Текст книги "Мошенники (СИ)"
Автор книги: Гектор Шульц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Гектор Шульц
Мошенники 2.
Пролог.
В тюремной камере было тихо. Из зарешеченного окна бил слабый лунный свет, отбрасывая не слишком радостные тени на гладкий серый пол. Мерно посапывали двое заключенных, отвернувшись лицами к стене. Изредка, за тяжелой металлической дверью раздавались приглушенные шаги охраны, даже в ночной час патрулировавшей коридоры старой английской тюрьмы.
Большинство заключенных тоже спали. Им снились яркие сны из прошлого, которые потом сменяли серые и безнадежные из настоящего. В этих снах они любили красивых женщин, наслаждались теплым солнцем или прохладным ветерком, ласково овевающим лицо. Пили дорогие вина, закусывая элитным сыром. Небрежно перебирали пачки денег различных валют мира. Фасовали белые порошки и с оптимизмом смотрели в будущее. А будущее приходило под утро, когда они просыпались и, тупо уставившись в серый потолок, забранное решеткой окошко, тяжело вздыхали и вновь закрывали глаза, надеясь, что яркие сны вновь посетят их мысли. Но их не было. Была лишь тьма. И так день за днем, и год за годом.
Тюрьма спала, готовясь к следующему безрадостному дню. Спали конвоиры, заключенные, даже начальник тюрьмы спал, крепко сжимая упругую грудь проститутки. Спали все, кроме двух людей. Один из них, старик с хищным лицом, читал книгу. Размещенный над головой небольшой фонарик давал достаточно света, чтобы не ломать и так уставшие глаза и не мешать остальным заключенным видеть сны. Впрочем, на мнение остальных заключенных старику было плевать.
Он уже давно не видел снов. Ни ярких, ни серых, никаких. Только черное безмолвие, которое укрывало душу темной пеленой и отступающее утром, когда лязгал замок, и приходило время завтрака. Иногда в этих снах старик видел людей. Давно уже ушедших. Они молча смотрели на него, слабо улыбаясь обескровленными губами. А он молча смотрел на них, и в его глазах не было и грамма сожаления. Вот и сейчас старик просто читал. Старую, как мир историю о таинственном графе Монте-Кристо, который отомстил врагам. И отомстил с издевкой. Старик знал эту книгу почти наизусть, но раз за разом брал её в тюремной библиотеке. Она была его стимулом и не давала сойти с ума.
Тихо лязгнул замок, заставив спящих заключенных вздрогнуть и вжать головы в плечи. Они знали, что читающий старик этой ночью ждет одного гостя, который тоже не спал. И этот гость сегодня посетил их камеру.
Зашуршала форма охранника, раздались звонкие шаги, мучительной болью отдаваясь в висках спящих. Но они по-прежнему упирались лбом в стену. Их босс ясно дал понять, что лицо ночного гостя дозволяется видеть лишь ему одному.
– Приветствую, мистер Браун, – голос тихий, вежливый. Холодный. Как морозная ночь, когда холод пробирается в суставы, заставляя их ныть. Голос обычно безразличный, но сейчас почтительный. Так разговаривает достойный с достойным.
– Доброй ночи, Филин. Эта ночь для тебя добрая, знаю. Рад, что ты согласился навестить старика, – второй голос сухой, безжизненный. Словно осенние листья, безжалостно гонимые прохладным ветром по влажному асфальту.
– Да, мистер Браун. Добрая, – улыбнулся незнакомец. – Всего четыре часа до того, как откроются ворота, и я вдохну сладкий воздух свободы. Здесь он спертый, почти недвижимый, затхлый. Но воздух свободы всегда один. Он сладкий.
– Я рад за тебя, мой мальчик, – лениво ответили листья. Прошуршали по асфальту, затихли на секунду и продолжили. – Но ты здесь не за тем, чтобы рассказывать мне о сладких вкусах воздуха.
– Знаю, – в первом голосе послышался металл. – Я здесь для того, чтобы вернуть вам долг.
