Текст книги "Формула невозможного"

Автор книги: Генрих Альтов

Пятая картина

Фантастический вечер. Становище Хаммерта. Черри ударяет молотком по собранным им минералам. Его руки в специальных перчатках. Он берет один из найденных им на планете крупных камней и подносит к нему радиометр. Радиометр загорается. Входит Роберт.

Произносит: «радий» и прячется. Черри откладывает радий в одну кучу с другими минералами. Входит Браун. Оглядывается вокруг.

Браун – Кто знает, сколько таких же таинственных планет в космосе! Гнездо молний! В течение часа планета несколько раз меняет окраску. (Пауза). Черри, мне кажется, что здесь есть жизнь. Или же она гибнет, Черри, что вы молчите? Как по-вашему, здесь жили такие же, как и мы люди? Разумные существа?

Черри – Я не могу сказать, жили ли здесь такие люди, как вы. Можно предположить…

Браун (Перебивает) – Черри, но вы же учёный. Почему вы язвите?

Черри (горько усмехнувшись) – Почему вы говорите, что я ученый?

Браун – Ваши открытия! Разве вы мало приложили усилий и труда для использования солнечной энергии?

Черри – Благодарю вас. Что же произошло потом? Почему вы молчите? Нет, господин Браун, ученые – это глава вашего треста миллионер Хаммерт и вы. Только вы, господин Браун!

Браун – Я же не отрицаю ваших открытий. Я и сейчас признаю ваши заслуги в усовершенствовании этого космического корабля.

Черри (С иронией) – Поэтому вы и привезли меня сюда, да?

Браун – Без вас наша экспедиция была бы безуспешной. Вы сами виноваты. Если бы вы согласились и не протестовали…

Черри (С язвительной усмешкой) – Против чего, господин ученый? Против подлости по отношению к ученым всего мира? Против шпионажа? Нет, я никогда не соглашусь пойти на это.

Браун (нервно) – Черри, не забывайте, что воздух на этой планете очень тяжелый.

Черри – Не пугайте меня, господин ученый. Я и у себя на родине не дышал чистым воздухом. Воздух страны, в которой живут такие люди, как вы, продающие совесть и человечность за деньги, не может быть легче воздуха этой планеты.

Входит Роберт.

Роберт – Черри, где находятся залежи радиоактивных веществ?

Браун – Что за радиоактивные вещества?

Черри – О чем вы, собственно говоря? (Хочет взять со стола радий, но Роберт хватает его за руку: грозит ему пистолетом).

Роберт – Где находятся залежи радиоактивных веществ?

Черри – Зачем вам?

Роберт – Я спрашиваю, где?

Черри – Вот только этот кусок.

Роберт – Ты лжешь. (Отходит в сторону, разглядывает свое оружие, говорит про себя) – Если бы можно было шприцем вытянуть мозг человека… (Пауза). Одна пуля… Нет, он должен указать залежи радиоактивных веществ. (Брауну) – Как, по-твоему, может ли человек хоть один час прожить в атмосфере этой планеты?

Браун – Можно проверить.

Роберт – Может быть, господин Черри проживет дольше?

Браун (с иронией) – Прогрессивные ученые шли и на смерть ради своих идей, ради развития науки. (Смотрит на Черри. Подмигивает Роберту. Вдвоем они кидаются на Черри, связывают ему руки. Снимают шлем. Привязывают его к скале. Черри задыхается, кашляет.)

Черри – Палачи!

Браун – Задыхается, как собака.

Роберт прибором с радиометром ищет среди минералов радий. Лампочка радиометра загорается. Браун и Роберт дерутся из-за радия.

Между скалами появляются жители планеты.

Житель планеты –

 
Мать Зарруш, душа моя горит
жаждой мести, горечью потери.
 

Входит животное Шаррид. Житель планеты укладывает Черри на Шаррида, и его уносят. Роберт и Браун продолжают драться.

Браун снимает шлем Роберта, волочит его к реке. Возвратившись, замечает отсутствие Черри. Приходит в ужас.

Браун – Где он, куда девался? (Смотрит по сторонам.) Эх, куда бы он ни пошел, все равно погибнет. (Снова ищет радий. Загорается лампочка радиометра. Он жадно разглядывает радий. Входит Бона.)

Бона – Радий! (Следит за Брауном. Браун подходит к телерадиофону).

Браун – Алло! Алло! Джордж, Джордж. (На экране телерадиофона появляется Джордж) Привет, где ты?

Джордж – На расстоянии трехсот километров от вас.

Браун – Джордж, ты видишь? (Подносит радиометр к радию. Лампочка загорается и гаснет.)

Джордж – Радий!

Браун – Точно.

Джордж – Кто нашел его?

Браун – Черри.

Джордж – Браун, брат мой, узнай у Черри, где место залежей? (Бона внимательно слушает, достает пистолет). Знают ли другие про радий?

