Текст книги "Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»"

Автор книги: Гельмут Фогель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Но хотя немцам и не удалось достичь их цели, это не означает, что операции на окружение имели концептуальные изъяны или неумело применялись. Оценка военной операции в зависимости от достижения поставленной цели – обычный подход, но он представляется ошибочным. В конце концов, исход операции зависит не только от ее планирования и проведения. Например, неудача в достижении желаемого результата может быть последствием нереалистичных замыслов. И наоборот, неудачно разработанная или проведенная операция может привести к успеху, если ее цель достаточно скромна или сопротивление противника незначительно. Таким образом, даже если операция не позволила решить поставленные задачи, она вполне могла являться лучшим из возможных способов их решения, но имеющихся средств могло быть просто недостаточно. Противоположный сценарий, в котором плохо спланированная и организованная операция позволяет достичь цели благодаря подавляющему превосходству в силах и средствах, также можно себе представить [137]137
  Хорошим примером служит советская победа в зимней войне 1939–1940 годов. Кажется очевидным, что Красная армия победила лишь благодаря подавляющему превосходству в силах и средствах, но эффективность их использования была низкой.


[Закрыть].

Операции на окружение на советско-германском фронте

Немецкие окружения, безусловно, наносили врагу огромные потери, удерживая при этом потери немцев на достаточно низком уровне. Тот факт, что Германия не сумела разгромить Советский Союз, скорее объясняется непосильностью задачи, а не принципиальным недостаткам концепции или ее посредственным воплощением. Очевидно, что Красная армия, по крайней мере, пыталась использовать тот же принцип ведения боевых действий против немцев в ходе контрнаступления зимой 1941–1942 годов, но результаты в основном оказались неутешительными.

Во многих отношениях немецкие операции на окружение в период 1939–1942 годов представляют собой вершину этого способа ведения войны. Множество факторов было направлено на достижение результата. Один из наиболее важных факторов заключался в большой разнице в подвижности между сравнительно немногочисленными механизированными силами и основной частью армии, которая полагалась на лошадей и свои собственные ноги. Поскольку немецкие танковые клинья развивали скорость наступления до 80 километров в сутки, более медленным частям врага было практически невозможно избежать окружения, даже если они вовремя получали приказ на отступление. Однако когда Красная армия пыталась использовать тот же метод против немцев, ей никогда не удавалось достичь особенно высоких скоростей продвижения [138]138
  Более подробно о темпах наступления см. N. Zetterling and A. Frankson. «Analysing World War II Eastern Front Battles». Journal of Slavic Military Studies, vol. 11, №. 1 (March 1998), pp. 192–198.


[Закрыть]. В связи с этим у немецких частей обычно имелось время на принятие контрмер. Еще одним важным фактором являлось снабжение по воздуху. Немцам часто удавалось наладить эффективное снабжение своих отрезанных частей силами Люфтваффе. Зимой 1941–1942 годов воздушные мосты позволили поддерживать несколько групп войск. Еще одним примером важности роли снабжения по воздуху стал Сталинград, хотя у Люфтваффе и не оказалось потенциала, достаточного для поддержания такой огромной группировки, как 6-я армия. Но немцы использовали авиацию не только для снабжения окруженных частей. Передовые группы, ушедшие далеко вперед, также могли обеспечиваться по воздуху. Подобным примером, наиболее близким к описываемым событиям, является наступление 1-й танковой дивизии СС под Липовцем 27 января, за день до того, как советские войска соединились в Звенигородке.

Хотя до того Красная армия не раз предпринимала попытки окружать немецкие силы, лишь Сталинградскую битву можно считать бесспорным успехом.

Начиная с 1944 года немецкая армия постепенно теряла подвижность из-за нехватки автотранспорта и горючего. К тому же положение усугублял принцип «ни шагу назад». Вследствие этого в течение последних 11 месяцев Второй мировой войны немецкие силы все чаще оказывались в окружениях, причем на том этапе войны, на котором уже нельзя было рассчитывать на эффективные операции снабжения по воздуху, поскольку к тому времени Люфтваффе утратило свою былую мощь.

