Текст книги "День, когда наступило будущее (СИ)"

Автор книги: Геннадий Дмитричев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Не ответив, Сид опустил факел и осветил противоположную стену.

– Приложи его сюда...

Рене увидел в стене круглое отверстие, соразмерное с окружностью кулона.

– Ну, смелее. Это ключ.

Юноша послушно приблизил руку с кулоном к стене и тот, словно и вправду был живой, скользнул из ладони и с лёгким щелчком вошёл в отверстие. Вроде бы ничего не происходило – Рене ожидал, что раздастся скрежет, и часть стены поползёт в сторону, и даже немного отступил. Но взглянув на отца, судя по его напряжённому лицу – фараон к чему-то прислушивался, понял, что-то происходит.

– Ну, всё, – через минуту сказал Сид, взяв его за руку. – Пошли.

– Куда? – начал юноша, и вдруг с ужасом увидел, как фараон скрывается в стене и тянет его за собой.

Он зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил себя уже внутри пирамиды, стоящим вначале широкого и длинного коридора.

ГЛАВА 3 ВЕЛИКАЯ ТАЙНА

Мальчик испытывал почти суеверный страх. Державший его за руку фараон чувствовал состояние сына, но никак этого не показывал.

– Чудеса начинаются, – улыбнулся он. – Шер называет это диафрагмой...

От его будничного и ровного тона Рене успокоился и дал себе слово ничему больше не удивляться. Сид одной рукой обнял сына за плечи и увлёк вперёд по коридору. Как ни странно, конец коридора не терялся в темноте, а освещался призрачным голубоватым сиянием. Скоро юный наследник понял, что этот волшебный свет льётся откуда-то сверху. Через минуту они подошли к узкой и крутой, вырубленной в едином монолите лестнице.

– Нам сюда, – произнёс фараон.

– А там что? – указал юноша на галерею, ведущую вниз.

– Там царство демона Небежда*. Но ты не бойся, – поспешил добавить Сид, заметив испуг в глазах Рене. – Сюда власть Небежда не распространяется.

Лестница была настолько узка, что им пришлось подниматься один за другим. Впереди шёл фараон с факелом в руках, впрочем, надобность в коем отпала, так как сверху продолжал литься слабый, но достаточный для того чтобы различать окружающее, свет. За ним, стараясь не оглядываться – Рене. Несмотря на крутизну, почти отвесность лестницы, юноша особо не напрягался; высота ступеней оказалась небольшой, да и в стене с правой стороны был вырублен длинный удобный уступ, чтобы придерживаться рукой. На этот раз восхождение длилось не так долго;наверное, не больше минуты. Наконец, Сид достиг верхней площадки и на секунду скрылся из виду. Рене взглянул вверх, и у него захватило дух.

Он дал себе слово не удивляться, но ничего не мог с собой поделать. Над головой распростерлось огромное небо! В первое мгновение он подумал, что искусный художник расписал потолок. Но небосвод был живой; именно от него исходил тот волшебный призрачный свет... Проплывали тёмные тени облаков. К тому же некоторые звёзды пульсировали, словно бы подмигивая. А одна сорвалась и, прочертив короткую яркую линию, исчезла. Но главное, никогда и нигде он не ощущал себя так близко от них – только протяни руку. Будто бы на самом деле оказался на небе.

Потом пришла мысль о недостроенной крыше, хотя какая крыша может быть в пирамиде?! Он ведь сам наблюдал, как сотни рабов волокли и устанавливали последний пирамидальный блок...

– Ну что, красиво? – вдруг услышал он голос.

Юноша очнулся от наваждения, в голове мелькнуло, что, наверное, выглядит очень глупо, и поспешил закрыть рот. Сид протянул руку и, словно котёнка, вытянул сына на площадку. Рене огляделся. Он стоял в небольшой комнате со скошенными стенами, на которых бурой или красной краской были начерчены незнакомые символы и иероглифы – Рене словно очутился внутри огромного свитка. Промеж записей ютились замысловатые рисунки: невиданные животные, фигурки людей, подобные богам из древних мифов... В центре комнаты находилась большая квадратная тахта, как и лестница, ведущая сюда, высеченная из монолита и ничем не покрытая. Но его взгляд всё время притягивал необычный свод.

