Текст книги "Миры Гарри Гаррисона. Книга 7"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Глава 42

ПВ 33:14

– Что там с заправкой? – спросил Декоста.

– Почти закончили, – сказал Кук.

– И тоже почти вовремя. Очень неудобно лежать в таком положении.

Оба пилота были пристегнуты к своим креслам в пилотской кабине в нормальном рабочем положении для полета. «Челнок» имел двойное предназначение – космического аппарата во время старта и нахождения на орбите и аэроплана, когда приходило время приземляться. Оба пилота сидели на своих местах, и их кресла больше напоминали те, которые устанавливают в обыкновенной открытой пилотской кабине на самолете, а не в космическом корабле. Великолепно для маневрирования и посадки, но довольно неудобно, когда корабль стоит на хвосте, нацелившись прямо в небо. Словно сидишь в кресле, которое лежит спинкой на полу.

– Как там с гравитационными кушетками? – спросил Декоста в микрофон.

– Закрепляем, – донесся голос инженера.

– А ранцы для выхода в космос?

– Закрепляем на стене шлюза…

– Нет! Так не годится. – Декоста принялся отстегивать пристяжные ремни.

– Ты что это делаешь? – спросил Кук.

– Спущусь вниз и сделаю как надо, черт побери.

– Да ты с ума сошел! У нас меньше двадцати минут до пуска!

– Ничего, обойдется. Такое не каждый день случается. – Говоря это, Декоста выкарабкался из кресла, повис на его спинке и отпрыгнул метра на полтора к задней стенке хвостовой кабины, которая теперь стала полом. – У нас там времени не будет. Я хочу, чтобы все снаряжение было прилажено так, чтобы без промедления можно было им воспользоваться.

Через проход в переборке он спрыгнул в трюм.

– Если вовремя не вернешься, я отправлюсь без тебя, – крикнул ему в спину Кук.

Корпус декомпрессионной камеры походил на перевернутый шкаф. Декоста раздраил люк и посмотрел через декомпрессионную камеру вниз в обширное, видимое в открытую дверь пространство грузового отсека, до его дна было по крайней мере шестьдесят футов. Монтажный кран со складной стрелой был совсем рядом с люком декомпрессионной камеры, и Декоста уперся взглядом в растерянное лицо управлявшего им техника.

– Вам не полагается находиться здесь, капитан, – сказал тот.

– Вини мою матушку – она меня раньше времени родила. С тех пор на месте не могу усидеть. А ну-ка подвинься.

Декоста спустился в декомпрессионную камеру, раскачался, взявшись за край внешнего люка, и аккуратно приземлился в кабинку крана, стараясь не думать, что мог промахнуться и свалиться вниз. Кабинка от неожиданной тяжести закачалась, и они оба вцепились в поручень.

– Так и разрыв сердца недолго получить, – охнул техник.

– Это ранцы? – спросил Декоста, указывая на кислородные баллоны на полу кабины.

– Да, сэр. Я собирался закрепить их…

– Забудь про это, мы сделаем лучше. Спусти нас вниз.

Стрела медленно поплыла над грузовым отсеком с широко разинутыми пастями открытых дверей. Обычно этот грузовой коридор, похожий на трубу, шестидесяти футов длиной и пятнадцати шириной, заполнял либо технический груз, либо оборудование для научных экспериментов, намертво принайтовленное. Или спутник, вроде того, что только что убрали отсюда. Единственным грузом сейчас была одна-единственная пластина, плотно закрепленная сразу же за кабиной. К ней были грубо, хотя и прочно приварены четыре гравитационные кушетки. Сейчас только надежность, впрочем, и имела значение.

– Давай до самого дна, – сказал Декоста, показывая пальцем. – До последнего зажима на конце манипулятора.

Дистанционное плечо манипулятора дотягивалось до конца грузового отсека; это была коленчатая труба пятидесяти футов длиной. Для своей длины она казалась невероятно тонкой, и моторы в ее коленах способны были сейчас лишь с трудом передвигать ее собственный вес, поскольку годились только для операций в космосе, в невесомости, когда не действует гравитация. На самом конце манипулятора находился похожий на челюсти механизм, предназначенный для захвата грузов и их подъема. Декоста смотрел на него и лихорадочно думал, думал о том, как может сложиться ситуация в космосе.

