Текст книги "Планета кочующих городов"

Автор книги: Генри Кеннет Балмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

V
НОВАЯ СЕКРЕТАРША

Стив Уинкэм привел Шари Аррузу на квартиру Марсдена, в Хейлет-Вилладж, через два дня после того проклятого раута у Патрика О'Монаган-Линга – или как там звали этого богача. Марсден так и не встретился с хозяином виллы, ибо уехал сразу, как только Паула вернулась к своему супругу. А ведь Лейден был раньше его другом, – обстоятельство, придающее всей истории привкус какой-то пошлой комедии, – вдвоем они повидали лучшие времена; да и сейчас дружба не совсем еще заглохла, как бы ни избегал Марсден Лейдена… Ситуация становилась просто нелепой.

– Эй, Дуг, старый живодер! – Уинкэм, в прекрасной форме, важно выступал, ведя за собой Шари.

Марсден расхохотался. Ему в общем было не до смеха; но Стив Уинкэм такой уж парень – заставит смеяться в любых обстоятельствах.

В это яркое утро Шари Арруза надела скромный костюм цвета листвы, не портивший, впрочем, ее великолепной фигуры. Дуглас живо представил тот красный рубец на ее правой груди. Эта темноволосая девушка со многообещающими губами, с глазами на мокром месте – она была потеряна как амазонка, и он не был уверен, что она станет идеальной секретаршей, но уж если кто-то должен проверить ее на профессиональную пригодность, то Дуглас был рад, что такая задача выпала ему.

Он усадил их, заказал тумблером напитки и – странное дело – почувствовал какую-то предательскую расслабленность.

– Шари бросила эти амазонские дела, Дуг. Она – слишком добра для этого, вот увидишь, Дуг, помяни мое слово.

– Вы все время долбите одно и то же, Стив, – Шари усмехнулась, и этот жалобный смешок не показался Марсдену слишком искренним. Девушка отчаянно хочет стать знаменитой амазонкой. Он знал это чувство. Хотя сам никогда не разбирался в амазонском спорте. У него хватало других дел.

– Я могу лишь сказать, Шари, что рад работать с нами. Мои дела в ужасном состоянии.

Ее взгляд потеплел:

– Я вам очень признательна, мистер Марсден. – Она пробежала глазами по трофейным полкам. – У вас репутация надежная… не думаю, что на всей нашей планете есть более знаменитый атлет, чем вы… Я хочу сказать… – Она не покраснела, но опустила глаза. Что ж, почитание всегда волновало Дугласа Марсдена.

– Конечно, я всегда твержу Дугу, что он – ас! Сколько перваков нахватал!

Марсден резко встал и заказал роботу свежего питья – хотя и это еще не допили. Стив не понимает, что несет. В этом парне не было ни капли злорадства, он говорил бездумно. Но его «перваки» ужалили Дугласа, вечного вице-чемпиона.

– Можно мне посмотреть ваши трофеи, мистер Марсден?

Он кивнул.

– И зовите меня просто Дуг. Инициалы мои Ку-Зет – но это лишь для деловых партнеров.

– Благодарю вас, Дуг.

Пока девушка изучала столь нелюбимые хозяином трофеи, Уинкэм наклонился к другу:

– Все улажено и все в этом мешке, Дуг! Куллифорд. – Он подмигнул. – Время – один месяц. Календарь местный. Так что малость отдохни и навались на работку. У тебя ведь вхождение в форму много времени не берет, тем более – для такого дела. – И вдруг спросил ни с того ни с сего: – Как у тебя с бруто?

Марсден скривил лицо:

– Ты же знаешь, Стив, – это у меня самое слабое место. Колотить соперника дубиной… у меня другое представление о спортивном искусстве.

– Это – тоже искусство, Дуг, это захватывает людей. А сам ты, между прочим, в бруто не силен.

– Я помню.

Да, после последнего поражения он плохо спал целую неделю. Никакие программы дримов не помогали – ни «Дримосхема», ни «Дриматика»…

– А в общем у тебя весьма неплохие шансы. Ребята уже загребают большие ставки на ничьих.

– Так рано? Неплохо. Куллифорд должен начать… ну, 3:2 по крайней мере.

