Текст книги "Я не брошу тебя (СИ)"

Автор книги: Гай Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Ты хотя бы сиди на месте, куда посажу, – усмехнулся Хайдег скривившись. – Как минимум больше шансов выжить. Если еще не понял.

– Понял, заткнись, – Гуммо с третьей попытки отодрал клапан, выдернул свой паек, разодрал упаковку, зачавкал. – Сколько еще идти?

– Это зависит от тебя, если еще не понял.

Они молча дожевали паек, улеглись в стеклянной траве и уснули.

* * *

– Пока никого, – сказал Хайдег. Он стоял на вершине бугра, в очередной раз осматривая горизонт. – Мы хорошо забрали на юг. Теперь, Гуммо, главное – не просволочить запас.

– Не просволочим, – угрюмо отозвался тот снизу. – Сколько еще?

– К вечеру будем, – Хайдег подхватил ранец и, хрустя стекловолокнистой травой, стал спускаться.

– Будем где?

– В скалах.

– В каких скалах?

– За которыми та река.

– Какая река?

– Та.

Хайдег спрыгнул со склона, ткнул Гуммо стволом.

– Вперед.

Они шли и шли, петляя между бугров. Каждые пятнадцать-двадцать минут Хайдег поднимался на очередную вершину и делал очередной скан. Антураж был спокоен; можно было идти дальше, не меняя направления и не сбавляя скорости. Хайдег спускался, подталкивал Гуммо стволом, они шли дальше. Гуммо вскоре снова перестал реагировать на окружение и шел, механически переставляя ноги и уставившись в точку перед собой. Стало темнеть; Хайдег сделал очередной обзор; Гуммо очнулся, посмотрел на вершину, с которой спустился Хайдег.

– Что ты носишься, как шарик в периметре?.. Мы же их хлопнули, там, – он махнул вялой рукой на запад.

– Очнулся? Может быть, хлопнули. А, может быть, нет. Ты видел био? Парный разряд. В общем – ноль шансов, да, только ты знаешь, что такое уравнение эффекта воздействия? Чем дальше под радиус, тем больше роль внешних факторов. В частности, тэ-гэ-эс. Ты, кстати, знаешь, что такое тэ-гэ-эс? Прости, конечно, за глупый вопрос. Вперед, – Хайдег воткнул ствол Гуммо в спину.

Наконец, цепь скалистых холмов приблизилась и выросла над поросшими стеклянной травой буграми. Хайдег взбежал наверх для очередного осмотра и на этот раз стоял дольше обычного. Гуммо, проскучав внизу, вскарабкался тоже.

– Ну? – сказал он безучастно, оглядываясь.

– Там ход, про который я говорил, – Хайдег указал на юго-восток. – Про который ему неизвестно. Сворачиваем.

– Спасибо Животному за такую четкую схему, – вяло гигикнул Гуммо. – Будет земля ему пухом.

– Я бы на твоем месте не веселился. Земля пухом должна была быть тебе. Ты считал, сколько раз?

Они спустились, пошли. Хайдег свернул на юго-восток, и через час они вышли к подножию скалистой гряды. Свернули на юг, двинулись параллельно цепи сплюснутых скал и шли еще час. Затем Хайдег снова изменил маршрут; свернув на восток, он стал пробираться вверх по склону, с трудом выбирая дорогу в крупном отломе. Гуммо, ругаясь и возмущаясь, потащился за ним.

Они выбрались в небольшое ущелье между крутыми боками холмов и двинулись, переступая через зубья разбитого камня. Гуммо спотыкался, падал, ронял карабин, подбирал; скулил, ныл, ругался. Наконец Хайдег свернул направо в узкий проход; протиснувшись, они выпали в коридор, уводивший на юг сквозь скалистый массив кряжа. Они шли какое-то время, стиснутые с боков коричнево-серым камнем, пронизанным мелкодисперсной породой, которая светилась и бросала сухие искры, пронзающие полумрак тусклыми звездами. Вдруг Гуммо завизжал как резаный.

Хайдег обернулся – Гуммо стоял, замерев, в шести метрах, вскинув ствол карабина. Посередине между ним и Хайдегом в камнях затаилась змея. Черное туловище с цепочкой бледно-фиолетовых звезд тускло блестело. Раздвоенный хвост замер над камнем, обе головы нацелились в Гуммо. Гуммо визжал; тошнотворный визг резонировал в каменном коридоре и бил по ушам.

