Текст книги "Планета кочующих городов"

Автор книги: Генри Кеннет Балмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

XIV
ПРЕ-СТУП-ЛЕ-НИ-Е

«Амазонка» провалилась.

Марсден не мог этого понять. Он просто не верил этому.

Лишь когда Флора Вальдесей, со всей дружеской серьезностью на располневшем лице, сказала ему, что не могла выдержать и отключила терминал задолго до конца, – лишь тогда он осознал всю степень постигшего его несчастья.

– Но почему? – умоляюще вопросил он. – Флора! Бога ради – почему?

– Не могу это объяснить, Дуг. Все это… ну… не то, чего я хотела. Мне было противно выпячиваться в этом диком костюме… в этих сапогах… с голой грудью… А потом Феникс Поппи хлестнула меня кнутом…

– Да, да! Но ведь ты победила!

– Я не получила удовольствия, Дуг.

– Но разве ты не получила ощущения всего этого, скрытой драмы и трагедии, того, что так важно для амазонки…

– О да. Конечно. Но я прокатилась вместе с Тони – и у него было такое же впечатление. Ему совсем не понравилось эксплуатировать тело девушек.

– Да что ты, Флора!

– Честно, Дуг, именно так.

– Да нет во всем этом ничего злого или грязного.

– Я уверена – Шари написала великолепнейший сценарий. Извини, меня, Дуг. Право, жаль твоих родителей – они так верили в тебя. А Тони, бедный – он и без того замучен в последнее время. Ему нужно было как следует расслабиться. Тот гороскоп, что ты ему составил, – он его так поддержал! Но сейчас ему ужасно, дьявольски не везет. Нет новых сайтов. Конечно, каждому встречному он этого не скажет. Но у меня плакал на плече – бедняжка!

Разведчик – плакал? Дугласу показалось, что земля закачалась у него под ногами.

Впрочем, все это – пустяки. «Амазонка» провалилась. Никто не подключался к терминалам «Амазонки»; только слухи продолжали виться кругом…

Все средства Дугласа испарились. Он продал свой флайер «Max-три» – с тоской похлопал его на прощанье по ярко-алому боку. Флоре и Стиву оставалось лишь стиснуть зубы и признать свои убытки. Им не грозило разорение: Флора была хорошо обеспечена, получив наследство, о котором на всякий случай говорила весьма туманно; Стив же немедленно провернул несколько успешных матчей.

Марсден пошел в свой любимый гимнастический зал и, прощаясь с ним, постарался извлечь все, что мог, из всех снарядов. Он переезжал в квартиру поскромней. Отпустил и часть своих роботов, оставив лишь необходимый минимум. И, наконец, попросил Стива что-то сделать для устройства какого-нибудь матча.

– Пойми, Дуг: ты сейчас выведен из игры. Люди подумают, что ты совсем опустился. Впрочем, посмотрим…

– Сделай, пожалуйста, старина! Ты сам видишь, в какой я дыре.

Шари настаивала, чтоб он оставил ее помощницей, и отказалась от оплаты. Дугласу было стыдно. Но все же пришлось признать, что Шари стала для него незаменимой.

Последний позор он испытал, когда Паула – он ее так долго не видел – позвонила и рассказала, что была в гостях у родственников Глена – где-то в Монтерре. В конце разговора она добавила, с трудом подбирая деликатные слова:

– Мы с Гленом прокатились на «Амазонке», Дугги. Глену, кажется, не понравилось – он выключил очень быстро.

– А ты?

– Это ведь ты делал, Дугги, так что я прошла все до конца.

Он не стал заострять. Получив от него клятвенное заверение, что он ее все так же любит, – она прервала связь. Итак, Паула доказала свою верность; Он почувствовал в себе вспышку прежней страсти к ней. Ему захотелось получить дары ее любви – прямо сейчас и здесь…

Он начал усиленные тренировки в общественных залах и, благодаря искренней помощи Стива, сумел выиграть несколько коротких турниров по боксу – без особого для себя напряжения. Но в Спартанские круги Дуглас вступить отказался. После «Амазонки» эта мысль его отталкивала. За все лето он ни разу не повидался с Паулой, и только поздней осенью – уже чувствуя, что втянулся в новый ритм жизни, – он смог урвать с ней несколько тайных, мгновенно пролетевших уик-эндов.