– У тебя было 2:1 против него, Дуг, пока Куллифорду не помогла эта дама.

Уинкэм посмотрел в глаза Дугласу.

– Все в порядке, Стив. Я Паулу не видел.

Уинкэм, добрый старый Стив Уинкэм – единственный на этой планете, кго знает о них.

– Ладно, с этим – о'кэй. Надеюсь, ты не станешь прерывать тренировки? По крайней мере, сейчас не станешь?

– Она вела себя очень странно…

– Другого нашла?

Уинкэм мог так говорить. Имел право. На то он друг и товарищ, чтобы говорить жесткие, обидные, но часто справедливые слова.

– Не думаю. Нет, нет, я уверен. – Дуглас вспомнил их близость в той дальней безымянной комнате на рауте…

– Ты уж постарайся, – Уинкэм помолчал, выпил глоток и продолжал: – Хреновая ситуация, что говорить. Она баба что надо. Но добра тебе не принесет.

– Оставь это, Стив.

Шари вернулась к ним.

– Какая коллекция! – Она восторженно глядела на Марсдена. – Другого такого трофейного набора нет на всей Парсло!

– Скажите это еще раз, – попросил Дуглас с горечью в голосе.

– Мы назначили сборы в одном милом пустынном местечке – у экватора. Там с неделю назад передвинули город – называется Упландс. Папа-Рад довольно эффективный; для поддержания города не хватает, а нам – на время матча вполне достаточно. Цену билетов назначим по максимуму.

– Ты все обеспечил для моей победы, Стив.

Уинкэм усмехнулся:

– Я делаю свое дело.

– Теперь, мне кажется, передвигают города куда чаще, чем обычно, – сказала Шари. – Ягоды, видимо, держатся не долго.

– Это бабушкины сказки.

– Да нет, Дуг, – покачал головой Уинкэм. – Возьми, к примеру, Черекровец. Там я все время слышу разговоры о новой передвижке.

– Да быть того не может! – подскочил Марсден. – Они ж двигали его совсем недавно… ну ведь… ягода была чудесная, когда мы там побывали прошлую неделю.

– Не знаю. Знакомый парень из правительства рассказывал. Президент не делает никаких заявлений; но думаю – они там беспокоятся.

Шари нервно засмеялась:

– Я полагаю… – и осеклась. – Нет, – сказала она, хихикнув. – Нет, конечно нет.

Марсден знал о любви Уинкэма к Старо-Земным временам – по обычным экзисенсам Стива; это, естественно, сказывалось на стиле его речи. Выходцы из семей колонистов – они стремились сохранить как можно больше связей с Солтеррой. Нет, о разрыве с Планетой Парсло не могло быть и речи; но в культуре – и в астрологии в том числе – они признавали свое земное происхождение.

Обговорив все детали тренировок, оплату спарринг-партнеров и участников декатлона, Уинкэм отбыл. Уходя, он послал Шари воздушный поцелуй. Марсден же немедля посадил девушку за работу. Нужно было переворошить массу дел, и ей пришлось восстановить отключенную связь с центральным компьютером. Дуглас не мог вспомнить, когда он последний раз использовал выходной терминал. Что же касается входа, то Шари даже пришлось вытирать пыль, которую прозевали роботы-уборщики.

Он решил урвать часок, чтоб насладиться дримом, и спал хорошо.

Вечером, после ужина по программе робота из Центральных кухонь, – они побывали у экзисенса, которого рекомендовал Стив. На этот раз – уже не «Угроза из космоса». Они выбрали из каталога «Звезды – наши», и на время Марсден стал Клифтоном Руджем, научным репортером газеты «Дэйли Метеор» – в смертельной схватке с человекороботами – те безжалостно подавили все человечество и приковали его к одной единственной планете – Солтерре. А спокойно сидящая рядом Шари Арруза обратилась в Лиз Ричмонд, объединенную телепатической связью с Клифтоном Руджем, его соратницу по борьбе с гарпиями.

Чисто первобытная забава.

Наконец они стали возвращаться в настоящее, телепатически объединенные еще звучащими в ушах словами: «Смотри на нас, галактика! Человек – в пути, и звезды – наши!» Дуглас Марсден свистнул, потягиваясь:

– Теперь такого никто не напишет.

