Текст книги "Восставший из мертвых"

Автор книги: Гастон Леру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Лишь по истечении нескольких дней мы получили, наконец, свидетельство о потустороннем мире, которое потрясло и меня, и моего коллегу.

Милостивые государыни и милостивые государи, не может быть сомнения в том, что обстоятельства заставляют нас быть очень осторожными в выводах, тем более, что этот опыт окончательно подтверждает некоторые теории, основанные до сих пор на гипотезах.

И однако, если мы обратим внимание на то, что пациент, о котором идет речь, был скептиком и светским человеком, что он к тому же был человеком образованным, коммерсантом, всегда смеялся над нашими трудами и называл нас «старыми дуралеями», а вас, милостивые государыни, «юными сумасбродками», если мы примем все это во внимание, не покажется ли нам разительной та перемена, которая произошла в этом человеке после операции, – нет! я должен сказать это, ибо таково мое глубокое убеждение, – после смерти.

Первое, что сказал нам воскрешенный, и эти слова долгое время не сходили с его уст, до такой степени он был потрясен ужасом смерти, первое, что он сказал нам, было: «Я видел мертвых».

При этих словах трепет пробежал по залу. Восклицания, свидетельствующие о приятном испуге, то и дело срывались с прелестных уст. Такая значительная новость наполняла всех слушательниц истомой. Каждая из них чувствовала, что умирает и воскресает вновь от одного лишь сладостного голоса божественного профессора. Ах, ради него одного и в его обществе каждая из них согласилась бы посетить и небеса, и подземные страны. Вбирая в себя его округленную и благолепную речь, они мысленно уже совершали прогулку по царству мертвых в ожидании часа воскресения.

– Да, милостивые государыни, – продолжал Жалу (он уже не упоминал «милостивых государей», ибо «милостивые государи», – охотники сомневаться и любят выказать себя скептиками: что пользы от них в день подобного торжества?) да, милостивые государыни, этот человек, прежде всего, дал нам трагическое описание долины, где он жил, и в том именно виде, в каком она представилась ему после смерти. Он лицезрел мертвых, которые невидимыми вереницами окружали со всех сторон живых; это были души неправедных, обреченные на пребывание среди любимых ими некогда предметов, но утратившие память, – души, отягченные узами плоти, так как их земная жизнь прошла в плотских побуждениях, души, неспособные возвыситься до высших духовных сфер, что покоятся в равновесии под стопами божественной красоты!

Окинув взором собрание, Жалу сразу почувствовал всю силу своего успеха. Подобно архангелу, он одним только словом возносил горе души своих прекрасных жертв. «Высшие сферы, что покоятся в равновесии под стопами божественной красоты!» Ах! Душечка!..

– Да, милостивые государыни, вот что нам, доктору Мутье и мне, удалось уловить в том потоке стонов, проклятий, жалоб и криков, что исходил из уст современного Лазаря, этого человека, которому было дано увидеть и не забыть.

Но, дорогие мои ученицы, мы не должны чрезмерно гордиться тем, что наконец получили доказательства существования потустороннего мира, вполне соответствующие тому описанию этого мира, что мы, еще в точности не знакомые с ним, осмелились изложить в нашей теории Предчувствия, Предостережения и Испытания. Мы должны построить наши понятия о мире невидимом, основываясь не только на измышлениях разума; они вытекают также из всех спиритических опытов наших знаменитых предшественников и откровений, полученных нами от духов через посредство медиумов! Ныне, после всего, что произошло и чему доктор Мутье и я были свидетелями, никто уже не вправе говорить о научных наблюдениях и фотографических снимках Крукса так, как если бы они были галлюцинациями или шарлатанством.

Милостивые государи и милостивые государыни, мертвые продолжают жить!

Мы с доктором Мутье не теряем надежды на то, что вы скоро услышите эти знаменательные слова из собственных уст нашего ожившего мертвеца. Это произойдет, когда он немного успокоится и станет более способен к общению с людьми. Когда мы видели его в последний раз, он пребывал в бешенстве и, смею вас уверить, не выказал ни малейшей благодарности за оказанную ему услугу. Но он светский человек; и я убежден, что наступит час, когда он вспомнит, чем обязан спиритической науке в целом и доктору Мутье с его астральной хирургией в частности!

