Текст книги "Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»"

Автор книги: Гельмут Фогель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Хубе также поддерживал связь с фон Манштейном. Когда разрабатывался изначальный план, дорожные условия были гораздо лучше, а с оттепелью в начале февраля немцы в Советском Союзе до сих пор не сталкивались. Хубе был совершенно уверен, что его танк сможет раздавить любую советскую оборону, состоящую из пехоты и противотанковых пушек. Учитывая опыт боев, которые вели его части во второй половине января и в первый день операции «Ванда», эта уверенность, вероятно, была оправданна.

Однако предельно затрудненное снабжение и почти полная непроходимость дорог для колесного транспорта, составлявшего большую часть техники танковых частей и в немецкой, и в Советской армии, означали, что от удара танков будет мало пользы. Фон Манштейн считал, что имело бы смысл попытаться атаковать в другом направлении, поскольку медленное продвижение 5 февраля дало Красной армии возможность переместить свои танковый и механизированный корпуса для отражения немецких атак на нынешнем направлении. Хубе ответил, что 1-я танковая армия уже рассматривала этот вариант, но потеря времени на перегруппировку была неприемлема. При нынешнем состоянии дорог перегруппировка, которая в обычных условиях заняла бы несколько часов, потребует дни.

Предположение фон Манштейна о том, что советское командование подтягивает подкрепления, было верно. Как мы уже видели, Ватутин направил 2-ю танковую армию Богданова в наступление на западную сторону клина, который образовал III танковый корпус в обороне 1-го Украинского фронта. 6 февраля прибывали новые части. 202-я и 340-я стрелковые дивизии подтягивались к району расположения передовых групп III танкового корпуса, а 32-я противотанковая бригада занимала оборонительные позиции на северной стороне Гнилого Тикича. Ватутин торопил подкрепления, хотя две стрелковые дивизии не были готовы идти в бой немедленно. Напротив, 2-я танковая армия была готова к бою и получила задачу контратаковать в районе Тыновки утром 6 февраля, но атака не имела успеха.

Еще одной стороной дела, которую нужно было учитывать Хубе и фон Манштейну, было медленное продвижение XXXXVII корпуса. Его слабые силы не давали фон Форману серьезных шансов на успех. Следовательно, изначальный план, предусматривавший окружение советских 5-й гвардейской и 6-й танковой армий в окрестностях Звенигородки с одновременным освобождением двух окруженных немецких корпусов, имел плохие перспективы. Возможно, было бы правильнее использовать III танковый корпус для наступления по кратчайшему пути для соединения с группой Штеммермана. Учитывая трудности со снабжением передовых групп III и XXXXVII танковых корпусов, наступление по возможно более короткому маршруту оказывалось более выгодным вариантом.

Пока в высших эшелонах немецкого командования разгорались споры о дальнейшем наступлении, на фронте продолжались бои. Большую часть дня 6 февраля тяжелый танковый пункт Беке осуществлял прикрытие узкого коридора к передовой группе 16-й танковой дивизии в Косяковке. Было сделано все возможное для подвоза горючего и боеприпасов в Косяковку, где перед этим немцы некоторое время испытывали их острую нехватку, лишившись снабжения. Грязь была очень глубокой. 17-я танковая дивизия докладывала, что дороги еле-еле могли преодолеть даже гусеничные машины. Даже полугусеничная техника застревала.

Грязь не только препятствовала продвижению к полю боя, она затрудняла и эвакуацию раненых. На передовой ни одна из сторон не имела возможности оказать надлежащую помощь тяжелораненым, которых полагалось вывозить в тыл. Санитарные машины вели неравную борьбу с грязью, добираясь в медицинские пункты. Раненых ждал долгий мучительный путь, большая продолжительность поездок означала, что за день удастся вывести меньше раненых. Некоторые раненые умирали раньше, чем их успевали эвакуировать с передовой [161]161
  U. von Alvensleben. Lauter Abschiede. – Ullstein, Frankfurt am Main, 1971, p.379.


