355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Георги Лозев » Я, Легионер » Текст книги (страница 3)
Я, Легионер
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 19:28

Текст книги "Я, Легионер"


Автор книги: Георги Лозев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Болгария, 1996

Я смотрел на дорогу, ведущей меня на Запад, и солнце, которое близилось к закату. У меня было ощущение, что с минуту на минуту оно коснется Земли. Автомобили, которые проезжали мимо, мне были не интересны. Я знал, что у меня был шанс доехать автостопом на грузовике. Так я и покинул Болгарию – на грузовике компании СОМАТ, которую недавно приобрела немецкая фирма «Вилли Бетц». Оставался час, прежде чем солнце исчезнет полностью.

Приближение темноты меня не беспокоило, очередная ночевка под открытом небом летней ночью не была бы проблемой. Только мои шансы доехать автостопом уменьшались пропорционально с наступлением темноты. Большинство водителей останавливались на ночлег перед заходом солнца, и я два часа простоял на дороге, ожидая пробуждение Фортуны.

На востоке небо было покрыто облаками. Я вспомнил, что пересек Сербию, Хорватию, Словению и Австрию, так и не увидев солнца. Ливни, по-видимому, преследовали меня и здесь, в Германии. Солнца уже почти не было видно, остался только маленький красный пучок света на горизонте, который скоро погрузится в темноту, и с минуту на минуту можно было ожидать проливной дождь. Вдруг я услышал знакомый звук двигателя большого тягача «Мерседес Бенц». Я проголосовал, указывая на запад большим пальцем. Шум тормозов огромной машины был самым приятным звуком для моих ушей в тот момент. Считанные секунды спустя я уже находился в кабине рядом с бородатым водителем, оставив дождь позади. Дождь отмывал и мои воспоминания, и проблемы прожитых в мире коммунизма двадцати трех лет. Я ехал прямо к своей цели, к небольшому кусочку заката, который все еще придавал кроваво-красный цвет небу. Этот последний свет давал мне надежду, что я найду лучшую жизнь, потому что я был готов бороться за нее.

Очень хорошо иметь веру и желание бороться, но в нашем мире нужно также иметь деньги, а они кончались быстро. Передвигаясь автостопом по Германии и Франции, я сэкономил немало денег и смог побывать в разных городах, в зависимости от того, куда меня забрасывала судьба. Возможности, которые мне предлагала новая жизнь на Западе, отнюдь не были столь привлекательными, как их описывали по той стороны стены. Конечно, я не согласился на ни одно предложение работать нелегально за сомнительную плату, потому что у меня все еще были деньги и я мог позволить себе выбирать. Я пока не осознавал полностью, что это не экскурсия, и вскоре мне придется соглашаться на любую работу, не предъявляя претензий. Жизнь иммигрантов, с которыми я познакомился во время этой поездки, была не из легких. Все они жили без документов, работали без контрактов за мизерную плату и получали деньги на кусок хлеба. Некоторые из них вкалывали как сумасшедшие на стройках и зарабатывали больше, но без официальных документов, будущего у них не было.

Я быстро понял, что без вида на жительство и официального контракта я всегда буду человеком второго сорта. Оптимизм меня не покидал, и хотя мои деньги были на исходе и питался я все реже и реже, я не терял надежды найти свой шанс. Должно было быть и другое решение, кроме того, чтобы стать нелегалом.

***

Ворота с надписью LEGION ETRANGERE и красно-зеленый флаг были перед моими глазами. Как будто Провидение привело меня сюда. Я не мог объяснить себе, что же это было, но я знал, что какая-то необъяснимая сила – удача, судьба, Бог или даже дьявол привела меня к этим воротам. Я случайно увидел на станции в Страсбурге плакат с надписью «Regarde La Vie Autrement!» («Посмотри на жизнь по-новому!»). Я поинтересовался, о чем идет речь, и понял, что на плакате изображен солдат французского Иностранного легиона. До сих пор для меня Легион был легендой из прошлого, и я понятия не имел, что он действительно существует и поныне. По нашу сторону Берлинской стены не просачивалась никакой информации о нем, или, по крайней мере, до меня она не доходила. К моему счастью эта легендарная армия не изменила своему основному принципу – принимать иностранцев. Идея попробовать свой шанс именно в Легион вытеснила все варианты нелегальной работы. Теперь я стоял перед воротами, и я знал, что мой путь пройдет отсюда. Я проехал более двух тысяч километров автостопом, чтобы встать как раз здесь, на пороге казармы Лекурб. Я оглянулся в последний раз на город и на прохожих, которые спешили вслед за своими проблемами, и смело нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и легионер в белой фуражке, такой же, как с плаката, посмотрел на меня с головы до ног, затем нахмурил брови, как будто захотел запугать меня. Но я улыбнулся и сказал ему на чистом французском:

