Текст книги "Опасная соперница"
Автор книги: Генриетта Рейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Глава 3
На следующее утро я встала рано, несмотря на то что после ухода Мелинды долго не могла успокоиться и уснуть. Сундук пришлось передвинуть на прежнее место, слуги могли заметить, что гостья переставила мебель. Справившись, я решила принять душ, взяла мешочек с мылом и губкой и вышла в коридор.
Но, проходя мимо бесчисленных дверей, я поняла, что и понятия не имею, где находится ближайшая ванная. Дом казался даже больше, чем снаружи, мертвая тишина наполняла пустынные коридоры, и мне почудилось, будто я одна в безмолвном мире. Что там, за этими закрытыми дверями? Какие древние секреты скрывал замок сотни лет? Поколения приходили и уходили, балы, осады, радость и несчастья. Тут и в привидения нетрудно поверить.
Когда я проходила по узкому темному коридору, меня охватило беспокойство, которое не давало мне ночью уснуть. Позже я узнала, что этот коридор вел к заброшенной лестнице, ею давно уже никто не пользовался. Я почти прошла его, но вдруг меня за плечо схватила костлявая рука, и я громко закричала. Передо мной в потемках стояла высокая, худая женщина. Она прищелкнула языком.
– Девочка, неужели обязательно поднимать такой шум? Все решат, что тебя убивают или что ты увидела привидение.
– Я так и подумала, – ответила я с нервным смехом.
– Ну и глупая. Хотя если бы я верила во всю эту чепуху, то могла бы подумать, что иногда по Треджиллису бродит бедный Гайлз в поисках возмездия.
Незнакомка уверенно повела меня за собой, и я наконец смогла ее спокойно разглядеть: это была высокая, неопрятная особа с растрепанным пучком седых волос. Ее угловатая фигура была спрятана в совершенно не шедший ей кардиган и твидовую юбку. Женщина была некрасива: слишком крупные и неправильные черты лица создавали почти комичный образ, но складывалось впечатление, что она гордится своим несуразным видом и специально подчеркивает его неряшливой одеждой.
– Ты ведь новая гувернантка? – отрывисто спросила она. – Я видела, как ты приехала. Моя комната выходит на парадную дверь.
– Я буду учительницей французского мальчика.
– Гувернантка, учительница! Какая разница? – раздраженно спросила она.
– Гувернантка звучит так уныло, вам не кажется?
Она кивнула:
– Да, согласна. Я сама долгие годы служила гувернанткой и была счастлива снова обрести свободу, когда Гайлз предложил мне пожить у него.
– Должно быть, вы кузина Юнис, – догадалась я.
Она опять кивнула и с горечью произнесла:
– Да, я старая милая кузина Юнис, немного странноватая, живущая в Треджиллисе, словно мышь за стенкой. Правда, на самом деле я вовсе не кузина, а дальняя родственница бедняги Гайлза. Он был таким замечательным человеком. Я обязана ему всем, и даже после его смерти Гарт не посмеет выкинуть меня на улицу. Я слишком много знаю, – добавила «дальняя родственница» и, нахмурившись, уставилась наверх. Я поняла, что Юнис на мгновение забыла обо мне, и попыталась наконец высвободить руку, в которую все еще впиявливались ее костлявые пальцы.
– Ах да, прости, – очнулась она, отпустив меня, – я сначала подумала, что это маленькая ведьма Мелинда. Боюсь, она испортит всю мою работу, если доберется до нее.
– Вашу работу?
– Я пишу историю семьи Ситон. Это своего рода посмертная дань уважения бедному Гайлзу. Хотите взглянуть? – задумчиво спросила она.
Я не знала, соглашаться ли, но, заметив ее напряженный взгляд, кивнула. Должно быть, немногие могли мириться с ее странностями.
– Да, с удовольствием, спасибо… – Я замешкалась, не зная, как обращаться к ней.
– Называй меня Юнис. Все меня так зовут.
Она стала подниматься по извилистой, не покрытой ковром лестнице.
Комната представляла собой нечто вроде пристройки, которую она превратила в кабинет. На полу лежали горы книг, а на маленьком столе – рукописи.
– Сейчас я занимаюсь Гражданской войной, – пояснила Юнис.
– Интересный период, Пол Ньюсом уже успел мне рассказать, как перевернули букву «С» в знак поддержки Стюартов.