– Не стрелять! – заорал Хайдег. – Кретин! Ты в комплекте! Не стре...

Гуммо всадил разряд. Хайдега отшвырнуло; он, успев сбросить стереомат (чтобы не сцепило с шлема) и не успев поэтому сгруппироваться, воткнулся головой в скалу. Полминуты он лежал, не в силах пошевелиться; затем, с третьей попытки, поднялся на четвереньки, затем на колени; сел, прислонившись спиной к стене. Осмотрел костюм – визуальных повреждений нет; огонек статуса в поле стереомата – «норма», зеленый. Затем огляделся – камень метров на двадцать в каждую сторону был обуглен; в месте, куда вошел фокус разряда, дымилась воронка. Остывающий камень трещал.

Хайдег, шатаясь, встал – Гуммо лежал навзничь, метрах в десяти за воронкой. Хайдег добрел до недвижного тела, ударил ботинком в бок. Гуммо не подавал признаков жизни.

– Кретин, – сказал озабоченно Хайдег. – Не мог подождать хотя бы до завтра.

Он посмотрел на восток, в стену тоннеля. Там, за хребтом и рекой, совсем уже близко, начиналась низина и джунгли, в которых – три дня хода, если поворачивать прямо здесь, – скрывалась дежурная станция.

– Нет, это я кретин. Надо было его обесточить к дьяволу. Одному все-таки будет проще. Чем с таким идиотом. Только где брать не-идиотов? – он ткнул Гуммо еще раз, со злостью. – Выбрал себе компаньонов. Взял бы лучше Животное, земля ему пухом. Один был хоть какой-то вменяемый.

Он пнул Гуммо опять. Тот зашевелился; Хайдег схватил его за грудной клапан и вздернул. Гуммо встал на колени и сразу упал, ничком, как набитый мешок. Хайдег оглядел зеленый огонь статус-табло костюма, посадил Гуммо снова, сорвал клапан аптечки, вытащил голубой контейнер, достал баллон.

– Я не понимаю, почему тебе так везет. Ты даже панель как следует не нацепишь! Или ты так и не понял, что значит эта мигалка, там в уголке? У тебя щель в полтора метра, ты в курсе? Ты хоть что-нибудь видишь? Закрой глаза, идиот, – он поднял стереомат Гуммо и пустил струйку пены в пространство между панелью и фланговыми щитками. – Как ты вообще жив остался... Кстати, – он оглядел статус-табло карабина, – еще одна долька... И тебе, на таком расстоянии, не помог бы никакой комплект.

– М-м-м... – стонал Гуммо.

– Сиди, пока не впитается, – Хайдег засунул баллон обратно, щелкнул клапаном. – Охотник на пресмыкающихся.

Он упал к стене и замер, прислонившись спиной к камню. Гуммо дополз до стены, уткнулся шлемом в камень, застыл, зашевелился снова, скрючился, подтянув ноги, при всем этом не переставая кряхтеть и стонать.

– Заткнись, – не вытерпел Хайдег. Он поднялся, подошел к Гуммо, ткнул в бок ботинком. – Удивляюсь, откуда у меня столько терпения.

– Ты не бросишь меня... – простонал Гуммо.

– Не брошу, не брошу, – Хайдег посмотрел вверх, в полоску пустого неба между стенами коридора. – Сдохнешь сам. Может быть, уже этой ночью. Со следующей кислотой.

* * *

Утомительный коридор, после долгого спуска, вылился в небольшую долину, обрамленную овалом каменных зубьев, основания которых были источены, будто подмытые снизу. Под этой стеной рассыпа́лась чешуистая крошка, бросая в отсвете вечернего неба угрюмые искры. Хайдег оглядел изъеденный камень, посмотрел в небо, затем поднял стереомат и оглядел антураж невооруженным глазом. Обернулся к Гуммо, который тащился вслед шатаясь и спотыкаясь.