– Volontaire, – слово «доброволец» должно было объяснить все.

– Дай мне паспорт или какое-нибудь удостоверение личности с фотографией, – сказал легионер, который имел звание младшего сержанта.

Но тогда я совсем не разбирался в воинских званиях, и для меня это был простой легионер. Я протянул ему паспорт, и он взял документ и начал рассматривать, как будто это был мой билет или какой-то пропуск.

– Русский? – спросил он.

– Нет, болгарин, – сказал я ему.

– Болгары, русские, – одно и то же, очередной коммунист в наших рядах, – впервые засмеялся легионер.

Он задержал мой паспорт, пока я пересекал порог казармы «Лекурб», не задумываясь о том, что этот шаг изменит всю мою жизнь. После этого рокового шага мне предложили посмотреть фильм на русском, который показывал все этапы, чрез которые должны были пройти добровольцы, чтобы стать настоящими легионерами. В фильме офицер объяснял, что по истечении пятилетнего контракта легионеры имеют право на французское гражданство. Тогда для меня свобода означала французский паспорт. Первый контракт, который добровольцы со всего мира подписывали, тоже был сроком на пять лет. После этого они могли продолжить свою военную карьеру, вновь подписывая новый контракт на год или на три. Если легионер отслужил пятнадцать лет, то он имеет право на пенсию, которая выплачивается в любой точке мира. После этих первоначальных разъяснений фильм рассказывал о жизни легионеров в разных полках, разбросанных по всему миру. Перед моими глазами проходили кадры из экваториальных джунглей Французской Гвианы, космической базы Ариана, побережья Джибути, пальмы острова Майотта и пляжи архипелага Муруроа. Все это казалось невероятным и произвело на меня очень сильное впечатление. Я был твердо уверен, что это была та жизнь, которую я хотел. В тот момент легенда по имени Иностранный легион, пленила мою душу. Я был взволнован фактом, что начинал свою новую жизнь на Западе таким интересным приключением, но после конца фильма началась реальность, которая не была столь «романтичной».

Сержант вошел в комнату, где я смотрел фильм, и спросил, есть ли у меня вопросы. Я убедил его, что все ясно и у меня вопросов нет, после чего он достал формуляр, который я должен был заполнить. Вопросы были написаны по-французски, но ниже был их русский перевод. Я ответил на все вопросы, притом писал по-французски, я ведь окончил французскую школу «Альфонс де Ламартин» в Софии, которая при коммунизме называлась «Георгий Кирков»[6]6
  Георгий Йорданов Кирков (болг. Георги Йорданов Кирков 1867–1919) – болгарский писатель-сатирик, профсоюзный деятель, один из организаторов Болгарской рабочей социал-демократической партии (тесных социалистов), позже коммунистов, (прим перев).


[Закрыть]
. Когда вернул формуляр легионеру, он посмотрел на меня с удивлением.

– Ого! Ты даже умеешь писать по-французски. Ты, кажется, сделаешь военную карьеру, – улыбнулся он.

– Почему бы и нет, – ответил я серьезно.

Когда закончил со всеми подробностями, связанными с подписанием предварительного контракта, я понял, что передо мной оставалось достаточно препятствий до действительного получения места в этом элитном корпусе.

К вечеру прибыли еще два добровольца – немец и словак. Каждый из нас говорил на разных языках, но все мы были здесь ради одного и того же – стать легионерами и, естественно, мы пожали друг другу руки как друзья.

– Эрвин, – представился словак с широкой добродушной улыбкой, которая заверяла нас в его добрых намерениях, так как своей бритой головой и огромным мускулистым телом он внушал уважение.

