Текст книги "На линейном крейсере «Гебен»"

Автор книги: Георг Кооп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

«Гебен» по-прежнему стоит без движения с двумя минными пробоинами в Стенийской бухте. Раны еще не залечены. Но прошло уже порядочно времени, думаем мы. Как только кессоны будут готовы – дело пойдет быстрее и ожидание закончится. Тут среди бездеятельного покоя наступает большая неожиданность. «Поднять пар во всех котлах!», – звучит команда однажды после полудня!

Что случилось, спрашивает себя каждый из нас в радиорубке и на корабле. Врага не видно, не слышно ничего подозрительного, что же могло произойти? Должны быть действительно особые на то основания, если поврежденному «Гебену» необходимо выйти в море. Пока из труб в воздух вырываются черные клубы дыма, а «Гебен» стоит в любой момент готовый выйти из бухты Стения и набрать ход, мы напрасно ломаем себе головы над причиной нашего выхода. Как же будет происходить поход? Идти полным ходом с поврежденным корпусом мы не можем. Вообще рискованно выходить в море в таком состоянии, но если необходимо!

6 часов вечера. Приказ следовать к выходу в Черное море! «Гебен» медленно движется по Босфору. Вновь мы идём против течения. Но сегодня все же другое чувство. Не прогнать глупые мысли о пробоинах – но внешне они незаметны. Горделиво корабль идет вверх по проливу в Черное море. Мягкое сияние вечернего солнца ложится на воду, вокруг удивительно спокойно, в вечерней тишине простирается единая нескончаемая поверхность.

Держим курс на восток. Перед нами, словно пара верных псов, два миноносца с тралами. Нельзя получить еще одну пробоину. 4 часа мы идем таким образом в сгущающейся ночи. Наверху спокойно и ярко мерцают южные звезды. Около 10.30 вечера мы останавливаемся у Килии на анатолийском побережье и отдаём якорь. С лязгом он устремляется в глубину. Теперь миноносцы начинают свою дикую пляску вокруг лежащего без движения «Гебена». Зигзагообразно они носятся вокруг корабля – защита против вражеских подводных лодок! Ставятся противоминные сети. Повсюду ведётся бдительное наблюдение за врагом. Кажется, что из ночной тиши вот-вот вынырнет что-то зловещее. Что же всё это должно означать? Невыносимое волнение, словно парализуя, давит на нас, буквально сковывая все конечности. Тяжело сердце бьётся, нервы напряжены до предела.

Так как это выход на смертельно раненном корабле, нас достаточно редко волнует что-то постороннее. Так проходят тревожные часы, нескончаемо тянутся минуты. Как же медленно может ползти время! Мы по-прежнему стоим без движения, как если бы мы ждали чего-то неопределенного. Ночь подходит к концу. Но ничего не происходит. Затем на востоке светлеет небо. Наступает утро – тут уже море становится неспокойным! Пенистые гребни зло пробегают по такой тихой прежде водной поверхности, а мы с нашими повреждениями здесь в открытом море! Только бы всё это окончилось благополучно.

Вскоре раздается команда: «Противоторпедные сети убирать, с якоря сниматься!». Это звучит как спасение. Прежде чем море станет штормовым, «Гебен» снова найдет пристанище в тихих водах. Мы продвигаемся по направлению к Босфору. Уже светло, когда мы заходим в пролив и вскоре снова стоим в тихой бухте Стения. Каждый облегченно вздыхает. Что должен был значить этот странный поход? Вечером – в открытое Чёрное море, там ночь на якоре, а теперь снова обратно в порт! Непонятно. Это было демонстрацией? Русские или англичане прослышали о наших тяжелых повреждениях? Должен ли был «Гебен» им показать, что он всё ещё боеспособен?

