Текст книги "Час испытания (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Да когда же это всё кончится, – выругался Ровио, в очередной раз выливая воду из сапог.

– Можешь вернуться, – холодно бросил Гарольд, терпеливо дожидаясь, пока бородач перепрыгнет на следующий участок суши.

– Нет уж, спасибо, – в тон ему ответил бывший солдат, прыгая дальше.

– Не туда! – закричала Йона, глядя, как над головой бородача смыкаются чёрные воды трясины.

Гарольд опешил. В голове вспыхнула вся та злость, что накопилась за время путешествия. Порой так хотелось придушить назойливого попутчика, а тут сама судьба даёт ему шанс избавиться от надоедливого Ровио.

– Да не стой же ты! Тяни его! – крик девушки вывел следопыта из ступора.

Гарольд отбросил сомнения и быстро ткнул посохом в воду. Пальцы бородача крепко сжали палку, и охотник потянул его на себя. Трясина никак не хотела отпускать своего пленника, но вскоре Ровио с шумным вдохом вынырнул на поверхность, перемазанный в грязи и тине. Гарольд помог ему взобраться на кочку.

– Раздевайся и выжимай всё, – посоветовал опытный следопыт.

Бородач кивнул, дрожа от холода и пережитого ужаса. Мокрый и грязный, он был похож на дворового кота, облитого помоями. Коченеющими руками Ровио стянул с себя одежду, попутно отрывая присосавшихся пиявок.

– М-м-мешок п-п-потерял, – стуча зубами, произнес он.

Гарольд равнодушно посмотрел в воду. Болото, покрытое мелкой рябью, едва колыхалось. Последние лягушки урчали, словно в насмешку.

– Который с припасами? – уточнил следопыт.

Ровио кивнул, снова выливая воду из сапога.

– Придётся затянуть пояса потуже. Особенно тебе. Одевайся и дальше пошли.

Йона нервно теребила край плаща. Похоже, они всё-таки попали в западню. Перед ней расстилалась водная гладь с редкими зарослями камыша. Озеро, будь оно проклято. Назад пути тоже не было, они измотаны и ослаблены, а на берегу ждёт засада. Придётся повернуть на север, и только боги ведают, как далеко им ещё идти.

Солнце поднялось в зенит, немного согревая усталых путников. На противоположном берегу виднелись редкие деревья, и это внушало надежду, что скоро они выйдут на сушу. Летом можно было бы попытаться переплыть озеро, но сейчас это привело бы к неминуемой гибели. Ровио после своего купания всё ещё дрожал от холода.

– Т-ты точно знаешь, к-куда идти? – голос бородача перемежается со стуком зубов.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Раньше здесь можно было пройти... А теперь... – нахмурилась она.

– Т-точно надо было тебя п-прирезать, – буркнул Ровио.

– А тебя надо было оставить в болоте, – обиделась девушка.

Гарольд цепким взглядом осматривал местность, пропуская мимо ушей болтовню дикарки и проповедника. Обострившееся чувство опасности кричало о том, что за ними следят. Или это просто паранойя.

Топкие места сменились мшистыми полянками, поросшими ягодами, но под ногами по-прежнему ощутимо хлюпало. Однако, им не приходилось прыгать по скользким кочкам, и за это путники благодарили всех богов. Выйдя на место посуше, Гарольд скомандовал привал, и все трое устало повалились на землю.

– Демоны бы это болото побрали, – выругался бородач, горстями закидывая в рот мелкие ягоды журавлинки и морщась от кислого вкуса.

– Не накликай, – мрачно произнес Гарольд, прикладываясь к бурдюку. Отвар по-прежнему отдавал противным запахом торфа. Утолив жажду, Гарольд передал бурдюк дальше.

– Костерок бы сейчас, – не обращая внимания на следопыта, протянул Ровио, кутаясь в насквозь мокрый плащ.

Йона и Гарольд одновременно фыркнули, выражая презрение. Переглянулись, и так же одновременно рассмеялись непонятно чему. Проповедник нахохлился и отвернулся.

Долгого отдыха беглецы себе не могли позволить, и через несколько минут двинулись дальше. Гарольд клятвенно пообещал себе, что в ближайшей таверне напьётся до потери памяти. Если выберется из этой передряги.