– Да, долг. Забавно, знаешь ли.
– Что именно, сэр?
– Когда ты опускаешься на дно, то только старые должники могут поднять тебя обратно. С трудом, работая за двоих и попускаясь принципами, но поднимают.
– У них просто нет выбора.
– Ты прав. Я знал твоего отца, пусть земля ему будет пухом. Держал тебя на руках, когда он приходил в гости. Помогал тебе после его кончины. Даже вытаскивал несколько раз из неприятных историй. Поверь мне, Филин, я бы не обратился к тебе без нужды, – мягко ответил старик, почувствовав изменения в голосе незнакомца. – У меня не было выбора в том, помочь тебе или бросить собакам в пасть. Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой и свое обещание выполнил. С лихвой. И сейчас мне нужна твоя помощь.
– Внимательно слушаю, мистер Браун.
– Ты в курсе, как я загремел в эту отвратную дыру, которую местные называют английской тюрьмой? Ха, родное правительство пошло на поводу у англичан, которые показательно осудили старика. Выродки, что с них взять?
– В курсе, сэр. Сокровища Британской короны – это ваша работа, – ответил незнакомец. – Идеально сделанная, на мой скромный взгляд.
– О, похвала специалиста всегда приятна, мой мальчик. Но я считаю похвалу заслуженной только в том случае, когда дело проведено успешно. В моем случае, я больше потерял, чем приобрел. Вместо миллиардов и теплого солнца сырой британский климат и эти серые стены. Еще и сын…
– Примите мои соболезнования, мистер Браун, – кашлянул Филин. – Эл был хорошим парнем.
– Эл был идиотом, – сварливо перебил его старик. – Напыщенным, грубым, глупым идиотом, который руководствовался эмоциями, а не разумом. В нашем деле это минус, а не плюс. Но ты прав. Он был моим сыном. А сын для отца всегда останется хорошим, несмотря на то, что он был идиотом. У меня отняли сына, Филин. А это куда важнее миллиардов и теплого солнца. А всему виной три человека…
– Кто это сделал, сэр? До меня дошли лишь крупицы, – чиркнула зажигалка, и в спертом воздухе запахло сигаретным дымом. – Надеюсь, вы не против сигареты?
– Нет.
– Благодарю, сэр.
– Не стоит. Вернемся к делам. Это сделали три человека. Имена ты получишь после того, как покинешь это дивное место. Мой человек будет ждать тебя у ворот. Уже заказан отель, где ты сможешь смыть с себя этот дрянной запах и сменить одежду. Куплена хорошая машина. И тебя дожидается небольшая коричневая папка, где ты найдешь всю информацию.
– Хотелось бы вкратце, мистер Браун. Я ценю свое время.
– Отрадно слышать, мой мальчик. Вкратце… три человека отняли у меня почти все. Сделали изгоем в глазах родной страны. И упекли за решетку на долгий срок. Но все меняется, Филин. Как я уже говорил, достаточно собрать долги и ты вновь поднимешься со дна. Этим я и собираюсь заняться с помощью твоего таланта.
– Кто эти люди?
– Мужчина, женщина, мужчина. Один из них важная шишка у легавых Англии. Второй – мелкая заноза в заднице. Такая заноза, которая вроде и не причиняет тебе дискомфорт, но постоянно напоминает о себе, как только ты её задеваешь. А вытащить такую занозу очень трудно, Филин. Это, знаешь ли, очень умная заноза.
– Женщина?
– Обычная женщина, у которой есть слабости, несмотря на её суровость. Будь мой сын хоть каплю похож на нее, глядишь, и я бы не гнил в этой помойке. Но это лишнее. Эти трое связаны, Филин. Связаны друг с другом. Держатся друг за друга. Не дай им себя обмануть, как это сделал я, а они обязательно попытаются. Обман в крови занозы, а если к делу примешивается и маниакальная честь легавого, то лишь Дьявол ведает, что у них на уме.