– Веселое место, – он обвел стволом периметр чешуистой крошки. – Мы сейчас на дне блюдца. Когда пойдет кислота, здесь будет, я понимаю, по горлышко. А стекает сюда все так резво, что даже камень здесь не выдерживает, – он снова указал на подточенные основания зубьев. – Поэтому быстро вперед, – он перевел ствол по курсу, где вдали, в противоположном конце долины, расплывалось в вечернем сумраке устье нового коридора.

Он зашагал вперед, рассыпая трескучее эхо шагов по овалу сумрачных стен, и вскоре остановился перед расселиной, коловшей дно блюдца-долины бездонным мраком. Гуммо подтащился вслед, застыл, пошатываясь, у кромки обрыва, бессмысленно завертел головой. Хайдег долго сканировал стереоматом противоположный обрыв, оглядывал стены.

– Плохо, – обернулся он, наконец, к Гуммо. – Порода везде тягучая, фиксатор может поплыть, – он тронул подцепленный к ранцу мост. – Пошли к стене, может быть, поймаем что там.

Он свернул вправо и зашагал вдоль расселины. Гуммо, так же пошатываясь и так же бессмысленно озираясь, так же спотыкаясь и так же постанывая, поплелся за ним. Когда стена оказалась рядом, он шлепнулся на колени, перевалился на бок и замер в россыпи крошева.

– Не спать, – Хайдег пнул Гуммо ботинком. – Кислота может рухнуть в любую минуту. Ты знаешь, как здесь это бывает. А здесь, говорю, будет так весело... Что без гермокомплекта просто выкопай себе могилу сразу. И поглубже, – он взрыхлил ботинком изъеденную породу.

Расселина здесь вонзалась в каменную стену, рассекала ее узким каньоном, продолжалась и растворялась в опускавшейся ночи, теряясь из вида уже в тридцати метрах. В стереомат было видно, что в поле зрения она не имела конца, нигде не сужалась, и перебираться через нее так или иначе нужно было по воздуху. Хайдег долго сканировал породу у основания и, наконец, выбрал место, куда можно было рискнуть воткнуть фиксатор моста.

С первой попытки фиксатор вернул неопределенный ответ и отцепился. Хайдег вытянул трос из черной бездны и воткнул фиксатор на три метра справа. Огонь снова запульсировал красным, и Хайдег снова потащил трос наверх. Мост закрепился только с пятой попытки, и то вернув ограничение по весу и по динамике. То же самое было и с этой стороны провала.

– Дьявол, – Хайдег покачал головой. – Надо быть осторожным, крайне... Ты, Гуммо, вообще как мешок с, прости, сам знаешь чем. А сейчас... – он оглядел лежащее скрючившись тело. – Ты слышишь? Я иду первый.

Хайдег высвободил темляк, просунул руку в петлю, осторожно повернул кольцо и медленно двинулся по натянутой струне моста. Фиксаторы по обеим сторонам расселины пронзали мрак опускавшейся ночи тревожными желтыми точками. Хайдег, застыв, избегая малейших движений, медленно двигался над черным расколом. Когда он миновал половину дистанции, противоположный фиксатор вспыхнул красным. Механизм заблокировал ход, и Хайдег повис в пространстве. Хайдег рискнул подтянуть трос, рассчитывая обмануть обстоятельства за счет уменьшенной амплитуды раскачки. После недолгого колебания фиксатор вернул положительный результат; статус снова замерцал желтым, и Хайдег продолжил медленное движение.

Наконец он осторожно ступил на камень с другой стороны провала.

– Гуммо! – позвал он. – А ну, встал! Слышишь, кретин?

– Заткнись, – едва отозвался Гуммо. Он кое-как поднялся на ноги, подошел к краю, остановился, высматривая цилиндр, который неспешно скользил по неразличимой струне обратно.

– Гуммо, повтори что я говорил. Ты соображаешь, что вообще происходит?

– А что происходит?..

– Какого цвета сигнализация?

– Какая сигнализация?..

– Гуммо. Сцепи стереомат и посмотри на меня. Сцепил? Посмотрел? Своими родными глазами? Видишь, куда направлен мой ствол?

– Какой ствол?..

– Или ты сейчас крайне – крайне! – осторожно цепляешься и пересекаешь препятствие... Или я тебя, наконец, убиваю. Просто так я тебя там не брошу, мне нужна твоя батарейка.

– Хайде, я больше не потерплю, чтобы ты надо мной издевался.