– Пол Ньюсом! Милый мальчик, но отнюдь не простачок, не обманись его беспечным видом. Не удивлюсь, если окажется, что он не слишком симпатизирует Гарту. Хотя, может, я слишком подозрительна?
Юнис подошла к столу и, взяв дневник, протянула его мне. Я с восторгом рассмотрела первую страницу: изящное изображение дома и аллеи, сделанное ручкой и чернилами. Далее шли записи, почерк был прямым и красивым, а каждая глава начиналась великолепно выполненным рисунком. На одном я узнала бухту, на другом – ворота и гранитные фигуры святого Пирана.
– Ваши рисунки прекрасны, – с восторгом выдохнула я.
Юнис вспыхнула от радости.
– Так тебе они нравятся!
– Очень, думаю, они гениальны.
– Девушкой я училась живописи во Франции, но наша семья была бедной, так что мне пришлось бросить занятия.
– Как жаль. Если бы вы смогли доучиться, то стали бы знаменитой. Это очевидно.
Юнис улыбнулась, и ее некрасивое лицо внезапно сделалось мягким и привлекательным.
– Спасибо, дитя. Ты очень добра ко мне.
Когда кузина стала переворачивать страницы, ее лицо вновь приобрело то странное, отстраненное выражение.
– Я буду писать только до Гайлза, – мрачно сказала она, – потому что Гарт не настоящий хозяин Треджиллиса. Он захватчик, такой же пират, как его предки.
Мое сердце тревожно забилось. Значит, подозрения Дианы были обоснованны! Неужели кузина Юнис знала ответ на вопрос, который мучил ее?
– Если бы не Гарт, Гайлз и милая Диана по-прежнему были здесь. Мы так любили друг друга. Ну вот, опять я разболталась, а ты ведь даже не знаешь людей, о которых я говорю!
Впервые я ощутила чувство вины, осознав двойственность своего положения. Но по крайней мере, в лице Юнис у меня уже есть один союзник. Сейчас она слишком опасается меня, чтобы сказать больше, но, возможно, со временем откроет тайну.
Я прошла по аллее и свернула на узкую тропку, ведущую к бухте. У меня появилось неприятное ощущение, что за мной наблюдают. Оглянувшись, я так и не поняла, из какого окна смотрят.
Тропинка сузилась, потом внезапно оборвалась, и я оказалась на грубой гранитной дорожке, огибающей край бухты. О скалы на противоположном берегу крохотного залива игриво плескалось море. Крохотная бухта была окружена массивными валунами, и синие волны с обманчивой лаской прикасались к каменистому пляжу. Над головой с криком летали кайры, и я, заслонив рукой глаза от солнца, любовалась сверкающей морской рябью.
Оглянувшись, я с удивлением заметила на берегу женскую фигуру. Какая-то девушка медленно брела, внимательно глядя под ноги, словно что-то искала. Интересно, как это я не заметила ее прежде, но потом поняла, что девушка, возможно, была в одной из пещер, таящихся в прибрежных скалах. Казалось, она не замечала моего присутствия, шла, то и дело наклонялась, что-то подбирала и складывала в корзину, висевшую на плече.
Только дойдя до конца тропинки, она подняла голову, и я увидела, что это женщина лет тридцати, с темными роскошными волосами, чуть тронутыми сединой. Заметив меня, женщина просияла и спешно подошла ко мне. Я впервые заметила, что она прихрамывает.
– Думала, я тут одна. Не ожидала, что вы так быстро освоитесь и сами найдете дорогу к бухте, – улыбнулась незнакомка.
– Так, значит, вы заочно со мной знакомы. В моем голосе слышалось удивление, и женщина весело засмеялась.
– Конечно, вы Джудит Уэстолл. Пол мне про вас говорил. Я Верити Бретт, работаю в доме Пола и его отца. – Она указала на побережье. – Он в миле отсюда, рядом с оловянным рудником.
Я с любопытством взглянула на ее корзину.
– Что вы собираете? Раковины?
– Нет, камни.
– Камни?
– Наверное, вы думаете, что я одна из местных чудачек? Отшлифованные камни становятся очень красивыми. У меня есть специальный инструмент – пескоструйный шлифовальный аппарат.
Верити сунула руку в корзину и вытащила горстку маленьких камешков неровной формы, на мой взгляд совершенно непривлекательных – сероватых, коричневых и бледно-желтых.
