Текст книги "День, когда наступило будущее (СИ)"

Автор книги: Геннадий Дмитричев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7 РАСПЛАТА НЕИЗБЕЖНА

В центральном зале храма бога Себека*, на высеченном из цельного массива чёрного гранита троне, сидел жрец Пархан и невидящим взором смотрел в одну точку. Из большой плошки, стоящей на бронзовой треноге, вырывался язычок пламени, дающий больше копоти, чем света – углы зала терялись в зловещей темноте. Жрец ждал вестей из дворца. Сегодняшняя ночь решала всё! К ней Пархан готовился долгих десять лет. Если что-то сорвётся... Но нет, он даже думать об этом не желал.

Да, Пархан жаждал свержения фараона и смены династии, но, как ни странно, сам не стремился занять трон и править государством, хотя всегда считал, что в его жилах течёт царская кровь. Он хотел всего лишь одного: чтобы его храм вернул себе прежнее положение, а культ крокодила вновь занял подобающее место. Фараон Сид и его окружение не выказывали никакого уважения к этим священным животным, разрешив охотиться на крокодилов и употреблять в пищу их мясо!

Это далеко не первая попытка Сида попрать многовековой уклад государства. Чего только стоило его желание сделать царицей наложницу-простолюдинку, да ещё иудейку! Но слава богам, этого не произошло.

Претендент на трон нашёлся быстро – юноша по имени Маи из знатной и богатой семьи. Жрец подозревал, что там нет даже капли царской крови, но это было не важно. Главное претендент и семья – полностью под его влиянием. Он велел Маи подружиться с принцем. Вскоре юноша стал его лучшим другом, а жрец получил ещё один источник информации.

Конечно же, Пархан знал о бессмертии фараонов, но не верил в родство фараона с богами. Он был уверен, секрет долголетия хранится в тайниках посвящённых жрецов. И он должен узнать его!

Кусочек неба в небольшом отверстии-окне, под самым потолком, из иссиня-чёрного превратился в пепельно-серый. Приближался рассвет. Где-то пискнула первая ранняя пташка. Жрец резко поднялся и нервно заходил взад-вперёд. Нет, он не переживёт эту ночь, если что-то сорвётся! Пархан подошёл к стене. Рука заскользила по шершавому камню, нащупывая паз ниши, где стоял сосуд с ядом.

Вдруг громкий всплеск в бассейне, находящемся в центре зала, привлёк его внимание. Вода забурлила, отдельные брызги достигли жреца, и на поверхность всплыл огромный крокодил, украшенный золотыми серьгами и браслетами – вожак. Вслед за ним из глубин бассейна появились ещё шесть животных поменьше первого, но каждый почти в два раза крупнее речных – диких.

Вожак широко распахнул пасть, требуя пищи. Наступило время кормёжки. Разносчик запаздывал. "Накажу!" – подумал Пархан. В это время колыхнулась ткань, закрывающая проём двери, и в зал бесшумно скользнул тот самый разносчик, в обязанности которого входило приготовление пищи и кормление крокодилов. В одной руке он держал большую плетёнку, другой прижимал к телу охапку лепёшек. Вкусно запахло жареным мясом и свежим хлебом. Жрец бросил испепеляющий взгляд на слугу, вновь уселся на трон и жестом разрешил начать кормление. Он любил наблюдать за этим процессом, и нередко сам поил своих любимцев красным вином, смешанным с мёдом.

Но не успел слуга начать раздавать пищу, как тяжёлая ткань вновь колыхнулась, и в зал вошёл тот, кого жрец ожидал с таким нетерпением. Забыв о своём высоком положении, Пархан вскочил:

– Что?!

Воин поклонился:

– Дворец в наших руках, жрец Пархан.

– А Сид... – он не договорил, покосившись на раба, продолжавшего безмятежно раскидывать куски мяса и, казалось бы, ничего не слышавшего.

– Он ушёл, – уклончиво ответил воин.

Пархан прекрасно понял. Он заметил на синем плаще сотника тёмные пятна – следы крови. А тот замялся, переступив с ноги на ногу, явно желая что-то добавить.

– Говори, – разрешил жрец.

Сотник низко поклонился:

– Ублюдка нигде не нашли.