– Да, это всё изобретения жрецов, – сказал Сид, указав наверх. – Это вроде двери-диафрагмы. Я сейчас, – добавил он и, проделав что-то с факелом, отчего пламя опять убавилось почти в два раза, вставил его в держатель. Потом подвёл сына к каменной тахте, усадил и сел рядом. – Ну, теперь поговорим. – Но ещё долго молчал, словно бы обдумывая с чего начать.

Рене продолжал украдкой осматриваться. Несомненно, они находились в верхней части пирамиды – на самом верхнем её уровне. Но ведь он неоднократно видел у младшего жреца-архитектора папирус со схемой-рисунком, и там не было никаких помещений, галерей, лестниц (кроме, разумеется, зала в нижнем уровне, где установят саркофаг). Да он и сам наблюдал за строительством, за тем как рабы плотно подгоняли друг к другу каменные блоки и не оставляли места для пустот. Правда, на том папирусе находились ещё какие-то незнакомые значки и символы... Как такое могло случиться? Загадка! Он чувствовал, что приобщается к чему-то серьёзному и таинственному.

– Рен, – наконец заговорил фараон, – как думаешь, сколько мне лет?

– Двадцать, – бездумно ответил Рене, всё ещё находясь в плену своих мыслях, но тут же осёкся.

Сид усмехнулся:

– Выходит я зачал тебя в семь?

– Тогда, тогда... – мальчик беззвучно зашевелил губами.

– Прибавь к этим двадцати ещё восемьдесят.

– Что!? – юноша округлил глаза. – Отец, вы...

– Нет, Рен, я серьёзно. Могу прожить ещё пять раз постольку же. Я знал ещё отца жреца Шера – Харга. Именно от него узнал о тайне, которую сейчас открою тебе. Наверняка ты слышал, бессмертие – это привилегия фараонов.

– Да, но я думал, это сказка, выдумки! – Юный принц во все глаза смотрел на фараона. – Но как же?.. – Он не договорил, захлебнувшись воздухом.

– Ну, как видишь – это не выдумки, – продолжал Сид, не обращая внимания на то, что его перебили– наследник имел на это право. – Простой народ относится к нашему бессмертию как к само собой разумеющему. Они считают нас избранными – детьми бога Ра. Но ты должен знать правду. – Фараон сделал паузу, а Рене затаил дыхание, чувствуя, что сейчас услышит что-то необычное. – Мы вовсе не избранные, – продолжал фараон, – вернее, "неизбранные" в том смысле, который народ вкладывает в это слово. Ты понимаешь? – Юноша кивнул, судорожно сглотнув комок в горле. – Бессмертным может стать любой.

– Как!? – В этом возгласе было больше изумления, чем вопрошания.

И опять, казалось, фараон не обратил внимания на возглас, продолжая будничным голосом:

– Это великая тайна, о которой знают только фараон и несколько высших жрецов, но даже под пыткой они не выдадут... – Он замолчал, давая Рене переварить услышанное. Молчал и юноша. Внезапно глаза его загорелись.

– Отец, значит, и я буду бессмертен?! – Он схватил фараона за руку, но тут же устыдился своего порыва – наследному принцу следовало быть сдержанней. Хотел убрать руку, но Сид сжал её и улыбнулся.

– Да, Рен, время наступило. – И словно прочитав его мысли, добавил: – Не пытайся сдерживать эмоций, я вижу в твоих глазах тысячу вопросов.

Хотя в душе у юноши бушевала целая буря, он попытался скрыть это.

– Отец, как это произойдёт? Или я уже...

Улыбка Сида стала ещё шире:

– Думаю, ответ ты знаешь.

Рене задумался всего на секунду.

– Пи-рамида – это не только усыпальница, – повторил он недавно сказанные фараоном слова.

– Верно. Я рад... Жрец Шер называет их "генераторами бессмертия". – Внезапно Сид посерьезнел. – Не всё так просто. И ты об этом тоже должен знать: наше бессмертие, – он запнулся, – относительно. Для нас время течёт по иному, чем для простого смертного. На Земле могут пройти столетия, мы же постареем всего на десяток лет. Как говорит Шер: ничто не вечно, всё когда-нибудь заканчивается. Но редко кто из нас умирает от старости – своей смертью, – он на минуту задумался. – Да, я не знаю ни одного случая. Дар не защищает нас от наёмных убийц, от подлого удара кинжалом из-за угла... И это своеобразная плата...