– Эй, капитан, – окликнул его техник с соседнего крана, имевший на голове наушники и микрофон. – Майор Кук говорит, у вас осталось только пятнадцать минут.

– Знаю. Знаю, – ответил Декоста, он и без этого взмок от напряжения. – Давай сгружать ранцы здесь, в самом низу.

Декоста выпрыгнул на круглую платформу и принял у техника тяжелые кислородные баллоны, поставив их в ряд у своих ног.

– У вас нет какой-нибудь нейлоновой веревки?

– Есть. Белая и красная…

– Дай-ка мне белую.

Стараясь действовать как можно быстрее, он привязал ранцы один подле другого к вделанным в металл крепежным кольцам, используя один конец веревки и поочередно пропуская его вокруг каждого из баллонов, а потом закрепляя. Достаточно будет потом разрезать веревку в одном месте, и она больше не будет держать их.

– Нож.

Техник подал ему тяжелый карманный нож. Большим лезвием Декоста отрезал веревку, потом взял кусок красной и быстро пропустил ее через зажимы на каждом ранце, связав их вместе. Затем залез обратно в кабинку.

– Давай к тому концу манипулятора.

Кабинка поднялась, и он отпустил красную веревку, позволив ей свободно раскручиваться.

– У нас осталось только восемь минут! – сообщил ему связист. – Сколько вам нужно, чтобы закончить последнюю проверку и задраить все люки?

– Уже почти все. – Декоста привязал свободный конец веревки к последнему кольцу манипулятора. Потом отрезал еще короткий кусок и привязал им нож сантиметрах в тридцати рядом.

– Послушайте, но это же мой ножик! – возмутился техник.

– Ему предстоит космическое путешествие. Подайте счет администрации. А теперь быстро выбираемся отсюда.

Наконец кабинка крана зависла над самой декомпрессионной камерой. В тот же момент начали медленно сдвигаться внешние створки люка, ведущего в грузовой отсек. Декоста поставил одну ногу на перила кабины, техник поддерживал его, и ему удалось дотянуться до сужающейся щели и ухватиться за край. Опершись ступней на плечо застонавшего техника, он подтянулся на руках и нырнул в декомпрессионную камеру за мгновение до того, как люк у него за спиной захлопнулся.

– Поднимайся сюда немедленно! – заорал ему Кук. – Боже, до пуска две минуты. Я не могу ждать!

– Иду… – пилот перевел дыхание, закрыл и задраил люк, а потом, быстро перебирая руками и ногами по металлическим выступам в стене, поднялся в кабину. Подняв голову, он, тяжело дыша, смотрел в напряженное лицо Кука.

– Тридцать секунд! – заорал Кук. – Насосы работают, вот-вот включится зажигание, пристегивайся, черт побери, пристегивайся!

Декоста из последних сил втиснулся в кресло, схватил концы привязного ремня – и тут заработали двигатели.

С ревом выбрасывая потоки пламени, космический «челнок» оторвался от земли и стал набирать скорость.

– «Челнок» стартовал, – сказал Флэкс, обращаясь сразу ко всем четырем на борту «Прометея». – Двигатели работают одну минуту.

Патрик летал на «челноке» не один раз, так что отлично представлял себе, что там происходит. Первое включение двигателей, мощный рывок вперед благодаря ускорителям, работающим на твердом топливе. Три минуты ускорители работают вместе с двигателями. Потом сто шестьдесят миль снижения скорости до точки выхода на орбиту…

– Отключение ускорителей, отделение…

Две огромные трубы, теперь пустые, разлетелись в разные стороны и стали падать обратно, в Атлантический океан. Затем резко щелкнули парашюты, и ускорители медленно опустились туда, где их поджидали суда-перехватчики. Но корабль все еще продолжал подъем, все еще всасывал последние капли топлива из внешнего бака – он еще не вышел на орбиту. Случись любая неполадка, и им придется падать на Землю. С ускорением они не справятся. Что же все-таки происходит?