– Дворец обыскали?

– Да.

– А чародей Шер, что с ним?

– Когда мы пришли, он был уже мёртв.

– Хорошо. Пошли, я сам хочу взглянуть.

* * *

Последнее время Шер почти не спал. В голову приходили разные мысли, терзали противоречивые чувства. Да, египтяне ещё живут по древним устоям: фараон – незыблемая власть, наместник богов на Земле. Но так ли это? Египет уже не центр мира, как считали раньше, – обширные земли на севере и на юге, а на востоке набирает силу – Месопотамия. Пока они торгуют, но где гарантии, что вслед за торговцами, не придут завоеватели?! Шер чувствовал, что живёт на переломе. Что-то должно случиться. Не грядёт ли закат Египта?

Он тяжело вздохнул, встал с кресла и вышел в маленький коридор. В конце коридора начиналась каменная узкая лестница в два пролёта, ведущая на плоскую крышу храма. У основания лестницы к стене был прикреплён газовый рожок, из которого выбивался крошечный голубой язычок пламени. Шер дотронулся до колёсика на рожке, увеличив огонь, и медленно стал подниматься.

Тяжёлые думы не покидали жреца. Ему удалось расшифровать почти треть из того, что находилось на тех странных керамических пластинках... Если предки знали, что начертано на них, то потомки давно забыли, – слишком уж необычными были знаки и рисунки. И никто не знал, откуда взялись эти пластинки. Шер провёл небольшое расследование, но выяснил лишь, что нашли их в заброшенном храме, находившемся где-то на границе Нижнего Египта.

Впрочем, то, что было начерчено на некоторых пластинках или вернее таблицах, ему уже было известно. Много тайн, неведомых обычному человеку, Шеру открыл отец, а тот узнал о них от своего отца. Но вот дальше... Сначала он восхитился – неужели такое возможно?! Проделав несколько простейших опытов, убедился, что написанное в табличках не вымысел, не чародейство. И... ужаснулся, и крепко задумался. Готово ли человечество? Не навредит ли оно само себе, обладая этими сакральными знаниями? После мучительных раздумий Шер пришёл к выводу, что человечество должно идти и развиваться медленно – естественным путём.

В конце концов, Шер решил уничтожить пластины. Но сделать это оказалось не так-то просто. Пластинки нельзя было разбить, как и стереть написанное. Как ни старался, выпуклые знаки проступали только явственней. Не поддавались они и огню, хотя в специальных печах плавился даже металл. И тогда он решил надёжно спрятать пластины-таблицы...

Шер шагнул на последнюю ступень лестницы и оказался на крыше храма. Пожалуй, рано поднялся, – до Восхода ещё было далеко. Впрочем, он часто поднимался по ночам на крышу и наблюдал за звёздами. Здесь ему приходили в голову светлые мысли и идеи, как будто сами звёзды разговаривали с ним. Но сегодня их почти не видно, небо затянула белесая плёнка.

Жрец подошёл к краю площадки. Храм бога солнца Ра был самым высоким строением, и город просматривался отсюда как на ладони, но сейчас его окраины терялись в темноте. Редкие огоньки обозначали жилища горожан. Кто-то, как и он, не спал в этот глухой час. Совсем рядом темнела громадина дворца. Некоторые окна дворца тоже слабо поблёскивали, освещенные изнутри факелом или масляной плошкой. Что творилось за этими окнами? Какие мысли бродили в головах людей? Хотя многие считали его чародеем, чужих мыслей он читать, увы, не мог.

Вдруг внимание Шера привлекли многочисленные движущиеся огоньки внизу. Прислушавшись, он уловил шум приближающейся толпы и даже бряцания оружия. Это не мог быть ночной патруль, слишком большая группа двигалась по улице, но поверить во что-то другое он просто боялся. Испытывал тревогу жрец вовсе не из-за себя...

Когда снизу послышался шум боя: лязг оружия, предсмертные крики – судя по всему, бой шёл у входа в храм. Шер понял, что худшие мысли его подтвердились. Он быстро спустился в комнату. Он мог бы ещё спастись, – вход в потайную галерею находился здесь же, но не стал этого делать. Откинув тяжёлую портьеру, скрывающую глубокую нишу в стене, достал пузатую стеклянную колбу с соком ядовитого цветка Цикуда и, сев в кресло, перелил содержимое колбы в керамический бокал. Когда из коридора донёсся громкий топот и крики множества людей, Шер залпом выпил яд.