– Но кто может покушаться на избранного?!

Сид тяжело вздохнул.

– Ты ещё слишком молод и не знаешь всех человеческих пороков, главный из которых зависть. Ну, не будем о грустном. – Он помедлил. – Тебе предстоит пройти первое испытание. Завтра, нет уже сегодня, – Сид посмотрел наверх, – зародится новая луна, начнётся новый цикл... И тебе, Рен, необходимо провести этот цикл здесь – в пирамиде.

– Как целый месяц?! Одному?

– Я надеюсь, ты уже не боишься оставаться один? – с некоторым беспокойством фараон взглянул на сына.

– Нет, конечно нет, но... но что я буду есть и пить, и... и...

– Пища тебе не понадобится, и всё остальное, – улыбнулся Сид. – Пирамида будет тебя подпитывать. Самое важное, не покидай эту комнату. Когда луна повзрослеет – таинство свершится.

– И я стану бессмертным?

Фараон кивнул.

– Когда наступит первая ночь полнолуния, я за тобой приду. – Он проследил за взглядом Рене, который снова смотрел на небесный свод. – Да, жрецы даже нам – фараонам не раскрывают всех секретов. Думаю, там, – Сид поднял руку,– огромная линза, нечто вроде бычьего пузыря.

– Отец, – тихо, почти шёпотом заговорил Рене, – всё же что это такое – пирамида? И почему на рисунке архитектора нет никаких комнат и коридоров... а сейчас они появились?

– Это ещё один секрет жрецов. Ты не обратил внимания: при строительстве используются как гранитные блоки, так и блоки из простого известняка?

– Но я думал... – Внезапно юноша замолчал, что-то вспомнив. – А кулон? Вы говорили: он мой.

– Да, кулон. Он не просто твой, – он часть тебя. Когда выйдешь из пирамиды, повесишь его на шею и не снимешь никогда. Ты слышишь, Рен, ни-ког-да. Даже во время купания.

– Как это – часть меня?

– Не знаю, помнишь ли? Я тебя водил к жрецам. Шер взял капельку крови. – Сид широко улыбнулся. – Ты тогда жаловался, что жрец Шер сделал тебе больно и требовал наказать его.

Рене кивнул.

– Так вот, – продолжил фараон. – Шер поместил твою кровь в кулон...

– Он что, полый?

Сид едва заметно пожал плечами:

– Выглядит как цельный. Вернее, твою кровь он соединил с золотом. И кулон ожил...

– Одушевлённый предмет! – воскликнул Рене. – Я слышал о чародеях, оживляющих разные вещи...

– Нет, Рен, Шер не чародей. – Фараон строго взглянул на сына. – Не относись ко всему как к сказке. Да, частичка души перешла к кулону. Он будет тебя оберегать... И ещё – это ключ. Но попади он даже в другие руки, никто не сможет воспользоваться им. Кроме тебя и меня никто не сможет проникнуть в пирамиду. Действие кулона ты уже видел.

– Отец, значит, такой же кулон есть и у вас?

Сид покачал головой.

– У меня браслет. – Он протянул правую руку, запястье которой обхватывал широкий, чуть ли не до половины локтя, браслет. Рене не раз видел это украшение, но сейчас с интересом рассматривал его. Браслет был вылит из красного золота. Был гладкий, без каких-либо гравировок, лишь в центре сверху выступало объёмное изображение бога Ра, точно такое же, как и на кулоне, разве что немного поменьше.

Юноша отвёл взгляд от запястья фараона и задумался. Сид не мешал, наблюдая за выражением его лица.

– Отец, – наконец заговорил Рене, – Значит ли всё это, что я смогу сделать бессмертными...

– Нет! – резко оборвал его фараон. – Знаю, о ком подумал. Никаких друзей и подруг.

Юноша густо покраснел. Сид чуть смягчился.

– Рен, ты думаешь, мне было легко смотреть, как стареют и умирают мои близкие?.. Это ещё одна цена – горькая цена, которую мы должны заплатить за наше бессмертие.

Фараон посмотрел наверх и встал, за ним поднялся Рене.

