Текст книги "Морской путь в Индию"
Автор книги: Генри Харт
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.
ПОРТУГАЛИЯ, 1503–1524 ГОДЫ
1Вот все сведения о кораблях, которые приходят из Каликута и Малакки с пряностями. Это называется Лузитанией.
Роджер Барлоу, «Основы географии», 1540.
Историки немало спорили по вопросу об отношении короля Мануэла к Васко да Гаме после того, как адмирал возвратился из второго плавания в Индию. В португальских архивах недостает ряда документов, но те, что имеются, показывают, с одной стороны, что адмиралу не дали того, что ему обещали, а с другой – что он сам предъявлял произвольные требования и был алчен. Столкнулись два характера: характер Гамы и характер его государя, чья скаредность и непомерная гордость были хорошо известны Мы не будем цитировать документы полностью, но коснемся тех их мест, которые освещают отношения между доном Мануэлом и адмиралом.
У нас нет никаких определенных известий о действиях Гамы с момента его возвращения в Лиссабон из Каликута в октябре 1503 года до марта 1507 года. Но картину событий можно частично восстановить по документам, имеющимся в Торри-ду-Томбу – хранилище португальских архивов.
Как уже говорилось, родной город Васко да Гамы Синиш был передан в его владение королевским указом, опубликованным 4 декабря 1499 года, причем корона обещала дать прежнему владельцу Синиша, ордену Сан Тиагу, другой город в обмен. Разрешение папы на обмен было получено. Однако орден отказался отдать город.
Спустя некоторое время после своего вторичного возвращения из Индии в Португалию нетерпеливый и раздражительный Гама решил не мириться больше с отсрочками. Он приехал в Синиш с женой и семьей, поселился там и начал строительство, как если бы он действительно стал владетелем этого города. Тогда дон Жоржи, великий магистр ордена Сан Тиагу, обратился к королю, который 21 марта 1507 года по этому поводу опубликовал указ в Томаре. Адмиралу, его жене и семье в самых решительных выражениях было приказано уехать из Синиша в течение тридцати дней; им было запрещено когда-либо вступать в пределы города без разрешения великого магистра под угрозой штрафа в пятьсот крузаду и обычного наказания, «налагаемого на тех, которые не повинуются приказу своего короля и повелителя». В том же самом указе предлагалось прекратить все строительство, которое должно было быть начато в Синише по распоряжению Гамы, причем за ослушание полагалось то же самое наказание. Таким образом, великий мореплаватель был самым унизительным образом изгнан из своего родного города, на обладание которым он, по его мнению, имел неоспоримое право, поскольку этот город был ему подарен после первого плавания. Один современный португальский историк[388]388
Мануэл Пиньейру Шагаш, в книге Арагана «Vasko da Garaa e Vidigueira», изд. 3.
[Закрыть] энергично выразил свое мнение по этому поводу:
В жилах бастарда [дона Жоржи] текла королевская кровь, и дону Мануэлу этого было достаточно, чтобы заставить склониться гений, славу и героизм, заставить Васко да Гаму признать, что его деяния и его услуги отнюдь не стоят нескольких капель королевской крови, которую в минуту безумного блаженства дон Жуан II влил в жилы сына донны Анны ди Мендонса.
Адмирал подчинился приказу короля и незамедлительно выехал из Синиша со всей семьей, но легко представить, каково было его возмущение, особенно если учесть, что указ был передан ему через его собственного дядю Жуана да Гаму. Вполне очевидно, что король Мануэл пытался задобрить оскорбленного Гаму: как свидетельствуют документы, он получил много даров и привилегий. После его возвращения из первого путешествия ему дали ряд пенсий, общая сумма которых достигала 3500 долларов в год. 4 февраля 1504 года сумма пенсий была увеличена до 5500 долларов. 13 июня 1513 года он был освобожден от всех таможенных и транспортных сборов на какие бы то ни было товары, которые он привезет из любой провинции Индии. 22 августа 1515 года Гаме было предоставлено право охотиться в королевских заповедниках в Кизе, и в тот же день были изданы указы, согласно которым он получал право послать с индийским флотом личного представителя для соблюдения и защиты своих интересов. 29 августа 1515 года Гаме было предоставлено право акцизных сборов в округе Низа, которые обеспечивали ему ежегодный доход в 200 тысяч рейшов. 9 октября 1516 года ему, как адмиралу Индии, было назначено ежегодное жалованье в шесть тысяч рейшов, а 19 октября 1515 года королевский указ, позже подтвержденный Жуаном III, освободил самого открывателя «и всех членов его семьи» от любых акцизных сборов и налогов на недвижимое имущество, где бы он ни жил и ни владел собственностью. 17 декабря 1519 года в Эворе был опубликован королевский указ, согласно которому Гаме дарились Видигейра и Вила-ди-Фради. Были опубликованы патенты, по которым в его пользу шли все штрафы, собранные с браконьеров в Низе. 30 марта 1521 года был опубликован закон, который предоставлял Гаме некоторые якорные стоянки в Индии «в связи с его должностью адмирала». Этот закон был подтвержден указом Жуана III. На следующий день ему была дана дополнительная якорная стоянка на реке Гоа[389]389
Ка'Мессер, венецианец, живший в то время в Лиссабоне, заметил в одном из писем, что Гама «не очень благодарен [королю], потому что он [Гама] человек дурного характера и неразумный».