[Закрыть].

6 февраля боевая группа Хупперта, передовая группа 1-й танковой дивизии, присоединилась к немецкому наступлению. Усиленная саперами и штурмовыми орудиями, а также батальоном пехоты из 198-й пехотной дивизии, боевая группа пошла в атаку из Павловки в 09:45 и прорвала советские позиции под Виноградом. Скоро немцы достигли церкви в Винограде, и в течение второй половины дня город был очищен от советских войск. Последовала советская контратака, но она была отбита.

34-я пехотная дивизия и подразделения из «Лейбштандарта» несли ответственность за оборону Тыновки, вокруг которой шли жаркие бои. Советские войска пробились в северо-восточную часть Тыновки, но подразделения 16-й танковой дивизии восстановили положение. Дивизия также сумела отправить один из своих мотопехотных полков на Татьяновку, и северная половина села оказалась в руках немцев, несмотря на упорное сопротивление советских солдат.

Прибывали остальные силы 1-й танковой дивизии. Сначала их использовали для прикрытия фланга 1-й танковой армии с юго-востока. Подразделениям не удавалось поддерживать одинаковую скорость продвижения по разъезженным дорогам, поэтому дивизия прибывала по частям. Например, прибыли многие танки из батальона «Пантер», но мало кто кроме них. Таким образом, батальон как единое целое не был готов к бою, хотя 51 «Пантера» с технической точки зрения была боеспособна.

Начальники штабов немецких частей и соединений принимали активное участие в принятии решений, как на этапе планирования, так и в ходе операций. 6 февраля генерал-лейтенант Ганс Шпейдель, начальник штаба 8-й армии, посетил штаб 1-й танковой армии для обсуждения текущего положения. И Венк, и Шпейдель были согласны, что две армии должны прилагать основные усилия вблизи стыка между ними, в общем направлении на Моринцы. Время поджимало, по предварительным оценкам, 9 февраля у окруженной группировки должны были подойти к концу запасы.

Выводы, сделанные по результатам обсуждения, были немедленно направлены в группу армий «Юг», и очень скоро 1-я танковая армия и 8-я армия получили новые приказы. По сути, они отражали предложения Венка и Шпейделя. III танковый корпус должен был уничтожить советские танковые части перед Гнилым Тикичем, а затем продвигаться на север вдоль дороги Бужанка – Лысянка – Моринцы для соединения с группой Штеммермана. 8-я армия должна была нанести удар не менее чем двумя танковыми дивизиями через рубеж Искренное-Йерки – Ольшана, чтобы не дать силам противника в районе Звенигородка – Казацкое помешать продвижению III танкового корпуса. Группа Штеммермана должна была подготовиться к прорыву на запад и юго-запад.

Эти приказы показали, что первоначальный масштабный замысел был пересмотрен. От него осталась ограниченная, но тем не менее жизненно важная задача спасения группы Штеммермана. С учетом превратившейся в болото местности, нелетной погоды и небольших сил у XXXXVII танкового корпуса других вариантов, наверное, просто не было.

Большую часть дня 7 февраля советские атаки вынуждали III танковый корпус находиться в положении обороняющейся стороны. 34-я пехотная дивизия сумела удержать свои позиции южнее Тыновки. Советский нажим на передовую группу 16-й танковой дивизии в Косяковке был очень силен и заставил немцев отступить. С другой стороны, 16-я танковая дивизия полностью овладела Татьяновкой, которая была частично занята в предыдущий день. Подразделениям «Лейбшандарта» удалось продвинуться вперед и организовать прикрытие между Тыновкой и Косяковкой, которое обеспечивало снабжение 16-й танковой дивизии на следующий день.

В ночь на 7 февраля советские войска проникли в Вотылевку, вынудив 17-ю танковую дивизию вместе с танковым полком Беке провести утро следующего дня, очищая от них село. В середине дня Беке начал атаку на Репки, но его танки вскоре столкнулись с советской танковой частью, и ни одна сторона не смогла продвинуться вперед.

