечни просочилось 3 миллиона, постоянный канал – из Прибалтики, из Турции перебрасывают небольшими партиями…

– Но тут нужно аж 60 миллионов фальшивых баксов…

– Так это и хорошо. Сбросим все у нас собранное. Нам-то они как вещдоки уже не нужны, пользы от них грош, а сможем попробовать так тряхнуть "русскую мафию" за рубежом, что она долго не оправится от удара. Да и Отечеству подбросим неплохую сумму…

– Долги-то за бугор можно бы и не спешить отдавать, а вот пенсии, долги по зарплате, субсидии армии, оборонке – можно решить проблему на год.

– А то и дольше…

– Нет, учти, как только мы добудем 60 миллионов настоящих баксов, столько желающих – на законных основаниях – откусить от пирога найдется.

– А еще я Вламинка люблю… Вот этот его пейзаж…

«ББ». ОПЕРАЦИЯ «БЕРЕТТА»

Борис Борисович нежно погладил тугие щечки рукоятки пистолета, еще раз перечитал гравировку на стволе: «Дуче итальянского народа Бенито Муссолини от фирмы Пьетро Беретта».

Борис Борисович довольно ухмыльнулся.

– Конечно, главное в их отношениях – деньги, надежность, гарантированность, так сказать, инвестиций. И все же, все же… Когда в руках всесильного казначея европейской мафии дона Джузеппе Пердуччи окажется этот пистолет, доверия и взаимной симпатии будет еще больше.

Что касается самого Бориса Борисовича, то он за ответной симпатией не постоит.

Борис Борисович люто ненавидел дона Джузеппе Пердуччи.

Не потому, что тот был богат, знатен, силен… Знатность можно купить, силен тот, у кого больше денег, а богатством они еще могут поспорить.

Как ни странно, трезвый политик и циничный делец, Борис Борисович был необычайно уязвим и раним. И вот уже шесть лет он не мог забыть, как при первом знакомстве дон Джузеппе несколько раз переспросил, как имя Бориса Борисовича.

– Брис Брисыч, – несколько раз скороговоркой повторил представитель России на международном съезде мафии. Наконец не выдержал паузы и сказал: Можно просто «Борис».

Не хватало еще, чтобы он предложил называть себя просто «Борей». Этой минуты унижения Борис Борисович не мог простить дону Джузеппе. И не сможет простить никогда. Знал наверняка, сволочь старая, как его зовут, но переспрашивал, чтоб унизить.

Хотя, с другой стороны, кто его 7–8 лет назад знал в Европе?

Восемь лет назад Борис Борисович сделал ставку на «клан». И выиграл. Присосался к государственной кормушке. И доил, доил большую корову по имени Россия. Вместе с кланом… Собственно, своих капиталов 8 лет назад у него не было. Может, и прав Джузеппе, что не обратил на него внимания при первой встрече, – в кругу европейской мафии ценят реальные деньги и реальную власть.

Но вот прошло 8 лет, и у Бориса Борисовича появилась эта реальная власть, тесно связанная с «кланом». Что дальше?

А дальше возможна катастрофа, пожевал мокрыми губами Борис Борисович, с трудом отдирая пальцы рук от рукояток кресла, вставая, делая несколько неуверенных шагов по кабинету, распрямляя спину. Мелькнула мысль, не имевшая прямого отношения к основным раздумьям: и на хрена власть, деньги, положение, если болит поясница, выскакивает кровавая шишка геморроя и руки никак не отцепишь от того, во что они впились? Нет времени, ни на что нет времени, и главное – нет времени, чтобы заняться вплотную своим здоровьем. Вот решит он проблему переброски общака СНГ за бугор и займется врачеванием своих болячек. Перво-наперво отдохнет месячишко в санатории в Швейцарии, подлечит остеохондроз. Потом полежит в клинике профессора Лабриера в Нанси – если у него действительно болезнь Паркинсона, как каркает эта старая падла Гриф, – надо и головку подлечить. А геморрой сейчас быстро лечат и безболезненно оперируют в любой западной клинике. Поскорее бы уехать из этой страны… Но как «перегнать» общак за бугор?..

60 миллионов долларов, все банкноты проверены на новейшей американской аппаратуре. Чистый нал. Это не считая инвестиций в европейскую промышленность, в здания, сооружения, курорты и гостиницы. Чистый нал, без налогов, так сказать.

Тут один придурок, молодой юрист, правда, недоучившийся, – но это, может, и хорошо – смелее действует, – предложил ход. Надо застраховать какую-нибудь реальную или несуществующую фигню на крупную сумму денег. Например, построенный на его деньги храм Пресвятой Богородицы в селе Всехсвятское.

