Текст книги "Планета кочующих городов"

Автор книги: Генри Кеннет Балмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

VII
ДЕКАТЛОН

С обнаженного тела Дугласа Марсдена капал пот – он стоял под палящим солнцем, широко расставив ноги. Бруто-дубина в его руках крутилась то так, то этак; сухая пыль клубилась из-под ног. Он прыгнул вперед – обманный маневр – мощный удар – нырнул, избегая ответного – отскочил назад… Куллифорд ловок. Слишком ловок – больше, чем ожидалось… Ответная атака едва не сразила Марсдена. Дубина Дугласа зазвенела от удара Куллифорда сверху. Он ощутил, как железное дерево выворачивается из его рук. Сумел удержать дубину, чуть не вывихнув кисти; и с тупым звуком прошелся ею по ребрам Куллифорда.

Но некогда чувствовать удовлетворение – черная дубина Куллифорда кружила над ним, как грозная туча в небе. Дуглас уклонился влево и закрутил свою дубину. Две бруто-палки со звоном столкнулись. Дубина Куллифорда, получившая удар по концу, соскользнула и прошла грифом по пальцам, причиняя невыносимую боль… Марсден схватил воздух ртом, бросился вперед, пригнулся и, вскинув дубину, опустил ее туда, где должна была находиться голова Куллифорда, – точнее рассчитать удар он не мог: мешало бьющее в глаза солнце.

Это была последняя схватка. Решающая. В этом декатлоне Куллифорд и Марсден уже провели все свои встречи друг с другом. В соревнованиях по бегу Куллифорд победил на миле, Марсден – на стометровке. В прыжках Куллифорд взял себе «в длину», Марсден – «с шестом». И очков здесь набрали поровну. В стрельбе на скаку навскидку Марсден легко победил; Куллифорд уступил на одно очко Чэнгтону и оказался третьим. Но Куллифорд победил в борьбе кудзё, а значит – обходил Марсдена со счетом 3:2. В боксе Марсден победил столь легко, что этот вид остался позором для Чэнгтона с Куллифордом. Этот последний был наголову побежден заносчивым, быстрым как молния, с кофейного цвета кожей дансинг-дервишем – платным партнером из Миссанджаро по имени Рональд Активанс Спенс. Зато Куллифорду удалось – не без труда и не без везения в жеребьевке – победить по штанге. Очки теперь ясно говорили, что Дуглас – впереди. Оставалось только бруто – оно обещало нужные для победы очки. Если Куллифорд выиграет бруто, то он выиграет и чемпионат. Если победит Марсден – или любой другой, – то Куллифорд опустится на второе место за Дугласом.

Как подсказывало само название, бруто было брутальным спортом. Почти обнаженный – в одних пропитанных потом плавках с полоской электростатического экрана вокруг талии, – Марсден прыгал, нырял, крутил бруто-дубину в горячем воздухе. Экран, закрепленный у него на пояснице, излучал электромагнитное поле – оно хоть частью, но защищало тело от костоломных бруто-ударов; но все равно толстая дубина, крепко приложенная к ребрам, свободно могла вышибить из него дух и уложить навзничь на песок.

Если Куллифорд выиграет эту единственную схватку, то у него «будет схвачено»… Марсден тряхнул головой – волосы выбивались из-под пластиковой ленточки и лезли в глаза. Да, он чувствовал силу противника, ощущал энергию и игру мускулов врага, когда их дубины сталкивались. Куллифорда не подавить, он крупнее Дуга. Значит, надо играть с ним, победить его уменьем, вымотать его силы. Дубины крутились в жарком воздухе.

Стадион – быстро сляпали строители – отзывался эхом на вопли болельщиков. Те прекрасно понимали, что происходит здесь, на прожаренном солнцем песке. Были и такие времена, когда песок обагрялся кровью. Теперь не то – только пот во все стороны брызжет от обоих соперников. Они делали круги, ища бреши во вражеской обороне, нанося удары, делая финты. Непрерывный стук дубин поэт назвал бы «барабанным боем Смерти»…

