Текст книги "Формула невозможного"

Автор книги: Генрих Альтов

Соавторы: Евгений Войскунский,Исай Лукодьянов,Максуд Ибрагимбеков,Валентина Журавлева,Рафаил Бахтамов,Эмин Махмудов,И. Милькин,Н. Гянджали,Василий Антонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Максуд Ибрагимбеков
Исчезновение Стива Брайта

Я не суеверен. Абсолютно не суеверен. И все – таки никакая сила не заставит меня назначить какое-нибудь важное дело на тринадцатое число или на понедельник. Вечером тринадцатого, когда я с облегчением подумал, что день прошел, а ничего плохого не случилось, мне сказали, что какой – то человек хочет видеть меня.

Я был занят, чертовски занят, и сказал, что не хочу никого видеть. Особенно здесь в тренировочном зале. Я собрался добавить еще кое-что, благо в зале для бокса не бывает женщин, но в это время человек вошел в зал. Вошел, хотя я категорически приказал никого не пускать, когда тренируется Кид Мердок… Нечего посторонним соваться в такие дела! Я не намерен рисковать, когда до чемпионата мира осталось меньше трех месяцев.

– Выведи его, – сказал я Джиму, который работал у меня массажистом и которому я иногда поручаю еще кое-что.

У человека, очевидно, был тонкий слух.

– Не трудись, старина, – весело сказал он, идя мне навстречу, – ты что, не узнал Стива Брайта?..

Так это же Стив! Я сразу отогнал Джима. Последний раз я видел Стива пять лет назад – мы оба были студентами одного университета. Я играл в футбол за университетскую команду, а Стив учился. И здорово учился. Его прочили чуть ли не в академики. Я в этом деле плохо разбираюсь – в университете я занимался только футболом, пока не повредил ногу и не стал тренером по боксу, но все говорят, что Стив в науке был дока. Еще в университете он придумывал разные мудреные штуковины, а после одной… Впрочем, я вам лучше расскажу.

Стив однажды объявил, что человеческое тело, с его высокоразвитой нервной системой, может, если в него внести небольшие изменения, принимать радиопередачи лучше любого радиоприемника. Он предложил внести эти небольшие изменения в мое тело (Стив всегда ко мне хорошо относился), но я наотрез отказался и, как потом выяснилось, правильно сделал. Парень, который на это согласился – Стив присобачил ему в кость черепа какую – то металлическую штучку – стал действительно принимать все радиопередачи. Он дни и ночи слушал музыку, последние известия и всякое другое… Отдыха у него не было ни секунды. Где бы он ни находился, он слышал радио – изо дня в день. Наконец, парню это надоело. Он пришел к Стиву, но тот ничего не мог сделать. Парень продолжал слушать эти передачи даже после того, как вынули из кости металлическую штучку. Словом, через некоторое время парень пошел с воспалением мозга в больницу, а Стив на скамью подсудимых.

Теперь Стив стоял рядом со мной, как всегда тщательно выбритый и элегантный, и с любопытством смотрел на Кида, обрабатывающего мешок ударами, после которых противник на ринге обычно открывал глаза не раньше, чем через полчаса и с изумлением спрашивал: «Что здесь делает врач?»

– И это твоя темная лошадка? – спросил Стив.

Я сказал, что не такая уж темная. Я с гордостью рассказал Стиву, что Кид выбивал всех претендентов на звание чемпиона мира еще в первом раунде, что у него объем легких больше восьми тысяч, что после того, как через три месяца Кид выиграет финальный бой у Паттерона, он станет чемпионом мира, а я обладателем двух миллионов.

– Читал в газетах, – небрежно сказал Стив. – А если твой Кид проиграет?

Он умел задавать неприятные вопросы, зтот Стив. Я не сказал ему, что потеряю все и стану нищим, – я просто промолчал.

– Все предыдущие бои – только увертюра. Паттерона твоему Киду не вышибить. Тот не таких видывал. Кид для него еще сырой.

Стив как будто заглянул мне в душу. Я боялся этого боя с Паттероном. Кид начал тренироваться недавно, за короткое время он стал первоклассным бойцом, но этого было мало. Еще бы немного тренировок… Но до матча оставалось всего три месяца. Я вспомнил страшные свинги Паттерона и поежился.