[Закрыть]. То немногое, что дошло до нас из старых преданий, дает нам возможность предположить, что из Синиша Гама переехал в Эвору – город, где он учился в детстве. Там он прожил некоторое время со своей семьей. Предания указывают также на некоторые дома, в которых, как полагают, жил Васко и на фасадах которых он будто бы приказал нарисовать индийцев, деревья и животных Индии. Эти изображения еще можно было видеть в середине XIX века. Улица, на которой стоят упомянутые дома, известна под названием «Улицы раскрашенных домов» («Rua das Casas Pintadas»). Здесь Гама жил двенадцать лет, может быть, ожидая, что король опять позовет его на службу.
Желание адмирала (если он только действительно желал служить своей родине) не было осуществлено при жизни Мануэла. В 1518 году Гама, решив, что он осужден остаток своей жизни провести в безвестности, попросил короля разрешить ему оставить Португалию и предложить свои услуги какой-либо иностранной державе. Он был отнюдь не первым португальцем, предлагавшим свои услуги другой стране. Ведь еще до этого Мануэл отказался рассматривать план экспедиции Магеллана, и Магеллану пришлось в октябре 1517 года покинуть Португалию и предложить свои услуги испанскому королю Карлу[390]390
Следует заметить, что такой же прием встретил и Колумб, когда он представил свой проект Жуану II Португальскому. Колумба выставили с пустыми руками, и Португалия упустила возможность стать покровителем человека, открывшего Новый Свет.
[Закрыть].
Ответ Мануэла Гаме был следующий:
Друг адмирал! Мы получили прошение, представленное вами, причем вы пользуетесь титулом «граф», который, как вы говорите, мы обещали вам, но который вы присвоили себе, как если бы он был действительно вам дан. Вследствие услуг, которые вы нам оказали, мы не соглашаемся удовлетворить вашу просьбу покинуть пределы нашего королевства, но этим нашим письмом мы приказываем вам остаться в нашем королевстве до конца декабря этого года, и мы надеемся, что к этому времени вы увидите ошибку, которую вы совершаете, и что вы захотите служить нам, как подобает, и не будете предпринимать того крайнего шага, который вы предполагаете сделать. Но если и по истечении этого срока вы будете настаивать на своем намерении оставить наше королевство, мы, хотя это причинило бы нам очень большое огорчение, не будем мешать вашему отъезду вместе с вашей женой, вашими детьми и вашим движимым имуществом Дано в Лиссабоне 17 августа 1518 года, рукой секретаря
Король
Возможно, что такой приказ был издан под влиянием отъезда Магеллана[391]391
Вряд ли в 1518 году король мог осознать опасность предприятия Магеллана, скорее всего он понял эту опасность для португальской торговли пряностями не ранее 1523 года, после получения тревожных известий из Индонезии о появлении у островов Банда и Молуккских островов кастильских кораблей – Прим. ред.
[Закрыть].
Время, которое выиграл таким образом Мануэл, он использовал на то, чтобы попытаться найти соответствующее вознаграждение для Гамы. Он намеревался передать адмиралу город Вила-Франка да-Шира в долине Тежу, в двадцати милях от Лиссабона, но переговоры так и не были доведены до конца. Наконец дон Жайми, герцог Брагансский, племянник короля, заявил, что он готов уступить город Видигейру и титул графа, на который имел право феодальный владетель этого города, и 24 октября король дал свое согласие на обмен. Соглашение было подписано 4 ноября 1519 года. Герцог передал города Видигейра и Вила ди-Фради а Гама уступил ему наследственную королевскую пенсию в тысячу крузаду (четыреста тысяч рейшов) и уплатил наличными четыре тысячи крузаду золотом. Этот акт был зафиксирован в Эворе 7 ноября 1519 года[392]392
В этом документе впервые полностью приведено имя жены Гамы.