* * *

...Жрец Пархан сам правил мулом, запряжённым в небольшую деревянную повозку, выкрашенную в ядовито-синий цвет. По обе стороны повозки бежали по три воина в синих плащах и таких же по цвету клафтах, они распугивали немногочисленных прохожих постукиванием коротких мечей о круглые щиты, а сзади двигался небольшой отряд элитных солдат. В этот ранний час людей на улицах было немного – в основном водоносы, но из маленьких двориков глинобитных домов уже раздавался оживлённый говор и смех. Город просыпался. Храм бога Сенека находился на самой окраине, люди ещё не знали, что произошло. Однако это было делом нескольких минут – слухи распространялись быстро.

По мере приближения к центру города дома становились выше – два, а то и в три этажа, многие были построены из каменных блоков и даже побелённые. Здесь жили более зажиточные, чем на окраинах горожане и, судя по всему, уже знавшие о случившемся. Люди сбивались в небольшие группы, размахивая руками, что-то оживлённо обсуждали. Но, заметив синюю повозку и воинов, поспешно расходились.

Скоро пошли дворцовые комплексы, потом показалось и само центральное здание дворца, возведённое из блоков розового гранита. Проезжая мимо затянутых тростниковыми жалюзи окон элитных домов, Пархан размышлял: что сейчас чувствуют и делают, о чём думают люди за этими плотно закрытыми окнами? В другое время окна давно были бы распахнуты, а в домах царило бы оживление. Жрец чувствовал, что знать поддержит переворот, – большинство были недовольны фараоном. Однако немало найдётся и противников переворота. Пархан надеялся, что при виде элитников, сопровождающих его, народ будет думать, что армия на их стороне и крупных эксцессов не произойдёт. Ну а те, кто не смирится, пусть пеняют на себя!..

На перекрёстке жрец неожиданно свернул, так что сотник, бегущий впереди с правой стороны повозки, едва не попал под колёса, и поехал по выложенной каменными плитами широкой улице в сторону храма бога Ра.

Когда Пархан подъезжал к храму, брызнули первые лучи солнца, окрасив розовым цветом стены святилища. В сопровождении всё того же сотника, он проследовал внутрь. Пархан долго стоял в проёме двери главного зала и цепким взглядом всматривался в окружающую обстановку. Почти в центре зала, в резном каменном кресле уронив голову на грудь, полулежал жрец Шер. Его орлиный профиль, будто покрытый толстым слоем белил, резко выделялся в полутьме помещения освещённого лишь парой газовых горелок прикреплённых к стене, – окон здесь не было. Одна рука безвольно свисала, почти касаясь пола. Рядом Пархан заметил валяющий глиняный бокал.

Нетерпеливо переминающий с ноги на ногу сотник взглянул на что-то невнятно прошептавшего жреца.

– Вы что-то сказали? – спросил воин.

Не удостоив того ответом, Пархан продолжал осматриваться. Он никогда не бывал в этой части храма. Судя по обстановке, слухи о том, что Шер волшебник-чародей подтверждались. У противоположной стены стояли три странных сооружения сферической формы. По некоторым признакам жрец определил, что это печи. Что готовилось в этих печах, что варилось в них?.. По периметру зала тянулись полки, на которых стояли и лежали, как и на двух длинных деревянных столах, размещавшихся по обе стороны от печей, вовсе уж незнакомые предметы, приборы и агрегаты. Некоторые из них золотисто поблёскивали, другие отливали необычным белым цветом, как будто светились изнутри. Между ними аккуратными стопками лежали исписанные и чистые свитки пергамента.

Так и не переступив порога этого странного помещения храма, Пархан резко развернулся и быстрым шагом пошёл к выходу. Уверенный, что сотник следует за ним, не оборачиваясь, сказал:

– Найдёте золото, – ко мне в храм.

– А что?..

– Тело забальзамировать и поместить в общую пещеру.

– Но...

