Текст книги "Миры Гарри Гаррисона. Книга 7"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Глава 36

ПВ 25:03

– Где сейчас находится «Прометей»? – спросил Бэндин.

Дилуотер просмотрел страницы с расчетами и сделал пометку напротив полетного времени 25.03. Потом встал и пошел к висевшей на стене конференц-зала меркаторовой карте мира, усталые люди провожали его взглядами. Он аккуратно отметил широту и долготу и передвинул красный намагниченный кружок, обозначавший положение «Прометея». Теперь он находился посреди океана.

– Так лучше, – сказал Гродзински. – Упади он в воду – все было бы в порядке.

– Но он снова через несколько минут будет над сушей, – заметил Бэннерман. – И что тогда? Эта штука по-прежнему представляет угрозу для всей планеты. Что бы Советам прицелиться получше и сбить ее к чертовой матери.

– Генерал, там все-таки пятеро людей на борту, – холодно сказал Дилуотер.

– Они и будут на борту, когда она упадет, и тогда все равно погибнут. Я гуманист, Саймон, как и вы. Но я еще и реалист. Без этого солдату не победить. Нравится нам это или нет, в ближайшем будущем нас ожидает крупный взрыв. Если эти солнечные вспышки сделают свое дело, «Прометей» может навернуться в любую секунду, хоть сейчас, пока мы тут болтаем. А если нет, все равно упадет, только на пару часов позже. Или что-нибудь изменилось в расчетах? Дилуотер покачал головой.

– Ничего. Более точные измерения отодвигают срок лишь на несколько минут.

– Значит, дело обстоит так. Эти люди на борту, считай, так или иначе мертвы. Теперь как быть с бомбой, в которой они находятся? Я предлагаю сбить ее нашими ракетами, пока она еще над океаном, и дело с концом.

– Вы что, спятили? – воскликнул Бэндин. – Вы хотите, чтобы я вошел в историю как президент, ядерной ракетой уничтоживший собственных граждан?

– Вместо того чтобы допустить трагедию большего масштаба, – настаивал генерал.

– Мне кажется, вы должны понять, что президент прав, – вмешался доктор Шлохтер. – Общественное мнение – такая сила, которой мы не можем пренебречь. Уже поступают сообщения о выпадении радиоактивных осадков после взрыва советской ракеты – она оказалась не слишком чистой, как и все их бомбы, и мировая пресса и политики уже в полной готовности. К утру они разойдутся в полную силу, и американская пресса – больше всех. Радиоактивные осадки восторга не вызывают. Мы годами запрещали испытания в атмосфере. Если сейчас мы изменим нашу политику и одобрим этот план, я сомневаюсь, наберет ли наша партия хотя бы четыре голоса на следующих выборах.

– Меньше, – заметил Бэндин. – Мы будем полными идиотами, если проголосуем за самих себя. Итак, о посылке ракеты не может быть и речи, забудьте об этом, Бэннерман. Как бы нам ни хотелось или как бы мы ни нуждались в уничтожении «Прометея», так не пойдет.

– А ТНТ? – спросил Гродзински. – Я с ним имел дело в угольных шахтах, когда еще был мальчишкой. Он способен разнести «Прометей» на клочки.

– Да, – сказал ему Дилуотер. – Но есть пустячный вопрос: доставка на корабль. Правда, там имеется полная цистерна водорода и, возможно, достаточный запас кислорода, чтобы вызвать химическую реакцию и взрыв, если бы их удалось соединить. Но это слишком сложно и, стало быть, тоже не подходит. К тому же любой химический взрыв на подобной высоте привел бы к выделению большей части урана-235, который попал бы на Землю, и его распыление вызвало бы катастрофу куда большего масштаба, чем взрыв в каком-то локализованном районе. Химический взрыв исключается.

– Так что же нам делать, черт возьми? – спросил президент Бэндин, оглядывая сидящих за столом. – Так и будем здесь просиживать задницы, пока эта штука не брякнется, и надеяться, что она не врежется во что-нибудь жизненно важное? Ничего лучше придумать не можем?