Окружение становилось драматическим опытом для современной армии, поскольку военная доктрина обычно предполагала, что тыл армии находится в безопасности. Войска на передовой сильно зависят от постоянного снабжения боеприпасами, горючим, продовольствием, запасными частями и множеством других вещей. Иногда эти запасы могли накапливаться на будущее, так что, оказавшись в окружении, войска имели полноценное обеспечение всем необходимым, но такие случаи были редкостью. Чаще окруженным войскам приходилось действовать при острой нехватке средств, что сильно ограничивало их боевые возможности. Сомнительно, что немецкой топливной промышленности – несмотря на импорт из Румынии и производство синтетического бензина – было по силам обеспечивать достаточные объемы горючего для современной войны. Войска испытывали периодическую нехватку горючего, которая делала невозможным создание его сколько-нибудь значительных резервов поблизости от фронта. Снабжение боеприпасами было налажено лучше, но ненамного. Несколько дней интенсивных боев могли истощить их запасы поблизости от передовой. А если окружение длилось дольше, наступала нехватка продовольствия.

Но не только подвоз различных запасов к боевым частям становился трудным или невозможным, когда части оказывались отрезаны от основных сил. С передовой в тыл тоже направлялся важный транспортный поток, с которым эвакуировались все раненые, нуждавшиеся в госпитализации. Хотя в дивизиях имелись свои собственные средства неотложной помощи раненым, солдат, получивших серьезные ранения, предполагалось отправлять в тыловые лечебные учреждения, где они могли бы получить надлежащий уход.

Снабжение окруженных войск

Под Корсунем два окруженных корпуса столкнулись с дополнительными трудностями, поскольку медицинские части дивизий остались за пределами «мешка», из-за небольшого масштаба окружения. В связи с этим даже легкораненым было сложно организовать надлежащее лечение.

У немцев было только два возможных варианта облегчения положения окруженных войск. Первый состоял в попытке вызволить их. Однако это требовало нескольких дней, необходимых для стягивания танковых дивизий, а окруженные солдаты нуждались в быстрой помощи. Вторым вариантом было обеспечение быстрой, но ограниченной по объему поддержки с помощью организации снабжения по воздуху, необходимость которой сразу осознало немецкое командование. Когда советские танковые армии встретились в Звенигородке, немцы уже готовили операцию по организации снабжения силами авиации, и в первой половине дня 29 января 14 транспортных самолетов поднялись в воздух с аэродрома в Умани с 30 тоннами боеприпасов на борту. Они приземлились на взлетно-посадочной площадке в Корсуне, которой суждено было сыграть важную роль в последующие недели.

Глава 9
Красная армия сжимает кольцо

Когда передовые части двух советских фронтов встретились 28 января, первая фаза операции успешно завершилась. Советские генералы, должно быть, отпраздновали успех, но впереди предстояло много тяжелых боев до того, как можно было бы заявить об окончательной победе. Красная армия могла бы сжимать кольцо до полного разгрома окруженной группировки или попытаться принудить немецкие войска к сдаче от голода и лишений. В обоих случаях было необходимо предотвратить немецкие попытки разорвать кольцо окружения снаружи. В целях изоляции окруженных войск противника был создан внешний фронт окружения, от Панчева на востоке до Константиновки на западе. Около двух третей этого рубежа обороняли войска 2-го Украинского фронта. 5-я гвардейская танковая армия отвечала за участок фронта между Звенигородкой и Водяным, а прикрытие района к востоку от Водяного было поручено 53-й армии [139]139
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 21


[Закрыть].

Изначально танковая армия Павла Алексеевича Ротмистрова имела в своем составе только три танковых корпуса, но потом она была усилена 49-м стрелковым корпусом, состоящим из трех стрелковых дивизий, и саперной бригады. Танковые корпуса не предназначались для создания фронта обороны, и поэтому Ротмистров был рад получить стрелковые дивизии. Протяженность линии фронта вынуждала его держать танковые части и в обороне, но прибытие пехоты позволило ему выделить танковому корпусу узкий сектор обороны и даже создать резервы [140]140
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 21, 133. Этими тремя дивизиями были 84-я стрелковая, 94-я гвардейская стрелковая и 6-я гвардейская воздушно-десантная.


