Текст книги "На линейном крейсере «Гебен»"

Автор книги: Георг Кооп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Вдали в нагретом воздухе мерцают 6 огромных мачт-антенн. Через 20 минут мы стоим перед радиостанцией Османие. Большая территория с многочисленными зданиями, окруженная двумя заборами. Внешний забор состоит из простых деревянных столбов, между которыми натянута колючая проволока. Внутреннее, где-то 5 метров в высоту, плотное проволочное плетение, находится под напряжением 1200 вольт! Таблички с красными молниями и черепами на наружном заборе предостерегают неосторожных от прикосновения к внутреннему ограждению!

Радиостанция Османие была построена только к началу войны. Она связывает нас с родиной. Майор Шлее, под чьим руководством по немецкому проекту была возведена станция, является одновременно и начальником Османие. Я получил назначение на новый радиопеленгатор, и теперь мне не надо взбираться на гору. Теперь я стал настоящей сухопутной крысой, жизнь на нашей радиопеленгаторной станции, которая находится в километре от главной станции, проходит тихо и спокойно, беспокойные и опасные дни в море выдаются только если «Гебен» поднимает пары, и я снова вместе с ним выхожу в море.

«Радиопеленгатор Османие», говорим мы гордо, нас не останавливает то, что он оборудован в мебельном автофургоне с окнами. Соседний фургон служит нам казармой. Мы живем там вчетвером. Для защиты от особенно мучительных в вечерние часы комаров мы натянули на окна противомоскитные сетки и более или менее держимся. Наше задание состоит в том, чтобы следить за русской радиосвязью и устанавливать передвижение русского Черноморского флота в Черном море. Это теперь мое новое занятие, и словно издалека в это уединение проникает отзвук жуткого поединка народов.

Свободное время мы проводим любыми возможными способами. Вокруг нашего мебельного автофургона возникает настоящий маленький садик, мы занимаемся по мере возможности сельским хозяйством, сажаем картофель, разводим огурцы, помидоры, редис и салат; все результаты при постоянно растущей нехватке продовольствия и начинающемся голоде в Турции приходятся очень кстати. Однажды, это было летом, наш мебельный автофургон, стоящий на открытой местности, напоминал духовку – мы замечаем большое количество огромных птиц, кружащих рядом с нами. Стервятники! Мы быстро оказываемся тут как тут со своими ружьями, чтобы, возможно, подстрелить одну из этих огромных птиц.

Раздаются залпы, но вокруг летают только перья. Стервятники улетели! Вскоре мы подходим к месту, которое привлекло тварей. В нескольких сотнях метров от нас лежит труп собаки. Мы хотим по всем правилам приступить к делу и сооружаем укрытие. Прямо на следующий день мы приносим из расположенного поблизости леса ветки и листву и вскоре поблизости с трупом сооружаем засаду В полдень я там устраиваюсь и скоро вижу многочисленных огромных птиц, парящих в летнем небе.

Неожиданно один из стервятников устремляется на труп, остальные следуют за ним. Одним сильным ударом клюв погружается в падаль, толчок, движение шеей, и уже клюв с падалью вновь оказывается снаружи. Стервятник глубоко вонзает когти в труп.

Некоторое время я наблюдаю, затем следует выстрел – и трофей мой. Товарищи спешат ко мне, мы берем стервятника за крылья и подтаскиваем его к нашему мебельному фургону, где он крепкими гвоздями прибивается к стене. Крылья у огромной птицы 2 метра в размахе!