– Зашел к тебе кое-что предложить, – сказал Стив.

Я насторожился. После того случая я всегда настораживаюсь, когда Стив что-нибудь предлагает.

– Я могу сделать так, что Кид выиграет бой.

В профессиональном боксе такое делается. Но я никогда не думал, что Стив станет спортивным «жучком».

– Сколько ты хочешь? – осторожно спросил я.

– Ни гроша, – засмеялся Стив. – Сколько часов в сутки ты спишь, старина?

Я же вам говорю, что он может спросить самое неожиданное. Я сказал, что восемь часов и что к боксу это не имеет никакого отношения.

– Посмотрим, – сказал Стив. – Выйдем. Здесь слишком шумно.

И вправду в зале стоял страшный шум. Зал был маловат для будущего чемпиона мира, – на больший не было денег. Я согласился со Стивом, что лучше пройтись. Трудно разговаривать, когда рядом прыгает со скакалкой шестифутовый детина.

– Значит, ты говоришь – восемь часов, – сказал Стив, когда мы сели за столик в баре, что напротив моего бокс-зала. – И тебе это не кажется странным?

Я сказал, что нет, так же как и то, что я ежедневно ем и пью.

– Удивительно сильна в нас власть привычки, – задумчиво заметил Стив. – Никому не кажется странным, что человек спит. Человек, который создает ракеты, электронные машины и играет в покер, одну треть жизни проводит беспомощным, в бесчувственном состоянии. Лучшие годы своей молодости, когда он может с пользой для себя и других провести это время, и в старости, когда дорог каждый час. Спящий царь природы. Разве это не странно?

Я внимательно посмотрел на него. Нет, у сумасшедших такого аппетита не бывает – Стив доедал второй бифштекс. А впрочем… В университете он много занимался. Это бесследно не проходит.

– Нет, нет, – засмеялся Стив, – я не пьян и не сумасшедший. Сейчас попытаюсь растолковать тебе, что я придумал. Как бывший спортсмен и тренер, ты должен знать, что уставший человек нуждается в отдыхе. Формы отдыха самые различные: можно сидеть, лежать или нежиться в ванне. Но есть форма отдыха, которую нельзя заменить ничем, – сон. Несколько дней бессонницы, и человек умирает. Это оттого, что в процессе работы человеческого организма мозг, нервная система и мышцы выделяют ядовитые вещества, которые растворяются только во время сна… Впрочем, какого черта я тебе все это объясняю?

Я сказал, что если Стив полагает, что имеет дело с ослом, пусть убирается ко всем чертям.

– Не обижайся, старина, – ласково сказал Стив и улыбнулся. Когда он улыбается, я сразу перестаю на него злиться. – Просто я подумал, что деловая сторона, может быть, тебя интересует больше. Короче говоря, – торжественно сказал он, – я, Стивен Брайт, нашел средство, которое при введении в организм растворяет вещества, вызывающие сон. Я могу освободить человечество от рабства сна!

Я спросил Стива, какое это имеет отношение к боксу и почему он обратился ко мне, а не в бюро патентов.

– Умный вопрос, – сказал Стив. – Видишь ли, человек остается эгоистом даже во сне. Но к моему эгоизму примешивается чувство признательности. Я не забыл, как в университете ты заступился за меня, когда меня хотел избить этот Холливен. Два миллиона, которые ты получишь после чемпионата мира, оставишь себе – мне они не нужны. Ты говоришь – «обратись в бюро патентов», а кто гарантирует, что изобретение безвестного, вдобавок недавно выпущенного из тюрьмы Брайта не выйдет в свет под чужим именем? На рекламу денег нет. Победа Кида будет и моей победой. Брайт станет знаменит. И тогда никто его не посмеет обжулить. Ведь ты, старина, не против, если узнают, как выиграл бой Кид. Опротестовать никто не имеет право – мое средство не допинг. А в своде законов ничего не сказано насчет количества сна спортсмена. Тебе же, по-моему, больше нужны деньги, чем слава.

– Может быть, это и так, но какое это имеет отношение к боксу? – снова опросил я.