– Скажите это еще раз, – усмехнулась Шари, повторяя фразу Дугласа.

– Я думаю: люди всегда находили себе какие-то развлечения, пока не изобрели Эксцесс, но это, должно быть, было скучно.

– А знаете, что нам рассказывают в университете? Люди ходили в театр, кино и получали большое удовольствие; но не могли полностью включиться в действие, стать персонажем по своему выбору. И вот представьте: человек сидит, ерзает на своем стуле – а вступить в экзисенсы и стать Гамлетом не может. Как ему понять мотивы действий Гамлета, если он только смотрит и слушает?

– А вам бы хотелось стать леди Макбет или Клеопатрой?

Она прищурилась, задумчиво сложила бантиком свои подвижные пухлые губы:

– Этими двумя… гм… скорее, обеими, Дуг. А я больше всего люблю Селимену – ну, часть ее натуры. – Закрыв глаза, она продолжала мечтательно: – Когда девушке двадцать, а она все еще одинока, ее кругозор страшно сужается. Если бы брак со мной мог удовлетворить ваши желания…

Подумав о Стиве Уинкэме, Марсден воздержался от грубых комментариев, сказал лишь:

– Женщины Мольера – не такие, как у Шекспира, которого мы должны благодарить за разнообразие характеров. Но если я когда-нибудь видел копию Клео, то это вы, Шари.

Она взглянула на часы и удивленно расширила глаза, заинтриговав Марсдена. Ее губы дрогнули, но она сдержалась и скрыла от него улыбку.

– Мэгги мне позвонит через пять минут. Как раз успеем посмотреть новости…

Она включила телевизор. Дуглас уже забыл, где у него размещаются дистанционные кнопки для разных приборов. Вспыхнул миниатюрный телеэкран и робот-диктор стал зачитывать какую-то ерунду об утверждении Президентом разных биллей и законоположений, которую Марсден, вместе с 99 процентами своих соотечественников, не понимал и понимать не желал. Его удивил неподдельный интерес Шари Аррузы к новостям: значит, она входит как раз в этот единственный процент… Он прошел к бару и заказал стаканчик.

Вызывной экран вдруг вспыхнул и зазвонил: какая-то девушка ждала снаружи. Шари встрепенулась, выключила телевизор и засуетилась, ища свой кошелек.

– Не понимаю, зачем это правительству субсидировать TV, – проворчал Марсден. – Пустое это дело. Лучше бы они вложили эти средства в расширение разведочных полетов. Народ ведь смотрит TV только во время выборов.

– Но вот это и оправдывает вложенные средства.

Шари повертелась перед зеркалом, проверила свой вид, заглянула в кошелек, одернула костюм – и вот она готова к выходу.

– Сейчас иду, Мэгги! – сказала она вошедшей девушке. Марсден увидел классический профиль, лицо цвета темного махагони, широкие брови, пышную массу платиновых волос, платье в горошек – розовый по красному, и длинные стройные ноги, которые он автоматически оценил как «первый класс». Красотка Мэгги, назвал он ее про себя.

– Хелло, мистер Марсден. Она грациозно протянула руку, и Дуглас пожал ее холодную ладонь.

– Шари – уникальная девушка. Она может заботиться о другом человеке больше, чем о себе самой, – объявила Мэгги. – Вам повезло, мистер Марсден. Она за пару дней заведет вас и ваши дела как ядерный таймер. Обещаю вам.

«Что за черт, – подумал Марсден, – посторонние люди настолько в курсе моих дел!..» – однако улыбнулся, кивнул и говорил какие-то банальности, пока обе девушки не ушли. Эх, всегда ему это трудно давалось – завязывать прочные знакомства. И виной тому в первую очередь – его феноменальная память. Ведь умение пробиваться в обществе – во многом зависит от способности забывать прошлые неприятности.