[Закрыть].

Андрей Григорьевич Кравченко, командующий 6-й танковой армией, оказался в гораздо более шатком положении. 28 января он получил приказ вывести из боя наиболее мощное свое соединение, 5-й механизированный корпус, и отправить его на 100 километров к западу. Причиной этому послужила критическая ситуация, сложившаяся в результате проведения немцами операции «Ватутин» в районе Балабановки. Кравченко лишился оперативной группы, сформированной на основе 233-й танковой бригады из частей 5-го механизированного корпуса [141]141
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 112ф.


[Закрыть].

5-й механизированный корпус с приданными частями временно переходил в подчинение 40-й армии. В тяжелых погодных условиях корпус проделал стокилометровый марш. Снег с дождем и отсутствие машин в стрелковых бригадах заставляли многих солдат идти пешком. Людям приходилось двигаться с полной выкладкой и в валенках. Несмотря на сложные условия, корпус прибыл в назначенный район под Старым Животовом и занял оборону. Немцы обнаружили появление корпуса и воздержались от атак на его позиции. 5-й механизированный корпус провел несколько атак местного значения. Однако на третий день после прибытия корпус получил приказ вернуться в 6-ю танковую армию [142]142
  Завизион Г. Т., Корнюшин П. А. И на Тихом океане… – М.: Воениздат, 1967, с. 22.


[Закрыть].

Поскольку механизированные бригады имели гораздо более сильную пехотную составляющую, нежели танковые корпуса, утрата 5-го механизированного корпуса тяжело сказалась на положении Кравченко. Некоторым утешением для него стала передача армии 47-го стрелкового корпуса в составе двух стрелковых дивизий, на подходе были и другие подкрепления. В пределах нескольких дней должна была прибыть и занять оборону в районе Рыжановки 2-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. Но окажется ли оборона Кравченко достаточно устойчивой, зависело прежде всего от того, какие подкрепления сможет направить против его танковой армии немецкое командование. Он уже знал о прибытии передовых отрядов немецкой 17-й танковой дивизии. На подходе могли быть и другие танковые дивизии [143]143
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 116 и 189.


[Закрыть].

40-й армии генерала Филиппа Федосеевича Жмаченко был выделен сектор обороны справа от 6-й танковой армии, к западу от села Кобыляки. Его дивизии были сильно растянуты: четыре из них, прикрывавшие район восточнее Охматова, имели в среднем по 11 километров обороняемого фронта, хотя Жмаченко был воодушевлен тем, что каждой дивизии немцев, противостоявшей ему, приходится оборонять примерно вдвое больший участок [144]144
  Там же, с. 116.


[Закрыть].

Ватутин и Конев решили организовать оборону фронтом на юг, несмотря на то что недалеко находились заманчивые цели для наступления. В частности, всего 55 километров от позиций 6-й танковой армии оставалось до Умани, в которой практически не было немецких частей, способных остановить советский удар. Умань была весьма важным для немцев транспортным узлом, а кроме того, в ней находилась важная авиабаза. Эта авиабаза играла первостепенную роль в организации снабжения окруженных под Корсунем частей по воздуху. Это была очень заманчивая цель, и может показаться удивительным, что советские войска не воспользовались возможностью овладеть Уманью. Но не следует забывать, что за исключением Сталинграда операции на окружение никогда не были сильной стороной Красной армии. Поэтому начни она наступление на Умань, скорее всего, либо немцы прорвали бы фронт окружения, либо советские наступающие части были бы остановлены. В некоторых подобных случаях вырвавшиеся вперед советские танковые части оказывались уничтожены. Зная о подобном опыте, советские генералы имели веские причины для осторожности в своих действиях.

Имелись и другие факторы, которые могли повлиять на их решения. И 5-я гвардейская, и 6-я танковые армии уже 28 января были растянуты на обширном пространстве. Советские командующие просто не имели под рукой значительных сил, чтобы продолжить наступление в направлении Умани, и, кроме того, не могли быть уверены, что у немцев не имеется в распоряжении достаточно сил для остановки их продвижения.