Как назло, над болотом начали сгущаться тучи. Лягушки, словно по команде, заквакали ещё громче.

– Ливень зарядит, сильный, – предсказала Йона, немного ускоряя шаг. Ей, как и всем остальным, хотелось бы добраться до леса как можно скорее.

– А я думал, хуже уже не будет, – буркнул Ровио, сплёвывая в мутную болотную жижу.

– Будет. Взгляните туда, – произнёс следопыт, указывая куда-то на запад. Там, вдалеке, на поверхности озера виднелись две чёрные точки.

Все трое скверно выругались. Лодки в этом богами забытом месте не могли предвещать ничего хорошего. В каждой наверняка сидит по паре-тройке злых вооружённых дикарей, которые так и жаждут посадить беглецов на кол. Гарольд на всякий случай проверил, как меч выходит из ножен.

– Быстро гребут, сволочи, – прошипел бородач. – Может, подальше в болото уйти? Им придется из лодочек вылезать, а мы их в трясине и похороним.

– Нет. Идём дальше, – скомандовал Гарольд. – Если ливень будет, вода подняться может. И сами заперты окажемся, и на лодках до нас доберутся.

– Разумно, – согласился старый солдат.

Йона молча вела отряд вдоль топкого берега. Грядущая схватка с соплеменниками наводила на мрачные мысли. Одно дело, помочь мужу сбежать от неминуемой смерти, и совсем другое – биться против родных, друзей и соседей.

– На меня в драке можете не рассчитывать, – приглушённо сказала она.

Ровио послал испепеляющий взгляд ей в спину.

– Ну и зачем ты нам нужна? Дикарка, демоны тебя раздери. В который раз уже убеждаюсь... – начал было он, но Гарольд грубо прервал своего спутника.

– Без неё мы бы из деревни даже не вышли. Так что будь добр заткнуться, – прорычал следопыт, с удивлением замечая благодарный взгляд жены и злобный – Ровио.

Кажется, этого он долго не забудет. Поводов нервничать становится всё больше, если не хочется однажды стать заколотым во сне.

Небо, прежде пепельно-серое, теперь наливалось чернотой. Первые капли не заставили себя долго ждать, маленькими снарядами падая в воду. Уже через несколько минут ливень сплошной стеной хлестал по головам путников. Гарольд с тяжёлым вздохом снял тетиву с арбалета. При такой погоде использовать его было невозможно. И если их догонят, то теперь придётся положиться только на верный меч. Вдвоём против пяти-шести дикарей, проворных как белки, и опасных, словно змеи. Не самый хороший расклад. Если прозевать момент высадки, то и вовсе смертельный. А при таком дожде видно было только спину идущего впереди Ровио.

Путники ощутимо замедлились. По щиколотку в воде, Йона уже не могла видеть, куда идти, и каждый шаг приходилось проверять тычком посоха. К счастью, берег озера как раз поворачивал на запад, и можно было надеяться, что вскоре они выйдут к истоку реки. А там недолго и до твёрдой земли.

Гарольд постоянно прислушивался к плеску воды, пытаясь определить, где находятся лодки, но из-за шума дождя и шлёпанья сапог ничего не получалось. К тому же, они продвигались слишком медленно. Слишком громко. Слишком заметно, даже под прикрытием ливня и зарослей камыша.

– Стойте! Тихо ложимся на землю и не двигаемся, – тихим голосом приказал он, опускаясь прямо в жидкую грязь.

– Чтоб тебя демоны разорвали... – едва слышно пробормотал Ровио, неохотно выполняя приказ. Йона, в отличие от него, молча припала к земле.

Холодная болотная жижа немедленно просочилась сквозь одежду, но это было приемлемой ценой за жизнь. Лучше полчаса полежать в грязи, чем остаться здесь навечно.

Вскоре слева от них послышался плеск вёсел. Лодки медленно проплыли мимо, унося смертельную угрозу с собой. Едва слышные голоса раздражённо переговаривались на айварском, очевидно, проклиная дождь, болото и этих злополучных беглецов, из-за которых они в такую погоду попёрлись на это самое болото.