Застраховать эту церквушку с иконами, – пусть старыми, намоленными ХVII века, но все ж не Рублев с Дионисием, – на 60 миллионов долларов.

Красиво… Но страховая компания может теоретически отказаться. Слишком велика разница между суммой страховки и реальной стоимостью церкви со всем ее содержимым.

А что если застраховать то, чего нет? Как тогда стоимость определишь?

А чего это у нас нет? А например, какой-нибудь в прошлом известной реликвии, до сих пор не найденной. Например, объявить о поиске трона Ивана Грозного с навершием, украшенным знаменитым рубином шаха Аббаса, украденным в конце ХVII века. Или создать постоянно действующую экспедицию по поиску библиотеки Ивана Грозного. У Грозного царя, как помнилось Борису Борисовичу со студенческих лет, было две библиотеки – в одной была более доступная литература и преобладали книги на русском языке, в другой были античные рукописи…

Борису Борисовичу эта мысль начинала все больше нравиться. Он стал узнавать подробности утери библиотеки. Через несколько дней он знал об утраченной библиотеке Ивана Грозного все, даже то, чего не знали ученые-историки – полное библиографическое описание, имена древних библиографов, составлявших первые списки Иоанновых книг…

Казни, которым подвергал Иван Грозный приближенных (в том числе и теx, кто занимался его "античной библиотекой"), гибель многих из знакомых с ее фондами современников царя привели к тому, что к началу ХVII века уже не осталось лиц, помнивших о замурованных в подземных царских кладовых бесценных рукописях.

Борис Борисович решил найти библиотеку Ивана Грозного.

Он субсидировал два исследования – одно вели студенты и аспиранты МГУ в московских подземельях, второе – сотрудники лаборатории экспериментальной экстрасенсорики, руководимой профессором Лиходеем.

Первыми нашли библиотеку экстрасенсы группы профессора Лиходея.

Они привели Бориса Борисовича, с соблюдением всех законов конспирации, в подземный ход под зданием факультета журналистики МГУ и указали на старинную бронзовую дверь в стене.

"Валеты" Бориса Борисовича, поблагодарив профессора и его учеников за находку, тихо придушили экстрасенсов и закопали тут же, в подземном ходе. После чего попытались открыть дверь, но сделать это с помощью обычных средств им не удалось. Пришлось взрывать направленным взрывом. Благо что в кодлане у Бориса Борисовича всегда были узкие специалисты. Слава Богу, старинное здание Московского университета не рухнуло. Но дверь открылась. За нею в узком каменном мешке в неуютной позе полусидел, полулежал скелет. К сожалению, на костях не было даже старинных золотых украшений, только старый, зеленый от времени медный крест висел на грудной клетке, но его брать не стали.

Борис Борисыч, однако, от идеи не отказался.

Попробовал застраховать еще не найденную им библиотеку Ивана Грозного на 60 миллионов долларов. Единовременный взнос при этом составил 5 процентов от суммы страховки, то есть 300 тысяч долларов.

Больше, чем на 60 миллионов страховать еще не найденную библиотеку ни одна страховая компания мира не соглашалась.

Борису Борисовичу нужно было перебросить по возможности без потерь и без уплаты налогов 60 миллионов долларов, а не 300 тысяч.

А столько ненайденных библиотек в стране на тот момент не нашлось.

Не помогло даже создание резидентом Бориса Борисовича в Андорре, имевшей статус офшорной зоны, своей собственной страховой компании. Эта компания была готова застраховать еще не найденную библиотеку на любую сумму. Но такую сделку не признавала международная финансовая общественность. Швейцарские «гномы» выступили против такой сделки. Испугался и дон Джузеппе. И пришлось хорошую идею отыграть назад.

А время шло. И Борис Борисович понимал – пора линять из этой страны. Пока «клан» у власти, он – на коне. Скинут «клан» в 2000 году, придет лидер той или иной партии или, того хуже, серая лошадка, которой управляет кто-то из тени, – и кончатся связи Бориса Борисовича, и тогда не удержать ему и общак…

Надо было срочно переводить общак за бугор. А как это сделать легально, Борис Борисович не знал. Не могли подсказать толковый ход и его многочисленные и хорошо оплаченные советники. Все чаще он приходил к выводу: единственный выход – переброска всех 60 миллионов налом за бугор с дипломатической почтой, оприходование в его, частном, банке и перевод денег на различные счета в банках Европы так, чтобы вскоре и следов происхождения 6 миллионов воровского общака не осталось…

Надо было покупать дипломатов…

К сожалению, такой источник поступлений денег, как «боксы» в филиале банка Рыбакова, иссяк. Не было ни компромата, ни Рыбакова. Убит.