– Чего же непонятного? – нетерпеливо сказал Стив. – Твой Кид будет принимать средство Брайта и перестанет спать. Он будет всегда бодр и свеж, как человек, который только что выспался. Тренироваться будет и днем и ночью.

– Мы можем угощать его твоим снадобьем и между раундами. Представляешь – боксер, выспавшийся между раундами? Он справится с двумя Паттеронами.

– Уловил? – весело сказал Стив. – А ты представляешь, что это даст мне? Я получу столько, что твои два миллиона покажутся дневной выручкой нищего.

– За что же? – спросил я.

– Он не понимает! – восхитился Стив. – Ведь будут решены все экономические проблемы. Люди, которые захотят, смогут работать круглые сутки. Устал – принял снадобье – «выспался» и снова ты работоспособен. Нет, даже мне трудно представить все возможности.

Когда я сказал, что сомневаюсь в этом снадобье, Стив даже обиделся. Он сказал, что кроме Кида это снадобье будут принимать он, я и массажист Джим. Стив уверил меня, что мои сомнения сразу исчезнут.

На следующий день Стив заявился с утра. Он притащил с собой клетку с белыми мышами и подвесил ее в дальний угол зала.

– Мыши будут снабжаться средством Брайта автоматическим устройством, через равные промежутки времени. Это для твоего успокоения.

Это было что – то невероятное. Мы – Кид, Стив, Джим и я – совершенно перестали спать. Кид тренировался круглые сутки и чувствовал себя прекрасно. Сразу после тренировочного боя он, приняв «снадобье Брайта», начинал отрабатывать серии ударов по груше и работать на «лапах». Через месяц его нельзя было узнать. Он «спал» столько, сколько не мог позволить себе раньше. Несмотря на усиленные тренировки, он даже прибавил в весе – в пределах нормы, конечно.

Я же слегка ошалел оттого, что бодрствую днем и ночью. Когда я в четыре часа утра зашел в бар напротив, одна из девиц с удивлением посмотрела на меня.

– Ты что, железный, котик? – спросила она, с трудом подавляя зевоту. – Днем ты шнырял в этом зале, всю ночь не спал, а сейчас выглядишь, как после морского купания. Молодчина. Я с ног валюсь. Пойду спать.

Стив появлялся часто, исчезая на два-три дня. Он уходил в море на яхте, – так он гордо именовал старую шаланду, купленную за бесценок у какого – то мудрого рыбака, который, очевидно, понял, что любой другой способ самоубийства связан с меньшими хлопотами.

Он много раз уговаривал меня выйти на ночь с ним в море, ловить рыбу. Но было достаточно одного раза, когда я увидел, как он одной рукой вычерпывает воду, а другой держится за руль, чтобы навсегда отбить у меня охоту к рыбной ловле.

Я сказал Стнву, что лучше, когда разбогатеем, купим новую яхту, а пока у меня достаточно хлопот с Кидом.

Но это я ему приврал. Хлопот с Кидом не было. Все шло, как по маслу.

Честно говоря, первое время я относился к снадобью Брайта с недоверием. Потом я привык. Мы принимали его на ночь – в час, когда раньше ложились спать, а кроме того, мы устраивали себе дневной «сон». Белые мыши без устали возились в своей клетке, весело посматривая на меня блестящими бусинками глаз: они получали снадобье в те же часы, что и мы.

Стив вернулся из очередного морского похода с какой-то новой идеей. Это я сразу понял, заметив, как он нервно потирал руки.

– Насколько я знаю, старина, тебе нужны деньги, – сказал он. – Платить за аренду зала, налоги – и вообще нужны.

Это было верно. После того как мы перешли к новому образу жизни, расходы увеличились. Больше уходило на еду, сигареты и на выпивку. Приходилось больше платить Джиму – ведь его работа увеличилась в два раза. Я так и сказал Стиву.

– Ты как – то говорил, что Кид без труда расправляется с обычными противниками?

– Да, но на боях с малоизвестными боксерами много не заработаешь. А до чемпионата мира еще два месяца.

– Все в порядке, – сказал Стив. – Я кое-что придумал. Объяви через газеты, что претендент на звание чемпиона мира Кид Мердок вызывает всех, кто желает с ним подраться. Бой – пять раундов. С каждым следующим противником он дерется сразу после окончания предыдущего боя. За вечер – пять-шесть противников. Уловил? А между боями и раундами пусть «спит».