Изменчивая погода, череда снегопадов, дождей и оттепелей, должна быть тоже принята во внимание как аргумент против советского наступления на Умань. Могло оказаться, что войска завязнут на дорогах именно тогда, когда они будут отчаянно нужны на каком-либо участке. Учитывая все эти факторы, решение советского командования оставить войска в обороне фронтом на юг было осторожным, но разумным, особенно если оно основывалось на преувеличении численности окруженной немецкой группировки. Таким образом, Ватутин и Конев выделили силы, которые считали достаточными для удержания внешнего фронта окружения, и постарались как можно скорее сократить размеры «мешка».

Имея 40-ю, 53-ю, 5-ю гвардейскую танковую и 6-ю танковую армии на внешнем фронте окружения, для сжатия кольца Ватутин мог задействовать 27-ю армию, а Конев – 4-ю гвардейскую и 52-ю армии. Изначально ни 27-я, ни 52-я армия не были особенно сильными. 4-я гвардейская армия, безусловно, была самой многочисленной – она 29 января имела в своем составе семь дивизий, тогда как в двух других армиях было по три дивизии [145]145
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 189.


[Закрыть].

Но сам по себе факт наличия дивизий – совсем не то же самое, что наличие дивизий в нужном месте. Утром 29 января основные силы 4-й гвардейской армии продвинулись недалеко от исходных позиций, которые она занимала 25 января, а 52-я армия вообще не имела продвижения. Район, в котором наступала 5-я гвардейская танковая армия, все еще не был полностью взят Красной армией под контроль, а это, по сути, означало, что большей части войск, выделенных для организации внутреннего фронта окружения, придется с боями создавать требуемый контур «мешка».

Войска Ватутина добились большего успеха. 27-я армия вышла к окраинам Стеблева и Шендеровки, а следовательно, почти треть расстояния, разделявшего 1-й и 2-й Украинские фронты, уже была позади. Однако трудности снабжения наступающих частей горючим, боеприпасами и другими необходимыми материальными средствами, а также тот факт, что 27-я армия в это время располагала только двумя дивизиями в этом секторе, исключали для 1-го Украинского фронта возможность глубокого продвижения на юго-восток. Поэтому армии Конева обязаны были развивать наступление.

Как мы уже видели, 27 января немецкая 11-я танковая дивизия сумела отрезать 20-й и 29-й танковые корпуса от основных сил фронта на востоке. Ротмистров приказал обоим корпусам продолжать наступление на Звенигородку и направил на восстановление коммуникаций с ними 18-й танковый и 5-й гвардейский кавалерийский корпуса. Первую попытку двух советских корпусов выполнить это задание 28 января вряд ли можно назвать успешной. Им удалось пробить бреши в немецкой обороне, но, конечно, было бы преувеличением говорить, что им удалось восстановить коммуникации.

Прибытие существенных советских подкреплений в итоге изменило баланс сил [146]146
  В книге «Корсунь-Шевченковская операция» заявляется, что 29 января немцы подтянули к Капитановке большие танковые силы, части, включавшие значительное количество «Тигров», «Пантер» и «Фердинандов», в результате чего соотношение сил изменилось в пользу немцев (с. 132). С этим трудно согласиться. Во-первых, немецкая 8-я армия не использовала в боях под Корсунем никаких «Фердинандов» или «Тигров». Во-вторых, кажется невероятным, что немцы имели численное превосходство в технике.