– Глен с головой ушел в работу Департамента. Там что-то жуткое случилось, – говорила она Дугласу, гуляя по садам или прижавшись к нему за столиком в их любимом ресторанчике.

Все новые волны слухов набегали на Парсло. Темп жизни общества поддерживался непрерывным поиском наслаждений во всех его слоях. Повальное увлечение какой-нибудь причудой охватывало за одну ночь целый континент – и так же быстро умирало, чтоб уступить место новой прихоти.

Однажы Дуглас объявил Шари и Стиву:

– Я иду на преступление.

За окном было мрачно, шел дождь. Снова приближались дни Солнцеворота.

Стив издал неопределенный звук. Он был занят мыслями о молодом крокфайтере – борце «крокодильего» стиля, – которого он сейчас продвигал. Шари повернула голову к Дугласу.

– Неужели? – спросила она. – Как тебя понимать?

– Гм? – промычал Стив.

– Понимай буквально, – голос Марсдена звучал вполне уверенно.

– Грабеж банка? В век кредитных карточек и компьютерных расчетов? – Шари попыталась рассмеяться, но холодная уверенность Марсдена беспокоила ее. Смешок прозвучал неестественно, как звон треснувшей рюмки.

– Нет. Похищение шедевров искусства. Если точнее – Галерея Данекопского. А если еще точнее – «Мадонна» Джордано. Это принесет нам больше пяти миллионов – прямо в руки.

Стив Уинкэм вдруг понял, что Дуглас Марсден, может быть, и не шутит.

– Брось это, Дуг! Преступление – это… ну, устарело в наши дни. Я хочу сказать: зачем вообще воровать? Старина, какой смысл?

Марсден не ответил. Он начал ходить по комнате, ставшей вдруг необычайно тесной для него. Стив и Шари смотрели на него с беспокойством; он это видел, и в нем нарастало некое неприятное сознание собственного превосходства, мрачной силы.

– Ты забыл, как Доккерги провернул то нашумевшее дело с «Юнайтед Пластике»? Он получил чистых пятьдесят миллионов.

– Да, но можно ли назвать это преступлением?

– Конечно. Он обработал их книги, сделал деньги и вышел из игры, а отдуваться оставил кого-то другого. Так что я проявляю большую скромность, ограничиваясь «Мадонной» Джордано.

– Но зачем, Дуг, зачем? – не понимал Уинкэм.

Марсден и сам не мог бы ответить. Заговорила Шари.

– Не спрашивай его, Стив. Если он считает эталоном пятьдесят миллионов Доккерти, то у него займет некоторое время…

– Что вы хотите этим сказать, Шари? – резко спросил Дуглас с жаром человека, видящего себя разоблаченным публично.

Шари хотела возразить, но закрыла рот. Отошла к окну и раздраженно махнула рукой:

– Ничего, Дуг. Не обращайте внимания, – голос ее звучал бесцветно.

Так они стояли в разных углах комнаты, возбужденные и напряженные, не зная, что говорить дальше, – и очень обрадовались, когда на сцену вихрем ворвалась Мэгги. Она рассказала им новейшие сплетни, в своем оживлении даже не заметив признаков бури. Стала хлопотать с чаем. Стив и Шари сумели повернуть беседу в нормальное русло; Марсден остался недоволен. Он ждал протестов против своего плана. Ждал, что друзья громогласно обрушатся на него. Он был готов к этому… А они всего лишь посмеялись и отмахнулись от него. Это было непохоже на Шари. Дуглас скорее страдал, чем злился.