В этом месте оратор сделал передышку, чтобы дать собранию поаплодировать. Маленькие, затянутые в перчатки ручки весело и нестройно заплескали, а в самом конце залы некая старая дева, которую притиснули в угол, громогласно заявила, что пришла сюда не ради удовольствия и потребовала слова. Жалузистки, оскорбленные подобным требованием, стали кричать, что это лекция, а не диспут, и попытались было выставить ее из залы, но старая девица с ожесточением отбивалась.

Даже модного профессора в конце концов встревожил этот необычайный шум, а доктор Мутье повысил голос и весьма строго спросил:

– Что там случилось?.. В чем дело?..

Тогда все услышали тоненький и визгливый, полный отчаяния голос старой девы, притиснутой в самый дальний угол:

– Это я, господин доктор!.. Я, мадемуазель Геллье!.. Я приехала из Ла-Розере. Я видела Марту, госпожу Сен-Фирмен. Мертвец появился снова!..

– Молчите! Говорят вам, молчите!..

– Нет! Нет! Я больше не могу молчать! Мертвец наконец заговорил! Оказывается, его убили!..

– Выгоните эту старую дуру, – распорядился возмущенный доктор Мутье. Он едва сдерживался, чтобы не броситься к ней и не задушить ее на месте.

Недоставало еще, чтобы эта идиотка начала рассказывать о своих вертящихся столах и привидениях. Это окончательно бросило бы тень на блестящую хирургическую операцию, которую ему и так приходилось оберегать от профессора Жалу и полета его фантазии.

Да, доктор Мутье был не совсем доволен рассказом своего коллеги об этом происшествии.

Он уже сказал профессору: «Умоляю вас, стройте какие угодно гипотезы, но только ничего не утверждайте… Операция достаточно интересна сама по себе и не требует, чтобы из нее делали специальные спиритические выводы. Пусть верующие спириты придут к надлежащим умозаключениям, а что касается неверующих, им во всяком случае придется призадуматься».

И вот ему не удалось помешать Жалу использовать этот случай и показать себя во всей красе со своим царством мертвых.

К счастью, Жалу ничего не говорил о привидении, которое присутствовало при операции и рассказало обо всем женщине, жившей на берегу реки!..

Только этого не хватало! Жалу верил в призраков, как в каменную стену! Подумайте только! Призрак повторил ей фразу, которую он, Мутье, сказал Жалу на ухо и посторонние якобы не могли слышать!.. Скажите на милость!.. Разве сама госпожа де ла Боссьер не могла услышать ее, а потом повторить? А прислуга, просто созданная для того, чтобы подслушивать у дверей?..

О, этот Жалу! Превосходный оратор, но только оратор! Никак не научный деятель!.. Нет!..

Мутье успокоился лишь после того, как сухопарую дылду Геллье удалили из зала. Теперь ему нечего было бояться, что ее фантастические бредни получат огласку. Он не заметил, что в ту минуту, когда старая дева с несколько нежелательной для нее поспешностью покидала зал, все репортеры срочно очистили предоставленную им скамью.

Глава XXIII
ДЕВИЦА ГЕЛЛЬЕ ДАЕТ СВЕДЕНИЯ ДЛЯ ПЕЧАТИ

Самолюбие девицы Геллье было оскорблено; ее возбуждение требовало выхода. Репортеры догнали ее на улице и предоставили ей возможность излиться.

Она не скрыла от них ни одного из событий, потрясших ее жизнь, а возмущалась так сильно, что даже не обратила внимание, до чего ее разоблачения были приятны собеседникам.

– Ну так знайте, что человек, возвратившийся из царства мертвых, как они его называют – это Жак Мунда де ла Боссьер. Он родной брат того самого Андре де ла Боссьера, который исчез пять лет тому назад столь странным образом, бросив на произвол судьбы своих детей, замок Ла– Розере, квартиру в Париже и фабрику газовых горелок «Герон». Как вы помните, следствию так и не удалось раскрыть тайну его исчезновения и власти отказались от поисков. Но, рано или поздно, им придется взяться за это дело, потому что истина вопиет на всех перекрестках: Андре де ла Боссьер был убит!..