– В пещеру! – прервал он сотника. – И никакого саркофага.

Сотник кивнул и, обогнав жреца, бегом направился отдавать распоряжения.

Через минуту Пархан вышел из храма.

– Теперь во дворец, – вполголоса проговорил жрец, трогая с места мула.

Глава 8 МАША

Роман проспал два часа, а казалось, будто всего на секунду забылся. Он встал, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим – похоже, Сашкина «терапия» и вправду дала результаты – принял прохладный душ, докрасна растёрся полотенцем, и неожиданно почувствовал себя голодным, хотя плотно поужинал или, вернее, позавтракал всего несколько часов назад.

Из съедобного на кухне Роман обнаружил полбанки растворимого кофе и пачку печенья. "Эх, Ромка, жениться тебе пора", – подумал он.

Можно было спуститься вниз – в булочную, но он ожидал звонка и, боясь его пропустить, решил обойтись, чем есть. Вскипятив чайник, заварил большую металлическую кружку кофе (сахара в доме тоже не оказалось) и, прихлёбывая горький напиток, сжевал почти половину пачки печенья. Затем прошёл в комнату и устроился на своё любимое место – подоконник, поставив перед собой телефон. Окно заменяло ему телевизор. Он любил наблюдать за людьми, снующими внизу. За стройкой напротив, за тем как, с каждым днём, возводимое здание становилось всё выше.

Телефон зазвонил через час.

– Алло, – раздался в трубке незнакомый голос, – Волгина Романа Ильича можно?

– Да, это я.

Из трубки послышался Машкин смех:

– Ну что, напугала?!

Роман понял, что подруга ещё под шафе и внутренне поморщился:

– Фух, Маша! Никак не привыкну к твоим шуточкам... Я вижу, праздник удался?

– Ах, Ромка, я так повеселилась! Жаль, тебя не было.

– Ты дома? – спросил он. – Или ещё в клубе? Может, заехать, тебя забрать?

– Какой ты душка – заботливый ты мой! Нет, нас уже развезли, – она вновь засмеялась.

– Хорошо, – облегчённо вздохнул Роман. Он ненавидел общаться с пьяными женщинами и порадовался, что кто-то взял на себя заботу о Машке.

– Ромка, я чего звоню... Папа здесь записку оставил... он договорился насчёт тебя. Завтра в три... ох нет, уже сегодня, – она хрюкнула, – тебя будут ждать... записывай адрес...

– Я запомню.

– Зовут – Вячеслав Ар... Арис... о боже! Слушай, заезжай к нам. Визитку возьмёшь у конс... – из трубки раздался непонятный звук – похоже, Машка икнула. – Ну, всё, пока. Спать-спать-спать, – невнятно забормотала она.

– Не забудь! – успел крикнуть Роман, прежде чем послышались короткие гудки. – Пока, пока, – прошептал он, осторожно опуская трубку на рычаг.

* * *

Познакомился он с Машей две недели назад. Таксовал, в тот день, как всегда. В районе Московского вокзала к нему в машину подсела парочка. Кажется, это были туристы, во всяком случае, упакованы по заграничному, говорили с акцентом, а денег в карманах – немерено.

Целый день Роман катал пару по городу, а ближе к вечеру, выполняя их просьбу, отвёз в приличный ночной клуб.

Когда он остановился напротив ресторана, с недавних пор превращённого в ночной клуб, спросили, может ли их дождаться. При этом отвалили щедрый аванс – сумму, какую Роман не смог бы заработать за неделю. Он заверил, что будет ждать, если придётся до самого утра, и пожелал парочке весело провести время.

Поначалу Роман не собирался заходить в клуб. Отогнал машину на стоянку и хотел вздремнуть, но громкая музыка не давала заснуть. Он нацепил красный галстук, постоянно хранящийся в бардачке в целлофановом пакете, и поднялся по широкой мраморной лестнице. Заведение выглядело солидно. У зеркальной двухстворчатой двери, как и положено, дежурил швейцар в синей форме. Большая неоновая вывеска гласила: "Ресторан Витязь".