– Знаю, на вид они невзрачны, – сказала женщина, верно оценив мой разочарованный взгляд, – но если камни шлифовать два дня, проявятся необыкновенные цвета и они удивительно заиграют.
– Два дня?
– Да, вы должны как-нибудь прийти. Моя машина стоит в сарае. Она ужасно грохочет, но Пол и его отец очень терпеливы. Наверное, они мирятся со мной потому, что я отлично готовлю, – с усмешкой добавила она.
Но по ее словам я поняла, что она очень привязана к Полу и его отцу. Возможно, даже больше к Полу. Я заметила, как засияли ее глаза при упоминании его имени.
– Но что вы потом с ними делаете? – спросила я. Мне казалось это бессмысленным занятием.
Засмеявшись, Верити лукаво произнесла:
– Вы все еще думаете, что я местная достопримечательность? Я делаю из камней украшения. Покупаю застежки и изготавливаю колье, браслеты и кольца. В сезон они хорошо продаются, – с гордостью добавила она.
Мы подошли к эллингу, и я с любопытством заглянула внутрь, но ничего не разглядела в запыленном окне.
– Никто им больше не пользуется, – тихо пояснила Верити. – Мистер Ситон не брал шлюп с тех пор, как произошел несчастный случай.
Мистер Ситон! На мгновение я не могла понять, о ком идет речь, но потом сообразила, что о Гарте. Странно, про себя я называла его только Гартом. Верити произнесла это имя с благоговением, похоже, что она, как и другие местные жители, считает Гарта Ситона своего рода могущественным феодалом. Меня это несколько разозлило. Ну уж во мне нынешний хозяин замка не найдет подобного подобострастия, решила я.
Верити просеивала камни сквозь пальцы.
– Это было ужасно, – сказала она, чуть заметно вздрогнув, – никогда не забуду лицо Пола, когда он сообщил, что нашли мистера Гайлза. Мне тогда показалось, – задумчиво продолжала она, – что, вспоминая былые дни, он пытался вычеркнуть из памяти все плохое.
Я ошарашенно взглянула на нее.
– Вы хотите сказать, что он не любил мистера Гайлза? – наконец спросила я.
– Пол ничего об этом не говорил. Но у меня сложилось впечатление, что после смерти мистера Гайлза Пол изменился, стал как-то мягче отзываться о бывшем хозяине.
Верити вдруг замолчала, и по выражению ее лица стало ясно, что она не намерена продолжать тему. Она была слишком серьезным человеком, чтобы с легкостью посвящать в сплетни и тайны человека, о котором ничего не знала. Возможно, Верити приняла мой интерес за нездоровое любопытство. Мне нужно быть осторожнее, иначе натолкнусь на непроницаемую стену молчания.
Я сменила тему, надеясь, что Верити сможет мне немного больше рассказать о моем ученике.
– Пол сказал, что мальчика, которого я должна буду учить английскому, зовут Эмиль Лелант, а его отец французский граф.
Я увидела, как губы Верити тронула чуть лукавая улыбка.
– Пол может не знать Эмиля или его отца, но зато он знал Арманелл. Не думаю, что найдется хотя бы один мужчина из нашей округи, который бы не был в нее влюблен.
– В Арманелл?
– Да. Это мать мальчика. Она жила со своим отцом в доме на скале с видом на море. Это прелестное старое здание, хотя и не ровня Треджиллису, – мимоходом заметила она. – Арманелл была очень красива, и все были без ума от нее.
– Вы говорите о ней в прошедшем времени. Она умерла?
Верити удивленно посмотрела на меня и задумчиво ответила:
– Нет. Но наверное, я говорю о ней так потому, что она давно уехала во Францию, когда в юности вышла замуж за своего дальнего родственника из Нормандии, графа де Шаландона. Сейчас она вдова, говорят, муж был намного старше Арманелл, но очень богат. Это был брак по расчету, отец Арманелл серьезно болел, и таким образом после его смерти ее будущее было обеспечено. Не думаю, что у нее был выбор, по крайней мере, так считают местные жители. – Верити улыбнулась. – Хотя, возможно, Арманелл просто хотела удовлетворить свое самолюбие. Она не смотрела ни на кого, кроме мистера Гарта, а он так и не сделал ей предложение. Когда мистер Гайлз еще жил с женой, Гарта приглашали в Треджиллис, и он вместе с Арманелл бродил по побережью или плавал в шлюпе. Они оба обожали море, могли ходить на лодке в любую погоду. Правда, теперь, после того несчастного случая, мистер Гарт больше не выходит в море. – Верити замолчала.
