Текст книги "Восставший из мертвых"

Автор книги: Гастон Леру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава XV
РАССКАЗ КАИНА

Тогда он заговорил:

– Я убил его ради вас!..

И стал ждать ответа.

Но она не запротестовала. Она даже не вздрогнула, не тронулась с места. По-видимому, она тоже ждала…

Тогда он продолжал:

– Я хотел бы, чтобы вы никогда этого не узнали, чтобы вас не коснулись те муки, которые порой приходится переживать убийце!..

И он прибавил сухо и резко:

– Мне ведомы эти муки!..

И он нервно отбросил папиросу. Снова молчание. Потом:

– Вот как все произошло. Вы не могли не заметить, что, садясь в автомобиль вместе со мной, Андре был много спокойнее, чем после обеда, когда он впервые сообщил нам об отъезде. И я вам скажу, отчего он успокоился. Он уже стал думать, что уезжать не к чему!.. Мы не успели добраться до Парижа, как он окончательно решил остаться!

– Пусть считают, что я уехал, – сказал он мне. – Это все, что мне нужно!.. Я передумал. Я сделаю вид, что уехал, а сам незаметно вернусь домой!.. И, покончив со всем, я буду спокойно смеяться над врагами…

И добавил:

– Я сумею постоять за себя!

– Тебе грозит опасность? – спросил я.

Он отвечал уклончиво:

– Мне… наплевать!.. Прости, что я говорю загадками, и не пытайся понять, – тут же добавил он. – Все это, в сущности, чрезвычайно просто, но тайна принадлежит не мне одному!

Я не настаивал, подумав, что здесь, должно быть, замешана женщина. Уверяю вас: в ту минуту я и не подозревал, что он хотел так неожиданно бросить дом, детей и родину ради этой бедняжки Марты… Мне это пришло в голову много позднее… То, что мы знаем теперь, превосходнейшим образом объясняет события тех дней и слова Андре. Он собирался вернуться, чтобы вырвать ее из когтей мужа, а освободив ее, он мог сколько угодно смеяться над Сен-Фирменом!..

Но все это нисколько не интересовало меня. Я думал только об одном: Андре не уедет!.. Через несколько недель, самое большее, снова начнется прежняя жизнь, и в Героне, и в замке!.. Вы знаете, что это была за жизнь!.. И я тоже знал ее!.. Стены этой столовой могли бы многое рассказать… Вы уже переставали любить меня, Фанни, а я любил вас по– прежнему!..

Он перевел дыхание и подождал несколько мгновений… Но Фанни продолжала молчать… И он продолжал:

– Так значит, мы не поедем в Париж? – спросил я грубо, стараясь подавить злобу против Андре, кипевшую во мне.

– Что ты! Разумеется, поедем! – отвечал он. – Программа внешне останется без изменений!.. Мы приедем в Париж, я заеду в мою контору на рю Ассас, затем ты отвезешь меня на вокзал на набережной д’Орсей, где я возьму билет в Бордо. Мы попрощаемся. Я войду в вагон. Ты снова сядешь в автомобиль и будешь ждать меня у Аустерлиц– кого вокзала; все это чрезвычайно просто.

– Очень просто? – переспросил я. – А сундук?!..

– Ах да! сундук… Черт возьми! Я не подумал о сундуке!.. Послушай… его совсем не видать под брезентом. Поезд уходит так рано, что ни один носильщик не подойдет к автомобилю и не будет пытаться сдать сундук в багаж… К тому же, я быстро выйду из автомобиля, как будто у меня нет никакого багажа, кроме ручного чемоданчика!..

– Как хочешь! – сказал я.

– Сундук не имеет ровно никакого значения, – прибавил он. – Важно, чтобы все думали, будто я уехал, вот и все!.. и чтобы никто не видел меня в течение некоторого времени…

Он помолчал, погрузившись в свои мысли, а потом заговорил со мной о делах, но я не слушал… Мы прибыли в Париж и в точности выполнили намеченную им программу действий. Простившись с ним на перроне вокзала Орсей, я направился с автомобилем к Аустерлицкому вокзалу и стал ждать его. Я больше ни о чем не думал. Я действовал, как заводная кукла. Я совсем поглупел.

Вскоре он вышел из здания вокзала, сел рядом со мной в автомобиль и мы поехали в предрассветной мгле. Он заставил меня сделать громадный крюк и мы очутились в лесу. Он хотел, чтобы я высадил его неподалеку от Рис-Оранжиса[18]18
  Городок под Парижем, в настоящее время пригород французской столицы.