Его поразило обилие света, блеск и пестрота. Такое он видел, пожалуй, только в зарубежных фильмах. С барельефного потолка свисало несколько огромных шаров-люстр, переливающихся всеми цветами радуги. На стенах моргали огни больших установок светомузыки. По залу метались лучи прожекторов, освещая толпу танцующих людей, выхватывая отдельные группы. Громкая энергичная музыка учащала пульс и заставляла непроизвольно двигаться в такт.

В первый момент Роман даже растерялся. Оглядевшись, заметил свободный столик. В меню он выбрал яблочный пудинг и безалкогольный апельсиновый коктейль. Конечно, для ужина всё это не очень подходило, но особо выбирать было не из чего. В основном в меню значились различные напитки и сладкие десерты. Сюда приходили явно не поесть. Впрочем, некоторые названия были такие мудрёные, что Роман так и не разобрался, что это – еда или питьё.

Махнув рукой, он подозвал официантку и ткнул пальцем в выбранные яства – музыка заглушала слова. Официантка оценивающим взглядом окинула его, чиркнула что-то в блокноте и упорхнула. Но уже через несколько секунд вернулась с заказом. "Обслуживание здесь на высоте", – отметил Роман. С удовольствием съел пудинг кремового цвета, по вкусу напоминающий фруктовое мороженное, подумывая, не повторить ли заказ и, попивая коктейль, стал наблюдать за танцующими.

–Я могу вас пригласить? – услышал он и, повернув голову, увидел девушку. – Белый танец.

Роман хотел было отказаться, сославшись на то, что не танцует, но подумал, что это прозвучит глупо – зачем тогда пришёл сюда? Да и пережитки юношеских понятий сказались: если танец назвали "Белым", то отказывать даме неприлично. Зазвучала красивая медленная музыка. Отставив стакан, он поднялся .

Ведя девушку в танце, обнимая за талию, Роман шепнул на ухо:

– Мы не могли с вами где-нибудь встречаться? – спросил не просто так, лишь бы не молчать. Девушка, в самом деле, казалась знакомой, будто они уже когда-то сталкивались.

Она неожиданно захихикала, может быть, его дыхание щекотало ей ухо?

– Мне тоже показалось твоё лицо знакомым. Кстати, меня зовут Маша. А тебя?

– Роман.– Ему всё больше нравилась эта статная девушка, почти такого же роста, что и он. Впрочем, росту ей прибавляли высокие шпильки белых элегантных босоножек. Его поразили глаза Маши – огромные миндалевидные в пол-лица с длинными ресницами.

Музыка кончилась, и он повёл Машу к своему столику.

– Прошу, – галантно отодвинул он стул. – Тебе что-нибудь заказать?

Только она открыла рот, как вновь загремела музыка. Маша засмеялась и поднялась из-за столика.

– Пойдём к бару, там потише! – закричала она.

Роман кивнул и взял девушку под локоток.

Протискиваясь через толпу танцующих, Роман столкнулся со своей иностранной парочкой. Дотронувшись до плеча парня, он указал в сторону бара. Тот понятливо кивнул и вновь отвернулся к своей партнёрше.

У стойки бара, действительно, было намного тише.

– Итак, что тебе заказать? – спросил Роман.

– Если можно, клубничное мороженное. Обожаю клубнику! Представляюсь официально. – Она лучезарно улыбнулась. – Кравцова Мария...

Он тоже улыбнулся:

– Волгин Роман. – Подозвав бармена, сделал заказ, – девушке мороженное, себе молочный коктейль.

Через пять минут Роман знал о Маше почти всё. Она была коренной Ленинградкой. "Никак не могу привыкнуть к новому или вернее старому названию", – призналась девушка. Закончила МГУ – философский факультет. А её отец был владельцем нескольких крупных рекламных агентств и недавно предложил дочери возглавить одно из них. Собственно, это событие они и отмечали. Она пришла сюда не одна – в компании. Но отпочковалась от коллег, так как, по её словам, некоторые надрались и стали вести себя неадекватно.

Роман тоже рассказал несколько эпизодов из своей жизни. У них оказалось много общих тем. Оба любили и знали литературу, увлекались историей... Не забывали они и о танцах. Но выходили на танцпол лишь когда начинала звучать медленная музыка. Время летело незаметно.

– Ты за рулём? – спросила она.