[Закрыть], а после этого, 17 декабря, король подтвердил передачу имущества и сделал ее безвозвратной на все времена «вследствие многих важных услуг, которые мы получили от указанного адмирала, особенно в деле открытия Индии, и которые принесли и приносят славу короне нашего государства, а также его жителям и жителям всего христианского мира». Так, немногим больше чем через год после того, как Мануэл в письме к Гаме запретил ему оставлять королевство, адмирал получил долгожданное феодальное владение, хотя это и не был его любимый Синиш.
29 декабря 1519 года представитель мореплавателя принял в свое владение Видигейру, и в тот же самый день король в Эворе дал Васко да Гаме «титул графа города Видигейра, и мы делаем его графом [этого города] со всеми прерогативами и вольностями, которые имеются у графов королевства, в силу очень важной и отменной услуги, которую оказал Васко да Гама, открыв Индию».
Это произошло через двадцать лет после того, как Гама вернулся из своего великого плавания Такова благодарность королей.[393]393
Видигейра и Вила-ди-Фради – два населенных пункта, расположенных очень близко друг к другу в южном предгорье Алентежу, около 200 футов над уровнем моря Название Видигейра, возможно, происходит от «видейра» (виноградник), поскольку в окрестностях производится вино.
[Закрыть]
Сохранилось мало данных о пребывании Васко да Гамы в Видигейре Согласно одному автору, «он направился туда из Эворы, вероятно, в 1520 году и в течение четырех лет, с 1520 по 1523 год, забота адмирала о его новых владениях, несомненно, занимала его время». Кроме этого ничем не обоснованного измышления, у нас не имеется никаких данных о том, что делал дон Васко, прежде чем он в 1524 году был назначен вице-королем Индии. Но одна короткая заметка все же есть Монах Луиш ди Соуза (1555–1632) в своей «Хронике короля Жуана III» упоминает, что среди присутствующих при принесении присяги королем Жуаном (декабрь 1521 года) находился «дон Васко да Гама, граф Видигейры, адмирал Индийских морей» Обо всем остальном история умалчивает.[394]394
На колокольне часовни Святого Духа в Видигейре сохранилась драгоценная реликвия. Это колокол, которым отбивают часы, он отлит по приказу графа-адмирала Внутренняя высота его – 67, а диаметр – 59 сантиметров. На одной стороне рельефно изображен крест ордена Христа, а на другой – герб рода Гамы, в герб внесены добавления, сделанные королем Мануэлом. По краю колокола снаружи имеется следующая надпись готическими буквами «Этот колокол приказал отлить граф дон Васко, адмирал Индии, в году 1520» («Este smo mandou fazer o St Conde Dom Vasco Almirante da India era da millcv vinte»). Вероятно, это был один из первых даров Васко да Гамы какой– то церкви Видигейры, после того как он в 1519 году получил этот пород. Как показывает надпись, уже тогда он был графом.
[Закрыть]
Подлинные причины бездеятельности Гамы в 1502–1524 годах, вероятно, никогда не будут известны. В число причин, вполне возможно, входят недоразумения в отношениях с королем и огорчения Васко по поводу того, что он не получил Синиша. Здесь можно было бы указать также на его упрямый и несговорчивый характер, его горячность, раздражительность и алчность. Легко видеть, что он и король не могли питать особых симпатий друг к другу.
2Мануэл, по-видимому, был таким человеком, которому истинная благодарность и уважение за оказанные ему услуги, были неизвестны.[395]395
Он допустил, чтобы Дуарти Пашеку Пирейра, один из величайших деятелей его царствования, автор книги «Esmeraldo de Situ Orbis» (1505), оставлен был без внимания и умер в немилости и нищете в госпитале Мизерикордиа, после того как в его честь была организована религиозная процессия.
[Закрыть] В отношениях короля с Гамой, по всей вероятности, сыграли роль и другие черты характера Мануэла зависть очень посредственного человека, суетность, капризность и боязнь дать слишком много власти кому-либо из его сановников[396]396
Интересно, что по мнению одного английского автора, между Гамой и его государем якобы не было враждебных отношений, а все дело было в том, что семейная жизнь, воспитание детей и управление имениями представляли для адмирала гораздо больший соблазн, чем тяжелые обязанности командира флота.