Спортзал, примыкающий к его квартире, содержал почти все снаряды, нужные для поддержания формы. Впрочем, для усиленных тренировок всегда можно слетать в «Стефан-Ампи» или в любой другой спортодром. Итак, он пару часов потолкал штангу, повертел педали, поколотил груши, засек время на подъем и спуск по скользкой, утыканной остриями полосе препятствий и с досадой на самого себя отметил, что добавил две секунды к своему лучшему результату. Наконец он поднял дубину для бруто-спорта. Взвесил ее в руке. Пять футов длины, пятнадцать сантиметров в окружности – массивность этой штуки как бы бросала ему вызов. Глубокие выемки для пальцев. Концы тупые; тыкать не разрешается. Нужно колотить, дубасить противника. Марсден правой рукой раскрутил бруто-дубину над головой. Мышцы его напряглись. Со всей силы хватил по боксерской груше. Несчастный кожаный мешок треснул, вылетело облако мелкого песка. Дуглас отступил назад, отмахиваясь от пыли и кашляя. Отбросил в сторону бруто-дубину. Вышел из зала. Нет, это неправда, что он никогда не будет чемпионом! Неправда, что он никогда не достигнет вершины! Неправда, что он никогда и ни в чем не станет Номером Первым!

VI
В ЛОВУШКЕ ПСИХЕИ

В то самое утро, когда Марсден развязался наконец со всеми делами и собрал вещи, чтоб лететь на бывший упландский сайт близ экватора, – в то утро позвонила Паула Лейден.

Шари Арруза быстро перевела взгляд с экранного лица Паулы на Дугласа – и отправилась на кухню. Марсден молчал, пока за ней не захлопнулась дверь:

– Паула! Что это? Почему ты не звонила?

– О Дугги, дорогой! Это что-то страшное! Глен подарил мне поводок для Артатеркса – представляешь? С рубинами! Он стоит целое состояние! Ну просто какой-то ужас!

– Вот как?.. – заметил Дуглас, захлопывая чемодан с ружьями. – Ну что ж, пусть Артатеркс попользуется.

– Не будь свиньей, Дуг!

– Да нет, Паула! Дело в том, что…

– Ты больше меня не любишь! Когда я в тебе так нуждаюсь, ты только смеешься! – Она заплакала.

– Ну, Паула! Ты же знаешь – я тебя люблю. И не думаю, чтоб Глен что-то имел в виду.

Она вспыхнула, как спичка:

– Нет! Конечно, имел! Я знаю его лучше, чем ты! Сейчас он просто ужасен!

Марсден взялся за пластиковую ручку ружейного чемодана. Эта женщина может его наизнанку вывернуть, сделать калекой! Облизал губы и снова попробовал ее утешить:

– Все в порядке, Паула. Не волнуйся. Подумай спокойно. Нам придется…

Она смотрела на него с экрана – прекрасное лицо в сверкающей оправе гладких белокурых волос; спокойное до бессмысленности, хотя иногда в ее глазах вспыхивали искры панического бешенства, – это ее свойство всегда поражало Марсдена.

– Прилетай сейчас, Дуг! Глен куда-то убрался, наверно к той рыжей хохотушке, помнишь – такая дура из Юстиции… Ты мне нужен, Дуг! – Она протянула к нему руки. По щекам покатились крупные слезы.

– Мне нужно в лагерь, – начал Марсден. Но еще до того, как в ответ на эти слова глаза ее то ли умоляюще, то ли негодующе расширились, он малодушно заторопился: – Я буду, Паула! Сейчас!

– О Дугги, как я тебя люблю!

Она прервала связь. Он тоже погасил экран и стоял, сердито глядя на свои сумки, чемоданы, ремни. Да, теперь они грызлись, причиняли друг другу боль, но она и впрямь нуждалась в нем – это несомненно. Впрочем, во всем этом столько всяческих подвохов!..

Он позвал Шари и, когда девушка – со странной нерешительностью – вошла, сказал резко:

– Вот, кое-что изменилось. Вы летите в лагерь. А я подъеду туда завтра.

Она ответила не сразу, и он взглянул на нее, оторвавшись от своих чемоданов. Секретарша уставилась на него так, словно он у нее на глазах превратился в дракона.

– Шари?

Медленно и тяжело, будто слова делали ей больно, она спросила:

– Это… та женщина… Лейден?

Он разозлился – что ей надо?