Когда плеск стал затихать, Гарольд осторожно поднялся и выглянул из-за камышей. Две лодки из кожи и деревянного каркаса, большая и чуть поменьше, прочёсывали заросли чуть впереди. Три воина и два гребца, спиной к нему. Арбалет сейчас бы очень пригодился, существенно повысив шансы на выживание, но ливень испортил все планы.

Ровио крупно дрожал, лёжа в холодной воде. Нужно срочно выходить к людям, иначе до зимы он не доживёт, подумалось Гарольду. Не для того он вытаскивал бородача из трясины, чтоб тот умер от простуды.

Ливень немного затих, и следопыту пришлось снова затаиться. Лишь когда лодки отплыли на расстояние выстрела, он приказал идти дальше. На этот раз первым пошёл он сам, быстро проверяя почву перед собой. Йона двигалась позади, присматривая за Ровио. Тот едва тащился следом за охотником, иногда оступаясь и поскальзываясь. Простуда не заставила себя долго ждать, и бородач снова стучал зубами от холода. Впрочем, на вопросы о самочувствии он только отшучивался.

Земля под ногами становилась всё прочнее, и если бы не лодки, то уже через час или два беглецы вышли бы на твёрдый берег, но при малейшем признаке опасности Гарольд приказывал лечь. Это изрядно замедляло и вдобавок злило. Радовало только то, что ночевать на болоте уже не придётся.

Лодки, похоже, собрались развернуться и прочесать берег ещё раз. Как назло, заросли кончились, и спрятаться стало гораздо тяжелее. Почти невозможно.

Гарольд присел и начал судорожно копаться в сумке, отыскивая тетиву. Если схватки не избежать, то арбалет станет очень хорошим подспорьем в грядущей битве. Если их не заметят, то перестраховаться всё равно не мешало. Следопыт натянул тетиву и наложил болт. Ровио злобно выругался, поудобнее перехватывая трофейное копьё и оглядываясь назад.

– Ты уверен, что она мне в спину не ударит? – громким шёпотом спросил он. Йона фыркнула, заслышав такое.

Гарольд посмотрел на жену и задумчиво кивнул, заслужив ещё один благодарный взгляд.

В голову пришла безумная идея потопить лодку, пробив шкуры метким выстрелом, но следопыт отмёл её, как неосуществимую. Да и враги уже слишком близко, чтоб добраться до них и без лодки.

Йона едва слышно юркнула в камыши и затаилась. Айвары приближались, но заметить беглецов ещё не успели. С шумом втянув воздух, Гарольд встал.

Первый болт ударил в гребца, который замертво повалился в воду, так и не выпустив из рук короткого весла. Его лодка накренилась и перевернулась, оставив пассажира барахтаться в ледяной воде.

Дикари закричали что-то на своём языке, и вторая лодка заметно ускорилась, идя прямо на беглецов. Гарольд на пределе возможностей перезарядил арбалет и выстрелил снова. Болт просвистел рядом с головой дикаря, и следопыт грязно выругался. Ещё один выстрел он сделать уже не успеет.

Лодка ткнулась в берег неподалёку от укрытия Йоны, и трое дикарей с рёвом кинулись в драку. Гарольд обнажил меч, краем зрения наблюдая за бывшим солдатом. Тот умело выставил копьё перед собой, чуть покачивая остриём. В его действиях чувствовалась сноровка, стало быть, помощь ему, в случае чего, не потребуется.

Дикарь, широко размахнувшись, опустил топор, целясь в голову следопыта, и Гарольд легко увернулся. Айвар был открыт для удара, но грязь под ногами предательски хлюпнула, засасывая сапог, и следопыт не рискнул атаковать. Ещё один дикарь держался чуть позади первого, готовый прикрыть товарища копьём. Третий, по всей видимости, гребец, уверенно наседал на Ровио, который стойко держался, изредка ударяя в ответ.

Айвар делал скупые выпады, экономя силы, и это было разумно. Измотать беглеца, заставить ошибиться и, наконец, прикончить – такой тактикой и сам Гарольд не раз пользовался. Особенно, если противник превосходит тебя воинским умением. Следопыт несколько раз попытался контратаковать, но каждый удар приходилось останавливать, иначе он рисковал напороться на копьё. Обойти тоже не удавалось, с одной стороны дикарей прикрывала трясина, а с другой – озеро.