[Закрыть]. Он не был ни великим человеком, ни мудрым королем. У персов есть пословица: «унция удачи – все равно, что фунт таланта», а Мануэлу сопутствовала удача. Эта удача дала ему в веках имя Мануэле Счастливого. Время его жизни пришлось на самый великий, самый славный, самый цветущий период истории Португалии. Он не обладал какими-либо выдающимися качествами или хотя бы просто привлекательностью, но он был верен своей стране, и удача ему сопутствовала как во внутренних, так и во внешних делах. Открытие Индии было самым решающим событием в истории Португалии: оно определило направление и ход ее на столетие вперед. Мануэл видел свою страну в зените ее национального могущества, но, хотя он и не мог этого знать, семена ее упадка были посеяны и на родине и за границей еще при его жизни[397]397
Его постыдное обращение с евреями и последовавшее в конце концов изгнание их из королевства с целью завоевать благосклонность Испании было одной из причин упадка экономики Португалии уже в его царствование.
[Закрыть].
Дамиан ди Гоиш (1501–1574) в своей «Хронике дона Мануэле» дает следующее описание короля:
Он был высокого роста, скорее изящный, чем тучный, у него была круглая голова, которую он держал прямо, и каштановые волосы. Его лицо тоже было круглым. Его зеленоватые глаза имели приятное выражение, и вообще он казался красивым и оживленным. Его полные руки были так длинны, что пальцы доставали ниже колен. Его ноги, длинные и стройные, соответствовали пропорциям его тела… Его голос был ясен и богат интонациями.
Он обсуждал дела за обедом, и с ним всегда были ученые и иностранцы. Он был очень музыкален и собирал музыкантов со всей Европы. Это был первый европейский монарх, у которого имелись слоны, привезенные из Индии, а однажды он велел провести по городу [Лиссабону] носорога и пантеру, которых ему подарил король Ормуза [в Персии]. Он был целомудренен, чистоплотен и хорошо одевался – почти каждый день он надевал что-либо новое. Он раздавал так много одежды, что, когда он умирал, при дворе было мало людей, у которых не было бы чего-либо с его плеча. Он хорошо разбирался в делах и работал быстро. Он был умерен в еде и пил только воду. Он не любил оливкового масла и не ел пищи, изготовленной на нем. На пищу он обращал мало внимания. Это был хороший и строгий католик.
Такое описание, составленное придворным хронистом, не проливает света на характер человека. Гораздо красноречивее его действия и указы.
В конце 1521 года Португалию стала опустошать какая-то эпидемия. Она не пощадила и короля, который, по словам хрониста, «отдал душу богу на девятый день болезни, 13 декабря, в своем дворце в Лиссабоне». Его похоронили в монастыре иеронимитов в Белене. Наследником Мануэла являлся его старший сын, девятнадцати лет, он принял титул Жуана III. Совершенно не чувствуя, что его страна уже миновала зенит своей мощи и процветания, Жуан отпраздновал восшествие на престол пышно и радостно.
Он поехал на коронацию на красивой серой лошади. Одет был в длинную парчовую мантию с длинным шлейфом, обшитую куницами. Перед ним шел один из принцев королевской крови, несший в руках жезл маршала, а коня Жуана держал другой принц. Третий принц, он же кардинал, ждал его у церкви, а рядом с ним стояли герцог Браганский и герцог Коимбрский; с ним стояли также и графы… славный граф Видигейры дон Васко да Гама и другие.
Хронист Гарсиа ди Ризенди (1470–1536), живший в течение трех царствований, говоря о коронации Жуана, писал, что «он никогда не видел такой пышности» и что «король мира появился во всей своей мощи и совершенстве». Этот-то молодой король, Жуан III, и призвал снова Васко да Гаму на службу родине и послал его вице-королем в Индию.
В 1521 году, когда Жуан III вступил на престол, Лиссабон был, по всей вероятности, крупнейшим торговым городом Европы. Он разросся значительно шире тех пределов, которые ограничивали его при Жуане П. Якорные стоянки на Тежу были полны судами из Индии, Африки, средиземноморских портов и гаваней Северной Европы. На рынках города продавалось множество азиатских и африканских товаров, привезенных на португальских судах. Из Афганистана шел мускус, из Синда и Кашмира – тонкие шали и шарфы, из Гуджарата – лекарства, индиго, шелка, золото и драгоценные камни. Базары изобиловали перцем, имбирем и всякого рода пряностями. Лежали большие груды тика, привезенные из Дальних Индий (Farther Indies)[398]398
Страны Юго-восточной Азии. – Прим. ред.