– Методы? – тихо спросил незнакомец. Он спросил тихо, но у тех заключенных, что лежали, отвернувшись к стене, волосы встали дыбом. В голосе таинственного Филина не было никаких эмоций. Только холодный расчет.
– Исключить силу. Я хочу, чтобы они пережили то же самое, что и я. Гнили всю свою ебаную жизнь в похожей на эту дыре. А когда ты добьешься своей цели, Филин. Скажи им, кто стоит за их падением. Если судьба будет ко мне милостива, то я сам это скажу. Да, мой мальчик. Алонсо Браун скажет им лично, глядя в глаза и наслаждаясь страхом, – старик вздохнул. Ярость, бурлящая в его голосе, моментально успокоилась, уступив место прежним безжизненным листьям. Шуршащим и шепчущим. Гонимым по мокрому асфальту прохладным осенним ветром. Старик поднял на незнакомца глаза и добавил то, что тот уже знал. – Либо ты сам это сделаешь.
– Я понял, сэр, – ответил Филин. Через несколько секунд он постучал в дверь и, дождавшись, когда охранник отопрет ее, приготовился выйти. Но старик негромко кашлянул, вновь привлекая внимание. – Да?
– Удачи, Оскар, – один из заключенных рискнул повернуться на бок так, чтобы в поле зрения попала дверь. Вздрогнув, он изумленно уставился на незнакомца, который буравил его черными, бездонными глазами. Глазами, в которых мрачно горел приговор, вынесенный Алонсо Брауном трем неизвестным людям. Что-то подсказывало заключенному, что черноглазый незнакомец выполнит приказ старика. А еще он знал одну вещь. Эти глаза, страшные и бездонные, еще долго будут сниться ему в кошмарах. Липких и противных. Как сама суть страха. Страха, от которого невозможно сбежать. Сглотнув комочек, заключенный отвернулся к стене и вздохнул. Он не знал приговоренных людей и впервые в своей жизни радовался тому, что находится в тюрьме.
Глава первая. Здесь начнется что-то новое.
– «Zachem ona beret muzhskie pis'ki v rot...», – промурлыкала Лара, качая головой в такт мелодии. Маркус, копающийся в небольшом мешочке, поднял голову и удивленно посмотрел на супругу. Та, заметив его взгляд, сконфуженно улыбнулась и, щелкнув кнопкой плеера, выключила музыку. – Чего ты уставился?
– Странная песня. Русская?
– Ага.
– Олег тебе её посоветовал? – хмыкнул Маркус, возвращаясь к копанию в мешочке. Девушка приподняла одну бровь и коротко кивнула.
– Да, а что не так? Песня, как песня.
– Милая, а Олег, когда тебе советовал эту песню, улыбался вот так? – мужчина скривил рожицу, заставив девушку рассмеяться.
– Ага. Сказал, что мне понравится.
– Я бы не доверял русскому с таким лицом. Он улыбался похожим образом, когда ударил Мина током, прикрепив пьезоэлемент к его мошонке, пока тот спал, – буркнул Маркус, вытаскивая из мешочка горсть сверкающих камней. – Тогда я узнал, что Мин довольно сносно ругается на иврите, что уже странно для азиатских рас, и неплохо машет ногами, что наоборот очень ожидаемо.
– Да и похуй, Маркус. Ты копаешься в камешках, а я слушаю музыку. Не все ли равно, что слушает тот или иной человек? Мелодия хорошая, а на смысл мне плевать, – ответила Лара, сладко потянувшись на диване.
– Я не говорил о том, что песня плохая, – вновь хмыкнул мужчина, беря в руки зеленый камень. – Я говорил о том, что не доверял бы Олегу, когда у него такое лицо.
– Ты вообще слушаешь своего… эм, как его там?
– Дворжака.
– Вот, Дворжака. А меня в сон клонит от его музыки. Так сладко, что я чувствую, как сахар закупоривает мне вены.
– Хорошо, слушай, – согласился Маркус, улыбнувшись жене. – Мне нравится Дворжак, а тебе матерные русские песни.