Возникают различные вопросы. Наконец мы говорим себе, что этот поход был предпринят по очень важным обстоятельствам. Возможно, несмотря на строгий приказ молчать, враг пронюхал, что «Гебен» нарвался на мины? Ни один посторонний человек не должен был и не мог знать, как обстояло дело, как тяжело был повреждён «Гебен». Но после того как мы с поврежденным корпусом находились в течение 14 часов в Черном море, враг, должно быть, уже принял все слухи за болтовню. Итак, «Гебен» все же не повреждён, – будут теперь думать они. Где это видано, чтобы военный корабль с подобными повреждениями, принявший 2000 тонн воды, покинул бы базу и направился в море сражаться!

«Сражаться до последнего!»

Только бы кессоны изготовили побыстрее, чтобы мы могли начать ремонтные работы и «Гебен» вновь восстановил бы свою боеспособность – это наша ежедневная молитва. Но всё это тянется уже очень долго, вдвойне дольше, чем мы с нетерпением ожидали.

Наконец великий день настал. Взволнованно мы смотрим, как два могучих чудовища буксируются в тихой воде Стенийской бухты – это наши кессоны. Ранним утром 18 марта они будут доставлены к борту «Гебена» по одному с каждого борта. Затем они будут затоплены, медленно они погружаются в глубину, цепи держат эти колоссы, и вот они уже крепятся к бортам нашего корабля. Водолазы в воде, они устанавливают кессоны точно в районе пробоин. Один кессон уже установлен. Теперь вода снова откачивается. Неплотно прилегающие места между корпусом корабля и стенкой кессона водолазы тщательно заделывают пенькой.

Свободные от вахты матросы стоят на палубе и наблюдают за этой интересной работой. Прежде всего мы рады, что «Гебен» снова скоро будет отремонтирован и с прежними скоростью и боевым задором сможет выйти в Чёрное море. Как это было при нашей ночной вылазке в район Килии, с двумя пробоинами в днище, в случае реальной опасности мы бы далеко не ушли. Две башни вышли из строя, что сильно снизило нашу боеспособность, а о недостаточной скорости нечего и говорить. Счастье ещё, что русские не застали нас в таком состоянии, – думаем мы. Кто знает, вернулись бы мы вообще в нашу Стенийскую бухту. Теперь всё снова будет в порядке. И нам не нужно рисковать жизнью, когда мы пойдём в море.

Наверное, сейчас 11.30, и тут приказ неожиданно завершает наши наблюдения. Радисты должны идти в радиорубку. Где-то таится опасность. Тем временем я сдал экзамены и назначен, как достаточно хорошо изучивший свои обязанности, вахтенным радистом. Итак, вниз в радиорубку. Мы, несколько матросов, исполненные ожидания, спускаемся вниз. В радиорубке по присутствию офицеров мы сразу замечаем, что, вероятно, произошло что-то особенное. Неожиданная новость пришла уже рано утром. «Бреслау», который находился в Черном море, доложил об успешном выполнении обстрела торпедного полигона и заводов в Феодосии. На берегу большие разрушения.

Это случилось уже несколько часов назад, к чему это должно теперь привести? Случилось ли что-нибудь с «Бреслау»? Наткнулся ли он на вражеские корабли, с которыми вступил в бой? Скоро это тоже выяснится. Англичане вместе с французами во второй половине дня показались перед Дарданеллами и открыли огонь по береговым батареям. Но на этот раз, кажется, дело обстоит серьезно. Союзники замахиваются для предстоящего сильного удара. По поводу этого не остается сомнений. 18 линкоров, лёгкий крейсер и тральщики, окруженные многочисленными миноносцами, прорвались в Дарданеллы и начинают неслыханной силы обстрел.

Радиостанция Чанак постоянно поддерживает связь с пароходом «Генерал», на котором находится наш адмирал, который вынужден очень часто бывать в Константинополе. Наш старый знакомый стоит теперь в Золотом Роге за новым Стамбульским мостом. Мы на «Гебене» перехватываем радиограммы, направленные «Генералу», и дешифруем их. Это наша основная задача. Таким образом, мы теперь узнаем, что происходит в Дарданеллах.