[Закрыть]. Мужчины и женщины торговались, покупая миткаль, парчу и тонкий бенгальский муслин. Повсюду продавались драгоценные камни и ювелирные изделия. Из Каира и Багдада привозили тонкие ткани, из Персии – ковры, из Аравии – ладан и мирру. Седжуя (Sejuia) поставляла тонкие металлические изделия, Молуккские острова – гвоздику и мускатный орех, Тимор – сандаловое дерево, а далекий Китай – изделия из слоновой кости, шелка и ценимый знатоками фарфор. Из Африки везли рабов, марокканскую кожу, черное дерево и бивни слонов, а также слитки золота и золотой песок. Были тут и бразильские товары – сахар, китовый жир и плащи из перьев (feather mantles). Все это богатство беспрерывно лилось в Лиссабон, новый центр мировой торговли. По его улицам разъезжали вельможи и рыцари в седлах с короткими стременами и с уздечками, отделанными серебром и золотом. В монастыре в Белене стояла большая дароносица[399]399
Дароносица – сосуд для ношения так называемых «святых даров» – хлеба и вина, символизирующих тело и кровь Христа. – Прим. ред.
[Закрыть], сделанная из золота, впервые привезенного с Востока[400]400
Многие полагают, что ее сделал знаменитый поэт Жил Висенти, который был также ювелиром.
[Закрыть]. Казалось, что весь Лиссабон богат и счастлив, что его будущее превзойдет самые смелые мечты человека.
У этой радужной картины была обратная сторона, далеко не столь светлая, и в конце концов она затмила счастье Лиссабона и Португалии. В течение жизни одного поколения эта маленькая страна сначала воевала, потом открывала новые земли и в конце концов стала торговать. Сельское хозяйство постепенно было предано забвению, и его стали презирать. В стране прочно укоренилась святая инквизиция, евреи и мавры были изгнаны, рабы занимали место свободных тружеников. Португалия лишалась своих людей – их жадно и безвозвратно поглощали колонии, а заменить уехавших было некем. Один старый историк указывал, что в период 1497–1527 годов из Португалии в Индию уехало восемьдесят тысяч португальцев, по большей части мужчин, а другой констатировал, что только одна десятая часть из них вернулась на родину.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
ИНДИЯ, 1502–1524 ГОДЫ
Португальцы вошли в Индию с мечом в одной руке и распятием в другой; найдя там много золота, они отложили распятие в сторону, чтобы набить себе карманы.
Первые конкистадоры Индии, по-видимому, были движимы только жаждой золота, которая почти неизбежно влечет за собой жажду крови.
Альфонс Раббе, «История Португалии».
1Португальцев развратила не Индия. Они не были жертвой ее, они сами развратили ее.
Жилберту Фрейри, «Господа и рабы».
Открытие Гамой Индии дало португальскому народу беспрецедентную возможность для расширения своих владений и развития. К несчастью, у португальцев были некоторые черты, с самого начала мешавшие их успеху. У них, по-видимому, не было никаких твердых идеалов, они слишком легко были готовы идти на сделки со своими этическими принципами, они обладали невероятной, ледяной жестокостью и вместе с тем проявили тупость и неумение при обращении с другими народами, особенно с туземцами, а также фанатизм и крайнюю ненависть к людям чужой веры. Несмотря на блестящие успехи вначале, эти черты обрекли их империю в Индии на гибель, предопределили ее быстрый упадок.
2В 1500–1504 годах португальский король посылал в Индию торговые, хотя и вооруженные, флоты, потому что, по-видимому, португальцы не собирались предпринимать никаких завоеваний. Сначала они хотели только добиться монопольного контроля над экспортной торговлей Индии. В течение первых лет XVI века была сделана попытка создать фактории (склады и помещения для ремонта судов) в дружественных городах Кочин, Каннанур и Куилон. Король полагал, что дружественные раджи и мелкие князья защитят фактории и португальцев, которые оставались там для ведения торговли. Постоянные ссоры и борьба с саморином Каликута, самого могущественного государства Малабарского побережья, не только сделали почти невозможным торговлю с этим портом, но также очень неблагоприятно подействовали на отношения между европейцами и их индийскими союзниками.
События в Индии, имевшие место после плавания Кабрала, изменили всю политику португальского правительства по отношению к этой стране. Португальцы приобрели ценные сведения об отдельных портах, об обычаях и нравах прибрежных индийских народов, а также об их боевой мощи. Очень важным политическим фактором было открытие, что индийцы – народ не христианский и поэтому, согласно этике того времени, не могут рассчитывать ни на одно из основных прав, которые, по мнению христианских народов, являлись лишь их прерогативой. После нескольких нападений каликутского раджи на португальцев в Кочине король Мануэл понял, что он не может больше строить свои расчеты на рассеянных факториях и ограблении туземных кораблей. Если Португалия хотела сохранить свое место в торговле с Индией, она должна была создать какую-то систему, с тем чтобы поддерживать закон и порядок и обеспечить поступление постоянного потока товаров в Лиссабон. Было решено учредить новую должность – должность вице-короля Индии – с трехгодичным сроком полномочий. Первым вице-королем был намечен мореплаватель Триштан да Кунья[402]402
Триштан да Кунья в 1506 году во главе флотилии отплыл в Индию; на пути туда он открыл в южной полосе Атлантического океана необитаемый остров, названный его именем. Позднее один из кораблей Куньи достиг Суматры. Это было первое европейское судно, посетившее Индонезию. – Прим. ред.