По-видимому, так оно и было, поскольку ответом на его вопрос было молчание. Саймон Дилуотер смотрел на всех по очереди, словно ждал, не встанет ли кто-нибудь с предложением. Никто не встал. В конце концов он понял, что нужно сделать то, что только он сам может сделать. Он встал и поднял тонкую папку в оранжевом переплете. Темные буквы «Секретно» были оттиснуты на ее обложке. Все глаза теперь обратились к нему.

– Поскольку, кажется, никакого иного решения этой мучительной проблемы нет, я считаю, что обязан сообщить вам, джентльмены, о существовании программы для непредвиденных обстоятельств. Я не советую принимать ее немедленно и не говорю, что принимать ее не следует. Я просто предлагаю ее вашему вниманию. Как вам известно, перед каждым полетом разрабатывается множество различных программ, которые предусматривают возможные случайности и аварии в космосе. Большинство из них достаточно реалистичны, некоторые – довольно искусственные. Программа «Змеиное кольцо» относится к последнему разряду, она создана группой инженеров, на мой взгляд, с несколько болезненным воображением. Я узнал о ее существовании случайно, ознакомился с ней и… засекретил и включил в досье…

– Продолжайте, Дилуотер, что еще за чертовщина? – терпение Бэндина было на исходе.

– Немного терпения, господин президент, я хотел прояснить все детали. Программа «Змеиное кольцо» представляет собой план технических мер, с помощью которых автоматический ядерный взрыв может уничтожить «Прометей» и, разумеется, его ядерное топливо.

– Я не понимаю, – сказал Гродзински.

– Звучит довольно просто, – ответил генерал Бэннерман. – Вы хотите сказать, что они могут сделать так, чтобы ядерный двигатель автоматически превратился в бомбу и взорвал весь корабль?

– Не совсем, но в общем идея именно такова. Меня заверили, что если все сделать правильно, то ядерный взрыв непременно последует. Я должен обратить ваше внимание: все эти действия могут быть выполнены лишь кем-то из экипажа. Иными словами, люди, которые подготовят взрыв, сами тоже должны погибнуть. Никакими посторонними средствами подобного эффекта достичь нельзя.

– Вы просите их совершить самоубийство ради спасения человечества? – сказал Бэндин.

– Я ни о чем не прошу их, сэр. Я просто излагаю суть вот этой программы. Решать вопрос о ее исполнении, слава Богу, буду не я.

– Они в любом случае погибнут, – спокойно сказал Бэннерман. – Я предлагаю передать им подробные указания, чтобы они могли приступить к работе. Это наш единственный шанс.

– Возможно, надо было бы прежде спросить, захотят ли они, – сказал Дилуотер.

– У нас нет времени на такую роскошь, – ответил Бэннерман. – Майор Уинтер – офицер, как и майор Калинина. Они умеют подчиняться приказам. Им нужно немедленно сообщить, что делать. Я уверен, они с гордостью используют возможность предотвращения катастрофы здесь, на Земле. Нам некогда спорить, если мы хотим, чтобы план был приведен в исполнение. Господин президент, я прошу вас принять решение немедленно.

– Я должен посоветоваться с Полярным. Пусть они свяжутся с Калининой…

– Он не советовался с нами, когда выпускал свою пташку по кораблю, а мы еще поддержали эту его идиотскую версию об офицере-психопате. Теперь он поддержит нас. Мы ждем, господин президент.

– Кто-нибудь еще хочет высказаться? – спросил Бэндин с отчаянием в голосе: он достиг своего высокого положения, не принимая решений, а избегая их. – Ладно. Мы не можем приказать им, пока еще нет, но мы можем объяснить им, что такое программа «Змеиное кольцо». Свяжитесь с ними. Если они примут правильное решение, нам не придется им приказывать. Это последняя надежда, Бэннерман. Узнайте, как они настроены, прежде чем отдавать приказ. Кнут и пряник. Они славные ребята, и я в них верю. Они все равно погибнут, а так их смерть может обрести величественный смысл, спасти жизни, быть может, десятков тысяч их соотечественников. Это героический поступок. Свяжитесь с ними относительно программы «Змеиное кольцо» немедленно!

– Змеиное кольцо! – радостно воскликнул Гродзински. – До меня только что дошло. Змея, которая заглатывает свой хвост, поедает сама себя и перестает существовать.

– Заткнитесь, – устало бросил Бэннерман.