Марсдена осенило: вот как он сделает. Пойдет в атаку рубящим ударом, но изменит направление, нырнет и врежет Куллифорду по колену. Гигант сам прыгнул на Дуга, тот рванулся навстречу, высоко подняв бруто-дубину обеими руками. Теперь он достанет Куллифорда! Провести задуманный прием… Но перед его глазами – голова и плечо врага, без защиты, открытые, уязвимые… Хотел быстро изменить направление удара, обрушить его на кости плеча… И эта заминка решила дело – ведь дубина у него над головой! Как будто захлопнулась крышка черного котла – только «алое пламя» (Шари?) успело блеснуть в глазах. И он лежит на песке. Бруто-дубина вылетела из рук. Двинуться не может. И видит – прямо перед глазами – расставленные ноги Куллифорда. Бугры мышц измазаны грязным песком… Ноги человекообразного самца возвышаются, как монумент.

Краем глаза Марсден заметил, как безжалостная бруто-дубина подымается в небо. Он четко видел движение вражеской руки. Вот она опускается – он попытался шевельнуться, достать свою дубину, вскочить – но поздно… Удар – и Дуглас Марсден надолго потерял всякий интерес к декатлону.

VIII
НИЗКАЯ ВОДА

– Боже мой! Дуглас Марсден! – в ужасе воскликнула Флора Вальдесей. – Ты хочешь сказать, что даже не позаботился свой гороскоп проверить перед турниром?!

Прежде чем ответить, Марсден повернулся в своей постели и глотнул из трубки:

– Это не важно, Флора. Главное – мускулы и уменье.

– Пригодились тебе и мускулы, и умение! Законченный идиот! Ох, ты меня доведешь!..

– Какая разница? – Медики залатали Марсдена, и сейчас он уже почти поправился. Только что он принял хорошую порцию Снов и чувствовал, как постепенно возвращаются силы. Вот только голова… Череп ему починили, но боль ушла куда-то глубже.

– Этот парень – как его зовут – ну, голова бритая и зад большой…

– Дейтон?

– Да, Дейтон. Он вышел из игры – отказался, потому что Рамазон выдал ему страшный гороскоп на время соревнований. Он послушался!

– Так вот почему нас было только одиннадцать. Значит, я должен был сделать то же самое – так ты считаешь?

Она фыркнула:

– У меня хватает здравого смысла, чтобы прислушиваться к советам астролористов.

Марсден раздраженно отвернулся к стене. Спасибо, конечно, Флоре за визит, но…

– Стив еще не показывался?

Она сморщила нос:

– Шари только что узнавала. Ты на втором месте, Дуг… Так что у тебя кубок и призовые деньги – вице-чемпион.

Марсден едва не рванулся душить ее.

Но вместо этого сказал неожиданно охрипшим голосом:

– Это анахронизм – делать такой упор на бруто.

– Идея, дорогой! Надо изменить правила.

– Найди, пожалуйста, Шари – она хорошая девушка. – Дуглас почувствовал, что разговор становится все более и более невыносимым.

Он думал: вдруг позвонит Паула? И как он сумеет объяснить это Флоре? Флора – женщина чуткая. Может, она и сама обо всем догадалась?.. От нее ничего не скроется.

– Ну, в общем, я пошла. – Она встала и, изящно склонившись, поцеловала его. – До встречи! – В дверях повернулась и заметила, слегка нахмурившись: – Ты мог бы заняться астролорией, Дуг. Память у тебя – что надо, да и с виду ты – симпатяга… Я знаю массу девушек – они прямо набросятся на тебя.

– А… пустое дело.

Она усмехнулась:

– И не забудь: Мэсон устроил тебе встречу с Эр. Ну, веди себя хорошо.

Он был так подавлен, что даже не включил дистанционный замок за ней.

Чувство горькой обиды, выраставшее в нем наперекор спортивному инстинкту, грозило поглотить его. По-настоящему это он выиграл декатлон. Куллифорд взял пять первых мест – и он взял пять… и у Куллифорда было только три секунды – на две меньше, чем у него. Если б это проклятое бруто не было гвоздем всего турнира… – он в раздражении заворочался на постели. В законах везения нет процентной нормы.