[Закрыть]. Когда его постигла временная слепота, вместо него был назначен дон Франсишку д'Алмейда. Этот мудрый и опытный воин отплыл из Лиссабона в марте 1505 года, облеченный полномочиями заключать договоры, регулировать торговые отношения и, если нужно, вести войну. Была выработана система управления для любой страны, какая могла подпасть под власть португальцев. Уже во время этой экспедиции стало ясно, что резервы людей, пригодных к морской службе, в Португалии начинают иссякать. Флотилия была крупная, с ней плыло 1500 солдат. Но команда одной из каравелл почти целиком была набрана из крестьян. Рассказывают, что они так мало знали о море, что не видели разницы между правым и левым бортом. Поэтому капитан корабля привязал к одному борту связку чеснока, а к другому связку лука и давал рулевым такие приказания: «Руль на чеснок!» и «Руль на лук!»
Алмейда поставил перед собой цель обеспечить для португальского короля монополию в экспортной торговле с Индией. Поэтому он намеревался изгнать мусульманских купцов с моря, заменить их португальцами и направить всю торговлю с Индией, которая частично шла через Персидский залив и Красное море, вокруг мыса Доброй Надежды. На суше же он намеревался заключить союзы с рядом государей, гарантируя им защиту мощью португальских кораблей в обмен на обещание поставлять грузы и оберегать фактории от нападений.
Прежде всего Алмейда построил и обеспечил гарнизоном флот в Килве, на восточноафриканском побережье, затем он разграбил и разрушил несколько городов поблизости. Он построил форт в Каннануре – в этом городе побывал Гама во время первого плавания, – а затем высадил португальцев, которые должны были поселиться в Кочине. Между тем его суда своевольно преследовали мусульманских купцов, убивая и грабя их без разбора.
Португальскому господству на море бросил вызов египетский султан-мамелюк: в 1508 году его корабли напали на португальский отряд и убили сына Алмейды. Вице-король поклялся отомстить и, встретив египетский флот у Диу (у западного берега Индии)[403]403
Диу – островок у южного берега индийского полуострова Катиавар, контролирующий путь от Персидского залива в залив Камбей. В 1536 году он был захвачен португальцами и включен в группу их колониальных владений, так называемую Португальскую Индию. – Прим. ред.
[Закрыть], нанес ему 3 февраля 1509 года сокрушительное поражение, поскольку артиллерия европейцев значительно превосходила примитивное вооружение египтян и их каликутских союзников. Вскоре после этой победы истек срок, на который Алмейда был назначен вице-королем, и он был замещен Аффонсу д'Албукерки, хотя и оставался на своем посту до 1509 года[404]404
На обратном пути Алмейда руководил карательной экспедицией против одного готтентотского племени в бухте Столовой (у Кейптауна), где был убит.
[Закрыть].
Албукерки[405]405
Здесь мы имеем возможность дать лишь краткий очерк о пребывании Албукерки в Индии, но не можем касаться его подвигов в Аравии, Персии и Малайе. В книге И. Сансо «Индийское предприятие» и в ряде других книг этот вопрос освещен полностью.
[Закрыть] отправился в Индию в 1507 году, получив распоряжение покорить персидский город Ормуз. Хотя между Мануэлом и малолетним царем Ормуза не было никаких раздоров, Албукерки не видел причины, почему бы ему не напасть на Ормуз. Он безжалостно разграбил и сжег три города и устроил чудовищное избиение беспомощных туземцев. Все пленные были изуродованы – у женщин отрезали носы и уши, у мужчин – носы и правые руки. Все это было сделано отнюдь не в запальчивости: нападающей стороной были португальцы и среди них было очень мало убитых. После того как на персидский флот обрушилась португальская артиллерия, Ормуз сдался. Португальцы наложили на город ежегодную дань и построили там форт. Для того чтобы еще больше запугать персов, Албукерки пригрозил посланникам шаха, что если ему будут препятствовать, он «построит стены [форта] из костей магометан, прибьет их уши к воротам и воздвигнет свой флаг на их черепах». В конечном счете ормузская экспедиция провалилась[406]406
Ормуз вторично был захвачен португальцами в 1515 году; выбиты они были оттуда лишь в 1622 году иранцами с помощью (далеко не бескорыстной) английской Ост-Индской компании. – Прим. ред.