На восточном фланге выступа III танковый корпус вклинился в советскую оборону. 198-я пехотная дивизия и боевая группа Хупперта пытались вытеснить противника из Винограда и занять находившуюся на возвышенности восточную часть села. Между III танковым корпусом и 198-й пехотной дивизией возникли разногласия относительно использования боевой группы Хупперта. Командование корпуса хотело, чтобы группа Хупперта обошла Виноград с юга и продолжала наступление на возвышенность на востоке деревни. Однако в 09:20 из 198-й дивизии пришло предложение направить боевую группу в атаку через Виноград и далее на восток. На перегруппировку сил Хупперта ушло бы слишком много времени. Венк с неохотой дал свое согласие, но дал понять, что это нецелесообразное применение механизированной части. Однако из-за советского давления ни 198-я дивизия, ни боевая группа Хупперта не начали атаку в первой половине дня. В 13:55 из III танкового корпуса снова пришел приказ перейти в наступление в восточном направлении. Наконец атака была начата в 16:45 силами двух пехотных батальонов, одной пехотной и одной танковой роты, но спустя час 198-я дивизия докладывала, что танки застряли в 500 метрах восточнее Винограда, а пехота натолкнулась на упорное сопротивление советских сил. Немцы не смогли заметно продвинуться на этом участке.

В течение 7 февраля распутица продолжала играть доминирующую роль в боевых действиях. На немецкой стороне дороги стали настолько плохи, что во многих местах их могла преодолеть лишь гусеничная техника. Местность превратилась в болото. Танки из батальона «Пантер» 1-й танковой дивизии оставались в районе Черная Каменка – Иванки, поскольку не удавалось подвезти к ним горючее и боеприпасы. Иногда солдатам приходилось снимать обувь и продолжать путь босиком. Однако вечером температура немного опустилась, а ночью был небольшой мороз. Если бы мороз продолжился, дороги улучшились бы.

Красная армия тоже испытывала существенные трудности, связанные с распутицей. Младший лейтенант Мурашкин был на фронте с 1941 года, но в конце 1942 года был направлен в танковое училище в Рыбинске, где находился более года. В декабре 1943 года его послали в Челябинск, центр советского танкостроения. Мурашкину не дали взглянуть на заводы по производству танков. Он должен был сопровождать на фронт пополнение для танковой части. 25 января вместе с необстрелянными танковыми экипажами и новыми танками Т-34 поезд повез его в сторону Киева. Наконец 4 февраля состав разгрузился под Белой Церковью, где их ожидал офицер из 21-й гвардейской танковой бригады, который сообщил, что из прибывших экипажей и их танков формируется 2-й батальон его бригады. Подразделение получило приказ следовать по дороге на село Толстые Роги, путь до которого занимал приблизительно 80 километров.

Т-34 имел хорошую репутацию за высокую проходимость в сложной местности, но это относительно короткое путешествие оказалось непростой задачей. Из 32 танков не меньше 19 завязли в грязи или вышли из строя из-за поломок. Утром 8 февраля на фронт прибыли 13 Т-34 и были немедленно направлены в бой. Мурашкин и другие танкисты фактически не получили информации об обстановке, противнике и соседних частях. Единственный совет, который они получили, заключался в том, что, поскольку некоторые части имели на вооружении американские танки, следует быть осторожными при открытии огня по бронетехнике. При таком удручающем руководстве неудивительно, что Мурашкин попал в плен в тот же день, когда прибыл на фронт.

Последствия трудностей со снабжением

Боевая группа Хупперта утром 9 февраля достигла большего успеха, чем в предыдущий день. К 08:45 она заняла Толстые Роги, что позволило 308-му пехотному полку 198-й дивизии занять местность между Виноградом и Шубиными Ставами. Однако это было все, чего им удалось достичь, поскольку советские контратаки заставили их перейти к обороне.