– Птичка, я вас не слышу… так, все в порядке. Роджер. Отделение внешнего бака!

Двигатели еще работали, бак отлетел в сторону, чтобы потом сгореть в атмосфере. Корабль набирал высоту, нацеливаясь на выход на орбиту. Полет по намеченной траектории…

– Что это? – закричала Коретта. – Что-то горит, там, за иллюминаторами.

Не успела она договорить, как их затрясло, заколотило, казалось, вибрировал сам космос.

– Мы вошли в более плотные слои атмосферы! – воскликнул Патрик. – И теперь…

Режиссер программ телевидения, глядя на экран своего монитора, что-то горестно бормотал про себя. Из чего тут выбирать? Совершенно не из чего! В кадре на втором мониторе был Вэнс Картрайт с его идиотским голосом. На первом шла передача из Центра управления полетом, все были безумно заняты у пультов, и это длилось уже Бог знает сколько часов, причем без звука – Флэкс снова выключил звук. Забудем – зрители достаточно на это насмотрелись. Третий монитор показывал конференцию с писателем-фантастом, специалистом по космическим полетам, готовым в который уже раз пуститься в пространные объяснения. Режиссер уже отснял многие километры пленки, пожалуй, довольно, особенно сейчас, когда все идет к чертовой матери. Четвертый монитор был пуст и готов к любой передаче. Только что прокатили мультипликационный фильм о запуске «челнока», но теперь, когда настоящий «челнок» на орбите, подобный показ неуместен. Режиссер, подумав, все-таки включил Картрайта.

«…драматические события последних часов близятся к завершению. Однако сомнений по-прежнему немало: стыковка еще не произошла. Двигатели обоих кораблей сейчас выключены, так как производятся последние расчеты, которые не могут иметь ошибку больше, чем на одну тысячную процента. Дело в том, что корабли находятся на разных орбитах, на разных высотах и двигаются с разными скоростями. Когда «челнок» вновь запустит свои двигатели, последует финальная и весьма драматическая встреча, которой ждет каждый человек на Земле. Отважный экипаж «Прометея» отдал немало сил, а некоторые космонавты – и свои жизни, чтобы приблизиться к этой точке во времени и пространстве. Было бы вопиющей несправедливостью, если бы в этот последний миг у них отняли и победу, и саму жизнь, ибо они наконец близки к завершению своего трагического полета. Они выходят на свою последнюю орбиту…»

– Запускай мультфильм о горящем «Прометее», – сказал в свой микрофон режиссер и, как только появилась картинка, он наложил на нее голос Картрайта.

«…на этой высоте дышать воздухом невозможно, он сильно разрежен, как внутри электрической лампочки. Но при неимоверной скорости – пять миль в секунду, восемнадцать тысяч миль в час, – даже этот разреженный воздух будет для «Прометея» подобен мощной стене. – Рисованная ракета начала накаляться, от ее носа полетели искры. – И от трения он в конце концов загорится…»

Картрайт запнулся, у него вдруг расширились глаза, и он сильнее прижал к уху миниатюрный наушник. Когда он заговорил снова, то было видно, что он потрясен, от усталости не осталось и следа.

«Это случилось, Боже мой! Только что «Прометей» сообщил о входе в более плотные слои атмосферы, и после этого их сигнал пропал. Мы знаем, что раскаленная, ионизированная атмосфера мешает связи, может быть, дело только в этом. Или же с ними произошло самое худшее… и в конце концов наступил тот самый ужасный момент, которого мы все так боялись. Может быть, это конец. И, если это действительно так, мы можем лишь сказать, если они и погибли, то не напрасно. Потому что благодаря их усилиям до самого последнего момента этот гигант удерживался на орбите и сейчас он несется где-то над пустынными просторами Тихого океана. Если даже он свалится сейчас на Землю, никто внизу не пострадает, и трагедия Коттенхэм-Ньютауна не повторится…»

– Здорово, честное слово, здорово, – хихикал про себя режиссер, потирая руки. – Они вошли в атмосферу как раз во время показа схемы такого пожара. Ничего себе подгадали!

– Я не знаю, – сказал Флэкс. – Клянусь Богом, просто не имею пока ни малейшего представления.