[Закрыть] вследствие измены одного из португальских капитанов, и Албукерки отплыл в Индию. Потерпев поражение от наиров Каликута, вице-король начал осуществлять план установления господства над Востоком. Его политика здесь интересует нас только в той части, которая касается Индии, а именно – превращение Гоа в колонию и центр португальских владений на побережье Индии. По словам историка Джейна, этот акт «означал для Португалии последний шаг от простого господства на море к созданию территориальной империи на Востоке».
Гоа (от индийского «гомант» – «округ коровьих пастухов») – древний город в средней части западного побережья Индии, немного севернее 15° северной широты. После Каликута – это второй по значению морской порт на этом участке побережья Гоа расположен на острове, который образовался благодаря действию приливов. Почва на острове плодородна, и его легко защитить флотом. В стратегическом отношении это было самое удобное место для основания колонии. Албукерки подплыл к городу в январе 1510 года с флотилией, состоявшей из двадцати трех кораблей. К его удивлению, город сдался, стоило лишь захватить один из его маленьких фортов, и 1 марта губернатор, вступив в город, уже владел всеми его складами, лошадьми, слонами и верфями.
Всего через два месяца после окончания военных действий и взятия города мусульмане, численностью в шестьдесят тысяч человек, напали на форты. Когда Албукерки увидел, что ему грозит поражение, он отступил с острова, но сначала приказал перебить его жителей. Он пощадил лишь несколько человек из самых богатых, чтобы взять за них выкуп, «наиболее красивых женщин для выдачи замуж, да нескольких детей, которых он намеревался обратить в христианство». После этого он со своими людьми стал пробиваться к судам. К счастью для вице-короля, из Португалии прибыло четырнадцать кораблей, и он сразу же забрал их к себе на службу. 20 ноября он атаковал город, пробился внутрь и вновь захватил остров. После торжественной благодарственной мессы он распорядился разграбить город и уничтожить всех мусульман – мужчин, женщин и детей, – оставшихся в нем. Наступили три ужасных дня резни, насилий и пыток. Албукерки послал своему государю сообщение, что убито было шесть тысяч мужчин, женщин и детей. В феврале 1512 года, когда Албукерки находился далеко, у Малакки[407]407
Албукерки выслал ранее, в 1509 году, в город Малакка, с флотилией из пяти кораблей, Диогу Лопиша Сикейру (того самого, который позднее обесславил себя на посту вице-короля Индии). Предлогом было заключение торгового договора с местным малайским правителем, целью – разведка морских путей к «Пряным» островам. С помощью лоцманов из Кочина Сикейра 11 сентября того же 1509 года появился перед городом Малакка. А через год с лишним за ним последовал и сам Албукерки с большим флотом и 10 августа 1511 года взял штурмом Малакиу, занимавшую тогда важную позицию на морском пути от Индии к «Пряным» островам. – Прим. ред.
[Закрыть], город Гоа был снова осажден шахом Биджапура, под властью которого он находился до захвата его португальцами. Но попав под перекрестный огонь флотилии губернатора и орудий со стен укреплений, мусульмане отошли. Они выдали девятнадцать дезертиров-португальцев. Албукерки обещал им сохранить жизнь. Он сдержал свое слово, но вот что он написал в письме к королю: «Я даровал им жизнь … но приказал отрезать им носы, уши, правые руки и большие пальцы на левой ноге, как предупреждение и напоминание об измене и о том злодеянии, которое они содеяли …» Половина несчастных умерла под пытками, другие же остались влачить жалкое существование.
Албукерки посвятил немало времени, чтобы наладить управление португальскими факториями в Индии. Его жестокость, а также успех, сопутствовавший ему в делах, внушали такой страх, что даже правитель Каликута уступил португальцам и разрешил им строить форт в своем городе.
В 1515 году, ведя военные действия в Персидском заливе, Албукерки получил сообщение, что срок его полномочий истек (он пробыл вице-королем шесть лет) и что его преемником назначен Лопу Суариш ди Албиргария.
Албукерки, жестокий и крутой человек, должен быть, тем не менее, признан настоящим основателем португальского господства в Индии. В своем последнем письме к королю он в нескольких словах сказал ему всю правду:
Государь, я пишу вашему высочеству не собственной рукой, потому что она очень дрожит, а это предвещает смерть… Что касается индийских дел.. все улажено… Итак, я сделал то, что вы мне поручили… Я советую вам… если вы хотите прочно владеть Индией, по-прежнему действуйте так, чтобы она могла сама себя поддерживать.