Значит, мальчик, которого мне предстоит учить, сын Арманелл!
Ответил ли Гарт на любовь Арманелл? Верити сказала, что Арманелл очень красива, но, чтобы покорять всех мужчин, одной красоты мало.
– Наверное, Арманелл очень веселая и жизнерадостная, – произнесла я.
Верити помолчала.
– Не знаю, я почти не общалась с ней. Но помню, видела однажды, как она скакала верхом по вересковой пустоши вместе с мистером Гартом, я тогда подумала, что никогда не видела никого прелестнее. Арманелл была словно прекрасная дама при дворе короля Артура.
Я улыбнулась:
– Да, а королевство Артура было в Корнуолле.
Верити довольно кивнула.
– Я всегда любила рассказы про короля Артура, особенно про Гвиневеру и Ланселота.
– Да, наверное, Арманелл подобна королеве Гвиневере, прекраснейшей в мире. А Гарт – сэр Ланселот?
Верити искренне рассмеялась.
– Боже мой, нет! Он больше похож на сэра Тарквина. Хотя, наверное, по-своему тоже красив. Но не мне судить о нем, Ситоны принадлежат к другому миру.
Ее фраза вызвала во мне раздражение.
– Ну и что?
Верити мудро посмотрела на меня.
– Хозяева Треджиллиса считаются людьми королевской крови. По крайней мере, так считают их служащие.
– Глупо, – резко заметила я. – Но вы-то не у них работаете.
Верити пожала плечами.
– Пол работник Гарта и, кажется, его друг, если только у такого человека, как Гарт Ситон, могут быть друзья. А я домработница Пола, так кто я тогда?
Внезапно мое раздражение сменилось стыдом и к щекам прилила кровь. Какой, наверное, глупой и наивной показалась Верити моя гордость! Кто я такая, чтобы так надменно вести себя? В ее глазах я тоже служащая Гарта, зависимая от его милости. Мне будут платить деньги, как и другим слугам. Откуда ей знать, что я финансово независима и могу в любой момент стряхнуть прах Треджиллиса со своих ног, если жизнь там будет невыносима? Интересно, станет ли она такой?
Пообещав Верити прийти и посмотреть на ее украшения, я медленно вернулась в дом.
Подойдя к замку, я увидела у лестницы лимузин. В прихожей с миссис Киннифер здоровался маленький мальчик, который держался с большим достоинством. Рядом с грудой багажа стоял шофер со скучным лицом.
Я обратила внимание, что мальчик хорошо говорит по-английски, хотя и с французской интонацией. Экономка представила меня будущему ученику.
– Дядя Гарт рассказывал мне про вас, – улыбнулся мальчик. – Он остался с мамой в Шаландоне.
Это сообщение повергло миссис Киннифер в ужас.
– Он сказал, когда вернется? – спросила она.
– Через много недель. Он собирался привезти меня в Треджиллис, но мама сказала, что это сделает Уилсон, а дядя Гарт останется.
При этих словах шофер подмигнул, но миссис Киннифер посмотрела на него неодобрительно. Итак, Диана была права! Как только Арманелл овдовела, Гарт не стал терять времени даром.
– Обед будет готов через десять минут, – быстро сказала миссис Киннифер. – Я приведу Мелинду, и вы поедите вместе.
– Мелинду, – повторил мальчик.
– Мелинду Маркем, племянницу мистера Си-тона. Она живет здесь, пока ее родители в Африке. Вы подружитесь и будете вместе играть.
Мысль об играющих вместе серьезном, спокойном Эмиле и дикой, необузданной Мелинде была так нелепа, что я с трудом сдержала улыбку.
– Мелинда старинное имя, не так ли? – задумчиво спросил он.
– А-а-а-а!
Дикий вопль потряс прихожую, и мы увидели над перилами галереи Мелинду; ее бледное лицо и необычные волосы делали ее похожей на ведьму.
– А-а-а! Старинное! А твое? Эмиль – глупое, идиотское имя, и я могу поспорить, ты ешь лягушачьи лапки!
Странно, но это необычное приветствие отнюдь не смутило Эмиля. Он удивленно повернулся ко мне.