Браун – Никто.

Джордж – Довольно эти Хаммерты правили нами!

Браун – Конечно, если мы вернемся с радием, значит, будем властвовать над всеми трестами. Один килограмм радия – это тонны золота.

Джордж – Браун, надо уничтожить Хаммерта. Спрячь радий.

Браун – Есть! (Выключает телерадиофон, собирается спрятать радий. К нему подходит Бона).

Бона – А ну, положите на место!

Браун – Бона, мадам!..

Бона – Положите сюда!

Браун – Я собирался дать вам.

Бона – Не лги, я все слышала. Значит, вы хотите уничтожить моего мужа Хаммерта? Вы задумали прибрать к рукам трест!

Браун – Бона, мадам, извините меня. Я готов быть вашим рабом, мадам. Вы же знаете, что я вас люблю.

Бона (смотрит вдаль. Она кого-то ждет). Поднимись. Не смей больше никогда быть таким алчным. Я не ожидала этого от тебя. (Машет рукой Хаммерту. Берет уран и выходит. Входит Хаммерт.)

Хаммерт – Неважные дела! Русские тоже высадились здесь.

Браун – Что вы говорите! Они вероятно, прилетели в соответствии с программой международного общества по изучению космического пространства.

Хаммерт (иронически улыбнувшись). Изучение этой планеты входит в план будущего года общества.

Браун – Значит, они прослышали!

Хаммерт – Наверное. Ах, эти советские, эти коммунисты, ну и нюх же у них! Они сели в лесу… Между прочим, на этой планете живут люди.

Браун – Люди?

Хаммерт – Первобытные люди. Я дал указание выловить хотя бы одного.

Браун – Это будет интересный эксперимент.

Хаммерт – Роберт не приходил?

Браун (растерянно) – Роберт? Нет.

Хаммерт – Это не планета, а очаг молний. Надо установить над планетой громоотвод.

Браун – Слушаюсь. (Уходит. Хаммерт достает спрятанный им магнитофон и включает. Магнитофон повторяет весь разговор Брауна с Джорджем и Боной).

Хаммерт – Так… (Входит Бона. Хаммерт обнимает ее и целует). Моя дорогая, верная Бона!

Бона – Хаммерт, ты знаешь, что право колониального управления Соломоновыми островами было предоставлено испанским императором в 1574 году Менданья Денейра Альверо, открывшему эти острова?

Хаммерт – Знаю, моя прелестная Бона.

Бона – Ты можешь рассказать мне о дальнейшей судьбе Альверо?

Хаммерт – Из-за беспечности Альверо среди членов его экспедиции началась тяжба из-за золота… Не беспокойся, Бона. Я прекрасно знаю Брауна и его брата Джорджа. (Смотрит вдаль, достает пистолет.)

Бона – Что ты хочешь делать?

Хаммерт – Свести счеты с Брауном.

Бона – Потерпи. Если здесь, на планете, мы начнем уничтожать друг друга… На обратном пути ты выкинешь его в космическое пространство.

Хаммерт (смеется) – Ха-ха-ха. (Обнимает Бону). Моя умная Бона, нам предстоят еще большие трудности.

Бона – Я понимаю. И главная из них – найти Черри.

Хаммерт – Только он знает место залежи радиоактивных веществ.

Бона – Верно. Надо найти Черри!

Занавес.

Шестая картина

Становище племени Зарруш. Оно празднично убрано. Арфа и Дурр вносят Рену, потерявшую сознание. Рена без шлема.

За ними входит Зарруш и остальные жители.

Зарруш –

 
Красива! Наглядеться не могу:
нежна, как мак, и косы водопадом.
 

Арфа –

 
А где ж ее товарищ?
 

Зарруш –

 
На лугу… Но девушке помочь не медля надо.
 

(Зарруш, осматривающая Рену, поднимает голову и обращается к молодежи).

 
Несите с гор целебный наш цветок
и ступку принесите поскорее, —
мы разотрем его и выжмем сок…
Все не очнулась? Ну, беда мне с нею!
 

Молодежь приносит цветы и ступы. Они отбирают необходимые цветы и травы и толкут их в ступках. Зарруш смешивает цветочные воды и сливает их в каменные сосуды. Потом встает и кричит вдаль.

 
Бибия! Бибия!
 

Входит странное животное, Бибия. Останавливается перед Зарруш. Она подносит сосуд к его рогам и поет. Все присутствующие повторяют припев.

 
Дай побольше молока, Бибия!
Будет жизнь твоя легка, Бибия!
Мы больную исцелим, Бибия,
и травы тебе дадим, Бибия!
 

Из рогов животного течет молочная жидкость. Зарруш целует животное в лоб и отпускает. Животное уходит. Зарруш смешивает лекарство, капает им на губы Рены. Все с нетерпением смотрят на Рену.