Гарольд взмахнул мечом, приближаясь к воину. Копьё мелькнуло справа, и охотник стремительно бросился в противоположную сторону, толкая дикаря и закрываясь от ударов второго противника. Атаковать, сбить с толку, привести в замешательство! Только так можно выжить, сражаясь с множеством врагов, ведь любую оборону рано или поздно удастся вскрыть.

Топор мелькнул прошёл над головой следопыта, и тот ударил дикаря в пах. Айвар согнулся, оседая на землю, и Гарольд едва успел отскочить от копья, метящего ему в грудь. Меч с противным звуком вонзился в лицо беспомощного дикаря, и следопыт поморщился. Дрянная смерть.

Копейщик завыл по-волчьи, делая несколько быстрых выпадов, в голову, в ноги и в живот. Гарольд увернулся, широко ухмыляясь сопернику. Битва превратилась в смертельный танец, и ведущим в танце был следопыт. Он попытался ухватиться за копьё, но дикарь этого ожидал, и резко ударил Гарольда древком в колено. Парализующая боль, и теперь уже айвар сверкает злобной улыбкой.

Йона тихо сидела в камышах, не зная, что делать. Если помочь вернуть беглецов, ей могут позволить остаться в племени. Червь сомнения закрадывался в сердце, и она вздрагивала каждый раз, когда Гарольд снова уходил от удара в последний момент.

Инициативу перехватил дикарь, и наконечник копья сверкал в воздухе в попытках найти уязвимое место. Колено нестерпимо болело, и уворачиваться от смерти становилось всё труднее. Гарольд с жалостью подумал об отсутствии щита, но в походах он обычно становился обузой. Несмотря на холодный осенний ветер, становилось жарко.

Мысленно проклиная всё на свете, Гарольд в очередной раз прыгнул в сторону. Копьё проткнуло рукав, оцарапало плечо и запуталось в складках куртки. Следопыт мгновенно среагировал, резким ударом отправляя дикаря в страну вечной охоты. Небольшим фонтанчиком брызнула кровь, и копейщик повалился вниз.

Следопыт огляделся. Ровио из последних сил защищался, отступая всё дальше в болото, но споткнулся о кочку и повалился на спину. Его противник издал ликующий вопль, и занёс топор над головой, но Гарольд метким броском копья прервал его радость. Ровио с шумом выдохнул, когда из груди дикаря показался окровавленный наконечник.

– Сзади! – раздался крик Йоны, и следопыт обернулся.

Из зарослей камыша показалась мощная фигура, облепленная грязью и водорослями. Последний дикарь заревел как буйвол и бросился в атаку. Гарольд с ужасом узнал его, этот айвар был одним из лучших воинов племени. Гарольд помнил, как презрительно кривилось его лицо во время битвы с Олле.

Топор дикаря, тяжёлый на вид, порхал словно бабочка, вынуждая следопыта отступать. На помощь рассчитывать не приходилось, этот здоровяк порубит на куски всех троих, даже не запыхавшись. Тем более сейчас, когда беглецы измотаны предыдущей схваткой.

Гарольд отбивал умелые выпады, отходя всё дальше в болото. Сапоги погружались в грязную жижу, замедляя движение. Дикарь знал, что делал. Он злобно вращал топором, показывая мастерство, и выкрикивал боевые кличи, распаляя себя и пытаясь испугать Гарольда.

Ровио глядел на обезумевшего айвара. В драке с ним у него нет никаких шансов, но кое-чем помочь следопыту он ещё может. Копьё прожужжало совсем рядом с головой дикаря, но тот даже не обратил внимания, как не обращают внимания на играющих детей. Ровио выругался, и выдрал ещё одно копьё из спины гребца. Оно уже спасло одну жизнь сегодня, может быть, спасёт ещё. Бросок, и снова мимо. Проклиная собственную меткость, Ровио лихорадочно осматривался в поисках оружия, пока следопыт отбивался от ударов гиганта.