Глава 37

ПВ 25:28

Вольфганг Эрнстинг затормозил и распахнул дверцу машины. Влажный воздух Флориды окутал его, и он задохнулся: он так и не привык к резким перепадам от прохлады кондиционированного воздуха к тропической парной. У входной двери он нашарил ключ и замер. Телефон звонит? Да, до него доносился далекий сигнал, он ехал дольше, чем рассчитывал. Он заспешил, отпирая дверь и бросился к телефону.

Звонок оборвался в тот момент, когда он дотронулся до трубки. Подняв ее, он услышал лишь гудки отбоя. Он быстро положил ее и подождал, надеясь, что телефон зазвонит снова.

Он не звонил. Вольфганг взглянул на часы. Да, это должен был быть Флэкс. Никто другой не позвонил бы ему, во всяком случае, не сейчас. Флэкс был чрезвычайно пунктуален. Так что же делать? Ждать. Флэкс обязательно перезвонит, да, так и будет.

Вольфганг отправился на кухню, чистую, сверкающую, какой он и оставил ее утром, помыв посуду после завтрака. Он никогда не был женат, не было ни времени, ни возможности, и как вечный холостяк был мелочен хуже любой старой девы. На полке стояла его любимая пивная кружка из какой-то давно исчезнувшей баварской пивной – старинная, прессованного стекла с металлической крышкой, поднимавшейся нажатием большого пальца; в центре крышки гордо красовался герб пивной.

Осталась всего одна бутылка пива, и он аккуратно вылил ее в кружку. Придется купить еще. В глубине холодильника охлаждалась бутылка шнапса, но ее содержимого едва хватило на стакан. Он вылил себе в стакан все и подумал, что дело худо. Ни в одном местном винном отделе не продавали импортный шнапс, а он так и не приучился пить виски.

Он знал, что после этой порции ему захочется выпить еще. Залпом проглотив шнапс, он запил его глотком холодного пива. Что же делать?

Что делать, если Флэкс не позвонит? Вот что в основном мучило его, как ни старался он отделаться от этой мысли. Он действительно не несет в данном случае никакой ответственности, и незачем изменять своим правилам и навлекать на себя беду. Если Флэкс не перезвонит, что ж, и делу конец. Он сердито отодвинул стул и заходил по кухне, пытаясь убежать от собственных раздумий, но места было слишком мало. Добрая минута ушла, чтобы отпереть все запоры на кухонной двери – преступность в округе была высокой, – и он вышел в сад, в душную ночь. Прожив столько лет в Соединенных Штатах, он никак не мог привыкнуть к этому климату. Он еще помнил снежную зиму и мягкое лето Баварии. Он скоро съездит туда. Он не обязан звонить Флэксу – эта мысль все-таки проскользнула, несмотря на его упорное сопротивление.

Ответственность. Сколько ее было в Германии после войны, и еще коллективная вина. В то время он старался не думать об этом и сейчас думать не хочет. Он был ученым, вот и все, выполнял распоряжения. А что еще он мог бы сделать? Только что закончил университет и был определен в Пенемюнде, тогда он был одним из самых молодых в группе. Разве он отвечает за то, что ракеты, которые он помогал создавать, падали на Лондон, убивая беззащитных граждан. Нет, его никогда не осуждали за это, американцы постарались пригласить Вольфганга к себе на работу, пока до него не добрались русские. Он поехал охотно и никогда об этом не жалел. В молодой процветающей стране известия о жизни в послевоенной Германии казались совершенно нереальными. Как и суды над военными преступниками. Люди только выполняли приказы – но оказалось, что они совершали преступления. Это волновало, мешало работать его методичному уму, и в конце концов он просто перестал читать и даже думать об этом. Он ничего не умел, кроме той работы, которой его учили. Он был хорошим работником, хорошим исполнителем.

Хотя воздух был горячий и влажный, в голубом небе не было ни облачка. Вольфганг стоял и смотрел вверх, задавая себе вопрос, не находится ли сейчас корабль прямо над ним. «Прометей» вполне мог проноситься над его головой. Вместе со своим экипажем, с этими людьми, пока еще живыми, но обреченными на скорую смерть.

Его вдруг скрутило и начало рвать, снова и снова, пока внутри не осталось ничего. Когда спазм прошел, он виновато огляделся, прикладывая к губам платок. Нет, его никто не видел.