Арфа –

 
Мать-Зарруш, зачем пришельцы эти
так спешат друг друга убивать?
 

Зарруш –

 
Много непонятного на свете.
Я не знаю, что тебе сказать.
Видишь, – стрелы так и сыплют градом,
отовсюду смерть грозит огнем…
Кто тут прав, кто нет – гадать не надо.
Будет лучше, если мы уйдем.
 

Рена вздыхает, шевелится, все радостно переглядываются. Зарруш обращается к Арфе.

 
Отойди… Сейчас она очнется,
может испугать ее наш вид,
и душа от страха в ней зайдется,
сердце, как листочек, задрожит!
 

Все выходят. С противоположной стороны входит Дурр, приближается к Рене, гладит ее волосы. Рена пробуждается. Дурр прячется среди белых цветов. Рена трет глаза и оглядывается. Встает, подходит к цветам. Берет их в руки и гладит.

Рена – Где я? (Появляется Дурр). Ты человек?

Дурр –

 
Добро пожаловать! Гостям всегда мы рады.
Я – человек, во всем подобный вам,
и опасаться вам меня не надо…
Доверьтесь же, прошу, моим словам!
 

Рена – Где я? Я вижу сон? У вас есть имя?

Дурр –

 
У каждого живущего есть имя.
Меня звать Дурр.
Я – тот, кто жизнь вам спас.
Чудовище зубищами своими
легко перекусить могло бы вас!
 

Рена – Вы меня спасли? Спасибо. Значит, ваше имя Дурр. Какое у вас красивое имя! А мое имя Рена… Вы соловей с умом человека. Какая у вас приятная речь! А где же Ами? Я ищу его. Вы его не видели?

Дурр –

 
Не бойтесь, Рена! Кто его здесь тронет?
Он бродит по лугам и рвет цветы,
весною пахнут у него ладони,
и мысли, видно, у него чисты.
Рассеялись сомненья и заботы,
улыбка на губах его – не зря,
и, радостный, он тихо шепчет что-то,
с самим собой и с небом говоря!
 

(Срывает с дерева цветущую ветку, протягивает Рене).

Рена – Спасибо, красивые цветы. Сколько вам лет?

Дурр –

 
Три раза по тридцать и добавить три.
 

Рена – Как вы сказали?

Дурр –

 
Три раза по тридцать и добавить три.
 

Рена – Три раза по тридцать – это девяносто. Еще три – это девяносто три. Что вы говорите, вам девяносто три года? Нет, вы шутите, вы неправду говорите.

Дурр –

 
Да, это все на правду не похоже…
О, эта мысль! Она меня гнетет:
ведь говорить неправду тот не может,
кто человеком сам себя зовет!
 

Рена – Вы женаты?

Дурр –

 
Что это значит? Тише – вдруг, как раз,
услышит кто, – поднимут на смех нас!
Моей сестре – пять раз по тридцать лет.
Красива так, что трудно не дивиться!
Пора бы замуж выйти ей, но нет:
о муже скажешь, плачет и гневится.
 

Рена – Пять раз по тридцать. Это сто пятьдесят. Да что вы говорите! Вашей сестре сто пятьдесят лет, и она еще не замужем?

Дурр –

 
Завидная ей доля суждена,
и, право, есть для зависти причина:
мне мать Зарруш сказала, что она
в ней видит лучшую жену для сына!
 

Рена – У вас и отец и мать есть? А сколько им лет?

Дурр –

 
Отец родился много раньше нас,
когда – не знаю точно, лгать не буду.
А матери по тридцать – десять раз,
не выпал ни единый зуб покуда!
 

Рена (радостно). Десять раз по тридцать – значит триста? Кто знает, может, вы и по четыреста, и по пятьсот лет живете!.. А у нас мало кто доживет и до ста.

Дурр –

 
Нет, этого я не могу понять!
Коль человек – любимый сын природы,
то должен жить века он, а не годы,
зачем ему так рано умирать?
 

Рена – И дедушка ваш жив?

Дурр –

 
Нет, умер он… А мудрость – нам оставил.
Он просветил нас – и ушел навек…
Он долго жил, и жизнь пред смертью славил,
твердя: «Для счастья создан человек!
Когда умру, не плачьте, не рыдайте:
любой – лишь гость на жизненном пиру,
вы обо мне с улыбкой вспоминайте,
затеявши веселую игру!»
 

Музыка. Дурр танцует. Берет за руки Рену. Рена машет рукой. Дурр не отстает. Они танцуют и уходят. Входят Ами и Эсва с цветами в руках. Ами тоже без шлема.

Ами – Послушай, девчонка, отстань от меня, что ты привязалась к моей бороде?

Эсва –

 
Красивы ваши волосы… Не скрою, —
мне хочется иметь вот эту прядь!
Отрежьте мне ее – ночной порою
подарок ваш я буду целовать!
 