– Увы, да, – улыбнулся Роман. – Но сейчас уже сожалею об этом.

– Какая у тебя машина?

– "Вольво".

– О-о, иномарка! Слушай, отвези меня домой. Со своими я боюсь...

– Конечно. Но... – Роман замялся и посмотрел в зал. – Понимаешь я тоже не один. – Он вынужден был рассказать, что занимается извозом, а сегодня его наняла иностранная парочка. – Но это пока... – поспешил добавить. В это время увидел подходящую к стойке бара свою парочку: – Ну что, поехали? – встретил он их вопросом.

– Да поехали, Роман, – американец перевёл взгляд на девушку.

– Знакомьтесь, это Маша.

– Приятно. Я – Марк... а это Джессика – моя жена.

– Надеюсь, вы не будете против, если Маша поедет с нами?

– Конечно, Роман.

Дело шло к утру. Мосты над Невой уже свели. Роман отвёз американцев в гостиницу «Ленинград». Ему было немного неудобно при Маше брать деньги, и поэтому поспешно засунул пачку десятидолларовых купюр, протянутых Марком, во внутренний карман куртки. Впрочем, девушка, сидящая на переднем сиденье, сделала вид, что ничего не замечает, отвернувшись к окну, смотрела на поблескивающие в предутреннем свете воды Невы.

Маша жила на «Грибоедова». Роман остановился перед парадным подъездом старинного трёхэтажного особняка, больше похожего на музей, чем на жилое здание.

– Ты здесь живёшь?!

– Да, – девушка засмеялась. – Не удивляйся, дом не весь принадлежит нам. – Она достала из сумочки и бросила Роману на колени визитную карточку. – Звони! – Не успел он и слова сказать, выпорхнула из машины. Её каблучки быстро застучали по каменным ступеням.

Роман ещё долго смотрел на резные красного дерева двери парадного, за которыми скрылась Маша. Потом, подавшись вперёд, взглянул на высокие стрельчатые окна особняка. "Да-а, не хило", – прошептал он.

Вечером того же дня он позвони ей. Она ответила сразу же, как будто ждала этого звонка. Волгин предложил встретиться.

– Рома, ты назначаешь мне свидание? – В её голосе слышалась радость.

– Да, – чуть смущённо ответил он.

Договорились, что заедет за ней, и они поедут в тот самый клуб.

* * *

...Роман взглянул на наручные часы. Пора было двигать. Только до Машиного дома – почти час. Вряд ли потенциальный работодатель будет доволен, если он опоздает. Тщательно побрился, надел свежую рубашку. Повязал галстук. Достал из настенного шкафа, недавно приобретённый, тёмно-синий костюм. Взгляд его упал на коробку с наградами. Мелькнула мысль: не захватить ли с собой? Как-никак едет наниматься... Но тут же отказался от этой идеи: не в его правилах бахвалиться.

Критично осмотрев себя в небольшом зеркале, встроенном в дверцу стенного шкафа, Роман скинул пиджак и, бросив его на спинку единственного в квартире стула, надел привычную куртку. Затем, немного подумав, снял галстук. В прихожей, вместо повседневных кроссовок, надел чёрные туфли.

ГЛАВА 9 НОВАЯ РАБОТА

Подъезжая к дому Маши, Роман почувствовал лёгкое беспокойство. Встроенные в приборную панель часы показывали полвторого пополудни. Неизвестно ещё, где жил этот загадочный «Вячеслав Ари...», сколько времени понадобится, чтобы добраться до него. Из слов Маши понял, что их знакомец, вернее знакомый её отца подыскивает себе что-то вроде телохранителя. Конечно же, Роман смотрел западные фильмы, но всё равно слабо представлял обязанности телохранителя. И был вовсе неуверен, что подойдёт на эту роль. Но как говорится: попытка – не пытка. Неизвестно, где найдёшь – где потеряешь...

Когда Роман затормозил около Машиного подъезда, ему даже не пришлось выходить из машины. Мужичонка небольшого роста – консьерж – ждал его.Быстро спустившись по лестнице, подал через окно маленькую карточку:

– Велено вам передать.

Роман молча взял визитную карточку. В глаза сразу бросилась строка, набранная крупным витиеватым шрифтом: "ТРУБЕЦКОЙ ВЯЧЕСЛАВ АРИСТАРХОВИЧ – антиквар".