[Закрыть]. Мною все сильнее овладевало чувство страха… я чувствовал себя уничтоженным… я спрашивал себя, как я скажу вам все это, вернувшись домой… я видел вас… я слышал вас… я знал, что, не будь маленького Жако, вы давно бросили бы меня… а Андре говорил только о делах, рассказывал о заказах, которые получил накануне, напоминал, что необходимо послать распоряжения в наши отделения в провинции… Я снова превратился в приказчика. Он больше не предлагал мне стать во главе дела – об этом и речи не было… Наконец, он сказал мне:

– Оставайтесь в вашей квартире в Героне… Я уверен, что все обойдется благополучно… Я напрасно перепугался!..

Короче говоря, все рушилось… и я вел машину с бешеной скоростью, как будто мечтая о катастрофе, которая покончит со всеми моими мучениями.

Внезапно во мне поднялась волна ужасной ненависти к этому человеку, даже не подозревавшему, в какое отчаяние повергло меня его решение.

– Ты бьешь нас обоих! – вдруг воскликнул он, заметив, что мы мчимся с опасной быстротой, и схватил меня за руку – поперек дороги лежал ствол громадного дерева. Стараясь избегнуть столкновения, я резко повернул руль. Мы сделали крутой поворот; в тот же миг я выровнял машину, но тут у нас лопнула шина.

Он выругался и мы быстро принялись за дело. Когда я поднялся на ноги, Андре еще стоял на коленях на дороге, внимательно разглядывая неподвижное колесо. У меня был в руке тяжелый гаечный ключ, каким пользуются в подобных случаях.

Что произошло во мне?.. Я думал о вас… Я не хотел убивать этого человека… по крайней мере, за секунду до этого я ни о чем подобном не думал… Но я не в силах был устоять против соблазна… Я нанес ему ужасный удар прямо в висок.

Вы слышали? Прямо в висок!.. Теперь вы можете понять, какое волнение охватило меня в тот вечер, когда эта безумная Марта рассказала про рану на виске у ее призрака!.. О ране, которая в течение пяти лет не переставала кровоточить!.. Это несколько успокоило меня, и я подумал, что во всех историях с привидениями и в народных сказках призраки всегда являются с раной на виске!.. О! это классическая рана, особенно, если ей полагается в течение многих лет сочиться кровью на голове у привидения… у призрака, звенящего цепями… Будем надеяться, Марта никогда не узнает, как забилось мое сердце от ее глупого рассказа!.. И потом эта история с автомобилем!.. О! теперь вы простите мне, Фанни, что я разрознил ваш превосходный богемский сервиз? Проще говоря, я подумал, что она подозревает меня, что она рассказывает все это только для меня одного. Я принял определенное решение, и у меня хватило мужества сказать доктору, что я думаю… и он успокоил меня… Марта полагает, что Андре убил ее муж!.. Я испытал некоторое облегчение, хотя и предпочел бы, чтобы она вовсе не думала об убийстве!.. Ничего не может быть ужаснее, слышите, Фанни!., ничего не может быть ужаснее, как постоянно слышать разговоры об убийстве человека, которого ты убил собственными руками!.. А я совсем не малодушен!.. вы сами увидите, что я не малодушен!.. Итак, я убил своего брата… Его крупное и сильное тело лежало у моих ног на дороге. Из раны на виске обильно текла кровь, и я боялся дела своих рук.

Но дело было сделано и надо было окончить начатое! Вы не раз имели случай убедиться в том, что я человек дела. У меня хватило храбрости убедиться, приложив ухо к его груди, что мой брат действительно мертв.

Что делать с трупом?.. куда перенести его? Прежде всего, я оттащил его в придорожные кусты: так тело было скрыто от взглядов людей, которые могли пройти по дороге. Действовать следовало быстро и решительно!.. Мне пришла в голову мысль положить труп в автомобиль, отвезти на берег Сены и бросить его в реку, привязав к нему соответствующий груз, чтобы тело не могло всплыть на поверхность.

С этой целью я накрепко перевязал лоб покойного носовым платком, так как из раны продолжала течь кровь, и надвинул ему на лоб фуражку. Из ран на голове обычно вытекает не очень много крови, но вы понимаете, что я боялся кровяных пятен!