– Что-то ты слишком быстро сдался, – нахмурилась Лара, вставая с дивана и подходя к нему. – Неужели блеск этих камешков так тебя заворожил?
– А как же. Драгоценные камни тем и прекрасны, что внутри них целые миры. Миры прекрасные, волшебные и бесконечно далекие…
– Ну, блядь. Началось. Знаешь, Маркус, я порой думаю, что ты любишь камни больше, чем меня.
– Глупости, милая. Камни холодны. А нет ничего прекраснее настоящего человеческого тепла.
– Это ты так на секс меня разводишь, чипиздик? – усмехнулась девушка, отстраняясь, когда Маркус сделал попытку чмокнуть её в щечку.
– Снова, – мрачно ответил мужчина, ссыпая камешки в мешочек. – Снова чипиздик. Я твой муж, Лара, а не чипиздик. Я не виноват, что в мою родню не затесались двухметровые скандинавы.
– И не виноват в том, что ты чипиздик, – елейно произнесла Лара.
– Это я и пытался сказать. Но нет, тебе нравится меня доводить и указывать на недостаток роста.
– Зато ты умный.
– Верно. И не слушаю глупые русские песни, где фигурируют мужские половые органы.
– Мужские, что? – тихо спросила девушка. – Хуи? Уверен?
– Уверен, – кивнул Маркус. – Олег частенько говорит «Хуй». Особенно, если попадает себе молотком по пальцам.
– Пиздец ему. Так и передай, – мрачно ответила Лара, вытаскивая наушники и бросая плеер на диван. – Теперь ты доволен?
– Нет. Ибо ты по-прежнему величаешь меня словом, которое мне не нравится.
– Чипиздик?
– Да, Лара, чипиздик. Я человек маленького роста, а не чипиздик. Где твое уважение?
– Не бушуй, сладость моя лилипутская, – промурлыкала девушка, прижимаясь к нему. Маркус моментально умолк и тяжело вздохнул, когда рука жены скользнула под расстёгнутую рубашку. – Чьи это кнопочки так набухли?
– Мои, – все еще дуясь, ответил Маркус.
– Чьи кнопочки хотят жаркого поцелуя?
– Мои.
– Вот и славно. А теперь выбрось, блядь, свои камешки и иди ко мне…
Мобильный телефон тихо жужжал на тумбочке, где его и оставил Маркус. Сначала он просто жужжал, пытаясь привлечь к себе внимание, а потом робко заиграл. Мелодия одного немецкого композитора мягко и нежно, по нарастающей, принялась оповещать всех, что хозяину телефона кто-то звонит. Кто-то надоедливый и жаждущий услышать его голос.
Телефон продолжал жужжать и играть нежную мелодию, постепенно подползая к краю тумбочки. Тут он понял, что еще пара каких-то сантиметров и его ждут каменные плиты пола, а телефоны не очень любят сталкиваться экраном с этими самыми плитами. И вот, в самый последний момент, когда телефон уже натужно кричал, призывая хозяина, и отчаянно пытался балансировать на краю тумбы, хозяин пришел.
– Алло, – хрипло ответил Маркус, потирая свободной рукой оцарапанный бок. – Сирил?
– Да, Морис. Добрый вечер. Надеюсь, я тебя не отвлек? – раздался на том конце трубки вежливый голос брата.
– И тебе добрый вечер. Откуда у тебя этот номер? – улыбнулся Маркус, закуривая сигарету и присаживаясь на диван.
– Мне кажется, ты постоянно забываешь, где я работаю, – вздохнул инспектор Вилар.
– Наоборот. Я помню, но постоянно удивляюсь этому, – ехидно ответил мужчина, выпуская к белому потолку аккуратное колечко из дыма. – Ты же звонишь не за тем, чтобы в который раз шокировать меня своими способностями по обнаружению кровных родственников, которые спрятались от вездесущего взгляда Скотланд-Ярда?
– В тебе всегда был этот нездоровый пафос, – хмыкнул инспектор.
