Текст книги "Невезучие"

Автор книги: Гарольд Денвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Дальше мнения разделились. Одни возлагали ответственность на ливийские и иракские спецслужбы, в крайнем случае, на палестинских боевиков. Другие, движимые, очевидно, латиноамериканским патриотизмом, настаивали на приоритете «Сендеро Луминосо», левоэкстремистской организации из Перу. Страсти накалились до предела, когда Анхельмо достал изо рта трубку, показывая, что он хочет говорить.

Все разом замолчали и с напряженным вниманием уставились на него. Компана тоже с трепетом ожидал предстоящего откровения.

Анхельмо постучал трубкой по столу, призывая к вниманию и изрек:

– Это была Ирландская Республиканская Армия!

Все застыли в молчании, пытаясь переварить услышанное. Резким диссонансом в этой тишине прозвучал глухой стук с противоположной стороны стола. Это Перен уронил голову в пустую тарелку.

Дело в том, что мексиканцы, как и все говорящие на испанском, привыкли произносить слова слитно, не делая пауз даже между предложениями. Добавьте к этому невероятный темп речи – следствие латиноамериканского темперамента. Все это делало содержание застольной беседы абсолютно недоступным пониманию Франсуа. Чтобы не чувствовать себя совсем уж лишним в этой компании, он приветливо улыбался всем и считал своим долгом чокнуться с каждым хотя бы по разу. В конце концов его бедная голова не выдержала обилия впечатлений этого напряженного дня. Слава Богу, что он не последовал дурному примеру пресловутого Фелипе, а мирно заснул, положив голову на тарелку и тихо посапывая носом.

«Ну совсем как ребенок! – умиленно подумал Компана, которому, кстати, предстояло тащить Франсуа на второй этаж и укладывать его в постель. – Интересно, как он собирается завтра вставать?»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Верный своему слову Серхио Гарсия подал вездеход к постоялому двору ровно в девять часов. Участники спасательной экспедиции уже ждали его у входа.

Компана был свеж как огурец. Напротив, глава экспедиции выглядел ужасно. Только двадцать минут назад Жерару удалось растолкать его и заставить проглотить хотя бы яичницу. Ни о каком бритье не могло быть и речи. Яркий свет прекрасного солнечного утра больно резал глаза Франсуа даже сквозь темные очки. В голове невыносимо шумело. Казалось, что окрестные кошки специально собрались на газоне перед входом, чтобы своим оглушительным топотом причинить несчастному Перену максимум страданий.

Перспектива предстоящего путешествия, даже в открытом джипе, казалась Франсуа, мягко говоря, малопривлекательной. Если быть до конца откровенным, он просто боялся, что его через пару километров стошнит. Но, как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж!

Компана сел за руль, заставив Перена застегнуть ремни безопасности. В конце концов с помощью Серхио это удалось проделать с минимальными потерями для авторитета главы экспедиции. Компана сочувственно покачал головой и включил зажигание.

– Счастливого пути, сеньоры! – пожелал им Серхио.

– Счастливо оставаться! – махнул рукой Жерар.

– Ммм-м-м, – выдавил из себя Франсуа и икнул.

Экспедиция вступила в завершающую фазу.

Первые километров тридцать – полтора часа по лесной дороге – прошли для Перена как в тумане. Предосторожность с привязными ремнями оказалась отнюдь не лишней. Голова Франсуа моталась из стороны в сторону, и на каждом ухабе он норовил вывалиться из машины. Временами он принимался икать и мычал что-то нечленораздельное.

Надо сказать, что лесная дорога отнюдь не способствовала восстановлению здоровья и душевного равновесия главы экспедиции. Конечно, жители Сьюдад-Реаля старались поддерживать ее в приличном состоянии, хотя бы в ближайших окрестностях. Но что можно поделать с буйством тропической флоры? На месте каждого выкорчеванного дерева через месяц вырастали два новых, как головы лернейской гидры. И все эти деревья норовили пустить свои корни под дорожное полотно, чтобы взломать его. И не смотря на то, что Компана старался вести машину с предельной осторожностью, все же мягкие рессоры и эластичные амортизаторы не относились к главным достоинствам вездехода.