– Я понимаю, мистер Флэкс, и в самом деле ценю вашу позицию. – Дилуотер чувствовал усталость и боль в его голосе и понимал, что спрашивать Флэкса больше нельзя и нельзя на него давить. – Эта линия будет подключена, я сам буду стоять рядом и вместе со всеми ждать каких бы то ни было известий. Мы будем молить Бога, чтобы вести оказались добрыми.

Дилуотер медленно повесил трубку и оглядел кружок смотревших на него людей.

– Больше пока ничего не известно, – сказал он.

– Они должны знать! – вскричал президент Бэндин. – Восемь миллиардов вложено в оборудование, а они не могут найти решения? Они что, не могут просто посмотреть в свои телескопы?

– Они делают все технически возможное. Через минуту-другую мы будем знать, что именно происходит.

Бэннерман подошел к большому столу-планшету, где красной точкой помечено было местоположение «Прометея» в момент последнего сеанса связи.

– Лучше, если бы они это узнали поскорее. Если эта штука упадет сейчас, то это произойдет над океаном. Но если она останется на орбите еще несколько минут, то свалится прямо на Лос-Анджелес.

Все смолкли. Не было слов, чтобы передать те чувства, которые возникли в преддверии столь невероятной, но вполне возможной трагедии.

– Ничего, – произнес Кук. – Пока еще ничего. – Он взглянул на космос, на звезды, ничего перед собой как бы не видя.

– Они не могут сгореть, не могут, когда мы совсем рядом! – сказал Декоста. Он расстегнул привязной ремень и, оттолкнувшись ногой, выплыл из кресла. – Я надеваю скафандр.

– Не знаю, будет ли у тебя возможность воспользоваться им.

– Ты думаешь, я это знаю? – в голосе его звучали горечь и злость. Он отпер шкафчик и вытащил скафандр. – Знаешь, это все равно что постучать по дереву. Так делают даже те, кто вовсе не суеверен. Я надеваю эту штуку и собираюсь ею воспользоваться, слышишь?

– Знай наших, львенок, – Кук попытался пошутить, улыбнуться, но у него это плохо получилось. Он включил передатчик: – «Челнок» вызывает Центр управления полетом. Вы слышали…

– Пока ничего нового, – сказал Флэкс. – Прости, Кук, пока ничего. Продолжаем работать по программе, вам предстоит включить двигатели примерно через двадцать минут.

– Роджер. Связь окончена.

Флэкс забыл про усталость, забыл про все на свете. Нужно же, чтобы все закончилось именно так, когда до спасения рукой подать. Он посмотрел на счетчик времени. Меньше часа до сближения…

– …что-то слышим…

Голос из динамика встряхнул всех, как марионеток на нитках, все разом повернулись к радиоприемнику, который шипел и хрипел от помех. Наконец до них донеслись еле различимые слова:

– …в… управления полетом… примите… «Прометей»…

Глава 43

ПВ 33:34

– Все кончилось, – сказала Коретта. – Огонь, горящие обломки, их больше нет.

– Уже минут пять как нет, – кивнул Патрик. – Теперь все мы на последней орбите.

– Что ты хочешь сказать? – поинтересовалась Коретта.

– Мы были в перигее, самой близкой к Земле точке нашей орбиты, когда зацепили атмосферу. Еще немного, и мы просто сгорели бы. А мы лишь слегка ее задели, чиркнули, как голыш по воде, и оторвались. Теперь мы с точностью почти до минуты знаем, сколько времени у нас осталось. При следующем перигее мы упадем. Так что чуть больше часа. – Патрик пошарил вокруг себя и включил переговорное устройство. – Центр управления полетом, говорит «Прометей». Мне необходимо связаться с «челноком».

– Роджер, Патрик. Я слушаю.

– Как твоя птичка, Куки?

– О'кей, все в полном порядке.

– Когда рассчитываешь встретиться с нами?

– Минут через сорок.

– Нормально, если вы успеете вовремя. Должно хватить времени и на стыковку, и на переход к вам. Хорошо бы ты сумел взять нас уже при первом заходе.