[Закрыть]. 29 января советский нажим на район Турия – Писаревка усилился, даже хотя 1-й батальон 26-го танкового полка удержался на высоте 205,4 западнее Писаревки и вел огонь по советским танкам и другим подразделениям, стремившимся пробиться на запад. Немецкие танки нанесли им существенные потери, но и «Пантеры» получили много попаданий, хотя лишь один танк был потерян безвозвратно. В конце концов немецкому командованию пришлось признать, что советская оборона в районе Капитановки стала слишком сильной. В разговоре с Вёлером фон Форман предложил временно разделить 14-ю танковую. Ее 108-й моторизованный полк был уже отрезан севернее Капитановки, и фон Форман считал целесообразным подчинить другой моторизованный полк 3-й танковой дивизии, которая расширила бы свой фронт на запад. Танковая боевая группа 14-й танковой дивизии должна была занять место 11-й танковой дивизии, которая, в свою очередь, смещалась дальше на запад, пытаясь отрезать советские передовые части ударом западнее Турии. Вёлер согласился с фон Форманом, который быстро направил соответствующие указания командирам дивизий. Немцы также отвели танки 11-й танковой дивизии, занимавшие позиции между 1-м батальоном 26-го танкового полка и боевой группой фон Брезе.

Постепенно расчищая под Капитановкой коридор к своим передовым группам, Конев размышлял, как эффективнее использовать имеющиеся силы. 18-й танковый корпус, который сражался на южной стороне коридора, должен был продвигаться вперед, чтобы соединиться с остальными частями 5-й гвардейской танковой армии. 5-й гвардейский кавалерийский корпус был направлен на северо-запад для создания плотного кольца вокруг двух окруженных немецких корпусов. Этот маневр был важным шагом к сжатию отрезанных немецких войск [147]147
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 56–62, 131–133.


[Закрыть].

Когда «бутылочное горлышко» было прикрыто, гвардейцы-кавалеристы должны были двигаться на Шполу, чтобы, достигнув города, повернуть на север. Между Капитановкой и Шендеровкой существовал большой промежуток, где у каждой из сторон были лишь разрозненные группы. Это создавало одновременно и проблемы, и возможности. Если бы немцам удалось собрать сильный кулак из боеспособных сил двух окруженных корпусов, они могли бы прорвать кольцо. С другой стороны, если бы советские войска воспользовались слабостью немецкой обороны на этом участке, они могли бы ударить на Корсунь и, возможно, рассечь окруженную группировку на части, что было подходящей задачей для кавалерии. У гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора Селиванова марш до Шполы занял бы два дня, но, учитывая почти не меняющуюся обстановку, рассечение котла было заманчивой целью для советского командования [148]148
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 21–22


[Закрыть].

Перегруппировка немецких сил

Штаб XXXXVII танкового корпуса не имел особых оснований для радости во второй половине дня 29 января. В полдень рубеж Россоховатка – Рейментаровка был оставлен, и части корпуса заняли новые позиции южнее. Все же немцы имели некоторое представление о районе, через который Красная армия наступала на запад. В 14:20 были замечены приблизительно 1500 всадников в сопровождении танков Т-34, двигавшихся на запад от Писаревки. Немецкие наблюдатели нацелили на колонну огонь артиллерии, но ничего больше сделать не могли. Несколько позже немцы обнаружили интенсивное движение транспорта служб снабжения на западе, в районе Оситняжка – Писаревка, но не могли ничего предпринять в сгущающихся сумерках. Очевидно, 2-й Украинский фронт восстановил снабжение своих передовых частей в Звенигородке. Другой причиной для беспокойства стала боевая группа фон Брезе, отрезанная пару дней назад. Она получила приказ попытаться пробиться к Журавке, чтобы иметь возможность взаимодействовать с 11-й танковой дивизией, которая имела задачу по преследованию советских войск северо-западнее Новомиргорода. Едва ли лучше было настроение в штабе 8-й армии. Уже в 00:35 29 января XI армейский корпус доложил, что советские части ворвались в Ташлык, на стыке 389-й и 72-й дивизий. Утром бой продолжился, но до полудня немцы были выбиты из Ташлыка. Майор Норберт Биттл, офицер штаба 8-й армии, получил приказ вылететь в Корсунь, чтобы получить отчет о текущем положении немецких войск. Плотная облачность и периодические дожди позволили самолету благополучно добраться до Корсуня. Полет майора Биттла, вероятно, воодушевил офицеров, находившихся в «мешке», но это был не единственный самолет, прилетевший в Корсунь. В первой половине дня 23 Ju-52 приземлились в Корсуне, доставив крайне необходимые припасы и ознаменовав начало операции по снабжению окруженных войск по воздуху, что позволило эффективно обеспечивать их боеприпасами и горючим.