Сделав это, я потащил труп к автомобилю. Куда положить тело?.. Внезапно я вспомнил о сундуке. Да, здесь имелся сундук, которому, здраво рассуждая, следовало бы исчезнуть вместе с его владельцем. Так вот! необходимо было спрятать труп в сундук и устроить так, чтобы сундук исчез.

Сундук был заперт на ключ. Я обыскал Андре, нашел ключи и отпер сундук. Он был полон доверху. Я освободил его до половины, вынув одежду и белье, перенес их внутрь автомобиля и накрыл их пледом. Потом я втиснул в сундук мертвое тело с такой силой и ловкостью, что сам удивился.

Мне хотелось воспользоваться уже начинавшим рассеиваться утренним туманом, который, к счастью, скрывал мои зловещие занятия. Засунув труп в сундук, я захлопнул крышку и запер замок на ключ – навсегда!..

Затем я прикрыл сундук брезентом. Я внимательно осмотрел свой костюм и автомобиль, смыл следы крови с гаечного ключа… и сел на свое место за рулем.

Я был уже почти спокоен!.. У меня было достаточно времени подумать, как поступить с трупом, поскольку я уже успел отказаться от мысли бросить его в реку.

Следовало спрятать сундук в такое место, где никто не стал бы его искать!.. Я вдруг вспомнил о винном погребе, куда никогда не спускался никто, кроме меня!..

Теперь все выглядело просто и ясно… Я вернусь в автомобиле. Если шофер будет уже в гараже, я отошлю его с каким-нибудь спешным поручением и сам займусь машиной. Я быстро пройду наверх, к себе, возьму ключ от погреба и снова спущусь в гараж. Затем я сниму сундук и перетащу его в погреб; туда же я перенесу остальные вещи Андре. Когда все окажется в погребе, я смогу выбрать наиболее удобное время, чтобы зарыть в землю и мертвеца, и его вещи.

Видение это во всех подробностях пронеслось в моем пылающем мозгу, и я совсем успокоился…

Все было кончено!.. Андре исчез!.. И никогда больше не вернется!.. А ты!.. ты!.. ведь все это было ради тебя… Фанни… ради тебя… почему ты не отвечаешь мне?.. Почему сидишь в своем темном углу, как каменная?.. Теперь ты знаешь все!.. Скажи что-нибудь!.. Вознагради меня за то, что я сделал!.. Ты сама знаешь, как мне это необходимо!.. Клянусь тебе!.. клянусь тебе, бывают дни, когда мне приходится прогонять воспоминания взрывами бешеной радости и веселья или безумной напряженной работой, как отгоняют опасное животное ударами кнута, чтобы оно не разорвало нас!..

– Это называется угрызениями совести, друг мой!..

Она стояла рядом с ним, подставляя ему свои губы. Он чуть не задушил ее в объятиях.

Она попросила пощады.

– Осторожнее, осторожнее, дорогой!.. Вы собираетесь пожрать меня, как то самое угрызение совести! Я любила бы вас немного больше, да, в самом деле, немножечко больше, будь у вас поменьше этих угрызений!.. Пойдемте отсюда!.. Подальше от этого дома, от этих комнат… Вы видели внизу, в гараже, этот ужас!.. о, это отвратительно!..

– Что такое? – спросил он изумленно.

– Я говорю о нашей старой мебели из полированного ореха…

Глава XVI
ДОМИК НА БЕРЕГУ РЕКИ

На следующий день около полудня господин и госпожа де ла Боссьер были около небольшого домика на берегу.

Фанни обещала Марте навестить ее, и Жак решил, что ему лучше сопровождать жену.

Он, разумеется, прекрасно обошелся бы без галлюцинаций бедной больной, но с тех пор, как она прямо назвала убийцей старика Сен-Фирмена, было бы просто неразумно не считаться с ними.

С самого утра моросил мелкий дождик, который совсем скрыл солнце. Наступала осень, листва побледнела, побледнели и березы, росшие на самом берегу реки и серебристой стеной окружавшие домик.

Пейзаж навевал тоску, особенно, если идти по высокому берегу. Неподалеку от виллы, перед дорожкой, росла небольшая рощица высоких и печальных осин.

Жак сказал, что не любит осины, потому что это – грустные деревья: они вечно трепещут при малейшем дуновении ветерка и шелестят своими круглыми листьями в непрестанных жалобах и унынии.