Безусловно, союзники хотят сегодня добиться того, что всегда приходилось иметь в виду: прорыв, открытие морских проливов. Будет ли оборона достаточно мощной, чтобы отразить напор вражеской эскадры? Это трудный вопрос. Несмотря на потери, вражеская эскадра ещё очень сильна.

Легко может случиться так, что защитники Дарданелл, несмотря на свой героизм, могут быть просто повержены.

Между «Генералом» и Чанаком начинается оживленная радиосвязь. Вражеский флот, к счастью, не пытается вмешаться и препятствовать ей. Дело кажется ему слишком ясным – ставки слишком велики. Но случилось иначе, чем предполагалось на объединенном флоте. Он сталкивается с нашим сопротивлением. Уже повреждены несколько вражеских кораблей, правда, не так серьезно – противник ещё слишком далеко, чтобы эффективность огня береговых батарей стала достаточно высока. Но, тем не менее, это признак того, что защитники Дарданелл знают свое дело.

Уже в феврале после продолжительного сильнейшего обстрела английский флот подавил наружные укрепления Кум-Кале и Седул-Бара. Вход во внешние Дарданеллы был открыт. Союзникам это удалось сделать сравнительно легко, так как наружные форты были оснащены лишь устаревшими орудиями. Теперь удар направлен на расположенные дальше укрепления, которые под немецким руководством приведены в образцовое состояние.

Уже в предполуденные часы Чанак сообщает о том, как яростно атакует враг С обеих сторон сражаются с ожесточением. Слишком многое зависит от исхода битвы, великой битвы, которая велась между кораблями и береговыми батареями. Часами английские и французские линкоры осыпали береговые укрепления снарядами крупного калибра. Защитники не оставались в долгу и посылали врагу свой железный привет. Стены пыли, земли и огня вздымались над берегами и заслоняли солнце. Батареи сотрясались, деревни горели, но немцы и турки держались стойко.

Так проходят предполуденные часы. С обеих сторон есть потери, но у вражеского флота они больше. Хорошо организованный огонь фортов Дарданелл цачинает оказывать свое действие. Французские корабли при атаке уже получили тяжелые повреждения и вынуждены возвратиться. Английские корабли также получили повреждения. Но сражение разгорается с новой силой. Противник вновь и вновь ожесточенно атакует. Поврежденные корабли союзников покидают район сражения и заменяются другими. Всё больше кораблей входят в пролив. Тут французский линкор «Буве» подрывается на мине и тонет. Лишь немногие члены его экипажа смогли спастись. Через две минуты линкор исчез под водой. Бой продолжается.

В 1.30. наступает перерыв в сражении, часом позже битва разгорается снова и достигает своего апогея. С обеих сторон начинается ужасная канонада. Воздух сотрясается от грома орудий и разрывающихся снарядов. Плотный пороховой дым и летящая земля практически скрывают форты пролива. Коричневый дым затмевает искрящееся море, которое бурлит от бесчисленных снарядов и взметает высокие столбы воды.

Уже два часа длится титаническая борьба. Вновь отчаянная атака под неистовым огнем береговых орудий оканчивается неудачей, вновь корабли союзников получают тяжелые повреждения под снарядами турецких батарей. Битва, исполненная несказанного напряжения, кажется для флота проигранной.

4 часа дня. Тут радиостанция Чанака сообщает, что запас снарядов на форту «Гамидие» сильно истощен и подходит к концу. Что было не по силам сделать английской эскадре, то без труда происходит теперь благодаря коварной судьбе. Положение становится серьезным. Призрак истощения боеприпасов угрожающе поднимает голову. Форт «Гамидие» – это самые мощные орудия. Если будут израсходованы последние снаряды, тогда всё кончено и пролива тогда не удержать. Но нет! Еще есть козырь, который в этот решительный момент должен быть брошен на чашу весов. Еще не произнесено последнее слово, где речь идет о жизни и смерти. Ведь «Гебен» – здесь!!!