Чтоб не показать дрожи в руках, он начал затягивать ремень на чемодане. Но проглотил злобу и не знал, что сказать, чтоб не разрушить завязавшуюся дружбу.

– Вы, верно, не захотите после этого со мной и разговаривать, Дуг. Но я знаю. Мне, конечно, следовало бы промолчать… Она вам добра не принесет. Да вы и сами об этом догадываетесь. Вот что скверно.

– Пожалуйста, Шари! – только и смог он пробормотать. Закрыв глаза, помотал головой. – Нет, Шари! Не надо. Отправляйтесь-ка к Стиву в лагерь. Я буду там завтра.

– Но вы губите себя! – закричала она с какой-то обидой.

– Я ее люблю. Вот и весь сказ! – Он подхватил чемодан и выбежал из комнаты. Шари смотрела ему вслед, прижав руку к губам, лицо ее побледнело…

На этот раз флайер всю дорогу летел на одной скорости. Дуглас с размаху посадил машину на крышу и вбежал в дом – в розово-бежевый салон: всюду ленты и хрусталь, экзисенсный альков и в нем – изящный диван, обивка пурпурная с розовым. Никакие телевизоры не портили этот уютный уголок. Бар-робот уже приготовил ему любимый напиток – джебаль-цитрус. Глядя на Паулу, Дуглас автоматически взял стакан.

Она раскинулась на диване. Фигуру облекал серебристый газ; белокурые волосы, строго уложенные, в виде двух крылышек, спадали на обнаженные плечи. Глаза ее были сегодня чрезмерно подчеркнуты косметикой. На пальцах сверкали кольца… Паула протянула руку:

– О Дугги, дорогой!..

Ему показалось, что он движется словно в замедленной съемке или под водой, что он плывет к ней над ковром. Стакан с напитком выпал из его руки. Он упал у ее ног и сгреб ее всю разом в свои объятия. Лихорадочно она прильнула к нему, трепеща и задыхаясь, напрягаясь и выгибая спину.

– Глена не будет всю ночь… мы сами по себе… у нас целая вечность!..

Он же говорить не мог. Он давил всей своей тяжестью. Она застонала. Она ждала именно этого, и он мог ей это дать – он и сам больше всего на свете хотел того же. Дуглас снова видел себя со стороны – наблюдал, клинически регистрировал, как его руки, тело, губы выполняли заданные движения – то, что связывало их двоих в единый узел. Он, может быть, так и не станет чемпионом, но сейчас можно забыть глупые вселенские амбиции. Теперь для Дугласа Марсдена вся жизнь сосредоточилась здесь – в этом розовом дамском салоне Паулы Лейден.

После первого приступа страсти она вдруг спросила:

– Ты припарковал свой флайер, дорогой?

– Клянусь Папой! Нет!..

Она присела в клубке оборванных драпировок.

– Ты идиот! Соседи!.. Это мы можем быть «разрешительными». Терпимыми. Но ты же знаешь деревенских соседей!..

Он выскочил на крышу, проклиная свою глупость. С Паулой он совсем потерял голову..

Загнав флайер в гараж и поручив роботу надзор за ним (Глен Лейден содержал превосходную квартиру с удобствами по высшему классу), Марсден на секунду задержался: оперся о парапет, чтобы бросить взгляд на Черекровец. Он еще ощущал теплую, мягкую плоть Паулы в своих объятиях… На город опустился вечер. Многочисленные щупальца – водные протоки дельты – вились меж домов и строений, отражая мириады огней, стремясь к морю. Еще целая ночь до возвращения мужа Паулы… Солнце садилось за крыши предместий, и тени быстро ползли по улицам и сереющим полоскам рек… Почувствовав холод, он ушел в дом.

Потом они пообедали в «Красном дереве». Марсден ел лихорадочно, быстро, не отводя глаз от Паулы. Она же забавлялась едой, находя огрехи у роботов-официантов и требуя, по малейшему поводу, свежих порций. Он почувствовал облегчение, когда они вновь оказались в ее салоне. А ведь он уловил обрывки разговоров с соседнего столика: «…Серьезная ситуация. Везде ходят слухи. – Ты знаешь, откуда эти слухи. – Президент скоро будет действовать…» Но Дуглас думал только о возвращении на пурпурно-розовый диван.