Именно эти люди там, наверху, а вовсе не судьба многотонной металлической громадины, заботили его. Он чувствовал свою вину перед ними, потому что – внезапно он понял это – он был преступником все эти годы. Коллективная вина, о которой вечно твердили немецкие газеты. Он был виноват когда-то и ничего не сделал, чтобы искупить свою вину. Может ли он снова поступить так же?

Вольфганг вошел в дом, вымыл лицо, вытерся, потом подошел к телефону. И остановился. Нет, он не мог прямо позвонить Флэксу, вот почему он и просил его перезвонить сюда. Если он позвонит в Хьюстон, его имя будет записано, отмечено точное время… О его участии станет известно. Могут последовать санкции, это будет нарушением государственной тайны. Он отвернулся от телефона и двинулся к двери.

Машина завелась легко, мотор еще не успел остыть, из кондиционера ему в лицо пахнуло прохладой. Он ехал медленно, бездумно, пока впереди не появилась неоновая вывеска «БАР». Он поставил машину и вошел, музыка оглушила его. Один посетитель сидел у стойки, молодая пара – в затененной кабинке, бармен читал газету, но поднял глаза, когда открылась дверь.

– Пиво, пожалуйста.

– Бочковое?

– Да, спасибо.

Вольфганг вынул бумажник, пальцы перебрали банкноты. В заднем углу виднелась телефонная кабинка. Это его долг и его вина. Его вина и долг. Он обливался потом, хотя в баре было прохладно. Нужно разменять деньги… Так, один доллар за пиво.

Пальцы сами собой вытащили еще десятидолларовый банкнот и выложили на исцарапанную влажную стойку.

– И еще разменяйте, пожалуйста. Монетами по 25 центов, если можно.

Седой мрачный бармен взглянул на деньги с легким отвращением.

– Здесь, знаете, не банк.

– Разумеется, извините. Я бы хотел еще взять упаковку пива, нет, две упаковки по шесть штук.

– Ну тогда конечно, вы ж понимаете! Для клиентов – одно дело, а так – мало ли кто с улицы зайдет.

Вольфганг осушил стакан пива, сгреб сдачу, банкноты и мелочь, и поспешно направился к телефонной кабинке, пока не успел передумать. Когда он прикрыл за собой дверь, зажегся слабый свет; внутри стоял затхлый запах табака и прокисшего пота. Телефонистка отозвалась почти мгновенно.

– Я бы хотел заказать разговор с Хьюстоном, Техас. Хьюстон, совершенно верно…

– Говорит Флэкс, ты слышишь меня, Патрик? Пожалуйста, ответь.

Флэкс устал, так устал, что это уже была и не усталость, а совершенно другое состояние. Возможно, это новый вид смертельного заболевания. Умирающие тоже чувствуют такое? Умереть сейчас было бы легко, гораздо проще, чем то, что он делал, чем он занимался весь день. Цепь катастроф, одна за другой. И теперь еще это. Он смотрел на лежавшую перед ним бумажку, не понимая, что там нацарапано. То есть видел, да, но до сознания смысл написанного не доходил.

– «Прометей» на связи.

– Я только что получил сообщение от медиков, с биомониторов…

– Да, я и забыл про них. Я собирался вызвать тебя, но ты уже и так знаешь.

– Здесь просто сказано «остановка биомонитора доктора Брона». Это может быть сбой по связи?

– Нет, все верно. Элай больше связи с миром не поддерживает. Он мертв.

– Я сожалею, Патрик, мы все…

– Какая разница? Мы все тут скоро будем покойниками. Элай просто чуть-чуть поторопился.

Курьер сунул Флэксу записку: «ДИЛУОТЕР ХОЧЕТ ГОВОРИТЬ СРОЧ.».

– Я сожалею, Патрик. Нам всем нелегко. Слушай, мне сообщили, что с тобой хочет поговорить Дилуотер…

– Скажи ему, чтобы катился куда подальше. Теперь не о чем говорить.

– Патрик, майор Уинтер, директор НАСА выходит на связь.