Последнее спасение, последняя попытка взять судьбу за воротник. Славный корабль, тяжело поврежденный, с разорванным корпусом, но сам ещё опасный, как смертельно раненный и, ко всему прочему, со всех сторон обложенный, благородный зверь, должен принять участие в битве, чтобы в последний час возможно все-таки задержать рок.

Приказ: «Поднять пар во всех котлах!». «Курс – в Дарданеллы, в случае прорыва союзников сражаться до последнего!!» Вновь из труб «Гебена» вырываются мощные клубы дыма. С большим трудом закрепленные на корпусе корабля кессоны убираются. Теперь он не может думать о себе, отважный «Гебен», ему предстоит великая задача. Его израненный, но все еще мощный бронированный корпус должен прикрыть брешь, которая возникла по нелепой случайности.

В 5 часов вечера «Гебен» готов к выходу. 10 минутами позже он проходит пышный дворец султана – прощай Константинополь!! Лишь немногие из нас знают приказ «Сражаться до последнего»! Тяжело, очень тяжело на сердце у тех, кто знает, что нам предстоит. Теперь пробил и наш час. Сражаясь в Дарданеллах, «Гебен» будет верен приказу противостоять противнику до последнего, пока не наступит конец и мы с развевающимся флагом не погрузимся в море, куда нас влечёт судьба.

Снова сигналит Чанак, на форту «Гамидие» осталось всего лишь несколько снарядов. Мы идём так быстро, насколько это возможно с двумя пробоинами. Вокруг «Гебена» – миноносцы для охранения от вражеских подводных лодок. Мы ведь находимся в Мраморном море. Тут вновь радирует Чанак. Несчастье уже произошло? Союзники прекратили обстрел Дарданелл, они отходят, – лаконично звучит радиограмма! 6 часов после полудни. Что же произошло? Мы не можем постичь того, что разыгралось тут столь молниеносно. На это мы не рассчитывали. Капризная судьба захотела нас подразнить?

У нас в радиорубке нет слов. Как такое возможно? Случайность ли то, что противник покидает район боя именно сейчас, когда победа далась бы ему гораздо легче, чем прежде? Или же наш выход, приближение ужасающего «Гебена» снова было доложено тайной радиостанцией? Так или иначе, мы этого не знаем и можем быть только рады этому странному стечению обстоятельств.

Отступление темных таинственных сил столь же необъяснимо, как и чудесно. Во всяком случае оно помогло береговым батареям. Возможно, союзники понесли всё же слишком тяжёлые потери и поняли всю бесперспективность попыток прорыва. Лишь небу известно, почему они прекратили наступление. Как мы узнали позже, на форте «Гамидие» осталось только 4 крупнокалиберных снаряда. Мы идем дальше курсом на Дарданеллы. Речь ведь может идти лишь о короткой передышке. Может быть, противник только накапливает силы, чтобы добиться своего, и планирует прорыв на следующий день.

Ночь напролет мы стоим в Мраморном море перед Дарданеллами, где проходила ужасающая битва. Теперь вокруг тихо. Шум боя стих. Якорь устремляется в глубину, устанавливаются противоторпедные сети. Так «Гебен» стоит тут и ждет следующего наступления вражеской эскадры, чтобы броситься ей навстречу. Но странно. Все остается спокойным. Проходит первая половина дня, атака не повторяется. Итак, противник все-таки отступил и больше не показывается. Определенно, ему хорошо досталось днём раньше.

Никто не решился бы сказать, что могло произойти 18 марта, если бы союзники сражались и дальше. Но то, что они могли достичь своей цели – открытия проливов и вместе с тем поражения Турции – было вполне вероятно. Таким образом, операция союзного флота перед Дарданеллами закончилась с большими потерями. 4 линкора было потоплено, 7 тяжело повреждено. Велики были и потери в личном составе. Повреждения береговых укреплений, несмотря на убийственный огонь, не так серьезны. Форты напоминают, правда, внешне, жуткий «лунный ландшафт», только центральный форт «Гамидие» получил до 160 попаданий тяжелых снарядов, 40 из них легли в опасной близости. Но потери по сравнению с противником очень малы. Несмотря на то что снаряды были калибром до 38 см, убитых и раненых немного.