Слухи продолжали виться по Планете Парсло. Марсден получал свою долю этих слухов. Смутные, туманные, они тем не менее предостерегали каждого, кто продолжал как ни в чем не бывало развлекаться на шумных раутах; отныне такое поведение напоминало танцы на палубе гибнущего корабля. Для чего хотел Эр видеть его? Президент еще не сделал никакого публичного заявления. Когда-то Эр намекнул: Президент и сам не знает, что сказать. Проклятая политика, проклятые политиканы! Дуглас закрыл глаза, думая о Дриме или Эксцессе – что-нибудь резкое, острое, пикантное…

Горячая вершина лета легла на юго-восточную часть континента. Смена времен года была тем немногим, в чем Планета Парсло сходилась со старой доброй Землей. Дальше к северу, за Стирольной зоной, реки уже освободились ото льда, деревья в полной зелени, о снеге и думать забыли. На Парсло имелся лишь один континент, большинство же отколовшихся от него островов и целых архипелагов – давно исчерпали Парсло-радиацию. «А что делает Тони?» – подумал Дуг.

И еще он вспомнил – с благодарностью – о своих родителях. Всегда стараясь жить легко, они привили ему любовь и уважение к жизни и к тому хорошему, что несет с собой богатая жизнь. Свою физическую силу и спортивную удаль он унаследовал от отца – отличного фехтовальщика и превосходного боксера. Музыка, спорт-экзисенсы не выходили из нижнего ящика комода, уменье ценить и театр, и дикую жизнь на природе – все это сформировало ему крепкую основу… И снова он раздраженно заворочался в постели. Говорят, Папа-Рад лишил людей способности спать так, как в старину на Земле, только получение дрима может дать вам здоровый отдых. Пилюли – все знают – стали архаикой, вместе с исчезнувшими болезнями и недомоганиями. Наконец, не выдерживая этого бездействия и подумав, что оно продолжается уже две недели, – он встал, побрился, принял душ, оделся, потом уселся поесть – вернее, слегка заморить червячка, но он почтил свою трапезу званием завтрака.

Появился Стив Уинкэм и объявил, что наконец уладил все гонорарные дела. Добавил: Марсден получит свой вице-чемпионский кубок на церемонии через несколько дней. Но Дуглас не хотел тратить время на унизительную для него процедуру.

– Пришли мне эту штуку почтой, – резко сказал он. В конце концов, подумал он, закрывая тумблером дверь за гостем, он всегда сможет переплавить все накопленное добро и продать как драгоценные металлы.

Теперь единственное, ради чего стоило жить, была Паула. Как ни болезненны, даже безнадежны были их отношения, – она все же оставалась с ним..

Никогда еще он не ощущал так ясно бесцельность своего существования.

С необычайной ясностью он вспомнил слова матери… тогда он расколотил свою новую модель флайера с изотопным двигателем – вдребезги, пытаясь усадить его на лесистый склон за их многоэтажкой:

– Бери новый старт, Дуг. Начинай сначала. Будь как река: когда встречает препятствие – ищет обход, размывает камни. Набирает силу, чтоб прорвать запруду. Не позволяй себя запрудить, Дуг!

– Клянусь, не дам! – ответил он. Ему тогда было четырнадцать. Как раз половина его истекшей жизни. Ему всегда хватало намека. Сейчас – Флора Вальдесей. И Паула Лейден.

Они не только намекали. Он почувствовал с приятным удивлением, что, набирая номер, невольно улыбается.

Он будет, как та река, – со змеиной хитростью обогнет и разрешит центральную проблему всей своей жизни.

Уладить детали – оказалось до смешного просто. Он всего лишь зарегистрировался в Центральных Архивах и настроил свои роботы на программирование ежедневных эфемерид – на выход своего персонального компьютера. За это время поступил деловой звонок от Шари Аррузы – она все еще работала у Стива, – и Дуглас отверг ее предложение о матче с Б'Лонгом Кройлем, нынешним чемпионом по рапире. Он однажды победил Кройля – когда шел на подъем, но потом проиграл – когда в прошлом году Кройль завоевал свой титул и принял вызов Дуга. Память об этом, еще режущая и жгучая, теперь – странным образом – не наполнила его желчью, как это было бы еще вчера.

– Скоро вы мне опять понадобитесь и именно здесь, в Лоадене, – сказал он Шари. – Кончайте эту муру со Стивом как можно скорей. Скажите ему: в обозримом будущем никаких вызовов я не приму и не пошлю.

Шари ахнула:

– Как это?