– Ну, мне пора. Скоро взойдёт утренняя звезда. – Сид обнял сына. – Мужайся! Факел оставляю здесь, он не погаснет...

Юноша хотел что-то сказать, но из горла вырвался лишь невнятный звук, он с трудом проглотил жёсткий комок. Фараон сделал шаг в сторону и быстро спустился по лестнице. Почти бегом направился по длинному коридору, заставляя себя не оглядываться, спиной чувствуя взгляд Рене, который стоял на нижней ступени лестницы. Не умеряя шага, лишь непроизвольно зажмурившись, Сид вошёл в стену в конце коридора. А когда открыл глаза, – находился уже на площадке по ту сторону стены. Его окружала мёртвая тишина и темнота. Даже ветер в этот предутренний час стих. Сид выдернул из паза блока кулон и, застёгивая его ремешок на шее, прислушался. Раздался тихий шелест, исходящий из каменного блока, как будто откуда-то тонкой струйкой ссыпался песок. И снова в который раз он подумал: что же происходит? Это и впрямь походило на чародейство. Но он твёрдо знал – не чародейство.

Через минуту шорох стих. Фараон протянул руку, ладонь упёрлась в твёрдую поверхность. Сид удовлетворённо кивнул – вход запечатан. Внезапно он почувствовал нарастающую в душе тревогу. Что это? Беспокойство за сына? Да, конечно! Но расстались они всего на месяц – разлуки бывали и дольше. Нет, что-то ещё. Он прижал руку с браслетом к щеке. Показалось, что браслет не такой тёплый как всегда. Открытие неприятно поразило. Но может это ему только почудилось?..

Так ничего не решив, Сид начал быстро спускаться по внешней лестнице. Казалось, тьма сгустилась ещё больше. Густая пелена окончательно затянула небо, скрыв и без того неяркий свет звёзд. Но фараон знал, что это ненадолго – стоит только появиться на небосводе Богу Ра и от облаков следа не останется. Впрочем, в дополнительном освещении фараон не нуждался, прекрасно различая окружающее.

Сид легко спрыгнул на землю с последней самой высокой ступени пирамиды. "Неплохо для столетнего старика", – усмехнулся он, и широко зашагал в направлении сфинкса. Миновав две пирамиды, завернул за угол и увидел тёмный силуэт колосса. На мгновение показалось, что статуя живая – движется на фоне мчащихся облаков. Он даже слегка замедлился, но потом прибавил шаг – небо уже начинало сереть. Фараон не опасался встретить кого-либо. Ночью вход в Долину Царей был запрещён, периметр охраняли стражники. Нарушителей ждало жестокое наказание, вплоть до смерти. Да и среди простого люда распространился слух, что в тёмное время суток Долина находилась во власти злых демонов...

Когда Сид уже подходил к сфинксу, где-то заголосил петух, – подхватил второй. Надо поторапливаться. Он подобрал кусок известняка и постучал по плите под ногами. Через секунду плита дрогнула и со скрежетом поползла в сторону – это старался Горн. Только ему было под силу сдвинуть такую махину, да ещё со стоящим на ней человеком. Скоро щель расширилась настолько, что фараон без помех смог пройти. На маленькой площадке, склонив голову, стоял слуга. Горн старался сдерживать дыхание, но было видно, как высоко вздымалась его грудь.

– Можешь закрывать, – произнёс Сид.

Горн склонился ещё ниже, и вновь взялся за скобы. Когда плита встала на место, слуга, мельком взглянув на фараона (тот едва заметно кивнул), вынул из глубокого отверстия в стене факел и начал спускаться по ступеням. Сид двинулся следом.

Проходя мимо ответвления, выходящего на берег Нила, Сиду показалось, что видит высовывающую из галереи голову крокодила. Но вот огонь факела моргнул, в его всполохе видение исчезло. Фараон решил, что ему почудилось – принял за морду крокодила продолговатый валун. Вряд ли эти твари заходили так далеко. Он задумался. Кое-кто до сих пор обожествлял этих животных. Существовал даже культ крокодила. Говорили, что в низовьях Нила им в дар приносили человеческие жертвы! Кто-то внушал людям, что разливы ила, влияющие на благополучие государства, зависело от этих тварей. И многие верили!..