Полуобнаженная, она лежала на спине, лукаво улыбаясь ему, спрятав в волосах скрещенные за головой руки. Он склонился над ней:

– Ты все еще вертишься в этих противных Спартанских кругах?

– Паула! Ты же знаешь, что я бросил их много лет назад.

– Я хочу, чтоб ты не бился в декатлоне. Глен говорил, что только двое могут там победить: Чэнгтон и Куллифорд.

– Ну, это его дело.

– Когда он ко мне ласков, то уж ласков, Дугги.

– Ласковей меня?

– Что спрашивать! – Она приподнялась, обняла его голову и поцеловала, медленно скользя языком по губам Дугласа, – это заставило его вздрогнуть от страсти.

– Нас в этом году одиннадцать участников. Потому только и потребовался Куллифорд. Декатлон – это как раз для меня! – Он с трудом разжал невольно сжавшиеся кулаки. – Я могу побить их всех! Я знаю, что могу.

– Конечно, можешь, дорогой. Разве я не знаю?

– Это значит – я не увижу тебя больше месяца.

– Тогда нужно заставить эту ночь послужить за целый месяц!

Вспомнив что-то, она добавила:

– А кстати, я думаю – Глен возьмет меня в Гартерсфорд. У его матери там какое-то глупое судебное дело. Как хорошо, что в наших условиях нельзя заводить всякие там усадьбы, имения… Знаешь, на Земле когда-то страшные были времена – выбирали, кому что иметь. И как они делили землю. Даже войны вели! – Она сделала гримаску. – Нет, ты только представь!

– Экзисенсы о войнах очень популярны.

– Только среди мужчин. Это потому, что все вы – звери!

И Дуг показал ей, что в какой-то степени она права. Потом он присел, тяжело дыша. Освеженным он себя не чувствовал…

– Если ты уезжаешь – то что ж плохого, если и я уеду тоже?

– Конечно. Я буду скучать по тебе, Дугги… страшно!

– И я буду скучать.

Артатеркс – прандрианский кот-гигант с длинной, шелковисто-мармеладной шерстью – прошел по комнате, выражая всем своим видом презрение. На нем был надет ошейник с рубинами. При виде животного Марсден почувствовал резкое отвращение. Даже подтянул ноги на диван. Паула изогнулась, и они очень комфортно соединились. Ночь продолжалась…

Под утро Паула проговорила лениво:

– Глен говорит – они, верно, скоро опять передвинут Черекровец. Я скажу тебе – ягода в эти дни какая-то вялая. Папа-Рад вроде бы совсем пропадает. Вот это самое неприятное.

– Президент держит это дело в своих руках, – сказал Марсден, думая о тех туманных слухах, что летают по всей Планете Парсло, как осенние листья. – Не ломай ты над этим голову.

– О нет. Это вам, мужчинам, решать. – Когда роботы начали тушить лампы и отдергивать шторы, впуская ранние солнечные лучи, Паула выскользнула из его объятий и села со странной и – для Марсдена – умилительной серьезностью перед компьютерным терминалом, чтоб вызвать свой ежедневный гороскоп. Загорелся экран – на нем заранее были выставлены жизненные циклы, рассчитанные от дня и часа рождения; здесь же – ее начальный гороскоп. Компьютер принялся изучать фактические позиции небесных тел – тех, которым астролористы Парсло разрешили влиять на судьбы человечества. Звездное небо над планетой весьма отличалось от того, что видели люди с Земли, а потому самые уважаемые астролористы заново провели расчеты местоположений зодиакальных созвездий. Это, как знал Марсден, могло запутать все астролорические выкладки, заваливая компьютеры всевозможными переменными. Имея богатый выбор из двадцати планет и двух лун (не говоря уж о солнце, оно не было Старым Солнцем Солтерры), – астролория располагала богатейшим ассортиментом знаков и предсказательных комбинаций, – о таком астрология древних могла лишь мечтать.

– Кого ты используешь сейчас, дорогая?

– Ах!.. С тех пор как умер Трэси Зимбабве, я все подбираю… Это ужасно! Я пробую Рамазона Пребэдли. Он по крайней мере верен двенадцати знакам Зодиака.