На каждом таком корне тело Перена подпрыгивало вместе с машиной и многострадальная яичница подкатывала к самому горлу. Франсуа пытался не жаловаться на жизнь, но мертвенная бледность и выражение его лица были более чем красноречивы. Давешнее, мафиозное шоссе, на котором завяз «понтиак», казалось сейчас ему несбыточной мечтой.

Время от времени Компана бросал на своего спутника короткие взгляды и сочувственно вздыхал. Он прекрасно понимал его состояние. В молодости Жерар был не дурак выпить, но ему никогда не удавалось напиться до такого состояния. Может быть, добрую службу Компане сослужило его атлетическое телосложение. Ведь при равном количестве выпитого на единицу веса Жерара приходилось меньше алкоголя, чем у любого из его собутыльников.

Несчастному Перену не так повезло с комплекцией, и сейчас он мучился несказанно. Красное вино местного производства, тропическая жара да тряская дорога – что еще нужно человеку для полного несчастья?

Нет, мы ничего не имеем против красного вина домашнего приготовления. Упаси Бог! Но в странах, где развито виноградарство, бытует хорошая пословица: «Мало пить – большая польза, много пить – змеиный яд!»

Наконец, Компана не выдержал, остановил машину и заставил Перена помочь самому себе способом, хорошо известным каждому, кому доводилось перебрать спиртного. Мы не будем утомлять читателей описанием физиологических подробностей. Каждому, кому пришлось испытать чувство похмелья, все это и так хорошо известно. А непьющим – зачем им это? А если кому из них интересно – достаточно свистнуть, и, уверяю вас, найдется немало доброхотов, готовых поделиться своим обширным опытом совершенно бесплатно!

Когда Франсуа на «ватных» ногах, утирая рот носовым платком, появился из-за пальмы, Жерар протянул ему уже откупоренную банку пива:

– На, держи, поправься!

Перен весь аж передернулся от отвращения. Но сопротивляться сил у него уже не было.

Следующие двадцать минут компаньоны ехали молча. К концу этого периода Франсуа начал медленно оживать. На его щеках появился румянец, а в глазах – интерес к жизни.

– Компана, вы только посмотрите, какая красота, какая буйная растительность! Я никогда не видел ничего подобного.

В этот момент вездеход тряхнуло на корневом отростке махагонового дерева. Это был достойный представитель буйной растительности, которой так восхищался Перен. Машина подпрыгнула, и Франсуа чуть не прикусил себе язык. Однако это никак не остудило его восторгов.

Компане было не до ботанических изысканий Перена. Он старался удержать руль на ухабах и колдобинах, которые следовали одна за другой, и не потерять дорогу, которая постепенно превратилась в едва различимую тропу. Ветки хлестали по ветровому стеклу, лианы цеплялись за дуги безопасности. Да, бронетранспортер был бы тут весьма кстати. Хотя, что стало бы с беднягой Переном в душном бронетранспортере, страшно подумать!

Как бы то ни было, а на дорогу, которая во Франции заняла бы у них, в худшем случае, часа два, здесь, в джунглях, им пришлось потратить существенно больше. Солнце уже перевалило через зенит и начинало клониться к западу, когда вездеход, урча мотором и вредно воздействуя на экологию выхлопными газами, выкатился на обширную поляну. Похоже, они приехали.

– Это здесь! – произнес Компана, сверившись с картой.

Впрочем, не нужно было никакой карты, чтобы понять: место катастрофы перед ними. Сожженное индейское поселение представляло собой грустное зрелище. Сквозь остовы сгоревших хижин уже начала пробиваться тропическая растительность. Пройдет еще немного времени, и уже ничего не будет напоминать о том, что когда-то здесь жили люди.