За мыслями фараон не заметил, как достигли колонного зала. Миновав его, они поднялись по крутой лестнице. Пройдя ещё немного по галерее, похожей на лабиринт, где немудрено было и заблудиться, маленькая процессия свернула в узкий коридорчик, приведший их в тупик. Сид потянул за невидимый рычаг, и часть торцевой стены бесшумно заскользила в сторону.

Спальня фараона освещалась всего одним факелом. На этот раз вслед за хозяином в комнату вошёл и слуга. Подойдя к стене Горн укрепил свой факел в позолоченный держатель и, скрестив руки на груди, вопросительно посмотрел на Сида, ожидая дальнейших указаний. А тот, дотронувшись до известного только ему места на барельефном настенном рисунке, заставил панель вернуться на своё место и, взглянув на слугу, сказал:

– Иди, Горн, ты свободен.

Горн с достоинством склонил голову и вышел из покоев. Однако Сид знал, что преданный слуга не уйдёт далеко. Достанет из тайника, о котором, как он думал, никто не знал коврик – Сид улыбнулся, – расстелет и растянется под дверью, охраняя покой господина.

Сид подошёл к широкой мягкой тахте, стоящей в центре комнаты, но ложиться не стал. Сел в кресло, вырезанное из ствола драгоценного чёрного дерева, осторожно снял с головы и поставил на мраморный столик клафт* и, подперев кулаком подбородок, задумался.

ГЛАВА 4 ЦЕНА БЕССМЕРТИЯ

Фараон вспомнил, как во дворце появился его верный Горн.

Длинная узкая лодка бесшумно скользила по водной глади широкой протоки. Кормчий продвигал лодку вперёд, осторожно гребя коротким веслом. На носу, в напряжённой позе с гарпуном нагатове сидел Сид. Фараон охотился, вернее рыбачил.

Охота началась удачно. Не успела лодка достичь середины протоки, а на её дне уже лежали три рыбины, широко разевая рты и раскрывая щели жабр. "Если дело так пойдёт и дальше, то улов придётся перегружать в ладью", – с лёгким беспокойством, но не без удовлетворения, подумал гребец.

Вода в протоке была на удивление прозрачна. Солнечные лучи доставали до самого дна, и оно просматривалось во всех подробностях.

Ладонь фараона взметнулась вверх. Сид заметил внизу длинный тёмный силуэт. Предмет можно было принять за обыкновенную корягу, но намётанный взгляд уловил по бокам "коряги" лёгкое шевеление... Не произведя ни единого звука-всплеска, гарпун молнией пронзил толщу воды и вонзился в спину рыбы. Верёвка, привязанная к гарпуну, стала быстро разматываться. Не дожидаясь, когда добыча ослабеет, Сид быстро перехватил верёвку. Ему нравилось чувствовать сопротивление рыбы. Ощущение, схожее с гонкой на колеснице, когда поток упругого ветра в лицо...

Это оказался Нильский сом – самая желанная добыча рыбаков, – размером не меньше руки взрослого человека. Бросив сома на дно лодки, фараон взглянул на гребца, подавая знак к началу движения. Но не успел кормчий сделать и одного гребка, как впереди послышался шум камыша и громкий всплеск. В следующее мгновение Сид увидел плывущего, бешено молотящего руками по воде, человека. За ним гнался, стремительно приближаясь, огромный крокодил. Казалось, человек обречён. Пловец достиг только середины протоки, а крокодил – уже был в нескольких локтях от него.

– Э-ге-гей, эй! – громогласно закричал Сид, желая отвлечь зверя. Но его возглас произвёл обратный эффект. Крокодил не обратил никакого внимания на крик. Зато человек оглянулся и сбавил темп.

Но призыв был услышан кем-то ещё... Вдруг из плотной стены камыша появилась огромная ладья. Два десятка гребцов, что было сил, налегали на вёсла. С виду неуклюжая ладья мчалась вперёд со скоростью сокола в полёте, но находилась ещё слишком далеко от готовой разразиться трагедии. В воздухе замелькали стрелы и дротики. Но они не могли остановить монстра. Стрелы отскакивали от толстой шкуры, а те, которые вонзались, тут же отваливались. Дротики просто не долетали, бесшумно ускользая в воду.