– Я решил заняться кое-чем другим. Но вы мне нужны, особенно на компьютере. Я займусь астролорией.

– Вы шутите!

– Отнюдь. Уверен, что смогу действовать лучше, чем любой практикующий нынче астролорист. Гораздо лучше.

– Если вы серьезно… – в ее голосе звучало сомнение.

– Давайте мне ваши даты, времена, места – я вам составлю гороскоп с гарантией девяносто девяти процентной точности.

– Да ведь такого просто не бывает, Дуг!

– Ну, ладно – восемьдесят пять процентов. Я сделаю лучше, чем любой работающий нынче астролорист – с их жалкими семьюдесятью пятью процентами. Увидите сами. Я это чувствую в себе.

– Что ж, вы – мой босс. Так и передам Стиву. Что еще?

– Все. А как вы?

– Ничего… ну, одна не очень приятная мелочь. Кажется, два города запрограммировались на один и тот же новый сайт – получился конфликт. Где-то на северо-западе. Они уже помирились, но придется сносить часть зданий и удвоить плотность заселения.

– Некомфортно им будет. Но ведь в городах всегда много свободного места – оставляют в расчете на ягоду.

– Я буду рада вернуться в Лоаден. Здесь Папа-Рад заметно ослабляется… ну, вы знаете.

– Значит, они там скоро передвинутся.

Да, насчет Парсло-Радиации – это верно. Раньше город на хорошем сайте мог существовать несколько лет, радиация била из-под земли, равномерно даруя жизнь, а потом она внезапно слабела, затухала, и сайт быстро превращался в пустую, безмолвную зону. За все это люди искренне благодарили Папу Парсло. Только здравый смысл удерживал их от его обожествления. Религии процветали, как им и положено в любом здоровом, склонном к религиозности обществе: Марсден путался в вероучениях новых диссентеров и предпочитал общаться с Богом один на один – без духовных посредников.

В приливе бодрости он начал собирать орудия своего нового ремесла: ведь предстоит еще учиться, чтоб стать лучшим астролористом на Планете Парсло.

Ему нравилась новизна всего этого. Почему раньше он не сделал такой шаг?

Несколько дней прошло в напряженных усилиях, в организации и планировании работы, и наконец он обрел некоторую уверенность в себе и был готов идти вперед. Он работал с Флорой Вальдесей – узнав о его решении, она издала громкий вопль восторга; она помогла ему составить целое досье на людей, которые готовы дать ему первый шанс. Если он докажет им свои возможности, то станет их астролористом на исключительных условиях. Он смело смотрел в будущее. Знал, что у него есть уменье – дар? гений? интуиция? – правильно читать звездные аспекты и выдавать гороскопы; они, основанные на широком использовании искусства и науки, будут точны до малейших деталей, пусть проверяют любые авторитеты. Для этого он использует все преимущества своей великолепной памяти. Если есть хоть какой-то смысл в астролории, то Дуглас Марсден отыщет его и использует во благо.

– Я отношусь к этому очень серьезно, – сказал он Флоре. – Безо всякого цинизма. Наука творила чудеса, тому свидетельство – наше присутствие на планете в стольких парсеках от Земли. А потом, когда речь зашла о вещах, не поддающихся непосредственному измерению, наука потеряла уверенность в себе.

– Это верно, Дуг! Я знаю – это так!

– Если ты даешь астролории заглавную букву «А», а Науке – заглавную «Н», то дай мне заглавную «Ц» для Цельности!

Впрочем, Шари Арруза как-то заметила ему, что ученые, в отличие от астролористов, не очень-то много имеют от своих занятий наукой.

Позвонил Мэсон Уормлей. Марсден предложил Флоре подключить второй телефон, чтобы поговорить втроем, но девушка вдруг завизжала:

– Нет, Дуг! Мэсон со мной… ну, ты знаешь, что у нас с ним!.. Мне нужно лететь – пока!

– Хелло, Марсден! – сказал Уормлей. Его жесткое, тяжелое лицо загадочно смотрело с экрана. – Вы можете завтра заглянуть в мой столичный офис? Часов в одиннадцать?

Марсден согласился и отключил связь. Шари, оторвавшись от своей напряженной работы, рассмеялась:

– Итак, Флора и этот парень – Уормлей – отпали. Но Стив и не рассчитывал на него.