– Ух ты! Какая долгая, сложная, осмысленная фраза. А как так?

– У меня тоже есть ствол.

– И что?

– Я тебя тоже убью. Наконец.

– Не надо, Гуммо. У нас осталось мало зарядов.

– А ты? Будешь тратить заряд? Где логика?

– Гуммо! По-моему, это называется не логика, а шизофрения. И самое плохое, что я с тобой тоже становлюсь шизофреником. Мне на самом деле надо тебя быстрее убить. Из соображения собственной безопасности. В радиусе я тебя замочу на минимальной мощности. Ты это знаешь? Хреново быть необразованным идиотом. От шести до двенадцати метров, Гуммо, – хватит и минус трех... Ладно, хватит болтать! Меня эти ясли уже резко достали. Я еще никогда не болтал столько, как с вами... Взял мост. Ну!

Гуммо вцепился в цилиндр.

– Кретин, – сказал Хайдег без выражения, посмотрев на горящие желтым огни за спиной и над головой Гуммо. – Я, кажется, тебе сказал. Крайне осторожно. Крайне! Отпусти мост. Дальше я иду один. Отпустил мост! Ну!

– Не отпущу.

Хайдег хмыкнул и опустил ствол. Гуммо помешкал, повернул кольцо и покинул обрыв. Кольцо он ввернул сразу в упор, пропустив буферные позиции; механизм, пусть учитывал нестабильность фиксации, на такой вандализм, тем не менее, рассчитан не был, и Гуммо начал движение с критическим моментом старта. Фиксатор со стороны Гуммо вспыхнул красным и запульсировал; шлемы продублировали сигнал зуммером, и Гуммо, заорав, ухнул в неопределенный мрак.

Хайдег успел схватиться за трос со своей стороны и сумел удержаться на ногах, когда вес Гуммо дернул его к обрыву. Трос проскользил в перчатках, спица фиксатора ударила в пальцы. Хайдег застыл, упав на колени и стукнув прикладом карабина в крошево эрозии под ногами. Гуммо, поорав еще пару секунд, затих.

– Если бы не твой комплект, – сказал Хайдег без выражения, – в частности, твоя батарейка... Я бы, наверно, давно со всем этим покончил. Удивительно, почему ты еще жив, и я тут с тобой... Не двигаешься! – он подтянул трос, доводящий судорожные телодвижения Гуммо.

– Хайде, тяни!..

– А у нас впереди еще одна нескучная ночь с кислотой.

– Хайде, тяни же!..

– Нам еще искать пещеру, чтобы дожить до утра...

– Хайде, тяни же, урод!..

– Потому что, друг Гуммо, – Хайдег поднялся с колен и стал отходить от обрыва, вытягивая скулящего Гуммо, – тут никакой комплект уже не поможет.

– Хайде, тяни же, урод, я убью ведь!..

– Здесь, друг Гуммо, будет по горлышко... Ну, мне так кажется... – Хайдег продолжал пятиться, скользя подошвами в податливом крошеве. – Это тебе не полянка с черепашками...

– Хайде, тяни же, урод, я убью ведь тебя, убью!..

– Вот, друг Гуммо, ты уже и свихнулся. Я тебя уже вытащил, ты в курсе?

Гуммо выкарабкался из провала, вскочил на ноги, поскользнулся, упал, вскочил снова, бросился от края, завяз в чешуинах-крошках, упал снова.

– Хайде, ты сволочь... Ты сволочь... Сволочь... – он затих.

– Я пошел, – Хайдег собрал мост. – Спокойной ночи. Дьявол, так ведь и самому с ума можно сойти. Без шуток, – он хмыкнул, вернул мост на место. – Рекомендую, кстати, напялить нейтрализатор... – он повел носом воздух. – Пока наш друг далеко. Иначе скоро закашляешь кровью. А еще искать крышу.

* * *

Весь следующий день они шли по узкой долине-коридору, отграничивающей параллельные кряжи, сверкавшие под тускло-фиолетовым небом яркими колкими медно-золотыми огнями. За день перекинулись несколькими словами – Гуммо молчал, тупо переставляя ноги, взметая кислотные брызги высыхающих луж, по-прежнему безостановочно спотыкаясь и временами падая на колени. Хайдег посматривал на статус группы питания Гуммо. Автомат констатировал повышенный расход энергии на механизм кинестазиса, благодаря которому Гуммо еще не превратился в калеку с раздробленными коленями, – Хайдег только хмыкал и качал головой.