Теперь речь идет о чистке клюва. Мы очищаем его тонкими палочками, осторожно снимаем птицу со стены, кладем в мешок, и на взятом на прокат осле доставляем в Константинополь, чтобы сделать из неё чучело, которое принесет нам 20 марок. В последующее время мы доставляем еще определенное количество этих разбойников. Это выгодный бизнес. Один раз, когда мой товарищ Г. подстрелил стервятника, он находился на волосок от опасности. Птица была ранена и, когда Г. подошел ближе, накинулась на него со своими грозными когтями. К счастью, он смог одним ударом прикончить раненую птицу прикладом винтовки. Так мы и жили на радиопеленгаторной станции. Вереск, покрывающий словно ковер всю территорию, под палящим июльским солнцем уже пожелтел. Поздно вечером из расположенного неподалеку Белградского леса раздаётся вой шакалов, отправляющихся за своими ночными трофеями. Тишину часто прорезает тявканье этих диких собак, которые целой сворой хозяйничают в окрестностях Константинополя и представляют настоящее всеобщее бедствие. Эти бесхозные животные настолько опасны, что невооруженными до Константинополя не добраться. Пешеходы, которые направляются туда поздним вечером, постоянно опасаются этой дикой своры.

Наступила середина сентября 1916, и тут однажды я получаю приказ прибыть на «Гебен». Речь вновь идет о выходе в Чёрное море. На этот раз в восточный район Чёрного моря. Когда на следующий день после полудня я прибываю в бухту Стения, «Гебен» уже начал разводить пары и из массивных труб в чистый воздух вырываются черные клубы дыма. Всегда то же самое, и все-таки вновь и вновь новое переживание, когда отдаются швартовые и серый массивный корпус корабля осторожно выходит из бухты в голубой, солнечный Босфор.

Солнце уже клонится к западу и окунает прелестные склоны пролива в свой теплый свет, когда мы идем вверх по течению и около 6 часов вечера оставляем позади маяки. Надвигающимся вечером «Гебён» берет курс на восток.

Здесь на открытом пространстве значительно неуютнее, наше Чёрное море снова взволновано, гребни пены вздымаются над неспокойной огромной водной поверхностью, и «Гебен» покачивается и вздрагивает во взволнованном море. Постепенно спускается ночь, значит, снова надо зорко следить за врагом, также и мы в радиорубке внимательно прислушиваемся, выдаст ли эфир русскую радиосвязь. Но сначала всё остается спокойным. Нашего противника не видно и не слышно. Ночь напролёт мы держим курс на восток и находимся далёко в открытом море, когда сине-чёрный небосвод озаряется первым светом наступающего дня.

Начинается прекрасный ясный день. Безгранично, без единого облака простирается голубое, лучащееся небо над морем, которое теперь снова спокойно дышит. Монотонно впереди у форштевня шумит вода, сзади за кормой поют винты свою рабочую песню, в чистое небо из труб вырываются всё новые черноватые клубы дыма, одновременно исполненный нежности взгляд скользит по длинному серому корпусу идущего корабля. Между тем наступило 10 часов утра, тут наблюдательные посты прямо на севере замечают что-то, что примерно могло соответствовать паруснику. «Гебен» сразу же разворачивается в этом направлении.

В следующий момент наступает всеобщее изумление. Едва мы произвели разворот, тут на далеком, идущем без дыма неопределенном предмете что-то зловеще вспыхивает. Блестящие, искрящиеся солнечные блики, танцующие на воде, немного мешают видимости. Линия горизонта, чёткая, ясная линия, кажется перекошенной, даль затуманена. Мгновение после странной вспышки над водой глухо прокатывается гром. Черт подери! Он стреляет, в чём собственно дело?

Резко звучат колокола громкого боя над палубой «Гебена». Все бегут на свои боевые посты. Затем каждый на посту ожидает дальнейшего развития событий. Между тем после вспышки проходят 20, 30, 40 секунд, 50, 60 секунд – тут, разом на расстоянии приблизительно 500 метров от «Гебена» что-то ударяет с колоссальной силой в воду! Мощные фонтаны встают моментально, словно поднятые таинственной рукой, и затем снова опускаются.

Вот и разгадка! Там военный корабль! В искрящемся солнечном свете он показался парусником. Теперь всё ясно! Уже вновь на нем вспыхнуло – и теперь ясно виден новейший линкор, сверхдредноут «Императрица Мария»! Проклятье! Около 24 км отделяют нас от этого колосса, а он уже стреляет! Полностью безоружные, мы стоим напротив современнейшего корабля русского Черноморского флота.