"Надо же, Трубецкой!" – Взгляд скользнул ниже, на строчку "адрес". Роман чертыхнулся. В визитке указывался его район. Выходило, что зря тащился в такую даль! Запустив мотор, рванул с места, сразу же набрав недозволенную скорость.

Он мчался, обгоняя "Волги", "Жигули", "Москвичи". Иномарок попадались мало. Лишь неподалеку от Смольного повстречал два тёмно-синих "Мерседеса".

К дому, указанному в визитке, подъехал ровно без десяти три. Элитную высотку построили совсем недавно. Отчего-то Роману казалось, что антиквары должны жить в старинных особняках. "Трубецкой, Трубецкой, – шептал он, поднимаясь по широкой лестнице. – Интересно, это настоящая фамилия?"

Железная дверь подъезда оказалась оборудована домофоном. Однако, вопреки ожиданиям, вести переговоры не пришлось. Раздался металлический щелчок, и дверь сама открылась, будто была на пружине. За большим письменным столом сидел человек в комуфляжной куртке и смотрел в монитор компьютера, а на краю лежало армейское кепи. Роман заметил эбонитовую ручку трости, прислоненную с той стороны стола. "Эге, парень, да ты, кажется, из наших", – подумал Роман.

Человек вопросительно взглянул на него. "Ах, да!" – спохватился Роман. Вынув из нагрудного кармана куртки визитку, подал её консьержу.

– Вам на восьмой, – мрачно произнёс тот, затем, посмотрев за спину Романа, крикнул: – Иван Палыч, проводи! Восьмой этаж.

Роман оглянулся: у лифта стоял ещё один человек, которого раньше он не заметил,– старичок невысокого роста и щуплого телосложения. Чёрный полувоенный френч был застёгнут на все пуговицы. На голове – форменная фуражка с красным околышем и блестящим чёрным козырьком.

– Значит, на восьмой? – делая приглашающий жест, спросил старичок. – К Трубецкому, значит?

Лифтёр нажал на кнопку, и лифт плавно тронулся. Волгин взглянул на старичка-лифтёра.

– А тот, за столом, он военный?

– Кто, Володя-то? Да,он у нас афганец, – ещё что-то хотел добавить, но промолчал.

Роман кивнул и ни о чём больше не спрашивал.

На восьмом этаже (по всей видимости, из холла уже предупредили о его визите) их встретила девушка в тёмно-синембрючном костюме.В очках тонкой золотой оправы. Волосы гладко зачёсаны и стянуты сзади в узел. Про таких говорили: серая мышка. В руках она держала коричневую кожаную папку. В представлении Романа – таковыми и должны быть секретарши.

– Роман Волгин? -она посмотрела на негострогим взглядом учительницы

– Да, – улыбнулся Роман. Его немного забавлял тон девушки, не сочетающийся с её молодостью.

– Вас ждут. Следуйте за мной.

Следовать пришлось недалеко. Секретарша открыла дверь квартиры, расположенной напротив лифта. Они оказались в просторном и, как ему показалось, пустом холле. Он успел заметить только гардероб с блестящими вешалками и огромное зеркалона стене.

– Сюда. – Она провела Романа в огромную гостиную. Вдоль стен стояли стулья, при виде которых ему вспомнилось посещение Эрмитажа. Между двух больших окон – софа, как и стулья обтянутая тёмно-бордовым атласом, так же стилизованная под старину, а может быть, на самом деле – восемнадцатого века.

Секретарша сняла трубку с небольшого аппарата на письменном столе, и проговорила:

– Пришёл Роман Волгин. – Выслушав ответ, она повернулась к Волгину: – Прошу, заходите.

В первую очередь, его поразили глаза хозяина кабинета. На Волгина смотрели две серые ледышки. Почудилось, что где-то видел этот стальной взгляд. Но уже через мгновение наваждение исчезло. Из-за стола, протягивая руку, поднялся высокий грузный человек. При виде хозяина кабинета, у Романа сразу же возник образ Семёна Михайловича Будённого. Усы у Трубецкого были поистине выдающимися – пышными, широкими, с подкрученными наверх кончиками, заканчивающимися где-то на уровне ушей. На вид Трубецкому было около пятидесяти.