– Карл, – сказал немец в свою очередь.

– Георгий, – представился и я. Это был первый и последний раз, когда я упоминал свое имя. После Обани я называл только фамилию или чаще всего регистрационный номер.

Легионер привел нас в большую спальню с двадцатью койками. Каждая из них была идеально заправлена и покрыта блестящим красным одеялом. В нижней части были свернуты две белых простыни, которые были скрещены как кости на пиратском флаге. Помещение сверкало чистотой, а пол блестел как в музейном зале. Увидев все это, я понял, какая дисциплина царит здесь.

– Каждое утро в шесть часов я хочу видеть ваши койки и спальню именно в таком виде! – Начал объяснять легионер, сопровождая свои слова жестами. – Все должно быть опрятным и чистым. Пока что вашим единственным оружием будут веники, совочки и тряпки.

Он показал нам большую кладовую, где было все необходимое, чтобы вычистить целое здание, а затем посмотрел на нас насмешливо и спросил:

– Est-ce que c’est clair? You understand? Понимаешь?

– Да, понимаю, – ответил я по-французски, а мои новые товарищи только кивнули утвердительно.

– ОК, завтра увидим. Теперь вы можете принять душ, а затем Bonne nuit! Good night! OK?

Сержант странными гримасами и жестами хотел объяснить нам, что мы должны поторопиться – искупаться и лечь спать.

– Давайте, ребята, шевелите задницами! Очень скоро ваша жизнь изменится, и вы увидите конец спокойствию!

Я был единственным, кто понимал все сказанное легионером, так что я поспешил взять свои туалетные принадлежности. Немец и словак последовали за мной, и с тех пор, если они не понимали жестов старшины, они обращались ко мне с вопросом в глазах, или просто делали то же, что и я. После душа каждый из нас лег спать молча, каждый со своими воспоминаниями о бывшей гражданской жизни.

Вопросы вновь закрутились у меня в голове: «Пройду ли медицинское обследование в Обани?», «Выдержу ли физические нагрузки во время четырехмесячного обучения?», «Какой полк выбрать?», «Отправят ли меня во Французскую Гвиану?»… Если я хотел добиться успеха, я должен был быть уверен в себе, поэтому я перестал задавать себе вопросы. Я знал, что готов пройти через любые трудности, чтобы стать частью этого общества храбрых воинов. Кадры из Французской Гвианы, Джибути, острова Майотта и атолла Муруроа заполнили мою голову экзотическими пейзажами и спрашивал себя, было ли все так замечательно, как в фильме, который был своего рода рекламой. «Доберусь ли я, в самом деле, когда-нибудь до какой-либо из этих далеких французских колоний?» С этим вопросом в голове я наконец заснул. Мы, трое добровольцев, поставили в тот день наши жизни на карту, и когда эта карта выпадет из колоды, будет слишком поздно вернуться назад.

На следующий день романтический фильм-реклама с его экзотическими пейзажами испарился. Ни свет, ни заря мы занялись уборкой всего здания. До завтрака уже все блестело чистотой. Это было моим первым corvée (наряд) в Иностранном легионе. В семь утра старшина легионер проинспектировал нашу работу.

– Ладно, всегда можем убраться и получше, но для первого раза сойдет. – После этих слов он жестом показал следовать за ним. – Теперь, наконец-то, вы заслужили свой завтрак. «La légion est dure mais la gamelle est sûre» («В Легионе тяжело, но жратва обеспечена»).

В полдень нас уже было восемь, но я все еще был единственным, который понимал по-французски. Среди новичков было три поляка, русский и чех, и все пятеро говорили по-русски. Чех был самым старшим, ему было за тридцать, и он мне объяснил, что приехал сюда из-за денег и французского гражданства. Поляки были спортсменами, которые прибыли с единственным желанием доказать свои качества вояк, они намеревались сделать военную карьеру. Русский был демобилизованным солдатом, и у него не было другой профессии, кроме этой. Вот так вкратце они рассказали о себе. Правду ли они говорили или нет, не имело значения, потому что прошлое осталось позади.