Злой сюрприз для нас! Мы ведь не предполагали, что чудовище уже готово и снует по Черному морю, Конечно, мы должны были на это рассчитывать, но до сих пор «Императрица Мария» не показывалась. Теперь, когда линкор готов, мы сейчас безнадежно отданы на произвол его дальнобойным орудиям. Ситуация становится все более угрожающей. «Императрица Мария» стреляет чертовски быстро. Второй залп гигантского корабля падает с шумом на расстояний 200 метров от нас.

Выйдем ли мы вовремя из зоны его огня, прежде чем тяжелые снаряды нас настигнут? Это единственный вопрос, который нас волнует. На таком гигантском расстоянии мы с нашими орудиями беспомощны. Вновь там вспыхивает! Напряженно мы смотрим на далекий силуэт русского линейного корабля.

Вновь проходят напряженные секунды, они тянутся, словно часы. Теперь должны последовать и удары! А вот уже и они! Совсем рядом, не достигая и 50 м от нас, в воду ударяют тяжелые «чемоданы». Теперь прочь из зоны досягаемости его огня! Не очень хорошие маневренные качества «Гебена» тем не менее приходятся и на этот раз кстати. Быстрым ходом, зигзагами, мы ретируемся.

Полные волнения, все на мостике смотрят на грозный колосс, из чьих труб теперь вырываются густые облака дыма. Кажется, он хочет нас атаковать! Полным ходом он идет за нами. Ситуация действительно достаточно угрожающая. Мы знаем, что сверхдредноут имеет скорость 25 узлов, так что он может нас догнать. Конечно, русские также прибавляют ход и следуют на максимальном ходу за нами. Через бинокль ясно видны мощные носовые волны, которые раздвигает колосс.

Что теперь?

Правда, «Гебен» мог бы благодаря своей скорости отважится на внезапную атаку, чтобы подойти к опасному противнику на расстояние выстрела. Мы хотим удержать захваченное господство в Черном море. Но для выполнения нашего плана нам нужен самолет-бомбардировщик, который мы теперь вызываем по радиосвязи из Босфора. Самолеты над военным кораблем всегда означают тревогу. Пока «Императрица Мария» должна будет подумать о своей обороне, мы сможем обрушиться на противника и подойти на достаточное для открытие огня расстояние. Таков наш план. Сперва, так как мы одни, не остается ничего иного, как держаться на безопасной от противника дистанции.

Спустя короткое время, пока мы на полной скорости уходим, благополучно приходит ответ, что самолет с бомбами взлетел и находится на пути к указанному нами месту. Пока он приближается, мы должны насколько возможно держать противника на расстоянии. Но русский линкор упорен. Очень медленно увеличивается между нами расстояние. Стоит больших усилий получить преимущество. Дикая охота продолжается. Уже три часа сверхдредноут сидит у нас на хвосте и не отстает. Несмотря на это, мы с удовлетворением отмечаем, что расстояние между нами хоть и медленно, но мало-помалу увеличивается.

Где же задерживается наш самолет! Он уж должен давно быть тут? Напрасно мы осматриваемся по сторонам. Его не видно. Так что идем дальше! Возможно, он еще появится! Его отсутствие, конечно, не поднимает наше настроение. Что мы должны будем прежде всего предпринять, если и другие корабли русского Черноморского флота находятся в открытом море и мы где-нибудь теперь пересечем им дорогу! За нами «Императрица Мария», а позади – прочие линкоры, которые, конечно же, желают воспользоваться благоприятным случаем уничтожить ненавистный «Гебен».