– Постараюсь, Пат. Сделаю все, что в моих силах.

– Не сомневаюсь, Куки. Связь закончена.

Надя подождала, пока закончится сеанс связи, и спросила:

– Есть ли у нас время для декомпрессии и подготовки к эвакуации до момента стыковки?

– Да, времени более чем достаточно, – сказал Патрик.

– Пожалуйста, вы не могли бы… мои глаза… Мне что-то мешает… даже больно немного…

– Тебе следовало сказать об этом раньше. Григорий, загерметизируй пока, ты знаешь, где контрольные кнопки. – Патрик нащупал соседнее кресло и дотронулся до Надиной руки, погладил ее по плечу, крепко сжал пальцы, поняв, что про нее они забыли, что она старалась не отвлекать их, пока все были так заняты. Ослепшая, закованная в броню скафандра, совершенно безропотная.

– Прости нас, – сказал Патрик.

– Не говори глупостей. Ты сделал для нас все возможное.

– Герметизация завершена, – оповестил Григорий, расстегивая и снимая шлем. После застоявшегося внутри скафандра запаха собственного тела даже консервированный, бедный кислородом воздух кабины казался восхитительным. Коретта уже сняла свой шлем и теперь помогала Наде.

– Сейчас я сменю повязку и сделаю тебе укол, – приговаривала она.

– Я не хочу спать, – голос Нади прозвучал неожиданно резко.

– Не беспокойся, милая. Только чуть-чуть, чтобы снять боль. И Патрику тоже.

Она уверенно взялась за дело – Григорий не сводил с нее глаз. Ему, блондину, ее густые темные волосы казались прекрасными. И кожа – смуглая, теплая, нежная… Она не походила ни на одну женщину из тех, кого он встречал раньше. Ему хотелось наклониться и поцеловать ее в шею, прямо над жестким воротником скафандра, но мешать было нельзя. И он уставился на часы, отсчитывающие полетное время, потом – через иллюминатор во тьму.

– Когда Коретта закончит, нам придется снова разгерметизироваться. Я должен выйти и завершить программу «Змеиное кольцо».

– Нет! – Коретта похолодела от его слов и повернулась к нему. – Нам теперь это не требуется… они же совсем близко.

– В любом случае наш корабль должен быть уничтожен полностью. Ради людей на Земле.

– Но ты же слышал: Центр управления считает, что «Прометей» упадет в океан…

– Этого недостаточно. Вероятность, что он упадет, например, в Калифорнии ничуть не меньше. Я не могу допустить, чтобы эта вероятность стала реальностью.

– Боюсь, у нас нет выбора, – произнес Патрик. – Мы сделали все, что было в наших силах, и ты вряд ли в состоянии довести программу до конца. Вполне вероятно к тому же, что астроскаф снесло. А без него ты не сможешь снова добраться до двигателей.

– Об этом я не подумал! – сказал Григорий. Он резко повернулся, неуклюже замахал руками и ногами, стукнулся о стенку у иллюминатора, потом выровнялся и прижался лицом к холодному стеклу. Видна была только внешняя сторона крышки люка. Больше ничего. – Его снесло, – сказал он устало. – Так что об этом нечего и говорить.

Коретта переломила пополам шприцы одноразового использования, сунула в накопитель отходов и бросилась к нему. Однако поспешила, забыв про невесомость, так что ей пришлось покрепче ухватиться за него, чтобы не удариться. Она так и не выпустила его руку.

– Почему ты так горюешь? Мы ведь сделали все, что смогли. Нас не в чем упрекнуть.

Он напряженно всматривался в забинтованные лица пилотов, и на его лице отражалась глубокая боль. Когда он заговорил, то только она смогла расслышать его тихий шепот:

– Я хотел сделать все как следует, это было так важно. Посмотри на них, они же ослепли и, наверное, навсегда. В этом виновата моя страна, и мне так стыдно. Я полагал, что как-то смогу… возместить ущерб, если все сделаю как надо. Если уничтожу угрозу человечеству.

– Но ты же слышал: это ведь не Советский Союз выстрелил по «Прометею». Это какой-то один безумец…

Григорий криво усмехнулся.