Я уловил.

Наше объявление, помещенное во всех газетах, вызвало сенсацию. Все газеты единодушно объявили, что Кид и его тренер наглые хвастуны. Обалдевшие репортеры выкладывали во всю газетную полосу свои скудные мыслишки, из которых явствовало, что в истории спорта такого еще не бывало. Боксер без отдыха проводит подряд шесть встреч со свежими противниками?? Умора!

Но в нашем объявлении была одна фраза, которая заставляла отнестись к нему серьезно: «За каждый проигранный бой менеджер Кида Мердока платит победителю тысячу долларов; в случае выигрыша получает от клуба противника пятьсот долларов».

Над нами издевались целую неделю. Мы получали анонимки и перестали подходить к телефону. Я нервничал, а Стив хохотал до упаду, рассматривая газетные карикатуры на меня и Кида.

Странное дело – в зал «Спорт», где должны были проходить бои Кида, не осталось ни одного билета: все были проданы, даже входные.

И это – в дни, когда в городе гастролировал Вилли Синтри с новой программой.

– Это будет неплохой психологический щелчок и для Паттерона, – заметил Стив.

Он сидел рядом со мной и смотрел на Кида, который на ринге выколачивал очередные пятьсот долларов.

После каждого боя Джим, который был секундантом Кида, давал ему полоскать рот водой с небольшим количеством снадобья, обеспечивая таким образом Кида перед свежим противником «двухчасовым сном».

Гонг. Изумленный судья поднимает руку Кида. Две минуты перерыва, Кид «спит», массаж и снова бой.

Это было что – то потрясающее. Кид укладывал противников одного за другим. Зал неистовствовал. В первый же вечер Кид провел восемь боев – на три больше обещанного нами.

– Все хорошо, – сказал Стив Киду, – но ты все же делай вид, что устаешь.

Газеты выходили с портретами Кида, даже на страницах, где обычно печатают только некрологи.

Вилли Синтри исполнил новую песенку – «Твой взгляд – нокаут, крошка», написанную в честь Кида. Эту песенку повторял весь город и все зрители после очередной победы Кида.

Наши денежные дела улучшились. Каждый день Кид выколачивал из кассы спортивных клубов изрядную сумму.

Мы купили Стиву настоящую яхту, а часть денег положили в банк. Стив отвел меня к лучшему портному, и когда я появился в сшитом им костюме в «Спорте», менеджер Паттерона заговорил со мной, сказав мне – сэр. Не знаю только, подействовал ли на него мой вид в новом костюме или победы Кида. Я все же думаю, победы Кида.

Паттерон мрачно смотрел на то, что делается на ринге. На Кида, который стоял с поднятой рукой около судьи, отсчитывающего секунды над лежащим противником. Настроение у Паттерона, если судить по выражению его лица, было не из лучших.

Вам приходилось видеть медведя – гризли? Так вот представьте себе тридцатилетнего гризли в костюме и ботинках – и вы увидите Паттерона. А Кид похож на статую этого… Нет, не скажу, вы, будете смеяться. Стив всегда смеется, когда я говорю об искусстве.

Прошло еще полтора месяца. Мы основательно разбогатели. У каждого из нас, даже у Джима, были отложены денежки на черный день.

Кид теперь тренировался в новом просторном зале. Туда же я перетащил клетку с белыми мышами – ведь они принесли нам счастье.

Стив уходил в море на своей яхте в любую погоду.

Итак, все у нас было в порядке. Каждый день приносил что-нибудь приятное. Кид тоже радовал меня с каждым днем все больше и больше, из мальчика получился настоящий боксер.

Все газеты писали о предстоящем матче. Они единодушно сулили Киду победу.

Вечером, накануне матча, ко мне позвонил менеджер Паттерона. Он сказал, что ему необходимо со мной поговорить.

Через час в нашем зале должна была состояться пресс-конференция. Журналисты хотели потолковать со мной и Кидом. Я так и сказал ему. Он мне ответил, что разговор наш займет всего десять-пятнадцать минут и очень просил приехать.

Никогда не могу отказать, если меня просят таким тоном.