– Откуда вам это известно? – немедленно спросили репортеры. Ни одно слово девицы Геллье не пропало даром, каждое из них попадало в многочисленные записные книжки.

– Сам господин де ла Боссьер явился жене нотариуса из Жювизи, госпоже Сен-Фирмен, и объявил ей об этом!

– Объявил ей, что его убили?

– Ну да!..

– Быть не может!..

Услышав это неожиданное заявление, кое-кто фыркнул и позволил себе дурного тона шутку, но остальные немедленно зашикали, чтобы водворить порядок.

Тут-то девица Геллье и пустилась в рассказы о призраках, поскольку, по ее мнению, это было единственной темой, достойной внимания слушателей. Она, прежде всего, рассказала о том, какую важную роль играла во всех событиях последних лет, имевших место в замке Ла-Розере; она не скрыла от них фантастических происшествий, которые предшествовали ее уходу и послужили его причиной. За историей вертящегося стола последовала история поразительных видений госпожи Сен-Фирмен, ее обмороков, история привидения, рассказанная самой госпожой Сен-Фирмен и, наконец, прогулки упомянутого привидения по замку.

Если верить ее словам, призрак являлся всем желающим в коридорах замка и рассказывал о преступлении, жертвой которого стал.

Более того. Он спас от отравления газом младшего из детей, он открыл окно и перенес спящего ребенка в постель госпожи де ла Боссьер; на следующую же ночь, за несколько минут до «несчастного случая», а следовательно, и до знаменитой операции, призрак Андре явился крошке Франсуа, и тот при виде его закричал таким страшным голосом, что разбудил всех обитателей замка!

Никогда еще репортеры так не веселились, как во время этого интервью.

– В общем, – заметил молодой Дарбуа из «Эксцельсиора», – в этом замке все поголовно возвращаются из царства мертвых. Замок этот самой судьбой предназначен для операции доктора Мутье. Но вы-то сами, мадемуазель, присутствовали при операции?..

– Нет, сударь, меня выставили за дверь. Я успела видеть труп господина де ла Боссьера, но я не видела его после того, как он ожил. Меня «поблагодарили» заранее, и я уже не служила в этом доме.

– А по какой причине?

– Потому что меня очень взволновали появления Андре де ла Боссьера и его встречи с госпожой Сен-Фирмен, и я предложила детям сесть вместе со мной за стол, чтобы вызвать дух их отца и спросить у него, при каких обстоятельствах он умер. Когда госпожа де ла Боссьер узнала об этом, она назвала меня сумасшедшей старухой!

– Это с ее стороны совершенно непростительно, – заявил молодой Дарбуа из «Эксцельсиора».

– Непростительно? Это преступно! Я действовала в данном случае не из ложно понятого любопытства; мной руководило пламенное желание узнать истину!

– Не может быть сомнения, – продолжала она тоном, не допускающим возражений, – что состояние медиумичности, в котором продолжает пребывать госпожа Сен-Фирмен, притягивает дух покойного к этой местности, к замку и прилегающим местам. Что же удивительного, если человек верующий, подобно мне, – а я человек верующий и не скрываю этого, и уже много лет принадлежу к последователям Аллана Кардека[21]21
  А. Кардек (И. Ривай, 1804–1869) – французский педагог, философ, исследователь психических явлений, основатель современного спиритизма.


[Закрыть], – что же удивительного в том, что я пыталась с помощью детей покойного заставить говорить его дух?

Меня изгнали; но я знаю все, что случилось в замке с тех пор. Я прочла первый номер «Астральной медицины»; я явилась на лекцию профессора Жалу. Почему же эти господа не пожелали выслушать меня? Ведь я говорила очень простые вещи: «Если вы вернули Жака де ла Боссьера из царства мертвых, допросите его о смерти брата, это ваш долг!». Он должен был встретиться со своим братом! Зачем ему скрывать от нас то, что сказал ему брат? В конце концов, господа, мы не можем на этом успокоиться! Правосудие должно снова заняться этим делом. Пусть произведут следствие! Пусть допросят покойника. Пусть допросят госпожу Сен-Фирмен. Ведь были же случаи, когда судьи допрашивали сомнамбул и ясновидящих, и результаты были не так уж плохи!..