Для Биттла и командующих XI и XXXXII армейских корпусов было совершенно ясно, что XXXXII армейский корпус был слишком сильно растянут. Советский прорыв на южном фланге корпуса дополнительно увеличивал и без того длинный фронт корпуса, по мере того как Красная армия наступала по южному берегу Роси. Создать что-то похожее на оборону вдоль Роси можно было, лишь оголив северный участок фронта. К вечеру 29 января оборонять северный участок фронта корпуса длиной более 75 километров остались лишь три батальона из корпусной группы «Б». Хотя советские войска, атаковавшие позиции корпусной группы «Б», были слабыми, положение немцев все равно было непригодно для обороны, особенно с учетом того, что оборона южного участка фронта представляла собой не более чем заслоны. Оборона XXXXII армейского корпуса с перемещением батальонов напоминала тришкин кафтан.

Главным приоритетом немецкого командования в отношении окруженных войск было соединение 1-й танковой и 8-й армий. Южная сторона кольца была, безусловно, более важной, и войска в «мешке» приходилось перемещать на юг.

Наиболее мощной частью в «мешке» была дивизия СС «Викинг», которая в последнее время мало участвовала в боях, за исключением танков из ее состава. Она находилась далеко на севере, на участке, где советские войска практически не проявляли активности, так что это был подходящий вариант для переброски на юг, где дивизия даже могла бы быть передана XXXXII армейскому корпусу, поскольку XI армейский корпус находился в более стабильном положении.

Майор Биггл вернулся из «мешка» в 16:00 и сделал доклад, но еще до его возвращения Вёлер и Шпейдель обсуждали дальнейшие планы с командованием группы армий «Юг». Все были согласны, что наиболее важным районом является южная часть «мешка», что было подтверждено информацией Битгла. Командование группы армий «Юг» подчеркнуло, что район Богуслава жизненно важен в связи с запланированным контрнаступлением, и Стеблев тоже необходимо удерживать до последней возможности.

Генерал Лиеб был убежден, что необходимо отвести сильно растянутый северный фронт, но не получил четкого согласия вышестоящего командования. Несмотря на это, во второй половине дня он начал отвод своих частей на рубеж Россавы. Он доложил об этом в штаб 8-й армии, но передача сообщения задержалась, и штаб получил эту информацию только в 23:10.

Отступление было важным маневром, одним из немногих принципиальных изменений в расстановке немецких сил во второй половине дня и вечером. Как мы уже видели, 11-я танковая дивизия была усилена танковой группой из состава 14-й танковой дивизии и еще несколькими подразделениями танков и штурмовых орудий [149]149
  Это были 1-й батальон «Пантер» 26-го танкового полка, 8-й танковый батальон (со штурмовыми орудиями StuG-III), 905-й и 911-й дивизионы штурмовых орудий.


[Закрыть]. Эти войска перемещались к западу, а 8-я армия тем временем проводила еще более важные перемещения. Вечером 320-я дивизия прибыла для прикрытия сектора, занимаемого 11-й и 14-й танковыми дивизиями. Ее предыдущие позиции заняла 10-я моторизованная дивизия. К тому же 13-я танковая и 376-я пехотная дивизии уже были в пути, и их прибытия можно было ожидать в течение дня или двух. 24-я танковая дивизия также двигалась в район расположения XXXXVII танкового корпуса, но до прибытия в район Корсуня ей предстояло преодолеть длинные раскисшие дороги.

Перемещения частей производились и внутри «мешка». Дивизия СС «Викинг» была в основном переброшена из XI в XXXXII армейский корпус. Одиннадцать танков из дивизии СС «Викинг» были переданы 72-й дивизии, все еще остававшейся в XI армейском корпусе, и направлены в село Матусов. Тем не менее это решение также являлось вкладом в смещение сил в южную часть «мешка».