В комнате были двое – Паттерон и его тренер. Менаджер начал сразу. Он сказал, что Паттерон наверно завтра проиграет. Но что Паттерон не хотел бы так уйти с ринга. Ведь шесть лет он бессменно был чемпионом.

– Кид еще свое возьмет, он молод, – сказал менеджер, – а моему боксеру уже за тридцать. Дайте ему победу.

Короче говоря, они предлагали полмиллиона отступного. Я посмотрел на Паттерона. Он съежился в кресле.

– Надо посоветоваться, – сказал я, имея в виду Стива. Я хотел его уговорить. Теперь мы будем богаты и без победы, а его изобретение не пропадет.

И потом… Нет, угрызений совести у меня не было, в профессиональном боксе бывает и не такое. Но очень уж мне стало жалко Паттерона.

Стива не было. Он ушел в море удить рыбу. Должен вернуться завтра, к началу матча.

Когда я вошел в зал, меня ослепили вспышки блицев. Пресс – конференция была в разгаре.

Я отошел в угол, к белым мышам, с ними как – то веселее.

И вдруг у меня подкосились ноги. Мыши, час назад принявшие снадобье, неподвижно лежали на спинках, задрав лапки.

Я с ужасом почувствовал: у меня подкашиваются ноги. Нет, не от неожиданности – я смертельно хотел спать.

Очнулся я через месяц в больнице. На соседней кровати лежал Кид, а еще дальше – Джим. Оказывается, мы все это время спали. В общей сложности проспали столько, сколько не спали три месяца до этого. Нас держали на искусственном питании.

Стива с нами не было. Он в тот вечер ушел один на яхте в открытое море. Он, наверно, заснул так же, как и все принявшие его снадобье, – люди и белые мыши. Я с тоской вспоминал, что в тот вечер с берега дул сильный ветер.

Вот, пожалуй, все, что я хотел вам рассказать про Стива Брайта.

Через неделю «Большие скачки», и я готовлю к ним «Малыша».

А сегодня – сегодня тринадцатое число, и я почему-то уверен, что с минуты на минуту отворится дверь и войдет, как всегда улыбаясь, он.

Как вы думаете, придет Стив?

Максуд Ибрагимбеков
Прыжок в высоту

Это было до того неожиданно, что Эзра остановился у порога, не решаясь войти в лабораторию. В воздухе, на высоте двух ярдов от пола плавал, словно воздушный шар, тяжелый стальной сейф. Тот самый сейф, который с трудом внесли в лабораторию шесть дюжих грузчиков.

Эзра был уверен, что не спит, и поэтому не тратил времени на традиционные щипки и протирания глаз. Он просто попытался осмыслить то, что увидел. Влез на стол, ухватился за стальное дно и попытался стащить сейф на пол. Сейф не шелохнулся, правда, он двигался по горизонтали, словно на шарнирах, в любую сторону, но это было единственное, чего удалось добиться Эзре. Неудача постигла его и когда он попытался приподнять сейф. Тщетно – сейф не двигался.

– Перестань толкать его вверх, чудак! Начиная с этой точки, тебе надо преодолеть тяжесть в полторы тысячи фунтов, – услышал Эзра голос Хевингема. Тот стоял и насмешливо смотрел на балансировавшего на краю стола тщедушного, нескладного парня.

– Я ничего не понимаю, – сказал Эзра, недоуменно глядя то на висящий в воздухе сейф, то на Хевингема.

– Твоя откровенность умиляет, – усмехнулся Хевингем. – Ты меня чертовски удивил бы, сказав, что тебе все понятно. Но ты все же слезь со стола, он неприспособлен для прогулок, даже имеющих чисто научную цель.

Эзра покорно спустился и помог Хевингему установить небольшую стремянку, принесенную из библиотеки.

Хевингем, поднявшись по стремянке, открыл дверцу сейфа и просунул руку внутрь. Что – то щелкнуло, и сейф плавно опустился на пол.

– Прямо не сейф, а геликоптер, – хмыкнул Эзра.

Хевингем взглянул на него.