– Если мне повезет и Эр будет в хорошем настроении, – размечтался Марсден, – я предложу составить ему гороскоп бесплатно – в качестве рекламы. Как насчет этого?

Она фыркнула:

– Президент – вот это было бы удачней.

– Вы же знаете, что говорят о Президенте.

– Да, но кто это говорит, и что именно они говорят! – ее глаза вспыхнули.

В 10.45 по земным часам, которые Парсло великолепно приспособил к своей планете, Марсден входил к Уормлею.

– А, это вы – прошу, прошу! – холодное радушие Уормлея не обрадовало Дугласа, но он почувствовал за ним некую мощь. – Я не могу ничего гарантировать. Дело движется вперед. Мы взялись за великую задачу – вовлечен лично Эр. Нас всех спасет правильная политика.

– Очень благодарен, – Дуглас сел в указанное ему кресло. – Но для чего же именно Эр хотел меня видеть?

Уормлей постарался сдержать свое удивление:

– Я думал, вы слышали! Слухи и новости так сложно переплетаются в наши дни. – Он перелистал бумаги. – Я видел результаты декатлона. Блестящий парень этот Куллифорд, блестящий. Я думал, бруто…

– Марсден прервал его спокойным тоном:

– Мне не хотелось бы касаться этой темы. Сейчас я занимаюсь…

– Не хотелось бы? Эр будет весьма удивлен.

Вспыхнул экран видеосвязи, и Уормлей включил хашфон – беззвучный телефон. Марсден мог видеть движение губ Мэсона, но догадаться, о чем говорит хозяин офиса, не мог. Экран переливался всеми цветами радуги. Дважды Уормлей бросал долгий тяжелый взгляд на Марсдена, сидящего вне сферы слышимости хашфона. Наконец он отключил связь, повернулся лицом к Дугласу и, изобразив улыбку, произнес:

– Боюсь, Эр занят более, чем мы рассчитывали. Дело, знаете ли, движется вперед.

– Так он не сможет меня принять?

Уормлей развел мощными руками:

– Вы знаете, как обстоят дела. Я еще раз поговорю с ним. Он будет доволен. Может, вскоре мы сможем устроить другую встречу. – И Уормлей встал, массивный, как монумент: – Ну, извините меня; видите, сколько здесь… – он указал на стол, заваленный бумагами, компьютерными распечатками и заезженными кассетами.

– Понимаю, понимаю, – Марсден встал, пожал руку хозяину и вышел.

«И это все?» – спросил он себя за дверью.

В коридоре Дуглас прошел мимо бедно одетой пары – лица мужчины и женщины, склоненные друг к другу, были отмечены печатью тревоги. Он услышал слова мужчины:

– …в зоне кончилась, а никаких признаков передвижки еще нет.

Женщина начала было:

– Эр будет составлять квоты… – но осеклась, увидев проходящего мимо Марсдена.

Оба искоса смотрели на него, пока он не удалился на достаточное расстояние. Звук его шагов по мраморному полу гулко отдавался в пустом коридоре. В огромном многоэтажном здании – собственности Эр – было как-то неуютно, и, лишь выйдя на улицу и увидев сияющее над столицей солнце, он немного приободрился.

«Похоже, ягода здесь ослабла», – решил Дуглас, ощущая какую-то необычную вялость. Может быть, просто плохая форма из-за прекращения тренировок? Да нет. Несмотря на обилие работы, он всегда выкраивал часок-другой для занятий в спортзале. А за последние несколько дней принял и пару хороших Дримов.

IX
АСТРОЛОРИЯ

Паула вернулась из Гартерсфорда.

Мать Глена Лейдена умерла, несмотря на сверхчеловеческие усилия медиков. Как было сказано: «Что поделать – иссяк ее собственный, персональный Папа-Рад».

Паула оставила Глена совершать скорбный обряд в одиночестве, и оправдываясь беспокойством, заразившим теперь каждого на Планете Парсло, улетела в Тропет. Сейчас этот город был расположен на крайнем юго-западе, за экватором. Дуглас Марсден получил вызов Паулы, и теперь выжимал максимум скорости из своего флайера «Мах-три».

Пальцы его охватила знакомая мелкая дрожь. Болели суставы. С трудом удавалось удерживать сжимающиеся в судороге челюсти и кулаки. Значит, она его не бросила! Радость была так велика, что кружилась голова.