– Ты совсем ребенок, дорогая! Ты очень красивая женщина, но все равно сущий ребенок. В моей стране таких несчастных случаев не бывает. Все было решено заранее, а потом нашли козла отпущения…

– Козла? Но я верю, верю всему, что ты говоришь. Хотя теперь ты уже бессилен что-либо изменить – так что лучше выбрось это из головы. Если только этот «челнок» не опоздает, мы все останемся живы и успеем вернуться в штат Флорида как раз к обеду.

Она смотрела своими широко открытыми темными глазами прямо в его голубые глаза, потом наклонилась и поцеловала в губы. Металлические кольца их скафандров звякнули, и ей пришлось слишком сильно тянуться, чтобы достать до его рта. Они могли бы показаться смешными – две толстые неповоротливые фигуры, запеленутые в металл и пластик, – но смешными они не были. Он тоже поцеловал ее, глазами сказав ей больше, чем можно сказать словами.

– Полетное время? – спросил вдруг Патрик.

– 34:23, – ответила Коретта, отстраняясь от Григория.

– Пора. Надеть шлемы. Григорий, проверь, чтобы все закрепились. Сейчас «челнок» будет делать заключительный заход.

– «Прометей», вы у меня на электронном определителе расстояния, идем на сближение, – произнес Кук.

– Ждем вас Наш люк открыт, и мы готовы.

– Двигатели выключены, и мы сближаемся со скоростью сто двадцать футов в секунду.

– Вот они! – воскликнул Декоста, когда на экране возник «Прометей». Кук кивнул, руки у него лежали на пульте управления. – Вы теперь у нас в поле зрения, похоже, мы над вами и чуть сбоку. Ваш спасательный модуль закрыт тенью от грузового отсека, поэтому я не уверен, попадем ли мы в створ.

– Мы внимательно следим за вами. Подходите точно. Створ расположен приблизительно в тридцати градусах от вашей теперешней орбиты.

– О'кей, Пат. Я еще немного поднимусь и поверну, тогда стыковка будет легче пареной репы.

Конечно же, это было далеко не так. Кук знал, что ему совершенно необходимо попасть точно в створ с первого же захода – ведь второго не будет. Точно, обязательно точно. Остается 2727 футов, скорость сближения 19,7 фута в секунду. Он включил реактивные тормоза. 1370 фута, 9,8 фута в секунду. Космический корабль постепенно вырастал, становился все ближе.

– Им повезло, что грузовой отсек у них на носу, – сказал Декоста. – Весь к чертовой матери сгорел. Но уж лучше он, чем они. – Он включил кислород, затем надел шлем. – Радиосвязь о'кей? – спросил он.

– В порядке.

– Я открываю люк.

Он нырнул головой вперед и ухватился за ручку герметизации шлюза. Оказавшись внутри шлюза, он задраил люк и повернул колесо замка. Давление стало падать, и наконец замигал красный огонек декомпрессии. Внешний люк открылся без труда, рядом с ним находился пульт управления грузовым выходом. Декоста осветил пульт фонарем и включил механизм, открывающий грузовой люк. Возникшая внизу полоса света становилась все шире по мере того, как огромные створки люка начали расходиться в стороны. Свет хлынул потоком, и он увидел основание телеуправляемого манипулятора всего в каком-то ярде от себя. Он ухватился за него и скользнул на дно похожего на колодец трюма. За все это время он позволил себе всего лишь раз взглянуть на «Прометей».

Корабль находился не более чем в сотне ярдов и плавно приближался. Исполинский покрытый шрамами цилиндр в двести пятьдесят футов длиной. Модуль экипажа все еще скрывался в тени грузового отсека, но Декоста знал, что они там и ждут его.

– Поехали, – сказал он, взявшись за рабочую часть манипулятора. Нож был именно там, где он его оставил, – свободно плавал на конце веревки. Он осторожно протянул руку и взялся за рукоятку, потом лезвием перерезал узел на веревке. Даже из-за столь слабого толчка он пролетел несколько метров до того места, где находились ранцы для выхода в космос, подобрал конец белой нейлоновой веревки и стал вытягивать ее петля за петлей.