Фанни была несколько удивлена подобными мыслями своего мужа; она никогда не думала, что он может быть столь впечатлителен и поэтичен.

Но она ничего не сказала ему. Она узнала его по-настоящему в течение последних суток. До сих пор она не знала его.

Несмотря на мелкий дождик, они пришли пешком; оба были в галошах и непромокаемых накидках. Им хотелось пройтись вдвоем по полям. С вечера предыдущего дня они не расставались.

До виллы они дошли за двадцать минут.

Это был небольшой четырехугольный двухэтажный домик с голыми выцветшими стенами и окнами, прикрытыми серыми ставнями. Черепичная кровля. Никаких украшений, никаких балконов, нет даже карниза.

Высокая стена окружала сад, который тянулся до самой дорожки; на нее выходила калитка, почти всегда запертая на ключ. С этой стороны над стеной возвышались изъеденные червями стропила и высокая крыша древней и дряхлой беседки.

Жак позвонил у дверей дома. Им открыла старая служанка, которая узнала их и сказала:

– Госпожа будет очень рада видеть вас.

– Как она себя чувствует? – спросила Фанни.

– Она, кажется, очень устала и совсем ничего не ест! – отвечала служанка, освобождая их от накидок и галош и провожая в небольшую гостиную, где пахло затхлостью.

Они сели. Кресла были обиты утрехтским бархатом, перед каждым маленькая красная подушечка в форме торта ждала ног приезжих дам. На каминной полке с тремя шарами стояли черные мраморные часы и два серебряных подсвечника. Бронзовая фигурка на часах изображала римского воина. Маленькие круглые кружевные салфетки на мебели. Горка с большим количеством фигурок из слоновой кости, перламутровыми безделушками и страусиным яйцом.

– Весело, должно быть, жить здесь! – процедил сквозь зубы Жак.

– Особенно для той, кто мечтала сделаться хозяйкой замка Ла-Розере… – заметила Фанни.

– Верно, – пробормотал Жак. – Это, пожалуй, могло бы повредить и более крепкие мозги.

Они замолкли, услышав в коридоре шелест платья. Дверь отворилась.

Это была Марта. Она еще больше походила на привидение в белом платье, развевавшемся вокруг ее хрупкого тела; ее лицо было совсем восковое, а огромные черные глаза горели тревожным блеском. Она живо протянула им обе руки:

– Как я рада!.. как я рада вас видеть!.. Если бы вы не навестили меня, я сегодня же побывала бы у вас!.. Я снова бежала бы из дома, ведь вы – мои настоящие друзья, правда?.. Доктор Мутье так сказал… и кроме того, необходимо, чтобы Жак… тише!..

Она подошла к двери и прислушалась, потом вернулась к ним и приложила палец к своим бледным губам…

– Нельзя доверять старой служанке!.. но теперь я смогу уходить, когда захочу… я открыла сегодня утром, что ключом от чулана можно отпирать и калитку… значит, мне не придется простирать к нему руки из беседки, когда он придет… Понимаете… Я сама пойду к нему… И он сможет сжать меня в своих объятиях, унести меня с собой в страну мертвых!.. Мне так хотелось бы теперь умереть, теперь, когда я знаю, что он умер!.. И я надеюсь, что мое желание скоро сбудется… Я уже говорила вам, месье Жак, и госпожа де ла Боссьер, я думаю, согласится со мной: вы должны отомстить за вашего брата!.. Его убийца не должен разгуливать на свободе, разгуливать безнаказанным, – вы должны положить этому конец. Подумайте только, что я каждый день обедаю с ним, ужинаю с ним, завтракаю с ним!.. Одна надежда на это и поддерживает меня… и только об этом я молюсь каждый вечер… А по ночам приходит Андре и сообщает мне необходимые сведения… так что скоро мы будем знать все… все… и очень скоро… Он вернулся сегодня ночью и… тише!.. старая служанка бродит по коридору… ей нельзя доверять… Быть может, она соучастница убийцы… все возможно… Она подслушивает у дверей!..

Марта приоткрыла дверь и произнесла совсем громко, с аффектированной любезностью, которая казалась ей естественной:

– Дождь перестал! Не хотите ли пройтись по саду?..