Не повреждено большинство батарей, на них лишь заканчиваются боеприпасы. В турецком лагере царит ликование.

19 марта в полдень приходит приказ возвращаться в бухту Стения. Снова опасность благополучно осталась позади. Величаво, окруженный эскортом из миноносцев, «Гебен» скользит через Мраморное море навстречу Босфору. Теперь мы все-таки вновь видим Константинополь! Все обошлось благополучно ещё раз. Кто знает как надолго? Хорошо, что нельзя заглянуть в будущее. И вот «Гебен» снова в Стении. Но какие же события разыгрались в эти два дня! Проходит еще некоторое время, прежде чем нервы снова успокаиваются.

Прямо на следующий день доставлены оба кессона и заново установлены на пробоины. Вся утомительная работа должна начаться вновь. Надеемся, что на этот раз нам повезет больше и не нужно будет снова в самом начале прерывать ремонтные работы. Да, заделывание пробоин не займет много времени. Несколько дней и ночей, и всё опять будет в порядке. Скоро Пасха, и этот праздник мы все-таки должны справить в море. В последнее время нет никаких происшествий. Передышка действительно необходима. Русские ведут себя как-то особенно спокойно. Что за темные планы они могут вынашивать? Дело обстоит так, что пара дней спокойствия сразу же вызывают подозрение и недоверие. Может начаться что-то, чего мы ещё и не видели.

Совершенно неожиданно рано утром 28 марта миноносец, дежуривший перед Босфором, сообщает, что на подходе русская эскадра. Вскоре русский флот показывается в своей полной силе и впервые открывает огонь по Босфору. Это может стать очень забавным, думаем мы. Сначала англичане и французы палят перед Дарданеллами, затем с другой стороны для подстраховки и русские. Не хватало только того, чтобы они одновременно взяли проливы под огонь.

Однако русская эскадра остается на безопасном расстоянии и ведёт стрельбу с дистанции 16–17 км от Босфора. Береговые укрепления должны молчать, их досягаемость не настолько велика. Час длится обстрел, направленный главным образом на маяк «Анатоли-Феуер» и примыкающие к нему 3 или 4 дома. Гром русских залпов доносится до нашей бухты Стения. После того, как несколько десятков снарядов падают на береговые утесы, дома и маяк, русский флот снова уходит в Черное море.

Он должен очень гордиться этим подвигом. Когда эскадра достаточно удаляется от берега, адмирал Эбергард, командующий русским Черноморским флотом, поздравляет свои корабли со знаменательным днем первого обстрела Босфора. Теперь на «Гебене», после того как кессоны установлены, дела идут полным ходом! Мы не хотим, чтобы нас еще раз прерывали посреди работы.

Итак, темп, темп!

День и ночь, без перерыва в такой тихой прежде Стенийской бухте стучат электрические клепальные молотки. День и ночь не слышно ничего, кроме грохота и дребезжания – клепаются железные балки, таврового и U-образного профиля. Затем элементы набора ставятся на свои места. В первую ночь при ужасном шуме вообще невозможно спать. Но через два дня мы к этому уже привыкли и прямо удивляемся, если грохот затихает хоть на мгновение. Рабочие трудятся с огромным напряжением, и им многое удается. Постепенно повреждения «Гебена» устраняются.

Несколько дней спустя пробоины с каждого борта наполовину заделаны, ещё несколько дней напряженной неутомимой работы, и тогда наступит великий миг, когда «Гебен» снова станет боеспособен и, исполненный ожидания, нетерпеливо будет покачиваться в бухте Стения.

Избежав уничтожения

Предчувствие того, что к Пасхе мы снова выйдем в море, оказалось пророческим. Весь экипаж «Гебена» с нетерпением ожидает этого. Наш прекрасный, горделивый корабль вновь стал боеспособным. Может начаться новое деятельное и продуктивное время. Русские должны удивиться, насколько быстро «Гебен» восстановил свою боеспособность. Дни стоянки в базе позади.