– Лягушачьи лапки? Я не понимаю, – терпеливо повторил он.
– Не обращай внимания, – поспешно ответила я. – Мелинда очень грубая маленькая девочка.
– Наверное, это потому, что я француз. Многие глупые люди считают, что французы едят только улиток и лягушачьи лапки.
Мелинда в молчании переваривала услышанное.
– Я не глупая, – воинственно заявила она. – И за это я тебе отомщу, вот увидишь!
– Спускайся, Мелинда, – раздраженно произнесла миссис Киннифер. – Не знаю, что может подумать про тебя Эмиль.
– А кому интересно, что он подумает?
Девочка подбежала к лестнице по полированному полу галереи и, перекинув ногу через перила, соскользнула вниз с привычной легкостью. На ее лице грязными разводами осела пыль, а в волосах запуталась паутина.
– Иди умойся, Мелинда, – сказала миссис Киннифер, – или не будешь есть. Культурный человек не сядет с тобой за один стол.
Но Мелинда не обратила ни малейшего внимания на замечание. Она медленно подошла к Эмилю и с величайшим презрением осмотрела его с ног до головы.
– Ты одет совсем не так, как маленький мальчик, – задумчиво сказала она. – Могу поспорить, ты карлик. Да, так и есть. Ты карлик, который занял место Эмиля.
Эмиль серьезно ее выслушал.
– Я Эмиль Лелант, живу в замке де Шаландой в Нормандии, и в следующем году мне будет восемь лет.
Мелинда откинула назад волосы.
– Ха, ну и что? Мне восемь с половиной, значит, я старше тебя, и ты будешь делать то, что я говорю.
– Дети, дети, – слабо вмешалась миссис Киннифер и с мольбой взглянула на меня.
Я решила, что наступило время взять ситуацию в свои руки, пока она не вышла из-под контроля.
– Иди и умойся перед обедом, Мелинда, – свирепо приказала я. – Если ослушаешься – будешь обедать одна, а мы пообедаем вместе с Эмилем.
Девочка собралась уже яростно запротестовать, но, очевидно, мысль о нападении на Эмиля за предстоящим обедом остановила ее.
– Хорошо, – хмуро согласилась она.
Проходя мимо, она взглянула на багаж, лежавший у входной двери: тяжелые, старомодные кожаные чемоданы, очевидно принадлежавшие другому поколению Лелантов.
– И чемоданы твои тоже глупые, – спокойно сказала она.
Странно, но эта, казалось бы, невинная фраза Мелинды уязвила Эмиля.
– Они не глупые, – огрызнулся он, но тут же взял себя в руки. – Они принадлежали моему дедушке, графу де Шаландону.
С диким криком Мелинда удалилась.
– С каждым днем девочка становится все хуже. Не знаю, что из нее выйдет, – беспомощно произнесла миссис Киннифер.
После ухода Мелинды Эмиль подошел к одному из окон и уставился вдаль.
– Такой милый, послушный ребенок, – прошептала экономка. – Должна сказать, я приятно удивлена, потому что он совсем не похож… – Она осеклась и закашлялась.
Неужели она собиралась сказать: совсем не похож на Арманелл? Миссис Киннифер должна была знать мать мальчика до замужества.
– Уилсон, отнесите чемоданы в галерею, – сказала экономка шоферу.
Со скучающим видом он собрал вещи, сунув самый маленький чемодан под мышку.
– Эта Мелинда – девочка со странностями, – заявил он и кивнул в сторону Эмиля. – Похоже, у него нет шанса. Как только она возьмется за него, то он пожалеет, что вообще приехал в Треджиллис.
Миссис Киннифер сжала губы.
– Я сообщу мистеру Гарту о ее поведении, а когда мне понадобится ваше мнение, Уилсон, я к вам обращусь.
– Тоже мне! – пробормотал Уилсон, поднимаясь по лестнице, очевидно не придав особого значения предупреждению экономки.
Миссис Киннифер повернулась ко мне.
– Мистер Пол пообедает сегодня здесь, он в Треджиллисе, занимается бухгалтерскими книгами. Я накрою вам в маленькой столовой, вы будете обедать вчетвером, так как мисс Юнис не выходит из комнаты, да к тому же там уютнее.
Экономка говорила извиняющимся тоном. По ее мнению, обедать в маленькой столовой значило спуститься вниз по социальной лестнице.