– Ты про тот случай, когда я не желал сдаваться за украденную кастрюлю жареного картофеля для администрации приюта?
– И это тоже. Впрочем, чего еще ожидать от вора.
– Отлично, Сирил. Мы плавно перешли к оскорблениям, – рассмеялся Маркус. – Так чем я могу тебе помочь, братец? Не думаю, что твоему начальству понравится тот факт, что ты поддерживаешь контакт с преступником.
– Увы, я вынужден это делать, – по серьезному голосу инспектора, Маркус понял, что тот не шутит, а потому тоже отбросил маску безразличия.
– В чем дело?
– Выгляни в окно.
– Что?
– В окно выгляни, – чертыхнувшись, мужчина подошел к окну сбоку и осторожно приоткрыл тяжелую штору. Внизу, на мокрой от дождя дороге стоял инспектор, держа в одной руке зонт, а в другой мобильный телефон. – Привет.
– Блядь, – прошептал Маркус.
– Прости, что я вывел тебя из душевного равновесия. Я в курсе, как ты относишься к ругани, но вынужден напроситься в гости. Здесь прохладно, а носки уже влажные и хлюпают, – ответил Сирил, слегка улыбаясь.
– Заходи. Я открою ворота, – пробурчал Маркус, быстро пересекая комнату и подходя к висящему рядом с дверью белому пульту с тремя рядами кнопок.
– Премного благодарен, Морис.
Сирил Вилар почти не изменился. Он по-прежнему сутулился, носил светло-коричневое пальто и дурацкую шляпу, с которой на пол падали редкие капли воды. Не менялся лишь взгляд инспектора. Все тот же цепкий, внимательный, настороженный. Как и рукопожатие, которым он одарил брата, когда тот открыл дверь, впуская Сирила внутрь своего роскошного дома.
– Сними пальто, будь добр, – тихо произнес Маркус. – И ботинки вместе со шляпой тоже лучше оставить здесь, пока ты не залил французским дождем дорогой ковер. Тапки в ящике рядом с тобой. Не стесняйся.
– Был бы благодарен за чашечку горячего кофе, – ответил инспектор, скидывая пальто и оставаясь во вполне приличном костюме черного цвета.
– Уж будь благодарен, – буркнул брат, отправляясь к небольшому бару, где стояла кофе машина, а на стеклянных полочках покоились бутылки с элитным алкоголем. – Падаешь, как снег на голову. Толком ничего не говоришь. И многозначительно сверкаешь глазами.
– Прости, Морис. Обстоятельства были против нас…
– Против тебя, ты хотел сказать, – откликнулся Маркус, звеня стаканами. – Сахар?
– Две чайных ложки, будь добр.
– Сливки?
– Нет. Просто черный кофе. А где, кстати, твоя супруга?
– В душе. Она тебе явно не обрадуется. Видишь ли, мы не любим незваных гостей. Да, Сирил. Даже если это собственный брат, – съязвил Маркус, возвращаясь к кожаному дивану с подносом, на котором стояла чашка с дымящимся кофе и хрустальный бокал, наполненный янтарной жидкостью. Пробурчав что-то себе под нос, он убрал со столика мешочек с драгоценными камнями, но от взгляда инспектора это не укрылось.
– Надеюсь, камни чистые, Морис?
– Словно слеза миссис Ажа, которую та выдавила из своего глаза, когда меня пороли за кражу той самой картошки, Сирил.
– Отрадно слышать, – кивнул инспектор, присаживаясь на диван и беря в руки чашку с кофе. Сделав осторожный глоток, он расплылся в улыбке и подмигнул брату. – Великолепный сорт.
– Знаю. Для тебя и держал, – улыбнулся Маркус, наслаждаясь лицом Сирила. – Что? Не ожидал, прославленный сыщик старушки Британии? Я был в курсе того, что рано или поздно ты меня найдешь. А хороший кофе всегда должен быть в доме. Помогает приводить мысли в порядок, знаешь ли.