Дуглас рассмеялся. Он ощущал необычайную бодрость и прилив новых сил.

– Ну, дорогая моя, это ведь было там, на Солтерре. Я часто думаю, что с этими нашими подозрительными астрономическими вариациями куда выгодней был бы Зодиак из шестнадцати знаков.

– Правда, Дугги? В самом деле? – Она оживилась. Ее руки лежали на клавиатуре компьютера. – Интересно…

– Вот оно, – показал он на экран, усыпанный символами и знаками. Молча они стали изучать эту картину.

На экране появился и заговорил Рамазон Пребэдли, поясняя свои слова движениями «указки» – тонкого луча света. Марсден слушал не без интереса, но лишь потому, что видел, как благоговейно затаила дыхание Паула. Он никогда всерьез не увлекался астролорией. Признавал, что были сделаны кое-какие замечательные предсказания. Здесь, конечно, что-то есть, даже с точки зрения нынешних скептиков, – если, конечно, отвлечься от суеверия, которое он презирал.

Звучал записанный заранее голос Рамазона Пребэдли:

– Это значит, что вы должны проявить осторожность в выборе компаньонов. – И, после паузы: – А теперь я должен сообщить вам, что Верхняя Луна и Афродита, соединенные в Раке, в оппозиции[6]6
  Оппозиция – противостояние.


[Закрыть] к Жнецу в Козероге, – предъявляют высокие требования к вашей духовности и будут действовать против ваших сексуальных потребностей, хотя для особы со слабой сексуальностью эти аспекты могут и не быть столь неблагоприятны…

Паула страстно вздохнула. Она откинулась ближе к Марсдену – он положил руку ей на талию. Услышал биение ее сердца.

– Вот… – проговорила она еле слышно. Продолжать не могла.

Дуглас вырубил голос астролориста.

– Даже я понимаю, что это вовсе не плохо, – сказал он, придавая убедительность своему тону. – Это всегда связывалось с Сатурном… с оппозицией… Верхняя Луна и Афродита… ну, это не очень много обещает… – Он крепче обхватил ее, поднял и уложил на диван, ослабевшую, податливую, как воск… – Смотри, Менуэттер во Льве в секстилии с Корнукопией[7]7
  Корнукопия – Рог Изобилия, секстилия – отстояние на 60°.


[Закрыть] в…

– Рамазон бы сказал…

– Менуэттер – его обычно ассоциируют с Меркурием. Так что это – хороший знак, очень хороший. И, смотри сюда, вот Эдем в Девятом Доме – это очень хорошо… Ты ведь говорила, что вы отправитесь в дорогу, – это подтверждается. Духовная сторона – тоже сильная. Все это вовсе не так плохо, как толкует твой Рамазон, Паула.

– О Дугги, ты правда так думаешь?

Она взяла его руку своими дрожащими пальцами.

– Конечно! Может, ты задолжала Рамазону за прошлый месяц?

– О Дугги! Астролористы никогда так не делают!

Он усмехнулся ее наивности.

– Ну, разумеется. – Пошел к экрану выключать. – А смотри-ка. Солнце в твоем гороскопе. Можно ли просить чего-нибудь получше? Что тебе еще требуется?

– Ты правда думаешь?.. – Она лежала на спине, приложив пальцы к губам. – А ведь ты здорово разбираешься в астролории, Дугги, а я и не знала!

Он погасил экран.

– Так, кое-что. Ты же знаешь, какая у меня память. Мне трудно забывать. Нет, я не эйдетик, спасибо Папе, – то, что мне нужно забыть, я забываю моментально. А здесь – выбираешь знаки, решаешь, как они действуют на субъект, – вот и все дела.

– Я уверена – ты умеешь это делать, Дугги! – Она старалась вернуть себе уверенность. – Ты мог бы стать большим астролористом!

– Что ты, Паула, брось! Я же атлет.

– Да. И мне кажется… ты много потерял.

– Паула!

И они снова слились в объятиях друг друга, – пока солнце не поднялось над городом Черекровец, не посеребрило протоки дельты, не заблестело на многочисленных чашках антенн экзисенсной системы.