3 апреля приходит приказ о новом предприятии. «Гамидие» и «Меджидие», наши два славных крейсера, после полудня вместе с двумя миноносцами выходят в море. Курс – Николаев: они должны разрушить там кораблестроительные верфи.

К вечеру «Гебен» и «Бреслау» также снимаются с якоря. Стоит ясная погода, когда оба корабля идут вверх по Босфору и устремляются в Черное море. Как же всё-таки красив этот утолок земли! Струящийся пролив каждый раз восхищает заново. Вечерняя тишина стоит над склонами береговых холмов. В восхитительном великолепии сияет небо на западе. Затем взгляд устремляется вперед, и на сердце светло от радости по поводу предстоящего похода. Тихо дыша, поднимается и опускается нескончаемая поверхность Черного моря в сгущающихся сумерках. Вскоре мы прошли через минные заграждения и держим курс на Севастополь. Оба корабля, словно тени, скользят с потушенными огнями. Повсюду выставлены наблюдательные посты, все всматриваются в темноту.

Как часто выходили мы в море, но снова и снова скребет на сердце, когда слышишь тихий шелест струй воды, обтекающих корпус быстро идущего корабля. Мы должны быть на посту. Надо рассчитывать на то, что русские после обстрела Николаева выйдут из Севастополя и предпримут преследование наших лёгких крейсеров. Тогда это будет означать, что необходимо прикрыть от русского флота возвращение обоих крейсеров. Это и есть наше задание.

Ночь остается спокойной, в то время как «Гебен» и «Бреслау» держат курс дальше. Врага не слышно и не видно. Он ещё и не предполагает, что мы в море. Около 7 утра мы находимся в районе Севастополя и крейсируем взад и вперед перед крымским побережьем. Внезапный выход в эфир нашей радиостанции с долгими тире на высокой мощности должно оповестить русский Черноморский флот о нашем появлении перед Севастополем.

Напрасно мы до предела ограничиваем нашу радиосвязь, когда находимся в море. Русские не должны по громкости звучания определить нашу позицию. Мы всегда придаем большое значение и тому, чтобы ошеломить его нашим внезапным появлением. Чаще всего нам это удается, и русские немало изумляются, когда «Гебен» и «Бреслау» буквально выныривают из небытия, словно привидения. Но в эту ночь мы намеренно даём себя обнаружить.

Посмотрите туда – вот уже в районе Севастополя появляются клубы дыма. Весь русский флот вышел нам навстречу. Мы наконец-то видим противника, показавшегося днем во всей своей силе. В конце концов вся эскадра могла бы атаковать «Гебен», но мы предполагали нечто более важное. Тем временем нас как раз вызвал «Гамидие». Тут должно было произойти что-то серьезное, если «Гамидие» незадолго до выполнения своей задачи срочно вызывал нас. Так оно и было. В районе Николаева «Меджидие» подорвался на мине и на широте Очакова затонул.

«Меджидие» тонул медленно. К счастью, на месте катастрофы было неглубоко. Его верхняя палуба осталась над поверхностью моря. «Гамидие» и оба миноносца смогли снять экипаж и доставить его в безопасное место. Кроме того, с орудий сняли затворы и перенесли их на миноносцы. Русские теперь не могли бы использовать орудия крейсера. Затем последовал выстрел торпедой с миноносца по затонувшему крейсеру – это был конец «Meджидиe».

«Гамидие» и оба миноносца теперь поспешно отходили. Переполненные спасенными с «Меджидие» моряками, они теперь не могли находиться в открытом море дольше, чем это было необходимо, и шли теперь к Босфору.

Теперь нам надо было прикрыть отход этих кораблей. План заключался в том, чтобы русский флот – 6 линкоров, 2 лёгких крейсера и 5 миноносцев – заманить как можно дальше на восток и отвлечь его от возвращающихся кораблей. Если только русские догадаются, в чем дело, конечно же, они воспользуются случаем и атакуют перегруженные корабли. Маленький турецкий флот был бы значительно ослаблен новыми потерями. Таким образом, вся наша забота направлена на то, чтобы увлечь противника на восток.