Лихорадочно мы прислушиваемся в радиорубке, не проявятся ли первые признаки приближающегося русского флота. Но слава Богу, до сих пор слышна лишь радиосвязь «Императрицы Марии» с Севастополем. Много же у них энергии! Он сообщает теперь о происшествии родной базе. Его радость настолько велика, что он уже радирует о ещё лишь предстоящем конце «Гебена»! Так легко русские его не получат. В конце концов «Гебен» все ещё остается самым быстроходным кораблем в Черном море!

Только бы прибыл самолет! Не сбился ли он с пути? Между тем наступило два часа дня, а охота по нескончаемой, словно расплавленной пекущим солнцем водной поверхности всё ещё тянется. Тут вдруг наблюдательный пост сообщает, что слева от нас в направлении анатолийского побережья что-то плавает на воде! Бинокли направляются на странную точку, и постепенно при приближении распознается гидросамолет – – самолет, который должен был нам помочь!

Вот это невезение! Из нападения теперь ничего не выйдет. И все-таки с каким бы удовольствием мы бы показали «Императрице Марий» зубы. Прямым курсом мы идем к самолету. Молниеносное размышление, можем ли мы ещё спастись, прежде чем нас атакует русский колосс. Бедный товарищ, беспомощно покоящийся на воде, нам очень-очень его жаль. Нам ещё удастся, у нас ещё получится, прежде чем «Императрица Мария» подойдет на расстояние выстрела.

Выделенный для спасения самолёта личный состав уже на шкафуте по левому борту. Ведутся приготовления, чтобы как можно скорее вытащить самолет из воды. На стволе 28-см орудия укрепляется блок с проходящим через него тросом, и ствол, насколько это, возможно, опускается к воде.

«Гебен» упорно направляется к самолету, это длится недолго, вот он уже подошёл и останавливается. Летчики быстро укрепляют канат за кольцо, которое находится в центре фюзеляжа самолета. Всё должно быть проделано очень расторопно. Пока ствол орудия уходит вверх и самолет медленно поднимается, все взгляды устремлены на преследующий нас колосс, который тем временем приближается.

Там на «Императрице Марии» они, вероятно, удивлены этому хладнокровию. В очень короткое время всё уже завершено. Башня поворачивается, и самолет уверенно опускается на палубу. Итак, он теперь по крайней мере в безопасности.

Летчики рассказывают нам, что в пути у них случилась поломка, и они вынуждены были садиться на воду. Они рады, что в несчастье им так крупно повезло. Но теперь снова нужно уходить от русских, которые угрожающие приближаются. Тихий скрежет и вибрация проходят по корпусу корабля, винты мощно вспенивают воду, мы вновь идем максимальным ходом. Погоня начинается заново.

Когда от Босфора нас еще отделяет около 60 морских миль, «Императрица Мария» прекращает преследование и поворачивает на север. В 18.30 вечера мы снова заходим в Босфор и вскоре встаем в бухте Стения. Это было первое знаменательное столкновение с дредноутом. Мы будем долго о нем помнить. Жаль только, что мы не смогли помериться силами.

На следующий день я на рассвете покидаю корабль и направляюсь в Османие. Проходят два часа, прежде чем я добираюсь из бухты до радиостанции. Товарищи дружелюбно меня встречают. Я рассказываю об «Императрице Марии», о приключении в море. Они с волнением слушают и задумчиво подытоживают, что теперь с нашим господством в Черном море покончено.

Вскоре после этого и «Бреслау» пережил неприятное столкновение с «Императрицей Марией». Наш «младший брат» с подобного колоссального расстояния попал под огонь. Вновь русские стреляют чертовски хорошо. Тяжелые снаряды опускаются в опасной близости в воду, один снаряд «Императрицы Марии» плюхнулся прямо, перед носом «Бреслау». Осколки разрывающихся снарядов только и летали вокруг «Бреслау», но повредили лишь носовую часть легкого крейсера. Благодаря своему превосходству в скорости «Бреслау» смог своевременно уйти от опасного противникам.

Но триумф «Императрицы Марии» длился недолго. 20 октября 1916 сверхдредноут из-за необъяснимого взрыва взлетел на воздух в Севастополе.