– Похоже. Но геликоптер, неподвижно паря над землей, тратит горючее на включенный мотор, а мой сейф не нуждается ни в бензине, ни в моторе. Все дело вот в чем, – сказал Хевингем и достал из сейфа крошечный, величиной со спичечную коробку, прибор. – Это – антигравитационный аппарат. При нажатии кнопки вокруг него создается антигравитационное поле, а земное притяжение сводится к нулю. А вот эти деления показывают, на какую высоту распространяется поле антигравитации. Сейчас прибор настроен на высоту двух ярдов. На этой высоте и находился сейф, который подталкивался изнутри моим аппаратом.

– А как сейф опустился? – недоверчиво спросил Эзра.

– Когда нажимаешь кнопку вторично, аппарат медленно выключается.

– А это что за лежачая восьмерка? – спросил Эзра, показав на непонятный ему знак на шкале с делениями.

– Бесконечность, – кратко сказал Хевингем. – Установи на это деление стрелку, нажми кнопку – и аппарат устремится в бесконечность пространства.

Мозг Эзры лихорадочно работал.

– А если за него в это время держаться? – осведомился он.

– Отправишься в мировое пространство, если не догадаешься вовремя разжать руки, – последовал ответ.

– Эту штуку вы сами придумали, сэр? – почтительно спросил Эзра. При каждом посещении домашней лаборатории соседа, профессора Хевингема, он находил что-то новое, но это превосходило все до сих пор им виденное.

– Собственно, я продолжил то, что начали Ньютон, открывший закон всемирного тяготения, Эйлер и Эйнштейн, давшие новые данные о природе тяготения. И ныне во многих лабораториях ведется большая работа по созданию антигравитационного поля. Но исследователи идут по ошибочному пути.

– Вот поднимется шум, когда вы об этом расскажете! И денег, наверно, получите уйму.

– Нет, – грустно сказал Хевингем. – Людям рано знать о моем изобретении.

– Рано? – изумился Эзра.

– У меня был друг, его звали Энрико Ферми. Ты слышал о нем?

– Как же! – сказал Эзра. – Известный боксер-тяжеловес.

– Нет, – усмехнулся Хевингем, – мой Энрико – его менее известный однофамилец. Так вот Ферми – это человек, который был первым на земле, кому удалось осуществить самоподдерживающуюся цепную реакцию. Это один из физиков – создателей атомной бомбы. Его последние годы были омрачены мыслью о смерти тысяч людей. А мое изобретение в руках безумца или фанатика, каких немало у нас в правительстве, гибель для человечества. Нет, подождем до лучших времен.

– Наплюйте на человечество, сэр, – с жаром сказал Эзра. – Поверьте мне, это миллионное дело. Неужели только мы вдвоем и знаем о вашем изобретении? – вдруг спохватился Эзра. – Вы, значит, доверяете только мне?

– Да, – засмеялся профессор, – твоя научная эрудиция позволяет мне это.

– Что же вы будете делать с аппаратом?

– Вот буду развлекаться фокусами.

– Эта штука поднимает любой вес?

– Да.

– На любую высоту?

– Я же тебе объяснял! – нетерпеливо сказал Хевингем.

Эзра о чем – то усиленно думал.

– Сэр, а нельзя ли ваш аппарат приспособить так, чтобы я с его помощью поднимал большие грузы? Может, повезет, устроюсь на работу грузчиком. А так, – Эзра грустно оглядел свои худые плечи, – со мной и разговаривать не хотят.

Хевингем пристально смотрел на Эзру. В его добрых глазах мелькнуло сострадание и грустная ирония.

– Подними руки, – он измерил расстояние от пола до поднятых кулаков Эзры. – Ты не будешь грузчиком, ты станешь штангистом – профессионалом. Я сделаю аппарат из двух блоков, чтобы ты мог носить его в виде браслетов. Только береги его от сотрясений. Пользоваться им я тебя научу, это совсем просто. Но запомни – ты будешь профессионалом, и только. Любительский спорт не для обмана. Даешь слово?

– Обещаю, – торжественно сказал Эзра.

Через два дня Эзра отправился в Спорт – Палас. Огромный пустой зал был погружен в полумрак, и только посредине у освещенного помоста стояла группа людей.

– Я – Эзра Шелтон, – сказал он менеджеру О'Брейди, окруженному атлетически сложенными штангистами.