Возникла долгая пауза. У Флэкса было ощущение, что Патрик готов выложить, что бы он сделал с директором НАСА. Если бы он так поступил, Флэкс не осудил бы его. Однако вместо этого Патрик ответил спокойно. Если в его голосе и звучало что-то еще, то, скорее, лишь покорность, усталость.

– «Прометей» – Центру управления. Готовы принять ваше сообщение.

Флэкс ткнул пальцем в пульт, и связь была установлена.

– Говорит Саймон Дилуотер.

– «Прометей». Что вам нужно, мистер Дилуотер?

– Майор Уинтер, вы что-нибудь слышали об аварийной программе для двигателя? Она называется «Змеиное кольцо»?

– Нет. Человек, которого вы могли бы спросить об этом, – наш эксперт по двигателям, доктор Брон. Я бы разрешил вам поговорить с ним, но он, к сожалению, весьма невежлив. Он только что умер.

– Что? Вы… Очень сожалею, я не знал. Это ужасно…

– Все ужасно, мистер Дилуотер. Ну так про какое там «Змеиное кольцо» вы говорили?

Флэкс тоже задавал себе этот вопрос, он тоже ничего об этом не знал.

– Это аварийная программа. Я сам засекретил ее в свое время, потому что тогда мне это показалось опасным и дурацким предложением. Но ввиду изменившихся обстоятельств… и согласно распоряжениям президента…

– Вы колеблетесь, мистер Дилуотер, это на вас не похоже.

По тону Патрика трудно было понять, говорит он всерьез или с насмешкой. Теперь и то и другое было возможно.

– Извините, мистер Уинтер. Поверьте, мне искренне жаль. Я не в восторге от такой обязанности. Но я должен сказать вам, что существует программа «Змеиное кольцо», которая подробно объясняет, каким образом можно взорвать ядерный двигатель «Прометея». То есть как можно использовать топливо и двигатель, чтобы вызвать ядерный взрыв.

– Потрясающе интересно, Дилуотер, но почему вы мне сейчас рассказываете об этом?

– Вы заставляете меня произнести это вслух, майор Уинтер, и я не упрекаю вас Короче говоря, если «Прометей» упадет, то вызовет широкомасштабные разрушения и смерть. Вы можете представить, что это значит.

Патрик прервал его.

– Я представляю, мистер Дилуотер, и прошу прощения за свои слова. Их можно понять, но не оправдать. Когда эта штука навернется, мы так и так погибнем. Если «Прометей» возможно взорвать в воздухе, будет спасено множество жизней. Вы это собирались сказать, мистер Дилуотер?

– Спасибо, майор Уинтер. Вы пристыдили меня, я ведь знаю, что никогда бы не смог сделать того, что делаете вы. Но в сущности именно это я и собирался сказать.

«ВАС ВЫЗЫВАЮТ К ТЕЛЕФОНУ», – прочитал Флэкс в очередной записке.

– Попросите подождать, – сказал он курьеру.

– Звонят лично вам, – ответил тот. – Могут ждать всего пару минут.

– Ради всего святого, не сейчас. Кто это?

– Некий Вольфганг Эрнстинг.

– Запишите номер. Я ему перезвоню.

Патрик снова говорил. Флэкс пропустил часть их разговора.

– …не мое решение. Я объясню остальным членам экипажа, и мы свяжемся с вами. Я не знаю, что они скажут, но, поскольку важно время, я предлагаю передать нам эту программу по телексу, чтобы у нас имелась копия.

– Я не знаю, возможно ли это.

– Центр управления, – сказал Флэкс. – В Белом доме есть секретный военный телекс, который подключается к нашему принтеру. Начинайте как можно скорее, а я передам это на принтер «Прометея».

– Хорошо, я прослежу.

– «Прометей» связь закончил.

Флэкс снял палец с кнопки и повалился в кресло. Это уж слишком. Потом он встрепенулся и вызвал пульт связи.

– Проследите, чтобы копию программы «Змеиное кольцо» немедленно доставили мне. Я хочу знать, что они там затевают.

– Да, сэр.

Глава 38

ПВ 25:57

– Григорий, помоги мне, – позвал Патрик.

– Минуточку, сейчас подойду.