Шари Арруза была недовольна. С тех пор как Марсден повесил на своих дверях табличку астролориста, Шари проводила долгие часы за компьютером и системами файлов и еще столько же времени тратила на прием посетителей. Роботы, сказал ей Марсден, хороши, но они не для него. Может быть, со временем они и смогут приобрести этот знаменитый электроплазменный компьютер, который, по слухам, изобрели в Галактике, но это случится лишь в том случае, если торговые пути станут более открытыми.

– Вот как!.. – вспыхнула Шари. – Да это еще вилами по воде писано! Славные порядки мы завели – поражаюсь, как я только выдерживаю. Что же я – всякой дырке затычка – что ли? Стив так и сказал, и, по-моему, он прав. А вы, вместо того чтобы заниматься делом, бегаете за этой бабой, как собачка за…

– Шари! Пожалуйста…

Видя, как расстроена его секретарша, Марсден расстроился сам. Он ласково потрепал ее по плечу, но она вывернулась из-под руки.

– Я буду работать дальше. – Девушка тяжело вздохнула. – Еще один день выдержу. Но – не больше.

– Я вернусь, Шари, обещаю.

– А как же проблема Русса?..

– Потом, потом!

Она улыбнулась:

– Другого я от вас не ожидала. – Ее улыбка была похожа на солнце, просвечивающее сквозь дождь, она обезоруживала и смущала привыкшего ко всему Марсдена. Он не мог понять – как это Шари Арруза так сильно вошла в его жизнь? Разве она – не девушка Стива Уинкэма?

Выходя к своему флайеру, он обдумывал ситуацию с Руссом. Один клиент попросил Марсдена сфальсифицировать гороскоп, который Дуглас составлял для друга этого клиента. Дело пахло деньгами. Был затронут также и престиж, ибо этот клиент хотел устроить жизнь своего друга по образцу, который он давал Дугласу. У Марсдена не было никакого желания сталкиваться с Руссом. Этот человек не имел никакого представления о морали – он даже не предполагал, что нравственные правила нельзя менять по своему усмотрению, что они едины для всех. Конечно, с тех пор как люди оставили Солтерру, мораль сильно изменилась – пусть это и не признано официально. Даже брак теперь подвергается атаке. Но ведь какие-то основные принципы сохранились и продолжают играть очень важную роль, – что не способен видеть этот Русс.

И, подумал он со снисходительным смешком, Русс слишком практичен, слишком здравомыслящ, чтоб выслушивать предсказания. Так что пусть Русс отправляется к дьяволу.

Впереди была Паула Лейден – жена его друга, так что неразрешимых моральных проблем у него самого хватает.

Предвкушая бурное и страстное свидание, он предоставил роботам запарковать свой флайер и вошел в лифт первоклассного отеля. Апартаменты, выбранные Паулой, отвечали ее вкусу: гладкие шелковые портьеры медового цвета, мебель обтянута мехом, широкие окна беспрепятственно открывали вид на окружающие пустоши и дальше – на сплошную пустыню.

– Паула, дорогая! – приветствовал он ее, врываясь в комнату с раскрытыми для объятия руками. В одной руке у него был неловко зажат подарок для нее – большой опал в античной броши, он купил его по чудовищной цене в универмаге «Спейсфэрерс-маркет» – «Рынок для космонавтов». Глупым легендам об «опасности» опалов Дуглас не верил. Астролория лучше разбирается в этом.

Она не поднялась с формфита – дивана, принимающего форму тела, – а лишь подставила свою безупречную щечку для поцелуя. Ее сдержанность удивила Марсдена, эта странная самоуглубленность подействовала на него как-то усыпляюще, как медвяная роса на деревьях в жаркий день. Он неловко присел рядом с ней. Она откинулась назад.

– Глен был страшно потрясен, когда мать умерла. Она была ужасная женщина – я от нее… Но она умерла, и не будем плохо говорить о покойниках.

– Это им не может повредить, – возразил Марсден, кладя руку на ее талию. На Пауле был траурный наряд модного фасона – желтый с черным, с глубоким вырезом и кружевной оборкой. Дуглас повел руку вверх.