Основной капитал он трогать не имеет права. Надо искать новые источники поступлений…

ПРОФЕССОР МОРОВ. КНЯЗЬ. ПРОФЕССОР ПАТРИКЕЕВ

Профессор Моров сладко потянулся, вытянул длинные сухие ноги в серых с искоркой брюках, отрезал кончик андоррской сигары, прикурил, выпустил большой сизый клубок дыма, хохотнул и сказал:

– И все же, мой друг, вы не правы, убийство другого человека – это, своего рода, самоутверждение. Это, если хотите, проявление силы человека. Он сбрасывает избыток энергии, и ему это идет на пользу. Я никоим образом не оправдываю убийство. Просто пытаюсь понять, почему люди идут на убийство даже тогда, когда это не сулит им никакой выгоды.

Его собеседник, известный писатель и историк Егор Патрикеев, помахал перед собой рукой, – он сам не курил и не любил дым, даже если это дым ароматной и экзотической в России андоррской сигары.

– Это сигара из Андорры. Лето короткое, холодное, но табак успевает созреть изумительно душистый. Опять же – экология… Чистый горный воздух, практическое отсутствие промышленности.

– Вам сигары присылают из Андорры? – спросил Патрикеев, чуть прищурившись холодными серыми глазами.

– Из Каталонии, – не моргнув глазом ответил Моров.

– А вообще в Андорре бывали?

– Почему вас это интересует?

– Экзотическая страна… Ни промышленности, ни развитого сельского хозяйства… Бродят овцы по склонам, и все… Ну, сыр делают, чесальная и текстильная фабрики… А вот переживает эта крохотная страна на границе Испании и Франции экономический бум. Говорят, в основном благодаря тому, что выступает как офшорная зона. Крайне выгодно там зарегистрировать, скажем, банк с крохотным уставным капиталом и перегонять под разными предлогами туда крупные суммы денег…

– Я медик. Я деньгами интересуюсь постольку-поскольку, – вот надо мне добыть 200 тысяч долларов на ремонт всех зданий института, и ломаю голову, как сделать…

– Вы ведь не получаете из госбюджета ни копейки?

– В том-то и дело… А вы говорите – банковские операции. Не до жиру, быть бы живу.

– Вот вы говорите об убийстве, – вернулся к затронутой теме Патрикеев…

Они познакомились сравнительно недавно – при вручении профессору Патрикееву ордена Святого Константина. Орден имел статус международного, на приеме были послы ряда европейских государств, видные ученые, банкиры. Патрикеева представил Морову их общий знакомый – член Капитула ордена Петр Зреков. Орденские собрания на то и существуют, чтобы давать возможность занятым и достаточно известным людям пообщаться, познакомиться.

– А что, в конце концов чисто в академическом плане можно обсудить и такую тему – "Убийство как двигатель прогресса".

– Ах, оставьте, мальтузианство нынче у интеллектуалов не в моде.

– Но вы же не станете спорить, что революция, война и так далее, при всем ужасе их последствий, в конечном итоге, разрушая старое, помогают пробиться новому.

– Я сторонник эволюционного пути развития человечества, – устало и как-то лениво проронил Патрикеев, делавший вид, что беседа ему небезынтересна, но не он был инициатором этого уединения и разговора.

– Дым не мешает?

– Ничего… Кстати, сигара не контрабандная? Я слыхал, в прошлые века андоррцы промышляли контрабандой.

– Я-то не андоррец. Я не промышляю контрабандой.

– А чем вы промышляете, профессор? Столько трат, вот вы жалуетесь. А прибыль-то от чего? Стрижете, прошу прощения за сельскохозяйственный термин, больных?

– Нет, конечно. Хотя есть у нас в институте и платные палаты. В основном продаем, так сказать, результаты научных исследований.

– Неужели на это можно прожить? Я, как вы знаете, тоже наукой большую часть жизни занимался. Не кормит нынче наука. Приходится заниматься экспертизой, оценивать драгоценные камни, украшения. Кстати, камнями драгоценными не интересуетесь? Могу помочь в приобретении редких камней и вещей на международных аукционах.