Девица Геллье еще долго продолжала бы в том же духе, но внезапно заметила, что ее слушатели испарились.

Репортеры гурьбой поспешили на поезд в Жювизи.

Глава XXIV
ПРИСУТСТВИЕ ДУХА! ПРИСУТСТВИЕ ДУХА!

Хорошая вышла пожива для репортеров: настоящее исчезновение, вероятность преступления, замок с привидениями, дама с призраком, сногсшибательная операция, ребенок, который видит тень покойного отца, человек, вернувшийся из царства мертвых, учительница, занимающаяся столоверчением – и все это в самом шикарном свете, да еще вдобавок сегодняшний скандал на лекции профессора Жалу!

Веселая ватага высадилась на станции Жювизи и, наняв экипажи, направилась в замок Ла-Розере.

Но здесь репортеры наткнулись на закрытые ворота и безжалостного привратника.

Госпожа де ла Боссьер приняла меры предосторожности; она уже была начеку вследствие появления нескромных статей в местных газетах и благодаря любопытству некоторых лиц из местной гуляющей публики, которые в прошлое воскресенье не замедлили посетить парк в надежде встретить «человека, который вернулся из царства мертвых».

После безуспешных переговоров с привратником, репортеры отправились в ближайший поселок с целью проинтервьюировать крестьян из числа поставщиков замка. Они желали также получить указания относительно домика на берегу, где живет «жена нотариуса», испытывающая видения.

Они не собирались возвращаться в Париж с пустыми руками.

Что же касается молодого Дарбуа из «Эксцельсиора», то он сбежал по-английски от всей «музыки», а именно от шумной стаи собратьев, обошел парк, перелез через стену, прокрался между изгородями, скрылся от садовника во рву, выбрался оттуда в сумерках, прошел через башню Изабеллы, пробежал наудачу по нескольким коридорам и внезапно очутился в какой-то комнате лицом к лицу с госпожой де ла Боссьер. При виде его она громко вскрикнула.

– О, сударыня, – сказал молодой Дарбуа, кланяясь самым изысканным поклоном, – клянусь вам, что я не привидение. Я просто Дарбуа из «Эксцельсиора», и я почтительнейше прошу у вас извинения за то, что предлагаю вам свои услуги столь развязным образом.

Фанни смерила его глазами с ног до головы.

– Я сказала слугам, что для журналистов меня нет дома, – заявила она сухо. Она чувствовала, что поступает неловко, но спокойная наглость, с которой этот юный нахал проник в ее комнату, выводила ее из себя.

– Вы были правы, сударыня, – продолжал юный нахал, нисколько не смущаясь. – Если бы вы не приняли эти предосторожности, сюда вломились бы пятьдесят человек, а пятьдесят человек, разумеется, испортили бы дело. Но теперь, когда нас только двое и мы разговариваем с глазу на глаз, мы сумеем договориться о таком интервью, которое все прояснит и положит конец нелепым слухам…

– Сударь, о каких нелепых слухах вы говорите? Уверяю вас, что я не понимаю ваших слов и мне нечего вам сказать!

– Сударыня, я только что с лекции профессора Жалу. На этой лекции, осмелюсь вам сообщить, говорились совершенно абсурдные вещи, но вам следует опровергнуть их немедленно, если вы не хотите, чтобы о них заговорила пресса всего мира. Дело таково, сударыня, что если вы не обратите на него внимание, оно получит громкую огласку…

Тогда она сразу поняла, что вопрос действительно серьезен, и решила по возможности использовать молодого репортера.

– Вот как! Жалу рассказал… Он обещал мне, что будет молчать, – вскричала она. – Он шарлатан и фокусник! Ну хорошо, в таком случае и я буду говорить… Садитесь, сударь, я хочу покончить с этим раз и навсегда!..