Надя лежала на гравитационной кушетке, той, что подальше, что раньше принадлежала полковнику Кузнецову; похоже, она спала, однако глаза ее скрывала повязка, и сказать наверняка было трудно. Григорий помогал Коретте укладывать тело Элая в спальный мешок. Она вела себя так спокойно, что он устыдился своего волнения, вызванного прикосновением к холодной коже и обвислым рукам. Ему никогда прежде не приходилось касаться трупа, здесь же это было вдвойне жутко. Трупного окоченения еще не произошло, а он всегда считал, что это бывает сразу, с приходом смерти; впрочем, с трупом и сейчас было довольно трудно управиться, он никак не влезал в узкий мешок.

– Так не пойдет, – сказала Коретта. – Вытаскивай назад. Подержи-ка, пока я мешок расправлю. – Она вывернула мешок наизнанку и ловко, как чулок, натянула на тело.

– Что же мы будем делать с…? – спросил Григорий.

– Думаю, ничего, – медленно произнесла Коретта. – Наверное, ни похорон, ни заупокойной. Давай просто привяжем к койке.

– Вот к этой, – предложила, выпрямляясь, Надя. – Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста.

Когда Патрик позвал его, Григорий даже обрадовался: ему хотелось уйти.

– Включи, пожалуйста, телепринтер, – попросил Патрик, продолжая смотреть невидящими глазами в темноту, и показал пальцем туда, где стоял аппарат. – Просто щелкни тумблером, и он включится, а потом переведи на прием, передай команду «к приему готов» и жди ответа.

– Совсем не трудно, – Григорий так и сделал, и аппарат быстро напечатал: ОПИСАНИЕ ОПЕРАЦИИ «ЗМЕИНОЕ КОЛЬЦО».

– Что это? – спросил Григорий, прочитав Патрику эти слова.

– Собери сюда всех остальных, я хочу, чтобы знали и они.

Спокойным, бесстрастным голосом Патрик рассказал экипажу о предложении Дилуотера и о том, что за программа строчка за строчкой выползала сейчас из принтера. Григорий воспринял сообщение стоически, с присущей славянам невозмутимостью. Коретта не совсем поняла, что это значит.

– Программа самоуничтожения двигателя? Патрик кивнул:

– Проще было бы сказать, программа превращения двигателя в бомбу. Они хотят, чтобы мы сами себя взорвали, чтобы предотвратить возможные тяжкие жертвы на Земле.

– Прекрасно, – не скрывая горечи, произнесла Коретта. – Они загнали нас сюда, посадили на мель, попытались уничтожить ракетой, а теперь ждут, что мы из благодарности совершим атомное самоубийство. Почему же они просто не выстрелили в нас еще разок? Может быть, американцы прицелятся лучше советских.

– Причины, разумеется, есть, – заметил Патрик. – Наверное, у них не было полной гарантии того, что удастся стереть нас в порошок вместе с нашим ядерным топливом с помощью одной ракеты. А ты как думаешь, Григорий?

– Я? Никак. На несколько минут раньше или позже – но мы все равно погибнем. Ты командир, тебе и решать.

– Нет, нам следует решить вместе. Надя?

– Делай все по инструкции, взорви нас и дело с концом.

В ее голосе была скорее боль, чем возмущение. Патрик понимал, что она чувствует; он и сам испытывал то же самое. Наркотики притупили боль в обожженных глазах, но боль, терзавшая душу, была сильнее.

– А что ты скажешь, Коретта?

– Я? Какая разница! Тебе придется быть мудрым и в конце концов принять логичное решение – предпочесть спасение мира нескольким лишним минутам оставшейся нам самим жизни. Так что, давай делай свое дело и не спрашивай меня. – Она уже почти кричала, когда вдруг поняла, что теряет над собой контроль. Она, прошедший специальную подготовку врач, обязанный всегда сохранять спокойствие, впадает в истерику, а двое ослепших людей по-прежнему держат себя в руках. Она перевела дыхание и извинилась. Ей было стыдно.

– Ничего страшного, бывает, – сказал Патрик.

– Бывает, верно, но ведь у вас не меньше причин жаловаться на судьбу. Фу, какой стыд! Однако попробуем рассуждать логически. Если мы так или иначе умрем через несколько минут, или часов, или – когда там они предполагают?..

– Солнечная активность почти не увеличилась, сила начинающейся бури меньше, чем ожидалось.