Наконец все гости ушли; Шари отправилась со Стивом и Мэгги смотреть работы нового художника, выставленные в одной из галерей деловой части города. Не случайно они заинтересовались галереями, подумал Марсден. Они настроились на его волну – он почувствовал это. И еще кое-что он почувствовал.

«Пятьдесят миллионов Доккерти как эталон».

Он представил себя забирающимся ночью в галерею Данекопского, отключающим сигнализаторы, снимающим «Мадонну» и уносящим ее – а как? Под мышкой?

Марсден почувствовал, что его лицо против воли расплывается в улыбке. Ничего себе бизнес! Не зря говорят, что Дуг Марсден – настоящий комик; его чувство юмора помешало ему стать преступником – величайшим преступником на всей Парсло. Он ясно увидел, что идея его была чистейшей фантазией, призраком в лунном свете. Шари и Стив это сразу увидели, они не были ослеплены жаждой превзойти всех. Быть первым в чем-то. Они могли быть довольны своим заурядным положением.

Так почему же он не может?

…Дуглас продолжал боксировать за деньги и стал восстанавливать утраченные позиции: но он лучше всех понимал, что остаться навсегда боксером – это не ответ.

Он выехал из тесной квартиры и нанял просторную – почти на том же уровне, что его прежние апартаменты. Он открыл для себя, что повысился спрос на жилую площадь; выбор квартир был ограничен; видимо, город заполняли какие-то новые люди. Слухи вились повсюду. На орбите радарами были обнаружены чужие космические корабли. Чужие огни в ночном небе, необъяснимые шумы… Не пробудился ли у Галактики интерес к существованию Парсло?

На соседней улице открылась новая школа. Сначала Марсден был в восторге от их непрерывных потасовок, от рева, свиста, воя, лая, мяуканья и прочих звукоподражаний, чем увлекались школяры; однако вскоре он стал сожалеть о нарушенной тишине и наконец смирился.

В одной вещи Дуглас при этом убедился: он продолжал любить детей, несмотря ни на что.

То, что он любил замужнюю женщину, вовсе не исключало для него желания иметь детей и завести семью.

Вошла Шари в новом костюме: он скрывал ее плечи и грудь, ноги до щиколоток, но полностью обнажал живот. Это было изобретение Марсдена, но устаревшая аппаратура не смогла справиться с таким заданием и результаты оказались плачевными. Шари выбранила его за неудачное приобретение, включила телевизор и прошла на кухню готовить чай. Ни он, ни она не доверяли роботу выполнять этот священнейший обряд цивилизованного человека.

– Не взорвите все это, Дуг.

– Нам придется вернуть это к чер…

Нам! Шари оставалась ему верна! Он понять не мог, почему. Ведь он любил Паулу. А Паула – он в этом был уверен – любила его. В Шари он видел лишь верного друга и уже никак не мог обходиться без нее.

С телеэкрана начал читать свое страстное обращение некий бородач – изможденное лицо с резкими, аскетическими чертами; лихорадочные глаза, блестевшие в студийном свете фанатическим огнем. Моджендро Дхавара – пророк катастрофы. Человек, поклоняющийся своему собственному Богу, Богу, решившему поразить за нечестие всех сынов Парсло. Марсден погасил экран. Развелось множество религиозных и мистических кликуш. Предвестие несчастья висело в воздухе, как некая завеса, и из этой ткани не получалось иной одежды, кроме власяницы.

Прихлебывая с видом знатока чай, приготовленный Шари, Марсден стал отвечать на вызов видеофона.

Это был Глен Лейден. Марсден едва не подавился глотком, пролил чай. Вытер рот и включил экран.

– Марсден? Позвольте вас на пару слов. Паула – моя жена – устраивает небольшое собрание на Солнцеворот. Я хотел бы, чтоб вы прибыли. Я понимаю – поздно вас предупреждаю, у вас в планах может стоять что-то другое…

– Нет, – Марсден собрался с духом, – отнюдь. Прибуду с удовольствием… на Солнцеворот.

– Очень хорошо. Буду ждать вас.