Для 17-я танковой дивизии и тяжелого танкового полка Беке день начался с советской атаки на Вотылевку около семи часов утра. Ее удалось отбить, и три часа спустя немцы сами пошли в атаку. В 11:30 немецкие солдаты вошли в Репки, но овладение всем селом заняло больше двух часов. Атака должна была обеспечить продвижение к Харченкову на Гнилом Тикиче, но от этого пришлось отказаться из-за недостатка топлива.

Подобным же образом 16-й танковой дивизии пришлось прекратить атаку на Петровскую из-за отсутствия горючего. Нехватка горючего в эти дни была для немцев обычным явлением, практически всегда из-за непроходимых дорог. Вечером Венк запросил и 16-ю, и 17-ю танковые дивизии, стало ли отсутствие заметных результатов за день следствием сопротивления противника или недостаточного снабжения. Он также хотел, чтобы в дивизиях оценили, дал ли низкий темп продвижения возможность Красной армии подтянуть подкрепления, достаточные для того, чтобы дальнейшее немецкое наступление не имело смысла. Наконец, Венк спрашивал, лучше ли будет перегруппироваться и из района Ризино наступать на Лысянку, даже если эта перегруппировка займет два дня из-за плохого состояния дорог.

И в 16-й, и в 17-й танковых дивизиях считали, что отсутствие продвижения за день было вызвано катастрофическим состоянием дорог, и полагали, что новое предложение командования корпуса являлось наилучшим решением.

Основные силы, которые должны были быть нацелены на новое направление, составляли 16-я и 17-я танковые дивизии, а также тяжелый танковый полк Беке, который, как и 4 февраля, являлся основной ударной силой. Кроме того, основные силы 1-й танковой дивизии должны были находиться на исходных позициях для перехода в наступление, а «Лейбштандарт» должен был прикрывать северный фланг группировки.

По мнению немецких командиров, новое направление имело четыре преимущества. Во-первых, северный фланг оказывался короче, и его прикрытие могло частично опираться на реки и ручьи, что позволяло задействовать для этого меньшие силы. Во-вторых, пути подвоза сокращались. В-третьих, три дивизии должны были наступать по направлениям, сходящимся на Гнилом Тикиче, где ожидалось сильное советское сопротивление. В-четвертых, упрощалась защита южного фланга, поскольку три танковые дивизии должны были наступать через порядки 198-й пехотной дивизии, которая, таким образом, освободится для организации прикрытия с юга.

Тем не менее основная проблема сохранялась. Штабы дивизий и корпуса по-прежнему единогласно считали наиболее слабым местом операции трудные дорожные условия и вытекающие отсюда проблемы снабжения, а не сопротивление врага. Однако было принято решение посмотреть, как будут развиваться события 9 февраля, прежде чем окончательно переходить к реализации нового плана.

Надежды на существенное продвижение 9 февраля скоро рухнули. В течение ночи на 9 февраля Красная армия провела несколько атак против боевой группы 79 (сформированной на основе 79-го мотопехотного полка 16-й танковой дивизии) в Татьяновке. Немцам удалось удержать село в своих руках, несмотря на нехватку боеприпасов и потерю мобильности из-за отсутствия горючего. После 8 часов утра 17-я танковая дивизия докладывала, что не может перейти в наступление из-за проблем со снабжением, а вскоре и 16-я танковая дивизия сообщила, что атаку пришлось отложить. В сущности, это решило вопрос, и в 12:35 обе дивизии получили приказ как можно скорее сосредоточиться в районе Рубаного Моста.

Начиналась последняя фаза операции по освобождению окруженной группировки. Но пока Брейт прилагал усилия к тому, чтобы преодолеть Гнилой Тикич, внутри кольца окружения и на участке корпуса фон Формана разворачивались драматические события.