– Если нам по-прежнему не везет, то вспышка на Солнце будет сильнее, но, даже если этого не произойдет, все равно у нас останется не более семнадцати часов, ну так и черт с ним. Готовь взрыв, и пусть кто-нибудь нажмет на кнопку.

– Ты и в самом деле говоришь то, что думаешь? – спросил Патрик.

– Да, черт возьми, а что?

– Просто ни я, ни Надя ничем вам помочь не в состоянии. Всю подготовку к взрыву придется провести вам с Григорием.

– Логично, – сказал Григорий.

Коретта была потрясена, но потом все-таки криво улыбнулась:

– Хорошо, хорошо, пусть будет так. Добрая Коретта Сэмюэл, спасительница жизней человеческих, кончает собственную жизнь, изготовляя атомную бомбу. А почему бы и нет, командир? Обо мне будут слагать песни в негритянском гетто, вы и оглянуться не успеете.

– Тогда договорились, – подытожил Григорий.

– Да, – подтвердила Надя.

– Сообщу им, – Патрик включил радио. – «Прометей» вызывает Центр управления полетом. Нельзя ли поговорить лично с мистером Дилуотером?..

– НЕТ! – Флэкс так рявкнул в ответ, что динамик на стене загрохотал. – Я не соединю вас ни с президентом, ни с Дилуотером, и вообще – ни с кем, весь кабинет сейчас заседает.

– В чем дело, Флэкс? – спросил Патрик, но в ответ услышал только треск статического электричества.

– Что он такой сердитый? – удивилась Коретта.

– Господин президент, американский пилот, он же командир корабля, настаивает на разговоре с вами.

– Зачем? В чем дело?

– Точно не знаю, сэр. Он был очень взволнован. Он сообщил, что экипаж «Прометея» принял решение использовать программу «Змеиное кольцо», но сначала с вами хотел переговорить мистер Флэкс.

– Что за черт! Он что, не может оставить меня в покое?.. – Бэндин уже начал накаляться, и Дилуотер попытался успокоить его.

– Я думаю, что он не стал бы напрасно беспокоить вас, сэр. Он тоже устал, все мы устали. Уверен, что речь идет о чем-то важном…

– Давай соединяй, и покончим с этим скорей. Дилуотер кивнул и что-то сказал в свой микрофон.

Голос Флэкса загремел из динамика.

– Говорит Центр управления полетом. У меня на связи «Прометей», могут ли они поговорить с Белым домом?

Дилуотер, опередив вконец рассердившегося президента, быстро заговорил:

– Да, мы вас слушаем.

– Хорошо. Вы готовы, «Прометей»?

– Да.

– В таком случае, – внятно проговорил Флэкс, – я хочу, чтобы все слышали ответ генерала Бэннермана на вопрос, который я ему задам. Генерал, верно ли то, что вы сообщили несколько часов назад: что транспортный «челнок» для спутника ВВС США пока еще не готов к полету?

– Да, это так.

– Нет, это не так! Это ложь. Верно только то, что корабль находится сейчас на стартовой площадке на мысе Канаверал и с ним поддерживается постоянная связь. Однако он готов стартовать, как только закончится заправка. Разве не так?

– Нет. – Лицо Бэннермана не дрогнуло, по нему ничего нельзя было прочитать. Зато Дилуотера и других членов кабинета этот вопрос Флэкса просто ошеломил. Флэкс между тем продолжал:

– Вы лжете. Два пилота, Кук и Декоста, находятся в настоящее время в предстартовой кабине. И я могу просто снять трубку и позвонить им.

Воцарилась мертвая тишина. Генерал Бэннерман не пошевелился и не произнес ни слова. Пауза длилась до тех пор, пока в комнате не зазвучал голос майора Уинтера с «Прометея».

– Мы слышали вопрос, однако не слышали ответа.

– Извините, – сказал наконец Бэннерман, – корабль ВВС США – совершенно секретный объект, и мы не можем здесь обсуждать этот вопрос…

– Но мы должны! – Дилуотера трясло от гнева, он вскочил на ноги. – Не могу поверить. Если ваш «челнок» уже мог быть запущен, мог уже снять экипаж «Прометея»…

– Прекратите связь, – сказал Бэндин.