– Сударыня, я человек честный, – заметил молодой Дарбуа, – и это заставляет меня сказать вам, что, хотя профессор Жалу в своей лекции и упомянул о сопровождавших некую операцию странных обстоятельствах, он не назвал никаких имен, ни одного имени!..

– Как же вы попали сюда?..

– На лекции присутствовала некая девица Геллье. Она стала скандалить и ее вывели из зала. После этого, будучи в состоянии понятного раздражения, она принялась трепать языком…

Такого госпожа де ла Боссьер не ожидала. Ей, видимо, придется отбиваться сразу на всех фронтах, бороться со всеми!.. Но она не отчаялась и сделала выпад:

– Наемная прислуга, которую я рассчитала… И вы, сударь, не брезгуете подобными сведениями!.. Что же она вам сказала? Расскажите мне все подробно!..

Дарбуа охотно стал рассказывать. Фанни внимательно слушала. Когда он, наконец, окончил свой рассказ, она сказала:

– Это все?..

– Все!..

– Ну, а Жалу? Что же он говорил в своей лекции, этот великий Жалу?

– Сударыня, он поведал нам, что пациент по возвращении из царства мертвых подробно рассказал ему обо всем, что там делается!..

– А доктор Мутье?

– Сударыня, он ничего не говорил, но в «Астральной медицине» напечатана его статья.

– Благодарю вас, я ее читала. Ну, а вы сами, господин газетчик? Что вы обо всем этом думаете?

– Сударыня, я пришел сюда, чтобы задать вам тот же вопрос.

– Разумеется. Но будь вы на моем месте… что бы вы ответили?..

Маленький Дарбуа посмотрел на эту красивую разъяренную женщину и сказал вежливо, подыскивая слова, которые могли бы ей понравиться:

– Я полагаю, что ответил бы себе самому: все это бредни!..

– Сударь, вы попали в точку, все это бредни!.. Это профессорские бредни!.. Это бредни полоумной… Это бредни старой девы, которая занимается тем, что вызывает мертвых, потому что живые не желают с нею разговаривать! Но знаете, что я скажу вам, сударь? Если слушать их слишком долго, они и всех нас сведут с ума. Бывали минуты, когда я хваталась за голову и лишь твердила себе: «Присутствие духа! Необходимо присутствие духа!» Да, сударь, если бы я не сохранила хладнокровие, мы все давно оказались бы в сумасшедшем доме, клянусь вам!

К счастью, мне удалось одержать победу и я выгнала отсюда всех тех, кто говорил о привидениях, кто призывал их и думал о них. Одним махом мы избавились от призрака!.. По крайней мере, он перестал здесь появляться, а с меня этого достаточно!..

Я очистила дом, сударь, я выставила за дверь всех сумасшедших, и призрак оставил нас в покое… Мой муж поправляется под наблюдением доброго старого сельского врача; доктор сам здоров душой и телом и ничего не рассказывает мужу, кроме смешных анекдотов! Когда муж сказал ему, что был мертв, этот добряк расхохотался и так долго хохотал, что муж стал смеяться вместе с ним. У всех нас чуть животы не заболели от смеха! Да, сударь! А когда дошло до рассказа о мертвых, наполняющих долину, которых будто бы видел мой муж… это было лучше всего!.. Доктор сразу заявил: «Не может быть! Не может быть, чтобы вы придумали это сами! Это буквальное заимствование! Вы это, наверное, где-нибудь прочитали»! И он стал искать в библиотеке, в письменном столе… Он обыскал комнату, которую занимал мой муж до несчастного случая, и в конце концов нашел с полдюжины спиритических книжек, в которых выспренним библейским стилем подробно говорилось обо всех псевдонаучных выдумках Жалу, Мутье, Крукса и прочей компании.

Вот до чего дошел мой муж! Под впечатлением сверхъестественных рассказов доктора Мутье, он поддался подобным сказкам, раздобыл книги и тайком зачитывался ими. Нужно ли удивляться, что после тяжелой операции, находясь в обществе ученого, злоупотреблявшего его слабостью и стремившегося заставить его говорить, он поддался на всю ту чепуху, которую мы позже нашли в печатном виде в его собственном ночном столике! Но теперь с этим покончено! Муж мой здоров умом и телом… Нужно только сохранять присутствие духа, сударь!.. только присутствие духа!