Но меня не очень прельщал обед в большой столовой с огромным буфетом и тяжелой серебряной посудой, и я была рада, когда миссис Киннифер проводила нас в маленькую восьмиугольную комнату. Ее стены были украшены рядами изящных миниатюр: полупрозрачные эмали выглядели чрезвычайно эффектно на бело-голубых стенах.
Мы сели за круглый стол в стиле английского ампира. Я была приятно удивлена, увидев тихую и смирную Мелинду, она будто бы забыла о присутствии Эмиля, который, сидя напротив, безмятежно поглощал суп.
Только когда Пол заметил, что здесь каждый год проходит регата, Мелинда показала свое истинное лицо.
– У дяди Гарта в кабинете полно кубков, – гордо заявила она. – Хорошо бы он опять участвовал, а я была бы в команде. – Ее глаза затуманились. – Мы бы выиграли все регаты, а потом он поблагодарил бы меня за помощь: «Если бы не ты, Мелинда, ничего бы не получилось».
Она шептала эти слова, словно забыв о нашем присутствии, но, когда Пол рассмеялся, ее глаза зловеще потемнели.
– Ты такая странная! – произнес он между взрывами хохота.
Мелинда медленно отложила ложку.
– Я не странная. Это вы странный.
Пол изумленно посмотрел на нее и произнес:
– В этом меня раньше еще не обвиняли. Мне казалось, что я один из тех совершенно прозрачных, легких людей, которых все презирают.
– Вы странный, – монотонно повторила Мелинда. – Я слышала, как люди говорили.
– И что же они про меня говорили? – снисходительно спросил Пол.
На лице Мелинды появилась зловещая улыбка.
– Они говорили, – медленно ответила она, – что вы брали шлюп до того, как дядя Гарт и пра-дядя Гайлз вышли в море. Поэтому он перевернулся.
Лицо Пола застыло.
– Какая ты ужасная девочка, Мелинда! Неужели ты можешь причинять только зло?
– Я только повторяю то, что слышала, – сказала Мелинда. – Люди говорят, что видели, как вы направили шлюп на скалы и, наверное, повредили его. Все знают, что вы не умеете ходить на лодках.
Пол, кажется, успокоился.
– Действительно, хотя бы это правда. Но мне жаль тебя разочаровывать, лодка была в отличном состоянии, когда я вернулся.
Почему он так подробно объяснял все этому ужасному ребенку? Проще просто не обращать на нее внимания. Может, в этих слухах есть крупица правды? Я вспомнила слова кузины Юнис насчет Пола: «Милый мальчик, но… не обманись его беспечным видом». Верити тоже упоминала про ссору между Гайлзом и Полом. Может, Нью-сом под маской безмятежного дружелюбия хладнокровно спланировал убийство Гайлза Ситона, чтобы отомстить? А если так, то что могло произойти между ними и вызвать такую жгучую ненависть?
Я отогнала эти мысли. «На меня так действует злоба Мелинды», – угрюмо подумала я. Гайлз Ситон был мягким человеком и вряд ли мог стать объектом такой ненависти.
После обеда Пол заспешил в свой кабинет в глубине дома, а Эмиль пошел с Мелиндой, которая надменно предложила ему поиграть в прятки в картинной галерее. Оставалось только надеяться, что ее намерения были в действительности невинны. Я все же опасалась, что девочка не отказалась от мысли сделать жизнь Эмиля невыносимой.
Оставшись одна, я вышла в прихожую и остановилась перед сводчатой дверью. Проходившая мимо миссис Киннифер, увидев, что я медлю, улыбнулась.
– Почему вы не зайдете, мисс Уэстолл? В Треджиллисе прекрасная библиотека.
– Значит, это библиотека, – с радостью повторила я. – С удовольствием посмотрю.
Она кивнула.
– Можете сидеть там сколько душе угодно.
С улыбкой она поспешила прочь, а я тут же повернула ручку.
Войдя, я воскликнула от восхищения. Вдоль стены на полках стояли книги, их красные сафьяновые и щегольские коричневые кожаные переплеты тускло переливались. В разных местах стояли удобные потертые кресла, а на полированном полу перед камином лежала толстая медвежья шкура. По углам располагались высокие напольные лампы с абажурами из пергаментной бумаги. Я живо представила себе комнату зимой, когда на улице лежал хрустящий снег, а за широкой решеткой потрескивали дрова и лампы излучали мягкий свет. Как уютно было бы устроиться в широком кресле за одной из этих книг.