– Но, господин президент, мы должны это знать, там на «Прометее» тоже должны это знать! Ведь этому преступлению нет прощения, если все сказанное…

– Я приказываю прекратить связь, – зло рыкнул Бэндин.

Дилуотер колебался, он не сводил с президента глаз, которые вдруг расширились от внезапной догадки.

– Я перезвоню вам через пять минут, – сказал он Флэксу.

– Вы не можете… – голос Флэкса умолк, и Дилуотер обратился к президенту.

– Вы ведь все знали, не так ли? Все то время, пока эти люди боролись за спасение корабля, умирали, слепли, вы знали, что их можно эвакуировать с помощью «челнока». И согласились, чтобы они уничтожили себя и «Прометей» благодаря программе «Змеиное кольцо». Хотя прекрасно понимали, что…

– Придержите язык, Дилуотер, и сядьте. Кто вам дал право разговаривать в таком тоне с президентом Соединенных Штатов?

– Я получил это право после тех отвратительных поступков, которые вы совершили…

– Дилуотер, вы лезете не в свои дела и можете нажить большие неприятности, – сказал Бэннерман. Он встал, оказавшись лицом к лицу с Дилуотером. – Ничего больше мы об этом слушать не желаем.

– Нет, мы выслушаем об этом все до конца, генерал, – твердо произнес Дилуотер. – Надеюсь, мы пока еще находимся в свободной стране. Вы не можете расстрелять меня за то, что я сказал. Вы немедленно расскажете мне всю правду, или я передаю эту информацию прессе, и весь мир узнает о вашей подлой лжи.

– Дилуотер, это государственная измена! – Бэннерман судорожно схватился за кобуру своего пистолета с украшенной перламутром рукоятью.

– Неужели? Тогда вы должны арестовать и убить меня, ибо я до тех пор не замолчу, пока все не узнают про ваши преступления. Вам придется также расстрелять всех в Центре управления полетом, потому что и они слышали то, что сказал Флэкс.

– Он прав, господин президент, – спокойно вмешался доктор Шлохтер. – Кота выпустили из мешка, и его обратно не загонишь. Нам нужно предпринять какие-то конкретные шаги, и очень быстро, пока не расползлись слухи. Если ваш «челнок» действительно пребывает в состоянии боевой готовности, то следовало бы немедленно отправить спасательную экспедицию. Может быть, еще не слишком поздно.

– Ни в коем случае! – взорвался Бэннерман, резко повернувшись к своему новому противнику. – Этот корабль несет совершенно секретный груз, недопустимо, чтобы о нем в прессу просочилось хоть слово. Если это произойдет, ответ придется держать суровый. Суровее, чем за «Прометей».

– Что это за груз? – спросил Шлохтер.

– Вы видели сопроводительные документы. Пакет ЦРУ, кодовое название «Ку-ку».

Шлохтер побледнел и тяжело опустился в кресло.

– Да, – сказал он, – информация об этом не должна просочиться ни в коем случае, что-то нужно делать…

– Дайте город, – сказал Дилуотер в телефонную трубку. – Мне необходимо сообщить всем информационным службам Вашингтона о пресс-конференции. Правильно, Си-би-эс, Эн-би-си и Эй-би-си. Пожалуйста, перезвоните мне, когда все будут оповещены. – Он повесил трубку и посмотрел Бэннерману прямо в глаза. Потом очень тихим голосом произнес: – У вас около минуты, чтобы сказать мне, что это за «Ку-ку».

– Все, Дилуотер, это все! – закричал Бэндин. – Пошел ты…

– Господин президент, я подаю в отставку и со своего поста в НАСА, и со всех прочих в вашей администрации. Как только завершу начатое дело.

– Вы ставите под удар всю страну, черт бы вас побрал, и я вполне мог бы вас за это расстрелять. «Ку-ку» – сложнейшая двадцатичетырехтонная установка, которую наша страна с радостью использует в случае любого непредвиденного обстоятельства.

– А что она, собственно, предназначена делать? – спросил Дилуотер.

– В чрезвычайной ситуации и только в интересах обороны эта птичка способна быть носителем самого большого из когда-либо имевшихся в мире лазеров, к тому же она полностью компьютеризована и может защитить себя от попадания любых ракет.