Маркус поменялся в лице, когда на пороге комнаты появилась удивленная Лара, закутанная в белый махровый халат. Девушка ехидно посмотрела на своего благоверного, а затем коротко кивнула инспектору, получив такой же короткий кивок в ответ. Сирил привстал и, дождавшись, когда Лара сядет рядом с Маркусом, вновь вернулся на диван. – И что это, блядь, такое? – спросила девушка, ткнув супруга в бок локтем. – Стоит жене отправиться в душ, как чипиздик начинает таскать домой легавых.
– Ты знаешь, кто такой Сирил, – поморщился Маркус, массируя бок. – А его появление даже для меня стало сюрпризом, милая. Хочешь верь, а хочешь нет.
– Верю. Два яблока одной яблони, ёб вашу мать, которую я не знала и знать не желаю. Чем обязаны, Сирил?
– Как раз об этом я и хотел поговорить, но попрошу у вас несколько минут, дабы насладиться этим прекрасным кофе, – улыбнулся инспектор, делая еще один глоток. – Удивительный напиток. Чуть горьковатый, но явно дарящий жизнь, галопирующую по венам, словно призовой английский жеребец.
– Твой братец любит выкидывать деньги на дорогую жратву. Вчера он долго блевал в туалете, когда решил съесть какого-то редкого моллюска. Сказал, что на вкус он, будто престарелая пизда монашки, которую никогда не посещал мужик.
– Я сказал не так, милая, – мягко поправил её Маркус. – Я лишь сравнил эту скользкую гадость с лоном старой женщины.
– Один хрен, – фыркнула девушка, наблюдая исподлобья за Сирилом, который улыбался, рассматривая их. – Ты закончил цедить кофе? Может, поведаешь нам причину, по которой ты помешал умопомрачительному сексу, на который только способен твой брат?
– Лара!
– Прости, милый, – улыбнулась Лара. – Ты, несомненно, прекрасен в постели.
– Так-то лучше. Не слишком умно было приобщать тебя к классической литературе.
– Почему?
– Ты становишься умнее, – буркнул мужчина, за что чуть не удостоился очередного тычка под ребра. – Она права, Сирил. Твое молчание лишь порождает тревожные мысли, а не заставляет их исчезнуть.
– Прошу прощения, что прервал ваш вечер, – галантно извинился Сирил, обводя взглядом парочку. – Но причины, побудившие меня сделать это, очень важны. Для начала спрошу, Маркус, ты знаешь Винни Энцорелло?
– Винни… кхм, Писерукий? – переспросил Маркус, закурив сигарету. – Когда-то мы работали вместе. Давным-давно.
– Почему его зовут Писеруким? – нахмурилась Лара.
– Понимаешь, милая, Винни почти всю свою жизнь работал на металлургическом заводе. Его пальцы были очень толстыми, словно… кхм, член чернокожего порноактера. А когда он, по чистой случайности, обварил себе руки и лишился ногтей, тогда-то и обзавелся инвалидностью, увольнением, и этой кличкой, – пояснил Маркус. – Что дальше, Сирил. При чем тут Винни? Я не видел его уже лет десять, если не больше.
– Винни мертв, – мрачно ответил инспектор, отпивая кофе. – Найден в своей квартире в Лос-Анджелесе.
– Я здесь не при чем.
– Я в курсе.
– Мы расстались друзьями. Даже иногда созванивались, – прошептал Маркус, обхватив голову ладонями. Лара ободряюще потрепала его спине и повернулась к Сирилу.
– И что этот Винни натворил, раз ты явился к нам домой, чтобы сообщить эту весть своему брату? – спросила она.
– В его квартире были найдены удивительные вещи. Я сейчас не о коллекции резиновых фаллоимитаторов говорю, Маркус, которые Винни собирал очень долго. У него нашли бархатный мешочек с брильянтами, украденными тремя днями ранее у одной еврейской банды, несколько грязных стволов, за каждым из которых числится мокрое дело, а еще пистолет, из которого его и убили.