Ами – Ах, ты господи боже!

Эсва –

 
Отрежьте же ее, ну что вам стоит?
 

Ами – Да отстань же от меня, я тебе в отцы гожусь, что ты разыгрываешь меня?

Эсва –

 
О, подарите мне ее, молю!
Я вас люблю, – и вам подумать стоит
О том, какие муки я терплю!
 

Ами (Отворачивается в сторону, про себя.) Кажется она верно говорит. Нет, нет, прочь дьяволы, прочь соблазнители, прочь! (Обращается к Эсве.) Дочка, я подумал и вспомнил, что и в нашем краю были такие вещи… Седоголовые люди женятся на девушках, которые им в дочери годятся. И даже есть такие девушки, которые выходят за стариков в возрасте их дедов. И вдобавок еще любят их. Поэтому я не упрекаю тебя. Ведь не зря же говорится: «Любви все возрасты покорны». Только, дочка, я сюда не жениться приехал. В борьбе разума и чувств мой разум всегда одерживал верх. У меня на земле есть жена, красивее, чем ты. (В сторону). Если посыпать на ее рябое лицо пшено, то оно не просыплется. У меня дочери постарше тебя. Я верен своей жене и своим детям. О Меджнуне только говорят, а я куда верней в любви, чем он. Понятно? Перемени разговор!

Эсва смеется. Дурр и Рена с цветами в руках, танцуя, входят.

Ами смотрит на них с интересом и радостью. Рена подходит к Ами, обнимает его.

Рена – Ами, это ты? Как ты себя чувствуешь?

Ами – Я-то хорошо.

Рена – И я хорошо.

Ами – Вижу. Да закружиться мне по твоей орбите!

Рена – Как вы сумели так быстро приспособиться к этой атмосфере, Ами?

Ами – Не понимаю!

Рена – И я не понимаю.

Оба смотрят на Эсву и Дурра.

Дурр –

 
Вас исцелила мать Зарруш.
 

Рена – Исцелила? Как?

Дурр –

 
Она напиток сделала особый:
бежит по сердцу жаркая волна
и все смывает: грусть, усталость, злобу…
Напиток чудодейственный такой
из рук ее вы пили, что, поверьте,
разлился по душе у вас покой —
и будет в ней царить до самой смерти!
 

(Показывает на лекарство в сосуде. Рена пьет).

Рена – Ами, кто бы ни была эта мать Зарруш, она умная женщина. (Слушает пульс). Она дала нам такой чудесный сок, что наш пульс упал с семидесяти двух до пятидесяти ударов. Но каждый удар значительно сильнее. (Задумывается, радостно говорит). Поздравляю, Здесь люди по четыреста лет живут. Ты знаешь, сколько лет Дурру? По ихнему – три раза по тридцать и добавить три – значит, девяносто три!

Ами – Не может быть. Тебе три раза по тридцать?

Дурр подтверждает хлопками.

Рена (К Эсве) – Сказать и ваш возраст? Вам больше пяти по тридцать. (Эсва подтверждает хлопками). Видишь, Эсве сто пятьдесят лет.

Ами – Слушай, она же дитя!

Рена – Ее в этом году выдадут замуж.

Ами – Вот оно что! Извините меня, Эсва-ханум. Вы, оказывается, засиделись в девушках. Я не знал. (К Рене.) Ради аллаха, ты правду говоришь?

Рена – Конечно, Ами.

Ами – Эх, да закружиться мне по твоей орбите! Чего же ты стоишь? Надо сообщить профессору. (Мечется по сцене.) Где они? Я даже не знаю тут дорог. Эсва-ханум, да закружиться мне по твоей орбите, отведи меня к нашим.

Эсва –

 
Мы пойдем, ты не сердись, не суди нас строго,
поброди здесь, оглядись, потерпи немного,
поживи у нас в горах, – разгадай их душу,
посиди у родников, пенье их послушай!..
 

Уходят. Дурр и Рена машут им вслед. Входит Арфа. Дурр представляет ее Рене.

Дурр –

 
Вот, познакомься: мать моя…
Теперь,
Не веришь мне, – глазам своим поверь!
 

Рена (Подает ей руку. Арфа целует ее лоб.) Я очень рада, что познакомилась с вами. Хотя вам десять раз по тридцать, Вы молодо выглядите.

Арфа –

 
Ну, а тебе – раз пять по тридцать лет?
Чему ты удивилась так?
 

Рена – Что вы? Мне двадцать пять лет.

Арфа (с удивлением, смотрит)…

Рена – Поверьте мне!

Арфа –

 
Поклянись!
 

Рена – Кем, чем поклясться вам?