После обеда успели быстрее справиться с уборкой, так как к нам присоединились еще пять человек. К вечеру сержант, который отвечал за нас и придумывал нам все новые и новые задачи, решил оставить нас в покое в комнате с телевизором. Пока большинство смотрело телевизор, ничего не понимая, Эрвин, огромный словак, пытался выучить немного французский по учебнику, который он носил с собой. Я видел, как этот огромный мужчина потел и хмурился над своей книжкой и улыбнулся. Он поднял голову и жестом попросил меня помочь.

Я с удовольствием подал ему руку, чтобы вытянуть его из болота новых и странно звучащих слов, в которое он попал. Произношение определенно было проблемой для словака. Позже, во время моей службы я понял, что используемый легионерами французский сильно отличается от языка романов Бальзака, Виктора Гюго и Александра Дюма. Легионерский язык был перемешан словами и фразами из английского, немецкого и даже русского. Каждый говорил со своим акцентом, но это не имело значения, важно было понимать приказы и, что еще важнее, их выполнять. Во время своей службы Эрвин узнал, что французский в Легионе не так уж сложен, но тогда он действительно беспокоился. Когда я заглянул в его учебник, увидел, что он написан на непонятном для меня языке. Этот язык определенно не был славянским, иначе я бы что-то усек. Я вопросительно посмотрел на Эрвина. Он улыбнулся и сказал: «Мадьяр, Мадьяр». Оказалось, что словак был наполовину венгром.

– Если понимаешь это, одолеешь и французский, – заверил я его, говоря по-русски.

Он отвечал мне по-словацки, язык, родственный с чешским, и когда я не понимал, он подыскивал русские слова. Конечно, по-венгерски я ничего не понимал. Иногда мы использовали и жесты, но самым главным было то, что мы могли общаться между собой. Таким образом словак, размерами с гориллу, стал моим самым лучшим другом в приемном пункте в Страсбурге.

На следующий день ранним утром прибыл еще один поляк. Никогда не забуду, как этот парень вошел в столовую казармы. Вроде бы он поссорился с нашим сержантом, но я так не понял, что произошло. Мы видели только, как легионер, которой отвечал за нас, привел на завтрак новоприбывшего поляка в гражданской одежде и разрешил ему есть все, что захочет и сколько захочет. Откуда появился этот парень? Новичок наполнил поднос пятью булочками, пятью кусочками масла, джемом, медом, сыром и шоколадом и, кроме всего этого, выпил литр молока. Было видно, что голод заблокировал его мозг до такой степени, так как лишь после того он перестал есть и увидел наши любопытные взгляды, он почувствовал, что он не один в столовой. Он встал и представился: «Лех». Позже в Кастельнодари это имя было забыто, и он стал легионером Цибульским. После рукопожатий со всеми, он попытался извиниться за что-то перед старшиной, который смотрел на него с широкой улыбкой.

– В Легионе тяжело, но жратва обеспечена! Из тебя выйдет хороший легионер, парень, – сержант рассмеялся. – То, что ты ищешь, находится здесь. Еды в Иностранном легионе всегда хватало.

Десять дней спустя нас уже было пятнадцать парней, готовых поехать в Обань. Наши дни в Страсбурге проходили между уборкой здания и телевизором. Монотонность повседневной жизни в центре вербовки не охладила пыла никого из кандидатов. Только одного поляка вернули на гражданку из-за лишнего веса. Ему объяснили, что он имеет право похудеть и попробовать свои шансы снова через шесть месяцев. Теперь все переходили к следующему этапу, где в Обани нас ожидала Дом-мать Иностранного легиона. Там, после многократных тестов и медицинских обследований военная комиссия будет решать, кто из нас способен и заслуживает быть зачисленным на четырехмесячное обучение учебный полк Легиона, расположенный на базе в Кастелнодари.

Крымская война, 1854

Верные данному слову, легионеры сражались за дело испанской королевы, пока король Франции не издал приказ о возращении Легиона. Только тогда Луи-Филипп дал себе отчет, сколько наемников из тысяч, отправившихся три года тому назад, поплатились своими жизнями. Из пяти тысяч, которые поехавших в Испанию, только пятьсот пересекли Пиренеи и вернулись во Францию. Нужно было набирать новых добровольцев, чтобы создать новый сильный Легион.