Глава XXV
ФАННИ НЕ РАЗЛУЧАЕТСЯ С ЮНЫМ ЖУРНАЛИСТОМ

Госпожа де ла Боссьер говорила с такой верой в свои слова, что ее приятно было слушать, и юный журналист, делая все время заметки в записной книжке, с восторгом любовался физическим и духовным здоровьем хозяйки дома. Он подчеркнул вечным пером слова «женщина с головой на плечах», улыбнулся и сказал ей:

– Сударыня, все ясно. Все здравомыслящие люди будут на вашей стороне. А остальные окажутся в положении дураков. Не угодно ли вам будет теперь сказать мне несколько слов по поводу самого главного вопроса, того, что мог бы объяснить все события последних дней: я подразумеваю столь длительное отсутствие Андре де ла Боссьера. Что вы думаете об этом, сударыня?

– Думаю, что отсутствие это ненормально и наводит на всяческие опасения, так что мой муж первым был им чрезвычайно взволнован и обратился в сыскную полицию. Но расследование это не дало, к сожалению, никаких результатов, и мы до сих пор продолжаем ждать, не случится ли что-либо, что даст бы нам какую-нибудь нить в наших поисках и выведет нас из состояния, близкого к отчаянию. Мой муж обожал своего брата…

– Не полагаете ли вы, что Андре де ла Боссьера убили?

– Это возможно, если принять во внимание, сколько времени у нас нет от него известий.

– Должен вам объяснить, сударыня, почему я задал вам этот вопрос. Из всей дурацкой истории с призраками, которую мы услыхали от девицы Геллье, у меня в памяти осталось только одно – сомнамбулическое состояние некоей госпожи Сен-Фирмен…

Не следует забывать, сударыня, что в наше время суд пользуется услугами сомнамбул. Вспомните дело Кадиу[22]22
  Так и оставшееся нераскрытым дело об убийстве фабриканта Луи Кадиу близ Ландерно в декабре 1913 г. В деле действительно фигурировала ясновидящая, которая указала, что тело убитого было спрятано в лесу за фабрикой под тонким слоем земли.


[Закрыть]: убитого удалось найти с помощью сомнамбулы. Я, разумеется, не верю в привидения, но в наши дни мы должны считаться с внушением, с магнетическим и сомнамбулическим состоянием свидетелей и с целым рядом других обстоятельств, которые в былые времена вызывали смех или нагоняли страх, а в наши дни наводят на размышления! Суд больше не боится видеть в ясновидении могучее средство, каким его считает изучающая это явление наука. Если госпожа Сен-Фирмен в самом деле ясновидящая, как про нее говорят, нельзя пренебрегать ее свидетельскими показаниями, и я сам не премину, сударыня, выйдя от вас, посетить ее.

– Но это сумасшедшая!..

– Простите меня, сударыня, я не знаю госпожу Сен-Фирмен…

– Послушайте, – начала госпожа де ла Боссьер, пытаясь подавить клокотавшую в ней злобу, которая охватила ее при словах нескромного репортера. – Когда вы познакомитесь с госпожой Сен-Фирмен, вы увидите, что ее слова имеют так же мало значения, как слова девицы Геллье!.. Они обе сумасшедшие, вот и все!.. Состояние здоровья госпожи Сен-Фирмен вызывает опасения, и она часто бредит! Сам доктор Мутье смеялся над ее видениями и доказывал их бессмысленность. Он говорил, что она воображает, будто ночью видит то, о чем ее больной мозг не перестает думать в течение дня! Ведь она видит – и она, разумеется, первым делом вам об этом расскажет, – она видит труп моего несчастного деверя, спрятанный в сундук!

– О! Чрезвычайно интересно! – прервал ее юный Дарбуа. – Сомнамбулы всегда были очень чутки к мертвецам, скрытым в сундуках.