Экран потух. Марсден взял свою чашку чая. Шари смотрела на него расширенными глазами, с полуоткрытым ртом, не решаясь заговорить. Марсден тоже не смел взглянуть ей в лицо. Что задумал Лейден?.. Надо узнать у Паулы, но как?.. Придется терпеть эту неизвестность до самого Солнцеворота.

XV
ЗАГОВОР РАДИ ПЛАНЕТЫ ПАРСЛО

Готовясь уезжать к Лейдену, Дуглас Марсден побросал одежду в чемодан и помедлил перед оружейным шкафом. Он смотрел на ряды пустых гнезд – когда-то здесь стояли ружья и пистолеты, но большую часть своего арсенала он распродал. Оставалась еще спортивная винтовка калибра 2–5. Сохранил он и «карпентер» – новейшую модель семьдесят шестого калибра, стреляющую горстями микроиголок. Едва ли она могла считаться спортивным оружием; но хозяин не раз использовал ее на стрелковых соревнованиях. Оружие на Парсло существовало ради охоты и спорта.

О войнах тут никогда не слыхивали.

Теперь он взял в руки свой «карпентер». Щелкнул механизмом затвора. И поставил обратно в шкаф. Ведь раньше они с Лейденом были большими друзьями – да и теперь считаются ими…

– Бога ради, будьте осторожны, Дуг! – сказала вдруг Шари.

Обиженный и в то же время тронутый ее заботой, он сердито сказал:

– Что за неприличные намеки, дрянная девчонка! Уши надеру!

Вздохнув, она сменила тему беседы:

– Я слышала, ученые в Университете начинают целую серию новых экспериментов с ягодой. Интересно!

– Зачем это им нужно?

– Откуда я знаю. Просто все только об этом и говорят.

Об Эр так давно не было слышно, что иные горожане уверяли: он окончательно ушел от всей этой политической сумятицы и начал писать свою «Всеобщую историю философии», как давно уже грозился. Мэсон Уормлей сохранял молчание.

До Черекровца Марсдену пришлось добираться общественным транспортом.

Рукава дельты сверкали под лучами бледного зимнего солнца. Падал легкий снежок, подбеливая землю, деревья, крыши, башенки, экзисенсные антенны. Одни мостовые остались чистыми от снега. Ветерок посвистывал и скрипел флюгерами. Какое-то заунывное уханье послышалось невдалеке: это встревоженные чем-то совы вылетели из окна башни Каджахинни и вслепую закружились на ветру, медленно хлопая мощными крыльями. Дуглас открыл дверцу и выпрыгнул из скиммера на посадочную полосу Лейдена, ведущую прямо к портику виллы. Робот взял у него вещи. Одергивая свою темно-синюю куртку, помятую в полете, он вошел внутрь.

Его встретила теплая волна вкусных запахов: пряный аромат пунша, дух сочного мяса, жарящегося на решетке, тонкая прелесть ликера – и тут же опьяняющая утонченность дамских духов и волна крепкого сигарного дыма. Он потер руки в предвкушении удовольствия, собрался с силами и вошел в гостиную. Навстречу ему с приветствием шагнул Лейден, покинув остальных гостей, – те продолжали болтать и смеяться.

– Марсден! Прекрасно! Входите, входите! Не знаю, знакомы ли вы с Лотти Станковиц… – Поведение Лейдена как радушного хозяина было идеальным – это был Клэйтон Мифлинн, но куда более изящный и умный. Неужели с того памятного вечера прошел целый год?

Паула выступила вперед, протянув Дугласу руку. Восхитительная в своем обтягивающем платье цвета «синей ночи», – она была истинной царицей собрания, хозяйкой, в совершенстве знающей свои обязанности. Та же, что и год назад, прическа – два крыла, рассыпающиеся по изящной шее; спокойное, без улыбки, лицо; губы чуть подрагивают – может быть, презрительно? – белая рука в легчайшем пожатии – вот такова сегодня была Паула. Это прочное внутреннее чувство самоудовлетворенности создавало вокруг нее определенную ауру. Такова была Паула. А ему представлялась эта женщина обнаженной на измятой постели, жарко обнимающей его… шепчущей ему на ухо страстные речи… ее зубы яростно впиваются в его тело… ведь та женщина в его объятиях – тоже была Паула!..