Воскресший легион был отправлен в Алжир в 1837 году и сразу же вступил в битвы за древний город Константина. Созданный еще за 3000 лет до новой эры под названием Кирти, город был реконструирован римским императором Константином в 311 г. и был переименован в его честь. Построенная на скале высотой 600 метров крепость веками считалась неприступной. Под управлением Ахмед-Бея, город устоял перед атаками французов в 1836 году. В начале 1837 года французские колониальные войска были усилены за двумя батальонами легионеров, а в октябре того же года, Иностранный легион уже воюет плечом к плечу с зуавами – добровольцами из кабильских племен, живущих на территории Марокко и Алжира, включенных в колониальную армию в 1830 году. Вместе им удалось сделать немыслимое – проделать лазейку в стене крепости, и проникнуть в древний город. В то время как защитники Константины пытались организовать отчаянное сопротивление, Ахмед-бей улизнул из крепости. После ожесточенных атак солдаты бея были вытеснены улица за улицей, и в конце концов последний крупный город в Алжире оказался под властью французов.

Для Легиона Константин это только начало серии славных битвах после возвращения в Алжир. В 1839 году легионеры овладели и крепостью Джиджели, которая находилась под контролем османских корсаров еще с XVI века, когда она была завоевана Кэр-эд-Дином, известным в Европе под именем Барбаросса.

Отважные воины-легионеры прославились и как строители. Они построили каменную дорогу между городами Дуэро и Буфарик, которая долго называлась «Шоссе Легиона».

Иностранный легион продолжал приобретать все большую известность, и в 1841 году число добровольцев значительно возросло. Таким образом, из воскресшего после войны в Испании Легиона формируются два иностранных полка. Первый стал основателем Дома-матери Иностранного легиона в Сиди-Бель-Аббесе, а второй поддерживал французское военное присутствие в портовом городе Бонн. Эти два полка принимают участие во всех военных операциях в Алжире и не раз и не два удерживали славные победы. В 1847 году герцог Домаль руководил легионерами при подавлении восстания в области Лезоресе. Он был четвертым сыном Луи-Филиппа и Марии-Амели Бурбонской, и в том же году был признан губернатором французских колоний в Африке.

Под Заатчой легионерам противостоял более серьезный соперник в лице шейха Бу Зиан, прославившегося еще в 1833 году, когда его 4000 повстанцев отбили армию Ахмед-Бея. Бу Зиан называл себя вождем – потомком Мухаммеда и повел повстанцев из пустыни на «Священную войну». Кровопролитие продолжалось семь месяцев, и 26 ноября 1849 года решающая битва была выиграна с помощью Легиона и Зуавов. Бу Зиан попал в руки французов, и перед расстрелом, крикнул в небо: «Вы были сильнее, и если на то воля Аллаха, да будет так!» В полночь все минареты города были взорваны.

***

В 1853 году началась Крымская война. В основе конфликта стояло желание Николая I, который хотел установить контроль над Святой Землей в Иерусалиме, которая в то время принадлежала Османской империи. Русский царь не предусмотрел, однако, то, что в феврале 1854 года французский император Наполеон III и королева Великобритании Виктория стали союзниками султана. Таким образом, после 700 лет непрерывных конфликтов французы и англичане в первый раз сражались плечом к плечу. Настоящей трудностью для союзников, однако, оказалась тяжелая русская зима. Еще в сентябре 1854 года, холод в окопах остановил объединенные войска Османской империи, Великобритании и Франции. Тогда Наполеон III вспомнил о своем Иностранном легионе, и Первый иностранный полк был вызван помочь в атаках против России.

Во время суровой зимы в окопах под Севастополем Рафаэль Виено был человеком, который подбадривал легионеров и был вместе с ними в самые трудные моменты войны.