Глава 13
8-я армия, 4–10 февраля

Гитлер вмешивается в планирование, 4 февраля

В 20:00 3 февраля Николаус фон Форман получил приказ переместить 11-ю танковую дивизию западнее, чтобы иметь возможность объединить усилия 11-й и 24-й танковых дивизий для совместной атаки 5 февраля. Таким образом, две наиболее сильные дивизии XXXXVII танкового корпуса должны были действовать сообща на одном направлении, что, возможно, было лучшим решением для корпуса, учитывая задачу пробить кольцо окружения.

Однако далеко наверху было принято решение, похоронившее замысел объединения сил 11-й и 24-й танковых дивизий. Гитлер неожиданно решил отправить 24-ю танковую дивизию на юг, в группу армий «А». После тяжелой длительной борьбы с грязью и раскисшими дорогами дивизия добралась до запланированного района сосредоточения в 30 километрах южнее Звенигородки лишь для того, чтобы развернуться на 180 градусов и двинуться в путь на южную Украину. Эта новость дошла до штаба 8-й армии в 02:50 4 февраля вместе с приказом из группы армий «Юг». Помимо решения Гитлера новый приказ содержал указания по использованию корпуса фон Формана для сковывания советских танковых сил, чтобы предотвратить их перемещение для блокирования наступления Брейта.

Во всяком случае, в новом приказе группы армий «Юг» была некоторая логика. С потерей основной ударной силы запланированной атаки было вполне разумно снизить уровень притязаний. Вёлер и Шпейдель, однако, не пожелали смириться со сложившимся положением. В 09:00 Шпейдель в разговоре с Буссе заявил, что ни он, ни Вёлер не понимали смысла решения отправить 24-ю танковую дивизию обратно на юг, учитывая боевую обстановку, погоду и состояние дорог. Буссе не требовалось убеждать, поскольку его мнение было точно таким же. По сути, группа армий «Юг» уже пыталась оспорить этот приказ, но безрезультатно. Через несколько минут Вёлеру пришлось сообщить фон Форману о решении Гитлера.

Фон Манштейн и Буссе все еще прикладывали усилия к тому, чтобы изменить это решение. 6-я армия должна была получить 24-ю танковую дивизию согласно приказу Гитлера, но после короткого обсуждения командование армии объявило, что армия испытывает нужду не в танковой дивизии, а прежде всего в пехоте. Фон Манштейн и Буссе предложили идею об отправке 2-й парашютной дивизии, на данный момент задействованной в составе 8-й армии под Кировоградом, в распоряжение 6-й армии. В 10:50 Буссе позвонил Шпейделю, чтобы выяснить, как к этому предложению отнесутся в 8-й армии. Через несколько минут Шпейдель снова говорил с Буссе и сообщил ему, что 8-я армия не имеет возражений. Приходилось идти на риск, связанный с выводом с фронта 2-й парашютной дивизии, чтобы сохранить 24-ю танковую дивизию в корпусе фон Формана.

Фон Манштейн и Буссе немедленно направили соответствующее предложение в ОКХ и с беспокойством ждали ответа. Предложение выглядело вполне разумным, особенно принимая во внимание заявление 6-й армии о том, что ей не требовалась 24-я танковая дивизия. Однако около 13:00 они получили сообщение о том, что их предложение было отвергнуто. 24-ю танковую дивизию следовало отправить в 6-ю армию. Очевидно, фон Манштейн и Буссе были сильно расстроены, но теперь им ничего не оставалось, как сообщить неутешительные новости командованию 8-й армии.

После окончания Второй мировой войны роль Гитлера в немецких военных операциях стала предметом оживленных дискуссий. Утверждалось, в частности, что его влияние, прямое или косвенное, наносило серьезный ущерб, приведя ко многим ненужным бедствиям немецкой армии. Неудивительно, что немецкие боевые генералы в своих послевоенных мемуарах активно поддерживали эту позицию. С другой стороны, находились и те, кто утверждал, что генералы неоправданно преувеличивали негативную роль Гитлера, дабы снять с себя ответственность за собственные поражения. В случае Корсуньской битвы документы явно подтверждают, что генералам мешали неудачные решения, которые принимал Гитлер. Перемещение 24-й танковой дивизии туда и обратно является ярким примером этому. После выхода в район сосредоточения для наступления 4 февраля дивизии понадобилась еще почти неделя, чтобы вернуться обратно в Никополь, где к моменту ее прибытия боевые действия уже практически завершились. Большую часть времени дивизия провела, преодолевая грязь на дорогах туда и обратно между двумя сражениями, не поучаствовав ни в одном из них. Документы свидетельствуют о том, что немецкие генералы осознавали, что перемещения 24-й танковой дивизии займут слишком много ценного времени, но их предложения были отвергнуты.