Затрещал камыш, и из зарослей, наконец, выбежала Йона. На бегу подобрав топор, она помчалась на помощь к мужу, выкрикивая что-то на родном языке. Дикарь обернулся на крик, и это его сгубило. Клинок одним движением рассёк могучую шею, и айвар с хрипами упал на колени. Девушка подошла к соплеменнику, произнесла несколько слов, и милосердно добила раненого.

Гарольд подставил окровавленное лицо струям дождя и закрыл глаза.

– Что ты ему сказала? – спросил он.

Йона смутилась.

– Пожелала хорошей охоты. Он славно бился сегодня, – ответила она и Гарольд кивнул, не открывая глаз.

Через несколько мгновений он тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, вытер клинок полой плаща и огляделся.

– Пойдёмте, – глухо произнес он. – Я знаю, где тут есть неплохая лодка.

Глава 8

Максимиллиан нервничал. Через полчаса ему предстояло побывать на проповеди главы чернорясников. Как было бы здорово, если бы он был мастером фехтования, мрачно думал толстяк. Одним ударом решить почти все проблемы. Но купец всегда полагался на чужие клинки, предпочитая покупать свою безопасность. В том числе и у Гарольда.

Он сидел в одном из залов графского замка, ёжась от холода. В углу сиротливо стояла жаровня с углями, но этого было мало, чтоб согреть большую комнату. К тому же, из-за множества щелей в стенах, здесь постоянно гуляли сквозняки, холодные, как снежные шапки Облачных гор.

На скамейке рядом сидели ещё несколько "братьев", негромко переговариваясь о выпивке. Аскеза у большинства захватчиков оказалась только показной.

– Яблочный сидр у меня матушка делала, – облизнувшись, рассказывал молодой парень в капюшоне. – Я завсегда этот сидр с дружками пил, кто больше выпьет. А потом эти пришли, императорские. И нет ни матушки, ни сидра, – судя по вздоху и улыбке, он больше горевал о выпивке.

– А я тут в одной таверне морозное пиво обнаружил, – в свою очередь, рассказывал другой. – У нас такое только в самые холодные зимы делают, а здесь, видать, каждый год. Крепкое, как дубинкой по башке.

Толстяк усмехнулся. Местные зимы давно уже перестали его удивлять. Когда в самые морозные дни плевок застывает на лету, только и остаётся, что сидеть дома и топить очаг. И снимать лёд с пива, делая его крепче.

В зал вошёл один из уличных проповедников и устало присел рядом с жаровней, протягивая закоченевшие руки к тлеющим уголькам.

– Как они тут только живут, не представляю, – пробормотал он, ни к кому особо не обращаясь. – Холодно, как у ледяных великанов в...

Следующие несколько минут прошли в непрерывных обсуждениях местного климата, дрянной погоды и местного населения. Максимиллиан молча сидел, не вслушиваясь в пустую болтовню чужаков. Хоть он и сам не из этих мест, но большую часть жизни провёл в Мариграде. И многого здесь добился. А захватчики нагло отобрали всё нажитое, и ещё были недовольны местными условиями. В крови чёрными волнами разливалась злость, но толстяк сидел, ничем не выдавая эмоций. Только сжатые в кулак костяшки пальцев побелели в кармане плаща.

– Ну что, все в сборе? – раздался зычный голос из дверей зала. – Пастырь уже вас ждёт. Идите за мной.

Максимиллиан встал одновременно с остальными "братьями", направляясь к выходу. Чужаки шли, беспечно разговаривая, а те немногие местные, которым посчастливилось оказаться здесь, боязливо осматривались вокруг. Проводник вёл их тёмными коридорами замка, длинными и запутанными. Приблизившись к лестнице, ведущей в подвал, толстяк немного испугался. Недобрая слава ходила об этих казематах. Но, глядя на остальных, бесстрашно спускающихся вниз, купец отбросил свои опасения.

Длинный мрачный коридор освещался несколькими факелами, непрерывно коптящими низкий потолок. Чёрные провалы решёток по бокам, тихие стоны заключённых и острый, бьющий в нос запах нечистот создавали не самое приятное впечатление. Толстяк недоумевал, зачем их сюда привели, но коридор вскоре закончился массивной дверью, за которой оказалось некое подобие святилища. С алтарём, чашей на нём, неизвестными символами, вырезанными в камне, и прочими атрибутами. Макс только не мог понять, было ли это одной из причуд графа, или же чернорясники принесли сюда ещё и свою веру.