Как раз для этой цели мы хотели немедленно держать курс на восток, когда наблюдательные посты заметили в западном и юго-западном направлении облака дыма. Должны ли это быть военные корабли? Целый флот приближается нам навстречу от Севастополя! В любом случае мы должны осознавать, что времени в обрез. Корабли разделяются. «Бреслау» сразу же получает приказ держать курс на запад, а мы направляемся на юго-запад. Теперь на горизонте появляются мачты – это совсем не миноносцы, а русские пароходы, следующие курсом на Севастополь. Наш маневр блестяще удается, они идут нам прямо в руки. Еще прежде чем эскадра подойдет, они должны понять это.

Полным ходом «Гебен» и «Бреслау» направляются к своим жертвам. Уже грохочет предупредительный выстрел. Снаряд разрывается в воде недалеко от носовой оконечности парохода. Поднимается сигнал: «Лечь в дрейф, покинуть судно!» Пароход «Восточная Звезда» испуганно разворачивается, об отступлении нечего и думать. Шлюпки с экипажем спускаются на воду, остаток команды прыгает за борт и принимается в шлюпки. Матросы мощными ударами весел уже удалились на некоторое расстояние от парохода, тут разрывается 15-см снаряд. Спустя несколько минут на месте, где находился пароход, уже ничего нет. Он шел с грузом орехов в Севастополь. Теперь они остались в Черном море.

Тем временем и «Бреслау» потопил пароход «Провидент». Он перевозил сахар. Жаль, что русский флот находился в такой опасной близости – захватив как обычно призы, мы могли бы насладиться жизнью в Стении. Во всяком случае, для русских это будет теперь тяжелым ударом, когда они вынуждены были наблюдать, как мы на виду у всей эскадры быстро потопили их собственные пароходы.

Преследователь тем временем достаточно приблизился. Целый флот против «Гебена» и «Бреслау»! Но мы не позволяем запугать нас всей этой линией колоссов, которые в идеальном порядке следуют за нами. Напротив, мы уже подразнили русских, теперь можно сделать это ещё раз. Прежде всего, очень важно маневрировать как можно ближе перед носом у противника и позлить его, чтобы он в ярости бросился преследовать нас в западном направлении.

С этой целью проводится очень дерзкий маневр. Мы все ближе подпускаем русский флот. Вскоре он уже находится на расстоянии выстрела от нас. Русские очень удивятся нашим маневрам. Но это только начало. Если «Гебен» ещё находится на расстоянии 15 000 м от вражеской эскадры, то «Бреслау» должен находиться между нами и русскими, прикрыть нас дымовой завесой. Ему прекрасно удается этот маневр. Поспешно русская эскадра направляется к одинокой жертве, которая, кажется, беспечно тут прогуливается. Теперь для русского Черноморского флота настал великий момент, безусловно, думают они, и уверенно наводят свои орудия.

Но напрасно! В этот момент «Бреслау» изящно встает между нами и вражеским флотом и выпускает настолько густое облако дыма, что мы исчезаем. Русских, должно быть, охватила ужасная ярость, когда их так одурачили. По всей вражеской линии неожиданно вспыхивают огоньки выстрелов. Через мгновение «Бреслау» идет посреди Черного моря в окружении столбов огня и фонтанов воды. Жутко-прекрасная картина. Но нашему «младшему брату» крупно везет. В ярости русские стреляют настолько плохо, что «Бреслау» выходит невредимым из-под града снарядов.