– Давай! – вновь закричал Сид, глянув на гребца. И тот понял своего господина. Вода, сзади лодки, взбурлила, нос высоко задрался... и уже, через мгновение, лодка врезалась в морду зверя, челюсти которого готовы были сомкнуться на теле несчастного пловца. Гарпун вонзился в глаз чудовища, почти полностью погрузившись в его череп. Вода вокруг закипела. Огромный хвост взметнулся и с силой ударил по воде, подняв фонтан брызг. Только чудом и мастерством кормчего лёгкая лодка не перевернулась. Верёвка, привязанная к гарпуну, стремительно стала скользить в воду. Выхватив из-за пояса нож, фараон одним движением перерезал её, не позволив крокодилу увлечь лодку за собой.

В подоспевшую ладью, охранники уже вытаскивали обессилевшего пловца. По перекинутым мосткам фараон перешёл в ладью. Несчастный полулежал, привалившись к борту. В первую очередь Сида поразило его телосложение. Мускулы на руках, на груди, на животе были настолько развиты, бугристы и рельефны, что отбрасывали тени. Однако фигура бедняги не напоминала гору мышц. Была гармонична и пропорциональна. Удивил цвет кожи. Фараон не часто встречал людей с такой светлой кожей.

Судя по всему, незнакомец находился в беспамятстве. Из его плеча торчала стрела. В ладье не было лекаря, но охранники знали толк в ранах... Над беднягой склонились двое военных. Один из них, кончиком ножа, расширил рану и резко выдернул стрелу. Другой – затянул жгут наверху предплечья и начал накладывать на рану тугую повязку. Во время операции, незнакомец никак не проявил себя, – ни один мускул не дрогнул на лице, ни единого звука не вырвалось из его горла. И только по чуть вздрагивающим ресницам можно было понять, что тот в сознании.

– Кто ты? – тихо спросил Сид.

Раненный медленно открыл глаза, и опять фараон поразился их голубизне и глубине, словно на него смотрели два редких самоцвета. Такого взгляда он ещё не встречал.

– Я – Горн. Раб Горн, – последовал ответ.

Сид догадывался об этом. Потрёпанная набедренная повязка, которая была на пловце, и грязные отросшие до плеч волосы, не оставляли сомнений в том, кто бедолага. Более того, у фараона возникло подозрение, что Горн – беглый. Неподалеку находились каменоломни, где рабы выламывали и обтёсывали блоки для пирамид. Но Сид решил не развивать эту тему.

– Знаешь, кто я? – спросил он.

– Верховный Сов... – и вдруг Горн осёкся. Его взгляд скользнул мимо Сида, на корму ладьи, где стоял высокий трон, покрытый красной греческой тканью с набивным золотым узором и на полосатый клафт фараона, что лежал там же.

–Ты фараон!? – Горн попытался приподняться.

– Да, фараон, – желая успокоить, явно поражённого раба, Сид улыбнулся. Затем распрямился, отошёл на корму и, надев клафт, уселся на трон. Повелительным жестом приказал двигаться.

Ладья развернулась на месте и легко заскользила по протоке назад. Сид решил взять Горна во дворец. Чем-то ему нравился этот чужеземец.

Потом мысли фараона вернулись к Рене. Сидом снова овладели сомнения. Правильно ли поступил, открыв правду сыну, а главное, отведя его в пирамиду? По себе знал: какое это нелёгкое испытание... А ведь Рене всего тринадцать лет! Не рано ли? Или уже тринадцать... А сколько же было ему, когда узнал тайну фараонов?.. Но как Сид не напрягал память, вспомнить не мог. Время! Самое загадочное и таинственное явление на Земле. Закон, по которому оно живёт, человеку понять не дано. Лишь Боги распоряжаются его течением, лишь им оно подвластно. И только Богам решать, кому из смертных дозволено прикоснуться к таинству... Не потому ли жрецы отказываются от бессмертия?