У двери, ведущей в сад, они встретили старую служанку. У нее было доброе и хорошее лицо. Ее звали Натали, она служила еще при первой жене Сен-Фирмена и никогда ничем не обижала вторую его жену. Она была чрезвычайно незначительным существом и сейчас все ее внимание было поглощено бельем, которое она развешивала в чулане. Тем не менее она, в качестве хорошо воспитанной служанки, спросила, не угодно ли гостям выпить чаю.

– Нет! нет!.. ничего не нужно!.. – с живостью воскликнула Марта… – Откажитесь, непременно откажитесь!.. Бисквиты заплесневели!.. Не станете же вы отрицать, Натали, что бисквиты заплесневели!..

Натали за спиной хозяйки пожала плечами и прошептала:

– Бедняжка! Ах!.. бедняжка!!!

А Марта увлекла за собой гостей в сад.

– Я не сказала, – продолжала она, – что бисквиты могут быть отравлены… Почем знать!.. Я-то ем все, что мне дают, потому что хочу умереть… Но вы – о, это совсем другое дело…

Они следовали за ней. Она надела на свои маленькие ножки глубокие галоши и все трое пошли теперь по гладкой аллее сада, по обеим сторонам которой росли кусты и фруктовые деревья. Последние были так стары, что побелевшая кора их падала сама собой. О! это был очень печальный сад!.. Дождь прекратился, но со всех веток, со всех последних неосыпавшихся листьев, точно слезы, падали капли, словно сад оплакивал навек исчезнувшую молодость и свежесть, которые никто и не думал ему вернуть.

Марта набросила на плечи шаль и зябко куталась в нее, идя впереди гостей. Господин и госпожа де ла Боссьер сразу же поняли, куда она их ведет.

За двойным рядом лип они вскоре заметили ту самую беседку, где Марта проводила несколько часов каждую ночь.

Это была простая деревенская беседка, полусгнившая и разваливающаяся. Крыша была обильно увита ползучими растениями и напоминала украшение на старомодной шляпе. Ступени лестницы, которая вела на площадку, сгнили от времени и сырости; перила тоже наполовину сгнили и рассыпались под руками.

Марте, по-видимому, не терпелось.

Когда все трое очутились в беседке, она тотчас заговорила:

– Здесь я могу спокойно все рассказать… здесь нас никто не потревожит… Вот, видите, – внезапно прибавила она, – вот отсюда он приходит!..

За оградой, в полутьме уже нависших над рекой и сгущающихся сумерек, можно было различить рощицу плакучих ив. У подножия их был привязан старый челнок. Этот уединенный уголок берега как бы покрывала мрачной тенью вздыхающая и стонущая вблизи осиновая роща.

– Какое печальное место! – не удержавшись, воскликнула госпожа де ла Боссьер.

– Да, да!.. Но если бы вы знали, как красиво здесь, когда светит луна… когда он приходит по воде, как некогда Иисус шел – по воде, яко по суху… да, да! он идет по воде… и это кажется вполне естественным… он выходит на берег…

– Послушайте, дорогая, он наверняка приплывает в этом старом челноке! – объяснил ей Жак. – А звон, который вы слышите – это лязганье цепи, которой он привязывает челнок к стволу ивы…

– Не мешай госпоже Сен-Фирмен рассказывать!.. Если бы все было так просто, госпожа Сен-Фирмен сама давно бы догадалась…

– Вы правы, сударыня, я не слепа, не глуха и не безумна, что бы ни говорил мой муж.

– А в котором часу призрак обычно появляется? – спросила Фанни.

– Около четырех часов ночи… Но теперь, когда я знаю, что он приходит или может прийти ко мне, я жду его в любое мгновение… и не устаю ждать… Однако он, по-видимому, не может являться каждую ночь… О чем я говорила? Ах, да! обычно он выходит на берег в этом месте, но не всегда… иногда он появляется неведомо откуда и неожиданно становится видимым… Он направляется ко мне, протягивая обе руки… молча… Я никогда не слышала звук его шагов… слышно только легкое позвякивание цепей… которое, как говорят, всегда сопровождает привидения, когда они являются живым…

– Бедное дитя! Бедное дитя!.. – снова прервал ее Жак. – Где вы вычитали все это?.. В каком бреду вам все это привиделось?..

– Оставь! прошу тебя, Жак!.. – с явным неудовольствием вмешалась Фанни.