– Гуммо, – не выдержал он наконец, когда день уже подходил к концу. – Перестань постоянно падать. Батарейка у тебя не бездонная. Особенно учитывая сколько ты ее, прости термин, уже прогадил.

Гуммо не отвечал. В очередной раз он споткнулся посреди очередной лужи и свалился на четвереньки; замер едва не клюнув в кислотную грязь. Хайдег присел рядом у камня, наблюдая безучастно за тем, как Гуммо, не поднимаясь на ноги, выкарабкивается из едкой жижи. Оказавшись на камне, он упал ничком, звякнув стволом карабина, и долго находился в таком положении, не шевелясь, только тяжело дыша. Хайдег поднялся, подошел, потыкал Гуммо ботинком.

– Теряю ощущение реальности, – сказал он в пространство. – И уже не верю, что где-то остались нормальные люди, – он ткнул Гуммо еще раз и отошел.

– Ничего... – отозвался вдруг Гуммо. – Дойдешь до точки... Будет тебе там нормальный...

– Не поверишь, Гуммо, – обернулся Хайдег, – как я этого сильно хочу. Не представляешь, насколько один вменяемый оппонент лучше десятка невменяемых компаньонов. По жизни, Гуммо, вообще.

– Сколько еще... Идти...

– Тебе этого лучше не знать.

– Сколько еще идти?

– Вставай, и пошли.

– Сколько еще идти, ты, сука?.. – Гуммо оторвался от камня, поднялся на колени, навел ствол на Хайдега.

– Два дня, Гуммо. Устроит? Ночь спим, день идем. И еще раз – ночь спим, день идем. Согласен?

Гуммо поднялся на ноги, постоял, шатаясь, побрел. Они продолжили путь, и вскоре искрящийся коридор, круто свернув налево, вывел их на другую сторону цепи холмов. Они оказались над узким балконом-плато, бегущим вдоль подножия цепи, загибающей здесь на восток и затем, в четырех километрах справа, снова забирающей к югу. Надвинулись очередные сумерки; перспектива размазалась мраком, но было видно невооруженным глазом, что за балконом, который имел в ширину триста метров, мрачнеет океан джунглей.

– Пошел, – Хайдег воткнул Гуммо ствол между лопатками. – Ну!

– Туда?.. – Гуммо обернулся назад, помешкал, повернулся вперед снова. – Опять?..

Хайдег, не отвечая, ударил Гуммо ботинком под зад. Гуммо заковылял вниз, спотыкаясь, падая, хватаясь за обломки породы, звеня карабином по камню. Они пересекли плато; Гуммо остановился у края крутого спуска и обернулся снова. Хайдег, оттолкнув Гуммо, прошел вперед и начал спускаться, прыгая по отломам, срывая потоки щебня, скользя и пытаясь сохранить равновесие. Наконец он оказался внизу, на неширокой полосе берега. За спиной зазвенел карабином Гуммо – прикатился кубарем через десять секунд и распластался на гальке.

Они оказались на берегу реки, которая отделяла предгорья от покрытых лесом низин. Поток шириной двести метров струил тяжелую воду с севера, глухо булькающую на мелководье. Угрюмые джунгли на том берегу стелились бесконечной лентой, разделяя мир на две половины – скальную и лесную. Хайдег подошел к воде, вошел по колено в вязкую жидкость, нагнулся, вдохнул.

– Гуммо, не парься, – он выпрямился, вернулся на берег. – Река с севера. Даже когда придет кислота, вода будет чистой. Может быть, только слой сверху. Сейчас даже этого нет, – он нагнулся, подобрал камень и бросил в черную воду. Камень погрузился в толщу, на мгновение задержавшись на поверхности – будто упругой пленке. – Вперед.

– Туда?.. – Гуммо стоял, пошатываясь, и пялился в тягучий поток.