В кольце, 4 февраля

Что бы фон Манштейн, Вёлер, фон Форман и другие офицеры ни думали об этом, им пришлось подстраивать свои планы под новую обстановку, созданную с уходом 24-й танковой дивизии. На тот момент, возможно, нечего было предпринять, кроме приказа фон Форману действиями своего корпуса предотвратить отправку советских танковых соединений, в частности 5-й гвардейской танковой армии, на направление наступления III танкового корпуса Брейта.

Вёлер пытался сделать все возможное для того, чтобы помочь двум окруженным корпусам, но с расставанием с 24-й танковой дивизией его возможности по оказанию этой помощи существенно уменьшились. Возможно, именно это послужило одной из причин его решения вылететь в «мешок» вместе с майором Биттлом, который уже несколько раз летал туда. Вёлер сообщил командирам, что приземлится в Корсуне около 16:30, и попросил Штеммермана и Лиеба встретить его там.

Внутри кольца окружения XXXXII армейский корпус продолжал атаки на Квитки, но продвижение было медленным. Одна из ударных групп достигла юго-восточной части Квитков, но основные события разворачивались непосредственно в Квитках, где шли яростные бои за каждый дом. Хотя проходившее здесь наступление с целью воссоединения корпусов с главными силами немецкой армии и не было решающим, оно лишний раз показывало, что каждый этап атаки требовал большего времени, чем ожидалось изначально, что в сложившемся трудном положении, конечно, было очень серьезно. По оценке на 11:20 предыдущего дня, запасов XI армейского корпуса должно было хватить лишь еще на два дня.

XXXXII армейский корпус находился в несколько лучшем положении, обладая запасами на три или четыре дня. Группа Штеммермана полностью зависела от снабжения по воздуху, но плохая погода могла легко сделать полеты невозможными. Однако на 3 февраля Люфтваффе сумело доставить на аэродром или сбросить 160 тонн грузов, а 2800 раненых были эвакуированы из «мешка» за период с 27 января по 3 февраля. Тем не менее положение со снабжением оставалось шатким. В 10:50 4 февраля Штеммерман докладывал, что дневной расход боеприпасов составлял 180 тонн, несмотря на строгие ограничения.

Вместе с исчерпанием запасов истекало время, отведенное немцам на освобождение окруженной группировки. Но не только проблема запасов вынуждала немецкие войска действовать как можно быстрее. Советское командование тоже не сидело сложа руки в ожидании реакции немцев. В район Корсуня перебрасывались подкрепления. Сражение за Кировоград дорого обошлось 2-му Украинскому фронту, но за минувшие с тех пор две недели его части удалось пополнить. Часть новых подкреплений Конев отправил под Корсунь. 4 февраля прибыли танки, пехота и артиллерия из 5-й и 7-й гвардейских армий. Танки и средства для борьбы с танками были особенно важны как для сжатия кольца, так и для пресечения немецких попыток прорвать его снаружи. Среди частей, прибывших 4 февраля, были 27-я танковая бригада из 7-й гвардейской армии и 34-я противотанковая бригада из 5-й гвардейской армии.

Во второй половине дня Вёлер и Биттл сели в самолет, который должен был доставить их в Корсунь. Небо закрывали облака, но это не помешало взлету. Пилот взял курс на аэродром Корсуня, и вначале полет шел без приключений. Но с приближением к Корсуню обстановка изменилась. Вспышки и грохот разрывов снарядов советских зенитных орудий заставили самолет развернуться. Вёлер был раздосадован, но было решено, что майор Биттл попытается прорваться еще раз вечером.