Во всяком случае теперь уже скоро должен быть готов однотипный сверхдредноут «Александр III». Но до ввода его в строй ещё благополучно пройдет полгода, и до тех пор мы спокойны.

В штормовом Черном море

Не прошло и двух недель, как я вновь живу на радиопеленгаторной станции, когда однажды вновь приходит приказ: я должен приготовиться к выходу в Черное море. На этот раз на «Бреслау».

Своеобразное впечатление, когда шлюпка доставляет меня на лёгкий крейсер! Он выглядит странно изменившимся. Вся палуба в кормовой части корабля кажется словно покрытой креслами с тентом, выстроенными плотно в ряд. Только когда я подхожу ближе, замечаю, что представляют собою эти «кресла». Это мины! Замечательные подарки русским. В 7 часов вечера «Бреслау» выходит в море.

Мы идем полным ходом. Наступает ночь. Мягкая, теплая осенняя ночь. Крейсер тенью скользит в темноте. На полном ходу за кормой, фосфоресцируя, загорается море и призрачно светится в темноте. На рассвете мы уже хотим быть в Керченском проливе, чтобы заградить минами проход в Азовское море. Когда рассветёт, задание должно быть исполнено. Уже раньше «Бреслау» успешно выставил мины перед Севастополем и в других местах русского побережья. Ночной переход проходит без происшествий, противника снова не видно и не слышно.

На следующее утро около 6.30. «Бреслау» у цели и начинает минную постановку. Всё происходит очень быстро. На определенном расстоянии мины с кормы крейсера падают в глубину. В течение часа задание выполнено, в Керченском проливе выставлено минное заграждение. Какой-нибудь русский пароход теперь подорвется, думаем мы, в то время как «Бреслау» возвращается.

В промежутке между походами «Бреслау» получил тяжелую артиллерию. Его 10,5-см орудия были заменены на орудия калибром 15-см. Этому все рады. Пусть теперь к нему подойдут наглые русские эсминцы и лёгкие крейсера! Мы показали бы им теперь кое-что другое. Утром мы спокойно идем курсом на Босфор. Тут, в первые предполуденные часы замечена русская радиосвязь. Итак, русский Черноморский флот в море! Странно, чем ближе мы подходим к Босфору, тем большую громкость имеет русская радиосвязь. Возможно, русская эскадра бродит где-то недалеко от Босфора. Значит, теперь надо быть крайне внимательными!

Мы подходим всё ближе к проливу. Теперь различаются и скалистые берега побережья. Еще чуть-чуть и мы снова встанем в Стении. Пока мы радуемся, что все так благополучно удалось, разом молниеносно происходит перемена! В восточном направлении наблюдательные посты различают предательские облака дыма; и тут показываются уже корабли – весь русский Черноморский флот!

Чёрт подери! Они снова нас выследили. Они должны были знать, что «Бреслау» был в Черном море, и хотят теперь сделать наше возвращение более интересным.

Спеша, эскадра приближается ко входу в пролив Босфор. Что теперь? Вся ситуация разом значительно переменилась. Сперва мы только знаем, что должны как можно скорее пройти в Стению! Мы должны как-то прорваться. Для того чтобы провести ночь с русскими в море, у нас на борту недостаточно угля.

Русский флот подошел ближе. Эти господа пытаются отрезать «Бреслау» от входа в Босфор. Тут не надо долго раздумывать. Теперь речь идёт о любой цене. Либо мы благополучно проходим, либо прорыв не удаётся, и мы будем расстреляны артиллерией тяжелого калибра! Самое плохое то, что русский флот приближается со стороны, где находится свободный от мин путь в Босфор! Если мы хотим зайти в пролив раньше преследователей, нам ничего другого не остается, как пройти сквозь собственные же минные поля! Перспективы прекрасными не назовешь. Но приближающийся противник не оставляет нам иного выбора.