На противоположном краю поляны зияла огромная воронка, наполовину заполненная мутной зеленой водой, из которой торчал обугленный хвост того, что когда-то было самолетом. Повсюду были разбросаны искореженные обломки. В густой траве их было почти не видно, но Перен и Компана поминутно о них спотыкались. С вершины высокого дерева, в любой момент готовый свалиться, свисал кусок крыла с оторванным элероном и едва различимыми под слоем нагара буквами.

– Этого я и боялся, – произнес Компана, закончив осмотр. – Никого не осталось. Деревня сгорела, все ушли. Я надеялся, что мы сможем застать здесь хоть кого-нибудь, но увы…

В его голосе слышалась неподдельная грусть. Перед лицом разыгравшейся трагедии даже его разногласия с доктором Мийярдом отошли на задний план, хотя, казалось, он мог торжествовать – ведь ни к каким положительным результатам это дурацкое расследование не привело. И использование Перена с его патологической невезучестью в качестве подсадной утки тоже ничего не дало. Да и не могло дать. Он, Компана, говорил об этом с самого начала.

– Так вы считаете, что нет никакой надежды? – спросил Франсуа, заранее зная ответ. Голос его предательски дрожал.

– Вы же сами все видите! – Компана бессильно развел руками. – Здесь же все как… – он попытался подобрать подходящие слова, – как после падения Тунгусского метеорита. Вряд ли кто-то мог выжить в такой катастрофе! В лучшем случае, девушка осталась жива и индейцы увели ее с собой. Но шансов на это – один на тысячу. Да что там на тысячу – на миллион! Но даже если это так, как вы будете искать одну девушку в огромном тропическом лесу?

Перен ничего не ответил. Он в отчаянии махнул рукой, повернулся, нетвердым шагом пересек поляну и уткнулся головой в дерево. Компана успел заметить слезы на его глазах.

Жерар Компана не считал себя сентиментальным, но сейчас он был до глубины души тронут этим проявлением чужого горя. Не надо было быть ясновидцем, чтобы понять, что Франсуа Перен, этот в общем-то ничем не примечательный бухгалтер, был давно и безнадежно влюблен в мадемуазель Жюли Мортан, дочь своего хозяина. И ему опять не повезло. Господи, как же ему не повезло! Такого и злейшему врагу не пожелаешь!

«Вот оно, слабое место теории Мийярда: – подумал Компана. – Он не учел одну маленькую деталь: Перен влюблен в мадемуазель Жюли. И если бы Франсуа ее отыскал, то это было бы огромным везением! А вся теория этого, с позволения сказать, психолога строилась на патологической невезучести этих двоих. Таким образом, теория страдала внутренней противоречивостью. Что ж, господин психолог, как говорится, неувязочка получилась! И уж совсем слепым надо быть, чтоб не заметить влюбленности Франсуа. Тоже мне психолог! Тьфу!»

Детектив мысленно обругал себя за то, что в такой момент занялся выяснением отношений с мсье Мийярдом. Он подошел к Перену и положил руку ему на плечо:

– Послушайте, Франсуа! Возьмите себя в руки, будьте мужчиной! Поверьте, я искренне сочувствую вашему горю, но слезами горю не поможешь. На все воля Божья!

Жерар сам удивился своим словам. Никогда он не подозревал за собой таланта проповедника.

– Спасибо, Жерар! – сказал Франсуа и медленно обернулся. Компана едва узнал его. Где был тот Франсуа Перен, который не терял присутствия духа несмотря ни на какие удары судьбы? Перед Жераром стоял почти незнакомый человек с потухшим взглядом, потерявший всякий интерес к жизни.

– Ради Бога, Франсуа, нельзя же так! – воскликнул Компана. – Для меня это тоже было большим ударом. Честное слово, мне тоже до слез жаль девушку, хотя я ее никогда не видел, только на фотографии. Если что-то можно было бы сделать, клянусь, я бы сделал. Не для нее – для вас. Но в том-то и дело, что сделать ничего нельзя! Самое лучшее сейчас, по-моему, это уехать поскорей с этого ужасного места. Вот вернетесь в Париж, в привычную обстановку, немного успокоитесь и все это покажется вам кошмарным сном. Правильно говорят: время – лучший лекарь!