Исполины равнодушно оглядели Эзру.

– Мне не нужен массажист, – раздраженно сказал О'Брейди. Он был занят и не пытался это скрыть.

– Я штангист, – важно сказал Эзра, – пришел на пробу.

– Не дури, парень, – угрюмо сказал стоявший рядим штангист. – Шеф сегодня не в духе, ему не до шуток. Убирайся подобру-поздорову.

– Но я действительно штангист, – упрямо повторил Эзра. – Дайте мне возможность показать себя.

– Ну, парень, – рассердился О'Брейди, – если ты не выжмешь сию минуту штангу своего веса, а весишь ты Фунтов полтораста, то тебе понадобится не штанга, а носилки.

– Я начну с пятисот фунтов, – спокойно сказал Эзра.

Стоящие в зале переглянулись. Этот наглый парень действовал всем на нервы.

– Вот как раз пятьсот, – сказал О'Брейди. – И если ты не оторвешь этот вес хотя бы на полдюйма от пола, то попадешь в морг той самой больницы, откуда сюда приперся.

Эзра подошел к штанге и взялся за гриф.

– А запястья у него перетянуты, как у заправского тяжелоатлета, – усмехнулся мрачный штангист.

Приседая, Эзра незаметно нажал кнопку аппарата.

Один из штангистов зашел сзади, готовясь дать дебютанту основательного пинка… И вдруг замер с раскрытым ртом. Штанга взлетела на выпрямленных руках Эзры, на секунду застыла над головой и легко опустилась на пол. Эзра в это время добросовестно с шумом вдыхал и выдыхал воздух.

Не веря глазам, О'Брейди тупо смотрел на Эзру.

– Ты… Ты… Мне показалось? – обратился он к штангистам. Ответом ему были растерянные лица.

– Поставьте шестьсот фунтов, – сказал Эзра. Он входил во вкус. Первый раз в жизни он находился в центре внимания, и ему хотелось продлить это сладостное ощущение.

Шестьсот он отжал даже не находя нужным имитировать усилие.

Когда менеджер убедился, что это не гипноз, он понял, что набрел в лице этого изможденного штангиста на золотую россыпь, которую бесплодно проискал на Аляске его отец, старый Ральф О'Брейди.

* * *

Нет, не так просто было достать билет на представление «Супермен Эзра Шелтон». Хевингем купил билет уплатив за него втрое больше обозначенной на нем и без того высокой цены.

Зато посмотреть было на что. Эзра в красочном сверкающем золотыми блестками костюме творил чудеса. Он легко, без напряжения поднимал клетку с двумя огромными львами. Львы рычали и бросались на прутья клетки.

Эзра поднимал автомобиль с шестью любой полноты пассажирами из зрителей.

Хевингем аплодировал. Он улыбался своей обычной грустной, чуть иронической улыбкой.

Гастроли Эзры проходили с небывалым успехом. В любой газете можно было найти его портрет с описанием последних подвигов. Специалисты терялись в догадках. Несмотря на режим, установленный О'Брейдн на массаж и гантели и на хорошее питание, Эзра был мало похож на спортсмена.

– Все дело во внутренней силе, – решили специалисты.

– Эзра Шелтон – олицетворение нашей расы, – сказал мистер Чарлз Уинтворт, председатель общества «Планета – белым».

Эзра был объявлен национальным героем. В газетах возникла горячая полемика: должна ли международная федерация тяжелой атлетики утвердить рекорды Эзры в качестве официальных мировых.

Последний сенсационный газетный заголовок гласил: «После трех бутылок виски – четыре тысячи фунтов на вытянутых руках! Новый рекорд после бессонной ночи!»

Эзра блаженствовал. Он привык к приемам, он был избран членом самых фешенебельных клубов. О, Эзра был совершенно счастлив, но одно ему не давало покоя – Хевингем.

После того как Эзра произнес блестящую речь в клубе, члены которого иногда облачались в капюшоны с узкими прорезями для глаз, на выступлениях Эзры нельзя было увидеть ни одного негра.

Хевингем сказал:

– У тебя появились новые взгляды, Эзра. В этом, кажется, виноват мой аппарат. Ну что ж! Но я забыл тебя предупредить, что терпеть не могу расистов. Даже если расист – национальный герой. А аппарат можешь оставить себе!