«Бреслау» идет изо всех сил! Корабль на одно мгновение наклоняется и стрелой устремляется по покрытой солнечными бликами водной поверхности. Мощно раздается славная песнь машин, неслышимая, полная сил жизнь развертывается внутри корабля. Клокоча, у форштевня поднимается пена. У каждого из нас на «Бреслау» только одна мысль: что принесет следующее мгновение! На лицах ясно отражается наивысшее волнение, проклятый прорыв! Презирая смерть, стоим мы в длительном ожидании и прислушиваемся к неизбежному. В любой момент может разразиться катастрофа, может последовать ужасный взрыв.

Но странно, ничего не происходит, пока мы заходим в пролив! Чудо какое-то! Можно это объяснить только тем, что мины при нашей огромной скорости мощными носовыми волнами оказались сдвинутыми и не успевают зацепить корпус корабля.

Когда русский флот видит отчаянный маневр «Бреслау», он прекращает преследование и отстает. Вероятно, они теперь смотрят на нас и выжидают момента, когда возле «Бреслау» поднимется фонтан и корабль, смертельно раненный пойдет ко дну. Приятный замысел! То, что они не смогли сделать сами, они предоставляют нашим собственным минам! Так как русские в конце концов знают, как обычно, они хорошо информированы, что мы идем по собственным минным полям. Иначе бы они подошли ближе и попытались бы в довершение всего открыть огонь.

Но русские напрасно надеются! «Бреслау» невероятно везет! Мы мчимся вперед. Все ближе подходит спасительный проход в пролив. Ещё несколько минут, и давящее напряжение, практически разрывающее нервы, разряжается. Мы проходим сквозь минное поле без малейшего повреждения. Вскоре мы вновь стоим в Золотом Роге.

После этого волнующего события снова наступают спокойные дни на радиопеленгаторной станции. Но недолго, опять нужно готовиться к выходу.

Конец октября – я снова в Стении на «Гебене». После полудня мы выходим. Значит, русские в море и планируют нападение на Зунгулдак. Всю ночь «Гебен» идет малым ходом, чтобы не ранее утра следующего дня быть на месте. Наблюдательные посты, пытающиеся своими взорами проникнуть сквозь темноту, не замечают ничего подозрительного. Напротив, мы в радиорубке слышим связь русского Черноморского флота. Так что эскадра все-таки должна находиться где-то в море! Мы снова своевременно предупреждены. Любое сообщение доставляется от нас на командирский мостик. Сегодняшний поход простым не назовешь. Серое затянутое небо стоит над водой, низко нависший толстый слой облаков.

Чёрное море стало неспокойным, «Гебен» раскачивается на зыби. На рассвете мы недалеко от цели. Странно, что русских нет и следа! Долетел ли до них слух о том, что «Гебен» вышел в море? Обычно в таком случае они держатся скрытно. В 8 часов утра, на рассвете, мы стоим у анатолийского побережья перед Зунгулдаком. На радиостанции мы замечаем, как постепенно русская радиосвязь теряет силу, как если бы вражеская эскадра удалялась! Это действительно непонятно. Мы не можем себе объяснить, почему русский флот вышел из базы и затем снова исчез, ничего не предприняв. Скоро мы получим этому объяснение! Еще некоторое время мы крейсируем перед небольшим портом и затем около 10 утра ложимся курсом на запад, к Босфору.

Тем временем на море становится неуютно. Волнение все усиливается, и это длится совсем недолго, тут около полудня начинается такой шторм, какой только можно себе представить. Корабль начинает неприятно раскачиваться и зарываться носом в волны, он подбрасывается вверх сильными волнами, чтобы в следующее мгновение исчезнуть во впадине между ними. И так изнурительная качка, своеобразный танец корабля, продолжается уже достаточно долго. Каждый раз, когда мы думаем, что она начинает стихать, нам только становится ещё хуже! К прочим неприятностям добавляется еще и северный ветер.