Пастырь стоял посреди зала, внимательно рассматривая каждого из вошедших. Пристальный взгляд словно ощупывал неофитов и послушников, выискивая потенциальных изменников. Не укрылся от этого взгляда и толстяк, кожей ощущая чужое внимание.

Все вошедшие явно были здесь впервые, словно стадо баранов толпясь в проходе. Наконец, порядок был установлен, и прибывших разместили по периметру зала, создавая неровное кольцо вокруг алтаря.

– Братья мои! – тишину прорезал скрипучий голос наставника. – Сегодня вы вошли сюда, чтобы услышать слово! Слово истины!

Максимиллиан попробовал незаметно осмотреться. Большинство послушников в религиозном экстазе ловили каждое слово Пастыря, некоторые слушали, о чём-то задумавшись, двое или трое дюжих парней следили за происходящим, особенно внимательно приглядываясь к неофитам. Купец снова заметил на себе чужой взгляд и попытался изобразить что-то похожее на транс или полную вовлечённость в происходящее. По спине пробежали холодные мурашки. Если его раскроют, то смерти не избежать.

– Мы многого добились за эти дни! Никогда ещё братство Священной Власти не добивалось такого успеха! И это во многом именно ваша заслуга! Не моя! – почти выкрикивал Пастырь. – Не тех девяти владык! А ваша! Вы, лучшие из лучших, достойнейшие послушники!

Несколько фанатиков упали на колени, бормоча молитвы и хвалебные песни своему учителю. Тот был уже вынужден перекрикивать шум, возникший в небольшом зале.

– Сегодня вы будете избраны, братья мои! Избраны, чтоб отринуть прошлое и увидеть будущее! Мир без греха, без страданий! И вы избавитесь от всего, что связывало вас с прошлым! Без сожалений! – голос наставника громыхал, отражаясь от стен.

– Без сожалений! – единым порывом выкрикнули послушники и Максимиллиан вместе с ними.

Жилистая рука взметнулась вверх, указывая на одного из неофитов, который в экстазе валялся в пыли, восторженно глядя на своего кумира.

– Ты! Ты избран стать первым среди нас сегодня! Подойди ко мне! – воскликнул Пастырь, обращаясь к фанатику. – Испей из этой чаши и узри истинное будущее! Но помни, без сожалений! Отринь всё, что было!

Послушник неверящим взглядом уставился на алтарь и осторожно, будто величайшее сокровище, взял в руки черпак. Зачерпнув из простой деревянной братины свою порцию, он не решался попробовать священный напиток.

– Пей! – непререкаемым тоном приказал старик, и неофит немедленно подчинился.

Наставник внимательно проследил за реакцией, и едва заметно улыбнулся.

– Сегодня ты узришь будущее! – пророкотал он. – Теперь ты!

Другой избранный робко подошёл к чаше.

– Пей! Не заставляй других ждать! – выругался Пастырь.

Неофит сделал несколько коротких глотков и поперхнулся. Максимиллиан с ужасом наблюдал, как лицо послушника становится пунцовым, и он в судорогах падает на пол, задыхаясь в кашле. Едва заметный знак наставника, и неудачника выносят за дверь.

– Он не отринул прошлое! Он замышлял измену и поплатился за это! – выкрикнул Пастырь, призывая следующего.

Указующий перст показал на Макса. Толстяк отшатнулся в страхе, но "братья" вытолкнули его из круга.

– Не бойся, брат. Забудь всё, что было, – тихим голосом посоветовал старик, протягивая ему черпак с жидкостью.

Купец трясущимися руками принял священный напиток. Перед глазами в один момент предстала сцена, как он задыхается, валяясь на грязном полу.

– Пей, – мягко, но не допуская возражений, сказал Пастырь.

Максимиллиан сделал первый глоток, покатав жидкость во рту. Вкусом она напомнила горький отвар, которым поят детей от простуды, но с какими-то добавлениями. Терпкий напиток прошёл по пищеводу, вызвав спазм, от которого у толстяка начался очередной приступ ужаса. Пастырь жестом приказал пить ещё.