Когда конец веревки с узлом был отрезан и уплыл в космос, он привязал нож к красной веревке, скрепив ею же и четыре баллона с кислородом, затем тем же путем вернулся к пульту управления манипулятором. Только теперь он позволил себе выглянуть наружу.

«Прометей» был на месте. Не более чем в пятидесяти-шестидесяти футах, закрывая собой все небо. Иллюминаторы были освещены, свет исходил также из открытого люка, где он отчетливо различал шлемы космонавтов.

– Я готов, – сказал Декоста.

– Соединяю с «Прометеем», – ответил Кук.

– Вас вижу, – сказал Декоста, поворачивая ручку манипулятора.

– Что мы должны делать? – спросил Патрик.

– Передаю вам кислородные баллоны, они на конце крана. – Длинная трубка манипулятора поднималась все выше и выше, вытягивая за собой привязанные красной веревкой баллоны. – Попытаюсь вас не шарахнуть, но они здорово болтаются. Хватайте их сразу. К ним там нож привязан, чтобы веревку перерезать.

Экипажу «Прометея» оставалось только ждать у открытого люка, но двое все-таки видели долгожданный «челнок», придвигавшийся все ближе к ним. Он был похож на огромный самолет, но эта иллюзия пропала, когда его борт стал медленно наплывать на них. Затем он вытянулся почти точно вдоль «Прометея», широко распахнув люки, и тоненькая стрела манипулятора потянулась к ним; на конце у нее свободно плавали кислородные баллоны.

– Что происходит? – спросил Патрик, сердясь на себя за это.

– Извини, – сказала Коретта. – Совсем забыла. Какая-то длинная штука движется к нам, на ней висят баллоны, которые вовсю раскачиваются и крутятся. Вот, остановились…

– «Прометей», вы можете дотянуться до них?

– Нет. – Григорий не доставал. – До них по меньшей мере метра два.

– Я уже выдвинул манипулятор на полную длину.

– Сейчас я подойду поближе, – откликнулся Кук.

Из сопла вырвался короткий огненный плевок, и «челнок» придвинулся боком, став неимоверно большим.

– Достаточно! – крикнул Григорий, когда стало казаться, будто длинная стрела манипулятора вот-вот проткнет «Прометей». – Я теперь могу до них дотянуться. Коретта, держи меня за ноги.

Григорий вытянулся вперед, вися над бездной. Коретта одной рукой держала его за щиколотки, другой ухватилась за край открытого люка, затаив дыхание, глядя, как он пытается достать гроздь кислородных баллонов.

– Готово!

Быстрый взмах ножа, и Коретта втянула Григория в люк «Прометея».

– Сначала надень свой ранец, – велел ему Патрик, – и отключись от здешнего питания. Потом поможешь нам.

Григорий ловко проделал все это и, когда прилаживал баллон Патрику, руки у него не тряслись, движения были уверенными. Коретта долго возилась сперва со своим баллоном, потом помогала Наде и, наконец обернувшись, увидела только три фигуры в скафандрах.

– Григорий?

– Я снаружи, направляюсь к двигателям. Нужно было бы тебе помочь, но осталось всего десять минут. Я уже включил подачу водорода. У вас времени хватит, а у меня его очень мало.

– Что ты делаешь? – закричала она, зная ответ наперед.

– Заканчиваю «Змеиное кольцо». А вам немедленно нужно покинуть «Прометей».

– Начнем, – сказал Декоста. – Всем взяться за конец манипулятора, чтобы я мог втянуть вас внутрь.

– Ты не обязан делать это, – быстро сказал Патрик.

– Знаю, спасибо, но я должен.

Коретта помогла Наде встать и подтолкнула ее к люку.

– Раскрой ладонь, – сказала Коретта. – Чувствуешь, я вкладываю в твою ладонь веревку? Быстро сожми ее.

– Да, помоги мне чуть-чуть, пожалуйста, а потом займись Патриком.

Коретта помогла Патрику выбраться через открытый люк к манипулятору, где их уже ждала Надя, плавая вниз головой, с растопыренными вверху ногами.

– Мы все здесь, – сказала она, ухватываясь за скобу на конце манипулятора.