Черт подери – сила ветра 11 баллов! Шторм свирепствует с неслыханной силой над взволнованной, вспененной водой. С шипением поднимаются белесые короны пены над черными валами. Огромные волны бьются вокруг корабля. Все находящиеся на мостике вынуждены были перейти боевую рубку, экипаж ищет защиты на боевых постах под палубой. Теперь громадная волна накрывает корабль! «Гебен» приподнимается и в следующее мгновение соскальзывает в водяную яму. Высоко вокруг корабля летят брызги, бьют волны, потоки воды текут по блестящей, как зеркало, палубе. На ней у нас больше ничего нет. Корабль готов к бою, нет ни одной спасательной шлюпки на борту! Мы ведь еще со времени прорыва из Мессины сдали все пароходу «Генерал». При таком шторме шлюпки были бы сразу же разбиты и смыты за борт. Надстройки тем временем буквально исчезли в пенящихся, сталкивающихся волнах.

Становится все мрачнее! Мы втянуты в один из пользующихся дурной славой штормов Черного моря. Дует северный ветер. Море вздымается так высоко и жутко, набегающие волны уже выбили в носовой части корабля некоторые иллюминаторы, не устоявшие перед сильнейшим напором воды. Много воды проникает сквозь амбразуры в казематы 15-см орудий. Она прорывается повсюду и устремляется туда, где только находит малейшее отверстие. Казематы по правому борту вскоре залиты по колено водой! Какая тут польза от сточных трубопроводов! Проникающие массы воды намного мощнее, и они не успевают стечь по трубопроводам. Экипаж стоит уже почти по колено в плещущейся воде, которая тревожно всё прибывает и прибывает. Со шканцев сверху вообще больше не видно юта, только бьются волна за волной.

Непроизвольно встает вопрос, что будет, если нас теперь встретит ещё и неприятельский флот! Если дело дойдет до сражения, «Гебену» действительно может прийтись худо. Если русская эскадра окажется с левого борта курсом параллельно нам, тогда она сможет взять «Гебен» под убийственный огонь, так как левый борт русских кораблей находится с подветренной стороны. Несмотря на бушующее море, они тогда смогут открыть огонь. А мы? Мы повернуты к русским правым бортом и не можем стрелять. Массы воды, проникающие сквозь орудийные порты, могут практически снести расчёты от орудий.

Но этой неприятности нам по крайней мере не пришлось испытать. Русские не показываются. Теперь нам тоже становится ясно, почему сегодня утром они так быстро ушли. У них больше опыта плавания в Черном море, чем у нас, они знают его коварство и быстро ушли от надвигающегося шторма обратно в Севастополь. Но и так, когда мы окружены восставшей природой, нам приходится достаточно плохо. Уже часто мы противостояли штормам в Черном море, но с таким, как сегодня, мы ещё не сталкивались. Чёрное море достойно своего имени!

Теперь развязывается ожесточенная борьба с бушующим морем. Человеческая сила восстает против мощи природы. Жуткий поединок! Мы пытаемся ведрами перегнать воду из казематов по правому борту на левую, защищенную, сторону. Плечом к плечу, выстроившись цепочкой, экипаж передает друг другу ведра. Мы надеемся таким способом немного осушить находящиеся под угрозой казематы и выпустить воду через трубопроводы левого борта. Но наши старания напрасны. Вода с правого борта всё прибывает и прибывает! Её больше не сдержать! Теперь бешеный водопад проникает в элеваторы боеприпасов, устремляется из казематов в проходы и грозит затопить котельные отделения. Люди с ведрами дальше не могут держаться.

Что теперь? Чтобы покончить с разбушевавшейся стихией, мы предпринимаем следующий маневр. «Гебен» делает поворот и позволяет казематам левого борта наполниться морской водой. Это имеет свое преимущество, так как казематы по правому борту осушатся. Это продолжается некоторое время, пока массы воды с трудом удаляются за борт. Затем «Гебен» снова разворачивается правым бортом на север, снова дает наполниться казематам правого борта, а тем временем вода вытекает с другого борта.