– А знаете, почему это так, сударь? Да потому, что доктор Мутье, который выступал экспертом во время процесса Эйро и Габриэль Боннар, много раз рассказывал в присутствии этой малютки (госпожа Сен-Фирмен почти девочка) историю сундука Гуффе!

– Сударыня, с вашего разрешения, не видев и не выслушав саму госпожу Сен-Фирмен, я не могу принять столь… столь категорические утверждения!.. Вы заговорили о сундуке, где находилось тело несчастного судебного исполнителя Гуффе; но я невольно вспоминаю, что именно сомнамбула, настоящая сомнамбула, госпожа Оффингер, указала местоположение этого сундука, о чем поведал мой друг Эдмон ле Рой, милейший редактор «Журналь». После исчезновения исполнителя, которое наделало столько шума, один из моих коллег припомнил, что мадам Оффингер не раз оказывала крайне полезные услуги по розыску пропавших предметов и спрятанных трупов, и решил обратиться к этой даме.

Здесь молодой репортер спохватился, что уже поздно, и прервал рассказ.

– Простите, мадам, я здесь не для того, чтобы рассказывать вам истории. Ваше время драгоценно, как и мое. Разрешите мне откланяться, сударыня…

Госпожа де ла Боссьер удержала его. Ей внезапно захотелось, чтобы журналист пояснил ей, каким образом сомнамбуле удалось навести полицию на след трупа. В свое время, когда доктор Мутье рассказывал ей об этом, она почти не слушала. Она попросила репортера продолжать.

– Мой коллега, – с улыбкой выпрямился молодой Дарбуа, – взял перчатку и галстук, принадлежавшие судебному исполнителю, и дал эти предметы мадам Оффингер. Последняя, введенная в магнетическое состояние своим сыном, заявила, что Гуффе заманили в ловушку и убили в Париже, неподалеку от Мадлен. Затем тело положили в объемистый сундук и перевезли в провинцию, в окрестности большого гарнизонного города. Тело, сказала она, будет найдено 23-го августа. Это было 12-го августа. На следующий день в газете появилась статья журналиста, а вскоре тело было обнаружено близ Мильери, под Лионом.

Тело, однако, было сильно разложившимся, и никто не мог определить, Гуффе ли это. Вмешательство мадам Оффингер вновь оказалось решающим. Мадам Ландри и мадемуазель Гуффе, сестра и старшая дочь жертвы, принесли ей головной убор покойного. В сомнамбулическом состоянии мадам Оффингер вспомнила, что с ней уже консультировались по этому вопросу, а затем официально заявила, что тело из Мильери является трупом Гуффе. У Гуффе, сказала она, отсутствовал третий коренной зуб справа, и тот же зуб должен отсутствовать у трупа. Так и оказалось.

Но магнетическое расследование мадам Оффингер этим не ограничилось. Задолго до того, как об этом написали газеты, она сообщила, что Гуффе плохо видел одним глазом и страдал болезнью сустава, вызывавшей некоторую хромоту. Наконец, она объявила, что виновные отправились в Америку и будут арестованы в течение трех месяцев после консультации.

Все это подтвердилось, сударыня, – сказал репортер, вставая. – Вы должны понимать, что если мне удастся добиться успеха с госпожой Сен-Фирмен, как моему коллеге с мадам Оффингер, мы все будем в выигрыше: вы узнаете, что случилось с вашим деверем, а я обеспечу свой журнал отличным материалом. Благодарю вас за вашу любезность, сударыня…

– Вы даже не знаете, как пройти к дому госпожи Сен– Фирмен… Я сама покажу вам дорогу…

– Сударыня… право, не знаю, как и благодарить вас!..

Госпожа де ла Боссьер позвонила, приказала подать пальто и шляпу и отправилась вместе с молодым человеком.

– Мы пойдем пешком, – сказала она, – это совсем близко.