Сид откинулся на высокую спинку кресла и закрыл глаза. Несколько минут не шевелился крепко сжимая подлокотники – на руках вздулись мышцы, суставы на костяшках пальцев побелели. Его мысли вновь вернулись к Рене. Подтолкнул Сида на решительный шаг вчерашний приход жреца Шера. Тот сообщил, что пирамида принца полностью готова. Акцент жрец сделал на слове "полностью". И Сид понял – пора. Тем более что начиналась новая фаза луны. Конечно, время для фараонов течёт по-иному, чем для остальных. Но всё же течёт... "Да, Рен ещё успеет возмужать до вступления в права наследства. А он?.. – Сид подумал о себе как о ком-то постороннем. – Ну что ж, жрецы давно придумали безболезненный уход... – Смерти он не боялся. За её Порогом ждёт более справедливый и прекрасный мир. – Жаль только, что не встречу ТАМ Авиву!"

С момента гибели его Царицы прошло уже десять лет. А боль утраты не притуплялась – с годами только усилилась. Самое страшное заключалось в том, что её даже не мумифицировали, – тело так и не нашли, хотя на его поиски фараон посылал всё новых и новых рабов, многие из которых погибли. Но тщетно – крокодилы сделали своё дело...

...Она была одной из наложниц, предназначенных фараону, – подарок купца из Иудейского царства. Сид сразу же выделил эту небольшого роста, но стройную и тонкую как тростинка девушку из десяти остальных. В первую очередь фараона поразило необычное и красивое имя – Авива. Детский невинный голосок, будто у десятилетней девочки, очаровывал его, а звонкий заливистый смех оживлял мрачные своды дворца.

Вскоре Авива родила фараону сына и назвала его Рене. Имя было необычное и чужое, но Сид не воспротивился, соглашаясь и потакая всему, что бы ни сделала его любимая. Не обращая внимания на закон, запрещающий фараонам жениться на наложницах, Сид решил сделать её Царицей, даже, несмотря на возможное недовольство своих поданных.

Авиве очень полюбились лотосы, которые она впервые увидела только здесь. Почти каждый день в сопровождении подружек и служанок она отправлялась за ними в многочисленные протоки Нила. А после украшала этими огромными цветами все уголки дворца. Часто на протоки её сопровождал сам фараон. А в тот раз не поехал. До сих пор Сид не мог простить себе этого. Что или кто отвлёк его тогда?!

Уцелевшая служанка рассказала, что на лодку напал разъярённый гиппопотам. Сначала её словам не поверили, откуда там взяться гиппопотаму, ведь протоки кишат крокодилами – злейшими врагами гигантов. Да и разозлить флегматичных животных не так просто. Но все сомнения исчезли, когда вытащили лодку на берег и рассмотрели повреждения. Такое мог натворить только гиппопотам, если, конечно, в этих местах не поселился огромный змей Апоп*, что было крайне сомнительно.

Безутешный фараон приказал перетащить повреждённое судно в свою усыпальницу и превратить её в погребальную лодку, пытаясь хоть как-то приглушить боль утраты. Он уже тогда готов был прервать свой земной путь, но вдруг почувствовал, что его МИССИЯ ещё не выполнена. И главная причина, удерживающая Сида на этом свете – Рене.

Через две недели после трагедии вышел указ, разрешающий охоту на крокодилов. И опять Сид попрал, казалось бы, незыблемый закон, вызвав волну недовольства, особенно среди знати. Испокон веков крокодил считался священным, за его убийство полагалась смерть. Теперь же их приравняли к обычной рыбе.

...Неожиданно Сид вздрогнул и резко распахнул глаза. С ужасом он уставился на правую руку, – запястье обжёг холод, как будто проползла змея. Через секунду ощущение прошло, но в следующее мгновение вернулось с удвоенной силой – змея обвила руку. «Браслет!» – пронеслось в голове. Он дотронулся до украшения, металл был холоден, словно его специально охлаждали.

Фараон услышал приближающийся к двери шум, крики, лязг оружия. Сид всё понял и вскочил.

– О, великий Ра! Только не сейчас! – Первым его побуждением было броситься к потайному ходу, но в это время с треском распахнулись двери, и открылась ужасная картина. Окровавленный Горн яростно размахивал длинным ножом. Каждый удар достигал цели. У его ног лежало около десятка врагов. Но и у самого Горна из спины торчал короткий дротик и ещё два из груди. Несмотря на неравенство сил враги, явно не ожидавшие такого отпора, уже начали пятиться, но тут в отважного защитника полетел целый рой дротиков. Почти все попали в цель (один просвистел мимо уха Сида). Горн выпустил из рук нож. Выдернув из груди дротик, он метнул в наступающих. Под сводами дворца прокатился рык раненного, но не сдающегося льва. Ещё один враг рухнул, как подкошенный. Оглянувшись на фараона, Горн хотел что-то крикнуть, но из его рта хлынул целый поток крови и он рухнул на тела поверженных врагов.