Таким образом уже четыре часа ведется борьба с рассерженной природой. Экипаж смертельно устал от небывалых усилий.

Наконец бушующее море, кажется, начинает утихать. Также стихает и шторм. Повсюду проходит облегченный вздох, когда опасность кажется пережитой. Даже старые морские волки у нас на борту ещё ни разу не переживали подобную бурю.

Испытать на себе черноморские штормы смогла и подводная лодка «UC-13» из созданной в Константинополе полуфлотилии. Однажды, когда она была в открытом море, то по несчастью, попала в один из таких штормов. Сначала лодка погрузилась, так как под водой сила шторма ощущается не так сильно, и пребывала там длительное время. Наконец она больше не могла оставаться под водой, потому что воздух был на исходе. Но только она начинала всплывать, как огромными волнами всё ближе отгонялась к анатолийскому побережью. Лодка оказалась практически беспомощной перед мощными волнами. Лишь только она наполовину всплывала на поверхность, как её вновь накрывала мощная волна и относила к суше.

Прямое доказательство, каким неистовым может быть во время шторма Черное море. Горе небольшому суденышку, которое вовремя не смогло отыскать порт или защищенную бухту. Тогда оно пропало! К сожалению, экипажу не удалось снова вывести подводную лодку в открытое море. В этой неприятной ситуации не оставалось ничего иного, как выброситься на берег и выгрузить все, что только было возможно, с лодки на берег.

Спустя четыре дня показались русские эсминцы и открыли по безоружному и желанному трофею сильный артиллерийский огонь. От лодки остались только обломки боевой рубки.

Мы медленно приближаемся к Босфору. Чтобы иметь возможность войти, мы должны ждать спокойной погоды. Велика опасность наскочить на сорванные или сдвинутые со своих якорей мины. Лишь поздним вечером шторм полностью утих, и мы шли по спокойной водной поверхности. По радио мы просим миноносцы, которые должны с поставленными тралами провести нас в Босфор. Таким образом, наш выход в море прошёл совершенно иначе, чем мы могли бы себе представить. Вместо ожидаемого противника, русского флота, перед нами вырос другой опасный враг – Черное море с его коварством и таящимися опасностями.

Приказ; готовность к угольной погрузке на следующий день. На другое утро я убываю в Османие. Вновь начинается обычная служба на радиопеленгаторной станции. Обстоятельно выясняется передвижение русского Черноморского флота. Кроме того, я перевожу каждую радиограмму, как и русские последние известия. С радиостанции Османие все сообщения по прямой линии передаются затем на пароход «Генерал», в штаб.

Так проходит время. На берегу снова наступает зима. В записях мы уже ставим конец 1916, а война до сих пор продолжается. Как долго еще она продлится? Тут тяжелая кишечная инфекция положила конец моей работе на радиопеленгаторной станции. Несколько недель я лежу в лазарете парохода «Генерал». Наконец я выздоравливаю, и моя служба может начаться снова.

Конец Русского флота

В великой русской державе ощущаются первые признаки потрясения и последствия войны, первые предвестники переворота. Перелом пока ещё не происходит со всей очевидностью, которую он возымел несколькими месяцами позже. Прежде всего, вместо царизма к власти приходит демократическое правительство Керенского. Но процесс распада и переоценки, начавшийся однажды, был уже необратим, и революция была лишь вопросом времени!

Конечно, в это время наш старый противник, русский Черноморский флот, не показывался в море. Для «Гебена» и «Бреслау» теперь также настали спокойные дни. Моя служба на Османие протекает тихо, все реже прерываясь выходам в море.

В середине июля во время дежурства у меня неожиданно поднимается температура. На следующий день самочувствие ухудшается, и санитарам в Османие ничего не остается, как немедленно перевести меня в морской госпиталь, обустроенный во французской школе Св. Бенуа в Пера.