Немцы обороняют плацдарм в Искренном, 4 февраля

После получения приказа о возвращении 24-й танковой дивизии на юг у фон Формана оставалось немного вариантов действий. Его танковые силы были невелики. 11-я танковая дивизия была наиболее сильной, располагая 21 «Пантерой» (включая танки приданного 1-го батальона 26-го танкового полка) и восемью штурмовыми орудиями (включая штурмовые орудия приданных частей). 3-я танковая дивизия имела 12 Pz-IV, а 14-я танковая дивизия – 5 Pz-IV и четыре StuG-III. В 13-й танковой дивизии было всего четыре Pz-IV и один Pz-III. В частях имелись также четыре командирских танка и танки артиллерийских наблюдателей. Таким образом, весь корпус, имея в своем составе четыре номинальных танковых дивизии, располагал всего 59 танками и штурмовыми орудиями, что составляло примерно треть сил полностью укомплектованной танковой дивизии.

На самом деле части имели гораздо большее количество танков и штурмовых орудий, но те либо застряли в грязи, либо находились в мастерских в ожидании ремонта, и было мало надежды на то, что число боеспособных машин удастся быстро увеличить. На самом деле немцы, вероятно, были довольны, если число боеспособных танков удавалось удерживать на нынешнем уровне.

Положение с пехотой было не сильно лучше, чем с танковыми дивизиями. Даже если в дивизиях значилось много людей, это еще не означало существенную силу в пехоте. Полная численность варьировалась от 8942 человек в 14-й танковой дивизии, чья боевая группа фон Брезе находилась внутри кольца и не могла доложить о своей численности, до 12 464 в 11-й танковой дивизии. Однако число пехоты в боевых подразделениях 3-й танковой дивизии составляло лишь 724 человека. Для других трех танковых дивизий: 11-й, 13-й и 14-й – эта цифра равнялась соответственно 1100, 1420 и 551 человек.

Такими незначительными силами фон Форман не только должен был удерживать участок протяженностью почти 40 километров, – от Листопадова севернее Новомиргорода до плацдарма в Искренном, но и атаковать кольцо окружения. И даже когда масштаб поставленных задач уменьшился, их все равно было непросто выполнить. Возможно, Вёлер думал примерно так же, потому что претензии, которые он предъявлял фон Форману в предыдущие дни, кажется, были забыты, по крайней мере на время.

Погодные условия оставались сложными. Олаф Элерс в своем дневнике за 4 февраля отмечал: «После вчерашнего дождя сегодня солнечно и так тепло, что можно лечь на быстро сохнущую солому и спать под открытым небом. Ночью было немного холодно. Снежный покров стал тонким, и во многих местах обнажилась земля. В поле мы находили майских жуков и видели, как зацветают первые фиалки». Первые признаки весны радовали глаз, но, несомненно, препятствовали проведению операций и в действительности оказались лишь временными.

Несмотря на слабость своих дивизий и слякотную погоду, фон Форман решил атаковать Водяное и Липянку силами 3-й и 11-й танковых дивизий. Пока дивизия Витерсхейма атаковала Водяное с северо-запада, Ланг направил часть своей дивизии на Водяное с юго-западной стороны. Ошеломив врага, 11-я танковая дивизия захватила Водяное. Одновременно остальная часть 3-й танковой дивизии вышла к Липянке. Однако прикрытые минные полями советские войска сумели удержать оборону по реке, протекающей через Липянку.

13-я танковая дивизия обороняла плацдарм в Искренном, но во второй половине дня было обнаружено сосредоточение советских войск на востоке и северо-востоке от Искренного. Было похоже, что они готовятся к атаке на плацдарм. Немцы вызвали пикирующие бомбардировщики, чтобы атаковать эти силы. По немецким оценкам, удары пикировщиков оказались весьма эффективны, но не следует забывать, что такие оценки всегда очень приблизительны. В любом случае, для XXXXVII танкового корпуса было жизненно важно удержать плацдарм. Наступление на север согласно приказу 8-й армии все еще готовилось, и грузоподъемность моста через Шполку следовало как можно скорее довести до 60 тонн.