Антон Мейзер отступает, 29 января

Перемешивание подразделений в ходе боев все усугублялось. Иногда это являлось результатом обдуманных приказов, иногда – следствием нажима противника, а иногда оно возникало в отрезанных группах, как это случилось в группе артиллеристов, в которой оказался Антон Мейзер.

Утром 29 января эта группа продолжала двигаться на запад, и поначалу действия противника этому не препятствовали. Через некоторое время артиллеристы вышли в холмистый район. Дорога уходила на южный склон холма, затем поворачивала направо, но лишь для того, чтобы снова завернуть налево, перед тем как вывести к мосту через реку. Оттуда она уводила на южный склон следующего холма. Продвигаясь вверх по склону первого холма, немцы услышали взрывы артиллерийских снарядов и поняли, что их целью, видимо, является мост, но шрапнельные снаряды с ударными взрывателями не причиняли мосту никакого вреда, лишь немного повредив дорогу [150]150
  Meiser. Die Нollе von Tscherkassy, с. 200–201.


[Закрыть].

Отряд мог пересечь реку южнее, для артиллерии и повозок другой возможности, кроме переправы по мосту, просто не было, поэтому пришлось принять рискованное решение. Гаубицы были оставлены в укрытии, пока лейтенант Сораевски занимал позицию юго-западнее моста, откуда он мог направлять лошадей, тянущих орудия. Он заметил, что советские артиллеристы стреляли через равные промежутки времени. Одна за другой упряжки с орудиями и повозками подъезжали к его позиции, а он, глядя на часы в руке, отдавал приказ на стремительный проезд через мост одной упряжке зараз. Задача ездовых была непростой, поскольку миновать мост нужно было очень быстро, успев до следующего залпа советских пушек, но не настолько быстро, чтобы лошади и орудия начали скользить на обледенелой дороге.

Вначале все шло по плану, и несколько упряжек благополучно переехали через мост и добрались до точки, в которой их ждал Мейзер, чтобы направить в место, скрытое от советских наблюдателей. Однако, когда легкая повозка, запряженная двумя лошадьми, готовилась въехать на мост, советские пушки выстрелили спустя более короткий промежуток времени. Шрапнель из разорвавшегося снаряда оторвала одной из лошадей две ноги. Она сделала еще несколько шагов на обрубках ног и упала возле моста, утянув в придорожную канаву вторую лошадь. Повозка осталась стоять на дороге, но поперек нее, перекрыв все дорожное полотно. Ездовой не растерялся и догадался распрячь невредимую лошадь, прежде чем укрыться самому.

К счастью, лейтенант Сораевский был достаточно дальновиден и оставил с Мейзером группу из одного унтер-офицера и шести солдат. Они немедленно кинулись к поврежденной повозке. Когда они добрались до моста, то сразу же спрятались в укрытие. После того как артиллерийский залп обрушился на место вокруг моста, солдаты выскочили из укрытия, распрягли мертвую лошадь и столкнули повозку в сторону, прежде чем снова укрыться, как раз перед очередным залпом. Переждав взрывы, они снова бросились к повозке, а еще один солдат прискакал на лошади, ведя за собой другую лошадь. Лихорадочно работая, они сумели запрячь лошадей в повозку, и ездовой стал понукать их тянуть как можно скорее. Вскоре разорвалась следующая серия снарядов, шрапнель свистела вокруг, но никто не был ранен. После этого драматического эпизода остальные орудия и повозки пересекли реку без происшествий. Группа артиллеристов двинулась дальше на запад, переправилась через еще одну реку и встала на ночлег. Мейзер получил небольшую группу пехотинцев под начало и задание оборонять мост, по которому они только что переправились. Помимо небольшой перестрелки ночь прошла спокойно.

Дальше на запад, где советская 40-я армия и 6-я танковая армия схватились с немецким VII армейским корпусом, обе стороны прекратили активные боевые действия, относительно удовлетворенные достигнутыми позициями, и начали готовиться к дальнейшим боям. По всей видимости, боевые действия в полосе XXXXVII танкового корпуса также стали стихать, и обе стороны занялись перегруппировкой своих частей, но внутри кольца обстановка оставалась неопределенной.