– Я так рада, что вы смогли прийти, мистер Марсден. – И дальше: – Мой муж очень хотел поговорить с вами. – И дальше: – Мы все много слышали о вашей спортивной доблести.

Он едва не разразился взрывом искреннего хохота:

– Я счастлив быть здесь, миссис Лейден.

Среди гостей были люди, прекрасно известные Марсдену в лицо: высокопоставленные правительственные чиновники, профессора Университета, сотрудники разных гражданских служб. Он увидел профессора Арминсло: ученый горячо доказывал слушателям, что теперь Радиация Парсло интенсивно исследуется самыми современными способами и ее тайны вскоре будут раскрыты. Дуглас увидел миссис Троинг Ломбарди с бокалом шампанского – главу телевизионной службы. Увидел он и Мартина Крошэя, веселившегося в кругу друзей-бизнесменов; к счастью, среди них не было Клэйтона Мифлинна.

И Тони Мандрэйк был здесь.

Марсден сразу стал искать глазами Флору Вальдесей, обдумывая: подбежать к ней как к родному человеку или лучше избегать ее…

– Хелло, Марсден! – крикнул Тони. – Флора сейчас придет. Застряла – раздает подарки в женской школе. Она ведь там попечительница. Сует свой нос во все дела. – Это звучало одобрительно, хотя и с некоторым укором.

– Да, это у нее есть. – Дуглас надеялся, что тема астролории сейчас не всплывет.

Внезапно Глен Лейден призвал всех к молчанию. Он встал в середине зала, сильный и властный, с бокалом в руке; лицо его слегка покраснело, но он полностью владел собой. Ясно было: он скажет нечто, имеющее огромную важность. Марсден вздохнул и стал ждать. Он старался не смотреть на Паулу, стоявшую рядом с мужем и глядевшую на него преданно и серьезно.

– Все вы, должно быть, уже поняли, что наше Солнцеворотное собрание несколько отличается от обычных празднеств. Я собрал вас здесь в час кризиса, грозящего Парсло.

По залу прокатилась волна недоуменного шепота; Лейден продолжал:

– Я вполне серьезен. Возьмем для начала политику: все вы знаете, что Президент после своей операции – уже далеко не та сила, какой он был некогда. Эр тоже слишком долго пребывает в молчании. Мы существуем в политическом вакууме. Новые выборы будут пустым фарсом, если не… – Он остановился, хлебнул из бокала и продолжал: – С научной точки зрения – мы столкнулись с тяжелыми проблемами. Едва ли я должен их перечислять. Мы отрезаны от галактики и не можем ждать помощи с этой стороны. У Солтерры есть свои собственные проблемы. Существующее правительство сделает все, что сможет; но политика антикризиса была четко изложена нами, и она будет эффективна, леди и джентльмены! – Он оглядел слушателей, как бы вызывая желающих противоречить. Но никто не открывал рта.

– Поэтому я предлагаю, – произнес Глен Лейден веско, но с воодушевлением, – сформировать новую политическую партию. Такую, что подметет пол на предстоящих выборах. Партию простых людей, партию спасения Планеты Парсло.

Снова зашуршал шепот, но Глен резким движением руки восстановил тишину.

– Я пригласил вас сюда объединиться со мной. Я верю, что пробил наш час. Да славится Папа Парсло!

Началось бурное обсуждение. Марсден слушал: вначале с некоторым интересом, потом – равнодушно, то и дело заставляя себя не смотреть на Паулу Лейден. Все, чего он хотел, – это прижать ее к себе и уйти от всего остального мира. Но она продолжала впитывать в себя речи своего супруга. Она была с ним всем сердцем, всей душой. Марсден впервые ощутил, что его истинное место – в дальнем углу их треугольника.