Арфа –

 
Человеком!
Его умом и чистотой души.
Жить для людей – нет назначенья выше…
 

Рена (задумавшись) – И мы всегда клянемся человеком. (Поднимает руки, потом протягивает их вперед). Клянусь человеком, что мне двадцать пять лет. У нас люди живут два раза по тридцать. Самое большее – два раза по тридцать и еще двадцать. На нашем языке – семьдесят-восемьдесят лет. То есть наша жизнь почти в двенадцать раз короче вашей.

Арфа –

 
Что я слышу!
Я слов от изумленья не найду.
О, как мгновенна ваша жизнь земная!
Пойдем, тебя к Зарруш я отведу, —
она тебе обрадуется, знаю…
 

Уходят. Входит Зарруш, смотрит им вслед.

Зарруш –

 
О, до чего душа ее нежна!
Как в робости своей она прелестна!..
Мне кажется, что рождена она
перед зарей сиянием небесным.
 

Входит ребенок, целует Зарруш в лоб.

Ребенок –

 
О мать Зарруш, я их привел сюда.
 

Зарруш (целует ребенка в лоб).

 
Ты молодец!
Тобою я довольна.
 

Ребенок (указывает на звездолет, виднеющийся вдали).

 
Вон – птица их… Нет крыльев и следа,
а как взлетит – зажмуришься невольно!
 

Зарруш –

 
Как хорошо ты начал говорить!
А слышишь как?
 

Ребенок –

 
Прекрасно! Все до слова…
Они меня сумели исцелить.
 

Зарруш –

 
От счастья я расплакаться готова.
Пусть все твои желанья и мечты
Сбываются, дитя мое, и вечно,
как рада я сейчас, – будь рад и ты!
 

Ребенок –

 
Позвать мне их сюда?
 

Зарруш –

 
Да-да, конечно!
 

Ребенок уходит. Входят профессор, Аяз и Нина.

Зарруш –

 
Добро пожаловать, мы рады видеть вас!
Примите от меня благодаренье:
вы прибыли к нам, видно, в добрый час
и принесли ребенку исцеленье!
 

Профессор – Если бы мы знали, что здесь живут такие люди, как вы, мы привезли бы подарки, достойные вас. Глухоту и заиканье лечить очень просто.

Зарруш –

 
Добро несущих – как не привечать,
как им добром не отвечать на деле?
Откуда вы, могу ли я узнать,
и к нам с какою целью прилетели?
 

Профессор – Наша планета называется «Земля». Мы летаем на другие планеты с одной целью: чтобы сделать жизнь наших людей еще краше.

Зарруш –

 
Мы подарить готовы на века
все, что здесь есть: леса и горы эти,
серебряные струи родника
и все цветы, – прекрасней нет на свете.
 

Ребенок с помощью Нины устанавливает громоотвод.

Зарруш –

 
Что это?
 

Ребенок –

 
Это – то, что не дает
нас молниям испепелить зловещим
и называется «громоотвод»…
Не знаю, право, я чудесней вещи!
 

Зарруш –

 
Как вас благодарить? Вы нас спасли:
от молний постоянно мы страдали
и ничего поделать не могли —
громоотвода мы еще не знали!
 

Входит Ами с цветами. Все удивляются, что он без скафандра.

Ами – Где вы, я вас ищу. Мать Зарруш, это мои друзья.

Нина – А где Рена?

Ами – Рена, Рена!

Входит Рена, здоровается со всеми. Аяз и Нина, видя, что они без скафандров, хотят снять шлемы.

Аяз – Нина, я тоже снимаю.

Нина – Давай снимем.

Ами – Нельзя.

Рена – Нельзя.

Достают из чемоданчика цветы и растения, показывают им.

Рена – Мать Зарруш приготовила из этих растений лекарство и дала нам выпить. (Все смотрят на растения). Мать Зарруш говорит, что эти растения продлевают жизнь человека.

Ами (радостно). Профессор, гуланчар! Его у нас в лесах Азербайджана сколько хотите. Как мы раньше на него не обращали внимания?

Аяз – Это же открытие! Так вот благодаря чему вы так легко приспособились к здешней атмосфере.

Рена – Да, Аяз, благодаря их соку.

Нина – Где он? Дайте и нам выпить!

Рена открывает чемодан, достает бутылку жидкости. В это время Шаррид на спине вносит Черри. Все собираются вокруг него. Рена хочет капнуть жидкостью на губы Черри, но Зарруш препятствует.

Ребенок –

 
Глядите, – в голубой одежде он!
 

Зарруш –

 
Он должен умереть!
Не приближайтесь:
его рассудок тяжко поврежден,
как хищника, его вы опасайтесь!
Тот, кто его от гибели спасет,
низвергнут им же будет в бездну смерти:
ведь человек другого не убьет,
коль не безумец тот, другой, поверьте!
 

Профессор, узнав Черри, взволнован.

Профессор – Это же ученый Черри.

Рена – Черри?

Аяз – Черри?