– Держитесь крепче, я начинаю втягивать вас. Раскачиваясь, они удалялись от люка «Прометея», и Коретта наконец снова увидела Григория. Он возился неподалеку от двигателя, поглощенный попыткой оторвать уже частично оторванную пластину обшивки.

– Григорий… – начала было она, но больше слов не находила.

– Служить с вами… было на редкость приятно, – откликнулся Григорий, он тяжело дышал, пытаясь совладать с куском обшивки. – Большое вам спасибо за эту возможность…

– У нас остается меньше пяти минут, – предупредил Кук, его слишком спокойный голос куда лучше свидетельствовал о чудовищном напряжении, чем любой истерический надрыв.

– Нам нужен свет. Я закрою грузовой люк, как только они пристегнутся, – сказал Декоста.

– Я могу начинать движение и с открытыми дверями. Дай мне только знать, когда все закрепятся.

Длинная стрела манипулятора двигалась медленно, тяжело прогибаясь посередине, похожая на длинную ногу какого-то гигантского насекомого. Наконец она донесла свой живой груз к поджидавшим людей гравитационным кушеткам и остановилась. Едва Декоста успел остановить манипулятор, как сразу обратился к космонавтам.

– Один из вас зрячий, извините, не знаю, кто именно, так что может пристегнуться сам. Я же закреплю двух других.

Коретта ощупью нашла кушетку и стала пристегиваться, а Декоста попытался удержать чью-то вырывавшуюся руку в перчатке.

– Не волнуйтесь, я о вас позабочусь, – приговаривал он, видя сквозь стекло шлема слепые глаза в бинтах. Рука перестала вырываться, и он втиснул человека в скафандре на место, прижал и щелкнул ремнем. Затем уложил на кушетку третьего космонавта. Четвертая кушетка осталась пустой.

– Я теперь должен убрать манипулятор, чтобы закрыть люк, – пояснил Декоста.

– Вы готовы к началу ускорения? Мы уже достигли нуля. В любой момент теперь… – голос Кука был напряженным, жестким.

– Отставить. Еще несколько секунд. Манипулятор убран. Люк задраиваю, сам я пристегнут… Давай!

Григорий отчетливо слышал в своих наушниках все, что говорят на «челноке». Ему наконец удалось отодрать пластину, и он на мгновение повернул голову, чтобы оглядеться. «Челнок» выбросил в космос длинные языки пламени и двинулся с места.

– Прощайте, – сказал Григорий и, светя перед собой фонарем, полез внутрь «Прометея». Ответили они ему или нет, он так и не узнал, потому что здесь радиосвязь прервалась. Свет фонаря скользил по рядам пластиковых труб.

– Точно по инструкции, – сказал он громко. Он много раз перечитывал программу «Змеиное кольцо» и знал ее наизусть. – Разрежем трубы этим прекрасным ножом, доставшимся мне с «челнока». – Он вынул нож и стал перепиливать неподдающийся пластик, пропилил его и увидел внутри губительные гранулы уранового топлива. – Уран-235, исключительно смертоносен. – Он улыбнулся, понимая, что теперь ему совершенно не страшно. – Интересно, однако… – заметил он. – Жаль, не смогу сказать об этом полковнику Кузнецову. Впрочем, может, и смогу, если церковь права, а коммунисты ошибаются. Мне очень хотелось бы сказать полковнику, что мужество свойственно не только его поколению.

Пластиковая трубка снималась совсем легко. Он стянул сколько было нужно по инструкции, удостоверившись, что обрезанный конец выходит в дыру в обшивке. Затем двинулся вперед, толкая перед собой урановый жгут, вытягивая его за собой в сторону оторванного сопла. Капельки газа, замерзавшие тотчас же, как вылетали наружу, постепенно превращались в тянувшийся за кораблем хвост, как у кометы.

– Теперь это может оказаться опасным, – пробормотал Григорий, стараясь не касаться этого потока. – Нужно все сделать безошибочно и абсолютно точно с первого раза.

Добравшись до нужного места, он осмотрелся и в испуге заметил, что от корабля отрываются горящие куски и уносятся прочь.