Дверь захлопнулась за Эзрой.

– Наплевать, – кричал вечером Эзра, кидая бутылки в увертывающегося бармена.

Слава имеет и свои неудобства. Эзре приходилось каждый день просматривать множество писем от многочисленных почитательниц. Фотографии он просматривал, а письма, не читая, выбрасывал.

В этот период он познакомился с Джой Нортон.

Трудно сказать, что привлекло в ней Эзру – миллионы отца или красота девушки. Как бы то ни было, Эзра решил жениться.

– Нет, Эзра, – сказала Джой. – Папа ни за что не согласится на наш брак. Папа сказал, что вы – циркач, что джентльмен ни за что не стал бы выступать в цирке.

Эзра вспомнил, как мистер Нортон на вчерашнем банкете назвал его надеждой нации. «Гнусный старикашка», – горько подумал он.

– Мы можем сбежать, – сказала Джой, и романтика зажгла огоньки в ее красивых глазах.

Нет, это не устраивало Эзру. В его планы не входило портить отношения со старым Нортоном.

– Ах! – сказала мисс Нортон. – Если бы вы не поднимали это проклятое железо, а играли бы в гольф или футбол Словом, занялись бы спортом джентльменов…

– Тогда отец согласится? – спросил Эзра.

Глаза Джой радостно блеснули.

* * *

…Газеты выходили с заголовками на всю страницу: «Эзра Шелтон решил стать спортсменом – любителем!». «Сегодня он бьет мировой рекорд по прыжкам в высоту».

Это была рекордная сенсация. Стадион был переполнен. Репортеры фотографировали планку, установленную на высоте двух с половиной ярдов.

– Это моя первая ступень, – заявил на вчерашней пресс-конференции национальный герой.

Зрители ждали. Оставались считанные минуты.

Эзра сошел с автомобиля в чудесном настроении.

Свой «Линкольн» он оставил у входа – ни один полисмен не посмеет отогнать машину национального героя. Антигравитационный аппарат был надежно вделан в прочный кожаный пояс, обтягивающий талию Эзры. Указатель высоты был установлен у деления двух с половиной ярдов.

Эзра взглянул на часы. Времени оставалось мало. Он у входа на стадион проскочил между каким – то парнем и девушкой, толкнув обоих, и, не останавливаясь, прошел дальше. Кто – то грубо схватил его за плечо. Обернувшись, он увидел, что от его толчка девушка упала.

Удар был резкий и пришелся в челюсть, парень неплохо владел кулаками. Эзра закрыл лицо руками. Второй удар пришелся чуть ниже солнечного сплетения, что – то хрустнуло. Эзра схватился за пояс и только боль в разбитом от нового удара носу заставила его убрать руки.

Вокруг собралась толпа. Когда парень узнал, что избил Эзру Шелтона, у него подкосились ноги.

– Я не хотел его убивать, – сказал Эзра почтительно внимающему полисмену, – вы же знаете мои руки – это холодное оружие.

«Берегите аппарат от сотрясений!» – звучали в его ушах слова Хевингема. Но предпринимать что-нибудь было поздно. «Если прыжок не удастся, – подумал Эзра, – пойду к нему». Впрочем, он был уверен, что аппарат сработает: он не подводил его ни разу.

Стадион встретил Эзру с восторгом. В честь национального героя был исполнен государственный гимн. Сегодняшнее выступление Эзры транслировалось всеми телевизионными компаниями страны.

В центральной ложе рядом с отцом сидела сияющая Джой Нортон.

Эзра разбежался. Бег не производил впечатления быстроты, но комментатор тут же назвал его своеобразным и обманчиво-медленным. Эзра приблизился к площадке, незаметным движением нажал кнопку. Прыгнул. Высота взята! Но что это?! Стадион ревел, бесновался. Люди срывались с мест, кричали. Джой без сознания упала на руки отца. Эзра, не останавливаясь, беспорядочно размахивая конечностями, поднимался все выше. Непреодолимая сила тянула его вверх. Стадион потрясал отчаянный крик супермена. Но вот превратился в точку, а потом исчез в темнеющем небе.