– Раньше мне казалось, что я грежу… но теперь я уверена, что он приходит ко мне, что он ждет меня, что он любит меня по-прежнему!.. – настаивала Марта. – О! так жаль ее, эту несчастную душу бедного… убитого… И на виске у него все еще сочится кровавая рана!.. И он надеется, что я отомщу за него, я знаю… но я так слаба… так слаба… и без вашей помощи мне это никогда не удастся!..

Она схватила их за руки и стиснула с такой нервной силой, какой они в ней и не подозревали.

– Обещайте, что вы поможете мне, и я расскажу вам, что он сказал мне прошлой ночью…

– Вы знаете, как мы любим вас, милая Марта, – сказала Фанни.

– Нет! нет! – мне нужно не это… скажите: «Мы вам поможем!»

– Ну хорошо! Мы вам поможем…

– Вот! вот!.. благодарю вас!.. Теперь мне будет спокойнее. Он доверил мне большую тайну… и она нам может очень помочь… Он сказал мне так печально, так печально: «Марта! Марта! Мне хотелось бы спать в освященной земле… разыщи мой труп, Марта!..»

Тогда я спросила его: «Скажите мне, Андре, где находится ваше тело?»

И он ответил мне: «Он спрятал мое тело в сундук!..»

Затем он сразу исчез, как дым… Что вы скажете об этом?.. Теперь мы знаем, где спрятано его тело… нужно только узнать, где находится сундук… Быть может, это будет очень трудно… Случалось, что трупы, спрятанные в сундуках, искали месяцы, даже годы… Вспомните историю, что рассказывал нам доктор Мутье… дело Гуффе…[19]19
  Реальный судебный процесс, проходивший во Франции в 1889–1890 гг. и связанный с убийством судебного исполнителя Т. Гуффе авантюристом М. Эйро и его любовницей Г. Бомпар. Труп Гуффе был перевезен из Парижа в Лион в сундуке, а затем спрятан в мешке в сельской местности близ Лиона. Дело считается этапным в судебной медицине и криминалистике.


[Закрыть] Нужно действовать крайне осмотрительно… Сен-Фирмен, не сомневаюсь, принял меры предосторожности!.. А теперь идемте скорей в дом, – муж, должно быть, скоро вернется… Он должен застать нас троих в гостиной за спокойным разговором о дожде… как будто ничего не случилось!

Но, вернувшись в гостиную, Фанни через несколько мгновений попрощалась с ними, и они спаслись бегством. Иначе назвать это было нельзя.

Жак был не в состоянии произнести ни слова.

Фанни с трудом выдавила из пересохшего горла банальную любезность.

Она первой несколько оправилась и пришла в себя.

– Необходимо узнать, – сказала она, – что все это значит… Теперь уже не приходится смеяться над этой бедной малюткой…

– Она никогда не казалась мне смешной! – пробормотал Жак, пугая Фанни своей бледностью.

– Успокойся, – бросила она. – Не время бояться, как ребенок…

– Это ужасно! – продолжал Жак. – Когда она рассказала о сундуке, я подумал, что вот-вот рухну на месте… Эта малышка и ее видения! Кончится тем, что я поверю в рассказы Мутье…

– Молчи! Мутье смеется над нами!.. Надеюсь, ты никогда не станешь таким, как бедняжка Марта… Андре здесь ни при чем!.. Если бы Андре в самом деле являлся ей, если бы он был в состоянии что-нибудь делать… он давно уже отнял бы у нас своих детей… А он и не думает о них!..

– Ты права!..

– Знаешь, что мне пришло в голову?.. Я думаю, что она на самом деле видит кого-нибудь… не тень, не призрак, не привидение, а живого человека, который, возможно… да, возможно… присутствовал при… при том деле… во всяком случае (она наклонилась к его уху) видел, как ты там, в лесу, спрятал труп в сундук!.. Вот что я думаю… Этот кто– то не хочет скомпрометировать себя, не хочет заявить в полицию, но хорошо знает Марту и мистические наклонности ее характера… и таким образом пытается навести ее на след. Вот что я думаю, и это намного страшнее всех историй с привидениями…

– О! – воскликнул Жак, внезапно остановился и оперся о ствол ближайшего дерева – ноги отказывались держать его. – Если это так…

– Необходимо узнать, так ли это!.. И если это действительно так…

– Что тогда?..

– Нужно действовать… действовать, не теряя ни минуты…

Фанни взяла мужа под руку и потащила его за собой, стараясь вдохнуть в него хоть частицу своей отваги. Но воля Жака совсем ослабела.