– Нет, Дугги? Потом. Глена не будет до вечера – мы поужинаем в восемь.

– Как я рад, что снова вижу тебя, Паула.

– Что там за ерунда у тебя с Руссом, дорогой?

– С Руссом?

– Я хочу сказать: никто не ждет, чтобы астролористы говорили стопроцентную правду. Впрочем, и восьмидесятипроцентную тоже. Я, во всяком случае, не жду. А ты не захотел даже изменить гороскоп.

– Паула!

– Ну!.. – она подмакнула глаз листочком папиросной бумаги, – я хочу сказать… конечно, я ничего в этом не понимаю. Но простая услуга для друга… Ты не любишь меня, Дугги.

– Ты знаешь – я тебя люблю, Паула. А Русс мне вовсе не друг.

– Легко тебе так говорить!

Он попытался на деле показать ей свою любовь. Но в разгар их короткой схватки формфит принял свою первоначальную форму; Марсден, выброшенный толчком, шлепнулся на пол. Паула устояла на ногах. Падение Дугласа не согнало с ее лица хмурую гримаску.

– Ох, Паула!

– Русс говорил…

– Пошли этого Русса к… Послушай, Паула, дорогая: это – дело этики. Морали, если хочешь. Нельзя просто так менять полученный гороскоп. Я умею интерпретировать его, и мои дела идут все лучше с каждым днем. Но если я хоть раз умышленно сфальсифицирую то, что вижу, то уже на другой день у меня в глазах замутится. Что я вкладываю, то и вынимаю. И если я злоупотреблю своей силой…

– Так у тебя есть особая сила?

– Да, я уверен в этом. Мне уже давным-давно надо было заняться астролорией.

Они обсудили проекты на будущее и составили перечень перспективных клиентов. Паула обещала связаться с Марсденом, как только сможет:

– Только, Дугги, мне придется быть очень осторожной. Если Глен… нужно будет сдерживаться.

– Скажи только слово. Ты же знаешь… Ты добра ко мне, Паула.

– Конечно, дорогой, как же иначе. А ты любишь меня, правда?

На этот раз доказательству не помешали ни формфит, ни упреки.

Алого цвета «Max-три» вспорхнул с крыши отеля Паулы еще до возвращения Глена Лейдена. Марсден чувствовал приятную расслабленность. Жизнь улыбалась ему. Теперь он должен окунуться с головой в свой новый бизнес и стать лучшим астролористом на Планете Парсло.

Весь остаток этого жаркого лета Дуглас Марсден добросовестно занимался получением гороскопов и их интерпретацией, прилагая все свое умение и таинственную силу. Он чувствовал, что с каждым днем эта сила росла. Но необходимо было признать, что без постоянной помощи Шари Аррузы он мало преуспел бы в своих стараниях. Когда Стив Уинкэм или Флора Вальдесей ехидно замечали, что дружба шефа и секретарши все крепнет, Дугласа и Шари охватывало смущение. Марсден редко видел Паулу; она втянулась в движение суфражисток – работала в местном женском отделении партии «Регнанси», требующем равного избирательного права для женщин. Марсден не вмешивался в политику Парсло, мало интересовался галактическими делами. Но он достаточно ясно видел, что Паула просто развлекается своим участием в «Регнанси» – этой галактической организации мистиков, что на самом деле она тоскует по какому-нибудь серьезному делу здесь. К Шари же он оставался по-прежнему любезен, ценя ее и вклад ее в свое дело.

Пришла осень, дни укоротились. К северу от Стирольной зоны дни будут еще короче, и толстая ледяная кора покроет реки, повалит густой снег, голыми и черными станут окоченевшие деревья…

Всю зиму Марсден вдохновенно работал, не обращая внимания на пролетавшие праздники – Новый год, Рождество. Сатурналии, День Солнцестояния – Сансетрайз, – он забыл о них. В гости он не ходил, отвергая все приглашения, и наконец Шари заявила:

– Вам нужно отдохнуть, Дуг. Мы все едем в Ноттингли – побеситься немножко. Вы не составите нам компанию?