Второй глоток прошёл легче, принося телу необычайную невесомость. От третьего глотка потемнело в глазах.

Лодка плавно скользила по водной глади, унося беглецов всё дальше от злосчастного болота. Гарольд орудовал веслом, поочередно загребая с каждого борта, а его попутчики сидели, высматривая опасность. После того, как трупы айваров поглотила трясина, все трое единогласно решили двигаться дальше озером. Заодно разжились несколькими топорами, небольшим мешком припасов и тёплой меховой одеждой. Пусть окровавленной и грязной, но тёплой.

Потревоженные утки гневно крякали вслед путникам, на что Гарольд отреагировал соответствующе – подстрелил одну и положил в мешок. Припасы припасами, а свежая дичь всегда вкуснее. Теперь осталось только добраться до берега и развести костёр. Как говорила Йона, на той стороне можно было уже не опасаться преследования, к счастью для них, земли айваров кончились. Можно было даже слегка расслабиться. Жаль только, что теперь путь на восток закрыт навсегда.

Да и незачем теперь на восток. Если вытянуть из Ровио все сведения о заговорщиках, то граф наверняка будет доволен. Шанс успешно выполнить задание есть, если бородач не умрёт в дороге от простуды. Сейчас он лежал, скрючившись на дне лодки, укрытый шкурами, изредка кашляя.

Вода становилась всё чище, берега круче, и вскоре Гарольд увидел протоку, которая соединяла озеро с речкой. Небольшое течение увлекло лодку за собой, и следопыт позволил себе короткий отдых. Дождь давно кончился, и короткая вечерняя заря освещала небо кроваво-красным. Лучи заходящего солнца мазнули по воде, и Гарольд понял, отчего река получила своё название. Он несколько мгновений полюбовался золотыми отблесками, пока не набежала очередная туча.

День близился к концу, и следовало выбрать место для ночлега, достаточно сухое, чтоб развести костёр и достаточно пологое, чтоб вытащить лодку на берег. Наконец, Гарольд причалил на небольшом пятачке у очередного поворота реки. Узкая и извилистая, она напоминала пьяную ползущую змею.

Солнце уже село, и все дела пришлось улаживать в сумерках. Пока Ровио выбирал место для кострища, Гарольд потрошил пойманную утку и обмазывал глиной, а дикарка собирала валежник. Через некоторое время язычки пламени весело плясали на радость замёрзшим и промокшим путникам, а утка покоилась в земле под костром. На ветки развешали промокшую одежду, Ровио, больше всех продрогшего, посадили поближе к огню.

Бывший солдат непрерывно шмыгал носом, нервно посмеиваясь над своим состоянием.

– Раньше вот, бывало, в прорубь зимой нырял, – рассказывал он. – После баньки, самое то, в прорубь нырнуть, или в сугроб. У нас как раз банька на берегу стояла.

– Ну ты после проруби обратно в баню шёл, наверное, – бросил Гарольд, осматривая верный клинок в свете костра. – Я бы и сам сейчас сходил.

– Это да, – понуро согласился Ровио.

Йона поставила котелок в костёр. Теперь с водой проблем не было, и речная годилась для любых целей. Девушка высыпала небольшую порцию крупы в котёл и теперь помешивала варево ножом.

– Ну слава богам, сегодня хоть не сушёное мясо, – с облегчением вздохнул бородач, придвигаясь поближе к дикарке.

Та вопросительно посмотрела на мужа, но следопыт был слишком занят поиском ржавчины на клинке. После такого ливня даже в ножнах сыро, а это губительно влияет на сталь. Полупрозрачные пятнышки немедленно счищались аккуратными движениями бруска. О возникновении рыжиков и речи быть не могло, столь дотошно и внимательно ухаживал следопыт за своим оружием.

Солнце село окончательно, погрузив мир во тьму. Чёрная безлунная ночь властвовала над миром, выпуская на охоту всех своих детей. Где-то в лесу ухнул филин, с востока послышался отдалённый волчий вой. Последние ночные бабочки слетались на пламя, бессмысленно погибая в огне. Ровио отрешённо наблюдал за ними, полностью погрузившись в свои мысли.