Вновь воздух прочертило несколько смертоносных жал, два из которых угодили в грудь Сида и... отскочили, ударившись о большой золотой диск с изображением бога Ра. Но третий дротик пронзил шею фараона и отбросил его на сиденье кресла.

– Ре-ен, – прохрипел Сид и, нащупав горячий медальон, рванул из последних сил.

Ещё несколько дротиков пробило уже бездыханное тело.

С победоносными криками в комнату ворвалась толпа заговорщиков. Один из них ткнул остриём копья в тело фараона:

– Готов! Теперь к ублюдку.

* * *

Один из двух стражников, охраняющих покои принца, сбежал сразу же, как только услышал топот, крики и звон оружия. Второй ещё несколько минут колебался. Но как только увидел приближающуюся вооружённую толпу и особенно пятна крови на их одежде, понял, что дело серьёзно и тоже припустился наутёк. Вслед полетело несколько дротиков, но ни один не достиг цели, – страж успел завернуть за угол.

Под напором людей дверь спальни затрещала и рухнула внутрь. Кровать была пуста. И напрасно заговорщики метались по покоям. Наследник фараона исчез.

ГЛАВА 5 СТРАШНЫЕ СНЫ

Роман резко открыл глаза и уставился в потолок. С минуту он не шевелился, потом сморгнул и вдруг почувствовал, как по виску поползла слеза. Откинув одеяло, так что оно оказалось на полу, сел и обхватил руками голову. «Что происходит? Что происходит?» – шептал он. Затем взглянул на часы, лежащие на табурете. Они показывали полпервого ночи. Несмотря на поздний час в квартире было светло почти как днём – в Питере стояли белые ночи. Машинально взяв часы, Роман застегнул ремешок на запястье. Поняв, что уже не заснуть, натянул брюки. Босиком прошлёпал к окну. Шторами он ещё не обзавёлся, впрочем, как и мебелью. Да и не очень стремился к этому, используя свою берлогу исключительно для ночёвок.

"Двушку" в высотке на Товарищеском проспекте почти на окраине Санкт-Петербурга Роман приобрёл совсем недавно. Львиную долю зарплаты, полученную за годы службы в горячих точках, он отвалил за эту конуру с низкими потолками. Но, что поделать – Петербург! На остальную часть купил бежевый "Вольво" – мечту всей своей жизни. Вернее мечта была приобрести иномарку, название и происхождение автомобиля не имели большого значения. Но обязательно бежевого цвета. Правда, "Вольво" оказался не новым; более чем с шестидесятитысячным пробегом, но в довольно-таки хорошем состоянии. И ещё пришлось обратиться за помощью к предкам – не хватило совсем немного... Его родители были далеко не богатыми людьми, но Роман надеялся, что не разорил их. Мысль о родителях потянула за собой другую: "Надо бы купить пару кроватей. – Близкие обещали навестить. Да и сестрёнка Тайка, кажется, хочет продолжить обучение в северной столице. – Ради приличия надо бы занавески какие-никакие повесить, – он невесело усмехнулся. – Начинаем обустраиваться".

Из окна его квартиры, находящейся на последнем четырнадцатом этаже, хорошо просматривались крыши домиков небольшой деревеньки, а сразу за ней – чёрно-зелёная полоска леса. Рука инстинктивно потянулась к лежащей на подоконнике пачке сигарет. Сегодня Роман обнаружил её в машине. Наверное, забыла та весёлая компания, которую недавно подвозил. Не выбросил её, принёс домой, хотя давно бросил курить. Он вытянул одну сигарету и, смяв в руках, с удовольствием вдохнул запах табака. От сердца немного отлегло. Стряхнув с ладоней табак и, ещё раз взглянув в окно, Роман вернулся в комнату и надел рубашку. Из стенного шкафа достал замшевую светло-коричневую куртку, бейсболку, надел кроссовки, снял с гвоздика ключи от машины и вышел из квартиры.