– Гуммо, – сказал Хайдег жестко. – Ты свой мост потерял. Река – двести метров. Поток достаточно быстрый. Плюс к тому, что вода в полтора раза плотнее обычной. Мы доберемся до середины вон там, – он указал на юго-восток, – а дальше берега как такового нет. Вода уходит в деревья, и, скорее всего, дальше до самых болот. По схеме – «не определено»... Поэтому сразу, как только достанет, я выпущу мост, – Хайдег указал на стволы, видневшиеся на том берегу. – Вперед!

– Не пойду, – сказал Гуммо.

– Как хочешь, – Хайдег отвернулся и вошел в воду. Он погрузился почти по горло, когда Гуммо заговорил снова. Хайдег обернулся – Гуммо стоял на прежнем месте, подняв на Хайдега ствол.

– Хайде. Ты не бросишь меня, – ствол нацелился Хайдегу в грудь.

– Я сделал все, чтобы не бросить тебя. А ты тупишь, как сосунок на тэ-гэ-эс-симуляторе.

– Ты не бросишь меня.

– Я беру тебя за шиворот и перетаскиваю на тот берег, – Хайдег высунул из воды руку с мостом. – Вперед!

– Не пойду, – сказал Гуммо. – Мы не дойдем, – палец на спуске дрогнул.

Хайдег нырнул. Разряд, чиркнув о шлем, разлетелся о воду снопом белых комет. Вспышка озарила берег, черную фигуру Гуммо у кромки воды, полыхнула сетью прозрачных зайчиков по черной поверхности, отразилась строем вертикальных полос на стволах за рекой. Хайдег отплыл под водой на несколько метров, сбалансировал мощность разряда, вынырнул, выстрелил в Гуммо. Тот упал как подкошенный, головой в воду.

Хайдег подошел, нагнулся, отцепил карабин, повесил себе на шею. Гуммо заворочался, застонал. Хайдег сорвал с ранца клапан, вытащил группу питания. Гуммо приподнялся на локтях, снова упал лицом. Лишившись питания, костюм потерял гидрофобность, стал пропитываться водой, которая, несмотря на вязкость, впитывалась быстро и глубоко. Хайдег выпрямился, потер пальцами – пленка воды на перчатках держалась как намагниченная. Хайдег хмыкнул и качнул головой.

– На этот раз повезло мне, – он снова нагнулся, отцепил арбалет, перевесил на свой такелаж, пнул Гуммо ботинком. – Гуммо! Или встаешь и мы идем дальше. Или остаешься здесь. Я вытащил твою батарейку – так сволочить заряд больше нельзя! Отдам если очухаешься и перестанешь себя вести как... А пока помокни, подумай, как правильно себя вести. Если уж воткнулся к большим мальчикам... Знаешь, вообще, что за такой сволочизм у больших мальчиков делают? – он снова ступил в черную воду. – Я, конечно, кретин, что не забрал батарейку раньше... Да и ствол у тебя было бы неплохо забрать. Три локальных заряда! Только я о-пэ-вэ-бэ, Гуммо, не нарушаю. Поэтому жив до сих пор, – он пнул Гуммо снова. – Повторяю в последний раз. Или встаешь, или остаешься здесь.

Гуммо поднялся.

– В эту воду, Гуммо, нельзя стрелять под таким углом. Хотел убить – воткнул бы палку из арбалета. Только стрелу запитать не забудь, это тебе не паук... Чтобы пробить костюм. Тебя даже двоечником не назвать. Ты неграмотный идиот.

– Подожди, – промычал Гуммо.

С трудом рассекая вязкую воду, он догнал Хайдега и вцепился в ранец. Хайдег поплыл, стараясь держать шлем над водой. Течение повлекло тягуче, неодолимо – пересекать поток удавалось под острым углом, добраться даже до середины казалось почти невозможно. Гуммо, одной рукой впившийся в ранец, другой пытался грести, болтал ногами, но в результате огромной пиявкой только тянул на дно. Он окунул шлем несколько раз; вода проникла в костюм, который и так уже начинал промокать. Наконец, Хайдег пересек мертвое расстояние, навел мост и отстрелил фиксатор. Спица улетела во мрак; фиксатор надежно вошел с первого раза, и через минуту Хайдег с Гуммо были на берегу. Гуммо в изнеможении рухнул на глину. Хайдег вздернул его за клапан воротника.

– Отойдем от воды. Там будешь сохнуть...

Хайдег сбросил на нос стереомат и вошел в лесной мрак.

* * *