Рена –

 
Мать Зарруш, поклон тебе глубокий!
Хочешь знать, кто этот человек?
Не безумец он, не зверь жестокий,
никого он не обидел в век!
Умный он, с душою, полной света…
Как мне жаль, что с ним стряслась беда!
Кто сказал: он враг? Неверно это, —
он врагом нам не был никогда!
 

Зарруш –

 
Что ж, я исцелить его готова.
Позабочусь, если так, о нем…
А не образумится он, снова
мы его дыхание прервем!
 

Черри уносят. Ами сталкивается с Эсвой. Она надевает на него ожерелье из драгоценных камней.

Ами – Эсва-ханум, что это значит? Зачем ты меня украшаешь? Видно, я в твоем понимании – красотка, а не мужчина?

Эсва –

 
Ах, не трогай – прошу – не трогай,
как подходят тебе украшения!
Ну, потерпи же еще немного:
о, как горят, как сверкают каменья…
 

Ами – Эсва-ханум, как ты богата! Я таких брильянтов сроду не видел. Ты, наверно, из бекского рода, да?

Эсва –

 
Нравятся камни тебе? Я рада,
Они не могут не нравиться, знаю…
А что это значит, скажи мне —
«богата», «бекского рода»?
Не понимаю!
 

Ами – Ах ты, простушка! Да знаешь ли ты, что в обмен на два-три таких камня можно взять весь мир!

Эсва –

 
Такое может быть едва ли…
Не понимаю ничего:
кому же этот мир отдали,
что брать мы вновь должны его?
 

Ами – Дочка, извини, ты старше меня, Эсва-ханум. Ты даришь мне эти камни, но я ведь улечу.

Эсва смеется и убегает, возвращается с пригоршней алмазов.

Эсва –

 
Что, нравится?.. Как вы на них глядите!
Я принесу еще, коли хотите…
 

Ами – Эсва-ханум, эти жемчуга – сокровище.

Эсва –

 
У нас их целый океан! Сейчас
Я трижды столько принесу для вас!
 

(Убегает со сцены. Ами удивленно смотрит ей вслед, потом разглядывает драгоценные камни. Подбрасывает их на ладони).

Ами – Алмазы, жемчуга. (Смеется.) Золото. (Хохочет.) Я понимаю – матриархат. Они сообща работают и сообща едят и сообща обороняются от животных. Они еще не знают, что самое дикое животное – это ты, золото, ты, брильянт! Нет, нет, не сверкай, как лживые люди. Ты не сможешь обмануть меня, жителя Земли. Это вы тысячелетиями держали человека в рабстве и покорности. Золото, я хорошо знаю тебя. У, подлое! Ты превращаешься в доллары, динары, лиры, вползаешь в карманы и сердца людей. Ты, как пиявка, сосешь их кровь. О, многоликое и подлое, кто делает людей лживыми взяточниками? Ты! Кто разлучает друзей и братьев? Сына с матерью? Ты, ты! Кто превращает благородных в неблагородных, а неблагородных в благородных – ты! Кто душит таланты и оправдывает мерзавцев и жуликов? Ты! (Топчет драгоценности). Ага, ну как? (Берет несколько брильянтов). Вы знаете, что я с вами сделаю? Нет, я не стану объяснять здешним жителям, что вы собой представляете. Я скажу им, что вы – просто побрякушки. Я научу их украшать вами двери. Даже двери уборных. Только аллаху известно, что натерпелись от вас люди. У, подлые!

Эсва приносит на большом деревянном подносе груду жемчуга.

Эсва –

 
Ну, как, довольны? Нет – так подождите:
Я принесу вам, сколько захотите!
 

Ами берет деревянный поднос и выбрасывает драгоценности.

Ами – Убери это прочь. Это болезнь и горе.

Появляются профессор и Черри.

Профессор – Познакомьтесь, это наш садовод.

Черри и Ами здороваются. Из рук Ами под ноги падают драгоценности. Входит Зарруш.

Зарруш –

 
Профессор, собираетесь вы в путь?
Как рады были мы, что вас узнали,
и вот – увидимся ль когда-нибудь?
Все, все сердца исполнены печали…
Хоть праздник урожая встретьте здесь!
Наш праздник вы украсите собою,
и, видя: нам вы оказали честь,
возрадуется небо голубое…
 

Профессор – Спасибо. Мы сегодня ночью улетаем. Как видно, у вас богатый урожай.

Зарруш –

 
От града, ливней, гроз у нас
сады страдали – и нередко…
А поглядите-ка, сейчас
от фруктов низко гнутся ветки!
 

Профессор – Пусть у вас всегда будет изобилие!

Зарруш –

 
Я не могу вас отпустить
безо всего в земные дали.
Скажите, что вам подарить,
чтоб вы о нас не забывали?
 

Профессор – Нам ничего не надо дарить, лишь бы вы всегда были здоровьями и счастливыми.