Изначальные планы на прорыв, 4 февраля

Вечером майор Биттл снова попытался долететь до Корсуня. В этот раз ему повезло больше, возможно за счет помощи радиомаяка в Корсуне, и около 19:00 его самолет благополучно совершил посадку на аэродром. Вскоре он встретился с генералом Лиебом и полковником Гедке и передал им указания командования. Они включали два варианта прорыва. Первый, обозначенный кодовым словом «Fruhlingsglaube», требовал сосредоточиться юго-восточнее Городища и прорываться к плацдарму в Искренном.

Второй вариант, по которому следовало действовать при получении кодового слова «Betriebausflug», включал в себя сосредоточение XI армейского корпуса в районе Квитки – Глушки – Деренковец. Из этого исходного района совместно с XXXXII армейским корпусом ему следовало нанести удар на Моринцы для соединения с III танковым корпусом. В обоих случаях следовало получить разрешение у Гитлера.

Приготовления к двум вариантам действий можно было бы начать сейчас же, в надежде что Гитлера удастся склонить к одному из них. Проблемы со снабжением требовали принятия немедленного решения. Майору Биттлу удалось добраться до Корсуня по воздуху. Однако 19 Ju-52, нагруженные боеприпасами, вынуждены были развернуться в воздухе во избежание встречи с советскими истребителями. Еще одна попытка ввезти в Корсунь боеприпасы по воздуху должна была быть предпринята ночью, но Биттл отбыл слишком рано и не успел узнать, увенчалась ли она успехом.

Этим вечером XXXXVII танковый корпус получил приказ поддержать действия III танкового корпуса и группы Штеммермана. Используя тактику подвижных действий, фон Форман должен был оттянуть на себя советские войска. Он должен был проявлять особую активность на своем западном фланге, но не следовало пренебрегать и возможностью удара из Искренного на Вязовок. Мост в Искренном следовало усилить до грузоподъемности 60 тонн.

В течение ночи 4 февраля продолжалась операция по воздушному снабжению окруженных сил. VIII авиакорпус докладывал о доставке в котел 81 тонны грузов и эвакуации из него 259 раненых. Этого едва ли хватало для обеспечения группы Штеммермана. Этой ночью в Корсунь летал начальник тыла 8-й армии. Он подтвердил, что имеющихся боеприпасов хватит в лучшем случае на три дня. Некоторым утешением служил тот факт, что уже около 3000 раненых к этому времени было вывезено из «мешка», но в «мешке» каждый день появлялось примерно 300 новых раненых. Для продолжения операции снабжения по воздуху имелись все причины, но погода угрожала остановить ее. Взлетно-посадочная полоса аэродрома в Корсуне не имела твердого покрытия и из-за оттепелей сильно раскисла и размягчилась. Взлет и посадка на этой полосе скоро могли стать невозможными. Парашютов для сброса грузов под рукой не имелось, и их требовалось каким-то образом получить.

Фон Манштейну и его начальнику штаба Буссе была ясна вся сложность сложившегося положения. В 9:05 Буссе проинформировал Вёлера о том, что, возможно, командованию группы армий «Юг» придется под свою ответственность отдать приказ на прорыв группе Штеммермана. О том, чтобы дать двум корпусам остаться в «мешке» и стать жертвой советских ударов, не могло быть и речи. Однако сперва была предпринята попытка добиться разрешения ОКХ. Такие решения обычно принимались трудно, и ждать их приходилось часами, а то и днями. Когда 1-я танковая армия доложила, что III танковый корпус увяз в грязи и не получал даже жизненно важных видов снабжения, необходимость быстрого принятия решения встала еще острее.