– Волгин Роман Ильич? – густым басом спросил антиквар.

– Так точно! – Волгин едва не вытянулся по стойке смирно. Но тут же спохватился и ответил на рукопожатие: "Что это я? Яже на гражданке".

Но, кажется, такой ответ понравился Вячеславу Аристарховичу.

– Прекрасно, прекрасно. Присаживайся. – Трубецкой выдвинул ящик стола, достал резную шкатулку и, открыв крышечку, пододвинул к Роману.

– Куришь? Разреши обращаться к тебе на "ты"?

– Конечно. Разница в возрасте...

– Ну, не такая уж она и большая. А меня зови просто Вячеслав.

– Да, конечно, – в ответ улыбнулся Роман. – Нет, не курю. Но запах сигаретного дыма люблю.

– Похвально, похвально. А я вот дымлю, как паровоз. Хотя знаю, что это вредно для здоровья. Да и для моей коллекции на пользу не идёт... – Стена за его спиной была увешана картинами. – Но ничего не могу поделать с собой. -Трубецкой притворно вздохнул: – Думаешь, почему я храню курево в шкатулке? Чтобы лишний раз не читать надпись: "Минздрав предупреждает..." – Трубецкой снова широко улыбнулся.

А Роман чувствовал, что за этими пустыми разговорами и улыбками кроется что-то ещё... Всё время ощущал на себе цепкий оценивающий взгляд.Он заметил одну странность: в то время, когда губы Трубецкого растягивались в улыбке, его глаза оставались совершенно серьёзными и даже настороженными.

Раздался мелодичный перезвон. Роман повернул голову. Стрелки на циферблате больших напольных часов показывали ровно три.

– Прекрасно, просто замечательно! – воскликнул Трубецкой. – Точность – вежливость королей. Время – деньги. Итак, – он посмотрел на экран ноутбука, – я навёл кое-какие справки... Ты мне подходишь идеально. Кстати, за тебя хлопотал сам Иван Степанович, а это дорогого стоит... – как Роман понял,Иван Степанович – Машин отец. Но ещё больше он удивился, когда антиквар начал перечислять вехи его жизни. Это было уже не резюме, а полное досье...

– Прекрасно, прекрасно, – антиквар перевёл взгляд на Романа.

– Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. – Он щёлкнул тумблером на небольшом продолговатом приборе (как понял Роман – коммутаторе) и, чуть пригнувшись, вкрадчиво проговорил: – Ирочка, договор готов? Занесите его к нам.

Через секунду в дверях появилась Ирочка с папкой в руках.

– Знакомьтесь, Ирина Сергеевна – моя секретарша. А это наш новый сотрудник – Роман Волгин. – Подавая шефу два листа бумаги, Ирина Сергеевна взглянула на Романа (по его спине пробежали мурашки, – этот взгляд напомнил ему картину Крамского "Неизвестная") – Ира, присядь пока.– Секретарша отступила на несколько шагов и села на краешек роскошного обтянутого светло-коричневой кожей диван. Трубецкой мельком посмотрел на верхний документ и перевёл взгляд на Волгина: – Вот, прочитай и подпиши. – Вячеслав Аристархович пододвинул плотные листы бумаги. – Это контракт в двух экземплярах. – Антиквар протянул Волгину паркер – Надеюсь, пять тысяч, на первых порах, тебя устроят? О, нет! – воскликнул Трубецкой, по-своему расценив задержку Романа. – Конечно же, не рублей!

Роман углубился в чтение. Потом положил договор на стол и взял авторучку...

– Вот, – он подал Вячеславу Аристарховичу подписанные бумаги.

– Прекрасно, прекрасно, – забормотал тот, рассматривая подпись. – Ира... – Трубецкой протянул контракт. Секретарша поднялась с дивана и спрятала документы в папку. Антиквар повернулся к Волгину: – Если я не ошибаюсь, у тебя "Вольво"?

– Да.

Трубецкой вновь выдвинул ящик стола, и что-то достав оттуда, протянул Роману. Это была маленькая, не больше трамвайного билета, пластиковая карточка.