Зарруш –

 
Лекарством полон этот маленький кувшин.
Кто выпьет, станет юным в миг один!
 

Профессор хочет взять кувшин.

Ами – Дайте мне!

Зарруш –

 
Возьмите, но прошу вас не забыть:
не каждый может то лекарство пить!
 

Ами – Ничего, я выпью.

Зарруш –

 
Знаю, знаю, Ами, ты смел,
Только суть не в храбрости твоей:
если ты ни разу не болел
лет до сорока – тогда лишь пей!
 

Ами (подумав) – Возьмите, профессор, мне не повезло! Я в двадцать лет болел люмбаго.

Профессор призадумался.

Профессор – Я тоже не смогу выпить. В тридцать два года у меня был рак.

Нина – Дайте мне, профессор.

Ами – Нет, доченька, тебе нельзя. Тебе даже не исполнилось и 30 лет. Это для старых. (Отбирает кувшин у Нины).

Нина – Я хотела взять для Гулама. Когда мы вернемся на родину, Гуламу уже будет 53 года.

Ами, подумав, улыбается.

Ами – Для Гулама? А моя Фатьма? Фатьма, считай, что ты помолодела! (Ами прижимает к груди кувшин). Для Фатьмы, для Гулама, для всех сыновей и дочерей нашей Родины!

Эсва –

 
Везите, везите его с собою:
хоть каплю испить его – счастье большое!
 

Профессор – Зарруш, вы из каких растений получили это чудо-лекарство?

Зарруш –

 
Что ж, от вас нет у меня секрета;
Слезы Бибии – лекарство это!
 

Музыка. Входит Арфа, Дурр, ребенок и другие с корзинами, полными фруктов. Танцуют. Наступает вечер. Один из жителей планеты снимает шкуру, висящую на столе. Минерал на скале начинает ярко светиться. Жители Земли заинтересованно смотрят на минерал. Профессор что-то все время записывает в свою тетрадку. Все, танцуя, выходят вслед за Зарруш. С копьем в руках входит Заррит.

Заррит –

 
За что несчастие такое —
стал человек врагом нам лютым!
Кровь льют и льют они рекою,
покоя нет ни на минуту!
 

(Смотрит на свои руки)

 
Руки, руки…
Добро до сих пор
вы творили,
кровь ничью вы ни разу еще не пролили, —
и должны убивать!..
Как мне горько и больно!
Руки, бедные руки!
Я плачу невольно…
 

(Глядя на свои руки целует их, плачет. Входит Ами).

Ами – Что с тобой? Почему плачешь? (Увидев его, Заррит пытается рассердиться, стать строгим).

Заррит –

 
Плачу я, что руками, святыми от века,
должен я – и не медля – убить человека!
 

Ами – Человека, значит, меня?

Заррит –

 
Да, тебя… Как бы я ни терзался, скорбя —
должен – ты понимаешь? – убить я тебя!
 

(Плачет).

Ами – Ну, убей, не мучься так! Зачем же ты плачешь?

Заррит (с сарказмом)

 
Убей… Не так легко убить!
Тебе-то просто, может быть!..
 

Ами – Тем лучше, дорогой мой, если не легко. Отбрось черные мысли и не плачь. Если хочешь знать правду, то, откровенно говоря, мне тоже не хочется умирать.

Заррит –

 
Нет, нет! Ты должен умереть!
Пощады не проси напрасно!
кто вас просил сюда лететь,
кто звал сюда вас, ты, несчастный?
Террар! Террар!
 

(Входит животное.)

 
Смеши его!
Пускай до слез смеется,
пока дыхание его
навеки не прервется!
 

Террар оборачивается к Ами, и тот, не в силах отвести от него взгляда, начинает истерически хохотать. Он плачет, смеется, и, наконец, совсем выбивается из сил. Появляется мать Зарруш.

Зарруш –

 
Прочь, прочь, Террар!
Что тут такое?!
Нет ни минуты мне покоя!
 

Террар уходит. Зарруш, дав Ами лекарство, успокаивает его.

Ами (придя в себя). В чем моя вина?

Заррит –

 
Мать Зарруш, душа моя горит
жаждой мести, горечью потери:
дорогой отец – врагом убит,
тем, что в голубом,
двуногим зверем!
Если их не уничтожим мы
всех, до одного, – погибнем сами…
Вон они, – везде глядят из тьмы,
дикими, безумными глазами!
 

(Снова набрасывается на Ами, но Зарруш преграждает ему путь. Сердитый Заррит отступает назад).

Зарруш (Зарриту) –

 
Пойми же, наконец, и ты —
не путают с травой цветы,
друзей – с заклятыми врагами!
Пусть те, в одеждах голубых,
несут нам смерть, как звери, дики
зачем губить нам остальных?
Карать невинных – грех великий!
 

Заррит –

 
О мать! Должны они умереть!
Должен я клятву выполнить эту!
 