– Что за ствол?
– Беретта М9А3 с глушителем.
– Солидная вещь, хоть и дорогая.
– На пистолете были отпечатки, – нервно усмехнулся Сирил. – Угадай, чьи?
– Мои? – удивился Маркус, вытирая мокрые ладони о колени. Инспектор покачал головой и поставил пустую чашку на стол.
– Нет, Морис. Мои.
– Ебать. Шутишь? – недоверчиво спросил мужчина.
– Если бы. Я тоже удивился, когда ко мне явился следователь и заявил с порога, что на пистолете, из которого убили Винни Писерукого, мои отпечатки.
– Алиби есть? – тихо спросил Маркус, закуривая еще одну сигарету. Сирил покачал головой. – Хреново.
– Знаю. Отпечатки не только на пистолете, но и по всей квартире Винни.
– Если ты здесь…
– То я в бегах, все верно, – улыбнулся Сирил. – Сейчас меня ищут, а значит, вопрос времени, когда они найдут меня. Это еще не все, Морис.
– Час от часу не легче, – хмыкнул Маркус. – Что-то еще?
– Я нашел это в квартире Винни, – кивнул инспектор, протягивая брату маленькую пластиковую карту. – Узнаешь?
– «Лес Таалира», – сглотнул мужчина. – Не может быть. «Нет страшнее твари, чем Алтис, прозванный древолюдами «Кровавым». Сердце его надежно укрыто под корой, а кора защищена от всяких воздействий. Будь то сталь или магия».
– Верно. Дает право на один дополнительный ход. На ней тоже мои отпечатки.
– А где ты был в тот день?
– Скажем так, посещал одну знакомую даму, – смутился Сирил и, предупреждая вопросы, добавил. – Нет, Морис. Она исчезла. Подтвердить моё алиби некому. Простите, что я вломился в ваш дом, но я должен был сообщить об этом тебе.
– Благодарю, Сирил, – нахмурился Маркус. – Это значит, что Алонсо про нас не забыл. Но как он подставил тебя с отпечатками? Разве такое возможно?
– Мы живем в цифровом веке, брат мой, – философски заметил инспектор, тоже закуривая сигарету. – Все возможно. Если они взялись за меня…
– То мы на очереди, – мрачно закончила Лара. – Старый уебок, блядь. Он же сидит!
– Многие воротилы преступного мира умудряются вести дела, даже будучи за решеткой, – ответил Сирил. – Но даже не это удивляет меня больше всего.
– И что же?
– Исполнитель, – хмыкнул он. – Талантливый исполнитель, черт возьми. Он знал каждый мой шаг. Выбрал удобное время, лишил меня алиби, лишил прежней жизни. Даже карта была подброшена так, чтобы её нашел только я. Как и другая карта.
– Была еще одна карта? – спросил Маркус.
– Да. Вот она.
– Тоже из этой игры, в которую мы играли в детстве. «Тварь ночная, имя ей Фаллер. Её душа – ночь, её сердце – тьма, её глаза – кровь, её жизнь – месть», – прочел мужчина, беря карту из рук брата.
– Я нашел её у себя дома, Морис, – закончил Сирил, заставив парочку открыть рот от удивления. – В своем сейфе, где храню оружие.
– Что? Погоди… – Маркус нахмурился, когда за дверью раздался какой-то шум.
– Они нашли меня. К сожалению слишком быстро, чем я думал, – вздохнул Сирил, поднимаясь с дивана. – Прячьтесь в комнате и сделайте вид, что спали…
– Поздно, – буркнула Лара, крепче завязывая пояс на халате. Она сделала это в тот момент, когда входная дверь слетела с петель, пропуская внутрь дома десять человек в стандартной форме французского спецназа. Позади Маркуса разбилось окно, и помещение моментально заполнилось едким газом, от которого слезились глаза и першило в горле. А потом был удар по затылку и темнота, в которой еле слышались чьи-то крики и хруст ломаемых костей.