– А ведь они как и мы, – задумчиво протянул он. – За идею умирают.

Гарольд на мгновение остановился и посмотрел на спутника. Йона тоже удивлённо взирала на бородача, представшего перед ними в столь непривычном образе. Тот сидел, совершенно не обращая внимания на своих слушателей.

– Есть у них идея, желание. Огонь. Они летят и умирают ради него. Прямо как люди. Только людям гораздо меньше требуется.

– А если человек не готов умереть? Или не хочет, – спросил охотник.

– То и не человек он вовсе, – категорично заявил Ровио.

Гарольд хмыкнул в ответ.

– А если его идея – жить как можно дольше? – поинтересовалась Йона, помешивая кашу в котелке.

– Скотская идея, – отрезал бывший проповедник.

– А ты почему за свою идею не умер? – неожиданно спросил Гарольд. – Когда соратников по кольям развешали, ты почему-то в яме оказался.

Йона нахмурилась, вспоминая прошлое. Ровио напрягся, уставившись в пламя и ломая сухие веточки, в изобилии лежащие на земле.

– Оглушили меня, – глухо произнёс он, покосившись на Йону. – Я бы побольше дикарей с собой в могилу забрал, но меня оглушили.

Следопыт пожал плечами.

– Как скажешь, – сказал он, и на берегу повисло тягостное молчание.

– Вот и ужин готов! – с напускной радостью прощебетала девушка, пытаясь разрядить обстановку, но мужчины просто достали ложки и принялись за еду.

Горячая ячменная каша обжигала горло, но все трое поглощали её с наибольшей скоростью. Каждому хотелось поскорее закончить с едой и лечь спать. День выдался трудный, и никто не мог сказать, что следующий будет другим.

– Кто первый дежурит сегодня? – спросил охотник, и Йона помахала ложкой. – Ровио, потом ты.

Бородач кивнул. Гарольд опять взялся сторожить лагерь под утро, в самое тяжёлое и сонное время, когда веки слипаются, а тело коченеет от холода.

Закончив с едой, Ровио тут же повалился спать, забравшись под шкуры. Гарольд сходил к реке и, сполоснув котелок, улёгся рядом с ним. Бородач ощутимо дрожал и трясся, хоть и укрытый тёплым меховым одеялом.

Гарольд подумал было, что сделает граф, если он вернётся с пустыми руками. Наверное, будет долго и мучительно пытать самого Гарольда на глазах у Фриды, а потом пытать Фриду на глазах у измученного Гарольда. Печальная выйдет у них судьба. А ведь всё зависит от этого проповедника, Ровио, который сейчас мучился от болезни. Можно было бы попытаться вытянуть информацию из него, но вряд ли он станет сейчас говорить. Слишком не доверяет.

Усилием воли следопыт прогнал мрачные мысли. Не время сейчас думать. Время спать.

Одно мгновение – и он уже погрузился в глубокий сон. Ещё одно – и Ровио легко трясёт следопыта за плечо.

– Вставай, твой выход, – шепнул он, убедившись, что Гарольд проснулся, и сам улёгся на его место.

Вокруг словно разлили банку чернил. Только догорающий костёр слабо мерцал в ночи. Гарольд подкинул в огонь остатки дров, и уселся спиной к костру, давая глазам привыкнуть к темноте. Холод, казалось, пронизывал до самых костей, быстро прогоняя сонливость.

В темноте постоянно что-то шуршало, стрекотало и шелестело, придавая ночному бдению острую нотку возможной опасности. По спине приятно растекалось ощущение тепла. Следопыт сидел неподвижно, всматриваясь в темноту, и лишь раз промелькнувшая между деревьев тень потревожила его.

Близился рассвет, и вскоре из-за леса показалась полоска розового неба. Повсюду серебрился иней, а река покрылась небольшой коркой льда. Если бы лодку оставили в воде, к утру её бы просто раздавило.

Гарольд по очереди разбудил своих спутников и разметал пепел костра. Из-под слоя золы и земли он вытащил глиняный саркофаг, в котором запеклась вчерашняя утка, и разделил мясо на всех. Завтрак прошёл в молчании, изредка перемежавшимся надрывным кашлем бородача.