Нажим советских войск усиливается

Когда 2-й Украинский фронт наладил коммуникации со своими передовыми частями в Звенигородке, он сконцентрировался на окруженных немецких войсках. Достигнув Шполы, 5-й гвардейский кавалерийский корпус был направлен на Бурты и Ольшану, тогда как стрелковые дивизии пытались удержаться на его правом фланге. Селиванов решил задействовать 63-ю кавалерийскую дивизию слева, 12-я гвардейская кавалерийская дивизия наступала справа, а 11-я кавалерийская дивизия – в центре. Было важно захватить территорию. Коридор, удерживаемый 2-м Украинским фронтом, был чуть шире 20 километров, гораздо уже, чем в секторе 1-го Украинского фронта.

Немецкие атаки южной стороны коридора прекратились, но если бы они возобновились с участием значительных подкреплений, такая небольшая ширина коридора представляла бы большую опасность. Было бы разумно попытаться отбросить немцев к Городищу [151]151
  Корсунь-Шевченковская операция, с. 60–61, 90.


[Закрыть].

30 января кавалеристы Селиванова продвигались к Буртам и к концу дня увидели окраины села. Однако расстояние до Ольшаны было больше, и к вечеру 30 января передовые группы 63-й кавалерийской дивизии дошли только до Зеленой Дубровы. До Ольшаны все еще оставалось 8 километров. Бой за Ольшану пришлось отложить до следующего дня [152]152
  Там же, с. 61.


[Закрыть].

Дальше к востоку Антон Мейзер проснулся утром и обнаружил, что советские части переправились через реку в двух километрах южнее моста, за оборону которого он отвечал. Его раненая нога постепенно заживала, что было большой удачей, поскольку он не видел альтернативы отступлению и решил избегать дорог. Его маленькая группа с трудом пробиралась по снегу, покрывавшему местность, пока не дошла до села, оборонявшегося пехотой из того же батальона, что и нынешние подчиненные Мейзера. Во второй половине дня деревня была оставлена, и отступление продолжилось. В ходе этого отступления двое из товарищей Мейзера были убиты: один – выстрелом в голову, другой – выстрелом в грудь. В темноте решено было остановиться на ночлег на заснеженном холме. Для обеспечения его круговой обороны были отрыты окопы. Голодные солдаты, мокрая одежда которых не могла защитить от непогоды, приготовились к холодной ночи [153]153
  Meiser. Die Holle von Tscherkassy, с. 205–206.


[Закрыть].

Утром 30 января Вёлер решил посетить некоторых из своих командиров дивизий. Он вылетел в 320-ю дивизию, а затем и в 11-ю и 14-ю танковые дивизии. Он выяснил, что 320-я дивизия сменила 11-ю танковую согласно плану и что танки фон Витерсхейма готовы наступать на Журавку и Межигорку. Однако у него имелся ряд жалоб. 1-й батальон 26-го танкового полка, укомплектованный «Пантерами», оказался очень неопытным, а командир батальона был убит. Его следовало заменить более опытным офицером из дивизии «Великая Германия», который, как можно было надеяться, будет командовать батальоном более эффективно. Фон Витерсхейм также жаловался на плохую воздушную поддержку, заявляя, что разведка, проводившаяся Люфтваффе, была недостаточна и привела к случаям открытия огня по своим, например когда его собственные войска подверглись бомбардировке немецкими самолетами. Но фон Витерсхейм не только жаловался, он также хвалил советскую кавалерию, которую, как он считал, составляли очень хорошие части.

На командном пункте 14-й танковой дивизии Вёлеру сообщили, что боевая группа фон Брезе, с которой не было связи уже несколько дней, сумела пробиться в северо-западном направлении и достигла Вязовки. Таким образом, боевой группе удалось лишь вырваться из своего собственного окружения в большой «мешок», в котором находились XI и XXXXII армейские корпуса. После выхода боевой группы фон Брезе из состава 14-й танковой дивизии последняя оказалась слабой и в пехоте, и в танках.