Полковник Виено окончил французскую военную академию «Сен-Сир», которая является аналогом американского Вест-Пойнта. Ему было пятьдесят, когда он принял командование Первого иностранного полка и повел его воевать в Крыму. 14 ноября 1854 года, ураган утопил многие французские корабли, перевозящие одежду, амуниции, корм, провиант и все необходимое для осады. Потеря этого драгоценного груза еще более осложнила жизнь солдат. В течение этих месяцев ожидания весны главным врагом легионеров и остальных бойцов союзной армии была холера. В отличие от других, легионеры не имели права жаловаться и, молча, несли свою ношу. Их командир, старый и закаленный воин, который повел их смело уже при первых сражениях. Полковник Виено был примером мужественного воина и постоянно поднимал дух своих солдат.

Сплоченные вокруг своего командира, легионеры штурмовали редут Шварца в ночь на первое мая. Русские отступили, а Первый иностранный полк покрыл себя славой, но его командир остался на поле боя навсегда. Рафаэль Виено, встав как всегда, во главе атаки, был сражен несколькими вражескими пулями. Его именем была названа казарма в Сиди-Бель-Аббесе, а позже и Дом-мать Иностранного легиона в Обани. Сегодня казарма имени Виено является центр вербовки для кандидатов со всего мира, давая им шанс стать легионерами. В июне 1854 года командующим бригады Легиона становится племянник императора, Пьер Бонапарт, который уже проявил себя как командир Второго иностранного полка. Русский генерал Франц Тотлебен защищал Севастополь до августа 1855 года, когда легионеры становятся первыми, которые входят в город. Легионерам могли бы заслужить гораздо больше уважения и медалей, если бы после успешной атаки и вторжения в Севастополь не доказали то, что они и гуляки, и пьяницы. Страсть их к вину и веселью показала их пиратский норов, и они снова завоевали славу безумно храбрых наемников и сорвиголов. Севастополь помнит бесспорный героизм легионеров, но не забывает и о тоннах спиртного, выпитых в честь победы солдатами.

В этой войне приняли участие некоторые из величайших фигур в истории Легиона. Кроме Пьера Бонапарта и полковника Виено, следует отметить, генерала Карбучия, полковника Шабриера, Виталис-Пашу, капитана Мена и незабываемого героя Камерона капитана Данжу.

Генерал Карбучия происходил из знатной семьи на Корсике. Движимый стремлением к военной карьере, он окончил «Сен-Сир» и всего лишь в 19 был включен в пехоту. Он вступает в состав колониальных войск еще в самом начале завоевания Алжира, а позднее его выдающиеся качества воина дали ему право взять на себя командование Второго иностранного полка Легиона. Карбучия с неслыханной смелостью вел своих солдат только к победам. Он проявил храбрость во многих битвах, и его имя остается связанным с завоеванием Алжира, но он получает признание и в другой области, что удивительно для всех – в археологии. Полковник Карбучия и его легионеры обнаружили древнюю столицу Нумидии и раскопали руины древнего города Ламбезис, оккупированного со II по IV века Третьим легионом Августа. По стопам своих предшественников из римских легионов Второй иностранный полк во главе с полковником восстанавливает контуры древней римской провинции.

В 1854 г. Жан-Люк Карбучия отправился на Крымскую войну, в чине генерал-майор бригады легионеров, но в том же году он заразился холерой и умер около Галлиполи.

Полковник де Шабриер, как большинство офицеров в Легионе, окончил военное училище «Сен-Сир». В июне 1855 года он был включен в ряды Второго иностранного полка под Севастополем. После Крымской войны де Шабриер остался в его рядах, и в 1857 году, принял командование им во время экспедиции в Алжире. Под Ишидереном полковник де Шабриер повел Второй иностранный полк к победе. Ему французская армия обязана и успехом миссии в Кабилии, возглавляемой маршалом Рандоном. Два года спустя де Шабриер присоединяется к генералу Макмахону, во время войны в Италии, где им пришлось воевать с австрийцами, во главе с маршалом Ференцем Дюла. В то время как Макмахон завоевал известность и стал герцогом Мадженты, Де Шабриер заслужил уважение своих солдат. Всегда уважаемый в Легионе, Анри Луи Мари-де-Гран-Лакроа де Шабриер пал в битве под Маджентой в 1859 г., но легионеры не забыли его. Сегодня казарма Второго пехотного полка армии в Ниме носит его имя.