– Нет… Прибыль, знаете ли, не настолько велика. Мне, как я говорил, на ремонт бы…

– Политикой не увлекаетесь? А то сейчас модно стало заниматься политикой. Кто-то на ней зарабатывает, кто-то, напротив, в нее деньги вкладывает…

– Нет… Мне понятен лидер коммунистов – зрелая, здравая программа…

– Но если он придет к власти, вы станете опять скромным профессором со скромной зарплатой. Если не ошибаюсь, институт вы приватизировали… Все придется отдать, профессор.

– Все – вряд ли… Нельзя дважды войти в одну и ту же воду. Все будет развиваться на ином витке. Просто мне показалось, что он умеет слушать советы своих консультантов. Для меня тот политик самый лучший, кто умеет быть управляемым. Большое, знаете ли, искусство.

– Но вернемся к теме убийства. Оно тоже может быть управляемым?

– Вы затронули крайне интересную тему. Да, можно внушить кому-то, что он обязан убить некоего человека.

– Зомбирование?

– Да… Не дай Бог, конечно, если некий профессор Мориарти, гений зла, захочет использовать свое умение воздействовать на чужую психику в корыстных целях.

– А это возможно?

– Зомбирование в принципе возможно. Но это процесс весьма индивидуальный…

– Вы хотите сказать, что наука не нашла еще способа воздействовать в нужном направлении на десятки, сотни тысяч, на миллионы? А СМИ?

– Воздействие на подсознание, на ту сферу, где вырабатываются политические симпатии, склонности, средств массовой информации еще так мало изучено…

– А возможно ли через переданный по каналам масс-медиа код отдать приказ, скажем, начать еврейские погромы, или убивать всех кавказцев на территории России, или дать команду на уничтожение политических противников?

– Опыты на животных проводятся… И крыс удается заставить делать некие эксклюзивные действия по команде… Но на людях, насколько я знаю, эксперименты не производились…

– А то, чем сегодня олигархи занимаются с помощью купленных средств массовой коммуникации – это не эксперименты?..

– Вы явно преувеличиваете и возможности масс-медиа, и возможности олигархов, и несколько, я бы сказал, упрощаете сам процесс.

– И вновь приглашаю вас вернуться к теме этики убийства. В принципе, некий олигарх, скажем, имеющий возможность заказать убийство мешающих или ненужных ему людей, не только переступает через Божеские законы и заповеди, он еще и себе вредит.

– Я, знаете ли, человек неверующий. Чистой воды атеист. А что вы имели в виду под словами "себе навредит"?

– Я думал, вы об этом знаете… Вы же занимаетесь биополями.

– Что конкретно вы имеете в виду? Я занимаюсь биополями в лечебном, так сказать, смысле…

– Ну, например, вы наверняка знаете, что во время убийства происходит мощный энергоинформационный взрыв, – от человека отделяется некий фантом его энергетического аппарата, который обладает огромной биологической активностью…

– Нет… Я, знаете ли, этим аспектом энергоинформатики не занимался…

– А зря… Это интереснейшая отрасль человеческого знания… Фантом-то ведь не нейтрален…

– То есть?

– Он повреждает генетический аппарат убийцы, а это вызывает тяжелые психосоматические расстройства…

– Это уже по моей части… Но должен в свое оправдание заметить, я никогда не занимался лечением или изучением убийц. Ко мне с психосоматическими нарушениями обращаются люди законопослушные, даже законобоязливые люди…

– Ой ли? В таком институте, как ваш, могут себе позволить лечиться люди достаточно богатые. А стать богатым и соблюдать закон в современной России практически невозможно…

– Оставим этот щекотливый вопрос… Что же грозит убийце, согласно вашей теории, в плане изменений психики?

– Это не моя теория. Это гипотеза одного гениального молодого доктора – Павла Павловича Паряева. Он полагает, что убийца, разумеется, не солдат, убивший врага на войне, а криминальный, так сказать, убийца обречен…

– То есть?

– Если его не одолеют болезни тела, то ему будут грозить болезни духа – безумие и в конечном счете – самоубийство…

– То-то газеты полны сообщений о самоубийстве профессиональных киллеров и криминальных убийц…

– Зря смеетесь… Речь идет не о скором наказании, а о неизбежном.

– Ну, знаете ли, убийца, будь то наемный киллер или заказчик убийства, получает, как правило, сатисфакцию сразу после совершения преступления. А вот наказание, хотя, как вы говорите, и неизбежное, где-то в туманной дымке… Неизвестно когда.

– Почему не известно? Рано или поздно не значит, что непременно поздно. Бывает, что сразу после совершения убийства следует наказание. Недаром Федор Михайлович Достоевский утверждал, что убийца начинает получать наказание в момент преступления. Понимаете? В МОМЕНТ…

– Это триллер какой-то… Не слышал, чтобы убийцу даже невинного младенца поразила молния возмездия.