Журналист не знал, что и думать. Фанни, несмотря на волнение, овладевшее ею вследствие непредвиденных затей этого чертова журналиста, заметила его удивление. Она сообразила, что ей необходимо объяснить свое поведение, и сразу же сказала ему:

– Видите ли, я устала от всех этих историй. Говоря между нами, я буду очень рада, когда вы сами убедитесь, что выдумки госпожи Сен-Фирмен совершенно того же порядка, что и бредни девицы Геллье. Когда вы увидите ее, когда вы удостоверитесь, что все ее слова – это бред больного воображения, вы напишете об этом, и тогда, будем надеяться, никто больше не станет говорить о призраках и привидениях Ла-Розере… Вы рассказали мне о замечательных открытиях настоящей сомнамбулы. Вы молоды и впечатлительны, и ваше дело, верить во все это или не верить. Лично я не верю, тем более что госпожа Сен-Фирмен не сомнамбула… Повторяю вам, она больна, и но ночам ее помутившийся разум мучают бредовые видения!..

О! если бы она могла отправить к черту этого юного репортера вместе со всеми призраками, интервьюировать которых он явился!.. Но вместо этого она сопровождала его… стала его проводницей! Она была уверена, что Дарбуа сумеет проникнуть к Марте, как пробрался к ней; госпожа де ла Боссьер желала присутствовать при их беседе и, по правде сказать, действительно имела для этого все основания!

Хотя она и утверждала, что не верит в сомнамбулизм, она прекрасно знала, что напрасно была столь категорична в своих высказываниях. Рассказ о мадам Оффингер глубоко взволновал ее, и она не могла без содрогания думать о странных совпадениях в откровениях и видениях госпожи Сен-Фирмен… Автомобиль!..Сундук!..

Когда они добрались до домика на берегу реки, она с удивлением увидела, что окна гостиной освещены, передняя дверь открыта, а на пороге стоит старая служанка и громко причитает. Немного поодаль в темноте вырисовывались экипажи. Узнав госпожу де ла Боссьер, служанка тотчас сказала ей:

– О! сударыня… вы не видели хозяина? Поскорее бы он вернулся… Их здесь человек двадцать, и они все пристают с расспросами к бедной госпоже!.. Они все журналисты из Парижа, и они задают ей целую кучу вопросов…

– Черт побери! – воскликнул юный Дарбуа, – я пропал!.. Сударыня, прежде всего – не говорите им, кто вы такая, иначе они заставят вас рассказать все, а вы потом не узнаете собственные слова! Давно они здесь?..

– Минут десять! Я не хотела их пускать, но они прошмыгнули у меня перед носом!.. А один из них даже поцеловал меня!.. Такие нахалы!..

Фанни, узнав, что человек двадцать журналистов проникли к Марте, пришла почти в такое же отчаяние, как и юный Дарбуа, но только по другой причине. Она последовала за репортером, который вошел в гостиную, проформы ради постучавшись в дверь.

Здесь они нашли журналистов, которые стоя и сидя записывали, как школьники, слова Марты. Та стояла у камина и спокойным голосом диктовала им нижеследующее:

– Напишите, что девица Геллье посещала меня, когда я была совсем больна и очень слаба, и что в то время я была целиком во власти тяжелого бреда, который не отпускал мой разум в течение нескольких месяцев вследствие слабости моего здоровья. Если бы она посетила меня теперь, она нашла бы меня намного более спокойной и убедилась бы, что я не придаю никакого значения болезненным проявлениям своей фантазии. Но девица Геллье, которой я напрасно, считая ее другом, поверила свои страдания, больна куда серьезней, чем я! Она склонна повсюду видеть сверхъестественное и, вероятно, соответствующим образом исказила мои слова… У меня могли быть видения… то, что она называет видениями… но я сама всегда считала их только бредом…

– Простите, сударыня, – прервал ее юный Дарбуа, – разве вы не говорили, что труп Андре де ла Боссьера находится в сундуке?..

Марту, казалось, несколько удивил неожиданный вопрос; но она почти сразу ответила:

– Я сказала и это, как могла сказать многое другое… Незадолго до того был найден труп в сундуке, и об этом много писали в газетах… Доктор Мутье рассказывал нам про сундук Гуффе. Это произвело большое впечатление на мой рассудок… Поверьте, сударь, – все это не имеет ровно никакого значения, и я сама смеюсь над этими бреднями… Вот и все… Я не могу ничего больше вам рассказать… Я немного утомлена… Если разрешите, я уйду…