Письмо было подписано Албукерки собственноручно. Отправив письмо, он, смертельно больной, поплыл от Ормуза в Гоа. Когда корабль проходил отмель у Гоа, он облачился, как было положено командору ордена Сан Тиагу, надел шпоры и опоясался мечом. Прислонившись к двери своей каюты, он последний раз поглядел на город, который он дважды завоевывал для своего короля. Через несколько часов, на восходе солнца, когда корабль бросил якорь, он умер. «Комментарии»[408]408
Речь идет о книге Браша ди Албукерки «Записки о великом Аффонсу д'Албукерки». Полный английский перевод в четырех томах с обширными вводными статьями вышел в свет в 1875–1883 годы в серии I изданий Общества Хаклюйта (№ 53, 55, 62, 69). – Прим. ред.
[Закрыть], с их своеобразным стилем, говорят по этому поводу:
Так велик был плач и жалобы, что казалось, будто бы сама река Гоа выходит из берегов … Когда они [индусы] увидели его тело… его длинную бороду, доходившую до пояса[409]409
Когда Гоа был отбит мусульманами, Албукерки дал обет никогда не стричь бороды, пока он не возьмет город назад. Повидимому, он никогда больше уже не стриг себе бороды. «Комментарии» были написаны незаконным сыном Албукерки от туземной женщины, они чрезвычайно интересны.
[Закрыть], его полузакрытые глаза, они сказали… что он не умер, а что боги нуждались в нем для какой-то другой войны и послали за ним[410]410
Таким образом, первые два португальские правителя Индии умерли далеко от родины и не дождались почестей, которых они заслужили у короля Мануэла.
[Закрыть].
С небольшим флотом, с почти не обученными и плохо вооруженными людьми Албукерки установил и поддерживал контроль над торговыми путями в Индийском океане. Он основал колониальную империю, и он понимал политические и экономические цели, проблемы и обязанности по управлению империей. Он был твердым руководителем, и люди шли за ним. Его век был жесток, дик, фанатичен и безжалостен, и он не судил сурово Албукерки. В конечном счете его следует признать одним из величайших европейцев, правивших в Индии.
Здесь следует упомянуть об одном из колониальных проектов Албукерки, связанном с заселением Индии, потому что этот проект имел резко отрицательное значение для португальцев, когда они в позднейший период пытались удержать свои владения. Этот план состоял в том, чтобы колонизовать Индию, привозя туда мужчин и заставляя их жениться на туземных женщинах. Албукерки и его соотечественники не видели в этом ничего особенного. Африканских рабов привозили в Португалию со времен принца Генриха Мореплавателя, и они растворялись в местном населении. В Индии туземные женщины номинально принимали христианство, но сохраняли прежнюю связь со своим народом. Португальцы же в расслабляющем климате Индии быстро теряли свою энергию. Симптомы упадка стали сказываться очень рано. «Эти люди смешанной крови, родившиеся от таких браков, не становились крепче в результате контакта с более суровой расой, кровь которой частично текла в их жилах, а все больше и больше приближались к типу страны, откуда они произошли»[411]411
Whiteway, The Rise of Portuguese Power in India, p. 178.
[Португало-индийские метисы, кроме португальских владений в Индии, значительными группами сохранились и в других местностях южной Индии и главным образам в приморских городах. Там они играли роль посредников между «белыми» колонизаторами и коренными жителями. – Прим. ред.]
[Закрыть].
Лопу Суариш ди Албиргария, преемник Албукерки, был полной противоположностью последнему, и его слабость после силы Албукерки быстро оказала влияние на отношения португальцев с их союзниками и подданными. Если Албукерки не хотел разрешать португальцам вести торговлю по их желанию. Суариш широко раскрыл двери для всякого рода злоупотреблений и позволял разным мошенникам подрывать официальную индийскую торговлю; скоро стало разрастаться даже пиратство. Суариш всюду совал свой нос и всюду мешал; наконец, многие из лучших офицеров Албукерки, оскорбленные такими действиями, как продажа с аукциона имущества Албукерки с целью пополнения личных средств Суариша, покинули Индию[412]412
На деятельности Суариша в Персии, в Адене и других местах мы не можем здесь останавливаться.
[При Лопу Суарише Албиргарии, в 1515–1518 годы, португальцы временно захватили! (кроме Ормуза, которым завладел еще Албукерки) или подчинили своему влиянию Бахрейнские острова в Персидском заливе и некоторые береговые пункты Омаиа (Аравия). – Прим. ред.]
[Закрыть]. В 1518 году Лопу Суариш уехал, оставив по себе недобрую память, ненавидимый всеми, и его отъезд не вызвал ни в ком сожаления.