– А зачем? Там ведь…

– Экзисенсы устроили новую серию праздничных экскурсий на Сансетрайз. Я говорила с Хеди Арленом. Он мне рассказал про «Империю Хаоса». Это – большая скоростная экскурсия с потрясающими образами. У них – постоянный процесс изменений и экспериментов, говорит Хеди. Некоторые эффекты – просто ослепительны. Они их называют «умовзрыватели». А вам нужна передышка. – Она посмотрела ему в глаза. Марсден заметил, что она дышит несколько тяжелей, чем обычно. – И еще: мистер и миссис Лейден тоже будут там.

– Я поеду, Шари, – он попытался улыбнуться. – Но, знаете, толку будет мало. Я сказал Стиву – он понимает.

– Стив… – Что она хотела сказать, Дуглас так и не узнал, так как Шари внезапно замолчала, отвернулась и начала быстро работать на клавиатуре компьютера.

Правду ли говорила Шари? Это было бы вполне в духе ее переменчивой натуры: соврать только для того, чтоб оторвать его от ежедневной рутины и окунуть во что-то совсем новое, – но лишь для того, чтоб ускорить завершение дела. А теперь этот Хеди Арлен. Она уже говорила, подражая ребятам Эксцесса, – такими же резкими фразами.

Она сказала о «потрясающих образах». Один такой образ он никак не может забыть – тот воспаленный багровый шрам на белой коже маленькой, идеально вылепленной правой груди…

Перед самым Сансетрайзом позвонил Мэсон Уормлей. Эр сможет принять Марсдена, если тот поспешит в Столицу, на ее новый сайт – в Шефферовых Горах. Тони нашел этот сайт, неожиданно оказавшийся среди целой россыпи покинутых городских площадок. И теперь все правительство, гражданские службы и администраторы Капитал-сити (Столицы) испустили глубокий коллективный вздох облегчения. Парсло-Радиация била из-под земли хотя и слабыми, но устойчивыми и непрестанными импульсами, давая жизнь и бодрость, внушая новую уверенность в своих силах.

Через знакомые входы, по тем же самым холлам и коридорам с облицовкой из яркого твердого мрамора – Марсден снова прошел по уже проделанному раньше пути. Мэсон Уормлей был куда-то вызван, как сказал Дугласу робот-привратник. Не будет ли мистер Марсден так любезен подождать? Здесь предусмотрен терминал системы экзисенсов, и мистер Уормлей будет доволен, если мистер Марсден совершит экскурсию в Эксцесс.

Мистер Марсден набрал на клавишах свое согласие.

Через три часа, поплавав среди парусников и китов, он вернулся в реальный мир и сделал запрос роботу.

Мистер Уормлей оставил Дугласу сообщение. Он сожалеет, что не смог сегодня увидеться с мистером Марсденом. Он будет поддерживать контакт.

Мистер Марсден встал – немного быстрее, чем хотел. Мистер Марсден вышел, в чем-то раздосадованный, в чем-то заинтригованный.

– Этот человек вызывает у меня чесотку! – резко сказала Шари, когда Дуглас вернулся домой. – И звонила Флора. Она говорила что-то о призе – выиграла большую сумму.

– Добрая тетя Флора, – заметил Марсден.

Однако не все жители Парсло безоговорочно верили астролористам. Иные высмеивали их как претенциозных шарлатанов. Дуглас придерживался того взгляда, что светила в своих перемещениях действуют как простые часы, отмеряющие периоды человеческих судеб. Ключ к ним давало точное измерение. Если сегодня единственный способ прочесть показания этих часов есть изучение подробно разработанной псевдонауки зодиакальных знаков, – то Марсден, лично он, будет идти этим путем, пока не предложат другой, более правильный. Его уже считали многообещающим астролористом, попадающим в цель лучше большинства практиков. Но Марсден задался целью обогнать всех.

Стремление Дугласа к превосходству могло толкнуть его на путь мелкой подтасовки фактов, но нет – чем больше он работал, тем больше росло в нем убеждение, что существует скрытая, ждущая разгадки истина. Люди, родившиеся в разные времена года, различаются весьма знаменательным образом, и – что еще интересней – их характеристики группируются вокруг неких типовых структур, связанных с датами их рождения. Но Планете Парсло с ее непрестанным перемещением городов – сложность обстановки требовала свежих решений, свежих замыслов, свежих откликов. Если и вправду в основе всех этих астролорических наблюдений лежат биоритмы, то измерение их космическими часами имеет немалый смысл.