Я подошла к полкам. Книг было так много, что у меня разбегались глаза: я, словно ребенок, смотрела на витрину со сладостями и не знала, что выбрать.
Меня привлекла книга в красивом переплете из тисненой кожи, оказавшаяся старой историей Корнуолла. Открыв ее, я, к своему удивлению, обнаружила, что на форзаце ученическим аккуратным почерком было выведено «Для Гарта» и стояла подпись «Диана Ситон». Я бы узнала почерк Дианы и без подписи.
Перелистывая страницы, я села в кресло и зачиталась главой о кавалерах Фауи, где говорилось об авантюристах эпохи королевы Елизаветы, правивших Нормандией. Прочитав главу, я встала, и тут на пол выпорхнул листок бумаги. Подобрав его, я вновь увидела знакомый почерк Дианы, только на этот раз не такой аккуратный и четкий, скорее это были неразборчивые каракули, словно пишущего обуревали сильные чувства.
Мое сердце забилось сильнее, когда я прочла:
«Милый, милый Гарт! Как ты можешь быть таким жестоким? Ты же знаешь, что даже твоего доброго взгляда достаточно, чтобы сделать мой день счастливым, но в последнее время ты был таким холодным и чужим. Ты смотришь только на Арманелл. Да, я знаю, она очень красива и по сравнению с ней я всего лишь твоя глупая, любящая, робкая маленькая кузина, но я так люблю тебя, Гарт. Помни это! Немного больше, чем любит или может любить Арманелл. Если бы я была старше, я могла бы сделать так, чтобы ты полюбил меня. Я бы знала как. Понимаю, что в твоих глазах я нелепая, неловкая и всем мешаю, но, когда сегодня ты поехал кататься с Арманелл, я только хотела ехать следом на Тоби. Я бы не стала мешать тебе. Но Тоби слишком толстый, чтобы скакать галопом. Ты поступил жестоко, отправив меня домой. Ты был таким резким и презрительным, а я ведь не собиралась за вами следить. Я просто хотела тебя видеть, хотя ты и смотришь только на Арманелл. Сегодня ночью я не засну, потому что слишком несчастна. Почему ты не можешь быть добрым ко мне? Я не могу не любить тебя, это мое несчастье. Знаю, люди улыбнутся и скажут: «Она вырастет и забудет об этом», потому что я еще слишком юна, но я знаю, что буду любить тебя до конца. Ты читаешь эту книгу, я видела, как ты оставил ее на своем стуле, значит, сегодня после ужина, когда войдешь в библиотеку, ты найдешь это письмо. Пожалуйста, улыбнись мне сегодня вечером, и я буду знать, что мы снова друзья.
Твоя несчастная и любящая Диана».
От изумления листок выскользнул из моих рук. Чувства были так обнажены и искренни – смесь детской наивности и глубины переживаний: «Тоби слишком толстый, чтобы скакать галопом» и «Я буду любить тебя до конца». Неужели это та тихая, сдержанная Диана, которую я знала, чья жизнь казалась наполненной одной лишь работой? Как же мало я ее знала! Она скрывала свою страстную любовь к кузену Гарту, как скрывают постыдный секрет, гордость не позволяла ей признаться, что ее чувство было неразделенным. В тот миг я ощутила ненависть к человеку, который причинил ей столько горя.
Мне представилась сцена на вересковой пустоши: ребенок, изо всех сил спешащий за своим красивым кузеном и Красавицей Арманелл. Но Гарт замечает ее и с презрением прогоняет прочь. Несомненно, его спутница довольна… Я вдруг поняла, что подсознательно с самого начала недолюбливала Арманелл и не доверяла ей. Но эти чувства были смутными. Они не имели ничего общего с моей ненавистью к Гарту Ситону. Диана называла свои чувства к нему несчастьем. Настоящая катастрофа – любить такого человека. Позже любовь Дианы превратилась в ненависть или не так? Может, это просто жгучая ненависть к Арманелл, которая должна была завладеть ее родным домом, став невестой Гарта? Неужели это заставило ее подозревать Гарта в смерти отца?
Меня одолевали сомнения. Было сложно привыкнуть к этой новой стороне жизни Дианы Си-тон. Ее откровение словно выбило почву из-под ног, я больше ни в чем не была уверена.