Снова ничего не случилось. Успех был так ощутимо близко, но затем в последний момент всё пошло прахом. Рассерженно русский флот снова начинает преследование. Мы намеренно двигаемся не так быстро, чтобы противник мог поддерживать с нами визуальный контакт. Таким образом он купился на наш маневр и уходит всё дальше и дальше на восток. Пока мы позволяли русскому флоту гнаться за собой, от «Гамидие» приходит сообщение, что он полным ходом направляется с двумя миноносцами в южном направлении, к Босфору. Но эти корабли ещё не находятся в полной безопасности. Игра должна начаться заново, вражескую эскадру нужно продолжать водить вокруг пальца, пока наш «Гамидие» и миноносцы не получат достаточного преимущества во времени.

Часами мы заманиваем русских за нами, они также вновь и вновь попадаются на это. «Гебен» и «Бреслау» должны представлять собой замечательную картину, когда они одновременно вводят в заблуждение авангард русского Черноморского флота, который браво следует за ними. Вновь «Бреслау» служит приманкой для этой шайки. По приказу он сбавляет ход, всё ближе подходит эскадра – волнующие, напряженные мгновения. Стройный крейсер пританцовывает перед неуклюжими колоссами. Но тут он подошел все-таки слишком близко! Из орудий всего Черноморского флота вырываются красные вспышки пламени, грохот прокатывается по всей линии. Позади над водой встает водяная пыль, и над морем прокатывается мощный гром!

Промах, вокруг «Бреслау» внезапно встают, словно заколдованные, вздымающиеся столбы воды и затем, пенясь, опадают. Но теперь прочь, «Бреслау», от русского огня! Единственное попадание одного из этих тяжелых снарядов – и конец. Как спущенная борзая на охоте, «Бреслау» с силой вырывается вперёд, и уже следующий залп падает слишком далеко. Какую же ярость теперь испытывают русские? Каждый раз, когда они полагают, что теперь «Бреслау» попался, он ускользает перед самым их носом.

Медленно мы продвигаемся дальше курсом на юго-восток. Четыре часа дня, погоня длится уже целый день, и русский Черноморский флот по-прежнему с примерным терпением следует за нами. В этой игре с русскими время проходит очень быстро. Снова вызывает «Гамидие» и сообщает свое место. Он должен сейчас находиться в Черном море на одной широте с нами. Вскоре, таким образом, нам всё удалось, лёгкий крейсер и оба миноносца могут достичь Босфора без происшествий.

Если бы только русские знали, для чего всё это было разыграно! Теперь и мы можем подумать о возвращении. Мы боролись с противником достаточно долго. Медленно идем курсом на юг, чтобы затем, описав циркуляцию, следовать на юго-запад. Тем временем наступает вечер. Русская эскадра осталась далеко позади. Ей уже хватило нескончаемой, бесполезной охоты. Но зато эсминцы упорно всё еще продолжают преследование, они все же медленно приолижаются.

Ага! Нас должны ожидать еще совершенно особые сюрпризы. Русские совсем не так глупы и хотят теперь, когда стемнело, взять реванш за все неприятности, которые мы им причинили за день. Поэтому нам на хвост садятся эсминцы. Итак, атака миноносцев! Ночью это всегда опасно.

Над морем медленно опускается темнота. На небе ни звездочки. В сумерках исчезает всякое представление о расстоянии, пространство как бы утрачивает свою глубину. Беспросветная темнота будто проглатывает всё вокруг. Невидимые во тьме, мы без единого огня двигаемся в иссиня-черной ночи. Нам совершенно не хочется, чтобы эсминцы следовали за нами. Они чувствуют себя в своей стихии, черные спутники, и безусловно, захотят использовать время до появления луны.

Только около 11 часов покажется луна. Тогда худшее время будет позади. Эсминцы больше не смогут действовать так свободно, как теперь в непроглядной мгле. До тех пор, однако, нам угрожает опасность. Наблюдательные посты поэтому повсюду удвоены. Теперь нужно очень внимательно следить за морем.

Ситуацию благоприятной не назовешь. Идем в неизвестности и быть готовым нужно ко всему. Странно, мы проклинаем теперь темноту и с надеждой смотрим туда, где на воде лежит слабый свет луны, у врага же, наоборот, союзник тьма, и он ненавидит предательский лунный свет.