Опасения Дугласа насчет внезапного приглашения развеялись, но это принесло ему не облегчение, а наоборот – обиду и раздражение. Он понимал свою роль в готовящемся заговоре. Раз речь шла о всеобщих выборах, то в игру втягивались все регионы, все профессии. Дуглас будет заманивать в загон тех, кто интересуется спортом: как популярный атлет, он сможет собрать немало голосов. Несомненно, Глен сделал хороший выбор. Мелвилл, например, ничего бы ему не дал. Итак, теперь любая обида будет рассеяна обаянием Лейдена…

Лейден даже набросал грубый контур своего первого правительства: Кабинет, службы, главы департаментов, – причем состыковал его с рекомендациями влиятельных чиновников, присутствующих здесь, – тех, что устали от недомолвок Президента, с презрением отвергали и пустословные посулы Эр.

– Конечно, Марсден, я очень рад, что атлет с такой репутацией, как ваша, будет с нами, – Лейден все еще варился в пьянящем бульоне конспиративных планов и дискуссий. – Я знаю и о других ваших стремлениях. Но я помню вас на Пятиборье по сирийским правилам – тогда я понял, что вы – человек с сильным характером.

– Я не выиграл тогда… второе место… – заставил себя выговорить Марсден.

– О да, но ведь чемпион – Микрович, что ли? – это же просто тумба из мышц и костей. Что я имею в виду? Мне нужен – партии нужен, миру нужен – человек, умеющий думать, способный разделить наше бремя!

Однако с Лейденом Марсден желал разделить лишь одно бремя. Нет, не разделить! – поправил он себя мысленно. Он желал обладать ею один.

Детали были улажены; теперь партийная машина, управляемая такими людьми, пойдет вперед на полных оборотах. Сферы действия были разграничены и поделены. Денежные суммы – вложены. Программы разработаны вплоть до предпоследнего этапа. Как и все присутствующие, Марсден ощутил уверенность, что новая партия, созданная Гленом Лейденом, станет локомотивом победы.

Как бы в виде окончательного мазка к обещанному триумфу, вошел Мэсон Уормлей, извиняясь за опоздание – масса работы.

– Эр выходит с совершенно новой программой. Очень дельные предложения! Могу вас в этом уверить… – и далее в том же духе.

Уормлей был приглашен на празднество в качестве дымовой завесы. Он вошел вместе с Флорой Вальдесей. Она улыбнулась – продолжительно и таинственно – Тони и послала воздушный поцелуй Марсдену.

Марсдену пришлось засмеяться в ответ.

Приватные беседы могут идти и при Уормлее – за ним будут усердно ухаживать. Он нашел момент, чтоб тихо сказать Марсдену:

– А кстати, я хотел бы получить от вас мой гороскоп. Как можно скорее. Есть шанс, что сам Эр заинтересуется. Он никогда не пропускает случая исследовать каждый путь.

– Прошу извинить, – ответил Марсден. Он был лаконичен и серьезен, так что его слова внушали уважение. – Я отказался от любых поползновений в этой области.

– Правда? А я и не слышал.

Наконец вечер закончился, гости покинули виллу Лейдена в Черекровце. Началась работа. В нужный момент новость прорвалась в эфир. Вал пропаганды помчался по Планете Парсло – перед самым началом избирательной кампании. В первый день весны состоялись выборы, голоса были подсчитаны роботами, результаты объявлены.

Новая партия Глена Лейдена не зря шумела: ее победа была сокрушительной. Обещания новых политиков несли новые надежды всей планете. Президент был выставлен из своего дворца. В назначенный день Глен Лейден будет введен в президентскую должность.

Партия Эр не посмела даже высунуться. Сам Эр через роботов-дикторов сделал сообщение о том, что работает над новой философией управления. Что ж, подождем результатов… Тем временем победители не оставили камня на камне от старого аппарата. И Дуглас Ку-Зет Марсден был избран в ассамблею от Хэйлет-Вилладжа.