– Интересно у нас получается: вы, психиатр, биолог, приводите мне аргументы из сферы формальной логики, а я, историк, искусствовед, – из области психиатрии. Я ведь о другом. Согласно теории моего друга, Пал Палыча Паряева, убийца невинной жертвы обрекает на вырождение свой род…

– У меня нет детей, – поспешно ответил Моров.

– Я ж не о вас, профессор. Я – про убийцу… И потом, у человека может не быть детей… Но сознание, что твой поврежденный генетический аппарат будет производить себе подобные генетически ущербные копии… Как-то неприятно. Потомки убийцы будут тяжело болеть, спиваться, сходить с ума, кончать самоубийством по причинам, якобы не известным науке…

– Есть статистика?

– Достаточно убедительная…

– Странно, что я никогда не увлекался этим сюжетом и в такой близкой, казалось бы, мне области у меня информационные лакуны…

– Может быть, потому, что вы – атеист. Для верующего человека последствия греха – тема близкая. Недаром православная церковь называет убийство смертным грехом, который ложится на весь род злодея, если убийца не покается или потомки не замолят его грех… Кстати, если не секрет, почему у вас нет детей? Вы были женаты?

– Да… Но первая жена умерла, вторая болеет… Дети… Я всегда боялся детей.

– Жена беременела?

– Да. Но когда это случилось впервые, она сделала аборт. А потом детей не было.

– Не хотел бы вас огорчать, но убийство младенца в чреве матери – тоже большой грех перед природой и Богом…

– Я атеист…

– Слышал. От этого ваше преступление не становится меньше. В юридическом плане вы с женой не совершили преступления. Но вы знаете, что такое фантомные боли?

– Это когда солдат потерял на войне ногу или руку, или конечность отрезали во время операции, а она потом болит? Конечно знаю.

– Нечто подобное происходит и тогда, когда убивают младенца в материнской утробе.

– А, ерунда… Жена умерла совсем от другого.

– Я имел в виду не фантомные физические боли. Когда вакуумный насос разрывает на части тело плода в утробе матери, образуется фантом, который остается в матке, как бы ее ни вычищали врачи. Биологическая активность этого фантома так велика, что он корежит генетический аппарат женщины, а потом и мужчины, который будет иметь с ней интимную близость…

– У меня была любовница, даже не одна, из числа моего персонала.

– Это не меняет ситуации. Проблемы могли возникнуть и у них.

– Чушь какая-то… Впервые встречаю человека с таким сильным биологическим полем… Мы уже час с вами разговариваем, вы навязали мне тему разговора, мне не близкую, нашли сферу, в которой я недостаточно компетентен, проявили обширные познания в области, не входящей в сферу ваших профессиональных интересов… Черт знает что такое. А между прочим, все говорят, что у меня сильное поле. Я ведь и гипнозом занимаюсь. А у меня такое впечатление, что не я вас, а вы меня загипнотизировали…

– Это очень хорошее впечатление. Да, а что вы говорили насчет Андорры?

– Что страна хорошая, я был там трижды, – в последний раз месяц назад.

– Останавливались в отеле «Каса-де-лос-Вальес»?

– Да, откуда вы знаете, там же 200 гостиниц?

– В центре наибольший комфорт, старинное здание, в нем расположены Государственный совет, правительство, суд, гостиница и тюрьма. Все помещения, естественно, разной комфортности. Но останавливаясь в «Каса-де-лос-Вальес», что в переводе означает "Дом долин", вы имели возможность встречаться с государственными чинами, с банкирами как бы невзначай, в ресторане… Вы встречались с ними… Да?

– Этого не избежать… Ресторан сравнительно небольшой. Но, кстати, кормят прекрасно.

– Пили местное сухое вино?

– Да, хотя у меня от него была изжога…

– Вас устроили условия, которые предложил вам господин Морис Канильо?

– Да.

– А ведь у него весьма скромный банк…

– Зато маленький процент за переброску денег.

– Хризоберилл, крупный кристалл на вашем столе, – подарок Канильо?

– Да… безделица, но приятный пустячок…

– Когда снова собираетесь в Андорру?

– В июне этого года.

– Надеетесь, что все ваши деньги к тому времени будут там?

– Да…

– Отличный табак у этих андоррских сигар… Сам я не курю, но запах приятный. Мы очень мило с вами побеседовали, профессор Моров.

– Да, только что-то голова болит.

– Это пройдет… Все забудется… Все забудется… Все забудется…