Компана сам чувствовал, что говорит он не то и не так, что слова, слетающие с его языка, пусты и банальны, но что он мог сделать еще? Ну не учили его красноречию! А ему так хотелось чем-то помочь, как-то приободрить Франсуа. Жерар с удивлением осознал, что за несколько дней, проведенных с Переном, этот смешной непутевый человечек стал ему ужасно дорог.

– Жерар, наверно, то, что я сейчас скажу, ужасно, – с трудом подбирая слова, произнес Франсуа. – Теперь, когда Жюли, скорее всего, уже нет в живых, я могу признаться. Да, я любил ее! Очень! Я прекрасно понимал, кто я и кто она. Какой-то бухгалтер и дочь президента компании. К тому же, редкая красавица. Кто я для нее? Я думаю, она даже не подозревала о моем существовании, не то что о моих чувствах. Тот эпизод с кофеваркой – это для меня он много значил! А она, наверное, назавтра о нем забыла. Ее ждала блестящая партия, и она этого заслуживала. А я, я прекрасно понимал, что надеяться мне не на что. Поэтому я воспринял это расследование, эту экспедицию, как подарок, который посылает мне судьба, как шанс всей моей жизни!

Компана с пониманием кивал головой. Пусть говорит! Это – шок. Не надо его перебивать, пусть выговорится, облегчит душу. Жерару уже приходилось сталкиваться с такими случаями во время боевых действий, когда молодые необстрелянные солдаты впервые сталкивались с насильственной смертью. Не в кино, а наяву. Это в кино все выглядит ужасно красиво, даже когда режиссер смакует физиологические подробности, чтобы пощекотать нервы публике, а в натуре все довольно безобразно.

– Должен признаться, Жерар, – продолжал между тем Франсуа, – что не всегда мне в жизни везло!

– Не может быть! – не смог удержаться Компана.

– Честное слово! А тут я решил – вот оно! Повезло! Если бы экспедиция удалась, я бы бросил эту чертову бухгалтерию и открыл бы детективное агентство.

– Чт-т-т-т-о? – Компана чуть не сел.

– Детективное агентство, – повторил Перен. – Папаша Мортан меня бы профинансировал, хотя бы за спасение единственной дочери. Я думаю, у меня бы получилось. Как вы думаете, Компана, только честно, есть у меня способности к этому делу?

Компана не был готов к ответу на этот вопрос, особенно к честному. Он задумался. С одной стороны, поступки Перена, его, с позволения сказать, «методы» не лезли ни в какие ворота. Они до такой степени нарушали все десятилетиями выработанные приемы сыска, что Компане часто хотелось ругаться последними словами. Если бы ругань могла чему-то помочь, Жерар ругался бы не переставая. С другой стороны, оба они здесь, на месте вероятной гибели мадемуазель Мортан. И как ни крути, а это – на девяносто девять процентов заслуга Перена.

Детектив с чистой совестью кивнул головой:

– Да, несомненно. Хотя кое-что в ваших действиях кажется мне, как бы это сказать, нетрадиционным. Помнится, вы собирались действовать в классическом ключе.

– Одни следуют классическим образцам, другие их создают! – назидательно произнес Франсуа.

«Ого, парень, с тобой все ясно. Крыша поехала!»– поставил диагноз Компана. Главное сейчас – не раздражать Перена, не спорить с ним, а во всем соглашаться.

– Конечно, конечно! – сказал он.

– Я бы поставил дело на широкую ногу! – продолжал мечтать Франсуа. – Я предложил бы вам стать моим компаньоном. Кстати, Жерар, вы бы согласились со мной работать?

– Конечно, конечно! – сказал Жерар.

– Я очень на это рассчитывал! Помните, в нашу первую встречу я сказал, что мы с вами сработаемся?

– Конечно, конечно! – сказал Компана.

– Представьте себе, Жерар, как бы замечательно звучало: «Перен и Компана, частные сыщики. Все виды детективных услуг»!

– Разумеется! – согласился сыщик.

– Несколько успешно проведенных громких дел, и тогда, глядишь, мадемуазель Мортан обратила бы на меня внимание! Как вы думаете, Компана?

– Ну, конечно, обратила бы! Ни минуты не сомневаюсь, – подтвердил Компана.

– И вот теперь все рухнуло! После всего, что мне довелось пережить, после всех этих приключений, возвращаться назад, в этот душный скучный Париж – это невыносимо! Поймите, Жерар, я стал другим человеком! И вот такому человеку, как я, вставать рано утром пять дней в неделю, чтобы тащиться через весь город в эту постылую бухгалтерию, видеть изо дня вдень одни и те же постные рожи, слушать одни и те же набившие оскомину разговоры! Нет, только не это! Я готов руки на себя наложить, когда подумаю, что все так и будет!

– Не надо руки! – запротестовал Компана. – Я уверен, все образуется!

В течение всего разговора Жерар, ласково обняв Перена за плечи, подталкивал его к машине, чтобы увезти с этого проклятого места. Он от всей души надеялся, что, уехав подальше отсюда, Франсуа успокоится, придет в себя, и, может быть, вмешательства психиатров не понадобится.

Они уже были в двух шагах от вездехода, когда из-за деревьев выскочило что-то огромное и темное и, подхватив Перена, пустилось наутек. Это была огромная горилла! Рука Компаны бессильно упала, не встретив опоры в виде плеча Франсуа.

Сыщик буквально опешил. «Вот и не верь после этого крестьянским байкам!» – подумал он.

Между тем, обезьяна с Переном на плече во все лопатки улепетывала в джунгли. Несмотря на всю нелепость и опасность ситуации, Жерар не мог не восхититься сообразительностью животного. Отчаявшись отыскать в Мексике своих сородичей, горилла каким-то безошибочным звериным инстинктом сумела выбрать себе идеального супруга! Только что лишившийся любимой девушки, Франсуа был свободен от обязательств и очень нуждался в женской ласке. Он ни за что не хотел возвращаться в Париж. И, кроме всего прочего, они оба ни слова не говорили по-испански и были чужими в этой стране.

Тем не менее, несмотря на ожидавшее Перена блестящее будущее в кругу семьи под пологом тропического леса, его надо было выручать. Компана выхватил револьвер и прицелился, но никак не мог решиться спустить курок, опасаясь попасть во Франсуа. А горилла тем временем огромными прыжками приближалась к краю поляны. От непролазных зарослей ее отделял только глубокий овраг. Пересеки она овраг, и Перен будет навсегда потерян для человечества! И уже никогда Париж не украсит вывеска «Перен и Компана, частные сыщики. Все виды детективных услуг».

Компана смерил взглядом глубину оврага. Да, без альпинистского снаряжения его, пожалуй, не преодолеть! Может быть, он остановит проклятую обезьяну, и тогда можно будет попытаться отбить Франсуа?

Ничего подобного! Обезьяна, похоже, прекрасно подготовилась к киднэпингу. На ближнем берегу оврага рос вековой пробковый дуб. Его толстые нижние сучья протянулись над оврагом почти до его середины. Ствол и ветви дерева были сплошь опутаны лианами. Одну из таких лиан горилла решила использовать для полета над пропастью. Очевидно, ученая обезьяна не раз проделывала этот цирковой трюк, репетируя предстоящее похищение. Лиана подходящей длины и прочности была заранее приготовлена и аккуратно сложена под дубом.

У обезьяны большое преимущество перед человеком – четыре руки. И она им воспользовалась. Одной лапой придерживая Перена, двумя другими горилла ухватилась за лиану, четвертой оттолкнулась от земли и… Длины лианы как раз хватало, чтобы, пролетев над пропастью, приземлиться на противоположной стороне оврага, а там… Как говорится, ищи ветра в поле, а обезьяну в джунглях! Еще миг, и Франсуа будет навеки потерян для Жерара и всего человечества. Да, Перен, тебе опять не повезло!

Наверно, горилла не раз проделывала этот трюк с грузом не меньшим, чем худощавый Перен, готовясь к похищению. Во время долгих репетиций в цирке она успела усвоить, что, если много тренироваться, можно рассчитывать на банан. А если тренироваться плохо и, не дай Бог сорваться, особенно во время представления, то неизбежно последует наказание – плетка или что-нибудь похуже.

Но что могла обыкновенная обезьяна, пусть человекообразная, пусть даже ученая, противопоставить чудовищному отрицательному биополю Перена? Над самой серединой оврага лиана не выдержала и оборвалась.

Когда запыхавшийся Компана появился на краю пропасти, глубоко внизу он увидел два тела – громадную лохматую темно-бурую тушу гориллы и рядом с ней Франсуа в тропическом костюме, ярким белым пятном выделявшегося на зеленой траве.

Обезьяна, кряхтя и потирая ушибленные места, поднялась на ноги. Увидев Жерара, стоящего на краю оврага с револьвером в руках, она удрученно развела руками: не повезло мол! Убрав револьвер, Компана повторил ее жест: мол, как я тебя понимаю! За время знакомства с Переном он не раз оказывался в подобной ситуации и даже немного ей посочувствовал. Воспитанная обезьяна сделала реверанс и, опустившись на все четыре лапы, припустила в лес.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Оказалось, что Франсуа ничуть не пострадал. Не успела горилла скрыться из виду, как он проворно вскочил на ноги и, увидев Жерара, стоящего на краю оврага, крикнул:

– Эй, Компана, что же вы стоите? Помогите мне выбраться отсюда!

– Одну минуточку! – прокричал в ответ Жерар и бросился к вездеходу.

Там он сорвал со щита остро отточенную малую саперную лопатку – бывшее имущество мексиканских вооруженных сил и, подойдя к дубу, одним ударом срубил лиану подходящей длины.

Теперь, когда опасность миновала, его настроение даже немного улучшилось. «Бедная обезьяна, – усмехнулся он про себя. – Вот уж не повезло, так не повезло! Теперь придется тебе, милая, век в девках вековать. Где ж ты второго такого Перена найдешь?»

Компана обвязал один конец лианы вокруг пояса, а другой, раскрутив в воздухе, бросил Франсуа:

– Держите!

Перен ухватился за стебель и принялся карабкаться на почти отвесную стену.

Вдруг в голову Жерару пришла мысль, которая заставила его похолодеть. Только чувство долга удержало его от падения с обрыва.

«Обезьяне не повезло, это очевидно, – напряженно думал Компана. – Это примем за аксиому. Ну а Перену? С одной стороны, его чуть не утащила горилла. Но ведь чуть-чуть не считается! Не утащила ведь! Лиана, видите ли, оборвалась. С другой стороны, похоже, он не получил ни царапины. И это после падения с такой высоты! К тому же, это приключение, возможно, поможет ему отвлечься от мрачных мыслей. Так, значит, повезло?»

«Но ведь ему по всем законам логики не могло повезти!» – чуть не застонал Компана, мысленно призывая на помощь Гегеля и Аристотеля.

Он попытался собраться с мыслями.

«Попробуем рассуждать логически. Попытаемся сформулировать, что такое везение. Очевидно, везение есть продвижение к осознанной или неосознанной цели, причины которого не ясны. Так сказать, игра случая. Но причины нас сейчас и не интересуют. Главное – продвижение к цели. Хоть самое ничтожное! А какова цель Перена, его голубая мечта? Открыть сыскное агентство! Так-так! Но ведь для того, чтобы открыть агентство, необходимо найти мадемуазель Мортан, причем, желательно, живую. Если Жюли погибла, ни о каком агентстве не может быть и речи! Так? Так! Пойдем дальше. Цель в этом случае является абсолютно недостижимой, и никакое продвижение к ней невозможно в принципе! А если везение, то есть продвижение, все же имело место, что из этого следует?»

– Послушайте, Жерар, подайте же мне, наконец, руку! – услышал Компана голос Перена. Долго мне еще орать?

– Бога ради, простите! – рассеянно произнес сыщик, занятый своими мыслями. Он протянул руку и вытянул Перена на твердую почву.

– Чертова обезьяна! – с чувством сказал Франсуа, отряхивая глину с коленей. – Весь костюм мне испортила. И откуда она только здесь взялась? Я читал, что человекообразные обезьяны в Америке не водятся.

– Из ц-ц-ц-ирка, – заикаясь произнес Компана. Он никак не мог прийти в себя после своих логических построений.

– Из какого цирка? В Сьюдад-Реале нет цирка!

– Из ст-т-т-толичного.

– Не морочьте мне голову! – сказал Перен. – Это же больше тысячи километров!

– Значит, добралась как-то! Про обезьяну все в городе знают. Вы о ней не слыхали только потому, что лежали в больнице. Я был уверен, что вы о ней тоже знаете.

– Компана, вы меня удивляете! Я считал вас серьезным человеком, а вы верите всяким россказням. Этого же не может быть!

– Как «не может»?! Вы же ее видели!

Это был аргумент, который трудно опровергнуть, и Франсуа перевел разговор на другую тему:

– Интересно, зачем я ей понадобился? Я читал, что гориллы – травоядные.

– Видите ли, – замялся Компана, – вы ей понадобились не в качестве пищи.

– А в качестве чего?

– В качестве мужа.

– Вы что, издеваетесь? – возмутился Перен. – Какого мужа?

– Обыкновенного. В лесу, кроме нее, нет ни одной гориллы. Они здесь не водятся. Вот она и мучится от одиночества. Наверно, вы ей понравились, и она решила вас на себе женить.

– Вы что, меня идиотом считаете?

– Н-н-нет, – смутился Компана. Он помнил, что Франсуа очень болезненно реагировал на это слово, а ему совсем не хотелось обижать Перена.

Тем не менее, Франсуа обиженно засопел и сел за руль вездехода.

«Это даже к лучшему, – подумал Жерар. – Пусть следит за дорогой. Это отвлечет его от мрачных мыслей, и, Бог даст, бедняга немного успокоится. А я тем временем попробую все как следует обдумать».

Мотор заурчал, и машина тронулась, отравив экологическими загрязнениями очередной кусок первобытной природы.

Перен молча вел вездеход. Похоже, он все еще дулся на своего товарища. Впрочем, дорога действительно требовала повышенного внимания и не располагала к разговорам. Компана откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и погрузился в размышления.

«Итак, на чем мы остановились? Ага! Из абсолютной недостижимости цели вытекает невозможность продвижения к ней. Если мадемуазель Мортан погибла, то цель Перена является абсолютно недостижимой. Что из этого следует? А из этого следует, что Перену повезти не могло. Классический силлогизм. Большая посылка, малая посылка и вывод. Вывод настолько безупречный, что и Аристотелю за него не было бы стыдно.

Однако Перену повезло. Это – экспериментальный факт, от него никуда не денешься! Значит, одна из посылок не верна. Какая же? Большая посылка как будто сомнений не вызывает. Если цель недостижима, то ее нельзя достигнуть. Чрезвычайно ценная мысль! Надо будет ее записать. А другая посылка? Стоп, стоп, стоп! Вот, видимо, где собака зарыта! Малая посылка содержит условие: если Жюли погибла, то цель недостижима. Истинность этого условия определяет истинность вывода. Если она погибла, то Перену повезти не могло. Но ему повезло! А это могло произойти, только когда условие не выполнено. Значит… Так-так!»

Компана приоткрыл один глаз и искоса взглянул на своего спутника. Франсуа был хмур. Он закусил губу и вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. Было видно, что он все еще пребывает в мрачном расположении духа.

«Надо его как-то приободрить – подумал сыщик. – Только не надо воскрешать в нем напрасных надежд. Ведь логику я проходил еще в школе, а с тех пор прошло, страшно подумать, сколько лет! Нет-нет, надо как-то иначе».

– Перен! – торжественно обратился к своему товарищу Компана.

В ответ Франсуа пробурчал что-то нечленораздельное. Похоже, ему было не до разговоров. Но если бы Компана обращал внимание на такие мелочи, как нежелание разговаривать, то какой бы он был детектив?

– Послушайте, Перен! Я все время возвращаюсь к вашему вопросу.

Франсуа недоуменно взглянул на детектива. Для этого ему пришлось оторвать взгляд от дороги. Машина, естественно, не преминула воспользоваться этой оплошностью водителя и радостно подпрыгнула на первом же ухабе. То, что ее седоков едва не вытряхнуло из кабины, ее, казалось, ничуть не занимало.

– Какому вопросу? – спросил Перен, пытаясь привести вездеход в чувство.

– Насчет того, есть ли у вас способности криминалиста. Я еще раз все внимательно проанализировал и убедился, что есть. Я верю, что вы еще откроете свое детективное агентство. Я верю в вас! И вот вам залог того, что это не пустые слова. Держите! – Компана вытащил из-за пояса и рукояткой вперед протянул Перену свой револьвер.

Франсуа благодарно посмотрел на товарища и протянул руку за оружием. Вездеход немедленно предпринял новую попытку вырваться на свободу.

– Руль! Держите руль! – заорал Компана. – А то некому будет открывать агентство.

Схватившись за руль обеими руками, Франсуа удалось обуздать строптивца. Несколько минут они ехали молча, подавленные величием случившегося. Перен искал и не мог найти слова благодарности, созвучные торжественности момента. Компана радовался, что ему удалось вернуть Франсуа к жизни, успешно обойдя вопрос о воскрешении мадемуазель Мортан.

Тем временем автомобиль выбрался на довольно широкую просеку. Корни и ухабы здесь попадались реже, и Компана снова прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на том, что предстояло сделать в свете вновь открывшихся обстоятельств. Согретый чувством исполненного долга и убаюканный мягким шуршанием шин – Франсуа сообразил снизить давление в баллонах – Жерар вскоре задремал. Очевидно, сказалось переутомление напряженной умственной деятельностью.

Разбудила его внезапная остановка вездехода. Компана пренебрег правилами безопасности и не пристегнулся ремнями. В самом деле, зачем пристегиваться, если дорожная полиция все равно не видит и не оценит усердия? И теперь он был наказан за легкомыслие! Сила инерции с размаху швырнула его на лобовое стекло.

«Счастье еще, что стекло оказалось пуленепробиваемым! – подумал Компана, потирая быстро набухающую шишку на лбу, – а то мог бы порезаться осколками!»

Франсуа дергал рычаг переключения передач, чтобы включить задний ход.

– Что случилось? – спросил его Жерар.

– Индеец! – ответил Перен, видимо, считая, что умному этого объяснения достаточно.

– Что – индеец? – очевидно, он еще не пришел в себя после внезапного пробуждения, чтобы на лету ловить мысли своего друга и, возможно, будущего шефа.

– Там, у дороги, стоял индеец.

– Ну и что?

– Он был в очках. Я подумал: индеец, и вдруг в очках!

– А почему бы индейцу не носить очки? Может быть, он плохо видит.

– Но во всех книгах об индейцах пишут, что у них орлиное зрение!

– Ну, знаете! – начал раздражаться Компана. – Стоило из-за этого расшибать мне лоб! Я в Сен Клу – вы там, кажется, живете – тоже видел одну надпись. На сарае. Там было написано «задница», а на самом деле в сарае были дрова. Разве всему, что написано, можно верить?

– Видите ли, – слегка смутился Перен, – дело в том, что он был почти голый. Только перо в прическе и набедренная повязка такого вида, что его выгнали бы из клуба нудистов за нарушение правил приличия. И очки!

– Ну и как эти очки выглядели? – спросил детектив, переходя на профессиональный тон. Таким тоном полицейские спрашивают случайного свидетеля, не заметил ли он номер машины, из которой велась стрельба по банку во время ограбления. И в ответ, как правило, слышат: «Конечно, мсье! Там были буквы и какие-то цифры. Да-да, точно! По-моему, там, была цифра семь. Или три. Побойтесь Бога, мсье, это же случилось месяц назад!»