Зарруш –

 
Да, да! Должны они все сгореть —
Чтоб ветер развеял их пепел по свету!
 

Заррит хватается за оружие, хочет броситься в атаку, но разгневанная Зарруш поднимает руку. В это время Черри, Нина и Рена приходят вместе с Эсвой. Эсва показывает им на Ами и Заррита.

Они стоят в стороне и слушают Зарруш.

Зарруш –

 
Постойте! Есть у этих дикарей
оружье, что разит издалека!
Зачем нам рваться к гибели своей?
В открытый бой не выйдем мы пока!
Бросать камнями надо в них, – но так,
чтоб сам не виден был ты из укрытья,
и в ужасе отступит, дрогнув, враг,
а вы и жизнь, и силы сохраните!
 

Заррит целует Зарруш в лоб.

Заррит –

 
Верно, что не знать мне пораженья,
если мудрый твой совет приму…
Мать Зарруш, поклон и уваженье
твоему великому уму!
 

Все –

 
Мать Зарруш, поклон и уваженье
твоему великому уму!
 

Черри (поднимает руку). Постойте! (Все останавливаются. Заррит и Зарруш гневно смотрят на Черри.) Мать Зарруш и вы, Рена, и вы, вы все принесли мне спасенье, вы вернули мне жизнь. Послушайте меня… Куда же вы уходите? Нина, Рена! Объясните же им! Разве можно идти с таким оружием против них? Они и без вас перебьют здесь друг друга из-за залежи радиоактивных веществ. Они знают, что залежи известны только мне. Нет сомнения, что они ищут меня. Прошу вас, не ходите туда, вы погибнете!

Террар приносит на рогах шлем Джорджа. Все в ужасе.

Черри – Джордж? Как это могло случиться?

Заррит –

 
Террар!
 

(Обнимает животное, целует его)

 
Живи, как горы! Что там ни случится, —
неколебим, в седую даль гляди
и знай – всегда спокойно сердце биться
отныне будет у тебя в груди!
 

Черри – Это животное убило Джорджа, вооруженного человека?

Зарруш –

 
Никакое оружье
его не возьмет никогда:
чуть пробьет скорлупу он,
крадем мы его из гнезда
 

Ами – Клянусь жизнью, они принимают нас за простачков.

Нина – Тише, все может быть, разве ящерица не вылупляется из яйца? Это ведь тоже животное!

Ами – То – ящерица, а не такой бык!

Входят профессор и Аяз. У них в руках тетради и ручки.

Профессор – Все, все, наконец, должны знать то, что нам удалось расшифровать записи на гранитных скалах.

Аяз – Принесите передатчик.

Профессор – Правильно, эти письмена надо прочесть всему миру, всем жителям Земли.

Нина берет рупор и говорит.

Нина – Всем, всем. Нашей матери Земле, всему миру. Наша экспедиция, прилетевшая на одну из планет, у звезды Альфа созвездия Центавр, обнаружила надписи на гранитных скалах. Предоставляю слово капитану корабля Аязу.

Аяз – На планете, на которой мы сейчас находимся, когда-то существовала жизнь и люди достигли высокого уровня культуры. Расшифрованные нами надписи свидетельствуют о том, что когда-то на этой планете было 15 континентов. Между государствами вспыхнула атомная война, и планета погибла. Научный руководитель нашей экспедиции сейчас прочтет эти надписи всему миру.

Профессор –

 
«Век атома! Он пламенной чертою
в бездонной тьме наукой проведен…
Но мудрость тысяч мудрецов – пустое,
коль власть – у тех, кто разума лишен!
 
 
Огонь священный может стать смертельным, —
и трижды этот мир сгорал дотла…
Но вновь его сиреневой метелью
весна кружила, празднично светла!
 
 
Нет, это не легенда и не сказка:
когда-то государства были здесь,
и каждый на других смотрел с опаской,
готовый черную услышать весть.
 
 
Напрасно звезды дерзко вырывали
ученые из вековечной тьмы:
все пять веков, что мы существовали —
за жизнь свою в тревоге были мы!
 
 
И триста лет вседневно и всечасно,
мир уберечь пытаясь от огня,
я к разуму взывал – но все напрасно:
правители не слышали меня!
 
 
Угрозам и хвальбе не зная меры,
над пропастью они очнулись вдруг…
Была чужда им искренность и вера,
и ум их жалок был и близорук!..»
 

Аяз (читает другой листок).

 
«Все, все, в огне безжалостном сгорело!
Народы, племена – их больше нет!
Давно ли мать, склонясь над люлькой, пела?
Давно ли сказкой тешил внуков дед?
Давно ли книги мудрые листались?
Давно ль музеи всех к себе влекли?
Лишь пепелища без числа остались
от всех сокровищ вековых земли!..»
 

Профессор (читает другой листок).