Виктор Виталис вступил в Легион в 1844 году и закончил свой первый контракт в Алжире как сержант-артельщик. Он зажил со своей семьей, которая являлась частью высшего общества в Стамбуле, но гражданская жизнь ему надоела спустя всего четыре месяца, и Виктор возвратился в Легион как рядовой солдат. Виталис быстро поднимается по лестнице, и уже в 1854 году становится старшим сержантом. Он участвует в Крымской войне в части полковника Виено и в первой же атаке отличается своей храбростью. Он был ранен под Севастополем, но сразу, как только выздоровел, вместе с полковником де Шабриером отправился в Алжир, где получил несколько ранений в битве под Ишериденом. Восстановив свои силы, Виталис снова возвратился в армию, на этот раз под командованием капитана Данжу в Мексику. После 23 лет выдающейся службы в рядах Легиона в 1867 году, он получил французское гражданство. Вернувшись во Францию, он продолжил свою военную карьеру как майор пехоты и организовал миссию с зуавами в 1870 году. Его продолжительная карьера во французской армии закончилась в 1874 году, когда в 49 лет Виктор Виталис вернулся в Турцию. Его военный опыт бы оценен султаном, который назначил его дивизионным генералом. Виктор достиг самого высокого поста в Турции и стал военным губернатором Восточной Румелии[7]7
  Автономная провинция Османской империи, существовала с 1878 по 1885 года, когда объединилась с Болгарским княжеством (прим. перев)


[Закрыть]
. После Объединения Болгарии в 1885 году он вернулся в Стамбул, где стал правой рукой султана и с тех пор именовался Виталис-паша.

***

После Крымской войны легионерам не дали покоя, они вернулись в Алжир, где их ожидала другая славная битва – под Ишериденом. На территории, оккупированной Бенни Ратеном, среди скалистого рельефа Большой Кабилии, имели место многочисленные восстания. В горах Джурджур, на высоте 1000 метров над уровнем моря, Ишериден являлся ключевой позиции кабилов. Перед тем как добраться до центра восстания, легионеры однако снова поменяли ружья на лопаты и за восемнадцать дней построили двадцать шесть километров дороги. По этой дороге они смогли перевезти пушки «12», снаряды и боеприпасы, необходимые для атаки Ишеридена. После завершения строительных работ легионеры снова взяли оружие и начали подниматься к ключевым позициям противника. Среди скал и траншей Ишеридена была пятитысячная армия одного из самых свирепых племен Джурджура. Свинцовый ливень пролился на французов. Кабилы постоянно получали помощь от местных женщин, которые приносили им продовольствие и боеприпасы и ухаживали за ранеными. Французская атака была приостановлена, но храбрые зуавы сделали последнюю попытку разбить врага и попали под смертельный град пуль. В то время Первый батальон Второго иностранного полка обошел траншеи и бросился в очередную атаку. Легионеры передвигались уверено вперед, перед ними восседал на своем коне их бесстрашный командир. Сначала повстанцы были перепуганы и открыли беспорядочную стрельбу. После нескольких залпов картечью по наступающему батальону удивление повстанцев превратилось в панику, когда они увидели, что солдаты без страха приближаются к их позициям. Некоторым командир Легиона показался самым дьяволом, потому что пули не попадали в него, и паника овладела рядами повстанцев. Атакованные по флангам этим бессмертным батальоном, который даже не останавливался, чтобы прикрыться от выстрелов врага, кабилы отступили. Их отступление превратилось в паническое бегство, а в их головах остался один вопрос – кто возглавлял этот батальон демонов? По некоторым данным, это был капитан Дефор де Бессоль, но существует и версия, что это был сам майор Мангин.

В этой тяжелой битве, в которой даже генерал Макмахон был ранен, капрал Мори проявил мужество, и его предложили наградить орденом Почетного легиона. Капрал Мори служил под чужим именем, и хотя несколько раз ему уже предлагали вручить медали во время Крымской войны, он решил остаться анонимным. Такое высокое отличие, как Орден Почетного легиона, вынуждает его раскрыть подлинную личность, и выяснилось, что капрал – это сам принц Убальдини, имеющий солидное состояние в Италии. После битвы под Ишериденом Убальдини продолжил свою карьеру в Легионе и стал капитаном.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю