Текст книги "Невезучие"

Автор книги: Гарольд Денвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Благодарите Бога, что мне не изменила выдержка! – подвел итог полемике Перен и смерил интеллектуального пигмея с ног до головы презрительным взглядом.

Подхватив свой багаж, Франсуа решительным шагом направился к зданию аэропорта. В кильватере за ним следовал Компана, пытаясь на ходу усвоить преподанный ему урок.

– Козел вонючий! – легкий порыв ветерка донес до них предсмертный стон соперника, раздавленного могучим интеллектом Франсуа Перена.

Вряд ли нам следовало бы останавливаться на этом незначительном эпизоде, если бы он не послужил первым звеном той цепи удивительных приключений, которая выпала на долю наших героев.

Итак, Перен и Компана направили свои шаги к аэропорту. До вылета самолета оставалось еще четверть часа. Створки дверей, изготовленных из стекла толщиной в полдюйма, гостеприимно распахивались навстречу каждому, кто, приближаясь к ним, пересекал невидимый луч света, падавший на фотоэлемент, который приводил в действие хитрую автоматику. Это обеспечивало удобства пассажиров, руки которых были заняты поклажей. Кроме того, автоматические двери могли работать круглосуточно и не состояли в профсоюзе.

Хороший урок требует эффектного завершения. Остановившись в метре от входа, Перен обернулся к Компане и, подчеркивая каждое слово, произнес:

– Вы обратили внимание, Компана, как я его срезал?

Компана замер на месте, пытаясь переварить услышанное.

Держа равнение на Компану, Перен сделал еще шаг и со всего размаху налетел на закрытые створки дверей. Автоматика не сработала!

– Автоматика не сработала! – причитал оператор пассажиропотока на входе (а попросту – швейцар), пожилой человек, уже более десяти лет работавший в этой должности. Он помог Компане дотащить бесчувственного Перена до медпункта. В его практике это был первый случай, и он, кажется, поверг старика в состояние шока. – Этого не может быть! Автоматика не сработала!!

Когда жизнерадостно улыбающийся Франсуа, прикладывая к ушибленному месту кусок льда, появился в зале ожидания, Компана нервно мерил шагами расстояние от входных дверей до стойки регистрации.

– Багаж я уже оформил. Посадка заканчивается! Где вас носит?

– Закончена посадка на международный рейс Париж – Акапулько, – произнес хорошо поставленный, но бездушный в своем профессионализме голос.

– Ну вот, дождались! – уныло махнул рукой Компана. – Багаж в Мексике, а мы в Париже.

Перен с удивлением посмотрел на него. Такой пустяк может остановить знаменитого сыщика? Неудивительно, что он вернулся из Мексики с пустыми руками. Мсье Мортан явно зря потратил свои деньги. Ну да ладно! Франсуа Перен взялся сделать из Компаны человека, и он сделает из него человека!

Окинув взглядом зал, Франсуа обнаружил телефон-автомат и решительно направился к нему. Заметив, какой номер набирает его партнер, Компана внутренне похолодел. «Нет, только не это!» – подумал он. Но на табло отправлений против рейса Париж – Акапулько быстро-быстро замелькали буквы. Когда они замерли, на табло вместо слова «Вылетел» красовалось слово «Задержан», подтверждая худшие опасения Компаны.

Из телефонной будки, довольно потирая руки, появился Перен.

– Господин президент приказал вылететь сегодня, и мы вылетим сегодня!

«О, Господи!» – тихо простонал неверующий Компана.

Два часа спустя, когда пассажиры снова заняли свои места в самолете, Перена и Компану пригласили в полицейский участок. Там им выдали по квитанции на их багаж, а также нечто, отдаленно напоминающее разломанный пополам батончик «Сникерса», с которого шрапнельным залпом был частично содран «толстый-толстый слой шоколада». Сквозь рваные пробоины торчали «жареный арахис и мягкая карамель», а также пижама Перена, его носки, бритвенные принадлежности и шнур кипятильника.

Им принесли извинения в самой вежливой форме и сообщили:

– Нам позвонил какой-то идиот и заявил, что на борту самолета заложена бомба с часовым механизмом. Пришлось откладывать рейс и проверять весь багаж. В вашем чемодане, мсье, что-то тикало. Оказалось, что это механическая бритва, но мы были вынуждены распотрошить чемодан. Еще раз примите наши извинения, мсье!

Когда компаньоны покинули участок, на табло издевательски светилась надпись «Вылетел».

Судьбе было угодно, чтобы они добрались в Мексику на следующий день, когда в аэропорту Акапулько дежурила другая смена.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утро следующего дня выдалось ясным, погожим. Прослушав по радио сводку «Погода всех широт», Компана убедился, что над всей Атлантикой стоит устойчивый антициклон, обещающий безоблачную погоду до самого Акапулько. Он созвонился со знакомым таксистом и заехал за Переном, помог ему сложить все вещи в один чемодан, причем его механическую бритву затолкал к себе в сумку во избежание недоразумений. Перекладывая вещи, Компана особое внимание уделял предметам жужжащим и тикающим, как источникам повышенной опасности.

Соблюдая все мыслимые предосторожности, таксист доставил компаньонов в аэропорт за час до вылета. Здесь, используя свое удостоверение частного детектива, Компана провел Перена через служебный вход, оборудованный обычными, деревянными, дверями. Он сам зарегистрировал багаж и усадил Перена на сиденье. Словом, Компана сделал все, что было в его силах, чтоб исключить пагубное влияние руководителя экспедиции на развитие событий. Он уже убедился, что за Переном тянется шлейф несчастий, но не видел, какую из этого можно извлечь пользу.

Теперь, когда от него больше ничего не зависело, Компана почувствовал себя неуютно. Нет, он не испытывал страха перед полетом – иначе как бы он прослужил пять лет в войсках быстрого реагирования? Однако и ушел он из этих войск из-за того, что привык полагаться только на себя. В самолете он ощущал себя заложником мертвой техники и человеческих слабостей, на которые он никак не мог повлиять. Да еще эта бомба замедленного действия в кресле справа!

Вырулив на взлетную полосу, огромный лайнер замер, раскручивая турбины. Компана заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. «Эге, да парень не в своей тарелке! – подумал Франсуа, бросив короткий взгляд на своего компаньона. – Надо его приободрить. Как-никак, а я несу за него ответственность!»

– Вы любите летать? – обратился он к детективу.

– Не очень, – честно признался Компана.

А я люблю. Сел в кресло, пристегнул ремни, почитал газету – и уже на месте. Намного приятней, чем в поезде. И безопасней, чем на автомобиле. Со мной в самолете никогда ничего не случалось, ни разу.

«Одного раза вполне достаточно!» – подумал Компана и глубже вжался в спинку кресла.

– Правда, когда я последний раз летел на таком же «Дугласе», – продолжал Перен, – он так и не смог взлететь. Пришлось делать второй заход.

Компана судорожно сглотнул слюну. Самолет начал разбег.

– Поехали, – резюмировал Перен, глядя в иллюминатор.

Прошло секунд пятнадцать. Самолет бежал все резвее, слегка вздрагивая на стыках бетонных плит.

– А ничего катится! – констатировал Перен и, чтобы быть объективным до конца, добавил: – Пока.

– Черт побери, почему он не взлетает? – воскликнул Компана спустя еще десять секунд.

– Вы тоже это заметили? – спросил Франсуа невозмутимо, чтоб не подогревать панику.

Компана судорожно вцепился в ручки кресла. Суставы его пальцев побелели.

Тем временем лайнер набрал необходимую скорость, оторвался от земли и, задрав нос, устремился к небесам.

Как это ни обидно, нам больше нечего сказать об этом путешествии, кроме того, что оно строго по расписанию завершилось в аэропорту Акапулько, в тот же день и почти в тот же час, что и началось. По местному времени, естественно.

Очевидно, деструктивное влияние Франсуа Перена не смогло просочиться сквозь герметичную переборку, отделяющую пассажирский салон от пилотской кабины. Сам же Перен провел весь рейс, не оставляя своего кресла и успокаивая Компану рассказами о чрезвычайных ситуациях, из которых ему, конечно же, удавалось выбираться живым и невредимым. При этом он предпочитал кораблекрушения, железнодорожные катастрофы и автомобильные аварии, чтобы продемонстрировать своему партнеру преимущества воздушного транспорта перед любым другим.

Мы не знаем, удалось ли Франсуа вселить в компаньона бодрость духа. Известно лишь, что за все время полета Компана не произнес ни слова жалобы. Он вообще не произнес ни одного слова и только жестом отказался от предложенных ему завтрака, а затем и обеда. Неудобно, согласитесь, со стиснутыми зубами обгладывать куриную ножку.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Почувствовав под ногами твердую почву, Компана быстро пришел в себя. Он даже ощутил в себе достаточно сил, чтобы попробовать проглотить кусочек пиццы и выпить чашечку кофе.

Перен с жаром поддержал это предложение.

Ресторан аэровокзала был в это время почти пуст, только у стойки бара щебетали о чем-то несколько девушек, очевидно туристок или транзитных пассажирок, ждущих своего рейса.

– Две пиццы и две чашечки кофе, – сделал заказ Компана.

– Мне стакан апельсинового сока, пожалуйста, – внес коррективы Перен.

Компана чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы вновь подвергнуть сомнению теорию доктора Мийярда. Еще свежие воспоминания о приятно проведенном полете и леденящих душу историях Перена только подогревали его критический настрой. Нет, конечно, Перен обладал способностью притягивать к себе все мыслимые и, в особенности, немыслимые несчастья, но каким, черт побери, способом это может навести на след мадемуазель Мортан? Чем дальше от Парижа, тем большей глупостью представлялась Компане авантюра, в которую он позволил себя втянуть.

– Пойду, пожалуй, вымою руки, – сообщил Перен, с интересом разглядывая свой палец, измазанный какой-то местной приправой. Было совершенно непонятно, как приправа из плотно закрытой баночки, к которой Франсуа даже не прикасался, оказалась на его пальце. Баночка, как сфинкс, надежно хранила свою тайну.

«Практика – критерий истины» – пришла в голову Компане оригинальная мысль, и он, не откладывая в долгий ящик, решил экспериментально проверить теорию главного психолога.

Официант принес заказ. Черный кофе издавал восхитительный аромат. Из высокого запотевшего стакана с соком соблазнительно торчала соломинка.

Компана отрезал кусочек пиццы и поднес ко рту. На его лице появилась недовольная гримаса. Похоже, шеф-повар строго придерживался правила: недосол на столе… Детектив протянул руку к солонке и замер. Его осенило.

Воспользовавшись отлучкой своего босса, Компана обернулся к соседнему, пустовавшему в эту минуту, столику и взял с него еще одну солонку. Обе солонки были совершенно одинаковы. Экспериментатор отвернул с одной из них металлическую крышечку так, чтобы она едва держалась на последнем витке резьбы.

– Вам, конечно, пришлось выстоять очередь к умывальнику? – задал отвлекающий вопрос Компана, когда Франсуа вернулся.

– Нет, – ответил Перен, удобно усаживаясь за столик и принимаясь за пиццу. – Старуха-служительница не хотела брать у меня доллары. Песо ей, видите ли, подавай!

На лице Перена отразилась напряженная работа мысли. Что-то было не так. Наконец, он сообразил, что пицца недосолена и потянулся к солонке.

«Уф! – облегченно подумал Компана, увидев, что Франсуа схватился за исправную солонку. – А я-то едва не поверил в эту чушь! Все эти теории о везении-невезении сплошная бредятина!»

– Простите, сеньор! – услышал Перен у себя за спиной и обернулся. Перед ним, слегка наклонившись, стоял круглолицый мексиканец и вежливо улыбался. – Вы не разрешите воспользоваться вашей солонкой? Пицца совершенно не соленая.

Прошла примерно минута, пока Франсуа сообразил, что от него хотят. Свободное владение испанским не относилось к достоинствам Перена. У Компаны даже дыхание перехватило.

– Плиз! – почему-то по-английски ответил Франсуа и, улыбаясь, протянул мексиканцу предмет его вожделений.

– Компана, что с вами? – спросил он и взялся за вторую солонку. Компана молча наблюдал, как Перен покрывает свою пиццу аккуратными белыми барханами и с видимым удовольствием отправляет в рот кусок за куском. Специфический вкус блюда Франсуа, видимо, отнес на счет особенностей латиноамериканской кухни.

– И что же вы собираетесь предпринять дальше? – спросил Компана, переводя дух. – У вас есть какой-нибудь план?

– Собираюсь действовать в классическом ключе, – ответил глава и мозговой центр предприятия.

– Позвольте узнать, что такое «классический ключ»? – в голосе Компаны чувствовался какой-то подтекст.

– Ну это – вживание в среду, поиск следов, допросы свидетелей, – попытался разъяснить свой метод Франсуа тоном, каким преподаватель втолковывает второгоднику теорему Пифагора.

– Какие следы, какие свидетели?! – взорвался Компана. – Я потратил целый месяц, перепахивая эту страну из конца в конец чуть ли не носом! Нет здесь никаких следов! Позвольте вам заметить, что со дня исчезновения мадемуазель Мортан прошло уже сорок два дня. Если вы считаете себя честным человеком, надо кончать эту бодягу и возвращаться в Париж.

– Я считаю себя честным человеком, Компана, – возразил Перен. – Просто вы не знали мадемуазель Жюли, вернее, знали ее только по фотографиям. Это чудесная девушка! Однажды она спасла мне жизнь. Я дал слово найти ее и я не отступлюсь!

– Она спасла вам жизнь?! – изумился Компана.

После суток, проведенных в компании Перена, ему много легче было предположить обратное.

– Да, спасла. Меня чуть не убило током в буфете фирмы.

– Где, где? – буфет всегда представлялся детективу довольно безопасным местом, особенно в плане электрического тока. Нет, конечно, на Сицилии или в Чикаго во времена «сухого закона»… Но в Париже!

– В буфете. Меня дернуло током от кофеварки. Потом кофеварка взорвалась, и меня окатило кипятком, но я этого уже не помню. Буфетчик не мог выбраться из-за стойки, и мадемуазель Жюли не дала мне свариться. Она как раз зашла в буфет за пирожными. С тех пор я не пью кофе. Только сок!

– А что стало с буфетчиком? – поинтересовался Компана, предчувствуя самое худшее.

– Не знаю. Когда я выписался из больницы, там уже работал другой парень.

Компана задумался о печальной судьбе незнакомого буфетчика. Если проклятый психолог окажется прав, и Перен найдет-таки дочь президента, а он, Компана, окажется рядом… Впору завещание составлять. «А мадемуазель Мортан и Перена пригласить в качестве свидетелей» – съехидничал внутренний голос. Сыщик зябко передернул плечами.

– Что с вами, Компана? – жизнерадостно воскликнул Франсуа. – Лучше посмотрите, какие здесь девушки. Вон та, рыженькая, очень даже ничего! – Он взглядом указал на стойку бара.

Девушка как будто почувствовала, что говорят о ней, и смущенно улыбнулась.

Глядя в глаза девушке, Франсуа торжественно поднял бокал с соком, как поднимают в честь прекрасных дам бокал шампанского, и…

– Послушайте, Перен, прекратите этот спектакль! – прошипел Компана.

– Какой шпектакль? Я шебе нош проткнул! – Левой рукой Перен зажимал себе рот и нос, а правой отчаянно шарил по карманам в поисках платка. Как водится, носовой платок оказался в последнем кармане. Из-под сжатых пальцев левой руки торчала соломинка, угодившая в левую ноздрю Франсуа, когда тот поднес к губам свой стакан.

– Где здесь врач?! – вскричал Компана.

Полчаса спустя улыбающийся Перен, как ни в чем не бывало, вышел из амбулатории. В его левой ноздре красовался ватный тампон, придававший его носу пикантную асимметрию. Компана встретил его вопросом:

– Что вы там делали столько времени?

– Ну, мы немного поболтали. Врач попалась такая симпатичная. Я ей рассказал, как врезался в автоматические двери, вчера, в Орли. Мы посмеялись. Она, кстати, вспомнила, что у них тут месяц назад произошел аналогичный случай. Какая-то девушка тоже налетела на автоматические двери. Никто не мог понять, почему они не сработали. Зачем-то вызвали полицию.

Компана резко затормозил. Франсуа по инерции пролетел еще несколько шагов.

– Да, сеньоры, я помню этот случай, – рассказывал сержант в полицейском участке. – Я тогда дежурил. Как раз прибыл самолет из Европы. Нет, сеньоры, не скажу, у меня, знаете ли, с географией…

– Да, сеньор, – подтвердил полицейский, взглянув на фотографию Жюли Мортан, которую Компана извлек из своего бумажника. – Похоже, это она. Но фамилия у нее была другая. Откуда я знаю? Так я же ее паспорт видел! Погодите, лучше я все по порядку расскажу.

– Я тогда на галерее торчал. Знаете, сверху виднее. Я всегда там устраиваюсь, когда рейс прибывает. Около лестницы. Весь зал виден и спуститься можно быстро, если что. Стою я, значит, и за пассажирами наблюдаю. Ну, там, помощь может понадобиться, или физиономию знакомую увижу, – он кивнул на стену, на которой красовались малохудожественные фотопортреты, выполненные анфас и в профиль. Воспитанные на высокой моде парижане обратили внимание на пристрастие фотомоделей к полосатым тканям.

– Я на нее сразу внимание обратил, – продолжал страж порядка. – Она шла как во сне. Я сначала решил, что ее в самолете укачало. С ней мужчина был, он ее под правую руку поддерживал. А на левом плече у нее висела сумочка на длинном ремешке. Так вот, сумочка у нее с плеча свалилась, вещи по всему полу рассыпались, а она даже не заметила. Мужчина заметил. Он их собирать бросился, а она все идет и идет. Пока на двери не налетела. Почему они не сработали – у нас до сих пор никто понять не может.

Ушиблась она, похоже, здорово. На пол упала и лежит, не двигается. Я думаю, ей повезло. Если бы двери сработали, она бы со ступенек загремела, могла руки-ноги переломать. Ну, я, конечно, сразу по рации врача вызвал. Вы, сеньоры, ее видели, она сегодня работает. Мужчина меня услышал, заметил форму, сумку бросил, подхватил девушку на руки, и бежать. На этот раз двери сработали.

Пока я бежал по лестнице, он успел вскочить в автомобиль и скрыться. Автомобиль его ждал. Он подъехал из-за угла с открытой дверцей. Машина даже не остановилась, только слегка притормозила. Я не видел, кто в ней сидел. Стрелять я не решился – кругом было много народу.

– Вы не заметили, какой это был автомобиль? – спросил Компана. – Его марку? Может быть, номер?

– Это был большой черный «додж»-седан, не очень новый. И номер запомнил. Да толку с этого чуть. Его угнали утром и бросили в десятке кварталов отсюда. Наверное, у них была другая машина для подставы.

– А спутника девушки вы не могли бы описать? – задал следующий вопрос Компана, действуя в «классическом ключе». – Так сказать, словесный портрет.

– А чего его описывать? – устало произнес сержант. – Сами смотрите, – он кивком указал на стену, украшенную фотопортретами, – третий слева.

С третьего слева портрета на французов честным взглядом профессионального игрока в покер смотрело худощавое, довольно симпатичное лицо человека лет тридцати с небольшим. Тонкие усики на верхней губе придавали ему сходство то ли с героем-любовником, то ли с опереточным злодеем. Небольшой шрам над правой бровью делал вторую версию более вероятной, а неважно сидящий костюм в широкую черно-белую полоску – и вовсе правдоподобной.

Подпись под портретом гласила:

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ!

Педро Арваль,

он же Хуан-Мануэль Родригес,

он же…»

Как бы стесняясь плохо сшитого костюма и компании, в которой он был вынужден пребывать на стене полицейского участка, на второй фотографии Педро Арваль был изображен скромно отвернувшимся вправо.

– И где его можно найти? – загорелся Перен.

– А кто ж его знает? – философски заметил сержант. – Это фото уже лет пять висит.

Увидев огорченное лицо Франсуа, страж порядка сжалился:

– Я бы посоветовал вам обратиться к комиссару Куско из Главного комиссариата. Кажется, дело передано ему. Простите, сеньоры, мне больше нечего сказать. Я всего лишь простой полицейский.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Встреча с комиссаром Куско была назначена на шесть вечера. Впереди был еще почти целый день.

Перен и Компана взяли на прокат автомобиль – Франсуа выбрал огромный почти новый «понтиак» вишневого цвета. На дорогах старушки-Европы таких почти не встретишь. Там предпочитают «рено», «фиат» или «фольксваген». Нет, конечно, многие не отказались бы от «империала» или «олдсмобила», но, знаете ли, проблемы с парковкой, да и бензин нынче дорог… А по бескрайним просторам Нового Света эти бизоны автострад свободно раскатывают, иной раз рядов в шесть, демонстрируя, на что способны триста лошадей под капотом.

Выбор «понтиака», автомобиля «с самой широкой колеей в Америке», Перен обосновал стремлением не уронить достоинство г-на президента в глазах местных властей. Компана только саркастически хмыкнул. Дома, во Франции, полномочный представитель г-на президента поддерживал реноме своего работодателя, раскатывая на «ситроене». Нет, не на том стремительном, напоминающем акулу, лимузине, который подавался к подъезду Елисейского дворца, а на небольшой плоскобокой машине с брезентовым верхом, более известной по всему миру под уважительным названием «консервная банка».

Компаньоны решили стать на якорь в гостинице «Эксельсиор», которую на станции проката автомобилей им охарактеризовали как «вполне приличную». Это означало, что в нее не зазорно приехать на «понтиаке».

Отель «Эксельсиор», сверкающее белизной здание, сочетающее в себе элементы модерна и колониального испанского стиля, живописно расположился на берегу глубокой бухты, соединявшейся с океаном узким проливом. Штормовые океанские волны не добирались сюда, а для любителей серфинга к берегу океана была проложена канатная дорога. И северный и южный берега бухты покрывала буйная тропическая растительность.

– Добрый день, сеньоры! – приветствовал, путешественников любезный портье. – Конечно, найдется! Правда, сейчас большой наплыв. Вы обратили внимание, сколько машин на стоянке? Одну минуточку, сеньоры. Вот, пожалуйста! Есть чудесный номер-люкс с видом на залив. И однокомнатный на первом этаже с окнами на автостоянку. Что вы предпочитаете?

Компана не успел даже рта раскрыть.

– Мне – люкс, – распорядился Перен, – а мой помощник разместится в однокомнатном.

Похоже, он решил создать у господина президента иллюзию, что каникулы его дочери еще продолжаются. У него самого или у его кассиров.

– Простите, сеньор! – почтительно произнес бой, поднимаясь на ноги после того, как Перен, сделав шаг назад, буквально снес тележку с багажом. Он помог сеньору выбраться из-под кучи чемоданов и доковылять до лифта.

Портье, невозмутимый, как английский дворецкий, наблюдал за этой сценой.

– Встретимся за обедом! – обронил Перен прежде, чем двери лифта закрылись.

– Не повезло вашему патрону! – посочувствовал портье, обращаясь к Компане.

– И не говорите!

Осмотрев свой небольшой, но достаточно уютный номер, Компана не очень расстроился. В своей походной жизни он привык ночевать и в отелях, и в палатках, и просто на голой земле. В конце концов, сыщика ноги кормят и днем их в отеле почти не будет. А ночью, вероятно, станет потише. Зато можно будет немного расслабиться – Компана успел убедиться, что разрушительное воздействие Перена сквозь каменные стены не проникает. Разве что весь отель взлетит на воздух. Тьфу, тьфу.

Убедиться в правильности своих расчетов Компана смог уже через полтора часа, когда он, отдохнувший и освеженный, в новой льняной рубашке, сидел в ресторане и с аппетитом уплетал закуску. В дверях появился мрачный Перен. Ни слова не говоря, он уселся за столик, осторожно вытащил соломинку из стакана, залпом выпил сок и принялся ковырять вилкой в тарелке.

– Что случилось, шеф? – спросил Компана.

– Скажите, Компана, у вас в номере есть вода? – вопросом на вопрос ответил руководитель экспедиции.

– Что, что? – не поверил своим ушам его помощник.

– Я спрашиваю, есть ли у вас в номере вода?

– Конечно, есть, – Компана инстинктивно пригладил ладонью свои еще чуть влажные волосы.

– А у меня нет, – уныло протянул Перен. – Ни в ванной, ни в рукомойнике. Я даже душ не смог принять. Сейчас там сантехники ковыряются. Говорят, к вечеру сделают, если не придется стену вскрывать.

Компана пробурчал под нос что-то сочувственное. Инстинкт самосохранения не позволил ему предложить Перену воспользоваться душем в его номере. Эх, знал бы Компана, где упадет, подстелил бы соломки!

Тем временем подали первое блюдо, затем – второе. Трапеза сопровождалась прекрасными винами. Не умевший долго расстраиваться Перен лишь краем уха слушал детектива, вслух планировавшего предстоящий разговор с комиссаром. Его внимание привлекла довольно симпатичная блондинка, которая только что вошла в зал и обосновалась у стойки бара. Ее взгляд блуждал по помещению, останавливаясь на мгновение на немногочисленных в этот час посетителях. Было похоже, что она кого-то ждет. Когда глаза девушки задержались на Перене, тот приветливо улыбнулся и жестом показал, что пьет за ее здоровье.

– Вы не находите, Компана, что она очень мила? – обратился Франсуа к своему партнеру. – Кажется, я ей тоже понравился.

– Пятьдесят долларов, – буркнул Компана.

– Какие пятьдесят долларов? – не понял Перен.

– Я имею в виду, что за пятьдесят баксов вы ей понравитесь еще больше. Настолько, что она проведет эту ночь в вашей постели.

– Бросьте, Компана! Я уверен, что на самом деле вы так не думаете.

– Хотите пари? Если я не прав, то пятьдесят долларов плачу я.

Перен поднялся из-за стола и направился к девушке.

Компана уткнулся взглядом в десерт и лишь краем глаза наблюдал за происходящим. Вот Перен подошел к девушке, вот что-то сказал, она засмеялась. Вот он наклонился к ее уху. Раздался громкий шлепок.

Компана поднял голову. Франсуа, держась рукой за щеку, возвращался к столику. Блондинка провожала его гневным взглядом. Ее лицо пылало от возмущения.

– Я был уверен, что я прав, – извиняющимся тоном произнес Компана. До сих пор в подобных случаях он не ошибался. – Мне очень жаль!

– Вы должны мне пятьдесят долларов! – отрезал Перен. Он был очень зол.

В это время в дверях ресторана появился молодой человек нехлипкого сложения и, заметив девушку у стойки, сразу бросился к ней. Они расцеловались. Наконец, молодой человек заметил сердитое выражение лица своей подруги. Компана и Перен сидели, потупив глаза и делая вид, что все это к ним не имеет никакого отношения.

– Кто из вас посмел приставать к моей невесте?! – над столиком, свирепо играя желваками и сжимая кулаки, возвышался новоприбывший парень. Он был явно не прочь подраться. Оставалась последняя задача – выбрать жертву. Вряд ли обидчиком мог быть этот мозгляк с лицом обиженного пуделя. Скорее – верзила с бицепсами молотобойца! Каждое утро разглядывая себя в зеркале, он примерно представлял себе тип мужчины, который мог понравиться его невесте.

Хрясь! – казалось, пушечное ядро врезалось в челюсть Компаны. Не успев даже сгруппироваться, как его учили в армии, сыщик оказался на полу. Франсуа проводил его виноватым взглядом.

Жених победным взором обвел зал. В этот момент он напоминал матадора, только что пронзившего мулетой быка и ожидающего заслуженных оваций. Официанты, которых в этот час было больше, чем посетителей, сгрудились на безопасном расстоянии. Истинные сыны Мексики, они не могли пропустить столь захватывающей корриды.

Компана с трудом поднялся с пола и, согнувшись пополам, замер в такой позе.

– Ничего, ничего, – успокоил он собравшихся зрителей. – Все в порядке.

Что произошло дальше, никто не успел заметить. Раненый бык с ревом вонзил рога в печень матадора. Это было уже не ядро. Это был залп из безоткатного орудия, судя по произведенным разрушениям.

Публика, естественно, стала на сторону поверженного тореро. Лучше бы она этого не делала! Разъяренный Компана носился по залу, круша все на своем пути и умножая число жертв.

Через пять минут все было кончено. Зал ресторана напоминал сибирскую тайгу после падения Тунгусского метеорита.

В углу, из-под обломков чего-то изящного, поднялся жених и нетвердыми шагами направился к Компане, чтобы сойтись с ним в последней схватке. Он взглянул на свою невесту, собираясь, видимо, сказать ей последнее «прости», и застыл как соляной столб. Компана проследил за его взглядом и замер в столь же выразительной позе.

В единственном уцелевшем оазисе, у стойки бара, наклонившись к девушке, стоял Перен и шептал ей на ухо что-то интимное. Девушка внимала Франсуа с видимой благосклонностью.

Именно в этот момент в голову Компаны впервые закралась мысль, что невезение может быть заразным. В голову потрясенного жениха никакая мысль не закралась. Он просто стоял и молчал с открытым ртом.

Оглушенный внезапной тишиной, Перен оглянулся и густо покраснел. Он взглянул на своего компаньона, затем на часы и произнес:

– Компана, что же вы? Мы же опаздываем к комиссару!

Бодрым шагом Франсуа направился к единственному уцелевшему зеркалу и попытался покинуть ресторан. Удар, вскрик, звон стекла.

– Не повезло вашему приятелю, – сочувственно вздохнула девушка.

– Да уж, не повезло, – удовлетворенно подтвердил жених, почувствовавший себя отомщенным.

«А кому повезло?» – подумал Компана.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Комиссар Куско принял участников экспедиции со всей возможной обходительностью. Это был подтянутый моложавый мужчина средних лет. Сшитый дорогим портным костюм сидел на нем с изысканной небрежностью. Отличная выправка и кошачья грация походки свидетельствовали не столько о строевой подготовке, сколько о длительных занятиях теннисом.

– Бонжур, мсье! – приветствовал комиссар своих гостей по-французски. – Прошу присаживаться.

Несколько лет назад комиссару довелось стажироваться во Франции, и он навсегда сохранил в своем сердце привязанность ко всему французскому вообще, а к французским винам и француженкам в особенности. Вот почему он с таким вниманием выслушал рассказ Компаны о несчастной судьбе мадемуазель Жюли Мортан. Естественно, в своем повествовании Компана ни словом не упомянул о революционной теории доктора Мийярда. Во-первых, он в нее не верил и не хотел выглядеть смешным в глазах г-на комиссара. Во-вторых, квинтэссенция теории сидела на соседнем стуле, раскачиваясь из стороны в сторону и тупо глядя в пространство перед собой.

– Вот, взгляните, мсье. Это было у нее в сумочке, – комиссар открыл ящик стола и протянул Компане паспорт: – Это – она?

Компана внимательно разглядывал фотографию. Амплитуда колебаний Перена угрожающе увеличивалась.

– Трудно сказать с определенностью, – Компана попытался ногтем поддеть фотографию, затем поднял паспорт на уровень глаз, стараясь что-то разглядеть в косых лучах заходящего солнца. – Вроде она, а вроде бы и нет. Мадемуазель Мортан была шатенкой с длинными волосами, а здесь – жгучая брюнетка, да еще коротко стриженная. И глаза у нее какие-то странные!

– Да, да, мсье, разумеется. Женщин так меняет прическа! – комиссар даже поцокал языком, вспоминая свое пребывание в Париже. – А что касается глаз, все свидетели сходятся в том, что она была чем-то одурманена. Как будто ее напичкали наркотиками. А что думаете вы, мсье Перен?